Читать человека как книгу читать бесплатно: Книга «Как читать человека. Черты лица, жесты, позы, мимика»

Содержание

Николай Равенский — Как читать человека. Черты лица, жесты, позы, мимика читать онлайн

Николай Равенский

Как читать человека. Черты лица, жесты, позы, мимика

Говорят, что глаза – зеркало души. Но не только глаза могут сказать о человеке многое, но и лицо, и походка, и фигура. Человек, его манеры, повадки, наконец его будущее – все это открытая книга для того, кто изучит физиогномику, науку о человеке.

От автора

Достаточно ли это научно?

Морфология органического, истории и жизни, всего того, что несет в себе направление и судьбу, называется физиогномикой.

Освальд Шпенглер

Определение характера по чертам лица берет свое начало в глубокой древности, но вначале это знание было сосредоточено в руках немногих избранных людей и было причислено к оккультным наукам. Позднее физиогномика трактовалась не иначе как какое-то довольно химерическое искусство, так как изучавшие ее софисты, хотя и горячо отстаивали тесную связь между внешним обликом человека и его внутренними качествами, но доказать этого положения более или менее наглядно не могли, а ведь люди всегда и всюду склонны отрицать все, что не вполне доступно их пониманию, что еще не сделалось для них неоспоримой аксиомой.

Ошибка, можно теперь с уверенностью сказать, заключается именно в том, что вера в физиогномику не должна сосредотачиваться исключительно в созерцательном понятии ее правдоподобности, – она непременно должна быть основана, кроме того, на внутреннем, духовном впечатлении, на том впечатлении, которое оставляет в вашей душе известный индивидуум помимо своих наружных качеств. Ведь бесспорно, что великие художники живописи и скульптуры не могут считаться вполне безгрешными в изображении характера своих творений в той форме и складе лица, которые они придавали воображаемым ими существам, – для идеальной безошибочности в этом нужно более глубокое и проникновенное знание природы, без которого достигается только известная правдивость в общих наружных очертаниях, но в деталях – нет, далеко нет…

А между тем ментальный, умственный дар, которым Высший Разум наградил человека, дает ему полную возможность уразуметь точный язык физиогномики… Эта великая книга нам доступна. Слов нет, все это не так легко, для этого нужны некоторые исключительные способности: проницательный и наблюдательный ум, но можно с уверенностью сказать, что всякий вообще развитой человек, который бы хотел вооружиться твердой волей и серьезно отдаться данной работе, путем наблюдения и изучения может преодолеть все препятствия, восторжествовать над затруднениями и постигнуть искусство легкого и беглого чтения человеческой судьбы по внешности отдельного человека.

Великую пользу может принести наука, именуемая физиономикой: она дает возможность одним взглядом подметить характерные признаки данного индивидуума, определяющие склад его души, основы характера, степень даровитости, зрелость ума и т. п.

Под маской искусного притворства часто, к несчастью даже очень часто, выдаются: порок – за добродетель, вероломство – за честность, лицемерие – за прямодушие, самый узкий эгоизм – за порыв благородного, рыцарского сердца… Горько и тяжело испытать разочарование после открытия связанных с этим обманов или увлечений, и насколько же важна после этого благая цель физиогномики, насколько она прекрасна и достаточно велика. Каждый способен достигнуть ее, посвятив этому немного своего драгоценного времени. Истратив несколько дней на изучение этого искусства, вы поймете, что наука эта столь же интересная, сколько и полезная. А сколько пользы могла бы принести эта наука в государственном масштабе, если бы люди, стоящие у власти, смогли бы распознавать в своих подчиненных людей двуличных, подлых, лживых, склонных к коррупции и эгоизму. От скольких бедствий могла бы избавиться наша Отчизна, если бы государственные люди могли бы хоть чуть-чуть разбираться в людях своего окружения, не доверялись бы слепо своему чутью, которое, как правило, бывает обманчивым.

Проникшись принципами этой науки и внимательно изучив даваемые ею положения, вы вскоре достигнете блестящих результатов – результатов, которые вскоре превзойдут ваши ожидания.

Главное и самое существенное правило, для того чтобы изучить других людей, – это необходимость прежде всего постичь самого себя, то есть искренне и терпеливо разобраться в собственной личности, в своем внутреннем «Я», в своих страстях, чувствах и ощущениях, – конечно, исключительно для того, чтобы при этом иметь так называемое гражданское мужество признать собственные пороки и недостатки.

Подобный анализ своего внутреннего бытия преследует две цели: научную и моральную. Научная цель будет удовлетворена, если познание самого себя даст возможность возвыситься до познания других. Результат же моральной стороны подобного анализа – возможность подавлять свои страсти и пороки, – следовательно, сила – господствовать над ними…

«Чем сильнее, совершеннее будет познание самого себя и других, тем понятнее будет тайна неразрывного общения Великого Духа-Создателя с его миром».

До известной, более или менее заметной, степени судьба человека находится в тесной связи с его внешней формой. Невозможно отрицать того, что многие инстинкты, качества и страсти человеческой натуры кладут свои резкие отпечатки на телесной физиогномике субъекта, порабощая в то же время его духовное «Я» – его свободную по своей природе волю… И едва ли мы будем далеки от истины, если скажем, что Бог, который знает сердце человека, будет судить людей по их деяниям в соответствии с их внешней, физической (тленной, как мы понимаем) формой… Как много совершается людьми дел и поступков, так восхваляемых окружающими и совершенно ничтожных перед Богом!.. И они будут лишены награды от Него не потому, что недостойны ее по существу своему, но просто это станет результатом естественных стремлений особой телесной конституции… Не следует гордиться добродетелями, присущими нашей натуре; мы должны выполнять все те мелочи, которые противны нашей органической природе, но которые ведут к нравственной справедливости и добру, – в этом-то и заключается нравственная добродетель.

Первоисточник всех наук – познание самого себя и главная добродетель – самосовершенствование. Если для управления другими человеческая мудрость необходима, то для победы и власти над собой, над своими пороками она необходима еще более. Многие из так называемых великих людей, наверное, покраснели бы от стыда, если бы с них оказалось вдруг снятым то невещественное покрывало, которое скрывает от постороннего взора многие их недостатки и пороки… Эти люди, сильные и великие в общественной жизни, в частной жизни зачастую слабы и ничтожны.

Книга: Как читать человека. Черты лица, жесты, позы, мимика — Николай Равенский

***. Откажись от пагубных слабостей,…

Джен Синсеро

Любовь к луковым кольцам и жареному мясу не помешала Джен Синсеро написать одну из самых…

Царство Греха

Керри Манискалко

Эмилия и ее сестра-близнец Виттория – ведьмы, которые тайно живут среди людей, избегая…

Механический хэппи-лэнд (сборник)

Рэй Брэдбери

Этот сборник – отличное доказательство того, что мы еще не открыли все наследие Великого…

Поклонение волхвов

Сухбат Афлатуни

Роман известного прозаика и поэта Евгения Абдуллаева, пишущего под псевдонимом Сухбат…

Терапия беспокойства. Как справляться…

Дэвид Бернс

Вы переживаете, что излишне застенчивы или постоянно во всем сомневаетесь? Вы не можете…

Маг-сыскарь. Призвание

Константин Назимов

Выпускник академии магии – кутежи и золото рекой! Влиятельный и всемогущий дед.…

Олег Даль. Я – инородный артист

Наталья Галаджева

Выдающийся актер Олег Даль родился 25 мая 1941 года. Ещё студентом он начал сниматься в…

Сначала заплати себе. Превратите ваш…

Майк Микаловиц

Как вести бизнес прибыльно? Только генерировать деньги недостаточно. Важно правильно…

Кто по тебе плачет

Юрий Дружков

В центре тайги падает пассажирский самолет. Все погибают, кроме двоих – мужчины и…

Свой с чужим лицом

Александр Тамоников

Декабрь 1941 года. Красная Армия отбросила немцев от Москвы. Но упорные бои продолжаются…

Тайна «Школы Приквиллоу»

Джулия Берри

В закрытой школе для девочек произошло преступление! Чудесным майским днём во время…

Академия мертвых душ

Матильда Старр

Если тебя на полном ходу сбивает огромная фура – обычно на этом все и заканчивается. Но…

Идеальная помощница Растифора

Ника Ёрш

– Берегись. Хорошего не жди! – прокричал ворон при виде меня… и накаркал, собака! Мало…

Мы – Легион. Мы – Боб

Деннис Тейлор

Боб Йоханссон – инженер и фанат вселенной «Звездного пути» – заключает договор с…

Метро 2035: Клетка

Игорь Вардунас

С небес обрушилась кара, но… небеса промахнулись. В исправительной колонии особого режима…

Обзор на книгу Елены Друмы «Ты – сама…

Елена Селина

С чего начать путь к счастливой жизни? Техники практикующего гештальт-терапевта и автора…

Мяу! Большая книга добрых историй…

Холли Вебб

Котёнок Милли, или С возвращением, леопард! У Тайи дома живёт маленький леопард. Самый…

Обзор на книгу Джейн Остин «Эмма»

Мария Муханова

На что только ни пойдешь, лишь бы не выйти замуж… Молодая и обеспеченная Эмма не видит…

Следователь Карасик переезжает. 12…

Екатерина Кронгауз

Карасик с родителями переезжают в новую квартиру, и с этим обстоятельством связано…

Откровенно об иммунитете. Вакцинация

Эула Бисс

«Иммунитет – это место общего пользования – сад, который мы возделываем вместе».…

Invent and Wander. Избранные статьи…

Уолтер Айзексон

Ежегодные послания акционерам, тексты самых пронзительных выступлений и интервью Джеффа…

Хорошие девочки умирают первыми

Кэтрин Фоксфилд

«Восемь часов, пирс Портгрейва. Ты умеешь хранить тайны?» – вот что ей написали. В начале…

Избранница Звездного лорда

Настя Любимка

Правду говорят: если просишь о малом – получишь втрое больше. Я не хотела любви и не…

Агент сигма-класса. Больше, чем…

Селина Катрин

Космическая катастрофа перевернула всю мою жизнь. Я проснулась в теле шестилетней девочки…

Николай Равенский: Как читать человека. Черты лица, жесты, позы, мимика

Николай Равенский

Как читать человека. Черты лица, жесты, позы, мимика

От автора

Достаточно ли это научно?

Освальд Шпенглер

Четыре метода читать людей как книги

Лариса Парфентьева

Недавно мне рассказали о «профайлинге» — это направление психологии, которое занимается прогнозированием поведения людей. Я подумала: «Наконец-то, мечта читать мысли сбылась!». Теперь любой желающий может без детектора лжи узнать, обманывает человек или говорит правду.

Профайлинг

За инструменты профайлинга надо поблагодарить… Джека-потрошителя.

Для создания именно его характеристики Томас Фонд в 1888 году впервые применил эти методы.

Затем ФБР разработали целый инструментарий для поиска и задержания подозреваемых. Сегодня методы «чтения людей» и поиска тех, кто в зоне риска, используют в разных сферах. В аэропорту на предполетном досмотре, во время собеседований кандидатов и аудиторских проверок работы компании, даже при выдаче банковских кредитов нас проверяют по этим методикам.

Специалист профайлинга — профайлер — не только определяет, врет человек или говорит правду, но еще может узнать его сильные и слабые стороны и на что он способен.

Вот несколько простых, «бытовых» правил профайлера, которые помогут руководителю, начинающему стартаперу или работнику «прочитать» человека.

Наблюдайте

Однажды я была поражена одному моменту в фильме. В нем девушка, благодаря своей наблюдательности, спаслась от маньяка. Парень пригласил ее к себе и оставил одну в комнате буквально на минуту. Этого времени хватило, чтобы посмотреть вокруг, заметить то, что она заметила, и убежать. А вот ее подруга в другой раз была не такая наблюдательная.

Как говорил великий детектив: «Вы смотрите, но не наблюдаете». Мы привыкли смотреть, это пассивное и легкое действие. На свете мало настолько же простых вещей, как созерцание. Наблюдать гораздо сложнее, потому что всегда нужно быть в тонусе, постоянно анализировать, исключать ненужную информацию, оставлять полезную и снова анализировать.

Наблюдательность может не только спасти жизнь (как в фильме с девушкой и маньяком), но и помогает разобраться с проблемой в свою пользу или направить человека на принятие выгодного вам решения. Полезная вещь в хозяйстве.

Источник

Не зацикливайтесь

Если экран смартфона неожиданно отключился, есть две причины: села батарея или телефон сломался. Человек скрестил руки на груди — верный признак, что он что-то скрывает. На самом деле это может значить что угодно: ему холодно, он задумался, ему удобно или, наоборот, неудобно и много других. В том числе и то, что он что-то скрывает.

Оценивая чужое поведение, часто мы не обращаем внимания на ситуацию и обстановку. Человек не смартфон, он открытая система, на которую постоянно что-то воздействует.

Есть классная шутка. Во время интервью один ученый сказал: «Все мои доказательства совершенно бессмысленны, если их вырвать из контекста». На следующее утро на первых страницах газет напечатали: «Ученый признался, что все его доказательства совершенно бессмысленны».

Контекст решает, не вырывайте действия человека из ситуации.

Тренируйтесь

К «чтению» человека нужно подходить так же системно, как и к чтению книг. Сначала узнать буквы, научиться складывать их в слоги, слоги в слова, а потом читать по слогам небольшие рассказы.

Основы «чтения» человека — это признаки поведения.

Всем известно, что когда человеку хорошо, его зрачки увеличиваются. Это универсальный признак, который проявляется у всех. С этими признаками легко, в большинстве случаев, они есть у нас самих.

У одного моего друга, когда ему комфортно, начинают потеть ладони, а у моей школьной подруги поднимались смешно брови, когда мы ели сахарную вату. Она так и шла с приподнятыми бровями, пока вата не заканчивалась. Это индивидуальные признаки и с ними сложнее, потому что у всех они разные. Определить их можно только наблюдением.

Хороший профайлер собирает «копилку признаков», чем она больше, тем проще анализировать чужое поведение. Меньше шансов допустить ошибку при «чтении» человека.

Источник

Следите за изменениями

Удивляюсь, когда слышу фразы: «Он поднял руку на меня. Я от него такого не ожидала!» или «Он украл все деньги и оставил рабочее место. А ведь в прошлом месяце он стал работником года!». Мне искренне жаль «потерпевших» в этих ситуациях, но я не верю, что человек в одно мгновение мог измениться. Какие-то признаки такого резкого отклонения проявлялись и раньше, но меньше и проще, поэтому их не хотели замечать. Простой пример, когда руководитель магазина закрывает глаза на мелкие недостачи в кассе от продавца, потому что он классный собеседник и трудяга. А в конце месяца директор остается с пустой кассой.

Профайлеры советуют наблюдать за естественными действиями человека. Это называется базовая линия поведения. Как только вы запоминаете, как человек ведет себя в спокойной обстановке, будет гораздо проще заметить его странные поступки.

Человек — эта книга. Только она написана на языке Брайля с орфографическими ошибками и в ней отсутствуют нескольких страниц. Нужно научиться разбираться в людях, чтобы риска в жизни и работе было меньше.

Источник обложки

Как читать человека словно книгу — Джерард Ниренберг

Загрузка. Пожалуйста, подождите…

Держись подальше! (СИ)

Элла Савицкая

Алекса всегда старалась держаться от таких, как он подальше..Она — отличница в престижном…

Его невинная заложница (СИ)

Рос Вебер

— Катя, — слышу в трубку рыдания сестры. — Я не знаю, что делать, не знаю…— Что случилось?— Я нас…

Единственная для Цербера (СИ)

Софи Вебер

— Не меня ждала, полагаю, — горько сказал он. — Друга моего. Брата.— Нет, — мотнула головой, но тут…

Обещанная ему (СИ)

Софи Вебер

— Зачем я вам? — хмуро спрашиваю. — Вы отдали за меня три миллиона долларов. Зачем? — Мне нужен…

Грех (СИ)

Анна Штогрина

Осторожно! Очень горячо! Много секса!Арес Мадаев — жестокий боксер, влиятельный хозяин клуба…

Притворись моей девушкой (СИ)

_Mrs. White_

Притворяясь влюблёнными они вновь по-настоящему влюбились…

Второй шанс для Короля волков (СИ)

Лили

Я умерла в своем мире, чтобы возродится в другом. Мире, где идут кровопролитные войны и правит…

Охота на генерала (СИ)

Анна Штогрина

❤Одержимая любовь генерала Германа Бурового и Маргариты Винтеровой❤ Хэ.Кудрявая девчонка родом из…

Без тебя (СИ)

Наталья Гордая

Анна Он ворвался в мою жизнь ураганом, снося все мои стены, за которыми я пряталась от любви и…

Невеста Тёмного Лорда или как влюбить его Темнейшество (СИ)

Яра Сакурская

Отмечаешь свой день рождения с друзьями-балбесами, а на утро оказываешься в теле юной герцогини…

Лазурри. Первородная магия (СИ)

Алиса Хоуп

— Кто ты и как попала в академию? — пугающий голос из мрака. Я вжалась в кровать, не зная ответа.…

Цвет жизни (СИ)

Саша Ройс

— Что за бумаги? — в изумлении приподнимаю бровь.— Это пакет документов насчет наследства, которые…

Квест на счастье (СИ)

Валерия Дашкевич

Дожив до шестидесяти пяти лет, так и не познала семейного счастья. Провидению свыше суждено было…

Я твой монстр (СИ)

Виктория Ом

Меня выгнали из клана, и теперь я сама по себе. Мой план, держаться подальше от городов, не…

Как влюбить в себя жену? (СИ)

Алина Уокер

В свои двадцать пять лет я не верил ни в любовь, ни в судьбу, которая может привести ко мне моего…

Моя девочка (СИ)

Юлия Гетта

— Я понимаю, что лезу не в своё дело, но вот, — друг бросил на стол тонкую папку. Открыл,…

Вишнёвое счастье для оборотней (СИ)

Кира Рамис

Вся моя жизнь была обманом! Любимый мужчина изменил мне в нашу годовщину. Затем я узнала, что…

Хочу тебя за долги (СИ)

Александра Пивоварова

Меня обманули, подставили под удар, использовали, как разменную монету, мне не оставили выбора. Моя…

Бисер (СИ)

Саша Ройс

Матвей — первая любовь Ёлы, но об этом не догадываются даже самые близкие и родные люди. И вот уже…

Скажи отцу, что это неправильно (СИ)

Джейн Смит

Аннотация к книге «Скажи отцу, что это неправильно»Чужой город, летняя практика, странная…

Аромат любви (СИ)

Юна Ким

Любовь? У меня? Да не может такого быть! Я обычная девушка, вечно допоздна задерживающая на работе.…

Волк в подарочной упаковке (СИ)

Аля Ермолова

И чёрт дернул Риту Лапину врать бывшему. Теперь все требуют показать им новоиспеченного парня, а…

Любовь начинается с брака (СИ)

Кейт Ринка

Я — Злата Меркулова: состоятельная, молодая девушка с великими планами на жизнь. Поэтому всегда…

Первая брачная ночь (СИ)

Юлия Эллисон

Бонус-глава 18+ первой брачной ночи Камилы и Астериуса

Сын своего отца

Марина Кистяева

Иван Коваль уважал двух женщин – маму и сестру.Его не могли увлечь ни стервы, ни трепетные лани.Его…

ГД. Книга 5 (СИ)

Елена Звездная

Драконы. Древний таинственный народ, известный яростной борьбой за свободу, способный сжигать…

Зов пустоты

Ольга Валентеева

Счастье и любовь слишком скоротечны. Полли считала, что в ее жизни все решено: выпускные экзамены,…

Не бывшие (СИ)

Ольга Джокер

— Я ухожу, Денис. Навсегда. — Я сегодня дико устал, Юль, мне не до твоих истерик, поэтому…

Саморазвитие [И.Серов] Читать Человека Как Книгу.

Школа Разведчика
Курс оперативной психологии

Читать Человека Как Книгу.

Мгновенно разгадывать мотивы людей
Автор книги: Игорь Серов
Формат: PDF

А как это обычно бывает?

А обычно предприниматель действует по наитию. «Вроде, порядочный человек и глаза такие честные…», — говорит он сам себе успокаивающим тоном. А потом с досадой проклинает себя за то, что доверил свои ресурсы мошеннику или разгильдяю, что не сумел вовремя разглядеть в нем ту гнильцу внутри, которая и привела к печальной развязке.

Не менее часто негодует бизнесмен на себя за то, что не сумел найти нужных слов в беседе с полезным человеком, не понял, о чем нужно говорить, за какие струнки щипать. А потерянного уже не воротишь, и вторым шансом Судьба нас балует крайне редко…

Я уж не говорю о том, сколько глупых ссор и даже войн возникает из-за неумения грамотно «прочитать» партнера, найти его слабые места и в нужный момент на них надавить. Причем так, что он и понять ничего не успеет, и подвоха не заметит.

Да, жизнь — борьба, и психология дает такой же мощный выигрыш в силе, как применение каратэ на улице.

Как этому научиться?

Да, кто-то, вероятно, скажет Вам, что можно прекрасно обойтись без специальной психологической подготовки и положиться на интуицию. ЛОЖЬ! Просто посмотрите, насколько «успешны» такие верхогляды в деловых контактах. Их топорное «мастерство» в общении говорит само за себя.

Наверняка Вы сами давно уже поняли, что умению разбираться в людях надо учиться специально. Но как? Поступать на психфак и тратить на получение ненужной Вам специальности 3-4 года?

Может быть, пройти двухдневный тренинг по общению? Но ведь там вообще не учат психологии, а отрабатывают простейшие навыки. Там не учат ПОНИМАТЬ людей!

Что же остается? Книги?

Увы, огромная проблема большинства книг по психологии состоит в том, что они на 80% состоят из «воды» или же, наоборот, перегружены научными данными и терминологией. Изучать их скучно, долго и малоэффективно. Не складывается четкая картинка, не понятны алгоритмы действий.

К тому же книжечки эти обычно такие то-о-лстые, повествование очень неспе-е-ешное. Откуда у нас, предпринимателей, столько времени?! Порой так и чешутся руки взять в руки скальпель поострее, сделать уважаемому автору надрез в области черепа и тут же высосать из его мозга простую и ясную суть вопроса…

Знакомо это зудящее чувство?

Что ж, у меня есть для Вас хорошие новости…

Однажды я провел эксклюзивный семинар на тему…

«Читать Человека Как Книгу»

На этом единственном в своем роде семинаре я раскрыл четкую, детальную схему анализа любого человека. Мы попросту говоря разложили человека по полочкам — да так, что каждый кусочек можно взять, повертеть и при желании положить на место. И при этом человек НИЧЕГО НЕ УЗНАЕТ!

Этому учат в разведке

Пришло время рассказать Вам об источнике моих знаний. Нет, никаких «тайных кланов» или древних манускриптов. Все намного проще и, вместе с тем, интереснее.

Просто-напросто я в 90-х годах учился в Высшей Школе КГБ СССР. Правда, когда заканчивал ее, она уже стала Академией ФСБ, но мне почему-то приятнее первое название. Я присягал Советскому Союзу и хочу быть верен именно ему.

Материал может быть удален по просьбе правообладателя

Скачать:

magnet:?xt=urn:btih:339F2C920534977BE21FFF3CA646656508D7F2CA

Читать онлайн электронную книгу Судьба человека — СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА бесплатно и без регистрации!

Евгении Григорьевне Левицкой,

члену КПСС с 1903 года

Первая послевоенная весна была на Верхнем Дону на редкость дружная и напористая. В конце марта из Приазовья подули теплые ветры, и уже через двое суток начисто оголились пески левобережья Дона, в степи вспухли набитые снегом лога и балки, взломав лед, бешено взыграли степные речки, и дороги стали почти совсем непроездны.

В эту недобрую пору бездорожья мне пришлось ехать в станицу Букановскую. И расстояние небольшое — всего лишь около шестидесяти километров, — но одолеть их оказалось не так-то просто. Мы с товарищем выехали до восхода солнца. Пара сытых лошадей, в струну натягивая постромки, еле тащила тяжелую бричку. Колеса по самую ступицу проваливались в отсыревший, перемешанный со снегом и льдом песок, и через час на лошадиных боках и стегнах, под тонкими ремнями шлеек, уже показались белые пышные хлопья мыла, а в утреннем свежем воздухе остро и пьяняще запахло лошадиным потом и согретым деготьком щедро смазанной конской сбруи.

Там, где было особенно трудно лошадям, мы слезали с брички, шли пешком. Под сапогами хлюпал размокший снег, идти было тяжело, но по обочинам дороги все еще держался хрустально поблескивавший на солнце ледок, и там пробираться было еще труднее. Только часов через шесть покрыли расстояние в тридцать километров, подъехали к переправе через речку Еланку.

Небольшая, местами пересыхающая летом речушка против хутора Моховского в заболоченной, поросшей ольхами пойме разлилась на целый километр. Переправляться надо было на утлой плоскодонке, поднимавшей не больше трех человек. Мы отпустили лошадей. На той стороне в колхозном сарае нас ожидал старенький, видавший виды «виллис», оставленный там еще зимою. Вдвоем с шофером мы не без опасения сели в ветхую лодчонку. Товарищ с вещами остался на берегу. Едва отчалили, как из прогнившего днища в разных местах фонтанчиками забила вода. Подручными средствами конопатили ненадежную посудину и вычерпывали из нее воду, пока не доехали. Через час мы были на той стороне Еланки. Шофер пригнал из хутора машину, подошел к лодке и сказал, берясь за весло:

— Если это проклятое корыто не развалится на воде, — часа через два приедем, раньше не ждите.

Хутор раскинулся далеко в стороне, и возле причала стояла такая тишина, какая бывает в безлюдных местах только глухою осенью и в самом начале весны. От воды тянуло сыростью, терпкой горечью гниющей ольхи, а с дальних прихоперских степей, тонувших в сиреневой дымке тумана, легкий ветерок нес извечно юный, еле уловимый аромат недавно освободившейся из-под снега земли.

Неподалеку, на прибрежном песке, лежал поваленный плетень. Я присел на него, хотел закурить, но сунув руку в правый карман ватной стеганки, к великому огорчению, обнаружил, что пачка «Беломора» совершенно размокла. Во время переправы волна хлестнула через борт низко сидевшей лодки, по пояс окатила меня мутной водой. Тогда мне некогда было думать о папиросах, надо было, бросив весло, побыстрее вычерпывать воду, чтобы лодка не затонула, а теперь, горько досадуя на свою оплошность, я бережно извлек из кармана раскисшую пачку, присел на корточки и стал по одной раскладывать на плетне влажные, побуревшие папиросы.

Был полдень. Солнце светило горячо, как в мае. Я надеялся, что папиросы скоро высохнут. Солнце светило так горячо, что я уже пожалел о том, что надел в дорогу солдатские ватные штаны и стеганку. Это был первый после зимы по-настоящему теплый день. Хорошо было сидеть на плетне вот так, одному, целиком покорясь тишине и одиночеству, и, сняв с головы старую солдатскую ушанку, сушить на ветерке мокрые после тяжелой гребли волосы, бездумно следить за проплывающими в блеклой синеве белыми грудастыми облаками.

Вскоре я увидел, как из-за крайних дворов хутора вышел на дорогу мужчина. Он вел за руку маленького мальчика, судя по росту — лет пяти-шести, не больше. Они устало брели по направлению к переправе, но, поравнявшись с машиной, повернули ко мне. Высокий, сутуловатый мужчина, подойдя вплотную, сказал приглушенным баском:

— Здорово, браток!

— Здравствуй. — Я пожал протянутую мне большую, черствую руку.

Мужчина наклонился к мальчику, сказал:

— Поздоровайся с дядей, сынок. Он, видать, такой же шофер, как и твой папанька. Только мы с тобой на грузовой ездили, а он вот эту маленькую машину гоняет.

Глядя мне прямо в глаза светлыми, как небушко, глазами, чуть-чуть улыбаясь, мальчик смело протянул мне розовую холодную ручонку. Я легонько потряс ее, спросил:

— Что же это у тебя, старик, рука такая холодная? На дворе теплынь, а ты замерзаешь?

С трогательной детской доверчивостью малыш прижался к моим коленям, удивленно приподнял белесые бровки.

— Какой же я старик, дядя? Я вовсе мальчик, и я вовсе не замерзаю, а руки холодные — снежки катал потому что.

Сняв со спины тощий вещевой мешок, устало присаживаясь рядом со мною, отец сказал:

— Беда мне с этим пассажиром. Через него и я подбился. Широко шагнешь он уже на рысь переходит, вот и изволь к такому пехотинцу приноравливаться. Там, где мне надо раз шагнуть, — я три раза шагаю, так и идем с ним враздробь, как конь с черепахой. А тут ведь за ним глаз да глаз нужен. Чуть отвернешься, а он уже по лужине бредет или леденику отломит и сосет вместо конфеты. Нет, не мужчинское это дело с такими пассажирами путешествовать, да еще походным порядком. — Он помолчал немного, потом спросил: — А ты что же, браток, свое начальство ждешь?

Мне было неудобно разуверять его в том, что я не шофер, и я ответил:

— Приходится ждать.

— С той стороны подъедут?

— Да.

— Не знаешь, скоро ли подойдет лодка?

— Часа через два.

— Порядком. Ну что ж, пока отдохнем, спешить мне некуда. А я иду мимо, гляжу: свой брат-шофер загорает. Дай, думаю, зайду, перекурим вместе. Одному-то и курить, и помирать тошно. А ты богато живешь, папироски куришь. Подмочил их, стало быть? Ну, брат, табак моченый, что конь леченый, никуда не годится. Давай-ка лучше моего крепачка закурим.

Он достал из кармана защитных летних штанов свернутый в трубку малиновый шелковый потертый кисет, развернул его, и я успел прочитать вышитую на уголке надпись: «Дорогому бойцу от ученицы 6-го класса Лебедянской средней школы».

Мы закурили крепчайшего самосада и долго молчали. Я хотел было спросить, куда он идет с ребенком, какая нужда его гонит в такую распутицу, но он опередил меня вопросом:

— Ты что же, всю войну за баранкой?

— Почти всю.

— На фронте?

— Да.

— Ну, и мне там пришлось, браток, хлебнуть горюшка по ноздри и выше.

Он положил на колени большие темные руки, сгорбился. Я сбоку взглянул на него, и мне стало что-то не по себе… Видали вы когда-нибудь глаза, словно присыпанные пеплом, наполненные такой неизбывной смертной тоской, что в них трудно смотреть? Вот такие глаза были у моего случайного собеседника.

Выломав из плетня сухую искривленную хворостинку, он с минуту молча водил ею по песку, вычерчивая какие-то замысловатые фигуры, а потом заговорил:

— Иной раз не спишь ночью, глядишь в темноту пустыми глазами и думаешь: «За что же ты, жизнь, меня так покалечила? За что так исказнила?» Нету мне ответа ни в темноте, ни при ясном солнышке… Нету и не дождусь! — И вдруг спохватился: ласково подталкивая сынишку, сказал: — Пойди, милок, поиграйся возле воды, у большой воды для ребятишек всегда какая-нибудь добыча найдется. Только, гляди, ноги не промочи!

Еще когда мы в молчании курили, я, украдкой рассматривая отца и сынишку, с удивлением отметил про себя одно, странное на мой взгляд, обстоятельство Мальчик был одет просто, но добротно: и в том, как сидела на нем подбитая легкой, поношенной цигейкой длиннополая курточка, и в том, что крохотные сапожки были сшиты с расчетом надевать их на шерстяной носок, и очень искусный шов на разорванном когда-то рукаве курточки — все выдавало женскую заботу, умелые материнские руки. А отец выглядел иначе: прожженный в нескольких местах ватник был небрежно и грубо заштопан, латка на выношенных защитных штанах не пришита как следует, а скорее наживлена широкими, мужскими стежками; на нем были почти новые солдатские ботинки, но плотные шерстяные носки изъедены молью, их не коснулась женская рука… Еще тогда я подумал: «Или вдовец, или живет не в ладах с женой».

Но вот он, проводив глазами сынишку, глухо покашлял, снова заговорил, и я весь превратился в слух.

— Поначалу жизнь моя была обыкновенная. Сак я уроженец Воронежской губернии, с тысяча девятьсотого года рождения. В гражданскую войну был в Красной Армии, в дивизии Киквидзе. В голодный двадцать второй год подался на Кубань, ишачить на кулаков, потому и уцелел. А отец с матерью и сестренкой дома померли от голода. Остался один. Родни — хоть шаром покати, — нигде, никого, ни одной души. Ну, через год вернулся с Кубани, хатенку продал, поехал в Воронеж. Поначалу работал в плотницкой артели, потом пошел на завод, выучился на слесаря. Вскорости женился. Жена воспитывалась в детском доме. Сиротка. Хорошая попалась мне девка! Смирная веселая, угодливая и умница, не мне чета. Она с детства узнала, почем фунт лиха стоит, может, это и сказалось на ее характере. Со стороны глядеть — не так уж она была из себя видная, но ведь я-то не со стороны на нее глядел, а в упор. И не было для меня красивее и желанней ее, не было на свете и не будет!

Придешь с работы усталый, а иной раз и злой, как черт. Нет, на грубое слово она тебе не нагрубит в ответ. Ласковая, тихая, не знает, где тебя усадить, бьется, чтобы и при малом достатке сладкий кусок тебе сготовить. Смотришь на нее и отходишь сердцем, а спустя немного обнимешь ее, скажешь: «Прости, милая Иринка, нахамил я тебе. Понимаешь, с работой у меня нынче не заладилось». И опять у нас мир, и у меня покой на душе. А ты знаешь, браток, что это означает для работы? Утром я встаю как встрепанный, иду на завод, и любая работа у меня в руках кипит и спорится! Вот что это означает — иметь умную жену-подругу.

Приходилось кое-когда после получки и выпивать с товарищами. Кое-когда бывало и так, что идешь домой и такие кренделя ногами выписываешь, что со стороны, небось, глядеть страшно. Тесна тебе улица, да и шабаш, не говоря уже про переулки. Парень я был тогда здоровый и сильный, как дьявол, выпить мог много, а до дому всегда добирался на своих ногах. Но случалось иной раз и так, что последний перегон шел на первой скорости, то есть на четвереньках, однако же добирался. И опять же ни тебе упрека, ни крика, ни скандала. Только посмеивается моя Иринка, да и то осторожно, чтобы я спьяну не обиделся. Разует меня и шепчет: «Ложись к стенке, Андрюша, а то сонный упадешь с кровати». Ну, я, как куль с овсом, упаду, и все поплывет перед глазами. Только слышу сквозь сон, что она по голове меня тихонько гладит рукою и шепчет что-то ласковое, жалеет, значит…

Утром она меня часа за два до работы на ноги подымет, чтобы я размялся. Знает, что на похмелье я ничего есть не буду, ну, достанет огурец соленый или еще что-нибудь по легости, нальет граненый стаканчик водки. «Похмелись, Андрюша, только больше не надо, мой милый». Да разве же можно не оправдать такого доверия? Выпью, поблагодарю ее без слов, одними глазами, поцелую и пошел на работу, как миленький. А скажи она мне, хмельному, слово поперек, крикни или обругайся, и я бы, как бог свят, и на второй день напился. Так бывает в иных семьях, где жена дура; насмотрелся я на таких шалав, знаю.

Вскорости дети у нас пошли. Сначала сынишка родился, через год еще две девочки… Тут я от товарищей откололся. Всю получку домой несу, семья стала числом порядочная, не до выпивки. В выходной кружку пива выпью и на этом ставлю точку.

В двадцать девятом году завлекли меня машины. Изучил автодело, сел за баранку на грузовой. Потом втянулся и уже не захотел возвращаться на завод. За рулем показалось мне веселее. Так и прожил десять лет и не заметил, как они прошли. Прошли как будто во сне. Да что десять лет! Спроси у любого пожилого человека — приметил он, как жизнь прожил? Ни черта он не приметил! Прошлое — вот как та дальняя степь в дымке. Утром я шел по ней, все было ясно кругом, а отшагал двадцать километров, и вот уже затянула степь дымка, и отсюда уже не отличишь лес от бурьяна, пашню от травокоса…

Работал я эти десять лет и день и ночь. Зарабатывал хорошо, и жили мы не хуже людей. И дети радовали: все трое учились на «отлично», а старшенький, Анатолий, оказался таким способным к математике, что про него даже в центральной газете писали. Откуда у него проявился такой огромадный талант к этой науке, я и сам, браток, не знаю. Только очень мне это было лестно, и гордился я им, страсть как гордился!

За десять лет скопили мы немного деньжонок и перед войной поставили тебе домишко об двух комнатах, с кладовкой и коридорчиком. Ирина купила двух коз. Чего еще больше надо? Дети кашу едят с молоком, крыша над головою есть, одеты, обуты, стало быть, все в порядке. Только построился я неловко. Отвели мне участок в шесть соток неподалеку от авиазавода. Будь моя хибарка в другом месте, может, и жизнь сложилась бы иначе…

А тут вот она, война. На второй день повестка из военкомата, а на третий — пожалуйте в эшелон. Провожали меня все четверо моих: Ирина, Анатолий и дочери — Настенька и Олюшка. Все ребята держались молодцом. Ну, у дочерей — не без того, посверкивали слезинки. Анатолий только плечами передергивал, как от холода, ему к тому времени уже семнадцатый, год шел, а Ирина моя… Такой я ее за все семнадцать лет нашей совместной жизни ни разу не видал. Ночью у меня на плече и на груди рубаха от ее слез не просыхала, и утром такая же история… Пришли на вокзал, а я на нее от жалости глядеть не могу: губы от слез распухли, волосы из-под платка выбились, и глаза мутные, несмысленные, как у тронутого умом человека. Командиры объявляют посадку, а она упала мне на грудь, руки на моей шее сцепила и вся дрожит, будто подрубленное дерево… И детишки ее уговаривают, и я, — ничего не помогает! Другие женщины с мужьями, с сыновьями разговаривают, а моя прижалась ко мне, как лист к ветке, и только вся дрожит, а слова вымолвить не может. Я и говорю ей: «Возьми же себя в руки, милая моя Иринка! Скажи мне хоть слово на прощанье». Она и говорит, и за каждым словом всхлипывает: «Родненький мой… Андрюша… не увидимся мы с тобой… больше… на этом… свете»…

Тут у самого от жалости к ней сердце на части разрывается, а тут она с такими словами. Должна бы понимать, что мне тоже нелегко с ними расставаться, не к теще на блины собрался. Зло меня тут взяло! Силой я разнял ее руки и легонько толкнул в плечи. Толкнул вроде легонько, а сила-то у меня! была дурачья; она попятилась, шага три ступнула назад и опять ко мне идет мелкими шажками, руки протягивает, а я кричу ей: «Да разве же так прощаются? Что ты меня раньше времени заживо хоронишь?!» Ну, опять обнял ее, вижу, что она не в себе…

Он на полуслове резко оборвал рассказ, и в наступившей тишине я услышал, как у него что-то клокочет и булькает в горле. Чужое волнение передалось и мне. Искоса взглянул я на рассказчика, но ни единой слезинки не увидел в его словно бы мертвых, потухших глазах. Он сидел, понуро склонив голову, только большие, безвольно опущенные руки мелко дрожали, дрожал подбородок, дрожали твердые губы…

— Не надо, друг, не вспоминай! — тихо проговорил я, но он, наверное, не слышал моих слов и, каким-то огромным усилием воли поборов волнение, вдруг сказал охрипшим, странно изменившимся голосом:

— До самой смерти, до последнего моего часа, помирать буду, а не прощу себе, что тогда ее оттолкнул!..

Он снова и надолго замолчал. Пытался свернуть папиросу, но газетная бумага рвалась, табак сыпался на колени. Наконец он все же кое-как сделал кручёнку, несколько раз жадно затянулся и, покашливая, продолжал:

— Оторвался я от Ирины, взял ее лицо в ладони, целую, а у нее губы как лед. С детишками попрощался, бегу к вагону, уже на ходу вскочил на подножку. Поезд взял с места тихо-тихо; проезжать мне — мимо своих. Гляжу, детишки мои осиротелые в кучку сбились, руками мне машут, хотят улыбаться, а оно не выходит. А Ирина прижала руки к груди; губы белые как мел, что-то она ими шепчет, смотрит на меня, не сморгнет, а сама вся вперед клонится, будто хочет шагнуть против сильного ветра… Такой она и в памяти мне на всю жизнь осталась: руки, прижатые к груди, белые губы и широко раскрытые глаза, полные слез… По большей части такой я ее и во сне всегда вижу… Зачем я ее тогда оттолкнул? Сердце до сих пор, как вспомню, будто тупым ножом режут…

Формировали нас под Белой Церковью, на Украине. Дали мне ЗИС-5. На нем и поехал на фронт. Ну, про войну тебе нечего рассказывать, сам видал и знаешь, как оно было поначалу. От своих письма получал часто, а сам крылатки посылал редко. Бывало, напишешь, что, мол, все в порядке, помаленьку воюем, и хотя сейчас отступаем, но скоро соберемся с силами и тогда дадим фрицам прикурить. А что еще можно было писать? Тошное время было, не до писаний было. Да и признаться, и сам я не охотник был на жалобных струнах играть и терпеть не мог этаких слюнявых, какие каждый день, к делу и не к делу, женам и милахам писали, сопли по бумаге размазывали. Трудно, дескать, ему, тяжело, того и гляди убьют. И вот он, сука в штанах, жалуется, сочувствия ищет, слюнявится, а того не хочет понять, что этим разнесчастным бабенкам и детишкам не слаже нашего в тылу приходилось. Вся держава на них оперлась! Какие же это плечи нашим женщинам и детишкам надо было иметь, чтобы под такой тяжестью не согнуться? А вот не согнулись, выстояли! А такой хлюст, мокрая душонка, напишет жалостное письмо — и трудящую женщину, как рюхой под ноги. Она после этого письма, горемыка, и руки опустит, и работа ей не в работу. Нет! На то ты и мужчина, на то ты и солдат, чтобы все вытерпеть, все снести, если к этому нужда позвала. А если в тебе бабьей закваски больше, чем мужской, то надевай юбку со сборками, чтобы свой тощий зад прикрыть попышнее, чтобы хоть сзади на бабу был похож, и ступай свеклу полоть или коров доить, а на фронте ты такой не нужен, там и без тебя вони много!

Только не пришлось мне и года повоевать… Два раза за это время был ранен, но оба раза по легости: один раз — в мякоть руки, другой — в ногу; первый раз — пулей с самолета, другой — осколком снаряда. Дырявил немец мою машину и сверху и с боков, но мне, браток, везло на первых порах. Везло-везло, да и довезло до самой ручки… Попал я в плен под Лозовеньками в мае сорок второго года при таком неловком случае: немец тогда здорово наступал, и оказалась одна наша стодвадцатидвухмиллиметровая гаубичная батарея почти без снарядов; нагрузили мою машину снарядами по самую завязку, и сам я на погрузке работал так, что гимнастерка к лопаткам прикипала. Надо было сильно спешить потому, что бой приближался к нам: слева чьи-то танки гремят, справа стрельба идет, впереди стрельба, и уже начало попахивать жареным…

Командир нашей! автороты спрашивает: «Проскочишь, Соколов?» А тут и спрашивать нечего было. Там товарищи мои, может, погибают, а я тут чухаться буду? «Какой разговор! — отвечаю ему. — Я должен проскочить, и баста!» «Ну, — говорит, — дуй! Жми на всю железку!»

Я и подул. В жизни так не ездил, как на этот раз! Знал, что не картошку везу, что с этим грузом осторожность в езде нужна, но какая же тут может быть осторожность, когда там ребята с пустыми руками воюют, когда дорога вся насквозь артогнем простреливается. Пробежал километров шесть, скоро мне уже на проселок сворачивать, чтобы пробраться к балке, где батарея стояла, а тут гляжу — мать честная — пехотка наша и справа и слева от грейдера по чистому полю сыплет, и уже мины рвутся по их порядкам. Что мне делать? Не поворачивать же назад? Давлю вовсю! И до батареи остался какой-нибудь километр, уже свернул я на проселок, а добраться до своих мне, браток, не пришлось… Видно, из дальнобойного тяжелый положил он мне возле машины. Не слыхал я ни разрыва, ничего, только в голове будто что-то лопнуло, и больше ничего не помню. Как остался я живой тогда — не понимаю, и сколько времени пролежал метрах в восьми от кювета — не соображу. Очнулся, а встать на ноги не могу: голова у меня дергается, всего трясет, будто в лихорадке, в глазах темень, в левом плече что-то скрипит и похрустывает, и боль во всем теле такая, как, скажи, меня двое суток подряд били чем попадя. Долго я по земле на животе елозил, но кое-как встал. Однако опять же ничего не пойму, где я и что со мной стряслось. Память-то мне начисто отшибло. А обратно лечь боюсь. Боюсь, что ляжу и больше не встану, помру. Стою и качаюсь из стороны в сторону, как тополь в бурю.

Когда пришел в себя, опомнился и огляделся как следует, — сердце будто кто-то плоскогубцами сжал: кругом снаряды валяются, какие я вез, неподалеку моя машина, вся в клочья побитая, лежит вверх колесами, а бой-то, бой-то уже сзади меня идет… Это как?

Нечего греха таить, вот тут-то у меня ноги сами собою подкосились, и я упал как срезанный, потому что понял, что я — в плену у фашистов. Вот как оно на войне бывает…

Ох, браток, нелегкое это дело понять, что ты не по своей воле в плену. Кто этого на своей шкуре не испытал, тому не сразу в душу въедешь, чтобы до него по-человечески дошло, что означает эта штука.

Ну, вот, стало быть, лежу я и слышу: танки гремят. Четыре немецких средних танка на полном газу прошли мимо меня туда, откуда я со снарядами выехал… Каково это было переживать? Потом тягачи с пушками потянулись, полевая кухня проехала, потом пехота пошла, не густо, так, не больше одной битой роты. Погляжу, погляжу на них краем глаза и опять прижмусь щекой к земле, глаза закрою: тошно мне на них глядеть, и на сердце тошно…

Думал, все прошли, приподнял голову, а их шесть автоматчиков — вот они, шагают метрах в ста от меня. Гляжу, сворачивают с дороги и прямо ко мне. Идут молчаком. «Вот, — думаю, — и смерть моя на подходе». Я сел, неохота лежа помирать, потом встал. Один из них, не доходя шагов нескольких, плечом дернул, автомат снял. И вот как потешно человек устроен: никакой паники, ни сердечной робости в эту минуту у меня не было. Только гляжу на него и думаю: «Сейчас даст он по мне короткую очередь, а куда будет бить? В голову или поперек груди?» Как будто мне это не один черт, какое место он в моем теле прострочит.

Молодой парень, собою ладный такой, чернявый, а губы тонкие, в нитку, и глаза с прищуром. «Этот убьет и не задумается», — соображаю про себя. Так оно и есть: вскинул автомат — я ему прямо в глаза гляжу, молчу, а другой, ефрейтор, что ли, постарше его возрастом, можно сказать пожилой, что-то крикнул, отодвинул его в сторону, подошел ко мне, лопочет по-своему и правую руку мою в локте сгибает, мускул, значит, щупает. Попробовал и говорит: «О-о-о!» — и показывает на дорогу, на заход солнца. Топай, мол, рабочая скотинка, трудиться на наш райх. Хозяином оказался, сукин сын!

Но чернявый присмотрелся на мои сапоги, а они у меня с виду были добрые, показывает рукой: «Сымай». Сел я на землю, снял сапоги, подаю ему. Он их из рук у меня прямо-таки выхватил. Размотал я портянки, протягиваю ему, а сам гляжу на него снизу вверх. Но он заорал, заругался по-своему и опять за автомат хватается. Остальные ржут. С тем по-мирному и отошли. Только этот чернявый, пока дошел до дороги, раза три оглянулся на меня, глазами сверкает, как волчонок, злится, а, чего? Будто я с него сапоги снял, а не он с меня.

Что ж, браток, деваться мне было некуда. Вышел я на дорогу, выругался страшным кучерявым, воронежским матом и зашагал на запад, в плен!.. А ходок тогда из меня был никудышный, в час по километру, не больше. Ты хочешь вперед шагнуть, а тебя из стороны в сторону качает, возит по дороге, как пьяного. Прошел немного, и догоняет меня колонна наших пленных, из той же дивизии, в какой я был. Гонят их человек десять немецких автоматчиков. Тот, какой впереди колонны шел, поравнялся со мною и, не говоря худого слова, наотмашь хлыстнул меня ручкой автомата по голове. Упади я, — и он пришил бы меня к земле очередью, но наши подхватили меня на лету, затолкали в средину и с полчаса вели под руки. А когда я очухался, один из них шепчет: «Боже тебя упаси падать! Иди из последних сил, а не то убьют». И я из последних сил, но пошел.

Как только солнце село, немцы усилили конвой, на грузовой подкинули еще человек двадцать автоматчиков, погнали нас ускоренным маршем. Сильно раненные наши не могли поспевать за остальными, и их пристреливали прямо на дороге. Двое попытались бежать, а того не учли, что в лунную ночь тебя в чистом поле черт-те насколько видно, ну, конечно, и этих постреляли. В полночь пришли мы в какое-то полусожженное село. Ночевать загнали нас в церковь с разбитым куполом. На каменном полу — ни клочка соломы, а все мы без шинелей, в одних гимнастерках и штанах, так что постелить и разу нечего. Кое на ком даже и гимнастерок не было, одни бязевые исподние рубашки. В большинстве это были младшие командиры. Гимнастерки они посымали, чтобы их от рядовых нельзя было отличить. И еще артиллерийская прислуга была без гимнастерок. Как работали возле орудий растелешенные, так и в плен попали.

Ночью полил такой сильный дождь, что все мы промокли насквозь. Тут купол снесло тяжелым снарядом или бомбой с самолета, а тут крыша вся начисто побитая осколками, сухого места даже в алтаре не найдешь. Так всю ночь и прослонялись мы в этой церкви, как овцы в темном котухе. Среди ночи слышу, кто-то трогает меня за руку, спрашивает: «Товарищ, ты не ранен?» Отвечаю ему: «А тебе что надо, браток?» Он и говорит: «Я — военврач, может быть, могу тебе чем-нибудь помочь?» Я пожаловался ему, что у меня левое плечо скрипит и пухнет и ужасно как болит. Он твердо так говорит: «Сымай гимнастерку и нижнюю рубашку». Я снял все это с себя, он и начал руку в плече прощупывать своими тонкими пальцами, да так, что я света не взвидел. Скриплю зубами и говорю ему: «Ты, видно, ветеринар, а не людской доктор. Что же ты по больному месту давишь так, бессердечный ты человек?» А он все щупает и злобно так отвечает: «Твое дело помалкивать! Тоже мне, разговорчики затеял. Держись, сейчас еще больнее будет». Да с тем как дернет мою руку, аж красные искры у меня из глаз посыпались.

Опомнился я и спрашиваю: «Ты что же делаешь, фашист несчастный? У меня рука вдребезги разбитая, а ты ее так рванул». Слышу, он засмеялся потихоньку и говорит: «Думал, что ты меня ударишь с правой, но ты, оказывается, смирный парень. А рука у тебя не разбита, а выбита была, вот я ее на место и поставил. Ну, как теперь, полегче тебе?» И в самом деле, чувствую по себе, что боль куда-то уходит. Поблагодарил я его душевно, и он дальше пошел в темноте, потихоньку спрашивает: «Раненые есть?» Вот что значит настоящий доктор! Он и в плену и в потемках свое великое дело делал.

Беспокойная это была ночь. До ветру не пускали, об этом старший конвоя предупредил, еще когда попарно загоняли нас в церковь. И, как на грех, приспичило одному богомольному из наших выйти по нужде. Крепился-крепился он, а потом заплакал. «Не могу, — говорит, — осквернять святой храм! Я же верующий, я христианин! Что мне делать, братцы?» А наши, знаешь, какой народ? Одни смеются, другие ругаются, третьи всякие шуточные советы ему дают. Развеселил он всех нас, а кончилась эта канитель очень даже плохо: начал он стучать в дверь и просить, чтобы его выпустили. Ну, и допросился: дал фашист через дверь, во всю ее ширину, длинную очередь, и богомольца этого убил, и еще трех человек, а одного тяжело ранил, к утру он скончался.

Убитых! сложили мы в одно место, присели все, притихли и призадумались: начало-то не очень веселое… А немного погодя заговорили вполголоса, зашептались: кто откуда, какой области, как в плен попал; в темноте товарищи из одного взвода или знакомцы из одной роты порастерялись, начали один одного потихоньку окликать. И слышу я рядом с собой такой тихий разговор. Один говорит: «Если завтра, перед тем как гнать нас дальше, нас выстроят и будут выкликать комиссаров, коммунистов и евреев, то ты, взводный, не прячься! Из этого дела у тебя ничего не выйдет. Ты думаешь, если гимнастерку снял, так за рядового сойдешь? Не выйдет! Я за тебя отвечать не намерен. Я первый укажу на тебя! Я же знаю, что ты коммунист и меня агитировал вступать в партию, вот и отвечай за свои дела». Это говорит ближний ко мне, какой рядом со мной сидит, слева, а с другой стороны от него чей-то молодой голос отвечает: «Я всегда подозревал, что ты, Крыжнев, нехороший человек. Особенно, когда ты отказался вступать в партию, ссылаясь на свою неграмотность. Но никогда я не думал, что ты сможешь стать предателем. Ведь ты же окончил семилетку?» Тот лениво так отвечает своему взводному: «Ну, окончил, и что из этого?» Долго они молчали, потом, по голосу, взводный тихо так говорит: «Не выдавай меня, товарищ Крыжнев». А тот засмеялся тихонько. «Товарищи, — говорит, — остались за линией фронта, а я тебе не товарищ, и ты меня не проси, все равно укажу на тебя. Своя рубашка к телу ближе».

Замолчали они, а меня озноб колотит от такой подлючности. «Нет, думаю, — не дам я тебе, сучьему сыну, выдать своего командира! Ты у меня из этой церкви не выйдешь, а вытянут тебя, как падлу, за ноги!» Чуть-чуть рассвело — вижу: рядом со мной лежит на спине мордатый парень, руки за голову закинул, а около него сидит в одной исподней рубашке, колени обнял, худенький такой, курносенький парнишка, и очень собою бледный. «Ну, — думаю, — не справится этот парнишка с таким толстым мерином. Придется мне его кончать».

Тронул я его рукою, спрашиваю шепотом: «Ты — взводный?» Он ничего не ответил, только головою кивнул. «Этот хочет тебя выдать?» — показываю я на лежачего парня. Он обратно головою кивнул. «Ну, — говорю, — держи ему ноги, чтобы не брыкался! Да поживей!» — а сам упал на этого парня, и замерли мои пальцы у него на глотке. Он и крикнуть не успел. Подержал его под собой минут несколько, приподнялся. Готов предатель, и язык набоку!

До того мне стало нехорошо после этого, и страшно захотелось руки помыть, будто я не человека, а какого-то гада ползучего душил… Первый раз в жизни убил, и то своего… Да какой же он свой? Он же худее чужого, предатель. Встал и говорю взводному: «Пойдем отсюда, товарищ, церковь велика».

Как и говорил этот Крыжнев, утром всех нас выстроили возле церкви, оцепили автоматчиками, и трое эсэсовских офицеров начали отбирать вредных им людей. Спросили, кто коммунисты, командиры, комиссары, но таковых не оказалось. Не оказалось и сволочи, какая могла бы выдать, потому что и коммунистов среди нас было чуть не половина, и командиры были, и, само собою, и комиссары были. Только четырех и взяли из двухсот с лишним человек. Одного еврея и трех русских рядовых. Русские попали в беду потому, что все трое были чернявые и с кучерявинкой в волосах. Вот подходят к такому, спрашивают: «Юде?» Он говорит, что русский, но его и слушать не хотят. «Выходи» — и все.

Расстреляли этих бедолаг, а нас погнали дальше. Взводный, с каким мы предателя придушили, до самой Познани возле меня держался и в первый день нет-нет да и пожмет мне руку. В Познани нас разлучили по одной такой причине.

Видишь, какое дело, браток, еще с первого дня задумал я уходить к своим. Но уходить хотел наверняка. До самой Познани, где разместили нас в настоящем лагере, ни разу не предоставился мне подходящий случай. А в Познанском лагере вроде такой случай нашелся: в конце мая послали нас в лесок возле лагеря рыть могилы для наших же умерших военнопленных, много тогда нашего брата мерло от дизентерии; рою я познанскую глину, а сам посматриваю кругом и вот приметил, что двое наших охранников сели закусывать, а третий придремал на солнышке. Бросил я! лопату и тихо пошел за куст… А потом — бегом, держу прямо на восход солнца…

Видать, не скоро они спохватились, мои охранники. А вот откуда у меня, у такого тощалого, силы взялись, чтобы пройти за сутки почти сорок километров, — сам не знаю. Только ничего у меня не вышло из моего мечтания: на четвертые сутки, когда я был уже далеко от проклятого лагеря, поймали меня. Собаки сыскные шли по моему следу, они меня и нашли в некошеном овсе. На заре побоялся я идти чистым полем, а до леса было не меньше трех километров, я залег в овсе на дневку. Намял в ладонях зерен, пожевал немного и в карманы насыпал про запас и вот слышу собачий брех, и мотоцикл трещит… Оборвалось у меня сердце, потому что собаки все ближе голоса подают. Лег я плашмя и закрылся руками, чтобы они мне хоть лицо не обгрызли. Ну, добежали и в одну минуту спустили с меня все мое рванье. Остался в чем мать родила. Катали они меня по овсу, как хотели, и под конец один кобель стал мне на грудь передними лапами и целится в глотку, но пока еще не трогает.

На двух мотоциклах подъехали немцы. Сначала сами били в полную волю, а потом натравили на меня собак, и с меня только кожа с мясом полетели клочьями. Голого, всего в крови и привезли в лагерь. Месяц отсидел в карцере за побег, но все-таки живой… живой я остался!..

Тяжело мне, браток, вспоминать, а еще тяжелее рассказывать о том, что довелось пережить в плену. Как вспомнишь нелюдские муки, какие пришлось вынести там, в Германии, как вспомнишь всех друзей-товарищей, какие погибли, замученные там, в лагерях, — сердце уже не в груди, а в глотке бьется, и трудно становится дышать…

Куда меня только не гоняли за два года плена! Половину Германии объехал за это время: и в Саксонии был, на силикатном заводе работал, и в Рурской области на шахте уголек откатывал, и в Баварии на земляных работах горб наживал, и в Тюрингии побыл, и черт-те где только не пришлось по немецкой земле походить. Природа везде там, браток, разная, но стреляли и били нашего брата везде одинаково. А били богом проклятые гады и паразиты так, как у нас сроду животину не бьют. И кулаками били, и ногами топтали, и резиновыми палками били, и всяческим железом, какое под руку попадется, не говоря уже про винтовочные приклады и прочее дерево.

Били за то, что ты — русский, за то, что на белый свет еще смотришь, за то, что на них, сволочей, работаешь. Били и за то, что не так взглянешь, не так ступнешь, не так повернешься. Били запросто, для того чтобы когда-нибудь да убить до смерти, чтобы захлебнулся своей последней кровью и подох от побоев. Печей-то, наверное, на всех нас не хватало в Германии.

И кормили везде, как есть, одинаково: полтораста грамм эрзац-хлеба пополам с опилками и жидкая баланда из брюквы. Кипяток — где давали, а где нет. Да что там говорить, суди сам: до войны весил я восемьдесят шесть килограмм, а к осени тянул уже не больше пятидесяти. Одна кожа осталась на костях, да и кости-то свои носить было не под силу. А работу давай, и слова не скажи, да такую работу, что ломовой лошади и то не в пору.

В начале сентября из лагеря под городом Кюстрином перебросили нас, сто сорок два человека советских военнопленных, в лагерь Б-14, неподалеку от Дрездена. К тому времени в этом лагере было около двух тысяч наших. Все работали на каменном карьере, вручную долбили, резали, крошили немецкий камень. Норма — четыре кубометра в день на душу, заметь, на такую душу, какая и без этого чуть-чуть, на одной ниточке в теле держалась. Тут и началось: через два месяца от ста сорока двух человек нашего эшелона осталось нас пятьдесят семь. Это как, браток? Лихо? Тут своих не успеваешь хоронить, а тут слух по лагерю идет, будто немцы уже Сталинград взяли и прут дальше, на Сибирь. Одно горе к другому, да так гнут, что глаз от земли не подымаешь, вроде и ты туда, в чужую, немецкую землю, просишься. А лагерная охрана каждый день пьет, песни горланят, радуются, ликуют.

И вот как-то вечером вернулись мы в барак с работы. Целый день дождь шел, лохмотья на нас хоть выжми; все мы на холодном ветру продрогли как собаки, зуб на зуб не попадает. А обсушиться негде, согреться — то же самое, и к тому же голодные не то что до смерти, а даже еще хуже. Но вечером нам еды не полагалось.

Снял я с себя мокрое рванье, кинул на нары и говорю: «Им по четыре кубометра выработки надо, а на могилу каждому из нас и одного кубометра через глаза хватит». Только и сказал, но ведь нашелся же из своих какой-то подлец, донес коменданту лагеря про эти мои горькие слова.

Комендантом лагеря, или, по-ихнему, лагерфюрером, был у нас немец Мюллер. Невысокого роста, плотный, белобрысый и сам весь какой-то белый: и волосы на голове белые, и брови, и ресницы, даже глаза у него были белесые, навыкате. По-русски говорил, как мы с тобой, да еще на «о» налегал, будто коренной волжанин. А матершинничать был мастер ужасный. И где он, проклятый, только и учился этому ремеслу? Бывало, выстроит нас перед блоком — барак они так называли, — идет перед строем со своей сворой эсэсовцев, правую руку держит на отлете. Она у него в кожаной перчатке, а в перчатке свинцовая прокладка, чтобы пальцев не повредить. Идет и бьет каждого второго в нос, кровь пускает. Это он называл «профилактикой от гриппа». И так каждый день. Всего четыре блока в лагере было, и вот он нынче первому блоку «профилактику» устраивает, завтра второму и так далее. Аккуратный был гад, без выходных работал. Только одного он, дурак, не мог сообразить: перед тем как идти ему руки прикладывать, он, чтобы распалить себя, минут десять перед строем ругается. Он матершинничает почем зря, а нам от этого легче становится: вроде слова-то наши, природные, вроде ветерком с родной стороны подувает… Знал бы он, что его ругань нам одно удовольствие доставляет, уж он по-русски не ругался бы, а только на своем языке. Лишь один мой приятель-москвич злился на него страшно. «Когда он ругается, — говорит, — я глаза закрою и вроде в Москве, на Зацепе, в пивной сижу, и до того мне пива захочется, что даже голова закружится».

Так вот этот самый комендант на другой день после того, как я про кубометры сказал, вызывает меня. Вечером приходят в барак переводчик и с ним два охранника. «Кто Соколов Андрей?» Я отозвался. «Марш за нами, тебя сам герр лагерфюрер требует». Понятно, зачем требует. На распыл. Попрощался я с товарищами, все они знали, что на смерть иду, вздохнул и пошел. Иду по лагерному двору, на звезды поглядываю, прощаюсь и с ними, думаю: «Вот и отмучился ты, Андрей Соколов, а по-лагерному — номер триста тридцать первый». Что-то жалко стало Иринку и детишек, а потом жаль эта утихла и стал я собираться с духом, чтобы глянуть в дырку пистолета бесстрашно, как и подобает солдату, чтобы враги не увидали в последнюю мою минуту, что мне с жизнью расставаться все-таки трудно…

В комендантской — цветы на окнах, чистенько, как у нас в хорошем клубе. За столом — все лагерное начальство. Пять человек сидят, шнапс глушат и салом закусывают. На столе у них початая здоровенная бутыль со шнапсом, хлеб, сало, моченые яблоки, открытые банки с разными консервами. Мигом оглядел я всю эту жратву, и — не поверишь — так меня замутило, что за малым не вырвало. Я же голодный, как волк, отвык от человеческой пищи, а тут столько добра перед тобою… Кое-как задавил тошноту, но глаза оторвал от стола через великую силу.

Прямо передо мною сидит полупьяный Мюллер, пистолетом играется, перекидывает его из руки в руку, а сам смотрит на меня и не моргнет, как змея. Ну, я руки по швам, стоптанными каблуками щелкнул, громко так докладываю: «Военнопленный Андрей Соколов по вашему приказанию, герр комендант, явился». Он и спрашивает меня: «Так что же, русс Иван, четыре кубометра выработки — это много?» — «Так точно, — говорю, — герр комендант, много». — «А одного тебе на могилу хватит?» — «Так точно, герр комендант, вполне хватит и даже останется».

Он встал и говорит: «Я окажу тебе великую честь, сейчас лично расстреляю тебя за эти слова. Здесь неудобно, пойдем во двор, там ты и распишешься». — «Воля ваша», — говорю ему. Он постоял, подумал, а потом кинул пистолет на стол и наливает полный стакан шнапса, кусочек хлеба взял, положил на него ломтик сала и все это подает мне и говорит: «Перед смертью выпей, русс Иван, за победу немецкого оружия».

Я было из его рук и стакан взял, и закуску, но как только услыхал эти слова, — меня будто огнем обожгло! Думаю про себя: «Чтобы я, русский солдат, да стал пить за победу немецкого оружия?! А кое-чего ты не хочешь, герр комендант? Один черт мне умирать, так провались ты пропадом со своей водкой!»

Поставил я стакан на стол, закуску положил и говорю: «Благодарствую за угощение, но я непьющий». Он улыбается: «Не хочешь пить за нашу победу? В таком случае выпей за свою погибель». А что мне было терять? «За свою погибель и избавление от мук я выпью», — говорю ему. С тем взял стакан и в два глотка вылил его в себя, а закуску не тронул, вежливенько вытер губы ладонью и говорю: «Благодарствую за угощение. Я готов, герр комендант, пойдемте, распишете меня».

Но он смотрит внимательно так и говорит: «Ты хоть закуси перед смертью». Я ему на это отвечаю: «Я после первого стакана не закусываю». Наливает он второй, подает мне. Выпил я и второй и опять же закуску не трогаю, на отвагу бью, думаю: «Хоть напьюсь перед тем, как во двор идти, с жизнью расставаться». Высоко поднял комендант свои белые брови, спрашивает: «Что же не закусываешь, русс Иван? Не стесняйся!» А я ему свое: «Извините, герр комендант, я и после второго стакана не привык закусывать». Надул он щеки, фыркнул, а потом как захохочет и сквозь смех что-то быстро говорит по-немецки: видно, переводит мои слова друзьям. Те тоже рассмеялись, стульями задвигали, поворачиваются ко мне мордами и уже, замечаю, как-то иначе на меня поглядывают, вроде помягче.

Наливает мне комендант третий стакан, а у самого руки трясутся от смеха. Этот стакан я выпил врастяжку, откусил маленький кусочек хлеба, остаток положил на стол. Захотелось мне им, проклятым, показать, что хотя я и с голоду пропадаю, но давиться ихней подачкой не собираюсь, что у меня есть свое, русское достоинство и гордость и что в скотину они меня не превратили, как ни старались.

После этого комендант стал серьезный с виду, поправил у себя на груди два железных креста, вышел из-за стола безоружный и говорит: «Вот что, Соколов, ты — настоящий русский солдат. Ты храбрый солдат. Я — тоже солдат и уважаю достойных противников. Стрелять я тебя не буду. К тому же сегодня наши доблестные войска вышли к Волге и целиком овладели Сталинградом. Это для нас большая радость, а потому я великодушно дарю тебе жизнь. Ступай в свой блок, а это тебе за смелость», — и подает мне со стола небольшую буханку хлеба и кусок сала.

Прижал я хлеб к себе изо всей силы, сало в левой руке держу и до того растерялся от такого неожиданного поворота, что и спасибо не сказал, сделал налево кругом, иду к выходу, а сам думаю: «Засветит он мне сейчас промеж лопаток, и не донесу ребятам этих харчей». Нет, обошлось. И на этот раз смерть мимо меня прошла, только холодком от нее потянуло…

Вышел я из комендантской на твердых ногах, а во дворе меня развезло. Ввалился в барак и упал на цементованный пол без памяти. Разбудили меня наши еще в потемках: «Рассказывай!» Ну, я припомнил, что было в комендантской, рассказал им. «Как будем харчи делить?» — спрашивает мой сосед по нарам, а у самого голос дрожит. «Всем поровну», — говорю ему. Дождались рассвета. Хлеб и сало резали суровой ниткой. Досталось каждому хлеба по кусочку со спичечную коробку, каждую крошку брали на учет, ну, а сала, сам понимаешь, только губы помазать. Однако поделили без обиды.

Вскорости перебросили нас, человек триста самых крепких, на осушку болот, потом — в Рурскую область на шахты. Там и пробыл я до сорок четвертого года. К этому времени наши уже своротили Германии скулу набок и фашисты перестали пленными брезговать. Как-то выстроили нас, всю дневную смену, и какой-то приезжий обер-лейтенант говорит через переводчика: «Кто служил в армии или до войны работал шофером, — шаг вперед». Шагнуло нас семь человек бывшей шоферни. Дали нам поношенную спецовку, направили под конвоем в город Потсдам. Приехали туда, и растрясли нас всех врозь. Меня определили работать в «Тодте» — была у немцев такая шарашкина контора по строительству дорог и оборонительных сооружений.

Возил я на «оппель-адмирале» немца инженера в чине майора армии. Ох, и толстый же был фашист! Маленький, пузатый, что в ширину, что в длину одинаковый и в заду плечистый, как справная баба. Спереди у него над воротником мундира три подбородка висят и позади на шее три толстючих складки. На нем, я так определял, не менее трех пудов чистого жиру было. Ходит, пыхтит, как паровоз, а жрать сядет — только держись! Целый день, бывало, жует да коньяк из фляжки потягивает. Кое-когда и мне от него перепадало: в дороге остановится, колбасы нарежет, сыру, закусывает и выпивает; когда в добром духе, — и мне кусок кинет, как собаке. В руки никогда не давал, нет, считал это для себя за низкое. Но как бы то ни было, а с лагерем же не сравнить и понемногу стал я запохаживаться на человека, помалу, но стал поправляться.

Недели две возил я своего майора из Потсдама в Берлин и обратно, а потом послали его в прифронтовую полосу на строительство оборонительных рубежей против наших. И тут я спать окончательно разучился: ночи напролет думал, как бы мне к своим, на родину сбежать.

Приехали мы в город Полоцк. На заре услыхал я в первый раз за два года, как громыхает наша артиллерия, и знаешь, браток, как сердце забилось? Холостой еще ходил к Ирине на свиданья, и то оно так не стучало! Бои шли восточнее Полоцка уже километрах в восемнадцати. Немцы в городе злые стали, нервные, а толстяк мой все чаще стал напиваться. Днем за городом с ним ездим, и он распоряжается, как укрепления строить, а ночью в одиночку пьет. Опух весь, под глазами мешки повисли…

«Ну, — думаю, — ждать больше нечего, пришел мой час! И надо не одному мне бежать, а прихватить с собою и моего толстяка, он нашим сгодится!»

Нашел в развалинах двухкилограммовую гирьку, обмотал ее обтирочным тряпьем, на случай, если придется ударить, чтобы крови не было, кусок телефонного провода поднял на дороге, все, что мне надо, усердно приготовил, схоронил под переднее сиденье. За два дня перед тем как распрощался с немцами, вечером еду с заправки, вижу, идет пьяный, как грязь, немецкий унтер, за стенку руками держится. Остановил я машину, завел его в развалины и вытряхнул из мундира, пилотку с головы снял. Все это имущество тоже под сиденье сунул и был таков.

Утром двадцать девятого июня приказывает мой майор везти его за город, в направлении Тросницы. Там он руководил постройкой укреплений. Выехали. Майор на заднем сиденье спокойно дремлет, а у меня сердце из груди чуть не выскакивает. Ехал я быстро, но за городом сбавил газ, потом остановил машину, вылез, огляделся: далеко сзади две грузовых тянутся. Достал я гирьку, открыл дверцу пошире. Толстяк откинулся на спинку сиденья, похрапывает, будто у жены под боком. Ну, я его тюкнул гирькой в левый висок. Он и голову уронил. Для верности я его еще раз стукнул, но убивать до смерти не захотел. Мне его живого надо было доставить, он нашим должен был много кое-чего порассказать. Вынул я у него из кобуры «парабеллум», сунул себе в карман, монтировку вбил за спинку заднего сиденья, телефонный провод накинул на шею майору и завязал глухим узлом на монтировке. Это чтобы он не свалился на бок, не упал при быстрой езде. Скоренько напялил на себя мундир и пилотку, ну, и погнал машину прямиком туда, где земля гудит, где бой идет.

Немецкий передний край проскакивал меж двух дзотов. Из блиндажа автоматчики выскочили, и я нарочно сбавил ход, чтобы они видели, что майор едет. Но они крик подняли, руками махают, мол, туда ехать нельзя, а я будто не понимаю, подкинул газку и пошел на все восемьдесят. Пока они опомнились и начали бить из пулеметов по машине, а я уже на ничьей земле между воронками петляю не хуже зайца.

Тут немцы сзади бьют, а тут свои очертели, из автоматов мне навстречу строчат. В четырех местах ветровое стекло пробили, радиатор пропороли пулями… Но вот уже лесок над озером, наши бегут к машине, а я вскочил в этот лесок, дверцу открыл, упал на землю и целую ее, и дышать мне нечем…

Молодой парнишка, на гимнастерке у него защитные погоны, каких я еще в глаза не видал, первым подбегает ко мне, зубы скалит: «Ага, чертов фриц, заблудился?» Рванул я с себя немецкий мундир, пилотку под ноги кинул и говорю ему: «Милый ты мой губошлеп! Сынок дорогой! Какой же я тебе фриц, когда я природный воронежец? В плену я был, понятно? А сейчас отвяжите этого борова, какой в машине сидит, возьмите его портфель и ведите меня к вашему командиру». Сдал я им пистолет и пошел из рук в руки, а к вечеру очутился уже у полковника — командира дивизии. К этому времени меня и накормили, и в банк сводили, и допросили, и обмундирование выдали, так что явился я в блиндаж к полковнику, как и полагается, душой и телом чистый, и в полной форме. Полковник встал из-за стола, пошел мне навстречу. При всех офицерах обнял и говорит: «Спасибо тебе, солдат, за дорогой гостинец, какой привез от немцев. Твой майор с его портфелем нам дороже двадцати „языков“. Буду ходатайствовать перед командованием о представлении тебя к правительственной награде». А я от этих слов его, от ласки, сильно волнуюсь, губы дрожат, не повинуются, только и мог из себя выдавить: «Прошу, товарищ полковник, зачислить меня в стрелковую часть». Но полковник засмеялся, похлопал меня по плечу: «Какой из тебя вояка, если ты на ногах еле держишься? Сегодня же отправлю тебя в госпиталь. Подлечат тебя там, подкормят, после этого домой к семье на месяц в отпуск съездишь, а когда вернешься к нам, посмотрим, куда тебя определить».

И полковник, и все офицеры, какие у него в блиндаже были, душевно попрощались со мной за руку, и я вышел окончательно разволнованный, потому что за два года отвык от человеческого обращения. И заметь, браток, что еще долго я, как только с начальством приходилось говорить, по привычке невольно голову в плечи втягивал, вроде боялся, что ли, как бы меня не ударили. Вот как образовали нас в фашистских лагерях…

Из госпиталя сразу же написал Ирине письмо. Описал все коротко, как был в плену, как бежал вместе с немецким майором. И, скажи на милость, откуда эта детская похвальба у меня взялась? Не утерпел-таки, сообщил, что полковник обещал меня! к награде представить…

Две недели спал и ел. Кормили помалу, но часто, иначе, если бы давали еды вволю, я бы мог загнуться, так доктор сказал. Набрался силенок вполне. А через две недели куска в рот взять не мог. Ответа из дома нет, и я, признаться, затосковал. Еда и на ум не идет, сон от меня бежит, всякие дурные мыслишки в голову лезут… На третьей неделе получаю письмо из Воронежа. Но пишет не Ирина, а сосед мой, столяр Иван Тимофеевич. Не дай бог никому таких писем получать!.. Сообщает он, что еще в июне сорок второго года немцы бомбили авиазавод и одна тяжелая бомба попала прямо в мою хатенку. Ирина и дочери как раз были дома… Ну, пишет, что не нашли от них и следа, а на месте хатенки — глубокая яма… Не дочитал я в этот раз письмо до конца. В глазах потемнело, сердце сжалось в комок и никак не разжимается. Прилег я на койку, немного отлежался, дочитал. Пишет сосед, что Анатолий во время бомбежки был в городе. Вечером вернулся в поселок, посмотрел на яму и в ночь опять ушел в город. Перед уходом сказал соседу, что будет проситься добровольцем на фронт. Вот и все.

Когда сердце разлезлось и в ушах зашумела кровь, я вспомнил, как тяжело расставалась со мною моя Ирина на вокзале. Значит, еще тогда подсказало ей бабье сердце, что больше не увидимся мы с ней на этом свете. А я ее тогда оттолкнул… Была семья, свой дом, все это лепилось годами, и все рухнуло в единый миг, остался я один. Думаю: «Да уж не приснилась ли мне моя нескладная жизнь?» А ведь в плену я почти каждую ночь, про себя, конечно, и с Ириной, и с детишками разговаривал, подбадривал их, дескать, я вернусь, мои родные, не горюйте обо мне, я крепкий, я выживу, и опять мы будем все вместе… Значит, я два года с мертвыми разговаривал?!

Рассказчик на минуту умолк, а потом сказал уже иным, прерывистым и тихим голосом:

— Давай, браток, перекурим, а то меня что-то удушье давит.

Мы закурили. В залитом полой водою лесу звонко выстукивал дятел. Все так же лениво шевелил сухие сережки на ольхе теплый ветер; все так же, словно под тугими белыми парусами, проплывали в вышней синеве облака, но уже иным показался мне в эти минуты скорбного молчания безбрежный мир, готовящийся к великим свершениям весны, к вечному утверждению живого в жизни.

Молчать было тяжело, и я спросил:

— Что же дальше?

— Дальше-то? — нехотя отозвался рассказчик. — Дальше получил я от полковника месячный отпуск, через неделю был в Воронеже. Пешком дотопал до места, где когда-то семейно жил. Глубокая воронка, налитая ржавой водой, кругом бурьян по пояс… Глушь, тишина кладбищенская. Ох, и тяжело же было мне, браток! Постоял, поскорбел душою и опять пошел на вокзал. И часу оставаться там не мог, в этот же день уехал обратно в дивизию.

Но месяца через три и мне блеснула радость, как солнышко из-за тучи: нашелся Анатолий. Прислал письмо мне на фронт, видать, с другого фронта. Адрес мой узнал от соседа, Ивана Тимофеевича. Оказывается, попал он поначалу в артиллерийское училище; там-то и пригодились его таланты к математике. Через год с отличием закончил училище, пошел на фронт и вот уже пишет, что получил звание капитана, командует батареей «сорокапяток», имеет шесть орденов и медали. Словом, обштопал родителя со всех концов. И опять я возгордился им ужасно! Как ни крути, а мой родной сын — капитан и командир батареи, это не шутка! Да еще при таких орденах. Это ничего, что отец его на «студебеккере» снаряды возит и прочее военное имущество. Отцово дело отжитое, а у него, у капитана, все впереди.

И начались у меня по ночам стариковские мечтания: как война кончится, как я сына женю и сам при молодых жить буду, плотничать и внучат нянчить. Словом, всякая такая стариковская штука. Но и тут получилась у меня полная осечка. Зимою наступали мы без передышки, и особо часто писать друг другу нам было некогда, а к концу войны, уже возле Берлина, утром послал Анатолию письмишко, а на другой день получил ответ. И тут я понял, что подошли мы с сыном к германской столице разными путями, но находимся один от одного поблизости. Жду не дождусь, прямо-таки не чаю, когда мы с ним свидимся. Ну и свиделись… Аккурат девятого мая, утром, в День Победы, убил моего Анатолия немецкий снайпер…

Во второй половине дня вызывает меня командир роты. Гляжу, сидит у него незнакомый мне артиллерийский подполковник. Я вошел в комнату, и он встал, как перед старшим по званию. Командир моей роты говорит: «К тебе, Соколов», — а сам к окну отвернулся. Пронизало меня, будто электрическим током, потому что почуял я недоброе. Подполковник подошел ко мне и тихо говорит: «Мужайся, отец! Твой сын, капитан Соколов, убит сегодня на батарее. Пойдем со мной!»

Качнулся я, но на ногах устоял. Теперь и то как сквозь сон вспоминаю, как ехал вместе с подполковником на большой машине, как пробирались по заваленным обломками улицам, туманно помню солдатский строй и обитый красным бархатом гроб. А Анатолия вижу вот как тебя, браток. Подошел я к гробу. Мой сын лежит в нем и не мой. Мой — это всегда улыбчивый, узкоплечий мальчишка, с острым кадыком на худой шее, а тут лежит молодой, плечистый, красивый мужчина, глаза полуприкрыты, будто смотрит он куда-то мимо меня, в неизвестную мне далекую даль. Только в уголках губ так навеки и осталась смешинка прежнего сынишки, Тольки, какого я когда-то знал… Поцеловал я его и отошел в сторонку. Подполковник речь сказал. Товарищи-друзья моего Анатолия слезы вытирают, а мои невыплаканные слезы, видно, на сердце засохли. Может, поэтому оно так и болит?..

Похоронил я в чужой, немецкой земле последнюю свою радость и надежду, ударила батарея моего сына, провожая своего командира в далекий путь, и словно что-то во мне оборвалось… Приехал я в свою часть сам не свой. Но тут вскорости меня демобилизовали. Куда идти? Неужто в Воронеж? Ни за что! Вспомнил, что в Урюпинске живет мой дружок, демобилизованный еще зимою по ранению, — он когда-то приглашал меня к себе, — вспомнил и поехал в Урюпинск.

Приятель мой и жена его были бездетные, жили в собственном домике на краю города. Он хотя и имел инвалидность, но работал шофером в автороте, устроился и я туда же. Поселился у приятеля, приютили они меня. Разные грузы перебрасывали мы в районы, осенью переключились на вывозку хлеба. В это время я и познакомился с моим новым сынком, вот с этим, какой в песке играется.

Из рейса, бывало, вернешься в город — понятно, первым делом в чайную: перехватить чего-нибудь, ну, конечно, и сто грамм выпить с устатка. К этому вредному делу, надо сказать, я уже пристрастился как следует… И вот один раз вижу возле чайной этого парнишку, на другой день — опять вижу. Этакий маленький оборвыш: личико все в арбузном соку, покрытом пылью, грязный, как прах, нечесаный, а глазенки — как звездочки ночью после дождя! И до того он мне полюбился, что я уже, чудное дело, начал скучать по нем, спешу из рейса поскорее его увидать. Около чайной он и кормился — кто что даст.

На четвертый день прямо из совхоза, груженный хлебом, подворачиваю к чайной. Парнишка мой там сидит на крыльце, ножонками болтает и, по всему видать, голодный. Высунулся я в окошко, кричу ему: «Эй, Ванюшка! Садись скорее на машину, прокачу на элеватор, а оттуда вернемся сюда, пообедаем». Он от моего окрика вздрогнул, соскочил с крыльца, на подножку вскарабкался и тихо так говорит: «А вы откуда знаете, дядя, что меня Ваней зовут?» И глазенки широко раскрыл, ждет, что я ему отвечу. Ну, я ему говорю, что я, мол, человек бывалый и все знаю.

Зашел он с правой стороны, я дверцу открыл, посадил его рядом с собой, поехали. Шустрый такой парнишка, а вдруг чего-то притих, задумался и нет-нет да и взглянет на меня из-под длинных своих загнутых кверху ресниц, вздохнет. Такая мелкая птаха, а уже научилась вздыхать. Его ли это дело? Опрашиваю: «Где же твой отец, Ваня?» Шепчет: «Погиб на фронте». — «А мама?» — «Маму бомбой убило в поезде, когда мы ехали». — «А откуда вы ехали?» — «Не знаю, не помню…» — «И никого у тебя тут родных нету?» — «Никого». — «Где же ты ночуешь?» — «А где придется».

Закипела тут во мне горючая слеза, и сразу я решил: «Не бывать тому, чтобы нам порознь пропадать! Возьму его к себе в дети». И сразу у меня на душе стало легко и как-то светло. Наклонился я к нему, тихонько спрашиваю: «Ванюшка, а ты знаешь, кто я такой?» Он и спросил, как выдохнул: «Кто?» Я ему и говорю так же тихо: «Я — твой отец».

Боже мой, что тут произошло! Кинулся он ко мне на шею, целует в щеки, в губы, в лоб, а сам, как свиристель, так звонко и тоненько кричит, что даже в кабинке глушно: «Папка родненький! Я знал! Я знал, что ты меня найдешь! Все равно найдешь! Я так долго ждал, когда ты меня найдешь!» Прижался ко мне и весь дрожит, будто травинка под ветром. А у меня в глазах туман, и тоже всего дрожь бьет, и руки трясутся… Как я тогда руля не упустил, диву можно даться! Но в кювет все же нечаянно съехал, заглушил мотор. Пока туман в глазах не прошел, — побоялся ехать, как бы на кого не наскочить. Постоял так минут пять, а сынок мой все жмется ко мне изо всех силенок, молчит, вздрагивает. Обнял я его правой рукою, потихоньку прижал к себе, а левой развернул машину, поехал обратно, на свою квартиру. Какой уж там мне элеватор, тогда мне не до элеватора было.

Бросил машину возле ворот, нового своего сынишку взял на руки, несу в дом. А он как обвил мою шею ручонками, так и не оторвался до самого места. Прижался своей щекой к моей небритой щеке, как прилип. Так я его и внес. Хозяин и хозяйка в аккурат дома были. Вошел я, моргаю им обоими глазами, бодро так говорю: «Вот и нашел я своего Ванюшку! Принимайте нас, добрые люди!» Они, оба мои бездетные, сразу сообразили, в чем дело, засуетились, забегали. А я никак сына от себя не оторву. Но кое-как уговорил. Помыл ему руки с мылом, посадил за стол. Хозяйка щей ему в тарелку налила, да как глянула, с какой он жадностью ест, так и залилась слезами. Стоит у печки, плачет себе в передник. Ванюшка мой увидал, что она плачет, подбежал к ней, дергает ее за подол и говорит: «Тетя, зачем же вы плачете? Папа нашел меня возле чайной, тут всем радоваться надо, а вы плачете». А той — подай бог, она еще пуще разливается, прямо-таки размокла вся!

После обеда повел я его в парикмахерскую, постриг, а дома сам искупал в корыте, завернул в чистую простыню. Обнял он меня и так на руках моих и уснул. Осторожно положил его на кровать, поехал на элеватор, сгрузил хлеб, машину отогнал на стоянку — и бегом по магазинам. Купил ему штанишки суконные, рубашонку, сандали и картуз из мочалки. Конечно, все это оказалось и не по росту, и качеством никуда не годное. За штанишки меня хозяйка даже разругала. «Ты, — говорит, — с ума спятил, в такую жару одевать дитя в суконные штаны!» И моментально — швейную машинку на стол, порылась в сундуке, а через час моему Ванюшке уже сатиновые трусики были готовы и беленькая рубашонка с короткими рукавами. Спать я лег вместе с ним и в первый раз за долгое время уснул спокойно. Однако ночью раза четыре вставал. Проснусь, а он у меня под мышкой приютится, как воробей под застрехой, тихонько посапывает, и до того мне становится радостно на душе, что и словами не скажешь! Норовишь не ворохнуться, чтобы не разбудить его, но все-таки не утерпишь, потихоньку встанешь, зажжешь спичку и любуешься на него…

Перед рассветом проснулся, не пойму, с чего мне так душно стало? А это сынок мой вылез из простыни и поперек меня улегся, раскинулся и ножонкой горло мне придавил. И беспокойно с ним спать, а вот привык, скучно мне без него. Ночью то погладишь его сонного, то волосенки на вихрах понюхаешь, и сердце отходит, становится мягче, а то ведь оно у меня закаменело от горя…

Первое время он со мной на машине в рейсы ездил, потом понял я, что так не годится. Одному мне что надо? Краюшку хлеба и луковицу с солью, вот и сыт солдат на целый день. А с ним — дело другое: то молока ему надо добыть, то яичко сварить, опять же без горячего ему никак нельзя. Но дело-то не ждет. Собрался с духом, оставил его на попечение хозяйки, так он до вечера слезы точил, а вечером удрал на элеватор встречать меня. До поздней ночи ожидал там. Трудно мне с ним было на первых порах. Один раз легли спать еще засветло, днем наморился я очень, и он — то всегда щебечет, как воробушек, а то что-то примолчался. Спрашиваю: «Ты о чем думаешь, сынок?» А он меня спрашивает, сам в потолок смотрит: «Папка, ты куда свое кожаное пальто дел?» В жизни у меня никогда не было кожаного пальто! Пришлось изворачиваться: «В Воронеже осталось», — говорю ему. «А почему ты меня так долго искал?» Отвечаю ему: «Я тебя, сынок, и в Германии искал, и в Польше, и всю Белоруссию прошел и проехал, а ты в Урюпинске оказался». — «А Урюпинск — это ближе Германии? А до Польши далеко от нашего дома?» Так и болтаем с ним перед сном.

А ты думаешь, браток, про кожаное пальто он зря спросил? Нет, все это неспроста. Значит, когда-то отец его настоящий носил такое пальто, вот ему и запомнилось. Ведь детская память, как летняя зарница: вспыхнет, накоротке осветит все и потухнет. Так и у него память, вроде зарницы, проблесками работает.

Может, и жили бы мы с ним еще с годик в Урюпинске, но в ноябре случился со мной грех: ехал по грязи, в одном хуторе машину мою занесло, а тут корова подвернулась, я и сбил ее с ног. Ну, известное дело, бабы крик подняли, народ сбежался, и автоинспектор тут как тут. Отобрал у меня шоферскую книжку, как я ни просил его смилостивиться. Корова поднялась, хвост задрала и пошла скакать по переулкам, а я книжки лишился. Зиму проработал плотником, а потом списался с одним приятелем, тоже сослуживцем, — он в вашей области, в Кашарском районе, работает шофером, — и тот пригласил меня к себе. Пишет, что, мол, поработаешь полгода по плотницкой части, а там в нашей области выдадут тебе новую книжку. Вот мы с сынком и командируемся в Кашары походным порядком.

Да оно, как тебе сказать, и не случись у меня этой аварии с коровой, я все равно подался бы из Урюпинска. Тоска мне не дает на одном месте долго засиживаться. Вот уже когда Ванюшка мой подрастет и придется определять его в школу, тогда, может, и я угомонюсь, осяду на одном месте. А сейчас пока шагаем с ним по русской земле.

— Тяжело ему идти, — сказал я.

— Так он вовсе мало на своих ногах идет, все больше на мне едет. Посажу его на плечи и несу, а захочет промяться, — слезает с меня и бегает сбоку дороги, взбрыкивает, как козленок. Все это, браток, ничего бы, как-нибудь мы с ним прожили бы, да вот сердце у меня раскачалось, поршня надо менять… Иной раз так схватит и прижмет, что белый свет в глазах меркнет. Боюсь, что когда-нибудь во сне помру и напугаю своего сынишку. А тут еще одна беда: почти каждую ночь своих покойников дорогих во сне вижу. И все больше так, что я — за колючей проволокой, а они на воле, по другую сторону… Разговариваю обо всем и с Ириной, и с детишками, но только хочу проволоку руками раздвинуть, — они уходят от меня, будто тают на глазах… И вот удивительное дело: днем я всегда крепко себя держу, из меня ни «оха», ни вздоха не выжмешь, а ночью проснусь, и вся подушка мокрая от слез…

В лесу послышался голос моего товарища, плеск весла по воде.

Чужой, но ставший мне близким человек поднялся, протянул большую, твердую, как дерево, руку:

— Прощай, браток, счастливо тебе!

— И тебе счастливо добраться до Кашар.

— Благодарствую. Эй, сынок, пойдем к лодке.

Мальчик подбежал к отцу, пристроился справа и, держась за полу отцовского ватника, засеменил рядом с широко шагавшим мужчиной.

Два осиротевших человека, две песчинки, заброшенные в чужие края военным ураганом невиданной силы… Что-то ждет их впереди? И хотелось бы думать, что этот русский человек, человек несгибаемой воли, выдюжит и около отцовского плеча вырастет тот, который, повзрослев, сможет все вытерпеть, все преодолеть на своем пути, если к этому позовет его Родина.

С тяжелой грустью смотрел я им вслед… Может быть, все и обошлось бы благополучно при нашем расставании, но Ванюшка, отойдя несколько шагов и заплетая куцыми ножками, повернулся на ходу ко мне лицом, помахал розовой ручонкой. И вдруг словно мягкая, но когтистая лапа сжала мне сердце, и я поспешно отвернулся. Нет, не только во сне плачут пожилые, поседевшие за годы войны мужчины. Плачут они и наяву. Тут главное — уметь вовремя отвернуться. Тут самое главное — не ранить сердце ребенка, чтобы он не увидел, как бежит по твоей щеке жгучая и скупая мужская слеза…

1956–1957

Наблюдение за языком тела, чтобы узнать, что думают люди: Джерард И. Ниренберг, Генри Х. Калеро, Габриэль Грейсон: 9780757003141: Amazon.com: Книги

Габриэль Грейсон — председатель факультета жестового языка в Нью-Школьном университете в Нью-Йорке и переводчик жестового языка в судебной системе Нью-Йорка. Он также является автором книги « Говорите руками, слушайте глазами»

Джерард И. Ниренберг, успешный юрист, впервые предложил идею философии «все выигрывают», которая теперь называется «беспроигрышный вариант».Ниренберг написал двадцать книг-бестселлеров, в том числе «Новое искусство ведения переговоров».

Генри Х. Калеро пишет о коммуникации и переговорах более тридцати лет. Консультант и автор профессиональных, академических и технических публикаций, он также является соавтором книги «Новое искусство ведения переговоров».

Наблюдение за людьми всегда оказывается увлекательным развлечением. Вы, вероятно, делали это время от времени в торговом центре, в продуктовом магазине, на встречах, во время общественных мероприятий, на спортивных мероприятиях и так далее.И если вы похожи на нас, вы, вероятно, задавались вопросом, о чем кто-то думает — что за история стоит за определенным действием или решением.

Вы, наверное, уже знаете, что, например, «лица» людей или то, как они наклоняют голову, наводят на мысль об определенных мыслях или чувствах. То, что люди передают своим телом, независимо от того, произносятся они или нет, многое говорит об их намерениях и эмоциях. А если произносятся слова, знание того, что человек говорит с помощью языка тела, во многих случаях может помочь подтвердить или опровергнуть то, что вы слышите.

Осознание эмоций и намерений, стоящих за определенными манерами поведения, может помочь вам во всех сферах вашей жизни. Чем больше вы практикуетесь «читать людей как книгу», тем лучше понимаете, что их движет. Обладая этим более глубоким пониманием, вы сможете более эффективно общаться с людьми на профессиональном, личном и повседневном уровне.

Прочитав эту книгу, вы научитесь приучать себя обращать внимание на невербальный язык, происходящий вокруг вас. Вы начнете «слушать» глазами, внимательно наблюдая за словами, предложениями и абзацами, которые люди пишут своими жестами и выражениями.В главе 1 вы научитесь внимательно наблюдать за людьми. Затем, в главе 2, вы столкнетесь лицом к лицу с выражениями людей и их значениями. Остальные части тела играют такую же роль в невербальном общении, как и лицо, поэтому в главе 3 вы узнаете индивидуальные значения жестов тела. Вы знаете, что отдельные слова не передают законченной мысли; даже предложение оставляет многое невысказанным. Точно так же выражения и жесты должны быть связаны вместе, чтобы дать более полную картину чьих-то чувств или намерений.Таким образом, в главе 4 исследуются различные отношения, а также общие для них группы жестов. Наконец, в главе 5 рассматривается язык тела и взаимоотношения. В этой важной главе вы увидите, как жесты, о которых вы уже узнали, могут проявляться во взаимодействии с вашим ребенком, вашим романтическим партнером, вашим персоналом и другими значимыми людьми в вашей жизни, и вы узнаете, как вы можете использовать ваш собственный язык тела для улучшения этих отношений.

Вы можете многому научиться, читая язык тела, но, пожалуйста, примите это краткое предупреждение близко к сердцу: легко поверить, что вы хорошо разбираетесь в невербальном общении после небольшого воздействия, но было бы ошибкой расслабляться.Будьте осторожны, чтобы не делать поспешных выводов на основании легкого чтения и практики. Более глубокое понимание людей через изучение их поведения должно стать опытом обучения на протяжении всей жизни, поэтому не пытайтесь понять все сразу. Вместо этого сосредотачивайтесь на чем-то новом каждый день или даже каждую неделю, в зависимости от сложности поведения или человека. В самом деле, каждый час, который вы тратите на сознательное наблюдение за языком тела, — это всего лишь небольшой шаг вверх по длинной лестнице знаний. Всегда помните, что «читать человека как книгу» — это искусство наблюдения, а не точная наука.Необходимо учитывать множество переменных и интерпретаций, поэтому будьте наблюдательны, знайте свой материал так же, как и предметы, и оставьте место для некоторых сюрпризов!

Наблюдение за людьми всегда оказывается увлекательным развлечением. Вы, вероятно, делали это время от времени в торговом центре, в продуктовом магазине, на встречах, во время общественных мероприятий, на спортивных мероприятиях и так далее. И если вы похожи на нас, вы, вероятно, задавались вопросом, о чем кто-то думает — что за история стоит за определенным действием или решением.

Осознание эмоций и намерений, стоящих за определенными манерами поведения, может помочь вам во всех сферах вашей жизни.Чем больше вы практикуетесь «читать людей как книгу», тем лучше понимаете, что их движет. Обладая этим более глубоким пониманием, вы сможете более эффективно общаться с людьми на профессиональном, личном и повседневном уровне.

index-of.co.uk/

 Название Размер
 ASP / -
 AdSense / -
 Эддисон-Уэсли / -
 Adobe / -
 Гибкий/                          -
 Алгоритмы / -
 Android / -
 Анимация / -
 Арт-Фальсификаторы / -
 Искусственный интеллект/        -
 Сборка/                       -
 Астрономия / -
 Астрономия / -
 Аудио / -
 Big-Data-Технологии / -
 Биоинформатика / -
 Black-Hole-Exploit-Kit / -
 Черная шляпа/                       -
 C ++ / -
 Casa / -
 Шпаргалка / -
 CheatSheets-QuickRefs / -
 Cisco / -
 Кликджекинг / -
 Книги по облачным вычислениям / -
 Облачные технологии / -
 Компилятор / -
 Компьютерная лингвистика / -
 Компьютерная безопасность/              -
 Компьютерные технологии/            -
 Параллельное программирование / -
 Печенье-Фарш / -
 Криптография / -
 Криптология / -
 DG-LIBRE / -
 DLink-маршрутизатор / -
 DSP-Коллекция / -
 Сбор данных/                    -
 Структуры данных / -
 База данных/                       -
 Диджитал-Дизайн / -
 Цифровое ТВ/                     -
 Обнаружение-Статистика / -
 Дистрос-GNU-LINUX / -
 Документы / -
 Dominios-expirados / -
 DotNET / -
 Электронные книги / -
 Египетология / -
 Электроника / -
 Инжиниринг / -
 Английский/                        -
 Так далее/                            -
 Ес-правда / -
 Эксплойт / -
 Фейк-Фарма / -
 Судебная экспертиза / -
 Электронные книги о свободной энергии / -
 Галерея / -
 Разработка игр / -
 Ганар-динеро / -
 Google/                         -
 Графический дизайн/                 -
 Графика / -
 Гиды / -
 HTML-CSS-AJAX-Javascript / -
 Hack_X_Crack / -
 Хакеры / -
 Взлом-Coleccion / -
 Взлом / -
 Хаки / -
 Аппаратное обеспечение/                       -
 INFOSEC / -
 IT-менеджмент / -
 ЭТО/                             -
 Поиск информации/          -
 Информация-Теория / -
 Интервью/                      -
 JBoss / -
 Джава/                           -
 JavaScript / -
 Joomla / -
 Лаборатория / -
 Лекции / -
 Уроки для жизни / -
 Linux / -
 Журналы / -
 Вредоносное ПО / -
 Математика/                    -
 МакГроу-Хилл / -
 Медицинский / -
 Микропроцессоры / -
 Microsoft-Compiled-HTML-Help / -
 Microsoft-Windows-Электронные книги / -
 Разное / -
 Управление двигателем/                  -
 Msca / -
 Музеи / -
 MySQL / -
 Сеть / -
 OFIMATICA / -
 OReilly / -
 Операционные системы/              -
 PHP / -
 Пентестинг / -
 Фишинг / -
 Телефоны / -
 Photoshop / -
 Физика / -
 Пингоматика / -
 Библиотека программирования / -
 Программирование / -
 Управление проектом/             -
 Психология-общение / -
 Публичное выступление/                -
 Python / -
 КРАСНЫЕ / -
 Обратный инжиниринг/            -
 Обращение-Эксплуатация / -
 Riparazione-Siemens / -
 Руткит / -
 SE / -
 SEO / -
 СЕН / -
 СЕРВИДОРЫ / -
 СИСТЕМАС-ОПЕРАТИВЫ / -
 ПРОГРАММНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ / -
 SQL / -
 SWE / -
 Наука/                        -
 Безопасность/                       -
 Segreteria-Digitale / -
 Смартфон / -
 Социальные взаимодействия/            -
 Программная инженерия / -
 Программное обеспечение-тестирование / -
 Som_pdf / -
 Спам/                           -
 Sslstrip / -
 Стегосплоит / -
 Выживание / -
 Syngress / -
 TDS / -
 Tghy / -
 Теория вычислений / -
 Tmp / -
 Учебники / -
 UPS/                            -
 USB/                            -
 Uml / -
 Различный/                        -
 Видеообучение / -
 WCAG 2.0 / -
 Акварели / -
 Веб приложение/                -
 Обнаружение веб-спама / -
 Webshell / -
 Winasm-studio-tutorial / -
 Окна / -
 Беспроводная сеть/                   -
 WordPress / -
 XML / -
 презентация / -
 чтения / -

Как читать человека как книгу Джерарда И.Nierenberg

Всем, кто хоть сколько-нибудь знаком со мной, хорошо известно, что мне нравится читать книги и что меня очень интересует проблема межличностного общения [1]. Эта книга — особенно практическая книга, и она чрезвычайно полезна для всех, кто является оратором, или для тех, кто получает от других людей ответы, которые я часто делал. Это книга о невербальном общении и попытка помочь людям более восприимчивыми и наблюдательными к рассказам о позе и жестах людей, в то время как кто-то все еще может успешно справляться со стрессовым процессом общения с другими людьми.Безусловно, книга написана таким образом, что автор обращает большое внимание на свой собственный успех в обучении других тому, как быть более наблюдательными и как это их улучшило — как и все книги по самопомощи, в этой есть определенное умение продавать и играть по этому поводу. Примечательно, учитывая, насколько невербально общение, то, что мы часто не наблюдаем его, но, по крайней мере, я могу сказать, что знаю нескольких людей, которые весьма проницательны в отношении моего языка тела и жестов, даже если они не такие люди, которых я бы больше всего хотел, чтобы они читали меня, как книгу.

Менее чем на 200 страницах автору удается провести занимательное обсуждение жестов и языка тела, в котором рассматривается, как мы используем невербальное общение различными способами. Я знаю, что смог многое увидеть на этих страницах, с изображениями и описаниями жестов и языка тела, которые показывают открытость, показывают кого-то, отчаянно желающего сбежать, демонстрируют нежность и флирт, а также закрытый и даже враждебный язык тела. тут же начинается очень неприятная сцена.Рисунки дают читателю хорошую визуализацию, а текст часто бывает интересным и информативным. Автор умело исследует, как наше общение дает подсказки, даже когда мы пытаемся это замаскировать, и что политики, любовники, публичные ораторы и бизнесмены — все должны лучше работать в общении способами, которые оценят другие и которые будут выражать открытость. что мы должны относиться к другим. Автор также комментирует язык тела, который выражает тревогу и нервозность, и то, как это снижает доверие других, даже если они не понимают причин.

Эта книга — одна из самых практичных книг, которые я читал за некоторое время, книга, ценность которой очевидна и которая удовлетворяет довольно острую потребность в моей жизни. Учитывая, что книга не требовательная и может быть очень полезной, помимо того, что ее приятно читать, я очень рекомендую эту книгу людям, которые хотят лучше оценивать реакцию своей аудитории и понимать, как они себя чувствуют. чувства уходят через язык их тела. Скорее всего, я прочитал старое издание этой книги, опубликованное несколько десятилетий назад, но тематика книги достаточно важна, чтобы книги такого рода, вероятно, оставались в печати от выпуска к выпуску.Если нет, то так должно быть, учитывая, что очень многим из нас очень помогло бы более точное понимание языка тела и его значения. Почему бы нам не захотеть читать других, как книги, видя, как нам нравится проводить время с людьми, а также читать книги для понимания? Я надеюсь, что этот вопрос будет таким же риторическим для других, как и для меня.

[1] См., Например:

https: //edgeinducedcohesion.blog/2017 …

https: // edgeinducedcohesion.блог / 2017 …

https: //edgeinducedcohesion.blog/2017 …

https://edgeinducedcohesion.blog/ 2017 …

Как читать человека, как книгу, Краткое содержание

О КНИГЕ:
Заголовок блога: Как читать человека, как книгу Краткое содержание
Имя: Как читать человека, как книгу: Наблюдение за языком тела чтобы знать, что думают люди
Автор: Джерард И.Ниренберг, Генри Х. Калеро
Бесплатная аудиокнига Как читать человека, как книгу из Audible
Купить Как читать человека, как книгу на Amazon
Размер книги: 118 страниц

Об авторе:

Прежде чем говорить о « Как читать человека, как краткое содержание книги », давайте сначала поговорим об авторе книги Джерарде И. Ниренберге и Генри Х. Калеро. Джерард Ирвин Ниренберг был американским юристом, автором и автором стратегии ведения переговоров и коммуникации. Forbes назвал Ниренберга «ОТЦОМ ОБУЧЕНИЯ ДЛЯ ПЕРЕГОВОРОВ» за его исследование стратегий и тактик ведения переговоров, а также за его десятилетия работы по распространению философии, согласно которой «в успешных переговорах побеждают все.Генри Х. Калеро — автор таких книг, как «Как читать человека как книгу», «Knuckleball» и «Сила невербального общения».

Обзор:

Как читать человека как краткое содержание книги

В разделе «Как читать человека как краткое содержание книги» узнайте, что ваш друг, ваш любовник, начальник действительно говорят вам на языке, который все используют, но никто не говорит — язык тела! Эта книга поможет вам улучшить вашу способность общаться с другими людьми. Эта книга поможет вам узнать, как декодировать невербальные сигналы от незнакомцев, друзей и деловых партнеров и отвечать на них. Все мы знаем, что, осознанно или нет в движениях нашего тела, мы выражаем свои чувства, отношения и мотивы с помощью жестов, которые часто расплывчаты. и часто игнорируется.

Эта книга позволяет вам научиться управлять деловыми и социальными ситуациями, помогает отточить навыки ведения переговоров, помогает распознавать невысказанные сигналы привязанности и влечения, а также улучшает ваши знания о языке тела, проверенных Джерардом методах обретения контроля над переговоров, поможет вам понять и распознать сигнал любви, привязанности и влечения, а также даст вам возможность сделать вашу социальную и деловую жизнь успешной.

Давайте начнем с «Как читать человека, как книгу» Краткое содержание:

Глава 1: ПРИОБРЕТЕНИЕ НАВЫКОВ ДЛЯ ЧТЕНИЯ ЖЕСТОВ

Эта глава начинается с того, что лорд Честерфилд говорит, что обучение приобретается через чтение книг, но гораздо более необходимое изучение познание мира приобретается путем чтения людей и изучения всех их различных изданий.

Автор говорит, что аэропорт — лучшее место для наблюдения и просмотра всего эмоционального спектра человека, автор говорит, что если вы заметите в аэропорту, вы поймете эмоции и чувства каждого путешественника через язык их тела, например, если вы увидите женщину, которая немного нервничает из-за того, что летит, ущипнув мясистую часть руки для успокоения, тогда этот ее язык тела чем-то похож на то, чтобы сказать себе, что все в порядке, все будет хорошо, это похоже на людей, говорящих, что мне пришлось ущипнуть себя, чтобы убедиться что это не сон.

Подробнее: Закон успеха в шестнадцати уроках Краткое содержание

Другой пример: предположим, что самец, ожидающий времени вылета, может также не знать, как летать, тогда его сидячая поза расскажет вам все о его эмоциях и чувствах, в которых он будет сидеть. ригидное, прямое положение с заблокированными лодыжками, его руки сцеплены вместе, сжимая один большой кулак, он будет ритмично массировать один большой палец на другой поверх его сцепленных рук, эти жесты его воли определяют и указывают на нервное состояние.

В этой книге автор рассказывает обо всей зоне аэропорта, сначала он обсуждает зону вылета, далее он говорит о зоне телефонной будки, он говорит, что в телефонных будках трое мужчин, один мужчина стоит с телом по стойке смирно, его пальто расклеилось. застегнутый на все пуговицы, таким образом создается впечатление, что для него очень важно, с кем бы он ни разговаривал, например, продавец, разговаривающий с покупателем по телефону.

Подробнее: Границы в сводке знакомств

Автор теперь говорит о втором человеке в телефонной будке, он говорит, что тело второго звонящего расслаблено, он сутулится, переносит вес с ноги на ногу, упирается подбородком в грудь , язык его тела говорит, что он смотрит в пол, и кивает головой, говоря «да, да».Заметив его впечатление, вы можете сказать, что ему комфортно, но, возможно, он утомлен разговором и пытается скрыть факт, он может принимать трубку телефона как должное, а эту трубку может быть его жена или старый друг.

Третий звонящий разговаривает со своей девушкой, потому что его лицо скрыто, а то, как он обращается с телефоном, как будто это объект его привязанности.

В этой книге показаны изображения позы для каждого жеста, с изображениями и легкими для понимания словами и предложениями, с помощью которых вы можете легко улучшить понимание и знание языка тела.

Глава 2: МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ЧТЕНИЯ ЖЕСТА

Автор говорит, что индивидуальная значимость жеста иногда может быть интерпретирована таким же количеством интерпретаций, как и количество людей, оценивающих его, но автор говорит, что мы всегда должны помнить, что каждый жест — это только один ввод и общая конгруэнтная коммуникационная картина — это то, что мы ищем, автор говорит, что мы никогда не должны поддаваться влиянию, просто наблюдая только один жест, и никогда не должны принимать решение до тех пор, пока мы не поймем кластер жестов, а также предыдущие и последующие жесты. .

Чтобы понять жест-кластер и определить соответствие его компонентов, давайте сначала разберемся с несколькими невербальными коммуникациями, которые легко узнаваемы и часто встречаются.

Подробнее: Сводка о максимальных достижениях Брайан Трейси

Автор говорит, что во время деловых переговоров можно наблюдать широкий спектр выражений лица, автор говорит, что мы фокусируемся на глазах чаще, чем на любой другой части тела, Глаза мужчин разговаривают так же много, как и их языки, глаза имеют больше выражений, и это имеет широко принятые значения, в то или иное время почти каждый встречал взгляд, который мог убить, рыбий глаз, взгляд подходящего сюда или взгляд Я доступен.

Здесь автор показал изображения двух групп, и, глядя на их язык тела, вы можете узнать, какая группа счастлива, уверена в себе и самодовольна, а какая группа недовольна, зла и защищается.

Автор также говорит о разных типах улыбок: первая продолговатая улыбка, другая — верхняя улыбка или улыбка типа «как дела», при которой верхние зубы не прикрыты, а рот обычно слегка приоткрыт, а простая улыбка — это типичная бессмысленная улыбка. , эта улыбка возникает, когда кто-то находится в одиночестве и счастлив, губы изгибаются и поднимаются вверх, но при этом не проявляются стоматологическим видом, широкая улыбка возникает в ситуации приятного возбуждения.

Автор также говорит о жестах при ходьбе; автор говорит, что у каждого человека особенная походка, по которой его легко узнать друзьям.

Подробнее: 12 правил для жизни

Это конец книги «Как читать человека, как краткое содержание книги». Чтобы понять каждую главу этой книги подробно, купите эту книгу по указанным ссылкам.

Бесплатно Аудиокнига Как читать человеку, как книгу от Audible
Купить Как читать человеку как книгу на Amazon

Спасибо.

[БЕСПЛАТНО] Как читать человека как книгу PDF Джерард Ниренберг (1971)

Получить

Как читать человека как книгу PDF by Gerard Nierenberg at EnglishPDF :

Как читать Человек как книга PDF — это руководство по саморазвитию, написанное Герардом Ниренбергом и впервые опубликованное еще в 1971 .

Джерард Ниренберг — известный американский писатель, юрист и специалист по коммуникационным стратегиям.Эта книга — плод многолетнего опыта и знаний.

Эта книга — ваш путь к пониманию поведения вашего окружения и логике каждого движения, паттерна и черт личности.

Как читать человека, как книгу Обложка PDF:

Погружение в «Как читать человека как книгу» PDF:

Вы часто задавались вопросом, нравитесь вы этой девушке или нет, вы Интересно, что думает о вас ваш начальник или этот важный человек.
Как правило, вы не можете найти ответ не потому, что не можете, а потому, что это сложно.

Мы часто говорим вещи, которые не имеем в виду, не обязательно потому, что мы нечестны, а потому, что иногда очень удобно не выражать наши настоящие чувства по поводу вещей.

Но не волнуйтесь, это не совсем невозможно. Слова — не единственная форма общения, на самом деле, вы можете узнать больше о человеке, наблюдая, как он движется и как реагирует на происходящее вокруг.
Эта удивительная книга исследует именно этот вопрос, она содержит почти все, что вам нужно знать о языке тела и о том, как работает человеческая психика.

Понимая, что люди на самом деле думают о вещах, вы можете лучше контролировать определенные ситуации, будь то профессиональные, такие как переговоры по важной сделке, или личные;
Управление вашими личными отношениями с людьми.

Как читать человека как книгу PDF содержит все детали, необходимые для того, чтобы уловить момент и получить контроль над каждым социальным взаимодействием.

GET Как читать человека как книгу PDF бесплатно от EnglishPDF.

EnglishPDF: Центр бесплатных электронных книг

	Как читать человеку как книгу
	Джерард Ниренберг
			1401401929
	135

Чтение Читать людям нравится книга: как анализировать, понимать и прогнозировать людей Поведение в Интернете, Патрик Кинг

Поведение

Читайте людей как книгу:

Как анализировать, понимать и прогнозировать эмоции, мысли, намерения и поведение людей

Патрик Кинг

Тренер по социальному взаимодействию и разговору, www.PatrickKingConsulting.com

<<НАЖМИТЕ ЗДЕСЬ, чтобы получить БЕСПЛАТНУЮ МИНИ-КНИГУ на 25 СТРАНИЦ: Тактика общения, рабочие листы и упражнения. >>

—9 проверенных методов, позволяющих избежать неловкой тишины

— Как быть смешнее и симпатичнее с научной точки зрения

— Как мгновенно стать остроумнее и быстрее

— большое впечатление на всех

Содержание

Читайте людей как книгу: как анализировать, понимать и прогнозировать эмоции, мысли, намерения и поведение людей

Оглавление

Введение

Почему вы, вероятно, делаете это неправильно

Проблема объективности

Глава 1.Мотивация как поведенческий предиктор

Мотивация как выражение тени

Наш внутренний ребенок все еще жив

Фактор мотивации — удовольствие или боль

Пирамида 9147 потребностей 9146 защиты Эго

Глава 2. Тело, лицо и скопления

Посмотри на мое лицо

Телесный разговор

Собираем все вместе

Человеческое тело — это единое целое. Прочтите так

Мышление в терминах кластеров сообщений

Глава 3.Наука о личности и типология

Проверьте свою личность

Большая пятерка

Юнг и MBTI

Темпераменты Кейрси

Глава 101

и определение лжи

Предостережения)

Проблема: неопределенность

Все дело в разговоре

Используйте элемент неожиданности

Как увеличить когнитивную нагрузку

-Общее среднее -Обнаружение

Глава 5.Использование силы наблюдения

Как использовать Тонкие срезы

Интеллектуальные наблюдения

Читайте, как Шерлок Холмс читает место преступления

Наблюдение может быть активным : Как использовать вопросы

Косвенные вопросы; Прямая информация. Кажется, что они наделены инстинктивным пониманием того, что делают другие люди и почему они ведут себя именно так, до такой степени, что они часто могут предсказать, что они скажут или почувствуют.

Это люди, которые умеют говорить так, чтобы их действительно слышали, или люди, которые могут быстро определить, когда кто-то лжет или пытается ими манипулировать. Иногда такой человек может воспринимать чужие эмоции и понимать их мотивацию до степени, которая даже превосходит его понимание самих себя.

Может показаться сверхдержавой. Как они это делают?

На самом деле эта способность не является чем-то мистическим, это навык, как и любой другой, который действительно можно изучить и освоить.Хотя некоторые могут назвать это эмоциональным интеллектом или простым социальным осознанием, другие могут посчитать это более похожим на то, что может сделать клинический психолог или психиатр, когда они проводят приемное интервью с новым пациентом. С другой стороны, вы можете рассматривать этот навык как нечто, что опытный агент ФБР, частный детектив или полицейский может развить с опытом.

В этой книге мы собираемся внимательно изучить все способы, которыми мы можем развить эти навыки в себе, без необходимости иметь степень психолога или какой-либо опыт работы в качестве подготовленных следователей ЦРУ.

Чтение и анализ людей, несомненно, являются ценным навыком. Мы постоянно встречаемся и взаимодействуем с другими людьми, и нам необходимо сотрудничать с ними, если мы надеемся на успешную и гармоничную жизнь. Когда мы знаем, как быстро и точно анализировать чей-то характер, поведение и невысказанные намерения, мы можем более эффективно общаться и, грубо говоря, получать то, что хотим.

Мы можем изменить способ общения, чтобы убедиться, что мы действительно достигаем целевой аудитории; мы можем определить, когда нас обманывают или на нас влияют.Нам также легче понять даже тех людей, которые сильно отличаются от нас и которые работают с совершенно другими ценностями. Пытаетесь ли вы узнать немного больше о человеке, с которым только что познакомились, просматривая его историю в социальных сетях, или интервьюируя нового сотрудника, или пытаясь понять, говорит ли механик правду о вашей машине, хорошо читая людей это бесценный навык.

Это безумие, если серьезно подумать: каждый человек, которого вы когда-либо встречаетесь, по сути, является для вас загадкой.Как мы можем действительно знать, что происходит в их головах? Что они думают, чувствуют, планируют? Как мы можем когда-либо действительно понять, что означает их поведение, почему они мотивированы такими, какие они есть, и даже как они видят и понимают нас ?

Чужой мир для нас как черный ящик. Все, что нам нужно, это вещи за пределами этого черного ящика — слова, которые они говорят, их выражения лица и язык тела, их действия, наша история с ними в прошлом, их внешний вид, тон и качество их голоса и скоро.

Прежде чем мы продвинемся дальше в нашей книге, стоит признать этот неоспоримый факт: люди — сложные, живые, изменчивые организмы, внутренний опыт которых по существу закрыт внутри них. Хотя некоторые могут утверждать иначе, никто не может с уверенностью сказать, что они полностью знают, кто кто-то такой.

Тем не менее, мы, безусловно, можем лучше читать наблюдаемые знаки. Теория разума — это термин, который мы используем для описания способности думать о когнитивных и эмоциональных реалиях других людей.Это (совершенно человеческое) желание создать модель из чужих мыслей, чувств и действий. И, как и любая модель, это упрощение глубины и сложности реального человека перед нами. Как и любая модель, она имеет ограничения и не всегда идеально объясняет реальность.

Наша цель в обучении тонкой настройке нашей способности анализировать людей — делать наиболее точные предположения.

Мы учимся собирать как можно больше высококачественных данных о человеке и грамотно их анализировать.Если мы сможем ввести эти небольшие фрагменты данных в надежную и точную модель человеческой природы (или более чем одну модель), мы сможем получить более глубокое понимание человека. Точно так же, как инженер может смотреть на сложную машину и делать выводы о ее работе и предназначении, мы можем научиться смотреть на живых, дышащих людей и анализировать их, чтобы лучше понять, что, почему и как в их поведении.

В следующих главах мы рассмотрим множество различных моделей — это не конкурирующие теории, а скорее разные взгляды на человека.Когда мы используем все вместе, мы получаем новое представление о людях вокруг нас.

Что мы будем делать с этим пониманием, зависит от нас. Мы могли бы использовать это, чтобы воспитывать более богатое и сострадательное отношение к тем, о ком мы заботимся. Мы могли бы взять наши знания и применить их на рабочем месте или в любом другом месте, где нам нужно сотрудничать и сотрудничать с самыми разными людьми. Мы можем использовать его, чтобы стать лучшими родителями или лучшими романтическими партнерами. Мы можем использовать его, чтобы улучшить нашу светскую беседу, выявить лжецов или тех, у кого есть какие-то планы, или эффективно примириться с людьми во время конфликтов.

Момент, когда мы впервые сталкиваемся с кем-то новым, — это момент, когда нам больше всего необходимо иметь хорошо отточенные способности восприятия и анализа. Даже наименее эмоционально и социально интеллигентные люди могут узнать что-то о других людях, если будут общаться с ними достаточно долго. Но в этой книге мы сосредоточены в первую очередь на тех навыках, которые могут позволить вам собрать действительно полезную информацию о почти незнакомых людях, желательно после всего лишь одного разговора.

Мы немного углубимся в овладение искусством принятия мгновенных решений, которые на самом деле являются точными, как оценивать личности и ценности людей по их речи, их поведению и даже их личному имуществу, как читать язык тела, и даже как распознать ложь, когда она происходит.

Еще одно предостережение перед тем, как мы углубимся: анализ и чтение людей — это гораздо, намного больше, чем просто предчувствие или резкие эмоциональные реакции на них. Хотя инстинкт и интуиция могут играть роль, мы сосредоточены здесь на методах и моделях, которые имеют веские теоретические доказательства и стремятся выйти за рамки простого предубеждения или предубеждений. В конце концов, мы действительно хотим, чтобы наши анализы были точными , если они нам пригодятся!

Анализируя других, мы применяем методический и логический подход.

Каковы истоки или причины того, что мы видим перед собой, т.е. каков исторический элемент?

Какие психологические, социальные и физиологические механизмы поддерживают поведение, свидетелем которого вы являетесь?

Каков результат или эффект этого явления перед вами? Другими словами, как то, что вы видите, проявляется в остальной среде?

Как поведение, свидетелем которого вы являетесь, вызвано определенными событиями, поведением других или даже реакцией на вас самих?

В следующих главах мы рассмотрим разумные способы структурировать ваш рациональный, основанный на данных анализ сложных и интересных людей, которые встречаются на вашем пути.Вы можете начать понимать, как этот вид анализа лежит в основе многих других компетенций. Например, умение читать людей может улучшить вашу способность к состраданию, улучшить коммуникативные навыки, улучшить навыки ведения переговоров, помочь вам установить более четкие границы и получить неожиданный побочный эффект: помочь вам лучше понять себя .

Почему вы, вероятно, делаете это неправильно
Многие люди считают, что они хорошо ладят с людьми.
Очень легко смело заявить, что вы понимаете мотивы другого человека, даже не останавливаясь, чтобы проверить, правы ли вы. К сожалению, предвзятость подтверждения является более вероятным объяснением, т. Е. Вы помните все те случаи, когда ваши оценки были правильными, и игнорируете или преуменьшаете значения тех случаев, когда вы явно ошибались. Или вы просто никогда не спрашиваете, правы ли вы вообще. Сколько раз вы слышали, Раньше я думал, что такой-то и такой-то человек, но как только я узнал их поближе, я понял, что совершенно неправ насчет них ?
Дело в том, что люди часто гораздо менее точные судьи о характере, чем им хотелось бы верить.Если вы читаете эту книгу, скорее всего, вы знаете, что есть несколько вещей, которым вы, вероятно, могли бы научиться. Никогда не помешает начать новое дело с чистого листа. В конце концов, ничто не может помешать освоению действительно эффективных методов, таких как убеждение, что вы уже все знаете и вам не нужно учиться!
Итак, имея это в виду, каковы препятствия на пути к тому, чтобы научиться хорошо читать людей?
Во-первых, самое важное, что нужно помнить, — это эффект контекста .Может быть, вы видели в Интернете список, посвященный 5 контрольным признакам, что кто-то лжет, , и пытались найти его в реальной жизни. Проблема здесь очевидна: человек смотрит вверх и влево, потому что говорит неправду, или его внимание просто привлекло что-то на крыше?
Точно так же человек, делающий в разговоре интересную оговорку по Фрейду , может рассказать вам пикантный секрет о себе — или он может просто лишиться сна и буквально просто совершить ошибку.Контекст имеет значение.
Точно так же мы не можем взять одно утверждение , выражение лица, поведение или момент , чтобы сказать нам что-то определенное о человеке в целом. Разве вы не сделали сегодня чего-то, что, если проанализировать его в одиночку, привело бы к совершенно бессмысленным выводам о вашем персонаже? Анализ может происходить только с данными, а не с отдельными данными, и это может произойти только тогда, когда мы сможем увидеть более широкие тенденции.
Эти более широкие тенденции также необходимо учитывать в культурном контексте, из которого происходит анализируемый вами человек.Некоторые знаки универсальны, другие могут отличаться. Например, в большинстве культур к разговору, когда руки в карманах, относятся свысока. С другой стороны, зрительный контакт может быть непростым делом. В Америке обычно поощряют зрительный контакт, потому что это считается признаком честности и ума. Однако в таких странах, как Япония, зрительный контакт не приветствуется, поскольку считается неуважением. Точно так же набор сигналов может означать одно в вашей культуре и совсем другое — в другом.Поначалу может быть немного сложно запомнить эти разные модели интерпретации, но когда вы будете практиковать искусство, они начнут приходить к вам естественным образом.
Если человек делает одну и ту же необычную вещь пять раз за один короткий разговор, то на это следует обратить внимание. Если кто-то просто заявляет, Я знаю эту женщину. Она интроверт. Однажды я видел, как она читала книгу, вы бы не назвали их мастерами в разгадывании человеческой психики! Итак, стоит помнить еще об одном важном принципе: в нашем анализе мы ищем паттерны .
Другой способ, которым умные люди могут прийти к не очень умным выводам о других, — это если они не смогут установить базовый уровень. Парень перед вами может делать
Аудиокнига недоступна | Audible.com
Evvie Drake: более чем
Роман
По: Линда Холмс
Рассказывает: Джулия Уилан, Линда Холмс
Продолжительность: 9 часов 6 минут
Несокращенный
В сонном приморском городке в штате Мэн недавно овдовевшая Эвелет «Эвви» Дрейк редко покидает свой большой, мучительно пустой дом почти через год после гибели ее мужа в автокатастрофе.Все в городе, даже ее лучший друг Энди, думают, что горе держит ее взаперти, а Эвви не поправляет их. Тем временем в Нью-Йорке Дин Тенни, бывший питчер Высшей лиги и лучший друг детства Энди, борется с тем, что несчастные спортсмены, живущие в своих худших кошмарах, называют «ура»: он больше не может бросать прямо, и, что еще хуже, он не может понять почему.
3 из 5 звезд
Что-то заставляло меня слушать….
По Каролина Девушка на 10-12-19
.