Пограничные состояния психики

Невротические расстройства, которые определяют пограничные состояния, входят в структуру разных заболеваний — психических, соматических, неврологических, и выражаются в целом комплексе расстройств невротического уровня. Это могут быть повышенная раздражительность, астения, навязчивые состояния, вегетативные дисфункции.

Причины психических расстройств

К числу видимых первопричин болезни относят переживаемые человеком различные конфликты психологического характера — будь то внутренние или с окружающей средой. Нередко существуют и более глубинные причины — биологическая предуготовленность, предопределенные генетически особенности характера. Некоторое время назад в России наблюдался значительный рост количества пограничных состояний, в то время как основные психические заболевания — шизофрения, эпилепсия, старческие психозы и прочие — на протяжении длительного времени находятся на стабильном уровне. Увеличение числа невротических, соматоформных расстройств (т.

е. состояний, маскирующихся под различные заболевания других органов и систем), конечно, напрямую было связано с ситуацией, переживаемой страной в условиях экономического кризиса и политической нестабильности. Однако точные цифры этого роста назвать сложно, так как в последние годы люди нередко обращаются за помощью в различные негосударственные учреждения, прибегают к услугам «магов», «колдунов», в результате такие случаи в официальную статистику не попадают.

Кроме того, многие стараются «перебороть» болезненные проявления самостоятельно, чтобы не обращаться лишний раз за больничным листом в страхе потерять работу. Многие говорят о «невротизации» населения, даже на бытовом уровне, в магазинах, городском транспорте, каждый сталкивался с «неадекватными» реакциями в конфликтных ситуациях. Существует ли такая проблема с медицинской точки зрения?

Что такое коллективная психическая травма?

Еще в 1991 году на основе анализа психического здоровья населения России и бывших республик Советского Союза было высказано предположение о наличии группы так называемых социально-стрессовых расстройств, определяемой складывающейся социально-экономической и политической ситуацией. Последующая работа подтвердила развитие массовых проявлений состояний психоэмоционального напряжения и психической дезадаптации, что можно назвать коллективной психической травмой.

Российскими психиатрами подобное было замечено еще после революционных событий 1905 года. Тогда погромы, забастовки, неудовлетворенность экономическим и социальным положением вызывали у многих тревогу, страх, подавленность, изменяли характер, привычное поведение. Основными причинами возникновения социально-стрессовых расстройств в наше время являются, прежде всего, последствия длительного господства тоталитарного режима, лишившего миллионы людей духовной, средовой, экологической основы организации жизни. Мощными стрессогенными факторами стали экономический и политический хаос, безработица, обострение межнациональных конфликтов, локальные гражданские войны и появление большого числа беженцев, а также экономическое расслоение общества, рост гражданского неповиновения и преступности. Но главное — в том, что эти причины имеют затянувшийся и нарастающий характер.

Причины коллективной психической травмы

В этот период для подавляющего большинства населения возникают и становятся актуальными не только общие, социальные, но и порожденные ими личностные проблемы — например, страх за будущее детей, опасность призыва в армию и тому подобное. В этих случаях выявлено три основных защитных психологических механизма.

Во-первых, у людей старшего возраста — идеализация прошлой жизни с ее системой отношений, что помогает им уйти от проблем сегодняшнего дня; во-вторых — отрицание каких-либо жизненных ценностей

и ориентиров, «пассивный дрейф» по жизни; в третьих — замещение реальных социально-психологических проблем чрезмерной заботой о своем здоровье, «уход в болезнь», повышенный интерес к магическому объяснению событий. Знание национальных традиций и культуры помогает предвидеть и вовремя купировать невротизацию общества, поскольку в ряду социальных факторов, вызывающих развитие социально-стрессовых расстройств, значительное место принадлежит «мотивации нации».

Мотивации нации

Зарубежными исследованиями было выявлено четыре типа таких мотиваций.

1. К первой группе отнесены североамериканцы, австралийцы, британцы, «мотивированные на достижение». Для них характерно стремление к богатству, которое заставляет рационально и по возможности точно рассчитывать свои шаги, чтобы преуспеть.
2. Во вторую группу входят граждане стран, ориентированные на «защитную мотивацию», ценящие «свой мирок», в который бы никто не вмешивался. К ним относятся жители Австрии, Бельгии, Италии, Греции, Японии и ряда других стран.
3. Третья группа отличается «социальной мотивацией». Сюда относят Югославию, Испанию, Бразилию, Израиль, Турцию, а также и Россию. Особенностью жизнедеятельности в этой группе является «уравнительный подход», люди, хотя и желают улучшения качества жизни, считают при этом, что «лучше ничего не менять, чтобы не стало хуже».
4. К четвертой группе отнесены жители скандинавских стран, также социально мотивированные, но, в отличие от третьей группы, четко нацеленные на улучшение качества жизни.

Ломка «мотивации нации», как и изменение моральных и религиозных устоев, к тому же носящая достаточно протяженный во времени характер, непременно сопровождается повышенным риском развития социально-стрессовых расстройств, занимающих значительное место в группе пограничных психических состояний. И медицина, конечно, здесь не может в корне изменить ситуацию. Она лишь оказывает лечебную помощь и привлекает внимание общества к данной проблеме.

Источники

• Castellano L., Arroyo-Salvo CA., Chiarante N., Alonso CAI., Lottero-Leconte RM., Vernaz ZJ., Navarro M., Mutto A., Osycka-Salut C., Ribeiro ML., Perez-Martinez S. Evaluation of α5β1 integrin as a candidate marker for fertility in bull sperm samples. // Theriogenology — 2021 — Vol168 — NNULL — p.66-74; PMID:33862426
• Frikh M., Benaissa M., Kasouati J., Benlahlou Y., Chokairi O., Barkiyou M., Chadli M., Maleb A., Elouennass M. [Prevalence of male infertility in a university hospital in Morocco]. // Pan Afr Med J — 2021 — Vol38 — NNULL — p.46; PMID:33854675
• Nasiri A., Vaisi-Raygani A., Rahimi Z., Bakhtiari M., Bahrehmand F., Kiani A., Mozafari H., Pourmotabbed T. Evaluation of The Relationship among The Levels of SIRT1 and SIRT3 with Oxidative Stress and DNA Fragmentation in Asthenoteratozoospermic Men. // Int J Fertil Steril — 2021 — Vol15 — N2 — p.135-140; PMID:33687167
• Vahedian-Azimi A., Karimi L., Makvandi S., Jamialahmadi T., Sahebkar A. A Systematic Review of the Assessment of the Presence of SARS-CoV-2 in Human Semen. // Adv Exp Med Biol — 2021 — Vol1321 — NNULL — p.335-342; PMID:33656738
• Silva GP., Grangeiro VPX., de Oliveira CFD., Neto FL. Cystatin C and Seminal Parameter Evaluation in Patients with End-Stage Renal Disease. // Curr Urol — 2020 — Vol14 — N4 — p.178-182; PMID:33488335
• Matumo P., Bunduki G., Kamwira IS., Sihalikyolo J., Bosunga K. [Abnormal semen analyses in men undergoing premarital screening and in infertile couples in Butembo-Democratic Republic of Congo]. // Pan Afr Med J — 2020 — Vol37 — NNULL — p.155; PMID:33425188
• Jandou I., Mhanna T., Chennoufi M., Aynaou M., El Houmaidi A., Barki A. Hypofertility in a persistence of mullerian duct syndrome: Case report. // Int J Surg Case Rep — 2020 — Vol77 — NNULL — p.778-781; PMID:33395894
• Gorelova IV., Popova PV., Rulev MV. [Vitamin D and reproductive health]. // Probl Endokrinol (Mosk) — 2020 — Vol66 — N5 — p.96-101; PMID:33369377
• Huyghe E., Boitrelle F., Methorst C., Mieusset R., Ray PF., Akakpo W., Koscinski I., Chalas C., Rives N., Plotton I., Robin G., El Osta R., Hennebicq S., Eustache F., Marcelli F., Lejeune H. [AFU and SALF recommendations for the evaluation of male infertility]. // Prog Urol — 2021 — Vol31 — N3 — p.131-144; PMID:33309127
• Methorst C., Akakpo W., Graziana JP., Ferretti L., Yiou R., Morel-Journel N., Terrier JE., Beley S., Carnicelli D., Hupertan V., Madec FX., Faix A., Marcelli F., Huyghe E. [Recommendations of the Committee of Andrology and Sexual Medicine of the AFU concerning the management of Varicocele]. // Prog Urol — 2021 — Vol31 — N3 — p.119-130; PMID:33308982

Российские ученые могут выявлять пограничные состояния психики по речи и работе сердца — Наука

МОСКВА, 11 декабря. /ТАСС/. Ученые Пензенского государственного университета разработали методику, которая позволяет более точно диагностировать пограничные психические состояния на основе показателей работы сердца, мозга, а также речи пациента. Такая диагностика необходима, в первую очередь, для военнослужащих, учителей, водителей и людей других профессий, связанных со стрессом, сообщает во вторник пресс-служба Министерства науки и высшего образования РФ.

«Молодые ученые из Пензенского государственного университета научились находить признаки пограничных психических состояний при помощи регистраторов работы сердца, мозга и речи пациента. Методика позволяет с большей точностью диагностировать слабо выраженные психические расстройства и уже применяется в медицинских учреждениях Пензы. Исследование поддержано грантом Президентской программы исследовательских проектов Российского научного фонда (РНФ)», — говорится в сообщении.

К пограничным относят состояния на грани нормы и психического отклонения. Это заболевания со слабо выраженными нарушениями, которые почти в половине случаев не выявляются без обращения к специалисту. Из-за того, что помощь не оказывается вовремя, расстройство может прогрессировать. Разработка точных методов диагностики пограничных расстройств необходима, в первую очередь, для военнослужащих, учителей, водителей, операторов особо опасных объектов и людей других профессий, связанных со стрессом.

Коллектив инженеров и медиков из научно-технологической лаборатории биомедицинских и когнитивных технологий Пензенского государственного университета выяснил, какие изменения давления, частоты сердечных сокращений, ритмов работы мозга, скорости и тона речи, а также других показателей характерны для расстройств психики. Для анализа результатов электрокардиограммы, энцефалограммы и речи пациента они применяли современные математические методы цифровой обработки сигналов.

«Коллектив ученых выделил ранее неизвестные маркеры (характерные признаки) психогенных состояний по анализу трех видов медицинских сигналов. <…> Метод, основанный на нескольких показателях, обеспечивает большую точность при обнаружении психических расстройств. Объективные данные, на которые смогут опираться врачи при постановке диагноза, повысят его достоверность. Также разработка позволит находить новые неспецифические признаки порогового состояния психики и тем самым улучшать диагностику», — говорится в сообщении.

В дальнейшем ученые планируют создать систему оценки психофизического состояния здоровья человека. Предполагается, что она будет анализировать результаты медицинских исследований и выдавать предварительное заключение о возможном наступлении критического состояния психического здоровья.

Пограничные состояния (ВВП) — Психологос

Обозначение слабых, стертых форм нервно-психических расстройств, находящихся вблизи условной границы между психическим здоровьем и выраженной патологией. Круг таких расстройств очень широк. Выделяются пограничные состояния в узком смысле — это психогении без острых психотических расстройств (реактивные состояния, неврозы), психопатии, психические нарушения в экстремальных условиях деятельности. Пограничные состояния в широком, лечебно-практическом смысле — это медленно начинающиеся вялотекущие формы шизофрении, мягкие формы циркулярного психоза (циклотимия), психосоматические расстройства, хронический алкоголизм (без выраженной деградации личности) и т. д., когда больные не обнаруживают глубоких изменений психики. В целом для пограничного состояния характерно наличие конкретных психосоциальных факторов, оказывающих доминирующее влияние на их формирование, и преходящее нарушение адаптивных возможностей и интегрированности личности. Люди, находящиеся в пограничные состояниях, нуждаются в специализированной психотерапевтической и социально-психологической помощи, которая осуществляется как медицинскими учреждениями, так и ориентированными на здоровых людей консультативными центрами, по “телефону доверия” и т. д.

Пограничные расстройства личности

Книга «Введение в психологию». Авторы — Р.Л. Аткинсон, Р.С. Аткинсон, Э.Е. Смит, Д.Дж. Бем, С. Нолен-Хоэксема. Под общей редакцией В.П. Зинченко. 15-е международное издание, Санкт-Петербург, Прайм-Еврознак, 2007.

Статья из главы 15. Психология аномалий​

В последние два десятилетия пограничное расстройство личности стало предметом значительного внимания популярной печати, клинических и исследовательских публикаций по психологии. Диагностическая категория пограничного расстройства личности была включена только в третье издание DSM в 1980 году. Однако клиницисты уже давно использовали термин «пограничный» для обозначения людей, которые как бы балансировали на грани между серьезными невротическими проявлениями (такими, как эмоциональная нестабильность) и приступами психоза (Millon, 1981).

Нестабильность — ключевая черта пограничного расстройства личности. Настроение у таких людей нестабильно, причем приступы сильной депрессии, тревожности или гнева возникают у них часто и, как правило, без видимой причины. У таких людей понятие о Я нестабильно, с периодами крайней неуверенности в себе и самовозвеличивания. Межличностные отношения этих людей неустойчивы и могут переключаться от идеализации других людей до презрения к ним без всякой причины. Люди с пограничным расстройством личности часто чувствуют безнадежную пустоту и поначалу стремятся к новому знакомому или врачу в надежде, что этот человек заполнит тот огромный вакуум, который они в себе ощущают. Они испытывают почти паранойяльное чувство отверженности и неверно принимают невинные действия других за желание покинуть их или отвергнуть. Например, если врачу приходится по болезни отменить назначенный прием, человек с пограничным расстройством личности может воспринять это как неприязнь с его стороны и прийти в состояние крайней подавленности или гнева. Наряду с перепадами настроения, нестабильностью понятия о Я и напряженностью межличностных отношений у них имеется тенденция к импульсивному и наносящему себе ущерб поведению, включая причинение себе увечий и суицидное поведение. Чаще всего они наносят себе вред путем ожогов и порезов. Наконец, люди с пограничным расстройством личности склонны к трансу, во время которого они испытывают нереальность происходящего, теряют чувство времени и могут даже забыть, кто они. Ниже приведен случай, в котором описано состояние человека с пограничным расстройством личности (McGlashan, 1984, р. 87-88).

Мисс К., 28 лет, белая, незамужняя, с ее согласия была госпитализирована (в психиатрическую клинику)… В позднем подростковом возрасте у мисс К. возникла романтическая и сексуальная связь с молодым художником. Когда он ей сообщил, что она для него «просто еще одна женщина» в его жизни, она сделалась замкнутой и унылой. Ей стало чудиться его лицо на киноэкране и в газетах. Вскоре после того как по соседству утонул маленький мальчик, мисс К. стала чувствовать вину за его смерть и бояться, что ее арестует полиция. Она приняла большую дозу снотворного, совершив то, что позже будет названо «демонстративным жестом», и ненадолго попала в больницу.

В течение следующих 5 лет мисс К. временами посещала колледж. Она часто меняла места проживания: то жила одна в гостиницах или общежитиях, то с одним или другим из ее разведенных родителей. Перемены места жительства часто провоцировались ссорами. Она редко была одинока, но ее отношения с другими были весьма поверхностными. Несколько женщин, с которыми ей случалось подружиться, были старше ее. Она часто привязывалась к их родителям и называла их «мама и папа». У нее были три или четыре сексуальные связи, каждая из которых длилась менее полугода и заканчивалась болезненным разрывом, когда тот или иной ее партнер отказывался жениться на ней. Все, с кем она была связана, описывали мисс К. как склонную к плутовству, зависимую, мазохистку, враждебную и склонную к самоуничижению.

Колебания настроения между злостью и унынием происходили у нее еженедельно, а иногда ежедневно. Она часто злоупотребляла алкоголем и барбитуратами и много раз угрожала самоубийством. В результате последних угроз госпитализировалась еще дважды (сроком на месяц или меньше)…

В возрасте около 25 лет мисс К. поступила на армейскую службу. После первоначального месячного благополучия ее состояние ухудшилось. Он плакала «часами над пишущей машинкой и оставалась в своей комнате без еды». Спустя 10 месяцев ее уволили с «нейропсихиатрическим» медицинским заключением. Она снова стала часто переезжать, пробовать разную работу, на которой не могла удержаться больше нескольких дней. Она становилась более замкнутой, даже с друзьями по работе.

В возрасте 26 лет мисс К. начала проходить курс интенсивной психотерапии (до 4 раз в неделю), который продолжался 2 года. Ее психотерапевт записал, что мисс К. «изо всех сил старается быть больной» и стремится создавать «трудности всем, кто ей не нравится», «расстраивая всех во время, своих сильных приступов».

Ее госпитализация (в психиатрическую клинику) произошла во время ее визита домой к своей матери. Она чувствовала себя ущемленной в нескольких отношениях сразу. Во-первых, мать приняла ее менее чем «восторженно». Во-вторых, она оскорбилась, когда друг ее матери показал ей брошюру с описанием психиатрических приемов лечения на дому. В-третьих, она обнаружила, что некоторая часть семейной недвижимости завещана ее самому нелюбимому брату. Почувствовав себя отверженной, она приняла большую дозу аспирина и вскоре после этого была госпитализирована (в психиатрическую клинику).

Людям с пограничным расстройством личности часто ставят диагноз какого-нибудь, острого расстройства, включая токсикоманию, депрессию, общее беспокойство, простые фобии, агорафобию, посттравматический стресс, паническое расстройство, соматизацию (Weissman, 1993; Fabrega et al., 19 91). Долгосрочное изучение людей с этим заболеванием показывает, что около 6% из них умирают в результате самоубийства (см.: Perry, 1993). Наибольший риск самоубийства приходится на первые год-два после диагностирования пограничного расстройства личности. Возможно, так происходит потому, что это расстройство часто не диагностируется, пока кризис не приводит человека к психотерапии.

Эпидемиологические исследования показывают, что статистика пограничного расстройства личности на протяжении жизни составляет 1-2% (Weissman, 1993). Эта болезнь гораздо чаще встречается у женщин (Fabrega et al, 1991; Swartz et al, 1990). Больные часто пользуются амбулаторными службами психического здоровья; одно общественное исследование показало, что на протяжении полугода половина из них так или иначе прибегала к услугам службы психического здоровья (Swartz et al., 1990). У них бурные брачные связи, много трудностей с работой, а физический уровень инвалидности выше среднего.

О природе пограничного расстройства личности

Представители психоанализа полагают, что люди с этим нарушением имеют достаточно хорошее чувство реальности, позволяющее им устоять в окружающем мире, но, встречаясь с конфликтами, они полагаются на примитивные механизмы защиты (такие, как отрицание) вместо овладения более совершенными способами (Kernberg, 1979). Кроме того, у «пограничных» индивидов по причине их плохих отношений с опекунами в детстве очень слабо развиты взгляды на себя и окружающих. Опекуны людей с пограничным расстройством характеризуются тем, что извлекают большое удовлетворение из зависимости от них ребенка в его ранней жизни. Поэтому они не поощряют в ребенке развитие особого чувства Я и могут даже наказывать его за попытки проявления индивидуальности и самостоятельности. В результате ребенок так и не научается полностью отличать свои взгляды на себя от своих взглядов на окружающих. Это вызываете нем, крайние реакции на мнения о нем других людей и на возможность того, что они его покинут. Когда ему кажется, что другие отвергают его, он отвергает себя, прибегая к самонаказанию или самоувечью.

Кроме того, он так и не научается интегрировать положительные и отрицательные качества как понятия о собственном Я, так и своего понятия о других, поскольку его прежние опекуны довольствовались и подкреплялись тем, что он оставался зависимым от них, но становились враждебными и отвергали его, когда он заявлял о своей самостоятельности по отношению к ним. Он стремится видеть себя и других либо как «совсем хороших», либо как «совсем плохих» и колеблется между этими двумя взглядами. Этот процесс называют «расщеплением». Расщепление вызывает у людей с пограничным расстройством эмоциональную неустойчивость и ведет к лабильности их межличностных отношений: на их эмоциях и межличностных взглядах отражаются их колебания между видением себя и других с позиций «совсем хороший» и «совсем плохой».

Психодинамическая терапия людей с пограничным расстройством личности заключается в том, чтобы помочь клиенту разобраться в своих чувствах, поставить его лицом к лицу с его тенденцией к расщеплению образов себя и других и интерпретировать его трансфертные отношения с психотерапевтом (Kern-berg et al., 1989). Клиента можно также научить более адаптивным средствам решения повседневных проблем, так чтобы мир не казался ему таким подавляющим. Для смягчения саморазрушительных тенденций психотерапевт помогает клиенту определить, какие чувства ведут его к таким действиям, и выработать у него здоровое умение преодолевать эти чувства.

Другие исследования свидетельствуют о том, что многие люди, страдающие пограничными расстройствами личности, подвергались физическому или сексуальному насилию в детском возрасте (Perry, 1993). Насилие могло повлечь за собой проблемы, связанные с я-концепцией, считающиеся большинством специалистов основной причиной расстройства. Кроме того, дети, у чьих родители чередовались периоды насильственного и заботливого обращения с ними, могло развиться глубокое недоверие к другим людям и тенденция рассматривать всех либо исключительно как хороших, либо исключительно плохих.

Глава 17. Социальные аспекты познавательной деятельности и аффектов

Все мы психологи. Пытаясь понять других, мы, подобно неформальным ученым, создаем собственные интуитивные теории социального поведения. При этом мы встречаемся с теми же основными задачами, что и представители формальной науки (Nisbett & Ross, 1980). Во-первых, мы собираем данные («Мой друг Крис считает, что женщины должны иметь право на аборт»; «У Ли Ямури самые высокие показатели в тесте по математике»). Во-вторых, мы пытаемся обнаружить ковариацию или корреляцию, чтобы различить, что с чем совпадает («Верно ли, что большинство людей, поддерживающих право на аборт, также против смертной казни?»; «Верно ли, что азиаты в среднем лучше справляются с математическими и научными задачами, чем неазиаты?»). И в-третьих, мы стараемся вывести причину и следствие, чтобы оценить, что является причиной чего («Поддерживает ли он право на аборт, потому что это его истинное убеждение, или он делает это под давлением сверстников, выступающих за либеральные идеи?»; «Потому ли азиатские студенты превосходят остальных в математике и науке, что они умнее от рождения, или потому, что в их семьях особое значение придается образованию?»). См.→

Пограничное состояние — это… Что такое Пограничное состояние?

Пограни́чное состоя́ние; пограни́чный синдро́м; пограни́чный у́ровень (англ. borderline state) — относительно слабый уровень выраженности психического расстройства, не доходящий до уровня выраженной патологии. В отечественной традиции к пограничным относят состояния, начиная с психического здоровья, и заканчивая выраженной патологией^[1]. В психоаналитической традиции термин у́же, и подразумевает под собой уровень развития организации личности более «нарушенный», чем невротический, но менее «нарушенный», чем психотический. ^[2]. В этом значении термин «пограничное состояние» был введен в 1953 году Робертом Найтом (Robert Knight).

Диагностика

В психоаналитическом подходе принято считать, что для пограничного состояния характерен ряд признаков, по которым его можно диагностировать:

1. «Тестирование реальности» — человек в пограничном состоянии (в отличие от человека в состоянии психоза) способен понимать реальность: опираться на здравый смысл, опыт, учитывать мнение других людей и проводить границу между объективным и субъективным.
2. Интенсивный контрперенос — у терапевта возникают сильные эмоциональные реакции на пограничного клиента. Даже если это позитивно окрашенные реакции, они могут сильно выбивать терапевта из колеи.
3. Примитивные защитные механизмы — в отличие от людей с нарушениями невротического уровня, люди в пограничных состояниях склонны использовать примитивные психологические защиты, такие как отрицание, расщепление Эго, Всемогущий контроль и другие. ^[2]

Понятие в значительной степени совпадает с понятием «Пограничное расстройство личности», присутствующим в МКБ-10 и DSM-IV.

Терапия

Круг расстройств пограничного уровня очень широк. Люди с нарушениями такого уровня нуждаются в специальной психологической помощи.^[1] Так, например, считается, что психологического консультирования недостаточно для работы с такими проблемами. Не рекомендуется классический психоанализ, т.к. уровень тревожности таких людей довольно высок.

Литература

• Мак-Вильямс, Нэнси. Уровни развития организации личности // Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе = Psychoanalytic diagnosis: Understanding personality structure in the clinical process. — Москва: Класс, 1998. — 480 с. — ISBN 5-86375-098-7

Примечания

Ссылки

ФГБНУ НЦПЗ. ‹‹Малопрогредиентная шизофрения и пограничные состояния››

ПОПЫТКИ ОБЪЕДИНЕНИЯ МАЛОПРОГРЕДИЕНТНОЙ ШИЗОФРЕНИИ И ПОГРАНИЧНЫХ СОСТОЯНИЙ (ОПИСАТЕЛЬНО-СИМПТОМАТОЛОГИЧЕСКИЙ, ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ И ДРУГИЕ ПОДХОДЫ).

КОНЦЕПЦИЯ BORDERLINE STATES

Переходя к анализу исследований, в которых сделаны попытки рассмотрения особенностей, объединяющих мало-прогредиентную шизофрению и пограничные состояния, нужно напомнить, что сходство симптоматики этих нозологически гетерогенных групп отмечалось еще П. Б. Ганнушкиным. При этом П. Б. Ганнушкин (1933) подчеркивал, что «разделение всех патологических форм… на болезненные процессы (процессы-психозы), с одной стороны, и конституциональные психопатии — с другой, является лишь рабочей гипотезой». Ганнушкин П. Б. Избранные труды.— М.: Медицина, 1964, с. 122—123. Дальнейшие ссылки на труды П. Б. Ганнушкина также по этому изданию.

Для рассмотрения поставленной в данном разделе проблемы целесообразно обратиться к некоторым положениям концепции borderline states. В современной западной литературе эта концепция, представляющая собой одну из попыток определения общих клинических особенностей, объединяющих широкий круг невротических, психопатических, аффективных и других непсихотических нарушений различной нозологической природы, а также преходящих реактивных образований, получила широкое распространение. При этом необходимо сразу же подчеркнуть, что термин «borderline states»² — в буквальном переводе на русский язык «пограничные состояния»— употребляется зарубежными авторами в ином, отличном от принятого в отечественной литературе смысле. Если в большинстве отечественных изданий [Ганнушкин П. Б., 1933; Краснушкин Е. К., I960; Кербиков О. В., 1962; Фелинская Н. И., 1968; Ушаков Г. К., 1978; Ковалев В. В., 1979 Личко А. Е., 1979] систематика пограничных состояний, основанная на четких нозологических критериях, включает психопатии и психогении (неврозы, реактивные психозы), то приверженцы концепции borderline states^{на Западе придерживаются в основном психоаналитической ориентации и именно с этих позиций пытаются объединить непсихотические нарушения, заведомо разнородные по своей природе (проблема borderline states в современной литературе представлена главным образом работами психоаналитического толка, а также эгопсихологического и биометрического направлений В результате трактовка этих состояний проводится с разных точек зрения, с применением различных терминов и, к сожалению, в большинстве исследований минуя клинические описания. Наряду с симптоматологической и поведенческой характеристиками используются психодинамические формулировки и данные психологических тестов.). В современной зарубежной психиатрии термин «borderline states» лежит в основе производных понятий: пограничный пациент (borderline patient), пограничная личность (borderline personality), пограничный синдром (borderline syndrome) и др. В настоящее время уже трудно сказать, кто первым ввел этот термин в лексикон западной психиатрии. Ссылки в ряде исследований восходят к работам С. Hughes, который в 1884 г. писал о людях, находящихся на границе психического заболевания. Поскольку буквальный перевод borderline states не согласуется с клиническим смыслом термина «пограничные состояния», применяемого в отечественной литературе, мы предпочли его оригинальную транскрипцию.}

Методологическая непоследовательность и вытекающая отсюда бесперспективность попыток представить borderline states в качестве самостоятельной нозологической единицы очевидна, что признают и наиболее реалистически ориентированные в клиническом отношении представители этого направления. В то же время ряд данных о некоторых общих свойствах симптоматологии, закономерностях динамики, структуры интерперсональных отношений и социальной адаптации, опубликованных по проблеме borderline states, приобретают, учитывая предмет нашего исследования, существенное значение для дальнейшего изложения.

Границы borderline states в различных исследованиях широко варьируют, что во многом зависит от научной ориентации авторов, метода отбора больных и ряда других факторов. Однако при этом можно выделить свойственные большинству исследователей представления, в свете которых borderline states охватывают патологию, занимающую положение по обе стороны гипотетической черты, разделяющей, с одной стороны, краевые группы, относящиеся к неврозам и психопатиям, с другой стороны, к шизофрении. Соответственно схеме, предложенной J. С. Gunderson (1975, 1977, 1979), рамки borderline states охватывают по существу весь круг психопатий и других расстройств психопатического уровня, атипичную (borderline) аффективную патологию и, наконец, borderline шизофрению.

С учетом клинических описаний [Deutsch H., 1942; Schmideberg М., 1959; Grimker R. et al., 1968, 1975; Kernberg О., 1977; Aarcrog Т., 1981], а также собственного многолетнего клинического опыта попытаемся представить в самом общем виде облик больных, относимых к категории borderline. Основные черты этого контингента хорошо известны врачам психоневрологических диспансеров, стационаров для лечения неврозов, психосоматических отделений, санаторных отделений психиатрических больниц. По существу речь идет о наиболее общих, нозологически малоспецифичных психопатических проявлениях, свойственных не только конституциональным психопатам, но и больным малопрогредиентной шизофренией, у которых тем не менее психопатологические расстройства не укладываются в рамки динамики психопатий. Внешний облик и манеры этих больных редко бросаются в глаза и обычно соответствуют общепринятым нормам. Необычность их жизненной позиции, особый модус поведения и комплекс чувств обращают на себя внимание лишь позднее, в процессе длительного наблюдения. На приеме у врача, начав с описания болезненных расстройств, они быстро переходят к жалобам на неудовлетворенность жизнью и своим местом в обществе, изложению многообразных семейных коллизий, житейских перипетий. При этом можно уловить известную неадекватность, неспособность оценить тонкости ситуации, интерперсональных отношений, излишнюю разговорчивость, подчас неуместную откровенность. Структура их отношений с людьми обычно сложна и неоднозначна. Как правило, эти лица легко вступают в контакты, заводят нужные знакомства, умеют расположить к себе, найти сочувствие и поддержку. Однако прочных дружеских отношений в большинстве случаев не возникает. Здесь вступает в силу свойственное им стремление занимать крайние позиции: их контакты с окружающими либо поверхностны, натянуты, формальны, либо, напротив, слишком интимны, с чрезмерной требовательностью или подчиняемостью, с привязанностями, оказывающимися источником конфликтов и страданий.

Реакции таких субъектов на тривиальные события обыденной жизни могут приобретать необычно яркий и даже демонстративный характер. Как подчеркивает М. Schmideberg (1959), они слишком часто испытывают те чувства, которые обычно обнаруживаются лишь в ситуации стресса. В повседневной жизни они не уравновешены, импульсивны, с трудом контролируют свои влечения, склонны к сексуальным эксцессам, злоупотреблению алкоголем, а порой — лекарственными средствами. Им не чужды мистицизм, вера в разного рода приметы, чудодейственные препараты, магические приемы и другие модные увлечения. По-настоящему одаренные личности среди рассматриваемого контингента встречаются не часто. Большинство из них, движимые преимущественно тщеславием и жаждой признания, не способны к длительным и систематическим усилиям, направленным на достижение поставленной цели. Успехи их на трудовом и общественном поприще весьма умеренны. Возлагаемых на них надежд эти люди не оправдывают.

Жизненный путь этих больных представляется весьма неровным, с неожиданными поворотами в социальном маршруте, семейной жизни. Периоды относительного затишья сменяются разного рода коллизиями, конфликтами; легки переходы из крайности в крайность — это и внезапная, преодолевающая препятствия любовь, завершающаяся столь же внезапным разрывом; и увлечение новым делом с объективно высокими профессиональными успехами, и внезапная резкая смена места работы после незначительного производственного конфликта; это и страсть к путешествиям, ведущая к перемене места жительства и профессии. Обращает на себя внимание одно весьма существенное, объединяющее всех этих лиц свойство. По образному выражению М. Schmideberg, «они стабильны в своей нестабильности». Однако, несмотря на все жизненные потрясения, не теряют здравомыслия, способности к реальной оценке ситуации. Попав в беду, оказываются не столь уж беспомощны, как могло бы показаться, могут в нужный момент найти приемлемый выход из создавшегося положения. Присущие большинству из них зигзаги поведения не препятствуют достаточно хорошей адаптации Легко приспосабливаясь к новым обстоятельствам, они сохраняют трудоспособность, находят работу, устраивают заново быт.

Психопатологические проявления, свойственные borderline states, ограничиваются в большинстве случаев расстройствами невротического, психопатического, аффективного, и параноического регистров. Согласно статистической модели R. Grinker и соавт. (1968), эти расстройства могут быть объединены в континуум от легких (невротических) форм до более тяжелых — препсихотических. Для характеристики пограничных расстройств наибольшее значение имеет не столько статистический набор синдромов (последний отражает по существу лишь критерии включения в круг малой психиатрии), но, как это было показано П. Б Ганнушкиным (1964), и закономерности динамики. В этом плане могут быть выделены две тенденции, характерные для динамики рассматриваемых состояний вне зависимости от их нозологической принадлежности: к стойкой фиксации психопатологических расстройств и к преходящим декомпенсациям в связи с воздействием внешних (психогенных, соматогенных) вредностей. Соответственно правомерным представляется выделение и двух рядов психопатологических расстройств — континуального и дискретного, в рамках которых и реализуются свойственные заболеваниям этого круга тенденции развития.

Континуальный ряд включает как конституционально обусловленные, так и возникшие в течение эндогенного процесса психопатологические образования. Раз возникнув, эти болезненные проявления либо расширяясь, либо подвергаясь частичной редукции, сохраняют, несмотря на смену синдромов, неизменность набора психопатологических расстройств, приобретающих таким образом характер «осевых» (по P. Berner) симптомов. К такого рода стойким психопатологическим образованиям можно отнести кататимию (склонность к формированию сверхценных образований), голотимию (тенденция к образованию рецидивирующих или хронических аффективных расстройств, включая гипертимию), коэнестезию (формирование соматизированных психических расстройств и сенестоипохондрических симптомокомплексов) и др.

Дискретные психопатологические расстройства (патологические реакции, включая реактивные психозы, фазы) в большинстве публикаций, посвященных borderline states, определяются как минипсихозы [Pfeiffer E., 1974]. В описаниях J. G. Gunderson, M. Singer (1965), Ch. Perry, G. Klerman (1975), J. Modestine (1983), речь идет чаще всего о психогенно спровоцированных транзиторных вспышках с пестрой клинической картиной, включающей аффективные, диссоциативные истерические, малосистематизированные бредовые расстройства. Нозологическая диагностика сопряжена с трудностями. Как правило, эти расстройства редуцируются, не обнаруживая тенденции к трансформации в более стойкие психотические состояния и к хронификации.

Как уже подчеркивалось выше, сочетание болезненных проявлений, относящихся к континуальному и дискретному психопатологическим рядам, может рассматриваться в качестве одного из основных клинических критериев этих состояний. Применительно к пограничной психической патологии такую позицию можно считать общепризнанной. Эта проблема рассматривается преимущественно в рамках динамики психопатий, где континуальный ряд определяется особенностями врожденной личностной аномалии, а дискретные психопатологические расстройства выступают в форме соответствующих реакций и фаз. Что же касается возможности психогенно обусловленной динамики при малопрогредиентной шизофрении, то этот вопрос до настоящего времени не решается однозначно. В целом ряде исследований, как указывает Т. Aarcrog (1981), сочетание эндогенно-процессуальных и психогенных механизмов считается взаимоисключающим. Так, с точки зрения P. H. Hoch, J. Cattle (1959, 1963), возникновение у больных псевдоневротической шизофренией в связи с психогенными вредностями острых психопатологических расстройств, даже носящих преходящий характер — всегда признак обострения эндогенного процесса. Той же точки зрения придерживается и Т. Vangaard (1978), подчеркивающий невозможность отграничения психогений у больных шизофренией от обострения или приступа эндогенного психоза.

Однако имеющиеся в нашем распоряжении наблюдения, находящиеся в согласии с данными некоторых других авторов, свидетельствуют о том, что такая позиция представляется односторонней и искажает клиническую реальность. Специально проведенные в клинике малопрогредиентных форм эндогенных заболеваний и пограничных психических расстройств НИИ клинической психиатрии ВНЦПЗ АМН СССР исследования психогений у больных малопрогредиентной шизофренией показали, что реактивные психозы у таких больных как по своей симптоматике, так и по исходам вполне сопоставимы с психогениями, возникающими на почве конституционального предрасположения, а формирование подобных состояний не обязательно сопровождается обострением эндогенного процесса.

Приведенные факты дают основание считать, что мало-прогредиентная шизофрения, выступая в ряду других форм эндогенного процесса и являясь его интегральной частью, наряду с этим обнаруживает определенную клиническую общность с пограничными состояниями. Эти два круга психической патологии сближает симптоматологическое и синдромальное сходство, достаточно высокий уровень социальной адаптации больных, а также некоторые особенности динамики психопатологических расстройств, прежде всего связанной с внешними (психогенными, соматогенными) воздействиями.

Транзиторные или пограничные состояния новорожденных

Транзиторные, временные, пограничные – все это разные названия одного и того же состояния у новорожденных. В этой статье речь пойдет о том, как младенцы, только появившиеся на свет, приспосабливаются к окружающей среде. Известно, что после рождения условия жизни ребенка резко меняются: он попадает в мир, где есть гравитация, а температура значительно ниже, чем в материнской утробе. К тому же вокруг появляются тактильные, зрительные и звуковые раздражители. Малышу приходится учиться дышать самостоятельно, приспосабливаться к изменяющемуся типу кровообращения, привыкать получать питательные вещества по-новому.

Переход от внутриутробного развития к жизни во внешнем мире связан с большими изменениями практически во всех органах и системах организма новорожденного. И хотя эти перестройки заложены природой, должно пройти определенное время, чтобы малыш к ним приспособился – это и называется транзиторными состояниями. Их выделяют несколько, и развиваются они у каждого малыша индивидуально. Многие из этих состояний не имеют клинических проявлений и не доставляют ни малышу, ни его маме явных неудобств. Но есть те, которые заметны родителям и зачастую вызывают у них беспокойство. О них и пойдет речь в данной статье.

Физиологическая потеря массы тела

В первые несколько суток своей жизни каждый младенец теряет в весе. Это естественный процесс, который происходит потому, что из организма новорожденного выходит много воды, и ему приходится пользоваться запасами питательных веществ, полученных еще внутриутробно. Имеется и относительное голодание, что связано с дефицитом молока у мамы в первые дни после родов. Нормой является потеря веса не превышающая 6-10 % от первоначальной массы тела малыша. Как правило, к 8-10 дню доношенные малыши и к 14 дню недоношенные набирают тот вес, который имели при рождении.

После этого вес ребенка регулярно увеличивается. Педиатры и родители внимательно следят за этим показателем, так как он свидетельствует о правильном развитии.

Быстрому восстановлению веса ребенка способствуют:

• раннее прикладывание к груди,
• свободный режим вскармливания,
• соблюдение теплового режима,
• профилактика гипогалактии у мамы,
• рациональный уход за малышом.

Нарушение теплового баланса

К пограничным состояниям у новорожденных относится также транзиторное нарушение теплового баланса или обмена. Температура тела у малыша может колебаться – повышаться или понижаться, как правило, незначительно. Это легко объяснимо. Процессы терморегуляции еще незрелые и несовершенные, весьма чувствительные к изменениям окружающей среды. Тепловой баланс ребенка зависит от любых колебаний температуры на улице или в помещении.

Поэтому крайне важно обеспечивать подходящий температурный режим в комнате (20-22⁰С – для доношенных детей, 23-24⁰С – для недоношенных), защищать их от перегрева и сквозняков, одевать по погоде.

Половой криз

Данное состояние отмечается у 2/3 малышей. Чаще всего с этим сталкиваются девочки. Редко – недоношенные дети. Это явление связано с реакцией организма новорожденного на освобождение от материнских эстрогенов.

Нередко на первой неделе жизни у девочек, а иногда и у мальчиков, слегка увеличиваются молочные железы, при этом воспалительных изменений на коже не наблюдается. Как правило, нагрубание возрастает к 8-10 дню жизни, а к концу первого месяца сходит на нет. Иногда из грудных желез младенца выделяется жидкость, напоминающая молозиво. Это явление является нормой! Родителям пугаться не стоит.

В большинстве случаев все вышеперечисленное лечения не требует. НО! Если нагрубание молочных желез становится значительным, а кожа над ними красной и горячей на ощупь, температура тела повышается и ребенок ведет себя беспокойно, то необходима консультация педиатра.

Нельзя выдавливать жидкость из сосков ребенка! Тем самым вы можете причинить боль малышу и занести инфекцию.

У девочек в первые дни жизни часто наблюдаются слизистые выделения серовато-белого цвета (возможно, с примесью крови) из наружных половых органов. Это проявления транзиторного вульвовагинита. Через несколько дней выделения исчезают. Все это также является нормальной реакцией и лечения не требует. Необходим гигиенический уход и регулярные подмывания.

Изменения кожных покровов

На первой неделе жизни транзиторные изменения кожных покровов встречаются у подавляющего большинства новорожденных. Наиболее распространенные из них:

• Простая эритема или физиологический катар – реактивная краснота кожи после удаления первородной смазки, первого купания. Эритема усиливается на вторые сутки и исчезает к концу первой недели жизни (у недоношенных детей – через 2-3 недели).
• Физиологическое шелушение кожи. Оно бывает крупнопластинчатым, мелким или отрубевидным. Как правило, возникает на 3-5 день жизни. У переношенных детей наблюдается весьма обильное шелушение. Лечение не требуется, шелушение кожи проходит самостоятельно.
• Родовая опухоль. Это отек предлежащей части тела вследствие венозной гиперемии, самостоятельно исчезающий в течение 1-2 дней. Иногда на месте родовой опухоли остаются мелкоточечные кровоизлияния (петехии), которые со временем исчезают самостоятельно.
• Токсическая эритема. Возникает у многих новорождённых на 1-3 день дня жизни. На коже – лице, туловище и конечностях – появляются эритематозные пятна или папулы на фоне эритемы. Такие высыпания исчезают уже через неделю, но иногда могут сохраняться в течение первого месяца жизни. Состояние детей при этом не нарушено и лечения не требуется.
• Милиа. Это бело-жёлтые узелки размером до 2 мм. Располагаются на лице: крылья носа, переносица, область подбородка, лоб. Образования представляют собой скопления кожного сала, не вышедшие на поверхность эпидермиса. Специального лечения не требуют. Если возникают признаки воспаления вокруг узелков, то рекомендуем обрабатывать кожу раствором антисептика.

Транзиторная желтуха

Окрашивание кожи и склер в желтый цвет при физиологической желтухе проявляется не с рождения, а на 3-4 день, достигая максимума на 5-6 сутки. Физиологический процесс разрушения эритроцитов и выход из них непрямого билирубина, а также незрелость ферментной системы печени приводит к накоплению непрямого билирубина в крови и коже, придавая последней желтушный оттенок. Иногда транзиторная желтуха имеет затяжное течение. В этом случае необходимо наблюдение педиатра с обследованием, позволяющим исключить патологические состояния.

Транзиторный катар кишечника

Транзиторный катар кишечника (физиологическая диспепсия новорожденных, переходный катар кишечника) и транзиторный дисбактериоз – это переходные состояния, развивающиеся у ВСЕХ новорожденных.

На 1-2 день жизни у малышей отходит первородный стул (меконий), представляющий собой густую вязкую массу от темно-зеленого до черного цвета. На 3-4 день появляется переходный стул – неоднородный по консистенции и окраске (с комочками, слизью, зелено-желтого цвета). К концу первой недели стул обычно устанавливается в виде желтой кашицы.

Транзиторный дисбактериоз связан с неизбежным заселением после рождения слизистой кишечника бактериями. В последующие месяцы наличие в стуле непереваренных комочков, изредка слизи, при хорошей прибавке в весе и самочувствии малыша также может являться нормой. Объясняется это физиологической лактозной недостаточностью. Молодым мамам стоит обсудить этот вопрос с педиатром.

Мочекислый инфаркт

Несмотря на грозное название, и это состояние не должно вызывать беспокойства у родителей. Внешне оно проявляется так: у малыша на первой неделе жизни выделяется мутная, кирпично-желтая моча. Это объясняется нарушением обмена веществ в почках и отложением в них кристаллов солей мочевой кислоты. Как правило, к концу первой недели эти явления проходят. Если же цвет мочи не нормализуется к концу второй недели жизни, стоит обратиться к педиатру за консультацией.

Мы перечислили основные явления, сталкиваясь с которыми молодые родители начинают бить тревогу. Надеемся, что статья окажется полезной, и вы сможете в полной мере наслаждаться общением с грудничком, не переживая за транзиторные состояния и зная, что это временное явление. Будьте здоровы!

А.Б.Смулевич «Малопрогредиентная шизофрения и пограничные состояния». Москва, Изд-во «Чеховский печатный двор»; 2017; 304

Вышло в свет 3-е, переработанное издание монографии академика РАН А.Б. Смулевича «Малопрогредиентная шизофрения и пограничные состояния», представляющее большой интерес для исследователей, занимающихся проблемами шизофрении, поскольку включает анализ проблем малопрогредиентной, вялотекущей, диссоциативной и реактивной шизофрении, в свете современных представлений о шизофрении и расстройствах шизофренического спектра.

Собственно о переиздании и переработке старого текста можно говорить только в отношении первой части книги, в которой автором традиционно отстаивается исторически сложившаяся концепция малопрогредиентной (вялотекущая) шизофрении и рассматриваются клинические вопросы стертых форм эндогенных расстройств шизофренического спектра, в том числе важные аспекты их дифференциальной диагностики с разными формами пограничной психической патологии. Вторая часть, посвященная концептуальным вопросам шизофрении и расстройств шизофренического спектра, и третья, терапевтическая часть целиком написаны заново. Поскольку этот новый материал представляется наиболее интересным и дискуссионным, то в этой короткой рецензии мы останавливаемся именно на нем.

Проблема шизофрении до сих пор является краеугольным камнем психиатрии, поскольку определяет отношение психиатров к таким коренным вопросам, как классификация, диагностика, прогноз, психо- и нейропатология и, конечно, этические, терапевтические и организационные подходы к оказанию психиатрической помощи. Е. Блейлер (1911) считал, что психопатология шизофрении является самой интригующей среди всех психических заболеваний, поскольку позволяет проникнуть в тонкие механизмы функционирования психики как больных, так и здоровых. На протяжении нескольких десятилетий шизофрения являлась главным предметом исследований отечественной науки, прежде всего академической школы во главе с А.В. Снежневским. Выделенные им типы течения заболевания и стереотип их развития являются важными ориентирами для оценки индивидуального прогноза и большим теоретическим вкладом в учение о шизофрении и общую психопатологию в целом. Подавляющее большинство отечественных врачей воспитаны на этой клинико-динамической парадигме. Вместе с тем в последние годы появилось множество новых эпидемиологических, клинико-социальных, генетических, нейропсихологических, клинико-терапевтических и биологических (включая нейровизуализационные и нейрохимические) научных данных о шизофрении, не укладывающихся в традиционные координаты классической немецкой и отечественной психиатрии. Более того, эти данные, полученные преимущественно американскими и британскими исследователями, привели к появлению некоторых новых теоретических концепций, предлагаемых в качестве основы для пересмотра классификации раздела «Психотические расстройства» в рамках как DSM-5, так и планирующейся МКБ-11. Однако некоторые положения таких концепций представляются дискуссионными и нуждаются в специальном обсуждении.

Ранее мы неоднократно обращали внимание на нарастающую диспропорцию, сложившуюся в последнее время между представлениями отечественных и западных исследователей о шизофрении (С.Н. Мосолов, 2001, 2010, 2012). Этот разрыв касается не только теоретических взглядов, но и оценки клинических, нейробиологических и нейропсихологических данных, а также терапевтических подходов. В настоящее время достаточно трудно объяснить все многообразие клинических проявлений шизофрении в рамках одной нозологической единицы с единой структурой и общим патогенезом. Современные операциональные критерии больше похожи на описание некоего «психотического синдрома», который может либо быть проявлением различных патологических процессов (заболевания), либо представлять собой определенное диагностическое единство (спектр расстройств) с различным фенотипическим выражением в виде преобладающего поражения отдельных сфер психической деятельности и стоящих за этим достаточно специфических нейрональных механизмов. Поскольку строгая научная доказательная база нозологической валидности концепции шизофрении отсутствует, на современном этапе развития науки за рубежом отдается предпочтение синдромальной системе классификации с комбинированием категориального и дименсионального подходов и определением критериев психотического расстройства аналогично функциональному термину «метаболический синдром» в терапии (J. van Os, 2009).

В своей монографии А.Б. Смулевич фактически делает первую в отечественной психиатрии попытку проанализировать современные мировые тенденции в эволюции концепции шизофрении и соотнести эти новые веяния с отечественными представлениями и разработками академической школы А.В. Снежневского. Прежде всего речь идет о решимости автора противостоять концептуализации шизофрении как синдрома (N. Andreasen, 1995; R. Buchanan, W. Carpenter, 2000, и др.), которая получила окончательное оформление в последнем пересмотре американской классификации — DSM-5 (2013). В этой систематике шизофрения предстает в виде гетерогенного синдрома, выделяемого на основе нескольких дименсиональных критериев. При этом исключается существование отдельных клинических форм, например кататонической. Фактически речь идет о полной деконструкции нозологической модели Крепелина—Блейлера, что в отсутствие устойчивых биологических маркеров и четких представлений об этиопатогенезе и патофизиологических механизмах заболевания по сути является лишь отражением относительной беспомощности клинического метода и корреспондирует с прежними взглядами прижизненных критиков нозологического подхода Крепелина, наиболее последовательными из которых в немецкой психиатрии был А. Hoche, а в отечественной — В.П. Сербский. Так, А. Hoche в 1912 г. писал, что попытка Крепелина очертить единицы первого порядка (психические болезни) на основе закономерных связей (анатомические изменения с феноменами психики) подобна преследованию фантома и обречена на провал, а речь должна идти только о точном описании единиц второго порядка, т. е. этиологически нейтральных симптомокомплексов. С клинических позиций такой подход представляется проблематичным и его реанимирование на современном этапе развития психиатрии не может не вызывать понятную тревогу у отечественных клиницистов. Маловероятно, что вся шизофрения укладывается в дискретную нозологическую единицу с очерченными границами, однако замена этой категории синдромальным (дименсиональный) конструктом представляется преждевременной, поскольку она сохраняет свою эвристическую ценность и на сегодняшний день обеспечивает удовлетворительный прогноз течения и эффективности терапии.

По мнению А.Б. Смулевича, основные «ядерные» формы, хотя и не могут с полным основанием квалифицироваться в рамках медицинской нозологической парадигмы (отсутствие единого этиопатогенеза и нейробиологического субстрата), однако исходя из клинических и эпидемиологических данных, а также практических соображений (информация о течении, клиническом и социальном прогнозе, исходе, терапевтическом воздействии), они должны быть сохранены в качестве валидного диагностического концепта. При этом нельзя игнорировать многочисленные клинические данные, в том числе полученные отечественными исследователями, свидетельствующими в пользу существования группы эндогенных психических расстройств шизофренического спектра, формирующихся на базе конституционально-генетического предрасположения. Манифестация этих расстройств на современном уровне знаний не может быть удовлетворительно объяснена одними лишь неблагоприятными экзогенными или социальными воздействиями.

Вместе с тем автор согласен с необходимостью «ограничения клинического пространства шизофрении» и выведения за ее диагностические рамки форм, относящихся к расстройствам шизофренического спектра и рассматривающихся как самостоятельные эндоформные заболевания. В качестве удачных примеров автор приводит выделение шизотипического расстройства и аттенуированного (ослабленный) психотического синдрома. Он справедливо подчеркивает, что аналогично представлениям К. Шнайдера в новых диагностических критериях не рассматриваются не только закономерности течения заболевания в целом, но и динамика негативных изменений по отношению к патокинезу позитивных расстройств, чем существенно нивелируется диагностическая значимость негативных симптомов. С целью повышения диагностической надежности при дифференциации расстройств шизофренического спектра как феноменология, так и динамика негативной симптоматики при шизофрении требуют более тщательной психопатологической оценки, чем представленная в имеющихся операциональных диагностических критериях и психометрических шкалах.

В качестве альтернативы для создания новой диагностической парадигмы «расстройств шизофренического спектра, выводимых за пределы клинического пространства прогредиентного эндогенного процесса» А.Б. Смулевич предлагает использовать современный дименсиональный подход, который фактически означает отход от традиционной джексоновской топологической модели диагностики, много лет лежавшей в основе систематики шизофрении А.В. Снежневского. При этом для диагностики расстройств шизофренического спектра в отличие от прогредиентной шизофрении А.Б. Смулевич предлагает наряду с соотношением дименсиональных составляющих использовать характеристику негативных симптомокомплексов, определяющих относительно специфичную структуру дефекта.

Таким образом, автором предложен оригинальный клинико-психопатологический подход, сочетающий в себе современную дименсиональную модель с традиционной категориальной при непременном использовании характерного для отечественной психиатрии клинико-динамического анализа.

Как удачный пример дименсионального подхода А.Б. Смулевич приводит выделение в качестве новой клинико-диагностической категории в DSM-5 (2013) так называемого аттенуированного психотического синдрома. Эта новая (пока исследовательская, экспериментальная) диагностическая категория, относящаяся к расстройствам шизофренического спектра, фактически описывает затяжной продром первого психотического эпизода и основана на проспективных наблюдениях большой когорты подростков и молодых людей, у которых за несколько лет до манифеста наблюдались различные субпсихотические симптомы и проблемы с адаптацией в школе или семье (T. Cannon и соавт., 2008; S. Ruhrmann и соавт., 2010). Наряду с продуктивной симптоматикой, характеризующейся признаками дезорганизации мышления и речи — от ассоциативных (фрагментарность, паралогичность, нецеленаправленность, соскальзывания, тангенциальность, неологизмы) до обеднения или искажения мыслительной деятельности и речевой продукции (обрывы мыслей, олигофазия, обеднение ассоциаций, нарушения понимания письменной и устной продукции, неуправляемость мышления, магическое мышление, непроизвольные мысли, эхо-мысли, путаница или наплывы мыслей и др.), у этих больных нередко обнаруживаются когнитивный дефицит и негативные симптомы, которые, на наш взгляд, представляют не меньшую диагностическую и предиктивную ценность. Однако в предлагаемые в DSM-5 критерии эти нарушения не вошли. Важными прогностическими признаками, также не включенными в критерии DSM-5, представляются наследственная отягощенность расстройствами шизофренического спектра и перенесенные пре- и перинатальные вредности и мягкие неврологические знаки («минимальная мозговая дисфункция»), входящие в понятие патологически измененной (органическая) почвы в понимании С.Г. Жислина (1963), на что также справедливо указывает А.Б. Смулевич.

Автор монографии, к сожалению, совсем не рассматривает один из актуальных и дискуссионных вопросов — терапию этих состояний^​1​᠎. Тем большего внимания заслуживает его позиция, согласно которой применение психофармакотерапии — одна из основных предпосылок к смене диагностической парадигмы, применение которой, по мнению Г.Я. Авруцкого (1968, 1979), приводит к изолированной «фильтрации» отдельных видов симптоматики (дименсии), «расщеплению» привычных симптомокомплексов и появлению совершенно особых психопатологических образований с редукцией прежде всего флоридных продуктивных расстройств и выходом на первый план негативных симптомов.

Предлагаемая А.Б. Смулевичем для расстройств шизофренического спектра диагностическая модель «второй болезни» опирается исключительно на клинико-динамические критерии, прежде всего динамику и структуру негативной симптоматики. При этом вслед за зарубежными исследователями в дименсиональном ключе делается попытка дифференциации негативных симптомов, но в отличие от западных коллег структура негативных нарушений всегда рассматривается автором в динамике вместе с изменениями личности, обычно в рамках оригинальной типологии дефекта. Однако эта модель не учитывает важный кластер (дименсия) когнитивных нарушений, который в современных классификациях предусматривает собственный спецификатор и оценку их тяжести в динамике. Дело в том, что когнитивные нарушения в настоящее время рассматриваются как наиболее простые, устойчивые и присутствующие уже на ранних преморбидных этапах заболевания феномены (нередко выявляющиеся и у близких родственников), которые также, как и формальные (ассоциативные) нарушения мышления, не являются строго специфичными для шизофрении (особенно страдают вербальная и рабочая память, исполнительские функции и социальные когниции), но играют (вместе с негативными симптомами) ключевую роль в формировании характерных особенностей дефицитарных расстройств и фактически определяют степень социальной дезадаптации больного. Не случайно именно когнитивным нарушениям при шизофрении в последнее время посвящено наибольшее количество исследований, а сами они претендуют на роль основного эндофенотипа шизофрении для поиска возможных биологических маркеров заболевания.

В монографии не рассматриваются и вопросы поиска эндофенотипов шизофрении и различных биологических маркеров заболевания (впрочем, автор отмечает, что эта проблема не входит в задачи его исследования). Хотя автор оперирует исключительно клиническими концептами, следует отметить, что огромный массив накопленных за последние годы нейробиологических данных (морфологические, генетические, нейрофизиологические и др.), свидетельствует больше в пользу гетерогенности клинических проявлений шизофрении. Последние достижения в понимании нейрофизиологических механизмов работы мозга, в частности постоянно взаимодействующих нейрональных сетей с формированием новых и разрушением старых, не подкрепляемых связей или замкнутых (по типу обратной связи) петель, позволяют надеяться на достижение некоторого прогресса в этом вопросе (D. Purves и соавт., 2001).

На страницах книги также обсуждаются различные предложения зарубежных коллег по смене самого термина «шизофрения» («расщепление психики») как не отражающего основную клиническую и биологическую сущность заболевания или с целью снижения степени стигматизации, как это уже сделали, например, японские коллеги. Смена терминологии оправдана, если опирается на новые научные знания и существенно меняет представления о той или иной патологии. Пока предлагаемые варианты имеют преимущественно дестигматизирующий, социальный контекст или лишь частично (например, с нейрофизиологических позиций) объясняют некоторые продуктивные симптомы психоза, но мало продвигают нас в отношении сущности (этиология и патогенез) заболевания, в частности роли негативных и когнитивных нарушений.

Со свойственным автору мастерским владением терминологией, источниками литературы и тонким клинико-динамическим и клинико-психологическим анализом во второй части книги представлены разделы по отдельным клиническим проблемам. В частности, подробно излагаются проблемы реактивной шизофрении, диссоциации («психическое расщепление») и феномена «фершробен».

Отдельного обсуждения заслуживает глава, посвященная биологической терапии расстройств шизофренического спектра, которая имеет важную практическую направленность. Несмотря на сугубо «пограничный» характер рассматриваемой психической патологии, при терапии применяется весь арсенал современных психотропных средств и нелекарственных методов, включая электросудорожную терапию и трансмагнитную стимуляцию. При этом большая часть психофармакологических препаратов (за исключением некоторых антипсихотиков) предлагается к активному использованию во всем диапазоне терапевтических доз, приветствуется и полипрагмазия. Применение антипсихотических средств обосновывается не столько необходимостью блокады дофаминергической нейропередачи, сколько использованием других — антисеротониновых, антигистаминовых, антихолинергических свойств препаратов с мультифункциональным рецепторным воздействием. Между тем рекомендуемые в таблице максимальные антипсихотические дозы (например, галоперидол — 10 мг/сут, рисперидон — 6 мг/сут, клозапин — 200 мг/сут, тиоридазин — 150 мг/сут, хлорпромазин — 400 мг/сут и др.), по данным позитронно-эмиссионной томографии, обеспечивая почти полную блокаду D₂-рецепторов в нигростриальной области, не оказывают полноценного антипсихотического эффекта, но неизбежно вызывают экстрапирамидную симптоматику, что может нарушать комплаентность больных и приводить к их дополнительной стигматизации. Не меньше вопросов вызывает рекомендация применения у этого контингента больных инъекционных пролонгированных форм нейролептиков с многомесячным периодом полувыведения из организма.

Далее в главе приводятся варианты психофармакологической коррекции ряда частных психопатологических состояний, включая дефицитарные, псевдопсихопатические, диссоциативные, деперсонализационные, ипохондрические, соматоформные, депрессии в рамках реактивной шизофрении и другие еще реже наблюдающиеся в малой психиатрии клинические феномены. Общим недостатком приводимых терапевтических рекомендаций, характерным для всей отечественной психиатрии, является полное отсутствие серьезной доказательной базы (прежде всего рандомизированные слепые клинические исследования) и как следствие — их малая надежность и низкая воспроизводимость при применении в практике. Между тем доказательная база терапии большинства этих состояний отсутствует не только в нашей стране, но и за рубежом. Это особенно важно при необходимости диагностики неманифестных расстройств шизофренического спектра, которым посвящена монография А.Б. Смулевича. Поистине нужно обладать его многолетним опытом и клиническим мастерством, чтобы правильно поставить такой диагноз и умело воспользоваться предлагаемыми терапевтическими рекомендациями.

Современные терапевтические подходы к терапии дефицитарных расстройств не ограничиваются только негативными симптомами и воздействием на них атипичных антипсихотиков. Их эффективность доказана преимущественно в отношении вторичной негативной симптоматики, в отношении же первичной — убедительные данные имеются только для небольших доз амисульприда и карипразина. Кроме того, проводятся активные исследования по использованию других препаратов с недофаминблокирующим механизмом действия, включая агонисты глициновых, глутаматных и ацетилхолиновых рецепторов, антагонисты α-2-адренорецепторов, миноциклин и противовоспалительные средства. Возможно, потому, что автор не рассматривает в структуре дефицитарных расстройств когнитивные нарушения, он упускает возможность комплексного воздействия на них препаратов с когнитотропными эффектами.

В конце книги в виде приложений даются глоссарий (что представляется важным, учитывая разный уровень психопатологической подготовки читателей), несколько классификационных схем и список литературы, который не только отражает все использованные в тексте источники, но и полезен для дополнительного чтения врачей. Для лучшего восприятия материала монография снабжена наглядными иллюстрациями, схемами, рисунками и таблицами.

В целом, 3-е издание монографии А.Б. Смулевича является существенно переработанным трудом, в котором ряд наиболее полемических разделов публикуется впервые, что представляет безусловный интерес для широкого круга специалистов, сталкивающихся в своей практике с диагностикой и лечением психических расстройств. Отдельно следует отдать должное активному творческому долголетию автора, который, как всегда, берется за решение самых сложных теоретических и практических проблем современной клинической психиатрии.

Заслуженный деятель науки РФ, профессор С.Н. Мосолов (Москва)

Варианты лечения пограничного расстройства личности

Диалектическая поведенческая терапия (DBT)

Диалектическая поведенческая терапия (ДПТ) предлагает отличную отправную точку для понимания и лечения пограничных состояний. DBT помогает вам лучше идентифицировать мысли, чувства и паттерны, лежащие в основе пограничных состояний, и то, как ваше мышление вызывает эмоциональные проблемы.

Хотя понимание того, как функционирует ваш разум, может быть лучшим местом для начала, когда дело доходит до лечения пограничных состояний, DBT может только помочь вам.Причина в том, что пограничные состояния носят относительный характер, а DBT в первую очередь ориентирован на человека. Тогда становится необходима реляционная психодинамическая психотерапия, чтобы учесть проблемы в управлении отношениями, которые вызывают и приводят к пограничным состояниям.

Реляционная психодинамическая психотерапия

DBT помогает вам разработать стратегии достижения умственной регуляции, но не исследует сложную психологическую травму, которая, как мы обнаружили, часто лежит в основе пограничных состояний.По нашему опыту, пограничные состояния — это проявление некоторой травмы в сочетании с высокочувствительным индивидуальным темпераментом, и DBT не предлагает универсальности, чтобы погрузиться в травматические воспоминания.

С другой стороны, реляционная психодинамическая психотерапия помогает понять пограничные состояния, пытаясь понять ранний опыт, связанный с текущими отношениями. Мы исследуем более глубокие проблемы взаимоотношений и то, как эти отношения влияют на ваши чувства и образ мышления.Вместе с DBT реляционная психодинамическая психотерапия обеспечивает сбалансированный подход к пониманию и смягчению пограничных состояний за счет устранения лежащих в основе травм.

Групповая и семейная терапия с травмами

При лечении человека, борющегося с пограничными состояниями, почти неизбежно обнаруживается сложная психологическая травма, лежащая в основе сильных эмоциональных состояний. А поскольку пограничные состояния являются отношениями, вы не можете исцелить, не исправив фундаментально нарушенные человеческие отношения.Травматологические группы и сеансы семейной терапии работают для достижения этой цели, не только помогая вам смириться с прошлой травмой, но и помогая вашим близким понять навыки преодоления трудностей, чтобы они могли оказать поддержку на пути к выздоровлению.

Записаться на бесплатную консультацию

Если вы или ваш любимый человек готовы сделать следующий шаг к сбалансированному эмоциональному регулированию и более здоровым отношениям, запланируйте бесплатную консультацию со специалистами PCH сегодня. Мы здесь, чтобы слушать, когда вы готовы поговорить.

(PDF) Пограничные состояния

БЮЛЛЕТЕНЬ КОРОЛЕВСКОГО КОЛЛЕДЖА ПСИХИАТРИСТОВ, ТОМ 9, ДЕКАБРЬ 1985 251

Терапевтическая польза музыки во время лечения ЭСТ

УВАЖАЕМЫЕ

Мы исследовали этот эффект в небольшом масштабе проигрывание

музыки оказывает на пациентов во время введения ЭСТ. Это

было проведено в течение двух месяцев с группой из

пациентов, получавших ЭСТ дважды в неделю.

Музыка воспроизводилась только на одном из этих угощений дважды в неделю.

ments.За это время подавляющее большинство пациентов, прошедших курс лечения

, фактически более двух третей из них заявили, что

пациентов сочли музыку очень успокаивающей. Этот успокаивающий эффект был наиболее благоприятным как при введении анестетика, так и при выходе из него.

Мы поинтересовались, проводились ли какие-либо исследования в этой области для

оценки терапевтических преимуществ, которые музыка может иметь для пациентов

, проходящих ЭСТ. Любая дополнительная информация по этому вопросу будет приветствоваться.J. ALMEIDA

P. TAFANO

Лондонская больница

Лондон E3

Пограничные государства

УВАЖАЕМЫЕ

На недавнем ежегодном собрании

психиатров

в Королевском колледже была объявлена ​​сессия по пограничным государствам. Казалось,

, что Колледж устраивает форум, на котором будет обсуждаться концепция пограничных состояний

. К сожалению, для

этого не произошло. Вместо этого сессия, на которой присутствовали

выдающихся докладчиков, была сосредоточена на

шизофренических и шизотипических расстройствах.Это не соответствует

текущим взглядам на пограничные состояния.

Пограничные состояния имели неоднозначную карьеру, но обзор

литературы показывает, что у этой концепции есть два основных корня: один из

основан на общей психиатрической структуре, а другой

развился в рамках психоаналитического мышления. Эти

породили четыре подхода: ориентированный на исследования подход

, типичным примером которого является работа Гундерсона и Колба 1, психодинамический подход

, разработанный Кербергом2 и другими;

генетический подход, пытающийся объединить пограничные состояния в пределах

генетического спектра шизофрении; 3 и точка зрения, что

пограничных состояний представляют собой подгруппу аффективных расстройств.4

Тогда удивительно, что эти взгляды не были представлены на

сессии Колледжа.

Я не знаком с процессами колледжа, но мне кажется, что, по крайней мере,

, я ограничен в том, чтобы организовать такую ​​сессию, а затем

просто сосредоточиться на одном аспекте. Действительно, психодинамический подход

был помещен отдельно в специальный раздел психотерапии

ist. Почему это должно быть так? Несомненно, концепция

пограничных состояний, уходящая корнями в психоаналитическую работу и

общей психиатрии, представляет собой прекрасную возможность для этих различных подходов

объединиться в попытке понять сложную

и спорную область.Колледж, похоже, упустил эту возможность

, и я надеюсь, что они исправят ошибку в будущем

, представив более сбалансированную образовательную программу.

АНТОНИВ. БЕЙТМАН

Госпиталь Уиттинглона

Хайгейт-Хилл, Лондон N19

ССЫЛКИ

‘GUNDERSON.J. * KOLB, J. (1978) Отличительные черты пограничных

состояний. Американский журнал психиатрии, 135, 792.

2KERNBERG, O. (1967) Пограничная организация личности.Американский

Журнал психоанализа, 15,641.

‘KETV, S., el al (1975) Генетические исследования в психиатрии. Нью-Йорк: Johns

Hopkins University Press.

«KLEIN.D. (1975) Психофармакологическое лечение и определение

пограничных расстройств. В пограничных расстройствах личности: концепция

, синдром, пациент (cd. P. Hortocollis). New

York: International Universities Press.

Британские психиатры в Канаде

УВАЖАЕМЫЕ

Было интересно читать Г.Статья М. Грина о британских психиатрах

в Канаде (Бюллетень, апрель 1985, 9, 77-78). Я

хотел бы пролить больше света на трудности, с которыми там столкнулись, как результат

на моем собственном опыте.

В последние годы появилось много вакансий для психиатров.

в основном рекламируется в британских журналах, и на эти должности были назначены многие психиатры

в Великобритании. Во время назначения

выдается «Специальная лицензия», и

очень мало объясняет это.Практика ограничена учреждением

, которое, вероятно, находится в отдаленном районе, где психиатры

, прошедшие обучение в Канаде, не хотят работать. Для перехода оттуда к

в другую больницу или к частной практике требуется «Общая лицензия

», которая требует наличия LMCC и FRCP (C) в психиатрии

.

«Специальная лицензия» вызывает значительные трудности: она

исключает возможность заниматься частной практикой, юридической работой или

становится прикрепленным к учебной больнице.Поскольку стандарт

психиатрии сильно различается по Канаде, а в изолированных местах

есть больницы, которые уступают больницам в больших городах, один

фактически становится клиницистом второго класса.

Финансовая прибыль может показаться хорошей на бумаге (эти

обычно превышают 70 000 канадских долларов), но когда

приходится на то, что остается в вашем кармане после расходов, это уже другая история. Стоимость жизни также широко варьируется в

Канаде.Цена на продукты питания и другие предметы первой необходимости составляет как минимум 2

, что в три раза выше в изолированных районах, чем в таких городах, как

Торонто или Монреаль.

Если кто-то решит сдать экзамен FRCP (C) по психиатрии, а

перейти на «Генеральную лицензию», он столкнется с дополнительными трудностями

. В большинстве случаев Канадский королевский колледж врачей

требует, чтобы кандидаты провели от одного до двух лет по программе обучения

в Канаде, прежде чем получить право сдать экзамен

.На уровне University

всего 13 программ обучения, каждая с ограниченным количеством мест для resi

dents. Большинство программ не хотят брать кого-то

только на один год; они предпочитают, чтобы стажеры провели целых четыре

года по учебной программе, а до этого прошли стажировку в Северной

Америке.

По всем этим причинам рекомендуется внимательно рассмотреть возможность

занять должность в Канаде на основании «специальной лицензии

».

ИШРАТАЛИ

Больница Блумфилд

Оранж, Новый Южный Уэльс, Австралия

Борьба с оппозиционностью, безжалостной агрессией и жестким сопротивлением: Маккормак, г-н Чарльз Креат: 9781541065734: Amazon.com: Книги

Если у кого-то хватит смелости попытаться пройти терапию для пар, вскоре откроется урок: есть пары, а есть пары. Нормальная / невротическая пара включает в себя коммуникативно-интерактивные советы и вмешательства, направленные на эффективное общение, разрешение конфликтов, решение проблем и усиление близости.Брак с расстройством личности, даже если управлять им с помощью стратегических навыков и терапевтической проницательности, слишком часто кажется непреодолимым для изменений. Терапевт часто остается в тупике и «в растерянности». Чарльз МакКормак проводит читателя по рифам и через депрессивное состояние, которое обычно разрушает или останавливает терапию этих пар. Поступая таким образом, он также проливает свет на мягкую человеческую изнанку ВСЕХ браков, отражая, как и они, некоторую степень ранней травмы или столкновения, которые теперь хорошо встречаются у партнера.Маккормак начинает с способности терапевта играть и ведет нас на путь бдительности и мужества к осознанию того, что при работе с пограничными состояниями в супружеской терапии, вероятно, будет сопротивление терапевта пониманию, которое может предотвратить — а затем исключить — терапевтический процесс. Маккормак использует изящно нарисованные виньетки, которые передают слова, а также «музыку» сессий с этими парами, передавая «чувство» И «смысл» сессий. В этих парах мы слышим отголоски их снов и видим вездесущность их кошмаров, связанных с их супружеской связью.Каждый человек беззастенчиво и безжалостно использует другого как объект «я». Через сопротивление и оппозиционность пара также пытается использовать терапевта как я-объект. Маккормак проясняет путаницу в работе с этими парами. Используя концепции, полученные из объектных отношений, психодинамики, психологии себя и теорий Огдена о моделях человеческого опыта, МакКормак проливает свет на уникальный подход к лечению пограничных и других браков с нарушением личности. Этот свет загорается постепенно, а не в стремительной вспышке прозрения.То, что неизвестно, не может быть непознаваемым; в основе того, что кажется таким «иррациональным», может быть психолого-логика. Терапия начинается в уме терапевта. Посредством отдельных индивидуальных взаимодействий в диадическом контексте мистер МакКормак сначала работает над изменением отношений каждого партнера с терапевтом, а ЗАТЕМ их отношения друг с другом. Последовательные взаимодействия с каждым членом пары обеспечивают не только «ролевое моделирование», но и создают психологическое пространство в процедурной комнате, позволяя развить «третье», где «Другой» и «Мы» могут более полно проявиться.Маккормак предлагает множество техник — таких как «отрицательная интерпретация», вызов определенности, а также выявление и выявление несоответствий в повествовании — все они дополняют арсенал терапевта в этом трудном, но потенциально полезном процессе. Мир, который может показаться непонятным в начале этой книги, презренный мир брака с расстройством личности, к концу становится познаваемым. Вмешательства, основанные на том, чтобы «быть» терапевтом с парой Существ, вытесняют паническую необходимость «сделать что-нибудь, что угодно» в отношении тяжелого положения пары.Методы МакКормака создают путь к восстановлению вместо уничтожения, одновременно убеждая нас в том, что «терапевты тоже люди». Книга Маккормака помогает преодолеть препятствия, мешающие терапевтической работе с этими беспокойными парами. Он дает нам знать, когда мы оказываемся «на грани остроумия», что это очень хорошее место для начала нашей работы. Рональд Э. Зускин, MSW, DCSW

Пограничное расстройство личности | НАМИ: Национальный альянс по психическим заболеваниям

Пограничное расстройство личности (ПРЛ) — это состояние, характеризующееся трудностями в регулировании эмоций.Это означает, что люди, страдающие ПРЛ, испытывают эмоции интенсивно и в течение продолжительных периодов времени, и им труднее вернуться к стабильному исходному состоянию после эмоционально запускающего события.

Эта трудность может привести к импульсивности, плохой самооценке, бурным отношениям и интенсивным эмоциональным реакциям на факторы стресса. Борьба с саморегулированием также может привести к опасному поведению, например, к членовредительству (например, порезанию).

По оценкам, 1,4% взрослого населения США страдают ПРЛ.Почти 75% людей с диагнозом ПРЛ — женщины. Недавние исследования показывают, что мужчины могут быть в равной степени подвержены ПРЛ, но им часто ошибочно диагностируют посттравматическое стрессовое расстройство или депрессию.

Симптомы

Люди с ПРЛ испытывают резкие перепады настроения и могут испытывать сильное чувство нестабильности и незащищенности. Согласно диагностической схеме Руководства по диагностике и статистике, некоторые ключевые признаки и симптомы могут включать:

• Неистовые попытки избежать реального или воображаемого отказа со стороны друзей и семьи.
• Нестабильные личные отношения, которые чередуются между идеализацией («Я так люблю!») И девальвацией («Я ее ненавижу»). Это также иногда называют «расщеплением».
• Искаженное и нестабильное представление о себе, которое влияет на настроения, ценности, мнения, цели и отношения.
• Импульсивное поведение, которое может иметь опасные последствия, например чрезмерные траты, небезопасный секс, безрассудное вождение или злоупотребление или чрезмерное употребление психоактивных веществ.
• Самоповреждение, включая суицидальные угрозы или попытки.
• Периоды сильного подавленного настроения, раздражительности или беспокойства, продолжающиеся от нескольких часов до нескольких дней.
• Хроническое чувство скуки или пустоты.
• Неуместный, сильный или неконтролируемый гнев, часто сопровождаемый стыдом и чувством вины.
• Диссоциативные чувства — отключение от своих мыслей или чувства идентичности или чувства «вне тела» — и параноидальные мысли, связанные со стрессом. Тяжелые случаи стресса также могут привести к кратковременным психотическим эпизодам.

Причины

Причины ПРЛ до конца не изучены, но ученые сходятся во мнении, что это результат сочетания факторов, в том числе:

• Генетика. Хотя не было доказано, что конкретный ген или профиль гена напрямую вызывают ПРЛ, исследования показывают, что люди, у которых есть близкий член семьи с ПРЛ, могут иметь более высокий риск развития расстройства.
• Факторы окружающей среды. Люди, которые переживают травмирующие жизненные события, такие как физическое или сексуальное насилие в детстве или пренебрежение и разлука с родителями, подвергаются повышенному риску развития ПРЛ.
• Функции мозга. Система эмоциональной регуляции может отличаться у людей с ПРЛ, что свидетельствует о неврологической основе некоторых симптомов.В частности, части мозга, которые контролируют эмоции и принятие решений / суждение, могут не взаимодействовать друг с другом оптимальным образом.

Диагностика

Не существует окончательного медицинского теста для диагностики ПРЛ, и диагноз не основан на одном конкретном признаке или симптоме. Диагноз ПРЛ лучше всего диагностирует специалист в области психического здоровья после комплексного клинического интервью, которое может включать беседу с предыдущими клиницистами, анализ предыдущих медицинских оценок и, при необходимости, интервью с друзьями и семьей.

Лечение

Эффективный план лечения должен включать в себя ваши предпочтения, а также учитывать любые другие сопутствующие заболевания, которые могут у вас быть. Примеры вариантов лечения включают психотерапию; лекарства; и поддержка группы, сверстников и семьи. Общая цель лечения для человека с ПРЛ — все больше самостоятельно определять свой план лечения по мере того, как он узнает, что работает, а что нет.

• Психотерапия, такая как диалектическая поведенческая терапия (DBT), когнитивно-поведенческая терапия (CBT) и психодинамическая психотерапия, — это первая линия выбора при ПРЛ.Изучение способов справиться с эмоциональной дисрегуляцией в терапевтических условиях часто является ключом к долгосрочному улучшению для тех, кто страдает ПРЛ.
• Лекарства могут сыграть важную роль в плане лечения, но не существует лекарства, специально предназначенного для лечения основных симптомов ПРЛ. Скорее, для лечения различных симптомов можно использовать несколько лекарств не по назначению. Например, стабилизаторы настроения и антидепрессанты помогают при перепадах настроения и дисфории. А для некоторых антипсихотические препараты в низких дозах могут помочь контролировать такие симптомы, как неорганизованное мышление.
• Краткосрочная госпитализация может потребоваться во время сильного стресса и / или импульсивного или суицидального поведения для обеспечения безопасности.

Связанные условия

ПРЛ бывает сложно диагностировать и лечить, а успешное лечение включает устранение любых других состояний, которые могут быть у человека. Многие с BPD также сталкиваются с дополнительными условиями, такими как:

Отзыв написан в декабре 2017 г.

Лечение пограничных состояний в браке (Книжное обозрение)

Автор : МакКормак, Чарльз
Издатель : Нортвейл, Нью-Джерси: Джейсон Аронсон, 2000 г.
Проверено : Андреа Катин и Стюарт Хокенберри, весна 2001 г., стр.36–37

Слишком часто традиционные подходы к терапии пар сводились к облегчению симптомов, делая упор на развитие коммуникативных навыков, согласование ролей и ожиданий по контракту, тактику разрешения конфликтов и тому подобное. Хотя эти подходы, несомненно, решают некоторые из критических проблем, которые могут привести к разводу, печальный факт остается тем, что вмешательства на уровне навыков сами по себе мало что добавляют к осознанию более глубокого значения супружеского конфликта или повышению долговременной жизнеспособности этих отношений.Более того, применение многих из этих традиционных подходов не позволяет адекватно бороться с укоренившейся злобой и защитной реактивностью, с которыми терапевты обычно сталкиваются с парами. Что необходимо, так это изменения как на межличностном, так и на интрапсихическом уровнях. На протяжении многих лет психоаналитические взгляды, которые, возможно, лучше всего могли бы предоставить значимую карту этой местности, в первую очередь фокусировались на интрапсихическом мире индивида и лишь во вторую очередь — на внешнем мире отношений индивида, главным примером которых являются супружеские отношения.

Одним из недавних заметных исключений является вклад Чарльза Маккормака в понимание и лечение пар с расстройствами личности в книге Лечение пограничных состояний в браке: борьба с оппозиционностью, безжалостностью, агрессией и резким сопротивлением. Эта книга призвана присоединиться к канону основополагающих психоаналитических текстов по терапии пар, таких как «Терапия парных отношений» Дика и «Терапия объектных отношений» Шарфа. В работе, которая обеспечивает сложную, но ясно понятную теоретическую интеграцию соответствующих концепций объектных отношений, а также богатые клинические иллюстрации предлагаемой терапевтической методологии в действии, МакКормак выводит читателя на новый уровень психодинамической глубины и творческих возможностей в лечении пар. .

Теоретический подход МакКормака во многом основан на взглядах Кляйна, Фейрберна и Винникотта на британские объектные отношения. Часть книги посвящена пересказу их наиболее важных концепций. Его повторение этих теорий, даже когда он имеет дело со знакомыми концепциями, такими как проективная идентификация, позиции развития и расщепление, очень убедительно и организованно. Красноречие и глубина взглядов Маккормака на теорию и практику оживляют это и соперничают с другими усилиями по синтезу теории объектных отношений.В одном ярком примере Маккормак описывает расщепление между либидинозным и антилибидинальным эго-состояниями (теория Фэйрберна) пациенту, который годами подвергал его пренебрежению, несмотря на надежное наблюдение, и теперь жалуется, что Маккормак должен принять ее бесплатно. Его ответ состоит в том, что он должен вместо этого увеличить ее гонорар из-за его готовности, как он это выражается, «мариноваться в ее моче» — «Хотя я мариновался в вашей моче уже два года, вы мне все равно нравитесь, и вы терпеть не могу »(стр.122).

В этой интеграции теории объектных отношений в рамках терапии пар МакКормак демонстрирует, как пары, которые полагаются на примитивные защиты, интерперсонализируют интрапсихическое в попытке справиться с индивидуальными проблемами. Они пытаются контролировать и изменять друг друга, но при этом по иронии судьбы и бессознательно воссоздают травмы и разочарования своего детства. Он исследует парадигму отношений между партнером с пограничными чертами лица и партнером с шизоидными чертами на примере «поляризованных и дополнительных частично-объектных отношений», в которых каждый партнер использует «другого для восполнения фундаментальных недостатков самосознания. » (п.50).

МакКормак рассматривает задачу парной терапии как развитие зрелой самоструктуры с большей адаптационной способностью выявлять, формулировать и переносить жизненный опыт, особенно когда он встречается в интимных отношениях. Желаемый результат состоит в том, чтобы каждый партнер более объективно наблюдал за своими отношениями, друг другом и их соответствующими ролями в отношениях. Чтобы достичь этого, терапевт сначала пытается создать удерживающую среду, в которую он или она активно вмешивается, сдерживая и ослабляя вторгающуюся динамику, и уводит пару от этого примитивного поляризованного отношения друг к другу как проецируемым частичным объектам (например.грамм. путем проективной идентификации, использования стыда и агрессии).

Ключевым моментом здесь оказывается раздельное диадическое взаимодействие, в котором терапевт поочередно фокусирует внимание индивидуально на каждом партнере в присутствии другого. Отходя от традиционных подходов к супружеской терапии, которые делают упор на прямом диадическом обмене, МакКормак рекомендует уделять внимание одному партнеру за раз при появлении признаков разрыва общения. Каждого партнера поощряют идентифицировать, артикулировать и размышлять о неадаптивных обменах, когда они происходят, а также вместе с терапевтом исследовать лежащие в их основе аффекты и смысл.Терапевт использует себя в качестве дополнительного объекта переноса для каждого партнера и параллельных отношений, в которых также задействованы основные проблемы доверия, привязанности и нарциссической саморегуляции.

На протяжении всего этого процесса МакКормак стремится полностью использовать себя и свои пары своих собственных контрпереносных реакций. В традиции объектных отношений он рассматривает контрперенос как средство, с помощью которого его бессознательное контактирует с бессознательным его пациентов.Он возвращает пациенту отрицаемые и спроецированные аспекты личности пациента в более управляемой форме, которая извлекает выгоду из большего развития терапевта и большей способности к сдерживанию. Он также рассматривает работу с контрпереносом как способ моделирования того, что он просит от пациентов сделать: «Поскольку терапевт остается в своем непонятном опыте в отношениях с парой, вместо того, чтобы пытаться уйти от него чрезмерной активностью или организацией отношений. сеанс, опыт просачивается и фильтруется сознательно и бессознательно, хотя психологическая матрица терапевта »(стр.189). На сессиях он выборочно делится с парами своим собственным опытом озадаченности и борьбы за понимание их, а также их соответствующих потребностей и представлений. По замыслу Маккормака, «супруги встречаются не только в прямом взаимодействии или наблюдении друг за другом в отношениях с терапевтом, но и в сознании терапевта» (стр. 192).

Чтобы передать, как терапия происходит в сознании терапевта, МакКормак вводит своих читателей в свои сеансы с выгодной точки его собственного внутреннего повествования о встречах с некоторыми из самых проблемных пар, с которыми каждый может встретиться.В соответствии с традициями «Кейсмента в обучении у пациента» МакКормак делится своими мыслями и чувствами, возникающими в терапевтическом процессе. Мы из первых рук узнаем, как опытный терапевт концептуализирует и определяет критическую динамику этих отношений по мере того, как они разворачиваются во время сеанса. Читатель осведомлен о меняющихся впечатлениях, реакциях и настроениях терапевта. В своих многочисленных отрывках из сессий как с парами, так и с отдельными людьми Маккормак откровенен и юмористичен в отношении самого себя, поскольку он позволяет читателю понять хорошие, плохие и уродливые его сокровенные мысли, реакции и предрассудки.Он может рассердиться, разыграть, уклониться от понимания и полностью потерять перспективу; тем не менее, от его реакции можно получить большую перспективу и понимание. Он демонстрирует, как при правильном балансе чувствительности и прозрачности кажущиеся терапевтические промахи можно превратить в терапевтические возможности для укрепления союза и углубления работы.

Теплота, искренность и сострадание МакКормака как к своим пациентам, так и к эмоционально напряженному характеру работы терапевта отражаются в его сочинениях.Это создает особую поддержку тем, кто ведет или думает о расширении своей практики, включив в нее психоаналитическую работу с парами. Маккормак не скупится на слова, показывая, что самая большая проблема работы пар состоит в том, что она требует от терапевта сдерживания травмирующих и примитивных эмоциональных состояний, состояний, которые могут вызывать неразрешенные, примитивные и хаотические аспекты относительного мира терапевта, и заряженные чувством вины воспоминания о собственном терапевте. хулиганство в интимных отношениях.В еще более широком смысле эта книга предлагает воодушевление в отношении общего человеческого пути к большей субъективности, который Маккормак описывает как способность обдумывать мысли и чувствовать чувства, приближаться к «бесконечному пути взросления» с духом таинственности и любопытства. и взять на себя большую ответственность (умеренную реализмом) за выбор, с помощью которого мы формируем свою жизнь. Независимо от того, работаете ли вы с парами или только с отдельными людьми, с сильно нарушенной или относительно невротической клиентурой, или ищете ли вы понимание себя и отношений, здесь есть что-то, что можно проинформировать и обогатить репертуар каждого психотерапевта.

Хрупких Я: Работа с нарциссическими и пограничными состояниями ума — онлайн-модуль

СОДЕРЖАНИЕ

Профессор Джереми Холмс

История нарциссизма и его лечение: эффективный клинический подход

В этом выступлении профессор Джереми Холмс опрашивает великих аналитиков и литературных мыслителей о нарциссизме, давая представление о бессознательном происхождении состояния, его патологическом развитии в детстве и приводя примеры его появления в жизни, в терапевтической комнате и в историях из стран Востока и Запада. Культура.Следуя идее Кохута о том, что задача родителей заключается в том, чтобы предложить ребенку « оптимальное разочарование », профессор Холмс заключает, что терапевтическая задача при заживлении нарциссических ран состоит в том, чтобы « пройти черту », предлагая глубокое сочувствие, которое, тем не менее, сдерживается вызовом изолирующей самости пациента. -центрированность и иллюзия самодостаточности.

Аудиолекция — 50 минут

Узнать больше о спикере

Доктор Фил Моллон

Развитие патологического нарциссизма как защиты от психотической фрагментации

Патологический нарциссизм можно интерпретировать как защиту от ужаса фрагментации, страха, который Кохут назвал «самой глубокой тревогой, которую может испытать мужчина.Основываясь на идеях Лакана, Болласа, Кохута и буддийской философии, доктор Фил Моллон предполагает, что мы все обязаны создавать идентичность из той культуры, в которой мы все рождены, из образов, которые другие хранят о нас в своих умах.

Однако патологический нарциссизм развивается потому, что нет никаких переговоров между зарождающейся грандиозностью ребенка и представлением его матери о своем идеальном ребенке. Это заставляет младенца отделяться от собственной грандиозности, и развивается личность, которая колеблется между чувством собственного достоинства и самоуничижением в постоянных попытках избежать психотической вспышки все еще фрагментированной глубинной психической структуры.

Аудиолекция — 45 минут

Узнать больше о спикере

Невилл Симингтон

Преобразование изолирующих восприятий и аффектов у нарциссических пациентов, самодостаточность которых развивалась как защита от злокачественного воспитания

Обнадеживающий взгляд Невилла Саймингтона на нарциссизм связан с его духовностью. Нарциссизм уходит корнями в отказ от того, что должно заботить. Паранойя, проекция и саморазрушение — все проистекают из вполне разумного отказа младенцем от требований «виновного взрослого».Его клинические примеры показывают, как терапевтическая встреча может преобразовать изолирующие восприятия и аффекты в подлинно творческий и преобразующий опыт.

Аудиолекция — 50 минут

Узнать больше о спикере

Сюзанна Абсе и Дженни Ридделл

Роль эха или «тонкокожего» нарцисса в проблемной динамике пар встреч

В этом совместном выступлении терапевты Сюзанна Абсе и Дженни Ридделл обращают внимание на взаимозависимость, заложенную в мифе о Нарциссе и Эхо.Делясь примерами из своей клинической работы, они подробно описывают, как работа с парами заставила их больше задуматься о роли Эхо или «тонкокожего» нарцисса в проблемной динамике, с которой пары сталкиваются и стремятся разрешить.

Аудиолекция — 45 минут

Узнать больше о спикере

Д-р Сьюзан Мизен

Пограничное расстройство личности — неупорядоченные отношения с самим собой, другими и телом, возникающие из-за нейробиологического или относительного дефицита и психодинамической защиты: относительная аффективная гипотеза

Доктор.Мизен представляет свою теорию нейробиологического пути и пути развития символизации и его неудач у людей с пограничными проявлениями.

Ее «Реляционная аффективная гипотеза» описывает, как нейробиологические механизмы способствуют взаимодействию матери с младенцем, запуская процесс развития, посредством которого возникает способность символизировать. Триангуляция, которая является ключом к развитию способности символизировать, может потерпеть неудачу из-за реляционного или психодинамического защитного механизма проективной идентификации, ведущего к конкретному эмоциональному миру и расстройству чувства физической и психологической идентичности.

Результатом является появление двух конфликтующих состояний ума и паттернов межличностных отношений, которые вызывают аффективную нестабильность и импульсивность людей с диагнозом пограничного расстройства личности и беспорядочное чувство того, что кому принадлежит.

Видео-лекция со слайдами — 45 минут

Узнать больше о спикере

Д-р Аллан Шор

Пограничное расстройство личности как нарушение созревания правого полушария

Пограничное расстройство личности (ПРЛ) — серьезное нарушение функционирования личности.Он характеризуется аффектами и нарушениями контроля над импульсами, связанными с дефицитом регуляции эмоций, а также широко распространенным паттерном самооценки и постоянными трудностями в межличностных отношениях. Современные модели этиологии и адаптивной дисфункции ПРЛ теперь сходятся воедино как расстройство привязанности, сформировавшееся в первые годы жизни. Эти пациенты обычно переживали оскорбительный и пренебрежительный опыт в развитии, среду отношений, сдерживающую рост, не только для социально-эмоционального развития, но и для раннего созревания мозга.

Модели психопатологии развития предполагают, что истории пограничной привязанности изменяют развитие регуляторных корково-подкорковых лимбико-вегетативных цепей в раннем развивающемся правом полушарии. В соответствии с этими моделями, ряд недавних нейробиологических исследований теперь показывает правый мозговой и орбитофронтальный дефицит у пациентов с ПРЛ. Клиническая значимость этой документально подтвержденной недостаточности созревания для диагностики и лечения обсуждается в свете исследований.

Аудиолекция со слайдами — 1 час 40 минут

Узнать больше о спикере

Доктор Клара Муччи

Влияние травмы на развитие расстройств личности в младенчестве

Ссылаясь на различных теоретиков, доктор Клара Муччи утверждает, что наиболее серьезные расстройства личности развиваются, когда младенец получает травму в раннем возрасте.Травма тормозит нормальное развитие мозга младенца, вызывая пограничные симптомы импульсивности и нестабильного настроения. Это также искажает самоощущение младенца, приводя к нарциссическим симптомам агрессии, грандиозности и стыда.

Видео-лекция со слайдами — 40 минут

Узнать больше о спикере

Доктор Диана Даймонд

Связь между ранним стилем привязанности и проявлениями расстройства личности

В этом выступлении доктор Диана Даймонд описывает стиль привязанности, лежащий в основе пограничных и нарциссических расстройств.Они были выявлены в ходе рандомизированного контрольного исследования пациентов с одной или обеими личностными характеристиками. ПРЛ связано в первую очередь с озабоченной и / или неразрешенной привязанностью, а НПЛ — с отклонением / или невозможностью классифицировать представления привязанности, в которых индивидуум колеблется между стратегиями отверженной и озабоченной привязанностью.

Аудиолекция — 55 минут

Узнать больше о спикере

Доктор Дэвид Селани

Модель пограничной психической структуры Фэйрберна как основа и руководство по работе с пограничными пациентами

В этих беседах доктор Дэвид Селани обрисовывает новаторскую модель Фэйрберна, которая описывает, как объектные отношения влияют на развитие личности.Он обнаружил, что это особенно полезно при лечении пограничных пациентов, с которыми обычно трудно и неблагодарно работать.

Идеи Fairbairn
Видео-лекция со слайдами — 35 минут

Структурная модель и примеры Фэйрберна
Видео-лекция со слайдами — 45 минут

Лечение истериков, навязчивых идей и нарциссистов
Видео-лекция со слайдами — 45 минут

Пример: неуклюжий парень
Видеолекция — 10 минут

Узнать больше о спикере

Доктор Джей Гринберг

Проблема работы с нарциссическими пациентами

Ссылаясь на подробное исследование случая, Джей Гринберг объясняет различное отношение Фрейда и Винникотта к жизнеспособности работы с нарциссическими защитами и их преодоления.Гринберг обрисовывает в общих чертах свои встречи с конкретной пациенткой, ответы которой показали, что она должна оставаться независимой от его интерпретаций. Он предполагает, что, хотя нарциссические пациенты серьезно провоцируются терапевтом, который может противостоять их агрессии, только терапевты, которые не боятся отличаться от этих пациентов, действительно могут им что-то дать.

Видео-лекция со слайдами — 45 минут

Узнать больше о спикере

Доктор Фил Моллон

Хрупкое «я»: работа с нарциссической уязвимостью, грандиозностью, стыдом и отчуждением

Фил Моллон раскрывает основные чувства, которые являются источником проблемного нарциссического поведения.Он использует иллюстрации из работ Хайнца Кохута, тематические исследования которого показывают, как сны, сексуальные фантазии и извращения пациентов могут дать ключ к разгадке событий детства, которые стали причиной их нарциссических ран.

Видео-лекция со слайдами — 50 минут

Узнать больше о спикере

Франк Лахманн

Преобразующая сила работы аффективно и эмпатически с нарциссическими пациентами

Франк Лахманн считает, что исследования младенцев показывают, что то, как мы воспринимаем, запоминаем, чувствуем и ведем себя, во взаимоотношениях создается совместно ребенком и опекуном.Он утверждает, что, когда мы объединяем это понимание раннего развития со знанием организации ума и переноса, появляются новые терапевтические возможности. Глубокие, устойчивые изменения происходят, когда терапевт и клиент эмоционально связаны. Это особенно верно для нарциссических пациентов, которые испытывают трудности с установлением связи с другими людьми. Работа с такими пациентами также может вызвать у терапевта негативные эмоции, которые могут саботировать процесс.

Несмотря на проблемы работы с аффектом и проявления эмпатии, Лахманн утверждает, что интеграция этих аспектов в лечение оказывает глубокое преобразующее действие, особенно для тех пациентов, у которых есть глубокие ранние нарушения развития и которые традиционно считались «резистентными к лечению».’

Видеолекция — 55 минут

Узнать больше о спикере

Рути Смит

Неорганизованная привязанность как переосмысление пограничного расстройства личности

В этом выступлении Рути Смит объясняет, как человек с дезорганизованной привязанностью (Тип D) страдал от ран и сложной травмы привязанности в раннем младенчестве, что отрицательно сказалось на его последующем развитии личности. Такие клиенты вызывают меньше сочувствия, чем клиенты с другими эмоциональными трудностями или поведением, не в последнюю очередь потому, что в результате своей фрагментации и слабых границ эго они бессознательно проецируют болезненные и дискомфортные чувства на других.Клиентам, демонстрирующим неорганизованные модели привязанности, традиционно ставят диагноз «пограничное расстройство личности».

Рути считает, что полезно рассматривать эту группу клиентов и работать с ней через призму травмы, работая как с телом, так и с умом. Хорошие результаты в облегчении аффективной регуляции и постепенной трансформации паттернов взаимоотношений были получены с использованием методов энергетической психотерапии в сочетании с разговорной терапией, которые также могут использоваться клиентом в качестве инструментов самопомощи.Поскольку эти методы работают на уровне клеточной памяти в организме, они способны помочь сломать, казалось бы, непримиримые паттерны, хотя это долгая и сложная работа. Выступление Рути основано на нейробиологии.

Видеолекция — 1 час 30 минут

Узнать больше о спикере

Джек Натан

Использование «доброкачественного авторитета» с пограничными пациентами: необходимость интерпретации и установления пределов

В этом выступлении Джек Натан описывает, как проявляются симптомы ПРЛ и как терапевты могут наилучшим образом поддержать людей с таким поведением.Он приводит доводы в пользу использования доброжелательного авторитета — подхода, при котором практикующий настраивается на «логику» внутреннего опыта пограничного человека, одновременно занимаясь сложным постоянным отыгрыванием поведения посредством установления пределов. Между этими двумя функциями всегда существует диалектическое напряжение.

Перед лицом проблем, которые может поставить пограничный пациент, мягкий авторитет может поддержать терапевта в том, чтобы он не поддался двойным опасностям, с одной стороны, «материнского» мазохизма, а с другой — «отцовского» садизма.

Аудиолекция со слайдами — 30 минут

Узнать больше о спикере

Джейсон Хеппл

Демонстрация когнитивно-аналитического подхода к работе с нарциссическим и пограничным расстройством личности

Работа с пограничным расстройством личности (Лола)

В этом видео доктор Хеппл демонстрирует основные возможности когнитивно-аналитической терапии при работе с пограничным клиентом.КАТ широко используется в NHS, поскольку, несмотря на ограниченность во времени, она показала себя очень эффективной в облегчении страданий этих пациентов и содействии улучшению самоконтроля и самопомощи.

Ролевое видео — 30 минут

Работа с нарциссизмом (Кеннет)

В этом видео доктор Хеппл демонстрирует основные особенности когнитивно-аналитической терапии при работе с нарциссическим клиентом. КАТ широко используется в NHS, поскольку, несмотря на ограниченность во времени, она показала себя очень эффективной в облегчении страданий этих пациентов и содействии улучшению самоконтроля и самопомощи.

Ролевое видео — 30 минут

Узнать больше о спикере

Элизабет Уайлд МакКормик

Пограничные и нарциссические клиенты в когнитивно-аналитической терапии

В этом интервью Элизабет Уайлд МакКормик объясняет характеристики пограничной личности в рамках когнитивно-аналитической терапии (CAT). Основанный на когнитивном пересмотре теории объектных отношений, центральный принцип CAT состоит в том, что все мы с рождения усваиваем сложную сеть отношений, которую CAT называет взаимными ролями.Пока они не будут пересмотрены, эти роли могут доминировать в наших взрослых отношениях и, вероятно, будут разыграны в терапии, где может быть предложена ценная работа по замечанию и выбору изменений. Пациенты, которых описывают как пограничные, как правило, выполняют взаимные роли, связанные с небрежным уходом на раннем этапе, таким как насилие / нападение по отношению к насилию и нападению. Результирующие глубокие эмоциональные состояния могут внезапно измениться в ответ на воспринимаемую угрозу, и это, вероятно, будет разыграно во время терапии и является важной формой общения.Это терапевтическая работа, заключающаяся в сдерживании и названии различных состояний и создании безопасности, и это непростая задача для терапевтов, которые часто чувствуют себя скованными, сбитыми с толку, испуганными или злыми.

Элизабет развивает свое понимание того, как эти состояния действуют в психике, как способы управления трудными чувствами, которые невозможно описать иначе. На ранних стадиях терапевтическая работа — это просто распознавание того, что ощущается или разыгрывается. Развивая себя наблюдателя, который учится распознавать эти эмоции, становится возможным найти для них язык — ключ к сдерживанию.В конечном итоге клиенты становятся более терпимыми к отношениям, становятся менее реактивными и более отзывчивыми.

Видеолекция — 35 минут

Узнать больше о спикере

Доктор Энн Альварес

Панельная дискуссия о лечении пограничных и нарциссических презентаций

Маркус Уэст и доктор Энн Альварес обсуждают современные вопросы диагностики и лечения так называемых нарциссических и пограничных расстройств личности.Они также делятся некоторыми терапевтическими советами и подводными камнями, которые они узнали из своего обширного, но различного опыта работы со взрослыми и подростками.

Видеообсуждение — 1 час 5 минут

Узнать больше о спикере

Статистика пограничных расстройств личности

Если вам недавно поставили диагноз пограничного расстройства личности (ПРЛ), вы можете чувствовать себя подавленным, напуганным и одиноким. Но ПРЛ встречается гораздо чаще, чем вы думаете.

Изучение фактов о расстройстве, в том числе статистики распространенности, может помочь вам почувствовать себя более сильным при поиске помощи через терапию и группы поддержки. Вот некоторые важные факты и цифры ПРЛ.

Распространенность

В Соединенных Штатах недавнее исследование показало, что 1,6% населения страдает ПРЛ. Это число может показаться небольшим, но если учесть, насколько велики Соединенные Штаты, вы можете понять, что 1,6% представляет собой довольно большое число. людей.

Этот процент означает, что только в Америке более четырех миллионов человек страдают ПРЛ. Хотя ПРЛ не так хорошо известно, как другие расстройства, на самом деле оно встречается чаще, чем такие болезни, как шизофрения.

Гендерные различия

У женщин гораздо больше шансов получить диагноз ПРЛ, чем у мужчин. Фактически, около 75% людей с диагнозом ПРЛ — женщины; это соотношение между 3 женщинами и 1 мужчиной с диагнозом ПРЛ. Исследователи не знают, почему существует эта гендерная разница.

Возможно, женщины более склонны к ПРЛ, женщины с большей вероятностью будут продолжать лечение или что при постановке диагноза существуют гендерные предубеждения. Например, мужчинам с симптомами ПРЛ может быть поставлен неправильный диагноз другого состояния, такого как посттравматическое стрессовое расстройство или большое депрессивное расстройство.

Суицидальность

Некоторые из наиболее отрезвляющих статистических данных о пограничном расстройстве личности взяты из исследовательской литературы по ПРЛ и суицидальности.Около 70% людей с ПРЛ совершают хотя бы одну попытку самоубийства в своей жизни.

Кроме того, от 8 до 10% людей с ПРЛ совершают самоубийство; этот показатель более чем в 50 раз превышает уровень самоубийств среди населения в целом. Почему эти ставки так высоки, в настоящее время неизвестно. Это может быть связано с тем, что люди с ПРЛ не знают, куда обратиться за лечением, или им неправильно поставили диагноз и не лечат должным образом.

Ошибочный диагноз

Хотя зарегистрированный процент людей с ПРЛ составляет 1,6%, фактическая распространенность может быть даже выше.В недавнем исследовании более 40% людей с ПРЛ ранее ошибочно диагностировали другие расстройства, такие как биполярное расстройство или большое депрессивное расстройство.

Эти болезни часто упоминаются, возможно потому, что они более известны и их легче лечить лекарствами, чем пограничное расстройство личности. Для людей с ПРЛ также характерно наличие сопутствующих заболеваний или других заболеваний наряду с ПРЛ.

Фактически, около 20% людей с ПРЛ также страдают биполярным расстройством, что делает их диагностику и лечение более сложными, чем лечение одного заболевания.

Прогноз

Хотя ПРЛ — серьезное психическое заболевание, это ни в коем случае не пожизненное заключение. Исследования показали, что прогноз для ПРЛ на самом деле не так плох, как сразу задуматься. Почти половина людей, которым поставлен диагноз ПРЛ, не будут соответствовать критериям диагноза всего два года спустя. Десять лет спустя 88% людей, которым когда-то был поставлен диагноз ПРЛ, больше не соответствуют критериям диагноза.

.