Harvard Business Review Россия

Доверие — удобное чувство: оно спасает от головной боли и лишних тревог. Между тем, на вопрос «доверять или не доверять?» большинство из нас чаще всего отвечает отрица­тельно. От чего зависит и на что влияет доверие, рассказывает доктор экономики (PhD), доцент Международного института экономики и финансов НИУ ВШЭ, заведующий Лабораторией экспериментальной и поведенческой экономики, старший научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН Алексей Белянин.

Что такое доверие?

Мне нравится такое определение: доверие — это внутреннее чувство, выражающееся в том, что человек может идентифицировать интересы другого человека со своими собст­венными. Иными словами, если я кому-то доверяю, я могу полагаться на него, как на себя самого. ­Чувственная природа доверия означает, что для него нет объективной меры — во всяком случае, пока ее не открыли. Известно, правда, что доверие скоррелировано с определенными гормонами, с токами и процессами в мозгу человека, которые можно измерить. Но это коррелят, а не величина доверия.

Если доверие связано с токами в мозгу, значит, его уровень можно искусственным образом изменять?

Да, и это клинически доказано. Можно, например, ввести человеку определенную дозу гормона — например серотонина, или «гормона счастья», который способствует открытости и благорасположенности духа — и уровень доверия повышается. Но в повседневной жизни сделать это не так-то просто. Поэтому существуют другие способы стимулировать доверие. Например, если вы попадаете в помещение, где играет громкая музыка, где все покрашено в агрессивные цвета (например, в красный и черный), где ходят странные личности и косо на вас поглядывают, — вы наверняка почувствуете нервное напряжение и будете относиться к окружающим вас людям как минимум с осторожностью. А вот другое помещение: мягкий свет, уютная мебель, преобладают зеленые и голубые тона, все улыбаются — и вы, наоборот, расслабляетесь, успокаиваетесь и начинаете относиться к миру с высокой долей доверия. Неспроста первая атмосфера характерна для казино, а вторая — для частных клиник.

Как и когда у человека формируется чувство доверия? Каковы его истоки?

Изначально у человека формируется доверие к матери, оно почти пренатальное, это исходная биологически образованная связь между ­матерью и ребенком. Идентификация матери с ребенком — процесс очень устойчивый, и проходит несколько лет, прежде чем она разрывается и ребенок начинает вполне осознавать себя как отдельное физическое существо. Если на самом раннем этапе мать показывает ребенку, что мир к нему добр, что его никто не обидит, что ему всегда помогут и защитят его, то ребенок учится доверять окружающим. Если же мать ведет себя по-другому и ребенок видит от нее только негатив, у него возникает недоверие и даже комплекс вины.

Что еще влияет на развитие доверия?

Окружение и — шире — ­общество, в котором находится человек. Мы знаем, что в некоторых странах уровень абстрактного доверия очень высок. Например, в странах Скандинавии он достигает 60%, а, допустим, в Португалии или Румынии — ­всего 10%. Это существенный разрыв. По­нятно, что в этих странах разный стиль воспитания и отношений между людьми.

А каков уровень доверия в России?

Уровни доверия измеряются как проценты респондентов из репрезентативной выборки, ответивших положительно на вопросы типа «Считае­те ли вы, что большинству людей можно доверять, или же в отношениях с людьми осторожность никогда не бывает лишней?» Россия на этой мировой шкале располагается где-то посередине. В СССР замеры ­доверия по международным ­методикам не проводились, но многое свидетельствует о том, что раньше уровень доверия в нашей стране был намного выше. В послевоенные годы, уходя из дома, люди могли завязать дверь на веревочку или оставить на двери записку: «Дорогая, ключ, как всегда, под ковриком, суп на плите. Целую, мама». Входи, кто хочет, ешь суп, делай что угодно — не было ощущения, что это чем-то чревато. Разрушение доверия, скорее всего, произошло очень быстро, за один-два года, в 1991—1993 годах, между двумя путчами. Этого времени с запасом хватило, чтобы люди поняли: теперь другая жизнь, другая страна, другая ситуация и полагаться надо преимущественно на себя, а не на ближнего своего. В этот период по национальному сознанию, психике и восприятию людьми общества, в котором они живут, был нанесен сильнейший удар.

Какие страны окружают нас на шкале доверия? В какой компании мы там оказались?

Примерно на этом же уровне находятся многие европейские страны: Великобритания и Германия — несколько повыше, там же, где и США, Франция — чуть пониже. Украина располагается на этой шкале примерно там же, где Россия, Беларусь — немного выше. Уровень доверия зависит не только от материального благополучия. В Эстонии и Израиле доверие низкое, даже ниже, чем у нас, хотя страны довольно богатые, а Эстония — это уже практически Скандинавия. Но эти страны — полиэтнические: в Эстонии есть русское и эстонское население, в Израиле — еврейское и палестинское — и отношения между ними далеки от идеальных. В США много мигрантов, там еще живы люди, которые помнят, что такое расовая сегрегация, и страна не ощущает себя единым организмом. С другой стороны, в короткий исторический промежуток страна доросла до того, что избрала президентом чернокожего Барака Обаму, — и об этом тоже не стоит забывать.

Получается, высокого уровня доверия можно ожидать в моноэтнических и малопривлекательных для иммиграции странах, а также в государст­вах с жесткой миграционной политикой?

Многое зависит еще и от того, кто в эти страны приезжает и откуда: из государств с высоким уровнем доверия и схожей социальной ситуацией или нет. В полиэтнических странах этот уровень тоже может быть достаточно высок: в Швейцарии, например, есть три сообщества, в Бельгии — два, и они более-менее мирно сосуществуют испокон веков. В Скандинавских странах уровень доверия в значительной степени задается государственными институтами. Да, там высокие налоги — они доходят до 60%, но, забирая у людей деньги, государство тратит их на своих граждан. В этих странах крепкая социальная поддержка: скажем, одинокая мама в Швеции может не работать до конца своих дней. И, наоборот, если она хочет работать, компании создадут для нее все необходимые условия. Скандинавское общество договорилось о том, что такое поведение — норма, и сделало оно это, безусловно, с подачи сверху.

Связано ли доверие с уровнем свободы?

Думаю, что истинное чувство доверия может испытывать только свободный человек в самом глубоком смысле этого слова. Иисус, скажем, доверял человеку, а поздний Карл Маркс — нет. И доверие в этом смысле, конечно, отличается от доверия, перемешанного с фанатизмом в отношении вождей народов, таких как Гитлер или Сталин. Природа этого доверия, перерождающегося в массовый социальный психоз, — отдельная философская проблема. Если же говорить о гражданских свободах, то, как показывают данные, некоторая корреляция между ними и доверием существует, но даже более слабая, чем с ВВП. Гражданские свободы зависят от качества государства, а доверие — от всего общества в целом, так что сопоставлять их не совсем корректно.

А какова связь между доверием и культурой страны?

Культурные факторы существенно влияют на уровень доверия. Например, есть такой эксперимент: группе людей завязывают глаза, ­впускают их в дом и просят найти из него выход. При этом людям говорят: когда вы устанете или отчаетесь, можете попросить организаторов о помощи, и они вас выведут. Посте­пенно люди начинают сдаваться и просить о помощи. Но всегда остаются те, кто все равно ищет выход с закрытыми глазами, и чаще всего это люди восточные, в основном китайцы. Такой эксперимент проводили на Тибете, и там никто не обращался за помощью, при том что это был единственный способ выйти из дома. Есть и другие эксперименты, которые показывают, что представителям восточной культуры свойственно более низкое доверие к другим и более высокое доверие к слову вождя, чем западным людям.

Но доверие к вождю, к государству свойственно многим народам.

Да, это в какой-то степени социальная норма. И очень часто это доверие оказывается необоснованным и неоправданным. Германские народы в высокой степени доверяли Гитлеру, наш народ — Сталину. И это доверие не подвергалось массовому сомнению до тех пор, пока эти вожди не умерли. Конечно, были люди, которые понимали, что происходит на самом деле, но их было меньшинство, а общество в целом склонялось к социальной норме, которая гласит: надо доверять вождю, он лучше знает, что делать.

Кажется, что сейчас в России уровень доверия к власти падает. Это нарушение социальной нормы?

Россия очень разная. В некоторых местах доверие к власти очень высоко. Да и по степени осмысленности и обоснованности оно различается. Многое зависит от активности и информированности людей. Мы у себя в лаборатории проводили измерения и выяснили, что в России есть группа просоциально активных людей (примерно 20%) и антисоциально активных людей (примерно 15%), однако средний человек социально нейтрален, ему все равно, что происходит вокруг. Отчуждение от своего социального «я», от своей гражданской идентичности очень характерно для России. Это одно из следствий перестроечных лет, ведь еще в конце 1980-х была другая атмосфера и другая социальная норма: было почти неприлично не думать о стране, о ее будущем. Сейчас мы наблюдаем серьезную социальную апатию, и это представляется мне большей проблемой, чем наличие не только

­­про-, но и антисоциальных групп.

Существует ли корреляция между доверием и недоверием, с одной стороны, и индивидуализмом и социальной ориентацией — с другой?

Мои коллеги Владимир Магун и Максим Руднев из Высшей школы экономики проводили исследование на эту тему, и оно показало: если разложить ценностные суждения россиян на компоненты, то окажется, что у нас преобладают консерваторы, а люди, открытые к изменениям, как правило, оказываются индивидуалистами. Напротив, людей, озабоченных общественными интересами, очень мало — и это основное отличие российской системы ценностей от западноевропейской. Нетрудно предположить, что высокая степень индивидуализма вкупе с консерватизмом (в противоположность открытости) должна приводить к малому радиусу доверия.

Каковы круги доверия среднестатистического россиянина? Что в них входит?

Первый круг доверия — это, конечно, семья. Для нас это важнейшая ценность, мы ей очень дорожим. При этом семья может пониматься более или менее широко. Как правило, это супруги и дети — не важно, какие у вас с ними отношения. Статус семейности определяет высокий уровень доверия, причем зарегистрированные браки обеспечивают большее доверие, а гражданские — меньшее.

Второй круг — это разнообразные отношения братства и сестринства, например войсковое братство. Мы проводили исследования ­полицейской системы и заметили, что там существуют нормы «сегодня ты, завтра я» и «своих не сдают» — то есть система защищает своих членов. Это характерно для любой мало-мальски замкнутой среды — доверие там необходимо хотя бы для самозащиты. Если хоть одному члену команды корабля, вышедшего в море, будет плохо — то и всем будет плохо. Даже в армии, где свирепствует дедовщина, ценятся понятия «наша рота», «наш экипаж» и т.д.

Еще один круг доверия — доверие, основанное на общем социальном опыте. Ты болельщик «Динамо» — и я болельщик «Динамо», ты застройщик — и я застройщик, ты водитель — и я водитель, даже если ты профессиональный дальнобойщик, а я только на дачу за пятьдесят километров выезжаю воздухом подышать. Это очень сильно сближает — пусть мы больше ничего друг о друге не знаем, мы испытываем одно и то же, у нас общий опыт и общие проблемы. Это ситуативное доверие, которое парадоксальным образом может транслироваться на довольно широкий круг взаимодействий, не обязательно связанных с предметом обоюдного интереса.

Какие институты пользуются у нас наибольшим доверием?

Репрезентативный опрос населения Москвы, который мы проводили в ноябре-декабре 2011 года, показал, что на первом месте по уровню доверия у нас православная церковь — 3,6 из 5 баллов, далее следуют вооруженные силы — 3,13 балла, ФСБ — 2,97 балла, прокуратура — 2,86 балла, полиция — 2,78 балла, ­правительство — 2,87 балла, парламент — 2,59 балла, суды — 2,71 балла.

Получается довольно кучная картина, но, повторяю, это данные только по Москве, — по России разброс гораздо больше. Доверия к президенту в этом опросе не было, но, по данным других опросов (например, «Левада-центра»), сейчас в России оно находится примерно на уровне от 

30 до 40%. Больше всего здесь, конечно, настораживает низкое доверие к судам — эта цифра самая страшная.

Эта картина в целом объяснима, если учесть источники информации, которыми пользуются люди. Нас, правда, интересовал конкретный ­вопрос — источники информации о работе полиции, однако по Москве основным источником оказались центральные каналы телевидения — из него черпают информацию от 

50 до 60% москвичей. Затем с большим отрывом идут радио и печатные СМИ — у них до 10% и замыкает рейтинг интернет — 5—10%.

Если институты влияют на уровень доверия, влияет ли уровень доверия на институты?

Разумеется. Если вы станете доверять полиции, законам, судам ­государственным услугам, зачем вам будут нужны полицейские на каждом углу? Граждане сами будут понимать, что закон нарушать не надо, что преступников сильно карают, будут объяснять это своим детям и сами в семье отучать от мысли о правонарушениях тех, кто может стать потенциальным преступником. Если вы доверяете государству и его институтам, то у вас больше оснований эту практику доверия транслировать окружающим людям и они в свою очередь будут чаще оправдывать это доверие и понимать, что окружающим надо доверять. Это взаимосвязанные вещи.

То есть если мы вдруг станем доверять судам, они у нас станут работать лучше?

Про наши суды я бы так не сказал — они у нас, конечно, «самые гуманные в мире», только слова эти неспроста приходится ставить в кавычки. Тот механизм, о котором вы говорите, требует хорошо налаженной обратной связи: если в суде нельзя найти справедливости, о каком доверии к нему может идти речь? И наоборот, если вы как налогоплательщик и гражданин понимаете, что на любую несправедливость можно найти управу, то это изменит ваше поведение и повысит уровень доверия к окружающим.

Другой вопрос, могут ли у нас измениться суды при том, что все остальные институты останутся неизменными? Конечно, нет. Должны произойти серьезные социальные сдвиги, какая-то масштабная трансформация, чтобы это чувство доверия к судам начало восстанавливаться. Сами по себе изнутри они не изменятся — им просто незачем меняться.

Какое влияние доверие оказывает на экономику?

Большой радиус доверия в делах, прежде всего в бизнесе, ведет к уменьшению трансакционных издержек. Грубо говоря, если мы друг другу не доверяем, мы должны проверять качество товара, нанимать экспертов, полицию, частных детективов для проверки партнера, чтобы понимать его подноготную. Это усилия и ресурсы, которые могли бы быть потрачены с большей пользой, если бы у нас не было ощущения, что проверка необходима. Конечно, заплатив полицейскому или аудитору, мы вносим вклад в экономику — повышаем их покупательную способность, но это гораздо менее продуктивно, чем вложение в собственный бизнес.

Хороший пример потери доверия есть у Салтыкова-Щедрина: «Не то беда, если за рубль дают полрубля; а то будет беда, когда за рубль станут давать в морду». Базовое доверие к рублю в том смысле, что им можно пользоваться, означает, что вы можете пойти на рынок, дать рубль продавцу и ожидать, что вам дадут нормальный, а не гнилой товар, и не в морду.

Но более важны, наверное, даже не прямые затраты, связанные с низким доверием, а косвенные. Если у инвестора нет уверенности, что его вложения окупятся, что его права будут защищены, а правила игры неожиданно не изменятся, то не будет и инвестиций. Такие издержки, в отличие от трансакционных, трудно измерить. При этом недоинвестированные средства, вывезенные на Кипр в офшоры или просто спрятанные в кубышку, стоят гораздо больше. По­этому можно сказать, что трансакционные издержки — это нижняя граница издержек недоверия в экономике. Более того, можно предположить, что свои деньги будут вывозить, а не инвестировать самые производительные люди, и это безусловно ведет к подав­лению деловой активности в стране.

Каким образом можно повысить уровень доверия в стране?

Очень полезны в этом отношении совместные социальные практики. Понимание того, что вы можете делать с кем-то общее дело и получать при этом какие-то плоды, очень важно. Пример таких практик — волонтерское движение. Исследования, в которых я принимал участие, показали, что один из важнейших мотивов участия в волонтерском движении — не про­с­то позитивное физическое действие, а осознание того, что ты не один, что есть еще люди, которым не все равно. Это сплачивает даже очень разных по социальному статусу людей.

Точно так же повышают доверие любые совместные гражданские действия, например сбор подписей — за то, чтобы построить детскую площадку или против того, чтобы строить дорогу через лес. Если власти окажут противодействие такой деятельности, это сплотит еще сильнее: люди будут протестовать, и даже если протест будет подавлен, это приведет, скорее всего, только к расширению и росту гражданской активности. Такого рода совместные социальные практики позволяют создавать доверие снизу.

Другой вариант — доверие, созданное сверху. Допустим, власть говорит: «Давайте забудем все, что было до этого момента, начнем с чистого листа и больше никогда не будем друг другу врать». Можно по-разному относиться к этому сценарию, но, если события развиваются таким образом, это дает мощный толчок к укреплению доверия. Показательный пример — Колумбия. Еще лет двадцать назад Богота была одним из самых криминальных городов в мире. Потом пост мэра там последовательно занимали два человека — Антанас Мокус и Энрике Пеньялоса, которые изменили город за какие-то пятнадцать лет. Там появилась социальная инфраструктура, возникло уважение к правилам дорожного движения, к закону, уровень убийств упал на порядок, то есть город преобразился. Огромную роль в этом сыграли, конечно, личный пример и харизма мэров — именно на них реагировали жители столицы.

Конечно, реформы сверху сработают, только если на них есть спрос. Если люди говорят: «мы живем в болоте, и нам тут хорошо, потому что это наша родина», то ничего не изменится. А если общество требует перемен и если найдется пользующийся доверием и популярностью у народа лидер, который встанет во главе реформ, то ситуацию можно будет переломить.

Каковы ваши прогнозы: можем ли мы ожидать повышения уровня доверия в нашей стране?

Если развивать социальные практики, проводить совместные акции, которые сплачивают людей, я думаю, доверие можно повысить. Этот процесс, мне кажется, пошел — медленными темпами, локально: где-то сильнее, где-то слабее. Я считаю, что способствовать этому процессу — в некотором роде гражданский долг любого человека, который чувствует себя связанным с Россией.

Однако если рассуждать реалистически, то я вижу больше поводов для пессимизма, чем для оптимизма, прежде всего потому что большинству граждан нашей страны нет до нее дела. К тому же в России много разных разобщенных групп людей, которые в любой момент готовы сорваться с места и пойти друг на друга войной. Все это внушает очень большие опасения. Хватит ли у общества ответственности и зрелости, чтобы все вопросы решать переговорами, а не дубиной, не известно. А ведь это еще и вопрос внутренней картины мира и доверия к окружающим, в том числе к инакомыслящим. И тем не менее, мне все-таки хочется оставаться в рядах оптимистов: ведь все позитивное, что сделано на земле, сделано именно их руками, а такие дела обязательно окупятся в исторической перспективе.

когда и как формируется основа наших отношений с реальностью — Моноклер

Рубрики : Последние статьи, Психология

Базовое доверие — модус отношения человека к миру и другим людям, который формируется в детстве. Или не формируется. Какие факторы влияют на это? Какие этапы взаимодействия с миром мы проходим в процессе взросления? И почему человеку, у которого в детстве была нарушена способность доверять себе или родителям, сложно во взрослом возрасте включаться в коммуникацию и строить отношения. Разбираемся с психологом Дмитрием Прокофьевым.

Многим при знакомстве с новыми людьми или коллективом свойственна некоторая робость, неуверенность. Сразу же появляются мысли, как нас примут? Понравлюсь ли я им, они мне? И так далее. В большинстве случаев контакт налаживается, но иногда не устанавливаются связи, которые нам нужны. Тёплые и доверительные отношения со взрослыми людьми, окружающими нас. С этими ситуациями связано такое понятие, как «базовое доверие».

Как формируется доверие? Почему у взрослого человека возникают подобного рода проблемы?

Согласно последним словарям по этике,

Доверие — отношение к действиям другого лица и к нему самому (соучастнику в общем деле, партнеру по договору, руководителю), которое основывается на убежденности в его правоте, верности, добросовестности, честности. Противоположностью доверия является недоверие, подозрительность, когда подвергается сомнению верность другого общему делу, его готовность соблюдать общие интересы или условия взаимного договора, искренность мотивов его действий. В истории человечества необходимость объединения усилий в трудовой деятельности вызывала потребность во взаимных обязательствах и, следовательно, в доверии ⓘ 1) Юнацкевич П.И., Чигирев В.А., Савенко И.В., Ведмецкая Л.В. Нравственное развитие взрослого человека: основные понятия. Терминологический словарь. СПб.: ИОВ ПАНИ, 2009 — 44 С. 2) Словарь по этике. / Под ред. А.А. Гусейнова, И. Кона. — 6-е изд. — М.: Политиздат., 1989. — 447 с. .

Доверие формируется в детстве, на всех этапах развития ребенка.

Если опираться на периодизацию Эрика Эриксона, можно выделить следующие этапы формирования доверия.

• Могу ли я доверять миру? (0-1 год)

Приход во враждебный мир, уже не всегда теплый и защищенный. И начинается первый этап формирования доверия. Приняли ли ребенка мама и папа. Следит ли она за ним в полном объеме, нужном малышу. У ребенка нет способов донесения информации до мамы, так что он полностью на нее полагается. И если мама его не принимает, мало заботится, то ребенок ставит уже маленькую галочку — мир не так уж и безопасен.

• Могу ли я управлять собственным поведением? (2-3 года)

Ребенок учится всему. Ходить. Говорить. Появляется свое мнение. Он понимает, что он не центр вселенной, и у мамы есть еще дела, кроме него. Он поминутно проверяет, что она не ушла и находится рядом. А мама и папа зачастую очень заняты. Но так как хотят ребенку только добра, покупают ему все, что может обезопасить его — от ходунков до манежа, и тем самым создают ему мир иллюзий без их присутствия. С ходунков нельзя упасть, и малыш не изучает по сути свое тело. В манеже все мягкое, и он не знает, что такое углы. Этой заменой нарушается контакт и вовлеченность взрослого в жизнь ребенка, и мир делается еще более небезопасным.

• Могу ли я быть независимым? Я — сам. (4-5 лет)

Важный этап ребенка в формировании его доверия к людям и миру. Обычно он умеет уже ходить, и у него небольшой словарный запас, наконец-то он может контактировать с миром. Хорошо, если ему разрешают этот контакт. Но часто родители отвергают его помощь. Потому что проще сделать самому, чем доверить маленькому неумелому ребенку одеться, убрать за собой, кушать с ложечки. И ребенок начинает не доверять уже самому себе, а так как родители от всего ограждают, то у ребенка складывается впечатление, что его защищают от мира, и он во всех проявлениях враждебен.

• Могу ли я стать настолько умелым, чтобы выжить и приспособиться к миру? Я в дивном новом мире. (6-11 лет)

Ребенок идет в школу, но у него уже сформировано определенное недоверие к миру. Школа может его только подтвердить, если к нему будут цепляться учителя, сверстники и он не cможет найти себе компанию. Мамы и папы нет, так что положится не на кого. Ребенок постепенно начинает адаптироваться. Появляются первые отметки, и на основании их дети начинают оценивать друг друга. Может сложиться сценарий, при котором ребенок, получающий хорошие отметки, становится отверженным сверстниками. Тогда он разочаровывается и замыкается в себе. Или, наоборот, становится душой компании, но зачастую с плохими отметками. В таких ситуациях ребенок компенсирует недоверие либо отметками, либо играми с другими, чтобы его приняли.

• Кто я? Каковы мои убеждения, взгляды и позиции? Я уже почти взрослый. (12-20 лет)

Переходный возраст. Гормональный взрыв. К этому моменту заканчивается формирование позиции доверия. При негативных сценариях, если ребенок более интровертен, то он становится одиночкой, может уйти в мир интернета, туда, где можно полностью реализовать свои эмоции. Ведь там при желании все анонимно. Там понимают. Ребенок не идет к взрослым или одногодкам, так как доверие не сформировано или сформировано частично. Если ребенок более экстравертен, то он тянется к своим одногодкам. Слова родителей не считаются чем-то авторитетным, и не прохождение кризисов должным образом, особенно в рамках доверия, еще более усугубляют конфликт между родителями и детьми. Ребенок понимает, что самые близкие люди ему не доверяют, и он может рассчитывать только на себя. Кредит доверия к миру рассыпается. Его схемы — либо родитель, который заботится, либо ребенок, о котором нужно заботиться.

Если посмотреть на другие периодизации, то получится примерно та же картина. Рассмотрим первые две стадии психосексуального развития ребенка, выделенные Фрейдом:

Во время кормления ребёнка утешают лаской, покачиванием, уговорами. Эти ритуалы помогают уменьшить напряжение и могут ассоциироваться ребёнком с процессом кормления (удовольствия). Формируются установки относительно окружающего мира: доверие — недоверие, зависимость — независимость, чувство опоры или фатального отсутствия помощи извне. Формируются навыки любви.

Существуют две основные родительские тактики, связанные с приучением ребенка контролировать свои внутренние процессы. Если родители ведут себя гибко, поощряют своих детей и хвалят за использование туалета, это воспитывает в ребенке позитивную самооценку и стабильные отношения с миром. Если же в процессе приучения ребенка к туалету родители проявляют нетерпимость и повышенные требования, у ребенка формируются реакции протеста, которые впоследствии могут трансформироваться в определенные негативные черты характера (жадность, излишняя педантичность, тревожность, склонность к разрушению) и напряженные отношения с миром.

Здесь приведены только две стадии из пяти, выделенных Фрейдом, но они демонстрируют схожие черты в большинстве периодизаций и важность самого первого этапа развития личности человека как закладки фундамента доверия к миру.

Если говорить о том, как эта способность проявляется у взрослых, можно обратиться к трансактному анализу. По Эрику Берну, у человека есть три Эго-состояния: родитель, взрослый и ребенок. Если во время прохождения детских кризисов доверие было подорвано, то человек под влиянием эмоций может находиться в двух состояниях из трех, родитель и ребенок, в то время как зрелая позиция взрослого не развита, то есть он не может ее воплотить в реальный мир из-за опасения, что его не примут, как, например, это сделали родители в детстве, либо из-за недоверия к самому себе. Он либо защищает всегда от мира всех своих знакомых или друзей, либо ищет такого рода защиту. И, если говорить о взаимоотношениях с другими людьми, приходя в новую компанию, такой человек долго и мучительно подстраивается под нее, исходя либо из состояние контролирующего взрослого, либо из состояния зависимого ребенка. Как уже отмечено, ему нужно либо защищать, либо быть защищённым. И человек пытается понять, кто к какой категории относится: кто ребенок, кто родитель. Но не все окружающие так делают, они могут строить коммуникацию из всех трех состояний одновременно. Это игра, и в компании взрослых людей в одном состоянии долго никто не задерживается, роли постоянно меняются, причем иногда очень быстро. Наш новенький с нарушенным доверием не знает, что ему говорить и как, ведь у него только две схемы из трех, и получается, что 1/3 сообщений до него либо не доходит, либо он воспринимает их неадекватно — через призму позиции родителя или ребенка.

Выходит, что из-за воспитания и мировоззрения, сформированного в детстве, не у каждого взрослого появляется универсальная схема поведения для общения в трех позициях одновременно. Таким людям приходится долго выбирать подходящих партнеров, которые готовы с ними общаться, транслируя лишь две понятные им схемы. Причем стоит сделать ремарку, что зачастую в таком взаимодействии проявляется только «плохая» часть родителя — требовательность, «я всегда прав», «я научу вас, как жить», и «плохая» часть ребенка — капризность, безволие, «должно быть все по-моему» и т.д. Связано это либо с недоверием к себе («я не могу быть собой»), либо с недоверием к миру («я не такой, как все, хуже»). Разочарований в людях, связанных с этим, уже довольно много, и человек приходит к выводу, что мир не принимает его. И виноваты в этом люди вокруг, они не те. Это одна из главных причин подобного рода затруднений в формировании доверительных отношений с окружающими людьми. Отношения становятся формальными, безэмоциональными, надежды пробить эту стену почти нет. Только распознавание своих эмоций, тонкая работа с ними и желание что-то изменить способны помочь справиться с этим.

Обложка: «Le mois des vendanges» (1959), Рене Магритт / Omega, flickr

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter

.

Похожие статьи

Концепция безопасности Zero Trust | Блог Касперского

В последние годы среди организаций набирает популярность концепция «нулевого доверия» (Zero Trust). По данным за 2019 год, 78% ИБ-отделов уже реализовали ее или планировали на нее перейти. Разбираемся, что это за концепция и чем она привлекательна для бизнеса.

Периметра больше нет

Традиционно при защите инфраструктуры компании оперируют понятием «защита периметра». Этот принцип предполагает тщательную проверку всего, что пытается подключиться к ресурсам компании извне. При этом внутри периметра (то есть в корпоративной сети) образуется доверенная зона, в которой пользователи, устройства и приложения обладают определенной свободой действий.

Пока доверенная зона ограничивалась локальной сетью и подключенными к ней стационарными устройствами, защита периметра была эффективной. Однако с ростом количества мобильных гаджетов и облачных сервисов, которыми пользуются организации и их сотрудники, понятие периметра размылось. У большинства современных компаний по меньшей мере часть корпоративных ресурсов расположена за пределами офиса, а то и страны. Соответственно, спрятать их за одной большой стеной практически невозможно. А вот проникнуть внутрь доверенной зоны и беспрепятственно перемещаться по ней стало значительно проще.

Поэтому в 2010 году аналитик проекта Forrester Research Джон Киндерваг (John Kindervag) выдвинул концепцию «нулевого доверия» как альтернативу «защите периметра». Он предложил отказаться от разделения ресурсов на внешние и внутренние. Концепция Zero Trust — это по сути полное отсутствие каких-либо доверенных зон. В рамках этой модели пользователи, устройства и приложения подлежат проверке каждый раз, когда требуют доступ к какому-либо корпоративному ресурсу.

Реализация модели Zero Trust на практике

Единого подхода к развертыванию системы безопасности, основанной на «нулевом доверии», не существует. Однако можно выделить несколько базовых принципов, позволяющих выстроить такую систему.

Поверхность защиты вместо поверхности атаки

В контексте модели «нулевого доверия» принято говорить о «поверхности защиты» (protect surface). В нее входит все то, что организация должна защитить от несанкционированного доступа: конфиденциальные данные, элементы инфраструктуры и так далее. Поверхность защиты значительно меньше поверхности атаки, в которую входят все потенциально уязвимые объекты инфраструктуры, процессы и их участники. А значит, обеспечить безопасность поверхности защиты проще, чем свести к нулю поверхность атаки.

Микросегментация

В отличие от классического подхода, подразумевающего защиту внешнего периметра, модель Zero Trust предполагает разделение корпоративной сети и других ресурсов на небольшие узлы, которые могут состоять даже из одного-единственного устройства или приложения. На выходе получается множество микроскопических периметров со своими политиками безопасности и правами доступа. Это позволяет гибко управлять доступом и исключить бесконтрольное распространение угрозы внутри сети.

Принцип минимальных привилегий

Каждому пользователю предоставляется ровно столько прав, сколько необходимо для выполнения его задач. Соответственно, если аккаунт отдельного пользователя взломают, это может привести к компрометации части ресурсов, но не всей инфраструктуры.

Аутентификация

Доктрина «тотального недоверия» предписывает видеть потенциальную угрозу в любой попытке получить доступ к корпоративной информации до тех пор, пока не будет доказано обратное. То есть для каждой конкретной сессии пользователь (устройство, приложение) должен пройти процедуру аутентификации и подтвердить свое право на доступ к тем или иным данным.

Тотальный контроль

Для эффективного внедрения модели «нулевого доверия» IT-отдел должен иметь возможность управлять всеми рабочими устройствами и приложениями. Также важно записывать и анализировать информацию обо всех событиях на конечных точках и в других элементах инфраструктуры.

Преимущества Zero Trust

Помимо того, что концепция «нулевого доверия» избавляет организацию от необходимости защищать периметр, который все больше размывается по мере повышения мобильности бизнеса, она решает и некоторые другие проблемы. В частности, благодаря тому, что все участники процесса постоянно проверяются и перепроверяются, компании легче приспосабливаться к изменениям, например лишать прав доступа уволившихся сотрудников и адаптировать привилегии тех, чей круг задач изменился.

Сложности в реализации модели Zero Trust

Переход на концепцию «нулевого доверия» для отдельных организаций может оказаться долгим и трудным. Если ваши сотрудники используют для работы как офисное оборудование, так и по несколько личных устройств, то все это многообразие необходимо инвентаризовать, установить корпоративные политики на тех устройствах, которые нужны для работы, запретить подключаться к корпоративным ресурсам с остальных. У крупных компаний с филиалами в разных городах и странах эта работа может занять много времени.

Не все системы одинаково приспособлены к переходу на Zero Trust. Если у вашей компании сложная инфраструктура, в ней могут оказаться устаревшие устройства и ПО, на которых воплотить современные стандарты безопасности невозможно. Их замена потребует времени и денег.

Не готовы к смене концепции могут быть и сотрудники, в том числе IT- и ИБ-отделов. А ведь именно на них лежит ответственность за контроль доступа и управление вашей инфраструктурой.

Например, компании Google понадобилось семь лет, чтобы построить фреймворк BeyondCorp, в основе которого лежат принципы «нулевого доверия». Для менее разветвленных корпоративных структур срок может быть существенно меньше, но рассчитывать уложиться в пару недель или даже месяцев не стоит.

Современные подходы к решению проблемы Zero Trust

Несмотря на то что компаниям-первопроходцам пришлось потратить много времени и ресурсов на создание собственных сетей согласно принципам Zero Trust, гораздо больше времени ушло на понимание того, как должны взаимодействовать узлы на поверхности защиты с системой обеспечения доверия.

Наиболее признанной архитектурой сейчас является концепция ZTNA (Zero Trust Network Access). Ее базовые элементы — это контроллер, задача которого управлять политиками доступа на уровне пользователей, устройств и приложений, а также сервисный шлюз, который накладывает политики на подключенные устройства и осуществляет контролируемый доступ к корпоративным ресурсам.

Благодаря применению концепции ZTNA существенно снижается поверхность атаки, так как в этом случае только авторизованные пользователи, устройства и приложения получают доступ к узлам на поверхности защиты.

Таким образом, крупные компании уже сейчас могут применять как комбинацию традиционных способов защиты своих приложений и пользователей внутри периметра, так и принципы Zero Trust для удаленных пользователей и для защиты ресурсов, размещенных в публичных или частных облаках.

В 2019 году аналитическая компания Gartner предложила универсальный фреймворк под названием SASE (Secure Access Service Edge). SASE — это новый пакет технологий, основными компонентами которого являются SD-WAN, SWG, CASB, ZTNA и FWaaS. Он обеспечивает возможность идентификации конфиденциальных данных и вредоносных программ, а также дешифровку трафика с непрерывным мониторингом подключений пользователей и устройств к облачным сервисам. Zero Trust — основа нового фреймворка.

Zero Trust — основа безопасности будущего?

Переход от традиционной охраны периметра к обеспечению безопасности поверхности защиты в рамках концепции Zero Trust хотя и предполагает использование уже имеющихся технологий, все же может оказаться не самым простым и быстрым проектом как технически, так и с точки зрения смены психологических установок сотрудников. Однако в дальнейшем он может обеспечить компании преимущества за счет снижения затрат на информационную безопасность и уменьшения числа инцидентов, а значит, и ущерба от них.

Такие компании, как «Лаборатория Касперского», давно работающие на рынке кибербезопасности, начинают постепенную трансформацию традиционных средств защиты для их использования в облачном окружении. Концепция Zero Trust становится основой новых сервисов, обеспечивая связность между ценными корпоративными ресурсами и пользователями независимо от их местоположения.

Новые облачные технологии проходят длинный путь от адаптации и переосмысления вариантов использования до фактически корпоративных стандартов. Zero Trust — яркий пример такого рода изменений, и в скором времени мы увидим появление промышленных облачных систем со значительно укороченным временем внедрения при сохранении необходимого уровня защиты и удобства использования.

СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ФЕНОМЕНА «ДОВЕРИЯ» В РАБОТАХ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ПСИХОЛОГОВ

— 119 —

© Society of Russia: educational space, psychological structures and social values

2017, Volume 8, Number 8 • http://ej.soc-journal.ru

межличностное доверие, доверие к подгруппе, доверие к группе.

При этом ученые отталкиваются от сферы социальной активности

субъектов: поступки, коммуникация, деятельность. Учет этих сфер

позволяет им выделить следующие виды проявления доверия: кон-

фиденциально-охранительное, информационно-инфлюативное, де-

ятельностно-совладающее [15].

Также распространенной является типология, в которой ее ос-

нованием является объект доверия. В связи с этим различают: до-

верие к миру, доверие к другим и доверие к себе. Каждый из этих

аспектов исследовался в научном мире независимо. Так, «доверие

к другому» изучалось в контексте социально-психологических

проблем, теории конфликтов, межгруппового и межличностного

взаимодействия; «доверие к себе» выступало предметом психоте-

рапевтических и психокоррекционных процедур. И, наконец, «до-

верие к миру» рассматривалось как экзистенциальная установка

личности, причем психологические механизмы этого явления до

настоящего времени не изучались [4].

Современный исследователь Л.А. Журавлева под влиянием зару-

бежных авторов (Б. Банкер, Р. Левицки, А. Селегмен, Ф. Фукуяма,

К. Хельман и др.), предлагает классификацию видов доверия и не-

доверия по сферам приложения: организационное доверие, управ-

ленческое доверие, экономическое доверие, политическое доверие,

нравственное доверие, психологическое доверие, правовое доверие.

Распространенной является также классификация видов доверия по

их основаниям: доверие, основанное на расчете; доверие, основан-

ное на знании; доверие по тождеству [6].

Довольно часто и в обыденной речи и в научном терминоло-

гическом аппарате употребляется словосочетание «доверитель-

ное общение». В частности, в работах В.С. Сафонова, а также

А.А. Кроника и Е.А. Кроник (Хорошиловой) были определены

два наиболее значимых признака доверительного общения: важ-

ность доверяемой информации и отношение доверия к партнеру.

Самым главным качеством этого общения является взаимный об-

мен значимыми идеями и эмоциями, основанный на вере в собе-

В.Зорькин. «Конституция и общественное доверие».

В.Зорькин. «Конституция и общественное доверие».

25.06.2015 в 11:09

В.Д.Зорькин

Председатель

Конституционного Суда России

 

Конституция и общественное доверие

В преддверии 20-летнего юбилея Конституции давно идущие среди политиков и экспертов споры  о возможности и целесообразности    конституционной реформы перешли в новое качество: впервые обсуждение этого вопроса было проведено под эгидой Государственной Думы (в конце прошлого года эта проблема была поставлена на очередном заседании круглого стола «Открытая трибуна», посвященного теме «Конституция Российской Федерации 20 лет спустя: пути формирования общественного согласия в контексте развития российской государственности», в котором приняли участие депутаты и руководство Госдумы).

Я хотел бы продолжить обсуждение этой темы по двум обозначенным в  ходе дискуссии направлениям:

возможность, целесообразность и формы изменения конституционного текста;

перспективы и способы достижения общественного согласия.

 

О Конституции

Конституция и раньше нередко подвергалась критике. Говорилось, например, что  она принималась в спешке и допускает разные толкования. Говорилось, что она «кроилась» под конкретную фигуру Бориса Ельцина и дает Президенту чрезмерные полномочия. И что нужно «восстановить баланс полномочий», например перейти к парламентской республике. Наконец, что прошла большая эпоха в жизни России и что ее результаты необходимо учесть в новом Основном Законе.

Разумеется, Конституция России имеет не только достоинства. Недостатки есть тоже. В их числе — отсутствие должного баланса в системе сдержек и противовесов, крен в пользу исполнительной ветви власти,  нечеткость в распределении полномочий между Президентом и Правительством,  и т.д.

Но эти недостатки вполне можно преодолевать  отдельными изменениями и дополнениями (как это было сделано, например, в 2008 г. путем внесения поправки, касающейся контрольных полномочий Думы в отношении Правительства). 23 апреля 2013 г. Государственная Дума приняла закон о парламентском контроле, а еще ранее, в 2005 г. – о парламентском расследовании. По Конституции у Думы в этих вопросах нет простора для полномочий. Как раз в этих направлениях в перспективе было бы уместно обсудить вопрос о возможности точечных дополнений Конституции, которые выправили бы некоторый дисбаланс в системе разделения властей, не меняя конкретную форму президентской республики.

Как известно, идеальных конституций не бывает. Идеального текста Конституции, не допускающего неоднозначных толкований, нет и быть не может. Возможность неоднозначного толкования любого текста вытекает из фундаментальных свойств человеческого языка. Однако сегодня даже в самых демократических странах с богатыми конституционными традициями философы и правоведы вынуждены объяснять это политикам.

Наша Конституция является необходимой и достаточной основой для развития законодательства и всей правовой системы России. Лучшей конституции в ближайшей перспективе не предвидится. Надо дорожить существующей Конституцией, укреплять правовые основы и развивать правовой вектор этого документа. Поэтому стремление к изменению и уж тем более к смене) Конституции — это юридическая иллюзия, так сказать суетность ненасытного изменения. Принцип конституционного государства — научиться жить по Конституции, снимая противоречия между конституционным текстом и социально-правовой практикой посредством адекватных правовых форм.

И здесь очень многое зависит от нас с вами: от Думы и Конституционного Суда. От правового качества принимаемых Думой законов и эффективности контроля за их конституционностью.

Думаю, что было бы целесообразно наладить более тесные рабочие контакты между нами. Для начала – хотя бы на уровне экспертов с обеих сторон. Площадкой для такого взаимодействия мог бы  стать Центр конституционного права, который можно было бы создать под эгидой ГД и КС. У нас уже давно и эффективно функционирует Центр частного права. Почему бы в преддверии юбилея Конституции нам не поставить вопрос о Центре конституционного права как институциональной площадке взаимодействия законодательной и судебной ветвей власти с целью более полного обеспечения конституционности принимаемого законодательства?

Конституция – это формализованный общественный договор о принципах государственного и общественного устройства, базой которого должен быть реальный общественный договор между основными социальными слоями и группами нашего общества. Однако  проблема в том, что в условиях расколотого  общества у нас нет той основы, на которой только и возможен реальный общественный договор, формирующий то, что называют «фактической Конституцией». Такой основой является надлежащий уровень общественного согласия, которого всем нам сейчас так явно не хватает. Эту проблему можно обсуждать в разных аспектах. Но я хотел бы остановиться на том, что мне представляется самым главным: на проблеме общественного доверия: доверия между людьми, между социальными группами, между обществом и властью.

Особенно важно то доверие общества к власти, на котором базируется  легитимность власти, и то доверие власти по отношению к обществу, на котором только и может основываться эффективная государственная политика. Ведь очевидно, что доверие  может быть только взаимным.

Отчуждение, т.е. взаимное недоверие между властью и обществом – это исконная российская проблема, которую невозможно решить за пару десятилетий. И тем не менее в этой области можно было бы  сделать больше. А сейчас,  когда экономическая ситуация в стране, судя по всему, усложняется, нужно постараться сделать максимум возможного в кратчайшие сроки.

Я  хотел бы остановиться на той роли, которую могут сыграть здесь институты законодательной и судебной власти, а также те, кого мы называем элитой и лидерами общественного мнения.

 

О законодательной  власти

Главное: эта власть  является не только законодательной, но и представительной. Она должна представлять и адекватно выражать интересы всех социальных слоев и групп нашего общества. Роль законодателя – слышать запросы общества. Она должна слышать социальные запросы и  доверять им.  Не навязывать обществу то или иное решение социальных проблем, а, относясь с уважением и доверием к различным, зачастую противоборствующим социальным интересам, искать способы и формы достижения согласия между ними.  Только на этой основе – на основе равносправедливого учета всех социальных интересов в рамках принимаемого Думой законодательного решения —  можно добиться ответного доверия к законодательной власти со стороны общества. И только на такой основе возможна выработка правовых законов.

Если законодатель действует таким образом, то это существенно облегчает работу судебной системы. Потому что правовое качество закона – это во многом залог правосудного решения конкретного спора о праве.

В качестве теоретико-методологической конкретизации  этого критерия выступают  два принятых в современной правовой доктрине принципа оценки правового регулирования: «разрешено все, что прямо не запрещено» (относится к частным лицам)  и  «запрещено  все,  что  прямо  не  разрешено»

 

(распространяется лишь  на  представителей публичной власти) [1].  Применительно к российской Конституции (в отличие, например, от Конституции Французской Республики [2]) речь идет, скорее, о доктринальном, а не нормативно-правовом характере этих принципов, поскольку они  непосредственно не закреплены в конституционных нормах. Однако первый из  них легко  выводится из ст.2 Конституции,  а разрешительный порядок осуществления государственно-властных полномочий – это всего лишь логическое развитие    принципа приоритета прав человека. С позиций этих доктринальных критериев, логически вытекающих из правового смысла ст.2 Конституции РФ, очевидно, что при трактовке конституционного текста надо ориентироваться на выявление дополнительных гарантий прав человека, а не дополнительных оснований для ограничения этих прав.

  Что касается самого конституционного  текста, то  следует согласиться с одним из авторов  альтернативного проекта  Основного закона  С.С.Алексеевым, который видит существенный дефект действующей Конституции в отсутствии  в ней указания на строго разрешительный порядок действий государственных органов и должностных лиц (в этой связи автор  напомнил, что в  свое время обсуждался вопрос о  внесении такой нормы в Конституцию)[3].  Правда,  в данном случае проблема, очевидно, не сводится к дефекту  Конституции. Ведь во многих странах  отсутствие  подобной конституционной нормы  восполняется  качеством правовой доктрины,   уровнем правового сознания законодателя и правоприменителя,  активной позицией общества, способного осуществлять эффективный социальный контроль за деятельностью властей, и т.д. В нашей же ситуации, судя по всему, надеяться  пока что можно главным образом на правовую доктрину.

В связи с этим я хотел бы отметить, что базовые принципы оценки правового регулирования –  «разрешено все, что прямо не запрещено для частных лиц и вытекающий из него принцип «запрещено все, что прямо не разрешено»  для  представителей публичной власти  –  до сих пор не получили надлежащего теоретического осмысления в исследованиях, посвященных методологии толкования Конституции РФ.  Поэтому главный вклад конституционно-правовой теории в  работу по  преодолению тенденции к монополизации и бесконтрольности политической власти заключается в формировании доктрины, содержащей четкие теоретико-методологические  основания для разграничения права от произвола, опираясь на которые можно было бы в рамках юридико-догматической интерпретации конституционных норм выстроить  последовательную  доктрину критериев ограничения прав человека. Нынешние постсоциалистические реалии свидетельствуют, пишет в этой связи академик В.С.Нерсесянц, что такую работу «пока это возможно, должны сделать сторонники  действующей Конституции, не откладывая дело до прихода к власти ее противников»[4].

 

О роли суда и правосудия в формировании доверия со стороны общества к  власти

Не надо говорить, сколь велика роль суда и правосудия в формировании доверия со стороны общества к  власти.  В последние десятилетия во всем мире место судебной власти в современном обществе значительно меняется, выходя за рамки традиционного восприятия ее как одной из ветвей государственной власти, основной функцией которой является урегулирование конфликтов между частными лицами (своего рода публичная услуга, оказываемая государством). Судебная власть в современных условиях становится гарантом реализации общественного договора, гарантией макросоциального спокойствия, конституционной стабильности. Это возлагает на всех нас очень высокую ответственность.

Конституционный Суд неоднократно высказывался о недопустимости вмешательства в осуществление правосудия и, особенно, о недопустимости применения каких-либо санкций к судьям за содержание вынесенных ими решений, за высказанное ими в ходе осуществления правосудия мнения.  Такие же подходы применяются сегодня во всех цивилизованных правовых системах. Вместе с тем, недопустимость воздействия на судей с помощью административных методов, несовместимых с принципом судейской независимости, не означает невозможности общественной реакции на деятельность судебной системы – в виде обсуждения, анализа и оценки как решений по отдельным делам, так и целых направлений судебной деятельности. Иное означало бы полное устранение судебной власти из диалога с обществом, делегировавшим ей ее полномочия, закрытость судебной власти, возвращение средневекового принципа управления «Король не может ошибаться».

Понимая меру этой ответственности, российская судебная система в последние годы сделала целый ряд важных шагов по обеспечению  открытости для  социального контроля за правосудием, обеспечивающих реализацию принципа  публичности правосудия.

Возвращаясь непосредственно к вопросу об общественном доверии, хочу сказать, что применительно к судебной власти проблема доверия усугубляется тем обстоятельством, что в отличие от законодательного решения, которое должно быть ориентировано на компромисс интересов,  решение,   которое принимает суд, всегда  бывает в пользу одной из сторон правового спора.

Как воспримет  судебное решение общество? Это зависит    главным образом от двух составляющих: 1) будет ли такое решение правосудным, т.е. справедливым и 2) способно ли правовое сознание общества оценить и признать правосудность такого решения, даже если оно идет вразрез с позицией тех или иных лидеров общественного мнения.

Ведь если общество этого решения не примет, то функционирование судебной системы будет подорвано. Сначала оно будет немного подорвано тем, что одно решение не будет принято обществом. Что значит не принято?

Далеко не всегда это оборачивается открытым общественным возмущением. Зачастую неприятие того или иного решения – судебного или иного – оборачивается трудно фиксируемой негативной реакцией. В дальнейшем эта реакция порождает, если можно так выразиться, крохотные кристаллики негативизма. Они могут со временем раствориться. Или сохраниться в социальной ткани. Но если находятся достаточно влиятельные и хорошо организованные силы, стремящиеся использовать этот негативизм в своих целях, то крохотные кристаллики негативизма могут превращаться в мощные точки роста этого самого негативизма. Который, вдобавок, по мере возрастания, будет менять свое качество. Как все мы понимаем, далеко не в лучшую сторону.

Так обстоит дело даже в случае, если общество не примет, то есть внутренне отторгнет, отдельное решение – повторяю, судебное или любое другое. Порой мы не оцениваем значимости этого самого внутреннего отторжения. Людям, ориентированным только на прагматику и политические действия, нередко свойственно пренебрегать всем, что касается системы внутренних общественных реакций на что бы то ни было. «Подумаешь! – говорят они. – Какая-то там внутренняя реакция! На улицу не выходят миллионы протестующих. Политические забастовки не парализуют страну. Вооруженные отряды не посягают на власть. А все остальное не имеет значения».

Мне такая позиция представляется более чем близорукой. Ведь мы все знаем, с чего начиналось все то, что привело к трагедии в феврале 1917 года. Все начиналось с мелочей. Солдаты, входя в церковь, переставали креститься, не тушили цигарки и так далее. Падал авторитет офицеров, накапливался тот самый негативизм, который поначалу чреват только внутренним отторжением.

А потом это внутреннее отторжение превратилось в крах всех институтов, всех систем социальной жизни. То есть в крах государства, которое, как и любой другой организм, остро нуждается в правильном кровоснабжении. При этом кровью, снабжающей государственные органы подлинной функциональностью, является прежде всего это самое общественное доверие, иногда называемое легитимностью.

Я начал с рассмотрения того, к чему приводит внутреннее социальное отторжение в случае, когда отторгается одно судебное решение. А ведь, как говорят в таких случаях, капля точит камень. Через какое-то время возникнет еще одно решение суда, отторгаемое частью общества, и в нем вновь возникнут крохотные кристаллики негативизма. И опять те, чьим интересам не отвечает принятое решение, начнут превращать эти кристаллики в точки роста негативизма, дискредитируя принятое решение всеми им доступными способами.

Поддержит ли общество эту дискредитацию? Вот ключевой вопрос, от которого зависит судьба тех или иных институтов. А также государства – как суперинститута, эти институты объединяющего.

И тут всегда важен первый прецедент внутреннего общественного отторжения, коль скоро это отторжение не удалось погасить. А не удается его погасить по двум причинам.

Первая – несправедливость, корыстность, действительная предвзятость решения, на которую закрыли глаза.   

Вторая – леность, пренебрежение к тому, что связано с каким-то там «внутренним отторжением».

Коль скоро возобладает даже одна из этих двух причин (а они иногда, как мы знаем, соседств уют), то прецедент решения, отторгаемого обществом, способен сыграть сокрушительную роль. Потому что те, кто начнет превращать кристаллики негативизма в точки роста отрицания всего и вся, скажут:

«Помните? Однажды судом уже было принято решение, которое общество не поддержало. Значит, суд небезупречен. А если он небезупречен, то у нас есть все основания не поддержать и это решение суда, потому что…» И далее организаторы дискредитации найдут сто причин, по которым это решение поддерживать не надо.

Будет сказано, например, что это решение было кем-то проплачено. Что судья элементарнейшим образом взял взятку. Нет доказательств? А разве в таких вопросах доказательства имеют решающее значение? Распространяемая сплетня вполне может подорвать доверие. И поскольку любое решение суда кому-то невыгодно, то часть общества с радостью будет внимать всему тому, что подрывает доверие к суду, принявшему решение, невыгодное для этой части общества.

А еще может быть сказано, что это решение было не проплачено, а продавлено. Мол, начальство позвонило судье, и он после этого звонка взял под козырек. Нет доказательств? Повторяю, в таких случаях не они играют основную роль. Основную роль играют интересы. Прежде всего, интересы тех групп, которые не удовлетворены решением суда. Но если есть конфликт между власть и обществом  

Решатся ли эти группы на то, чтобы объявить судье, принявшему такое решение, полноценную войну, используя так называемые средства грязного пиара? Если они на это решатся, то все будет зависеть от того, какими возможностями они располагают в сфере масс-медиа и так называемых пиар-технологий. Каковы их позиции в элите? Каков их авторитет в обществе? И так далее.

 

И здесь я перехожу к вопросу о роли  элиты и лидеров общественного мнения в установлении и поддержании взаимного доверия между властью и обществом.

Казалось бы, описанный мною процесс давно должен был взорвать все институты и системы, существующие в мире. Почему же институты работают, системы в течение длительного периода обеспечивают социальную устойчивость и развитие? Потому что в обществах, обладающих иммунитетом против необоснованного негативизма, безотказно срабатывает специфическая осторожность. Те, кто могут воздействовать на первичные кристаллики негативизма, превращая его в бурные точки роста оного, понимают: «Сегодня ты, а завтра я».

Сегодня оппозиция наращивает недоверие к власти. Завтра власть ответит тем же самым и начнет наращивать недоверие к оппозиции.

Сегодня бизнес-сообщество начнет наращивать недоверие к судебным решениям. Завтра юридическая корпорация, возмутившись действиями бизнес-сообщества, начнет наращивать недоверие общества к бизнесменам, что, как мы понимаем, сделать более чем легко.

А послезавтра общество скажет, подобно шекспировскому герою: «Чума на оба ваши дома!» И перестанет доверять всем сразу. А когда доверие потеряют все «дома», в которых поселилась чума социального негативизма, то рухнет государство. То есть, весь «город», в который входят «дома» той или иной институциональности и социальной регулятивности.

Ответственность людей, обладающих широкими возможностями влияния, – вот что позволяет жить государствам и социальным институтам. Я не люблю слово «элита», но именно такие люди с широкими возможностями влияния именуются элитой – например, Гаэтано Моска и его последователями. Были и есть, конечно, другие специалисты, вкладывавшие в слово «элита» представления об избранности, неприкасаемости и т.п. Но я предлагаю вывести подобные теории за рамки нашего сегодняшнего обсуждения.

Итак, есть люди, располагающие определенными возможностями влияния – например, являющиеся хозяевами газет, телеканалов… Или лидерами общественного мнения… Эти люди понимают, что государство – их общее достояние. Понимают они и то, что без здорового общества не будет государства. И потому забота об обществе, состоящем не только из тех, кто обладает этими самыми возможностями, категорически необходима.

Такая забота называется служением. Люди, обладающие возможностями, должны быть наделены еще и духом служения – государству, народу. А также здравым смыслом, который говорит им о том, что нельзя рубить сук, на котором сидишь. Нельзя дискредитировать институты, которые тебе же нужны. Потому что завтра эти дискредитированные институты перестанут работать. А послезавтра ты окажешься в среде, лишенной всяческой институциональности, и будешь растерзан возмущенными толпами. Притом, что эти толпы породило твое желание подрывать доверие к тому, что тебе не нравится. К тому или иному институту, государству в целом и так далее.

Великий английский ученый Томас Гоббс говорил об опасности войны всех против всех. Но даже говоря об этой войне, он не имел в виду той особо опасной разновидности войн, которую ведут люди, подрывающие доверие ко всему и вся и не понимающие, чем это для них обернется завтра.

Кстати, у нас это непонимание имеет ясную природу. К сожалению, в нашем обществе людьми, обладающими возможностями влияния, зачастую являются эгоцентрики, наделенные блестящими способностями к ситуационному реагированию, но начисто лишенные всего того, что должно дополнять этот дар. А дополнять его должны такие эгоистические разумные рефлексы, как способность приподняться над своими сиюминутными интересами, способность заглянуть вперед и так далее. А также альтруизм, порождающий сострадание и солидарность. Совершенно очевидно, что без альтруизма не может быть устойчивой никакая элита, никакая институциональная среда, никакое общество.  Все-таки нужны институты а не качество элиты

Исследования ученых показывают, что наша элита (вновь подчеркну, что элиту я понимаю как людей, обладающих возможностями влияния, по Моска) обладает и интеллектом, и волей, и мощнейшими хватательными рефлексами. Но что с солидарностью и состраданием дело обстоит плохо. Ученые, которые получают неопровержимые данные, говорящие о подобном состоянии дел в нашей элите, бьют тревогу. Они говорят, что без исправления этой ситуации долговременная стабильность невозможна. 

Что же касается войны всех против всех, о которой я говорил, адресуясь к Гоббсу, то этот великий ученый предупреждал: коль скоро разум, с его способностью приподняться над сиюминутностью и эгоизмом, не остановит войну всех против всех, то либо-либо.

Либо эта война уничтожит государство и общество.

Либо государство станет чрезмерно жестким. Оберегая государство от двух этих опасностей, Гоббс говорил об общественном договоре. То есть о том, что способно защитить доверие от разного рода посягательств.

Мы должны поставить во главу угла вопрос об общественном доверии. Об источниках этого доверия. О механизмах его защиты. То есть суметь придать всей нашей текущей проблематике одновременно и правовое, и философское, и даже психологическое звучание.

Почему вообще общество должно доверять кому бы то ни было, в том числе судье?

Говорят, что тут многое зависит от того, как организована судебная процедура. Что суду присяжных доверяют больше, чем суду, назначаемому всесильной административной системой. Но согласитесь, что в каких-то условиях недоверие может быть распространено и на присяжных. Почему их нельзя купить или запугать?

И что такое вообще доверие? Какую роль оно играет в человеческой жизни? Возможно ли такое общество, в котором роль доверия будет сведена к нулю? И можно ли назвать такое общество в полном смысле этого слова человеческим?

Все сидящие в этом зале сталкивались с данной проблематикой в той или иной степени. И понимают, что доверие в человеческом обществе обеспечивается формальными и неформальными механизмами.

Неформальные механизмы обеспечивают взаимоотношения между людьми на основе того самого альтруизма, который я уже рассмотрел выше. При этом под альтруизмом я понимаю все то, что запрограммировал в человеке инстинкт выживания различного рода сообществ. Например, своего рода или племени – если речь идет о патриархальном человечестве. Своего народа. Своей семьи, наконец.

Все, что с этим сопряжено, человек включает почти автоматически. То есть, помимо разума. Он не обосновывает причин, по которым бросается под машину, выталкивая из-под нее ребенка. Более того, разумные обоснования причин, по которым он должен кинуться под машину, спасая ребенка, не побудят его кинуться под машину.

Все мы понимаем, что альтруизм гораздо больше развит в обществах, которые именуются традиционными, или доиндустриальными. Я вовсе не хочу сказать, что неформальные механизмы, которые обеспечивают в этих обществах взаимоотношения между людьми, целиком являются альтруистичными. Альтруистичной, да и то в особом, оговоренном мною выше, смысле является только сокровенная сердцевина той регулятивности, которая делает устойчивыми традиционные доиндустриальные общества. Пока эта альтруистическая сердцевина не повреждена, традиционное общество сохраняет эффективную регулятивность. И может гармонически сочетать альтруизм и эгоизм во всех их модификациях, обеспечивая в обществе доверие.

Но когда индустриализм (то есть та самая модернизация, которую мы постоянно обсуждаем) атакует традиционализм, то разрушается именно эта сокровенная сердцевина регулятивности. И что тогда? Все, кто занимался этим разрушением, понимали, что взамен нужно нарастить особую разумную эгоистичность.

Что же это за эгоистичность? Это эгоистичность, позволяющая членам эффективных индустриальных обществ, воздвигаемых на руинах традиционализма, действовать определенным образом. Каким же именно образом?

Во-первых, с оглядкой на общие интересы. Ведь я тоже не выживу, если погибнут другие.

Во-вторых, с оглядкой на то, что находится за пределами частной профессиональной сферы. Ведь рядом со мной действую другие, помогая действовать мне. И если я подорву их функциональность, то мой профессиональный успех породит всеобщий, а значит, и мой индивидуальный, крах.

В-третьих, приподнимаясь над сиюминутными интересами. Ведь сегодня жизнь не кончается. Надо сохранить эффективность надолго. А это нельзя сделать, если тебя интересует только сиюминутная выгода.

Такой способ действия требует определенного формального подкрепления. То есть конструирования, наряду с неформальными механизмами, еще и механизмов формальных. Но очень тонких и одновременно очень мощных.

Функционирование таких механизмов обеспечивается формальным юридическим правом. Именно формальное развитое право приводит те или иные действия в статус санкционированных и несанкционированных. И определяет наказание за несанкционированные действия.

Механизмы же неформальные основаны на том, что человек ведет себя определенным образом вне зависимости от того, насколько ему грозят те или иные юридические санкции.

Такие неформальные механизмы создаются и воспроизводятся культурой и традицией. И определяют те представления о должном и не-должном, благом и злом, допустимом и недопустимом, и, в конечном итоге, справедливом и несправедливом, которые являются своего рода «каркасом» распространенной в обществе морали.

В религиозной среде мораль адресуется к божественным заповедям (есть такое важное и совсем не пустое понятие «страх божий»). В атеистической среде массовая мораль обычно воспроизводится без таких адресаций и назиданий, но постоянно передается через культуру. Но именно общая мораль, в любом случае, оказывается своего рода «базисом» для социализации человека с самого детства – в семье, школе, уличных группах, коллективах, объединенных дружбой или совместной деятельностью.

Неформальное доверие держится только и исключительно на указанном институте общей морали, освященной культурой и традицией и массово воспроизводящейся в ходе социализации. Здесь взаимное доверие определяется критерием убежденности в совпадении моральных норм и представлений о справедливости.

Формальные же механизмы обеспечения доверия, которые я уже описал, обсуждая то, чем именно они отличаются от неформальных, – это прежде всего система права и правоприменения. То есть, комплекс законодательных органов, кодифицированных норм законов, судебной системы и системы исполнения судебных решений.

Этот комплекс механизмов, придающих эффективность современному обществу, построен очень сложно. И в нем для любого человека оказывается далеко не очевидной связь конкретной формальной нормы с его собственными моральными установками, а также с моральными установками других людей. И потому-то весьма распространенным оказывается достаточно массовое недоверие и к каждому звену системы формальных правовых институтов, и к системе этих институтов в целом.

Именно по этой причине вся мировая история создания правовых систем практически повсеместно предъявляла создаваемые формальные правовые институты – как преемственные массовой социальной морали, освященной религией, культурой и традицией. То есть, как морально справедливые, и потому вызывающие доверие. Так было в Древнем Риме, так было в Европе, так было в Китае, так было в США, так было в России, начиная с Киевской Руси.

Социально-государственный слом, происходящий в России после распада СССР, не мог не оказать кардинального влияния и на формальные правовые, и на неформальные традиционные механизмы доверия. И, как мы видим, особенно серьезный слом при этом претерпели неформальные институты, включая массовую мораль.

Общество в этом смысле «расщепилось» на почти независимо существующие – или даже конфликтующие – страты с очень разными представлениями о моральном и справедливом. При этом во всех социальных стратах в значительной степени утрачены и альтруизм, и разумность эгоизма. Причем особенно явно это выражено, как я уже сказал, в нашей нынешней элите. В которой социологические исследования обнаруживают сострадание и солидарность лишь в порядке исключения.

В итоге и неформальные, и формальные социальные механизмы доверия в нынешней России не только очень сильно ослаблены. Они еще в чем-то оказались достаточно глубоко рассогласованы между собой в массовом общественном сознании.

В этом смысле наш постсоветский переворот в значительной мере повторил те «революционные эксцессы» в морали и праве, которые на раннем послереволюционном этапе совершала советская власть. И за которые эта власть долго и болезненно расплачивалась как недоверием между людьми, так и недоверием к государственной и правовой системе.

 

 

Так что же нужно делать?

 Я считаю, что для установления полноценного социального доверия нам необходимо одновременно решать две следующие задачи.

Во-первых, точно и аккуратно выстраивать формальные правовые регулятивные механизмы в осознанном сопряжении с неформальными моральными механизмами. В том числе, учитывать и обеспечивать продуманный баланс между принципами альтруизма и разумного эгоизма в нормах законодательства. Однако я убежден, что никакая, сколь угодно тонкая и точная, настройка законодательных норм, сама по себе проблему доверия не решит. Не решит даже в том случае, если система права и правоприменения избудет все свои недостатки и приблизится к идеальной. Правовые механизмы эту проблему не решат хотя бы потому, что в России традиционная мораль, с ее представлениями о справедливом, всегда играла в смысле доверия главную роль.

Поэтому параллельно надо  восстанавливать во всем обществе ослабленные в последние десятилетия неформальные механизмы альтруизма и разумного эгоизма, то есть основы единой моральной регулятивности. Начинать надо с того, что легче поддается воздействию – сформирования политико-правовых институтов, более открытых для взаимодействия с обществом. Но  основная работа – работа по укреплению нравственных основ общества – впереди.

Я убежден в том, что это должно стать одним из главных приоритетов развития России. И убежден в том, что только совместные усилия государства, общества, нашей юридической корпорации, усилия системные, последовательные и настойчивые, – могут дать на этом направлении реальный результат. И восстановить в российском обществе его важнейшее социальное качество – доверие.

 

 

Ответы на вопросы:

(в сокращении)

 

Нарышкин С.Е.  Валерий Дмитриевич, спасибо за первую часть лекции. Я всегда с восхищением слушаю Ваши выступления. И сегодня я ощущаю, что вся аудитория пребывает в таком же состоянии.

А теперь, если Вы не против, мы зададим вам несколько вопросов? Уважаемые присутствующие, прошу вас.

__________________________________________ Уважаемый Валерий Дмитриевич! В своем выступлении Вы подробно остановились на особой роле, особом характере конституционных положений в системе российского права в целом. Но ведь есть еще и международные правоположения. Как быть, если между ними и нормами Конституции возникают юридические коллизии?

Зорькин В.Д.  Благодарю за этот весьма значимый вопрос.

Я неоднократно призывал, и сейчас, в связи с Вашим вопросом, еще раз призову к крайне внимательному отношению к проблеме сочетания  эффективности и легитимности правотворчества и правоприменения. Что я имею в виду? Чтобы быть кратким, сошлюсь на позиции выдающихся западных мыслителей Пьера Бурдье и Юргена Хабермаса, с которыми я полностью солидарен.

Бурдье подчеркивал, что право и правоприменение может быть эффективным лишь в том случае, если закон и норма его юридического толкования созвучны общественным представлениям о справедливости. А Хабермас указывал на то, что в социальной оценке правоприменения чрезвычайно важна устойчивость и последовательность: именно эта устойчивость и последовательность повышает доверие к праву и его социальную легитимность в сознании общества.

Отсюда, прежде всего, следует, что мы и в своем правотворчестве, и в своем правоприменении должны серьезно, ответственно и, не побоюсь этого слова, бережно учитывать и использовать те сохранившиеся в российской социальной ткани неписаные нормы здоровой массовой моральной регулятивности, которые хоть как-то восполняют все еще недостаточную эффективность законодательного правового регулирования.

Такая ответственность требует внимательной оценки рекомендуемых нам для имплементации зарубежных или международных норм, а также решений международных судов, включая их соотнесение с Конституцией России. Здесь требуется решать один очень непростой вопрос: не внесут ли рекомендуемые нормы и решения в наше общество, и без того не вполне доверяющее правовым институтам, дополнительную толику недоверия к справедливости создаваемых и применяемых законов? И, тем более, не взорвут ли они социальный мир в стране? Ведь если это произойдет, то о каком содействии права развитию общества, государства и экономики мы говорим?

Отсюда следует, что и в национальном законотворчестве, и, тем более, в решении проблем имплементации в России каких-либо норм международного права и решений межгосударственных правовых институтов  необходимо в полной мере использовать существующие —  и парламентские, и общественные — демократические механизмы выявления и учета российской специфики, выраженной в особенностях   ценностно-нормативной структуры общества и прежде всего в общественной морали.

То есть, для точных и взвешенных законодательных решений, которые большинством общества будут приниматься и исполняться как справедливые, нам нужно иметь результаты глубокого анализа совокупности культурных, психологических, идейных, религиозных и других ценностных ориентаций российского общества. Только их понимание на основе такого анализа даст нам, правоведам, базовые основания для обеспечения правильного баланса между этим ценностными ориентациями в законодательных нормах.

Подчеркну, что я говорю не о чем-то необычном, выходящем за рамки правового поля, созданного в нашей стране. Высказанный мною тезис полностью отвечает требованию Конституции обеспечивать учет и согласование различных социальных интересов по принципу формального равенства. Сошлюсь, например, на предписание нашего Основного Закона, согласно которому осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц (ч.3 ст.17 Конституции).

Предвижу, что высказанная мною позиция вызовет возражения. Мне скажут, что в нашей Конституции оговорено, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы; если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора (ч. 4 ст. 15).

Так как же в данном случае быть?

Отвечаю. Сначала —  ссылками на прецеденты из практики взаимодействия между Европейским Судом по правам человека и высшими национальными органами конституционной юстиции

Так, Федеральный Конституционный Суд Германии  в нескольких своих постановлениях — от 11 октября 1985 года, от 14 октября 2004 года и от 13 июля 2010 года —сформулировал и обосновал правовую позицию «об ограниченной правовой силе постановлений Европейского Суда». Согласно этой позиции, государство обязано исполнять постановление Европейского Суда по правам человека в рамках участвующих в рассмотрении дела лиц и в отношении конкретного предмета спора, рассмотренного ЕСПЧ. Однако «государство вправе не учитывать решение Европейского Суда в случаях и в частях, противоречащих конституционным ценностям, защищаемым Основным Законом Германии».

Описанный мною прецедент, разумеется, не единственный. Так, в 1987 г. Конституционный Суд Австрии отверг правовую позицию Европейского Суда по схожим основаниям. Отметив необходимость учитывать судебную практику и решения ЕСПЧ, австрийский Конституционный Суд в то же время указал, что обязан руководствоваться принципами национальной Конституции, и потому не может допустить применения решений и правовых позиций Европейского Суда, которые противоречат конституционным принципам. Аналогичные решения были приняты в Италии, во Франции, в Швейцарии и в других европейских странах.

Россия, как и перечисленные выше страны, ратифицировала Конвенцию Совета Европы по правам человека, и признала обязательный характер решений ЕСПЧ, которыми установлено нарушение прав человека, допущенных национальными судами при разрешении конкретных дел. А также взяла на себя обязательства реагирования на постановления ЕСПЧ, требующие восстановления нарушенных прав и соответствующих компенсаций потерпевшим.

Но Россия, как и все перечисленные выше страны, имеет суверенное право выполнять решения ЕСПЧ таким образом, чтобы не были нарушены буква и дух Конституции нашей страны, которая, как известно, имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации (ч. 1 ст. 15).

Нарышкин С.Е. Спасибо, Валерий Дмитриевич.

Пожалуйста, следующий вопрос.

__________________________________________ Уважаемый Валерий Дмитриевич! Означает ли Ваш предыдущий ответ согласие с позицией, согласно которой Россия может игнорировать противоречащие её доброкачественным правовым традициям решения органов международной юстиции (в частности – Европейского Суда по правам человека)?

Зорькин В.Д. Российская Федерация вправе не учитывать решение Европейского Суда по правам человека в случаях и в частях, противоречащих конституционным ценностям, защищаемым ее Основным Законом. При этом важно подчеркнуть, что речь идет не о противоречиях между Европейской Конвенцией и Конституцией России, а о конкуренции между толкованием Конвенции и Конституции, которое осуществляется соответственно, на европейском и на внутрироссийском уровне. Конституционный Суд России, точно также, как и органы конституционной юстиции помянутых мною выше европейских стран, проверяя конституционность закона, принимает решение в зависимости от того, какое толкование ( учетом баланса конституционно защищаемых ценностей) наилучшим образом защищает права человека и гражданина. Это одно из ключевых суверенных прав России, которое мы обязаны отстаивать при любых правовых коллизиях и в любых ситуациях конкуренции национальной и международной правовых систем.

Нарышкин С.Е. Благодарю Вас, Валерий Дмитриевич! Уважаемые коллеги, давайте продолжим задавать вопросы.

Тодышев М.А. Тодышев Михаил Анатольевич, советник аппарата Комитета Совета Федерации по федеративному устройству, региональной политике, местному самоуправлению и делам Севера.

Я солидарен с вами. И я оптимист в отношении Конституции. Она должна работать и она ещё не раскрыла весь свой потенциал. Ей лишь 20 лет, много впереди у нас.

У меня несколько вопросов практических.

Но первый вопрос касается статьи 115-й о Правительстве Российской Федерации. В соответствии с частью 1-й на основании и во исполнение Конституции Российской Федерации, федеральных законов, нормативных указов Президента Российской Федерации, Правительство Российской Федерации издаёт постановления, распоряжения, обеспечивает их исполнение. Речь идет, в том числе, и об актах, которые должны издаваться во исполнение решений Конституционного Суда,  причем не только о подзаконных актах, но и о проектах законов. Но ведь такого рода документы далеко не всегда принимаются в должный срок. Как быть в этом случае? Это первый вопрос…

Нарышкин С.Е. Подождите, пожалуйста.

Валерий Дмитриевич ответит на первый вопрос, а потом я всё-таки аудиторию спрошу, будут ли другие вопросы, если их не будет, я вам дам возможность задать и второй вопрос.

Зорькин В.Д. Спасибо.

Конституционный Суд еще в 2009 году подготовил специальное послание по исполнению решений Конституционного Суда (в том числе, в особенности – его решений по социально-значимым вопросам). Эта задача имеет огромную важность применительно ко всем сферам конституционного контроля, но особое значение она приобретает именно применительно к социальной сфере. Выработка эффективной, комплексной стратегии её решения – наше с вами общее дело, дело взаимодействия всех трех ветвей власти (ибо это процесс, в который в особо сильной степени вовлечена также и исполнительная власть).

Очевидно, что исполнение решений Конституционного Суда правотворческими органами представляет собой сложный механизм  поэтапных действий, осуществляемых не только органами государственной власти и должностными лицами, поименованными в статье 80 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», но и иными функциональными структурами, включенными в процесс правового регулирования. В 2012 году Секретариатом Конституционного Суда для заинтересованных органов, включенных в процесс реализации наших решений, была разработана специальная методика работы с актами конституционного правосудия применительно к сфере правотворчества. Конкретное число наших судебных актов, требующих своего воплощения в жизнь путем принятия новых правовых норм, постоянно меняется. Однако в целом, несмотря на устойчивую положительную динамику последних лет, целый ряд решений Конституционного Суда, требующих осуществления дополнительного правового регулирования, до сих пор остается, что называется, «на стадии исполнения» (по состоянию на 18 марта 2013 года у нас находятся на контроле 45 актов такого рода).

Принятый Федеральный конституционный закон от 05 апреля 2013 № 1-ФКЗ «О внесении изменения в статью 80 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» закладывает основы формирования той комплексной стратегии воплощения в жизнь актов конституционного правосудия, о необходимости которой я говорил выше. Если раньше разработка необходимых для этого проектов законов была нормативно отнесена к компетенции Правительства Российской Федерации, то согласно новой редакции пункта 1 помянутой выше статьи, Президент Российской Федерации, Совет Федерации, члены Совета Федерации, депутаты Государственной Думы, законодательные (представительные) органы государственной власти субъектов Российской Федерации, а также Верховный Суд Российской Федерации, Высший Арбитражный Суд Российской Федерации по вопросам их ведения вправе сами осуществлять подготовку необходимых законопроектов и вносить их в Государственную Думу. Иными словами, законодатель как бы говорит заинтересованным субъектам законодательной инициативы – под лежачий камень вода не течет, раз вы обладаете необходимой для законотворчества энергией — так действуйте же!

Думаю, такой подход способен в самом ближайшем будущем дать очень сильный позитивный эффект!

Нарышкин С.Е. Спасибо, Валерий Дмитриевич.

Пожалуйста, уважаемые друзья. Давайте дадим слово девушкам.

Свинухова Л.С. Советник аппарата Комитета по природным ресурсам, природопользованию и экологии Свинухова Людмила.

Как вы считаете, необходимо ли нам добавить ещё одну ветвь власти к уже имеющимся? Есть ли в этом необходимость сейчас?

Зорькин В.Д. Вы знаете, наверное, поскольку задаёте этот вопрос, сколько ветвей власти существует в нашей стране.

Согласно Конституции, государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на три ветви — законодательную, исполнительную и судебную. Так гласит статья 10 Конституции. В других её главах принцип разделения властей конкретизирован в нормах, определяющих статус и полномочия Президента и Федерального Собрания, Правительства и судебной власти.

Я неоднократно подчеркивал, что необходима тщательная проработка вопрос балансировки взаимоотношений ветвей власти в нашей стране. Все профессионалы признают этот. Правовая конкретизация закрепленной в Конституции модели разделения властей и ее надлежащая реализация в практике государственного строительства – это очевидная насущная необходимость.

Что же касается до планов «умножения властей», полагаю, что с точки зрения конституционализма предложения о том, что, надо добавить еще какую-нибудь ветвь власти – это фантазии. Я всегда подчеркивал и еще раз подчеркну, что объективно есть вообще только три ветви власти – законодательная, исполнительная и судебная. Таково мое мнение.

Потому, когда кто-то говорит о некоей особой, президентской власти, я всегда подчеркивал и подчеркиваю, что президент – это не некая отдельная «властная ветвь». Президент — это глава государства, который в наших российских условиях также фактически возглавляет исполнительную власть и вырабатывает основные направления внутренней и внешней политики государства. Он – гарант Конституции, не образующий образует некоей отдельной ветви государственной власти.

Евтропов Т. Меня зовут Евтропов Тимофей. Я студент МГИУ.

Я бы хотел задать вопрос про прокуратуру. Будет ли она отнесена к исполнительным органам власти или всё-таки к законодательным? Или вообще станет обособленной? Как можно это регламентировать?

Зорькин В.Д. Конституционный статус прокуратуры, как вам прекрасно известно, закреплен, или, иначе говоря, регламентирован в 129-й статье Конституции, в главе «Судебная власть». Но я считаю, что прокуратура достаточно самостоятельное по своим функциям учреждение. Образованная еще при Петре Великом, она всегда имело специфическую компетенцию — не просто поддерживая обвинения в суде, но и осуществляя общий надзор за законностью. Кстати, в Западной Европе по этому поводу несколько лет назад настоящие баталии развернулись. Дошло  до Совета Европы и до известной Венецианской Комиссии (членом которой я состоял до недавнего времени). От нас требовали: оставьте за прокуратурой только обвинение в суде, всё остальное уберите. С какой стати мы должны выполнять такие требования?

Каждая страна, нарабатывает свой подход к данному институту – в странах Западной Европы он один, в Северной Америке – другой, в Латинской Америке – третий, в России – четвертый и так далее… Во всех подходах есть нечто общее, и есть нечто различное, обусловленное опытом исторического развития конкретных стран и регионов мира. И нам нет никакой необходимости отбрасывать свой опыт.

Убежден, что российская прокуратура выполняет и будет выполнять комплексную историческую миссию. Ведь традиционно прокуратура в нашей стране всегда выступала не только в качестве «стряпчего о делах государственных», но и в роли  «защитника обидимых», главной задачей которого является строгое и беспристрастное «смотрение за исполнением закона» в всех сферах и областях жизни общества. В современной же России традиционные функции отечественной прокуратуры, зачастую, по сути, приобретают принципиально новое качество. Прокурорский надзор и иные направления деятельности по обеспечению законности и защите прав граждан, борьба с преступностью и коррупцией становятся составными частыми всеобъемлющего процесса комплексного утверждения в жизни российского общества фундаментальных начал конституционного правового бытия.

 

Нарышкин С.Е. Валерий Дмитриевич, большое спасибо. Мы, наверное, сейчас будем завершать.

Зорькин В.Д.

Уважаемый Сергей Евгеньевич, дорогие коллеги, друзья!

Я вас искренне благодарю, потому что я почувствовал дружеский дух аудитории. Это меня вдохновило. Спасибо вам большое!

 

---

[1]Сошлюсь на позицию такого авторитетного специалиста, как  Г.Кельзен,  оказавшего большое влияние на современную  юридическую догматику. Поясняя принципиальное различие в правовом статусе физического лица и государственного органа, он писал: «Физическому лицу …разрешено делать все, что не запрещено правопорядком, тогда как государству, т.е. физическому лицу, выступающему в качестве органа государства, разрешено делать только то, на что его непосредственно (курсив мой  —  В.Л.) уполномочивает правопорядок. Поэтому с точки зрения законодательной техники ненужно запрещать что-либо государственным органам,  —  достаточно не разрешать. … Устанавливать запрет на осуществление органом определенных действий нужно лишь тогда, когда  имеется необходимость ограничить ранее данное разрешение». (Кельзен Г. Общее учение о праве и государстве // Хрестоматия по конституционному праву / Сост.: Богданова Н.А., Шустров Д.Г. М., 2012. С.618).

 

[2]Действующая французская Конституция, включает себя (по смыслу ее Преамбулы) положения Декларации прав человека и гражданина 1789 г., согласно которым применительно к человеку как частному лицу действует принцип «все, что не воспрещено законом, то дозволено». (Конституции государств Европы. Т.3. М.,2001. С.404, 432).

 

[3]Алексеев С.С. К Конституции человека. Российский Основной закон: реальность и перспективы // Независимая газета. 2012. 16  ноября.

 

[4]Нерсесянц В.С. Конституционализм как общегосударственная идеология. С.856. Вернуться назад

Социальный капитал и его влияние управление и корпоративную культуру в организации

%PDF-1.4 % 1 0 obj > /OCGs [7 0 R] >> /Outlines 8 0 R /Pages 9 0 R /Type /Catalog >> endobj 10 0 obj >> endobj 2 0 obj > /Font > >> /Fields [] >> endobj 3 0 obj > stream application/pdf

cot

Социальный капитал и его влияние управление и корпоративную культуру в организации

2014-11-10T10:19:35+03:00ABBYY PDF Transformer 3.02015-01-11T20:49:22+03:002015-01-11T20:49:22+03:00PDF-XChange 4.0.178.0 [ABBYY] (Windows XP Professional Service Pack 3 (Build 2600))uuid:f3618331-4cc7-411f-b052-e1ad47dc4a7fuuid:ace30343-3d42-4619-8cc9-40db1d245ed6 endstream endobj 4 0 obj > endobj 5 0 obj > endobj 6 0 obj > endobj 7 0 obj > /PageElement > /Print > /View > >> >> endobj 8 0 obj > endobj 9 0 obj > endobj 11 0 obj > endobj 12 0 obj > endobj 13 0 obj > endobj 14 0 obj > endobj 15 0 obj > /Font > /ProcSet [/PDF /Text] /XObject > >> /Type /Page >> endobj 16 0 obj > /Font > /ProcSet [/PDF /Text] /XObject > >> /Type /Page >> endobj 17 0 obj > /Font > /ProcSet [/PDF /Text] /XObject > >> /Type /Page >> endobj 18 0 obj > /Font > /ProcSet [/PDF /Text] /XObject > >> /Type /Page >> endobj 19 0 obj > /Font > /ProcSet [/PDF /Text] /XObject > >> /Type /Page >> endobj 20 0 obj > /Font > /ProcSet [/PDF /Text] /XObject > >> /Type /Page >> endobj 21 0 obj > /Font > /ProcSet [/PDF /Text] /XObject > >> /Type /Page >> endobj 22 0 obj > /Font > /ProcSet [/PDF /Text] /XObject > >> /Type /Page >> endobj 23 0 obj > /Font > /ProcSet [/PDF /Text] /XObject > >> /Type /Page >> endobj 24 0 obj > /Font > /ProcSet [/PDF /Text] /XObject > >> /Type /Page >> endobj 25 0 obj > /Font > /ProcSet [/PDF /Text] /XObject > >> /Type /Page >> endobj 26 0 obj > endobj 27 0 obj > >> endobj 28 0 obj > stream HWɎ#W(]4Q(a4zze7X%UP%)#xq|{ۛy){UBٸ\)|H؍’==)r˃ lycѷOt\XW櫱ғnJV?kټ}u&(7)Yl?k.﫱z6F?m7Dݳ5[7O6sY۠맭6>3ϰ6=tZk׼ǕεmϸWV۾=k?4|Hf!{]v[R%ffzzڝM[[7W_;~ޤxMhҘPCk,+»О@r7)3 (T{prlU%sdLwK;MaSb[}XsXo[鷸f焨+2zeƕ3Ě*FYq޶B0+cC*zoxz

ДОВЕРИЕ: ПОНЯТИЕ, ВИДЫ И ФУНКЦИИ

• Ирина Юрьевна Леонова
  • ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет»

Ключевые слова: доверие, виды, типы, формы и функции доверия

Аннотация

В последнее время существенно возрос интерес к проблеме доверия — предмету изучения различными социогуманитарными науками. Высокая научная популярность доверия как предмета исследования обусловлена множеством функций, которые оно выполняет как в социальной жизни общества, так и в обыденной жизни отдельного человека. Доверие представляет собой сегодня эмпирическую категорию, требующую адекватного теоретического осмысления. В статье отмечается, что до сих пор не выработалось единого мнения относительно сущности доверия. Обобщаются существующие определения данного феномена. Отмечается, что доверие — это «категория повышенной сложности». Приводится классификация видов, типов и форм доверия по различным основаниям. Описаны многочисленные функции, которые доверие выполняет в жизни человека и общества.

Литература

1. Антоненко И.В. Доверие: социально-психологический феномен. М., 2004.
2. Геберт Д., Розенштиль Л. Организационная психология. Человек и организация./ пер. с нем. Хабаровск: Изд-во Гуманитарный Центр, 2006. 624 с.
3. Журавлева Л.А. Связь общительности личности и доверия к людям: автореф. дис. … канд. психол. наук. М., 2004
4. Ильин Е.П. Психология доверия. СПб.: Питер, 2013.
5. Купрейченко А.Б. Психология доверия и недоверия. М., 2008.
6. Купрейченко А.Б., Табхарова С.П. Критерии доверия и недоверия личности другим людям // Психологический журнал. 2007. № 2.
7. Леонова И.Ю. Предикторы межличностного доверия // Психология общения и доверия: теория и практика: сб. материалов Междунар. конф. УРАО, МГУ. 6-7 ноября 2014 г. / под ред.Т.П. Скрипкиной. М.: Университет РАО, 2014.
8. Переверзева И.А. Проблема доверия в сфере бизнеса // Иностранная психология. 2000. № 12.
9. Скрипкина Т.П. Психология доверия. М., 2000.
10. Фрейджер Р., Фейдимен Д. Личность. Теории, упражнения, эксперименты. СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2006.
11. Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию. М., 2004.
12. Шо Р.Б. Ключи к доверию в организации: Результативность, порядочность, проявление заботы. М., 2000.
13. Штомпка П. Доверие в эпоху глобализма // Социология и социальная политика. 2006. №4.
14. Burt R.S., Knez M.Trust and thirdparty gossip // Kramer R.M. u Tyler T.R. Trust in Organizations. Thousand Oaks: SAGE Publications, 1996.
15. Castaldo S. Meanings of Trust: a Meta Analysis of Trust Definitions: Paper presented at Second Euram Conference. Stockholm, 2002.
16. Gambetta D. Can we trust in trust? // Trust: Making and Breaking Cooperative Relations / D. Gambetta (ed). Oxford: Basil Blackwell, 1988. P. 213-237.
17. Zand D.E. Verrauen und Problemloesungsverhalten von Managern // Lueck H.E.(Ed.) Mitleid, Vertauen, Verantwortung, Stuttgard, 1977.

Поступила в редакцию 2015-05-12
Опубликована 2015-06-25

Раздел

Психология. Социальная психология

Как построить или восстановить

«Чтобы заслужить доверие, денег и власти недостаточно; вы должны проявлять некоторую заботу о других. В супермаркете нельзя купить доверие », — Его Святейшество Далай-лама

Тензин Гьяцо, 14-й Далай-лама Фотограф: Адам Берри / Bloomberg News

Есть всего несколько стихийных сил, которые удерживают наш мир вместе. То, что является клеем общества, называется доверием. Его присутствие укрепляет отношения, позволяя людям жить и работать вместе, чувствовать себя в безопасности и принадлежать к группе.Доверие к лидеру позволяет организациям и сообществам процветать, в то время как отсутствие доверия может вызвать фрагментацию, конфликт и даже войну. Вот почему нам нужно доверять нашим лидерам, членам нашей семьи, нашим друзьям и коллегам, хотя и по-разному.

Доверие сложно определить, но мы знаем, когда оно теряется. Когда это происходит, мы теряем нашу энергию и уровень вовлеченности. Мы устраиваем внутреннюю забастовку, не желая сочувствовать человеку, который, по нашему мнению, причинил нам боль или неправильно с нами обращался.Мы можем не показывать это внешне, но с меньшей вероятностью скажем тому, кому раньше доверяли, что мы расстроены, поделимся тем, что для нас важно, или выполним взятые на себя обязательства. В результате мы отдаляемся от этого человека и больше не чувствуем себя частью его мира. Эта потеря доверия может быть очевидной или несколько скрытой, особенно если мы притворяемся присутствующими, но внутренне отключаемся. А те, кто сделал что-то, чтобы потерять наше доверие, могут даже не знать об этом.

С положительной стороны, доверие заставляет людей чувствовать желание быть частью отношений или группы, с общей целью и готовностью зависеть друг от друга.Когда доверие не нарушено, мы с готовностью будем вносить то, что необходимо, не только предлагая свое присутствие, но и делясь своей преданностью, талантом, энергией и честными мыслями о том, как работают отношения или группа.

Одно из словарных определений доверия — «чувствовать себя в безопасности, когда уязвимо». Когда мы зависим от лидера, члена семьи или друга, мы можем чувствовать себя уязвимыми, и нам нужно доверие, чтобы справиться с тревогой, связанной с этим чувством. Когда присутствует доверие, дела идут хорошо; но когда доверие потеряно, отношения оказываются под угрозой.

Если уровень доверия в отношениях или организации низкий, люди ограничивают свое участие и то, что они готовы делать или делиться. Они могут думать про себя: «Это все, что ты заслуживаешь» или «Это все, что я готов дать». Напротив, когда уровень доверия высок, люди вознаграждают его, отдавая больше. Но чаще всего люди чувствуют, что их недоверие небезопасно делиться. Таким образом, руководитель или близкий человек может медленно обнаружить, что потеряли доверие человека.

Скрытый и личный характер доверия может стать проблемой для взаимоотношений, команд или организаций.Как вы можете исправить то, о чем не говорят или о чем не рассказывают? Откуда вы вообще знаете, что доверие потеряно? Как это ни парадоксально, необходимо хотя бы немного доверия, чтобы обсудить его отсутствие и попытаться восстановить его, в то время как, если потеря доверия останется без внимания, отношения будут становиться все более и более отдаленными.

Доверие часто связано с лидерством и властью, но это не данность. Чтобы быть эффективным, лидер должен заслужить доверие своих избирателей, чтобы гарантировать их участие и преданность.Действительно, любые успешные отношения — будь то отношения лидера с последователем, консультанта или наставника с клиентом или отношения между супругами, братьями и сестрами и друзьями — зависят от уровня доверия, который необходимо заслужить. Тем не менее, даже заработанное доверие может быть быстро потеряно и не может быть быстро восстановлено. Если члены команды или взаимоотношений теряют доверие друг к другу, требуется много усилий, чтобы восстановить его. Люди не спешат реинвестировать в отношения, в которых было подорвано доверие. Обычно они идут дальше.

Шесть строительных блоков траста

Поскольку доверие так важно как в рабочих, так и в личных отношениях, как мы можем его контролировать, опираться на него и лечить, когда оно истощается? Полезно рассматривать доверие как естественную реакцию на определенные качества человека, группы или организации, и отсутствие этих качеств снизит уровень доверия. Вот эти качества:

1. Надежность и надежность: Человек или группа людей, которые верны своему слову и выполняют свои обязательства, вызывают доверие.
2. Прозрачность: Люди беспокоятся о неизвестном и склонны предполагать худшее, когда им не сообщают о новых разработках. Когда руководство встречается тайно или не делится важной информацией, члены команды могут легко стать недоверчивыми. С другой стороны, когда люди делятся своими мыслями, чувствами и соображениями или когда организация, обычно через своего лидера, рассказывает своим членам о том, что происходит, каждый знает, где они находятся, и доверие может процветать.
3. Компетенция: Это еще один элемент, который имеет ключевое значение для построения доверия. Если вы думаете, что человек, лидер или организация не способны делать то, что они должны делать, вы не можете им доверять. Следовательно, даже если у человека доброе сердце или добрые намерения, и они нравятся нам лично, он не может заслужить наше доверие, если не способен выполнить то, что обещает.
4. Искренность, Подлинность и Соответствие: Люди часто могут чувствовать, когда кто-то говорит что-то, что не согласуется с тем, что они чувствуют внутри.Когда лидер неискренен или недостоверен, люди не верят тому, что он говорит. Лидер, который говорит одно, но действует иначе, несовместим. Например, трудно поверить тому, кто говорит, что хочет слушать, но не дает вам возможности высказаться, или тому, кто говорит, что он беспокоится о людях, но, кажется, имеет план уволить людей. Люди могут думать, что могут скрывать свои истинные чувства или противоречия, но другие могут быстро обнаружить недостаток искренности или соответствия.Вот когда доверие подрывается.
5. Справедливость: Некоторые люди действуют так, как будто потребности и желания других не важны, или они не слушают и не уважают обе стороны. Доверие не может расти в отношениях, где все дело в одном человеке, или на рабочем месте, где вся энергия сосредоточена на компании или лидере.
6. Открытость и уязвимость : Если человек никогда не говорит, что он неправ, извиняется или признает свои ошибки, другим людям неудобно не соглашаться с ними или делиться своими мыслями.Лидер, который «никогда не ошибается», никогда не узнает правду от других. Тем не менее, своевременное извинение или признание своей неправоты — мощное оружие для построения или восстановления доверия.

Все эти качества способствуют степени доверия людей друг к другу. Если вы чувствуете сдвиг доверия в отношениях, полезно оценить наличие или отсутствие каждого из этих шести качеств. Это позволяет узнать, чего не хватает в отношениях, и найти способы восстановить доверие. Чтобы построить или восстановить доверие, лидер должен начать разговор о степени присутствия каждого из шести качеств и быть открытым для того, чтобы услышать то, что другие чувствуют, наблюдают и в чем нуждаются.Конечно, лидеру потребуется некоторое доверие к другим, чтобы начать этот процесс.

Точно так же требуется мужество в семье или личных отношениях, чтобы заявить о потере доверия и попросить другого человека изменить свое поведение. Это может привести к пониманию того, что вам нужно также смотреть на свое собственное поведение. Доверие — это улица с двусторонним движением, построенная на поведении каждого человека в отношениях.

Восстановление утраченного или сломанного доверия

Доверие часто теряется, когда мы чувствуем себя обиженными действиями другого человека и считаем, что это действие (или бездействие) было преднамеренным.Но, поделившись своими чувствами с человеком, который причинил нам боль, мы могли бы начать смотреть на вещи по-другому и понять, что их намерения были не такими, как мы представляли. Это может быстро устранить нарушение, поскольку недоразумения будут устранены, а общение углубится. Может быть трудно начать такой разговор; однако, учитывая склонность к отстранению, когда мы чувствуем себя обиженными. Тем не менее, человек, который может это сделать, обнаружит, что он реже страдает.

Точно так же, если мы чувствуем, что сделали что-то, чтобы потерять доверие другого, мы можем найти другого и узнать, что произошло.Конечно, это может показаться неловким и рискованным, особенно если вы являетесь лидером, родителем или авторитетным лицом, и это не то, что приходит само собой. Но эта готовность быть уязвимой может в конечном итоге привести к большему доверию, потому что другой человек чувствует, что его собственная уязвимость и потребности уважаются.

Динамика доверия в важных отношениях является деликатной, и потеря доверия может дорого обойтись — не только психологически, но и финансово, с точки зрения работы и средств к существованию.Важно помнить, что доверие — это постоянный обмен между людьми, а не статичность. Доверие можно заслужить. Его можно потерять. И его можно вернуть.

Переосмысление доверия

Вкратце об идее

• Доверие важно для бизнеса и экономического успеха. Но недавние финансовые скандалы показывают, что люди не всегда очень умны в отношении того, кому доверять. Бернар Мэдофф привлек к себе некоторых из самых умных людей в мире.

• В процессе эволюции доверие хорошо служило людям, поскольку оно увеличивало шансы на выживание уязвимых младенцев.Химия нашего тела вознаграждает нас за доверие, и мы быстро решаем доверять другим на основе простых поверхностных сигналов, таких как их физическое сходство с нами.

• Наша готовность доверять заставляет нас совершать ошибки. На уровне вида это не имеет значения, если больше людей заслуживают доверия, чем нет. Однако на индивидуальном уровне неуместное доверие может вызвать у нас проблемы. Чтобы выжить как личности, нам нужно научиться умерить свое доверие.

Идея на практике

Чтобы доверять с умом, нам нужно изменить свой образ мышления и поведенческие привычки, следуя семи основным правилам.

• Правило 1. Познай себя. Если вы склонны доверять не тем людям, вы должны работать над интерпретацией получаемых сигналов. Если вы умеете распознавать сигналы, но испытываете трудности с установлением доверительных отношений, вам придется расширить свой репертуар поведения, способствующего укреплению доверия.

• Правило 2: Начните с малого. Измеренное доверие начинается с небольших действий, способствующих взаимности. Хороший пример динамики был показан компанией Hewlett-Packard в начале 1980-х годов.Руководство позволяло инженерам забирать оборудование домой, когда им было нужно, без необходимости проходить через большую бюрократию. Это стало убедительным сигналом того, что компания доверяет сотрудникам, но при этом сопряжена с относительно небольшим риском, поскольку политика была привязана к тому, чтобы сотрудники не злоупотребляли доверием.

• Правило 3. Напишите escape-предложение. С четко сформулированным планом выхода из взаимодействия люди могут доверять более полно и с большей приверженностью. В Голливуде сценаристы регистрируют свои передачи в Гильдии писателей — простой акт, который защищает от риска того, что другие сочтут рассказ своей собственной.

• Правило 4. Подавайте сильные сигналы. Большинство из нас ошибочно полагают, что наша надежность очевидна. Нам действительно нужно сообщить об этом более четко. Точно так же мы должны принимать решительные меры в случае злоупотребления нашим доверием. Отправка слабых сигналов о нашей готовности проявить доверие или наказать за злоупотребление доверием делает нас более уязвимыми для эксплуатации.

• Правило 5. Признавайте дилемму другого человека. Поскольку мы очень беспокоимся о своей защите, мы часто забываем, что люди, с которыми мы имеем дело, сталкиваются с собственными дилеммами доверия и нуждаются в подтверждении того, следует ли им (и насколько) доверять нам.Создатели хороших отношений активно снижают тревогу и успокаивают окружающих.

• Правило 6. Смотрите на роли, а не на людей. Роль или должность человека могут гарантировать его компетентность и мотивацию. Но будь осторожен; люди с Мэйн-стрит в США долгое время доверяли людям с Уолл-стрит, потому что финансовая система, казалось, давала надежные результаты, которым позавидовал весь мир.

• Правило 7. Сохраняйте бдительность и всегда задавайте вопросы. Многие люди, доверие которых злоупотребляют, изначально проводят должную осмотрительность. Проблема в том, что они не обновляют должную осмотрительность, потому что считают, что бдительность и двойственное отношение к людям, которым они доверяют, психологически неудобно.

В течение последних двух десятилетий доверие рекламировалось как всемогущая смазка, которая поддерживает вращение экономических колес и смазывает правильные соединения — и все это к нашему коллективному благу. Популярные книги о бизнесе провозглашают силу и силу доверия.Ученые с энтузиазмом накапливали исследование за исследованием, показывающее различные преимущества доверия, особенно когда оно основано на четком послужном списке, заслуживающем доверия опыте и известности в правильных сетях.

Затем появился Берни. «В этом человеке, происхождении и репутации было что-то такое, что внушало доверие», — размышлял один брокер, привлеченный Бернардом Мэдоффом, который признался в схеме Понци на 65 миллиардов долларов — одной из крупнейших и наиболее успешных в истории. На первый взгляд Мэдофф обладал всеми добросовестными качествами — послужным списком, резюме, опытом и социальными связями.Но тот факт, что так много людей, включая некоторых опытных финансовых экспертов и руководителей бизнеса, убаюкивал ложное чувство безопасности при общении с Мэдоффом, должен заставить нас задуматься. Почему мы так доверчивы?

Мэдофф — вряд ли первый, кто заткнул себе столько глаз. А как насчет Enron, WorldCom, Tyco и всех других корпоративных скандалов последнего десятилетия? Может быть, проблема в том, как мы доверяем?

Я бился над этим вопросом почти 30 лет в качестве социального психолога, исследуя как сильные, так и слабые стороны доверия.После недавних массовых и повсеместных злоупотреблений — и с учетом того, что каждый день всплывает все больше скандалов — я думаю, стоит еще раз взглянуть на то, почему мы так легко доверяем, почему мы иногда плохо доверяем и что мы можем с этим поделать. На следующих страницах я излагаю тезис о том, что люди от природы предрасположены к доверию — это заложено в наших генах и нашем детском обучении, и в целом это механизм выживания, который хорошо служит нашему виду. Тем не менее, наша готовность доверять часто приводит к неприятностям.Более того, нам иногда трудно отличить надежных людей от ненадежных. На уровне вида это не имеет большого значения, если больше людей заслуживают доверия, чем нет. Однако на индивидуальном уровне это может стать настоящей проблемой. Чтобы выжить как личности, нам нужно научиться доверять мудро и хорошо. Такое доверие — я называю его закаленным доверием — дается нелегко, но если вы усердно задаете себе правильные вопросы, вы сможете его развить.

Давайте начнем с того, почему мы так склонны доверять.

Человеку доверять

Все начинается с мозга. Благодаря нашему большому мозгу люди рождаются физически недоношенными и сильно зависят от опекунов. Из-за этой потребности мы входим в мир, «запрограммированные» на установление социальных связей. Свидетельства впечатляют: в течение одного часа рождения человеческий младенец откинет голову назад, чтобы посмотреть в глаза и лицо смотрящего на нее человека. Еще через несколько часов ребенок будет ориентировать голову в направлении голоса матери.И, как это может показаться невероятным, всего несколько часов, прежде чем ребенок сможет имитировать выражение лица опекуна. Мать ребенка, в свою очередь, реагирует и имитирует выражение и эмоции своего ребенка в течение нескольких секунд.

Короче говоря, мы социальные существа с самого начала: мы рождены для того, чтобы быть вовлеченными и взаимодействовать с другими, а в этом и заключается в значительной степени доверие. Это было преимуществом в нашей борьбе за выживание. Как отметила социальный психолог Шелли Тейлор в своем резюме научных доказательств: «Ученые теперь рассматривают питательные качества жизни — связь между родителями и детьми, сотрудничество и другие благоприятные социальные связи — как важнейшие атрибуты, которые стимулировали развитие мозга … успех как вид.«Тенденция к доверию имела смысл в нашей эволюционной истории.

Исследования показали, что химический состав мозга, управляющий нашими эмоциями, также играет роль в доверии. Пол Зак, исследователь новой области нейроэкономики, продемонстрировал, например, что окситоцин, мощное природное химическое вещество, обнаруженное в нашем организме (которое играет роль в родах матери и производстве молока), может повысить как доверие, так и доверие. и доверие между людьми, играющими в экспериментальные игры доверия. (Для этого достаточно даже капельки назального спрея с окситоцином.Другое исследование также показало, как окситоцин тесно связан с положительными эмоциональными состояниями и созданием социальных связей. Доказано, что животные становятся более спокойными, спокойными и менее тревожными, когда им вводят окситоцин.

Trust действует по очень простым сигналам. Например, у нас гораздо больше шансов доверять людям, которые в чем-то похожи на нас. Возможно, наиболее убедительное свидетельство этого — исследование, проведенное Лизой ДеБрюн. Она разработала хитроумную технику создания образа другого человека, который можно трансформировать так, чтобы он все больше и больше (или все меньше и меньше) напоминал лицо участника исследования.ДеБрюн обнаружил, что чем больше сходство, тем больше участник доверял человеку на изображении. Эта тенденция доверять людям, которые похожи на нас, возможно, коренится в возможности того, что такие люди могут быть связаны с нами. Другие исследования показали, что нам нравятся люди, принадлежащие к нашей социальной группе, и мы доверяем им больше, чем посторонним или незнакомцам. Этот внутригрупповой эффект настолько силен, что даже случайного распределения по небольшим группам достаточно, чтобы вызвать чувство солидарности.

Как показали психолог Дахер Келтнер и другие, физическое прикосновение также имеет прочную связь с опытом доверия.В одном эксперименте, включающем игру, широко используемую для изучения решений, которым можно доверять, экспериментатор поставил перед собой задачу при описании задачи слегка прикасаться к спинам людей, когда они собирались играть в игру. Люди, получившие быстрое и ненавязчивое прикосновение, с большей вероятностью будут сотрудничать со своим партнером, а не конкурировать с ним. Келтнер отметил, что это не совпадение, что ритуалы приветствия во всем мире включают прикосновения — обратите внимание на твердое, всеамериканское рукопожатие.

Итак, к чему сводятся все эти исследования? Это показывает, что часто не нужно много, чтобы склонить нас к доверию.Люди могут говорить, что не очень доверяют другим, но их поведение говорит о другом. Фактически, во многих отношениях доверие — наша позиция по умолчанию; мы доверяем регулярно, рефлексивно и несколько бездумно в широком диапазоне социальных ситуаций. Как лаконично выразилась клинический психолог Дорис Бразерс: «Доверие редко занимает передний план сознательного осознания. Мы не более склонны спрашивать себя, насколько мы доверяем в любой данный момент, чем спрашивать, удерживает ли гравитация все еще планеты на орбите.«Я называю эту тенденцию презумптивным доверием , чтобы уловить идею о том, что мы подходим ко многим ситуациям без каких-либо подозрений. В большинстве случаев эта предрасположенность нам хорошо служит. Если только нам не посчастливилось стать жертвами серьезного нарушения доверия, у большинства из нас был многолетний опыт, подтверждающий базовую надежность окружающих нас людей и организаций к тому времени, когда мы стали взрослыми. Когда мы доверяем, дела редко идут катастрофически неправильно, так что предвзятое отношение к доверию не является полностью иррациональным.

Но наши суждения иногда плохи

Если человеку доверять, возможно, так же человеку и ошибаться. Действительно, это подтверждают многие исследования. Наш изысканно адаптированный мозг, управляемый репликами, может в первую очередь помочь нам наладить доверительные связи, но он также делает нас уязвимыми для эксплуатации. В частности, наша склонность судить о надежности на основе физического сходства и других поверхностных сигналов может оказаться катастрофической в ​​сочетании с тем, как мы обрабатываем информацию.

Одна из тенденций, искажающих наши суждения, — это наша склонность видеть то, что мы хотим видеть.Психологи называют это предвзятостью подтверждения . Из-за этого мы уделяем больше внимания и преувеличиваем важность доказательств, подтверждающих наши гипотезы о мире, при этом преуменьшая или игнорируя несоответствия или доказательства обратного. В одной из лабораторных игр, которые я провел, люди, которые были настроены ожидать возможного злоупотребления доверием, более внимательно искали признаки ненадежного поведения потенциальных партнеров. Напротив, те, кто был ориентирован на более позитивные социальные ожидания, уделяли больше внимания доказательствам надежности других.Наиболее важно то, что последующие решения людей о том, насколько доверять потенциальным партнерам, не соответствовали этим ожиданиям.

Предвзятость подтверждения не была бы такой уж плохой, если бы на нас не сильно влияли социальные стереотипы, которые большинство из нас носит в своей голове. Эти стереотипы отражают (часто ложные) убеждения, которые коррелируют наблюдаемые сигналы (черты лица, возраст, пол, раса и т. Д.) С лежащими в основе психологическими чертами (честность, надежность, симпатия или надежность).Психологи называют эти убеждения имплицитными теориями , и существует множество свидетельств того, что мы не осознаем, как они влияют на наши суждения. В большинстве случаев наши теории неявной личности довольно безобидны; они просто помогают нам быстрее классифицировать людей и быстрее выносить социальные суждения. Но они могут заставить нас переоценить чью-либо надежность в ситуациях, когда на карту поставлено многое (например, наша физическая безопасность или финансовая безопасность).

Что еще хуже, люди склонны думать, что их собственное суждение лучше среднего, включая суждение о том, кому доверять.На занятиях по ведению переговоров, которые я преподаю, я обычно обнаруживаю, что около 95% студентов MBA относят себя к верхней половине распределения, когда дело доходит до их способности точно «оценивать» других людей, включая то, насколько заслуживающими доверия, надежными, честными , и честные одноклассники. Фактически, более 77% моих студентов попадают в 25% лучших учеников своего класса, а около 20% — в 10% лучших. Это завышенное чувство собственного суждения делает нас уязвимыми для людей, которые могут подделывать внешние признаки надежности.

Наши суждения искажаются не только из-за предубеждений в нашей голове. Мы часто полагаемся на доверенных третьих лиц для проверки характера или надежности других людей. Эти третьи стороны, по сути, помогают нам «переложить» наши позитивные ожидания с одной известной и доверенной стороны на другую, менее известную и менее известную. В таких ситуациях доверие буквально становится переходным. К сожалению, как показывает случай Берни Мэдоффа, транзитивное доверие может убаюкивать людей ложным чувством безопасности.Данные свидетельствуют о том, что Мэдофф был мастером развития и использования социальных связей. Одним из его охотничьих угодий была ортодоксальная еврейская община, сплоченная социальная группа.

Описанные до сих пор предубеждения способствуют ошибкам при принятии решения, кому доверять. К сожалению, связка в нашем мозгу также может препятствовать нашей способности принимать правильные решения о том, какой риск мы должны взять на себя в наших отношениях. В частности, исследователи выделили две когнитивные иллюзии, которые увеличивают нашу склонность доверять слишком быстро, слишком сильно и слишком долго.

Первая иллюзия заставляет нас недооценивать вероятность того, что с нами случатся плохие вещи. Исследование этой иллюзии личной неуязвимости показало, что мы думаем, что вряд ли испытаем некоторые жизненные невзгоды, даже если мы объективно осознаем, что такой риск существует. Таким образом, хотя мы интеллектуально знаем, что уличная преступность является серьезной проблемой в большинстве городов, мы недооцениваем шансы, что мы станем ее жертвами. Утверждалось, что одной из причин этой иллюзии является легкость, с которой мы занимаемся своего рода компенсационным расчетом и вызываем из памяти все шаги, которые мы предприняли для уменьшения таких рисков (например, избегая темных переулков или превращая их в привычка переходить улицу при приближении зловещего незнакомца).Вторая и тесно связанная с этим иллюзия — это нереальный оптимизм . Многочисленные исследования показали, что люди часто переоценивают вероятность того, что с ними произойдет что-то хорошее — что они выйдут замуж, сделают успешную карьеру, проживут долгую жизнь и т. Д. Даже когда людям дают точную информацию об истинных шансах на такие результаты, они все равно склонны думать, что добьются большего успеха, чем в среднем.

Как будто всех этих предубеждений и иллюзий недостаточно, нам также приходится мириться с тем фактом, что сама простота наших сигналов доверия делает нас уязвимыми для злоупотреблений.К сожалению для нас, практически любой показатель надежности можно подделать или подделать. Ряд исследований показывает, что обнаружить среди нас мошенников не так просто, как можно было бы подумать. Я изучаю обманчивое поведение в своих лабораторных экспериментах — и преподаю об этом на курсах по власти и переговорам в своей бизнес-школе. В одном упражнении я поручаю некоторым участникам сделать все возможное, чтобы «имитировать» надежность во время предстоящего упражнения по переговорам. Я говорю им, чтобы они свободно использовали все свои интуитивные теории относительно поведения, которое свидетельствует о том, что им можно доверять.Так что же говорят и делают эти краткосрочные социопаты? Обычно они часто улыбаются; поддерживать сильный зрительный контакт; иногда нежно дотрагиваться до руки или руки другого человека. (Женщины упоминают прикосновения как стратегию чаще, чем мужчины, и в своих отчетах после упражнений также сообщают об их использовании чаще, чем мужчины.) говоря такие вещи, как «Давайте будем честными, и мы, вероятно, сможем лучше справиться с этим упражнением» и «Я всегда люблю выкладывать все свои карты на стол.”

Их усилия оказались весьма успешными. Большинству довольно легко заставить другого человека думать, что он ведет себя заслуживающим доверия, открытым и совместным образом (в соответствии с оценками этих качеств их партнерами по переговорам). Вдобавок, даже когда учеников по ту сторону стола переговоров (тайно) предупредили о том, что половине учеников, с которыми они могут столкнуться, было дано указание попытаться обмануть их и воспользоваться ими, их способность обнаруживать фальшивых лиц не улучшилась: они этого не сделали. не идентифицирует подделок точнее, чем при подбрасывании монеты.Возможно, наиболее интересно то, что те, кто был предупрежден о , чувствовали себя , что они лучше справились с обнаружением подделок, чем другие студенты.

Мы увидели, почему мы доверяем, а также почему мы иногда плохо доверяем. Пришло время подумать, как вернуть доверие в нужное русло. Если мы хотим воспользоваться его подлинными преимуществами, нам нужно более благоразумно доверять.

Закажите свое доверие

Мы никогда не можем быть уверены в мотивах, намерениях, характере или будущих действиях другого человека.Нам просто нужно выбирать между доверием (открывая перспективу злоупотреблений, если мы имеем дело с эксплуататором) или недоверием (что означает упускать все преимущества, если другой человек оказывается честным). Тень сомнения окутывает каждое решение довериться. Тем не менее, вы можете многое сделать, чтобы уменьшить сомнения, в частности, изменив свой образ мышления и поведенческие привычки. Вот несколько предварительных правил, как умерить доверие.

Тень сомнения окутывает каждое решение довериться.Но вы можете многое сделать, чтобы уменьшить это сомнение.

Правило 1 | Знать себя.

Когда дело доходит до доверия, люди обычно попадают в одну из двух групп. Некоторые доверяют слишком много и слишком охотно. Они склонны придерживаться слишком радужного взгляда, полагая, что большинство людей порядочны и никогда не причинят им вреда. Таким образом, они слишком рано раскрывают личные секреты в отношениях или делятся конфиденциальной информацией на рабочем месте слишком без разбора, прежде чем будут заложены разумные, постепенные основы доверия.Они слишком свободно говорят о своих убеждениях и впечатлениях о других, не решая, является ли человек, с которым они разговаривают, другом или врагом. Их чрезмерно доверчивое поведение настраивает их на возможное горе. В другом ведре находятся люди, которые слишком недоверчивы, когда вступают в отношения. Они предполагают худшее в отношении мотиваций, намерений и будущих действий других людей и поэтому сдерживаются, избегая раскрытия чего-либо о себе, что могло бы помочь создать социальную связь.Они не хотят полностью отвечать взаимностью, потому что боятся доверять не тем людям. Они могут делать меньше ошибок, чем их более доверчивые коллеги, но у них меньше положительного опыта, потому что они держат других на расстоянии.

Поэтому первое правило — выяснить, в какую из корзин вы попадаете, потому что это определит, над чем вам нужно работать. Если вы умеете доверять, но склонны доверять не тем людям, вы должны научиться лучше интерпретировать получаемые сигналы.Если вы умеете распознавать сигналы, но испытываете трудности с установлением доверительных отношений, вам придется расширить свой репертуар поведения.

Правило 2 | Начни с малого.

Доверие влечет за собой риск. Этого нельзя избежать. Но вы можете держать риски разумными — а разумные — значит маленькими , особенно на ранних этапах отношений. Социальный психолог Дэвид Мессик и я придумали термин поверхностное доверие , чтобы описать виды небольшого, но продуктивного поведения, с помощью которого мы можем выразить нашу готовность доверять.

Хорошим примером этого является жест, сделанный Hewlett-Packard в 1980-х годах. Руководство HP позволяло инженерам забирать оборудование домой в любое время, в том числе в выходные, без необходимости выполнять множество формальных документов или бюрократии. Это стало убедительным сигналом о том, что сотрудникам, уносящим его за пределы предприятия, можно доверять. Тот факт, что оборудование было впоследствии возвращено, подтвердил это доверие и со временем укрепил его. Образные акты доверия такого рода в свою очередь порождают надежность.Они не связаны с большим риском, но транслируют, что вы готовы идти навстречу людям.

Засоление вашего мира множеством маленьких доверчивых действий посылает сигнал другим, которые сами заинтересованы в построении хороших отношений, и десятилетия исследований социального психолога Свенна Линдскольда и других доказали, что это приводит к более позитивным взаимодействиям. Он работает, потому что он инкрементный (и, следовательно, разумно управляет рисками) и случайный (то есть привязан к взаимности).По очереди с постепенно увеличивающимися рисками вы укрепляете у другого человека сильное и сдержанное доверие.

Правило 3 | Напишите escape-предложение.

В нашем исследовании динамики доверия в ситуациях с высокими ставками Дебра Мейерсон, Карл Вейк и я обнаружили, что, если у людей есть четко сформулированный план выхода из взаимодействия, они могут участвовать более полно и с большей приверженностью. Такое хеджирование ставок может показаться, что это скорее подорвет, чем укрепит доверие. (В конце концов, как вы можете ожидать, что я полностью вам доверяю, если я знаю, что вы мне не доверяете полностью?) Тем не менее, как это ни парадоксально, хеджирование позволяет каждому в организации доверять более легко и комфортно — и даже идти на больший риск.Поскольку я знаю, что ваша зависимость от меня немного ограничена (у вас есть хороший запасной план), у меня также есть больше места для передышки. Все мы знаем, что система переживет случайные неизбежные ошибки, которые пронизывают любую сложную организацию или социальную систему.

Проведенное мной исследование начинающих сценаристов, пытающихся проникнуть в индустрию развлечений, область, где предательство доверия является обычным явлением, является хорошим примером того, как это работает. Чтобы получить возможность развить свои оригинальные идеи для фильмов или телешоу, сценаристы сначала должны представить их агентам, независимым продюсерам и руководителям студий.Однако, как только они это сделают, их идеи будут доступны и всегда рискуют быть украденными. (И это реальная перспектива: не меньший писатель, чем Арт Бухвальд, имел такой опыт, когда предлагал идею для фильма об африканском принце, посетившем Америку — идея, которая внезапно появилась на экране несколько лет спустя как Coming to America (с Эдди Мерфи в главной роли. В 1988 году Бухвальд подал в суд на Paramount, заявив, что это его идея, и выиграл). Один из способов обезопасить себя от риска — написать описание обращения и зарегистрировать его в Гильдии писателей Америки, которая не позволяет другим претендовать на это как на свою собственность.Вторая важная преграда в Голливуде — это наличие агента, который сможет настолько широко продвинуть идею, что ее авторство станет широко известным. Голливуд — маленький мир, и создание чего-то общих знаний в этом маленьком мире — хорошая стратегия хеджирования.

Правило 4 | Посылайте сильные сигналы.

Чтобы доверие вырастало от небольших начальных действий к более глубоким и широким обязательствам, важно посылать громкие, четкие и последовательные сигналы. Некоторые из социальных сигналов, которые мы посылаем, слишком тонкие, хотя мы этого не осознаем.В одном исследовании, которое я изучал, изучая восприятие взаимного доверия, я обнаружил, что и руководители, и подчиненные переоценивают, насколько им доверяют люди из другой категории. Это несоответствие в восприятии себя и других — разрыв доверия — имеет важное значение: большинство из нас склонны недостаточно инвестировать в то, чтобы сообщить о своей надежности другим, потому что мы считаем само собой разумеющимся, что они знают или могут легко различить наши замечательные качества справедливости, честности. , и целостность.

Отправка сильных и четких сигналов не только привлекает других закаленных доверчивых людей, но также отпугивает потенциальных хищников, которые высматривают легких жертв, посылающих слабые и непоследовательные сигналы.Вот почему критически важно иметь репутацию стойкого человека; Репутация — один из самых действенных способов сообщить, кто мы есть и какие отношения мы ищем. Роберт Аксельрод, пионер в этом направлении исследований, использовал красочный термин провокация , чтобы уловить эту идею: чтобы сохранить ваши доверительные отношения на ровном уровне и на уровне игрового поля, вы должны быть готовы не только принимать шансов, изначально немного доверяя (сигнализируя о готовности к сотрудничеству), но также решительно, быстро и соразмерно (сигнализируя о том, что вы нанесете ответный удар, когда ваше доверие будет злоупотреблено).Его исследование показало, что можно вести себя хорошо и не финишировать последним, но только если вы тверды и последовательны в наказании за правонарушения.

Правило 5 | Признайте дилемму другого человека.

Наш эгоцентричный мозг легко может попасть в ловушку мышления только с нашей собственной точки зрения: в конце концов, это наши собственные дилеммы доверия, которые мы так провоцируем и привлекаем внимание. (Кому я должен инвестировать свои деньги? Кому я должен позволить работать со мной?) Мы часто забываем, что люди, с которыми мы имеем дело, сталкиваются с собственными дилеммами доверия и нуждаются в заверении, когда задаются вопросом, должны ли (или насколько) они нам доверять. .Некоторые из лучших создателей доверия, которых я изучал, проявляют большое внимание и сочувствие к точке зрения другой стороны. Они хорошо читают мысли, знают, какие шаги нужно предпринять, чтобы успокоить людей, и активно развеивают тревогу и беспокойство других.

Хорошим примером является президент Джон Ф. Кеннеди в своей знаменитой вступительной речи в Американском университете в 1963 году, в которой он высоко оценил замечательные качества советского народа и заявил о своей готовности работать в направлении взаимного ядерного разоружения с советскими лидерами.Мы знаем из советских мемуаров, что премьер-министр Никита Хрущев был впечатлен, считая, что Кеннеди искренне пытался оторваться от прошлого и ему можно было доверить работу над этим вопросом.

Правило 6 | Смотрите не только на людей, но и на роли.

Многие исследования подчеркивают центральную важность личных связей в процессе построения доверия — и это правильно. Однако это открытие не обязательно означает, что ваше доверие к лидерам или лицам, обладающим властью, должно основываться на истории постоянных личных контактов.Исследование, которое мы провели с Деброй Мейерсон, Карлом Вейком и тем, что мы называем swift trust , показало, что высокий уровень доверия часто возникает в результате очень обезличенного взаимодействия; на самом деле личные отношения иногда мешают доверию.

Важным элементом быстрого доверия является наличие четких и убедительных ролей. Мы обнаружили, что глубокое доверие к роли может заменить личный опыт общения с человеком. Ролевое доверие — это доверие к системе, которая отбирает и обучает человека.Робин Доус, психолог, специализирующийся на человеческих суждениях, однажды заметила: «Мы доверяем инженерам, потому что мы доверяем инжинирингу и что инженеров [как людей] научили применять действующие инженерные принципы». Таким образом, роль является показателем личного опыта и гарантирует компетентность и мотивацию — короче говоря, надежность.

Конечно, доверие на основе ролей не является надежным. Люди с Мэйн-стрит долгое время доверяли людям на Уолл-стрит именно потому, что финансовая система США, казалось, давала надежные результаты, которым позавидовал весь остальной мир.Но ошибочно или нет, но, решая, кому доверять, мы все равно должны принимать во внимание роли, которые играют люди.

Правило 7 | Оставайтесь бдительными и всегда задавайте вопросы.

Когда мы голодны, мы думаем о еде, пока не утолим голод; тогда наш разум переходит к следующей задаче, стоящей перед нами. Человеческие существа ищут выхода — и это верно и в отношении наших решений при решении дилемм о доверии. Мы беспокоимся о надежности потенциального финансового консультанта, поэтому проводим комплексную проверку. Однако после того, как мы приняли решение, мы, как правило, не возвращаемся к нему, если кажется, что ничего не изменилось.Это опасно.

Как только мы приняли решение доверять, мы обычно не возвращаемся к нему. Это опасно.

Анализируя рассказы о формирующем опыте доверия, я обнаружил, что люди, доверие которых было злоупотреблено, часто оказывались в ситуациях, когда они обнаруживали — слишком поздно — что ситуация изменилась, но они не замечали этого, потому что думали, что уже давно поняли. из ситуации. Несмотря на то, что отношение начальника к ним изменилось или кто-то в организации отравлял их репутацию, они жили с ложным чувством безопасности.Они теряют бдительность.

Скандал с Мэдоффом — хороший тому пример. Многие люди, вложившие свои сбережения в Берни Мэдоффа, изначально проявили должную осмотрительность. Но как только они приняли решение, их внимание переключилось на другое. Они были слишком заняты зарабатыванием денег, чтобы ими управлять — в любом случае, им часто было неудобно делать это, потому что они не считали себя финансовыми экспертами. Как заявил переживший Холокост и лауреат Нобелевской премии мира Эли Визель, одна из многих жертв Мэдоффа: «Мы проверили людей, которые имеют с ним дела, и они оказались среди лучших умов Уолл-стрит, гениев финансов.Я преподаю философию и литературу — так и случилось ».

Проблема восстановления доверия заключается в том, что для этого необходимо расспрашивать людей, которым мы доверяем, что психологически неудобно. Но когда дело доходит до ситуаций, когда на кону стоит наша физическая, психическая или финансовая безопасность, наше доверие должно сдерживаться устойчивой, дисциплинированной амбивалентностью.

Наша предрасположенность к доверию является важным навыком выживания для маленьких детей и, действительно, для нас как вида.Более того, недавние данные показывают, что доверие играет решающую роль в экономической и социальной жизнеспособности наций, еще больше подтверждая его фундаментальную ценность. Но то, что помогает человечеству выжить, не всегда помогает человеку, и наша склонность к доверию делает нас уязвимыми как личности. Поэтому, чтобы безопасно пользоваться доверием в полной мере, мы должны научиться сдерживать его.

Семь правил, которые я предлагаю здесь, никоим образом не представляют собой исчерпывающий пример того, как разумно доверять. Наука о доверии также гораздо менее полна, чем хотелось бы, хотя она быстро растет, поскольку нейроэкономисты, бихевиористы и психологи используют новые мощные методы, такие как визуализация мозга и моделирование агентов, чтобы узнать больше о том, как мы выносим суждения о том, кому доверять. и когда.Но, несмотря на все их недостатки, эти правила помогут вам хорошо начать процесс обучения тому, как разумно и хорошо доверять на протяжении всей жизни.

Версия этой статьи появилась в июньском номере журнала Harvard Business Review за 2009 год.

Переосмысление концепции доверия

Давайте сразу перейдем к делу: у правительства есть реальные проблемы в отношении защиты критически важных данных. Мало того, что у него есть много (и много!) Данных, которые абсолютно критичны для национальной безопасности, правительство также хранит данные о каждом гражданине — данные, которые оно обязано обрабатывать надлежащим образом и которые могут нанести личный вред, если будут опубликованы или изменены. .Обеспечить безопасность и пригодность всех этих данных — невероятно сложная работа, и ее затрудняет одно очень простое повседневное слово: доверие.

Когда я пишу о доверии, я не имею в виду доверие среднего гражданина к правительству; Я имею в виду, как правительство обычно доверяет — или не доверяет — тем людям, устройствам, системам и инфраструктуре, которые составляют общую федеральную экосистему и экосистему штата. Это широко и фактически является частью проблемы: любой, кто рассматривает «правительство» как единое целое, совершает ошибку.Этот широкий мазок охватывает радикально разные миссии, угрозы и доступ к ресурсам. Таким образом, есть и хорошие, и плохие, включая очаги истинного опыта и лидерства, использующих навыки, которые были отточены в, возможно, самых сложных условиях на планете. Однако в целом я бы предположил, что правительству в целом может быть полезно более детально подумать о доверии. В этом, я думаю, они сталкиваются с теми же проблемами, что и любая крупная корпорация.

Дело не в том, что правительство не понимает концепции доверия… совсем нет.Отчасти нужно только взглянуть на процесс проверки, который подтверждает надежность тех, кто имеет доступ к секретным данным, и как секретные данные изолированы от тех, которые не имеют необходимых разрешений для доступа. Они также понимают двойные концепции надежности и принятия рисков, которые являются частью использования многоуровневых систем безопасности. В основном это работает хорошо, даже против некоторых достаточно решительных внешних злоумышленников, а также злонамеренных инсайдеров и шпионов. Легко посмотреть на места, где он сломался, но нам также нужно увидеть, сколько раз он работал точно так, как было задумано.

Хотя в этом есть отголоски доверия, пронизанные повсюду, это касается только части правительства, и даже тогда, иногда дозированной по принципу «все или ничего». Проблема в том, как мы обычно деконтекстуализируем доверие, и это отражает то, как мы относимся к цифровому доверию иначе, чем к межличностному доверию в реальном мире. Это та проблема, которую я хотел бы раскрыть здесь подробнее.

Когда вы встречаетесь с кем-то в обществе и знакомитесь с ним, большинство из нас ориентируется на эти первые разговоры.Мы пытаемся понять, насколько кто-то заслуживает доверия. Однако это доверие носит ситуативный характер. Вы можете доверить своему новому другу поездку на ужин, но не доверяете ему (пока) ключи от своей машины. Речь идет не только о том, является ли человек «хорошим» или «плохим», но и о том, вероятно ли, что он выполнит определенное действие надежно или нет. Например, вы можете знать, что кто-то действует из лучших побуждений, но очень неуклюже. Например, вы можете не доверить этому неуклюжему человеку свой самый ценный хрустальный бокал.Не то чтобы они плохие … они просто плохи с хрупкими вещами. Это тонкая, но важная разница.

Теперь давайте сравним это с тем, как мы рассматриваем доверие в отношении вычислений. Здесь защитники часто применяют высокую степень мышления «изнутри / снаружи» по принципу «что внутри хорошо, а что снаружи — плохо». Как только я вхожу в систему или присоединяюсь к организации, мне в значительной степени предоставляется полная свобода действий в рамках предоставленных мне прав. Существуют некоторые системы сдержек и противовесов: например, программы инсайдерских угроз пытаются выявить тех инсайдеров, которые представляют опасность для организации.Однако всеобъемлющая парадигма — это парадигма доверия или недоверия, и между ними не так уж и много. То же самое и с машинами: как только машина включается в сеть, мы обычно полностью ей доверяем. Этот тип «доверия» вовсе не является доверием — это скорее система, основанная на привилегиях «разрешить или запретить» … и злоумышленник легко может воспользоваться ею.

Путь вперед довольно прост — широкое внедрение детализированного, контекстно-зависимого доверия является правильным подходом. Как отмечалось выше, доверие — это не разрозненная вещь; это зависит от контекста.Более того, эту контекстную и недискретную модель доверия необходимо применять не только к людям, участвующим в конкретных программах, но и ко всем объектам, которые взаимодействуют с системой, а также к самой системе.

Единственное долгосрочное решение для управления данными в правительстве — это последовательный и широкий охват этой архитектуры, основанной на доверии. Положительным моментом является то, что это синергетично, но не идентично, с некоторыми из отличных работ, которые Министерство внутренней безопасности проделывает с Непрерывной диагностикой и смягчением последствий (CDM) и Министерством обороны с Дополнением к Правилам федеральных закупок Министерства обороны (DFARS), чтобы назовите несколько.Он просто перемещает этот соответствующий риску зонтик смягчения рисков на самое главное: пользователей и данные.

Подпишитесь на нашу ежедневную сводку

Получайте самые популярные кибер-заголовки в своем почтовом ящике каждое утро буднего дня.

(пожалуйста, выберите страну) United StatesUnited KingdomAfghanistanAlbaniaAlgeriaAmerican SamoaAndorraAngolaAnguillaAntarcticaAntigua и BarbudaArgentinaArmeniaArubaAustraliaAustriaAzerbaijanBahamasBahrainBangladeshBarbadosBelarusBelgiumBelizeBeninBermudaBhutanBoliviaBosnia и HerzegovinaBotswanaBouvet IslandBrazilBritish Индийский океан TerritoryBrunei DarussalamBulgariaBurkina FasoBurundiCambodiaCameroonCanadaCape VerdeCayman IslandsCentral африканских RepublicChadChileChinaChristmas IslandCocos (Килинг) IslandsColombiaComorosCongoCongo, Демократическая Республика TheCook IslandsCosta RicaCote D’ivoireCroatiaCubaCyprusCzech RepublicDenmarkDjiboutiDominicaDominican RepublicEcuadorEgyptEl SalvadorEquatorial GuineaEritreaEstoniaEthiopiaFalkland острова (Мальвинские) Фарерские острова, Фиджи, Финляндия, Франция, Французская Гвиана, Французская Полинезия, Французские Южные территории, Габон, Гамбия, Грузия, Германия, Гана, Гибралтар, Греция, Гренландия, Гренада, Гваделупа, Гуам, Гватемала, Гвинея, Гвинея-Бисау, Гайана, Гаити, Остров Херд и Мак Donald IslandsHoly Престол (Ватикан) HondurasHong KongHungaryIcelandIndiaIndonesiaIran, Исламская Республика ofIraqIrelandIsraelItalyJamaicaJapanJordanKazakhstanKenyaKiribatiKorea, Корейская Народно-Демократическая Республика ofKorea, Республика ofKuwaitKyrgyzstanLao Народная Демократическая RepublicLatviaLebanonLesothoLiberiaLibyan Арабская JamahiriyaLiechtensteinLithuaniaLuxembourgMacaoMacedonia, бывшая югославская Республика ofMadagascarMalawiMalaysiaMaldivesMaliMaltaMarshall IslandsMartiniqueMauritaniaMauritiusMayotteMexicoMicronesia, Федеративные Штаты ofMoldova, Республика ofMonacoMongoliaMontserratMoroccoMozambiqueMyanmarNamibiaNauruNepalNetherlandsNetherlands AntillesNew CaledoniaNew ZealandNicaraguaNigerNigeriaNiueNorfolk IslandNorthern Mariana IslandsNorwayOmanPakistanPalauPalestinian край, OccupiedPanamaPapua Новая ГвинеяПарагвайПеруФилиппиныПиткэрнПольшаПортугалияПуэрто-РикоКатарВоссоединениеРумынияРоссийская ФедерацияРуандаСент-ЕленаСент-Китс и НевисСент-ЛюсияСент-Пьер и МикелонСент-Винсент а Н.Д. GrenadinesSamoaSan MarinoSao Том и PrincipeSaudi ArabiaSenegalSerbia и MontenegroSeychellesSierra LeoneSingaporeSlovakiaSloveniaSolomon IslandsSomaliaSouth AfricaSouth Джорджия и Южные Сандвичевы IslandsSpainSri LankaSudanSurinameSvalbard и Ян MayenSwazilandSwedenSwitzerlandSyrian Arab RepublicTaiwan, провинция ChinaTajikistanTanzania, Объединенная Республика ofThailandTimor-lesteTogoTokelauTongaTrinidad и TobagoTunisiaTurkeyTurkmenistanTurks и Кайкос IslandsTuvaluUgandaUkraineUnited арабского EmiratesUnited KingdomUnited StatesUnited Штаты Экваторияльная IslandsUruguayUzbekistanVanuatuVenezuelaViet NamVirgin остров , Британские Виргинские острова, U.С.Уоллис и ФутунаЗападная СахараЙеменЗамбияЗимбабве

Подписка

×

Отправляя нам свой адрес электронной почты, вы подписываетесь на ежедневную сводку.

Отход от мышления «внутреннее / внешнее, хорошее / плохое» уже начался — и его следует поощрять. Что дальше необходимо, так это начать по-настоящему использовать этот адаптивный подход к рискам и признать, что доверие бывает разным. На самом деле мир — это оттенки серого; это способ защитить наиболее важные для нас данные.Все остальное приведет к неудаче.

Ричард Форд — главный научный сотрудник компании Forcepoint LLC, занимающейся разработкой программного обеспечения для кибербезопасности.

Определение траста Merriam-Webster

\ ˈTrəst \ 1а : гарантированное доверие к характеру, способностям, силе или правде кого-то или чего-то

б : тот, которому доверяют

б : зависимость от будущих платежей за поставленное имущество (например, товары) : кредит купил мебель в доверительное управление 3а : имущественный интерес, принадлежащий одному лицу в пользу другого.

б : объединение фирм или корпораций, образованных юридическим соглашением. особенно : тот, который снижает или угрожает ослабить конкуренцию

б (1) : обвинение или обязанность, возложенная по вере или уверенности, или как условие каких-либо отношений.

(2) : что-то переданное или порученное одному для использования или ухода в интересах другого.

c : ответственное лицо или офис в доверии : на попечении или во владении попечителя

доверенный; доверчивый; трасты

переходный глагол

1а : полагаться на правдивость или точность : полагать доверять слухам

б : , чтобы доверять : полагаться на друг, которому можно доверять

c : надеяться или ожидать уверенно надеется, что проблема будет решена в ближайшее время

2а : передать или передать на свое попечение : доверить б : разрешить остаться или уйти или сделать что-либо без страха или опасений

Почему некоторым людям так трудно доверять?

Проблемы с доверием: почему некоторым людям так трудно доверять?

Это взаимное доверие, даже больше, чем взаимный интерес, который объединяет человеческие сообщества.~ Х. Л. Менкен

Становится все труднее оставаться уязвимым, доверчивым и открытым для жизни в эту эпоху неопределенности, глобальных потрясений, разводов и разрушений семейной жизни. К счастью, у многих из нас есть друзья и члены семьи, на которых мы можем рассчитывать, или партнер по отношениям, к которому мы можем обратиться как к безопасному убежищу, где мы можем ослабить бдительность, расслабиться и быть самими собой. Но иногда даже здесь бывает тяжело.

Когда повседневные стрессы вторгаются в наше защищенное пространство или неожиданные проблемы в отношениях нарушают наше спокойствие, мы можем начать чувствовать себя неуверенно и неуверенно. Мы также можем начать сомневаться в любви, преданности и надежности нашего партнера. Не осознавая этого, мы можем отреагировать на эти сомнения, незаметно оторвавшись от любимого человека.

Почему доверие зиждется на такой шаткой основе? С другой стороны, разве не рискованно быть слишком наивным и доверчивым ? С какими проблемами доверия сегодня сталкиваются пары, которых практически не существовало всего десять лет назад? Как нам лучше всего справляться с событиями или ситуациями, которые угрожают подорвать наше доверие и уверенность?

Что такое доверие?

Оксфордский словарь определяет доверие как «твердую веру в надежность, истину, способности или силу кого-то или чего-то». Например, мы доверяем людям, которые доброжелательны к нам, честны и чьи действия соответствуют их словам.Мы доверяем тому, на кого мы можем рассчитывать, постоянно делать то, что «правильно». В интимных отношениях мы доверяем партнеру, если он предсказуем, надежен и честен. Доверие также можно определить как глагол: как действия, основанные на уверенности или доверии к себе. На уровне действий доверие предполагает способность «делать что-то без страха и опасений».

Растут ли проблемы с доверием?

Ряд психологов недавно сообщили, что за последние 10 лет наблюдается беспрецедентный рост проблем с доверием среди пар, обращающихся за консультацией.По словам Джо Бавонезе из Института отношений в Ройал-Оук, штат Мичиган, отчасти это увеличение связано с последними технологическими достижениями, которые позволяют партнерам обманывать, например, скрывать текстовые сообщения, списки звонков на мобильный телефон, друзей в Facebook. ‘сообщения и электронные письма.

Сегодня сотни блогов, статей и колонок с советами предлагают предложения, призванные помочь парам разрешить проблемы с доверием. Доступно множество анкет для измерения доверия в отношениях (доверие к партнеру по отношениям), а также глобального доверия (доверие к человеческой природе).Ясно, что доверие имеет большое значение для многих людей, особенно для тех из нас, кто стремится к любовным и полноценным отношениям.

Как нам в первую очередь укрепить доверие?

Как дети учатся доверять — это фундаментальный вопрос, который исследовали несколько выдающихся психологов в области развития 20 века, в частности Эрик Эриксон, Джон Боулби и Д.У. Винникотт. Каждый из них много писал о доверии и о ключевой роли, которую оно играет в постоянном росте и развитии детей.

Эриксон предположил, что у младенцев развивается базовое доверие, когда они успешно разрешают первый психосоциальный кризис (или возможность) в жизни, конфликт между Trust и Mistrust . Ребенок, которого воспитывают взрослые, которые последовательно реагируют, пытаясь удовлетворить его потребности, к концу первого года развивает доверие. Эриксон утверждал, что решающим фактором на данном этапе развития было соотношение доверия и недоверия.

Более высокий уровень доверия к детям тесно связан с безопасными моделями привязанности.Малыши, которые доверяют своему окружению, как правило, имеют надежную привязанность к своим родителям или опекунам. Фактически, теоретик привязанности Джон Боулби пришел к выводу, что базовое доверие, по определению Эриксона, абсолютно необходимо для здорового психологического развития человека на протяжении всей жизни. Он описал безопасные и небезопасные модели привязанности, которые Мэри Эйнсворт определила у годовалых детей ясельного возраста, как сильные индикаторы их уровня доверия. По словам Боулби, «понятие« безопасность — незащищенность »… очевидно, относится к той же особенности младенчества, которую Эйрксон называет« базовым доверием ».«Таким образом, он оценивает аспект личности, имеющий непосредственное отношение к психическому здоровью».

Психоаналитик и педиатр Д. В. Винникотт считал, что «предсказуемость» со стороны родителей имеет решающее значение для построения доверия к их ребенку. В своей книге « Разговор с родителями», «» он писал: «Родители, и особенно мать с самого начала, прилагают много усилий, чтобы оградить ребенка от того, что непредсказуемо». По словам Роберта Файерстоуна, такие родители также «характеризуются теплотой, нежностью и чувствительностью в кормлении и уходе за своими детьми, а также предлагают им контроль, руководство и руководство.”

Детский опыт, способствующий возникновению проблем с доверием

Есть множество неприятных детских переживаний, которые вызывают у детей недоверие и неуверенность. Например, непоследовательная реакция родителей или их невыполнение своих обещаний создают у их детей неуверенность и недоверие. Пугающие вспышки гнева родителей могут подорвать доверие ребенка к предсказуемому миру. Предательство доверия, которое происходит при сексуальном насилии над детьми, а также в случаях жестокого физического насилия в долгосрочной перспективе, может вызвать диссоциативные состояния у молодых жертв.Эти события могут также вызвать ожидания будущих предательств или привести к определенным слепым пятнам в способности человека точно судить о надежности других.

Нечестные способы, которыми многие родители общаются друг с другом и со своими детьми, также подрывают доверие ребенка. Родители, которым не хватает честности, склонны вести себя двулично в своих сообщениях, то есть их действия не соответствуют их словам. Их двойные послания сбивают детей с толку и разрушают их чувство реальности.Грегори Бейтсон сосредоточился на этой важной динамике — «двойной связи» — в своей книге « шагов к экологии разума» . Основываясь на клинических исследованиях, он пришел к выводу, что дети учатся не доверять своему восприятию в социальных взаимодействиях, когда они сбиты с толку и озадачены двойными посланиями, полученными в их семье.

Эти болезненные события в детстве оставляют невидимые шрамы и оказывают на нас огромное влияние на всю жизнь. Пытаясь защитить себя, мы выстраиваем систему защиты от боли, замешательства и разочарования.Некоторые из нас клянутся никогда больше никому не доверять; другие становятся сверхбдительными и чувствуют решимость не быть «лохом». Если мы пострадали из-за нечестности наших родителей, мы можем смотреть на других людей с искаженной точки зрения и развивать к ним резкое и циничное отношение. Эти самозащитные защиты помогают нам сохранить иллюзию силы и неуязвимости, но те же самые защиты ограничивают нашу способность доверять другим и находить удовлетворение в близких отношениях.

T

Проблемы ржавчины в отношениях

В интимных отношениях доверие очень важно.Эксперт по взаимоотношениям Ширли Гласс отмечает, что «интимные отношения зависят от честности и открытости. Они создаются и поддерживаются нашей верой в то, что мы можем верить тому, что нам говорят ». Фактически, доверие можно рассматривать как клей, который скрепляет отношения, поскольку он способствует установлению положительной эмоциональной связи между партнерами, основанной на привязанности, любви и преданности. Взаимное доверие в счастливых парах подкрепляется присутствием окситоцина, нейропептида в головном мозге, который ускоряет установление связи между новорожденным и его матерью.Любовный, ласковый и сексуальный обмен между партнерами также выделяет окситоцин, который, по мнению некоторых ученых, «делает доверчивых людей не доверчивыми».

Напротив, недоверие может разрушить даже самые любящие отношения. В ходе отношений возникает множество ситуаций, которые могут вызвать недоверие и подозрение у одного или обоих партнеров. Большинство людей реагируют на обман или ложь со стороны партнера примерно так же, как они реагируют на ложь, нечестность и неоднозначные послания своих родителей.

• Смешанные сообщения и проблемы с доверием

Смешанные сообщения создают в парах атмосферу замешательства и отчуждения, разрушая чувство взаимного доверия. Некоторые люди начинают сомневаться или не доверять своему партнеру почти сразу же после того, как становятся вовлеченными, потому что в глубине души они боятся близости и близости. Другие могут отреагировать на первые признаки двуличия или ненадежности своего партнера. Например, молодая женщина думала, что ее новый любовник проводит с ней меньше времени, чем раньше.Когда она упомянула об этом, он настаивал на том, что любит ее как никогда. Однако его слова не успокоили ее, потому что его действия не соответствовали его, казалось бы, поддерживающим заявлениям. В этих случаях для нас важно придавать больше обоснованности действиям нашего партнера, а не полагаться только на то, что он говорит.

• Обман, неверность, саморазрушительное поведение и проблемы с доверием

Реакция людей на нечестность и ложь партнера основана в первую очередь на их прошлом опыте общения с родителями, которые, возможно, предали их доверие.Обсуждая последствия романа, Ширли Гласс подчеркивает, что «люди, которые не развили базовое доверие в детстве, особенно уязвимы для обмана со стороны любимого человека. Неверность возвращает все те детские раны человеку, которому лгали ».

Обман или предательство доверия могут иметь более разрушительный эффект на отношения, чем сама интрижка. Ложь и обман разрушают реальность других, подрывая их веру в правдивость своих представлений и субъективного опыта.По словам Роберта Файерстоуна, «предательство доверия, вызванное тайной связью партнера с другим человеком, приводит к шокирующему и болезненному осознанию со стороны обманутой стороны того, что человек, с которым он или она был связан, имеет тайную жизнь и что есть аспект его или ее партнера, о котором он или она не знали ». Точно так же в Жизнь и любовь после предательства, Стивен Стосни утверждает, что «точно так же, как вред от огнестрельного ранения угрожает общему здоровью тела, интимное предательство выходит далеко за рамки вопросов доверия и любви, чтобы заразить то, как мы понимаем наша жизнь в целом.».

Доверие также может быть разрушено из-за безразличия, критичности, неуважения и отторжения партнера, как открытого, так и скрытого. Тайна или обман близкого человека относительно злоупотребления алкоголем или наркотиками могут подорвать доверие. Обман и ложь о деньгах, семейных финансах или других скрытых целях могут подорвать уверенность людей и их веру в надежность партнера.

• Как критический внутренний голос порождает проблемы с доверием в отношениях.

Недоверие, сомнения и подозрения сильно зависят от критического внутреннего голоса.Этот деструктивный мыслительный процесс является частью системы защиты, которую мы строили в детстве; он состоит из внутреннего диалога, враждебного нашим интересам и циничного по отношению к другим людям. Критический внутренний голос — это виновник, который вызывает проблемы с доверием в самых близких отношениях.

Вот как часто действует голос на ранних этапах отношений. Если мы сомневаемся в себе, считаем себя неадекватными или циничными по отношению к другим людям, мы с меньшей вероятностью будем искать любви и удовлетворения в отношениях.Когда мы действительно находим кого-то, кто искренне признает и любит нас, мы можем начать испытывать беспокойство, потому что его положительное отношение к нам противоречит нашему отрицательному представлению о себе. В этот момент недоверие и неуверенность в себе могут взять верх над нашим рациональным мышлением. Критический внутренний голос становится сильнее, говоря нам, что мы не заслуживаем любви. Или он может сосредоточиться и преувеличить любые недостатки человека, который нас любит, и мы начнем быть разборчивыми и критичными.

Гендерные стереотипы и сексистские установки представляют собой продолжение критического внутреннего голоса в культурные рамки.Они сосредоточены на определенных отрицательных чертах, которые считаются «характерными» для мужчин или женщин, и способствуют возникновению недоверия и цинизма между полами. Искаженные взгляды, такие как «» «Мужчины такие бесчувственные. Их не волнуют чувства, женщины и дети ». и «Женщины такие ребячливые и чрезмерно эмоциональные, они не понимают практических вопросов». являются примерами этого типа мышления.

По иронии судьбы, некоторые из наших внутренних голосов могут показаться нам дружелюбными и защищающими.Эти голоса предупреждают нас об опасностях быть уязвимыми, открытыми или доверчивыми, иногда, когда мы только что вступили в новые отношения, «Не слишком увлекайся им (ней) Не слишком увлекайся, ты» Меня просто обидят или отвергнут ».

Многие люди воспринимают критический внутренний голос как своего рода внутреннего «тренера», который дает плохие советы о том, как вести себя в отношениях. «Помните, вы должны делать все возможное. Один неверный шаг, и ты останешься один. Голос может поставить под сомнение приверженность или любовь нашего партнера: « Почему он (она) не более ласковый? «Почему он (она) всегда со своими (ее) друзьями». «Он (Она), должно быть, не заботится о тебе». Другие деструктивные мысли усиливают любые сомнения в себе, которые у нас уже могут быть. «Неудивительно, что он (она) поддержал вас. У него (нее) были другие мысли ». «Как только он (она) узнает вас поближе. он (она) узнает, кто ты на самом деле ».

Некоторые из самых злобных голосов — это те, которые бомбардируют нас провоцирующими тревогу мыслями, предсказывающими отказ и потерю, особенно в ситуациях, когда есть потенциальный соперник, например: « Тебе лучше поосторожнее! Вы потеряете его (ее).Что он (она) делает! Куда он (она) идет? Тебе лучше узнать. Что, если он (она) встретит кого-то еще на работе, на той вечеринке? Вы не можете соревноваться с этим мужчиной / женщиной. Ты не выдержишь этого! Ты никогда не сможешь встретиться ни с кем другим. Твоя жизнь будет кончена «.

Rebuilding Trust

Чтобы восстановить доверие после предательства, партнерам необходимо определить критические внутренние голоса, которые продолжают разжигать недоверие, удерживая их в прошлом.Если неверность стала причиной разрыва доверия, им также необходимо развернуть разговор о том, чего хочет каждый человек; следует ли возобновить отношения или пойти разными путями. Один полезный ресурс, Not Just Friends , автор Shirley Glass, предлагает ценные советы для «Исцелите Truama of Betrayal» , как указано в ее подзаголовке. Доктор Гласс подчеркивает, что «доверие нельзя заслужить клятвой верности… Противоядие (от секретности, обмана и алиби секретного дела)… — это открытость, подотчетность и честность.Она также посоветовала,

Сострадание к другому человеку — вот что делает возможным прощение… Оба партнера должны искать и давать прощение за ту роль, которую они сыграли в семейных проблемах, которые предшествовали неверности, или за обидное поведение, которое последовало за разоблачением предательства.

Четыре общих принципа повышения доверия в близких отношениях:

• Честность и порядочность: Стремитесь быть более честными и прозрачными во всех ваших личных взаимодействиях.Это требует усилий, чтобы по-настоящему познать себя и, возможно, столкнуться с частями своей личности, которые могут быть неприятными. Однако это повышенное самопознание позволит вам постепенно развить больше доверия к себе и своим мыслям, чувствам и ценностям. Честная жизнь в соответствии с вашими ценностями и принципами также делает вас человеком, достойным доверия.
• Отсутствие защиты: Научитесь менее защищаться при общении с партнером: отсутствие защиты означает, что у вас есть реалистичный взгляд на себя и своего партнера и вы готовы услышать обратную связь.Ищите зерно истины в любой обратной связи или критике, которую вы получаете от своего партнера. Вы можете обнаружить, что чрезмерно чувствительны к критике по определенным предметам, но при этом открыты для обсуждения других тем. В долгосрочных отношениях партнеры быстро узнают, какие темы являются «табу», и перестают поднимать их в разговоре. Однако именно такая цензура приводит к недоверию и напряженности в отношениях.
• Понимание: Примите и цените различия между вами и вашим партнером, а не позволяйте этим различиям перерастать в разногласия, которые порождают недоверие.Зрелая любовь предполагает признание и уважение уникальности другого человека. Это означает, что вы должны смотреть на своего партнера как на отдельную личность со своими собственными мнениями и взглядами.
• Прямое общение: Узнавайте больше о любых расхождениях между вашими словами и действиями. Этот тип самосознания позволяет партнерам развивать большее доверие друг к другу. Чтобы укрепить это взаимное доверие, партнерам также необходимо научиться более прямо выражать свои желания и пожелания.Когда люди прямо спрашивают, чего они хотят в интимных отношениях, они чувствуют себя более уязвимыми и открытыми как для любви, так и для того, чтобы быть любимыми.

При изучении различных значений доверия важно различать безусловное доверие (наивность) и условное доверие, основанное на здравом суждении и прошлом опыте. Также ценно различать здоровый скептицизм, который является зрелым отношением, и цинизм, который является незрелым и неадаптивным. Когда в нашем мышлении преобладает критический внутренний голос, мы склонны становиться циничными и пренебрежительными по отношению к другим людям.Такое негативное отношение разъедает человеческий дух; они причиняют боль нам и нашим близким. Отношение здорового скептицизма является частью настоящего «я», тогда как цинизм принадлежит анти-я, той части личности, которая наносит ущерб нашей самооценке и мешает нашим отношениям.

В заключение, доверие имеет большое значение; это помогает сохранить любовь, привязанность и нежность, которые партнеры испытывают друг к другу на начальных этапах их отношений.Это чувство взаимного доверия продолжает поддерживать их в неизбежных перипетиях — взлетах и ​​падениях в любых отношениях, — с которыми они столкнутся в последующие годы.

Преодоление страха близости

Продолжительность: 90 минут

Цена: $ 15

Вебинары по запросу

В этом вебинаре: Что мешает большинству людей поддерживать романтические, значимые отношения, удовлетворяющие их потребности и желания? Почему…

Об авторе

Джойс Кэтлетт, М.А. Джойс Катлетт, магистр медицины, автор и лектор, вместе с доктором Робертом Файерстоуном написала 12 книг и множество профессиональных статей. Совсем недавно она стала соавтором книг «Секс и любовь в интимных отношениях» (APA Books, 2005), «За пределами страха смерти: достижение жизнеутверждающего осознания смерти» (Springer Publishing, 2009) и «Этика межличностных отношений» (Karnac Books, 2009) с Роберт Файерстоун, доктор философии. Г-жа Катлетт начала свою карьеру в области психологии в 1972 году, работая с детьми-аутистами в Детском лечебном центре государственной больницы Камарильо в Камарильо, Калифорния.Член-основатель Glendon Association, она была национальным лектором и координатором семинаров в области предотвращения жестокого обращения с детьми и супружеских отношений. Вместе с Глендоном она сняла 40 документальных видеофильмов по широкому кругу тем, связанных с психическим здоровьем. Г-жа Кэтлетт также сыграла важную роль в развитии и обучении инструкторов по программе воспитания сострадания в отношении детей и в обучении специалистов в области психического здоровья методологии голосовой терапии. Теги: критический внутренний голос, честность, вопросы близости, личностный рост, психологический совет, проблемы во взаимоотношениях, проблемы в отношениях, саморазвитие, самопонимание, доверие

Социальный контроль безличного доверия в JSTOR

Абстрактный

Как общества контролируют доверительные отношения, не встроенные в структуру личных отношений? В этой статье обсуждаются хранители безличного доверия и обнаруживается, что в поисках верности агентов они создают новые проблемы.Полученный в результате набор процедурных норм, структурных ограничений, входных ограничений, механизмов контроля, специалистов по социальному контролю и механизмов, подобных страхованию, увеличивает возможности для злоупотреблений, в то же время поощряя менее приемлемую работу доверительного управляющего. Более того, эта система иногда заставляет людей бросать хорошие «деньги» за плохими; они защищают доверие и реагируют на его неудачи, вызывая еще большее доверие. В статье исследуются источники и последствия того парадокса, что хранители доверия сами являются попечителями.

Информация о журнале

Текущие выпуски теперь размещены на веб-сайте Chicago Journals. Прочтите последний выпуск. Основанный в 1895 году как первый в США научный журнал в этой области, American Journal of Социология (AJS) представляет собой новаторскую работу из всех областей социологии с упором на построение теории и инновационные методы. AJS стремится обратиться к широкому кругу читателей-социологов и открыт для вкладов представителей различных социальных наук — политологии, экономики, истории, антропологии и статистики в дополнение к социологии, — которые серьезно привлекают социологическую литературу к поиску новых способов понимания социальной сферы. .AJS предлагает обширный раздел рецензий на книги, который определяет наиболее выдающиеся работы как начинающих, так и устойчивых ученых в области социальных наук. Время от времени появляются заказные обзорные эссе, предлагающие читателям сравнительное углубленное изучение известных названий.

Информация об издателе

С момента своего основания в 1890 году в качестве одного из трех основных подразделений Чикагского университета, University of Chicago Press взяла на себя обязательство распространять стипендии высочайшего стандарта и публиковать серьезные работы, которые способствуют образованию, способствуют общественному пониманию. , и обогатить культурную жизнь.Сегодня Отдел журналов издает более 70 журналов и сериалов в твердом переплете по широкому кругу академических дисциплин, включая социальные науки, гуманитарные науки, образование, биологические и медицинские науки, а также физические науки.

% PDF-1.5 % 1 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 2 >> эндобдж 3 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 3 >> эндобдж 5 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 4 >> эндобдж 7 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 5 >> эндобдж 9 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 6 >> эндобдж 11 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 10 >> эндобдж 13 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 11 >> эндобдж 15 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 12 >> эндобдж 17 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 13 >> эндобдж 19 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 14 >> эндобдж 21 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 15 >> эндобдж 23 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 16 >> эндобдж 25 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 17 >> эндобдж 27 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 18 >> эндобдж 29 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 19 >> эндобдж 31 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 20 >> эндобдж 33 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 21 >> эндобдж 35 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 22 >> эндобдж 37 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 23 >> эндобдж 39 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 24 >> эндобдж 41 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 25 >> эндобдж 43 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 26 >> эндобдж 45 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 27 >> эндобдж 47 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 28 >> эндобдж 49 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 29 >> эндобдж 51 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 30 >> эндобдж 54 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 31 >> эндобдж 58 0 obj> эндобдж 60 0 obj> эндобдж 61 0 объект> эндобдж 62 0 obj> эндобдж 63 0 obj> эндобдж 64 0 obj> эндобдж 65 0 obj> эндобдж 66 0 obj> эндобдж 67 0 obj> эндобдж 68 0 obj> эндобдж 69 0 obj> эндобдж 70 0 obj> эндобдж 72 0 obj> эндобдж 73 0 obj> эндобдж 75 0 объект >>> эндобдж 76 0 obj> / Шрифт >>> / DA (/ Helv 0 Tf 0 g) >> эндобдж 77 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >> / StructParents 0 >> эндобдж 78 0 obj [79 0 R] эндобдж 79 0 obj> / StructParent 32 / Ff 4194304 / TU (Дата статьи) >> эндобдж 83 0 obj> эндобдж 84 0 obj> эндобдж 86 0 obj> эндобдж 87 0 obj> эндобдж 89 0 obj> / ProcSet [/ PDF / Text] >>>> поток / Tx BMC 0 г BT / Helv 12.5487 тс 2 3.6088 тд 14,5062 TL (2001 \ 040EO \ 040CPE \ 040Text) Tj ET ЭМС конечный поток эндобдж 93 0 obj> эндобдж 95 0 obj> эндобдж 101 0 obj> эндобдж 144 0 obj> эндобдж 145 0 obj [2272 0 2272 р. 0 2274 р. 2276 0 р. 2277 0 р. 2278 0 р. 2279 0 р. 2280 0 р.] эндобдж 157 0 obj> / CM21> / CM2> / CM22> / CM3> / CM4> / CM5> / CM6> / CM7> / CM8> / CM9> / CM10> / CM11> / CM12> / CM13> / CM14> / CM15> / CM16> / CM17> / CM18> / CM19> / CM20 >>> эндобдж 158 0 объект> эндобдж 159 0 объектов> эндобдж 160 0 obj> эндобдж 166 0 obj> эндобдж 181 0 объект> эндобдж 189 0 obj [null 2282 0 R 2283 0 R 2284 0 R 2285 0 R 2286 0 R 2287 0 R 2288 0 R 2289 0 R 2290 0 R 2291 0 R 2292 0 R 2294 0 R] эндобдж 221 0 объект> эндобдж 224 0 объект> эндобдж 229 0 объектов> эндобдж 234 0 объект> эндобдж 242 0 obj [null 2295 0 R 2296 0 R 2299 0 R 2300 0 R 2302 0 R 2303 0 R 2305 0 R 2306 0 R 2307 0 R 2308 0 R 2309 0 R 2310 0 R 2311 0 R 2312 0 R 2313 0 R 2314 0 R 2315 0 R 2316 0 R 2318 0 R] эндобдж 280 0 obj> эндобдж 291 0 объект> эндобдж 303 0 obj [null 2319 0 R 2320 0 R 2321 0 R 2322 0 R 2323 0 R 2324 0 R 2325 0 R 2326 0 R 2327 0 R 2328 0 R 2330 0 R 2331 0 R] эндобдж 333 0 obj> эндобдж 341 0 obj [null 2332 0 R 2333 0 R 2334 0 R 2335 0 R 2336 0 R 2337 0 R 2338 0 R] эндобдж 358 0 obj> эндобдж 359 0 obj> эндобдж 360 0 obj> эндобдж 361 0 объект> эндобдж 362 0 объект> эндобдж 363 0 obj> эндобдж 364 0 obj> эндобдж 365 0 obj> эндобдж 366 0 obj> эндобдж 367 0 объект> эндобдж 368 0 obj> эндобдж 371 0 объект> эндобдж 382 0 obj [null 2339 0 R 2342 0 R 2343 0 R 2345 0 R 2346 0 R 2349 0 R 2352 0 R 2355 0 R 2356 0 R 2357 0 R 2358 0 R 2359 0 R 2360 0 R 2361 0 R] эндобдж 418 0 объект> эндобдж 421 0 объект> эндобдж 426 0 obj> эндобдж 435 0 obj> эндобдж 440 0 объект> эндобдж 448 0 obj [null 2362 0 R 2363 0 R 2364 0 R 2365 0 R 2366 0 R 2367 0 R 2368 0 R 2369 0 R 2370 0 R 2373 0 R 2374 0 R 2376 0 R 2377 0 R 2378 0 R 2379 0 R 2380 0 R 2381 0 R 2382 0 R 2384 0 R] эндобдж 489 0 obj> эндобдж 495 0 объект> эндобдж 506 0 obj [null 2385 0 R 2386 0 R 2387 0 R 2388 0 R 2389 0 R 2390 0 R 2391 0 R 2392 0 R 2393 0 R 2396 0 R 2397 0 R 2399 0 R 2400 0 R] эндобдж 547 0 объект> эндобдж 555 0 obj [null 2401 0 R 2402 0 R 2403 0 R 2404 0 R 2405 0 R 2406 0 R 2407 0 R 2408 0 R 2409 0 R 2410 0 R 2411 0 R] эндобдж 574 0 obj> эндобдж 577 0 obj> эндобдж 587 0 obj [null 2412 0 R 2413 0 R 2412 0 R 2414 0 R 2415 0 R 2414 0 R 2416 0 R 2417 0 R] эндобдж 601 0 объект> эндобдж 618 0 obj [null 2418 0 R 2419 0 R 2420 0 R 2421 0 R 2424 0 R 2425 0 R 2427 0 R 2428 0 R 2431 0 R 2432 0 R 2433 0 R 2436 0 R 2437 0 R] эндобдж 658 0 obj [null 2438 0 R 2440 0 R 2441 0 R 2443 0 R 2444 0 R 2446 0 R 2447 0 R 2449 0 R 2450 0 R 2452 0 R 2453 0 R] эндобдж 675 0 obj> эндобдж 676 0 obj> эндобдж 677 0 obj [1 / дефис 2 / пробел 3 / пробел] эндобдж 678 0 obj 565 эндобдж 679 0 obj> поток HTˎ0E 2 ([Bl & ^ $ {1-Ћ0 \ | P / [Us5fCTxjoS ׷ eehGUUYu ~ S ~ u} \> ‘6 MV ^ 7qXfR7?}} To «m cɇ8UuUk * N ۙ [m ~ mC {

.