Нормативная модель семьи и брака: Нормативная семья как программируемое несчастье. : alex_rozoff — LiveJournal
Нормативная семья как программируемое несчастье. : alex_rozoff — LiveJournal
Что такое нормативная семья (в т.н. современных цивилизованных странах)?Это двое людей, мужчина и женщина, которые в возрасте 20 – 30 лет начинают официально-совместную самостоятельную жизнь (регистрируют брак, и съезжаются в одно жилье на двоих) после чего, в течение 4 — 7 лет, обзаводятся двумя детьми.
Модель предполагает, что эти мужчина и женщина, в силу акта официальной регистрации брака, получают эксклюзивное право использовать биологические тела друг друга для секса. Нарушение эксклюзива осуждает официальная мораль и отчасти осуждает закон.
Именно за такую модель агитируют ведущие СМИ (особенно — государственные).
На такую модель ориентированы юридические нормы (законы) государства.
На нее же направлены государственные меры стимулирования и поддержки семьи.
К ней же привязаны банковские программы кредитования семей.
В общем: банковско-государственному конгломерату такая семья нужна и выгодна.
Вопрос: нужна ли, и выгодна ли такая семья тем людям, которые создают ее?
Что выигрывают и что проигрывают мужчина и женщина в этой нормативной модели?
Краткое содержание дальнейшего:
1. Формализация секса и совместного быта — дорогой товар, ненужный потребителю.
2. Нет браков по любви – есть браки по расчету, по безволию, и по глупости.
3. Неврозы, дети и другие несчастья в нормативной семье (с регистрацией или без).
4. Влияние капли рационального опыта на создание или не создание семьи.
5. Провокация Джейд Билл: женская красота в рекламе или в материнстве?
6. Что с этим делать, или: какие альтернативные модели есть у женщин и мужчин?
1. Фантомные мотивы официальной формализации секса и совместного быта.
Начнем с того, что значительная часть браков заключается по мотиву «так надо». Это значит: юноша и девушка эротически симпатизируют друг другу, и культурный штамп, внедренный с детства, требует от них формализовать секс путем регистрации брака. В некоторых случаях нет даже особой эротической симпатии, есть культурный штамп и нотации родичей, друзей, коллег: «тебе пора жениться/выходить замуж». Почему надо? Потому же, почему в некоторых племенах надо пробивать середину носа и втыкать туда деревяшку вроде рогов. Больно, некомфортно, вредно для здоровья, но так полагается.
Ненамного более осмысленный мотив «это престижно». Например, мужчина домогается брака с Первой красавицей — не важно, кем и среди кого она публично признана Первой (например, победительница конкурса красоты в деревне Большое Дышло). И аналогично женщина домогается брака с кем-то Первым. Смысл в том что (по мысли домогающегося) окружающие будут завидовать его/ее браку. Это проекция культа успешности — на секс. Культ успешности – инструмент психологического насилия, заставляющий жертву покупать ненужные дорогие вещи в интересах хозяев рынка. Этим все сказано.
Третий, вполне рациональный мотив: «хочу денег». Поскольку, официальный брак — это моральный (а отчасти даже правовой) эксклюзив на сексуальное пользование телом, и поскольку экономика современных цивилизованных стран — рыночная, такой эксклюзив является социально-признанным товаром. Правда, будь это обычный потребительский товар – можно было бы считать покупателя заведомой жертвой обмана. Он платит за эту эксклюзивность несоразмерные деньги. Услуги секс-эскорт дешевле в 1000 и более раз. Фактический мотив покупателя сводится к рассмотренному выше культу успешности.
Таким образом: официальный брак, это: или купля-продажа престижного, но весьма дорогого и обременительного товара (второй и третий мотив), или капитуляция двух индивидов под давлением культурных штампов и навязчивого мнения окружающих агитаторов за «правильные поступки» (первый мотив). Поскольку первый мотив в современных цивилизованных странах самый массовый, далее будем говорить о нем.
2. Нет браков по любви – есть браки по расчету, по безволию, и по глупости.
Итак, наши герои: мужчина и женщина, которые в возрасте 20 – 30 лет, по взаимной симпатии, начинают совместную самостоятельную жизнь по нормативной модели — съезжаются в одно жилье, хотят завести детей, и жить долго и счастливо.
В случае регистрации, этот сценарий принято называть «браком по любви» — как бы в противоположность «браку по расчету» (заключаемому для материальной выгоды). О любви можно рассуждать долго, но это здесь ни к чему, поскольку любая осознанная официальная регистрация брака – это действие по расчету.
Регистрация брака — это публичный юридический акт, по которому мужчина и женщина добровольно приглашают в свои бытовые и сексуальные отношения третью и четвертую стороны: государство и т.н. «общественность». Зачем мужчина и женщина это делают? А просто: они хотят, чтобы если брачный партнер (жена или муж соответственно) начнет уклоняться от нормативной модели — то государство и «общественность» применили к уклонисту меры правового и морального воздействия. Или, точнее, чтобы, если партнер захочет уклониться, то поостережется делать это под страхом такого воздействия извне. Довольно часто к государству и «общественности» добавляется библейский бог, и тогда численность заградительного отряда на пути отступления увеличивается до трех.
Если для удержания кого-то в браке требуется такой внушительный заградотряд, то, по логике, значит, нормативная семейная жизнь заранее планируется, как состояние очень обременительное, неприятное, вызывающее жгучее желание врываться на свободу. Что думают об этом молодожены (на кого-то из которых обрушится кара за уклонизм)?
Обычно приводится мнение женщин: «брак заставит мужчину быть верным, когда я по причине беременности родов и грудного вскармливания буду непривлекательной».
Но мнение мужчин аналогично: «брак заставит женщину быть верной, когда, я по причине занятости в бизнесе буду долго отсутствовать дома, и приходить усталым».
К слову: «быть верным» — это эвфемизм, означающий: «не заниматься сексом ни с кем, кроме субъекта, с которым заключен брак». В более жесткой формулировке верности предполагается еще: «…а с этим субъектом заниматься сексом, даже если неприятно».
С одной стороны, декларируется, будто бы, предельная симпатия к партнеру. С другой стороны – выражается явное намерение ввергнуть его в сексуальное рабство (обычно и в трудовое тоже) воздействием превосходящих внешних сил. Это удивительно похоже на «двоемыслие» (неологизм Дж Оруэлла): «Говорить заведомую ложь и одновременно в нее верить, забыть любой факт, ставший неудобным, и извлечь его из забвения, едва он опять понадобился, отрицать существование объективной действительности и учитывать действительность, которую отрицаешь — все это абсолютно необходимо» (1984-й).
Вот и вся любовь применительно к регистрируемому браку.
Тут можно вернуться к 1-й части, и указать, что многие люди вступают в брак по мотиву «так надо», неосознанно, не задумываясь над смыслом этого юридического акта для себя. Действительно, частый случай. Но при чем тут любовь? Это или безволие или глупость.
3. Неврозы, дети и другие несчастья в нормативной семье (с регистрацией или без).
Но (скажет кто-то) если оставить в стороне официальную регистрацию брака, то, может, сложившаяся модель молодой семьи из одного мужчины и одной женщины под одной общей крышей, с одним или несколькими общими детьми – это хорошая идея? В пользу такого тезиса обычно приводится следующий ряд аргументов за нормативную семью:
1) Человек не хочет быть одиноким в быту, ему нужен рядом кто-то близкий, чтобы, в некоторых случаях поддержать, а в других случаях – просто общаться.
2) Человек хочет стабильного доступа к сексуальной разрядке, а это удобнее всего достигается совместной жизнью мужчины и женщины под одной крышей.
3) Человек хочет иметь детей. Для мужчины это необходимость женщины, а женщине желательно, чтобы рядом всегда был тот, кто позаботиться о ней в сложный период.
На первый взгляд эти аргументы выглядят разумно, но если смотреть внимательно, то следует принимать во внимание тезис Фредерика Бегбедера «Любовь живет три года», причем это не просто манифест французского публициста, а статистика. В первый год совместной жизни распадается 12% пар. От 2 до 4 лет – 21%. Около 19% распадаются позже. Впрочем, из оставшихся 48% пар лишь 16% считают брак счастливым, а 32% считают наоборот, причем чаще всего, брак стал несчастливым через те же 2 – 4 года. Учитывая эту статистику, мы видим три тезиса за нормативную семью в ином свете.
1) Да, человек не хочет быть одиноким в быту, но еще больше он не хочет оказаться в быту совместно с неприятным партнером. Как отметил американский психолог Алан Берджестл, в нормативных семьях, существующих более трех лет, отношения между супругами доброжелательные, если они общаются менее получаса (!) в день. Если они общаются больше, то разница взглядов и желаний постоянно вызывает конфликты.
2) Да, человек хочет стабильного доступа к сексуальной разрядке, но секс с неприятным партнером (т.н. исполнение супружеского долга), это не разрядка, а заряд невроза. Если человек не хочет «изменять», то он предпочтет вовсе уклоняться от секса. Но в случае уклонения, партнер заподозрит «измену», а это конфликт. В случае не уклонения, секс получится настолько плохой, что партнер опять-таки заподозрит измену. Выхода нет.
3) Да, человек хочет иметь детей, но АБСТРАКТНО. А дети рождаются КОНКРЕТНО, согласно определенной биологической процедуре, с типовыми проблемами, которые статистически начинаются в первом триместре беременности, и заканчиваются через полтора года после финиша грудного вскармливания. Дальше (если речь об обычных городских родителях) начинаются социальные проблемы. Обсудим это подробнее.
В 2015 году сотрудники Института Макса Планка (Германия) и Университета Западного Онтарио (Канада) исследовали «эффект первого ребенка», опросив 20.000 респондентов, которым предлагалось оценить удовлетворенность жизнью по 10-бальной шкале. Этот уровень из-за рождения первого ребенка в среднем упал на 1.4 балла, а у 30% — на 2 и более балла. Причем особенно сильное снижение наблюдалось у родителей с хорошим образованием и квалификацией. Для сравнения с другими негативными событиями:
Безработица: — 1 балл.
Смерть партнера: тоже -1 балл.
Развод: — 0.6 балла.
Это коррелирует с другими статистическими исследованиями, и можно подвести итог:
Первый ребенок разрушил отношения от 70% до 80% пар.
Примерно в 50% случаев пара сохраняется, независимо от состояния отношений.
Из 50% сохранившихся пар с ребенком:
20% — брак несчастливый, но сохранен из-за опасения проблем вокруг ребенка.
12% — рождение ребенка укрепило отношения и пара чувствует себя счастливой.
10% — брак сохранен только из-за опасения проблем с разделом имущества.
8% — пара не живет вместе, и почти не общается, но сохраняет номинальный брак.
Подводя промежуточный итог: нормативная модель семьи по результату похожа на смертельный вариант «русской рулетки». Это разновидность классической «русской рулетки»: игрок подносит револьвер к виску и жмет на триггер. Интрига в том, что в барабане ряд гнезд — пустые. В «гуманном» варианте лишь одно гнездо заряжено, а в «смертельном» — наоборот, лишь одно пустое.
Счастье выпадает 16% нормативно-семейных пар вообще и 12% таких пар с детьми.
Дальше разберемся, почему так получается.
4. Влияние капли рационального опыта на создание или не создание семьи.
В 2012 в Британии был проведен эксперимент с волонтерами – парами, намеревавшимися пожениться. Им предложили неделю пожить вместе в квартире без телефона, телевизора, интернета и развлекательных гаджетов. В результате эксперимента:
42% пар отложили женитьбу.
27% пар распались.
Иначе говоря: взаимно-совместимыми оказались менее трети пар, планировавших брак.
А ведь это всего неделя, без каких-то экономико-бытовых проблем, и без ребенка.
Как более, чем две трети взрослых, разумных людей могли так неадекватно оценивать последствия своего предполагаемого вступления в нормативно-семейную жизнь? Это возможно только в одной очевидной ситуации: нормативная модель семьи, принятая в современных цивилизованных странах, практически неприемлема для людей, но этот социально-психологический факт старательно маскируется в обществе и в СМИ. Как правило, все общественно-политические деятели говорят о «традиционно-семейных ценностях», и персонал школ и детских садов обязан говорить детям об этом. В итоге, информация о негодности модели, хотя открыта, но попадает только к тем людям, кто целенаправленно интересуется темой, т.е. заранее что-то знает о реальной ситуации.
Реальность такова: модель нормативной семьи, которую мы рассматриваем (и которая пропагандируется, как якобы традиционная ценность) — это уродливый новодел. Такая модель семьи начала формироваться лишь в середине XX века, а до этого женщины не считались людьми, или считались людьми второго сорта, даже не имеющими права на участие в выборах. Мир жил по законам, принимаемым исключительно мужчинами. О политэкономических причинах установления юридического равенства полов можно говорить долго – но сейчас разговор о другом. Старая «христианская» модель брака совершенно не годилась для общества с равноправием женщин, а свободная модель сексуальных отношений совершенно не годилась для политической системы. Поэтому, политиканы, юристы, и «деятели культуры» породили тот самый новодел, который и представляется сейчас как нормативная семья в цивилизованном современном мире.
Итак: эта модель НЕ традиционная, НЕ пригодная биологически и социально, и (как следствие последнего) НЕ комфортная для нормальных женщин и мужчин. Отсюда – статистика программируемого НЕ счастья в семейной жизни для 84% участников.
Кстати: совсем не случайно почти все романтические истории в литературе и в кино завершаются звоном колоколов и обменом обручальными кольцами между красивым мужчиной и красивой девушкой. Ведь дальше все усложняется: романтика уступает позиции быту, а девушка превращается в женщину с ребенком, и это важная тема.
5. Провокация Джейд Билл: женская красота в рекламе или в материнстве?
Кстати, о детях: в 2012-м американка Джейд Билл, молодая мама из Тусона (Аризона), профессиональный фотограф, открыла фото-проект «Тело после родов», который был сразу же признан провокационным. Это галерея фотопортретов обнаженных или почти обнаженных женщин, недавно родивших. Принцип: никакой ретуши, все натурально.
Идея, которую манифестировала Джейд Бойд – примерно следующая: тело женщины в процессе беременности, родов, и грудного вскармливания, испытывает ряд изменений, причем некоторые из них – надолго, а некоторые – навсегда. И такое тело женщины не соответствует стандартам красоты. Пропагандируемым в СМИ, литературе и кино. Мы должны выбрать, что нам важнее: неестественная красота, придуманная рекламными агентствами и модельными салонами, или естественная красота женщины-матери?
Интересная мысль, между прочим. Ведь на стандартах женской красоты построено грандиозное здание рекламного бизнеса. Попробуйте-ка посадить на капот автомобиля вместо модельной девушки в бикини немодельную женщину чуть постарше, недавно ставшую мамой, и одетую для единообразия в тот же бикини. Много автомобилей вы продадите с такой рекламой? Вот то-то и оно. А много ли женщин будет рожать, если в клиниках рядом с материалами о негативных последствиях абортов (в основном — лживыми материалами) будут правдивые материалы о последствиях родов? То-то же!
Поэтому, многие комментаторы сочли этот проект Джейд Бойд вредной провокацией. Потребителю вредно видеть правду – не так ли? Но для имиджа нормативной семьи, проект «Тело после родов» это мелочь по сравнению с тем, каким мог бы быть видео-проект «Секс после родов». Допустим, какой-то режиссер пробежался бы по первому году от рождения малыша, и показал, как (условно) счастливые родители пытаются (условно) любить друг друга физическим образом. Первый месяц, понятно: никак. А дальше – как-то. Тут начинается провокационное, вызывающее вопрос: какого черта женщина этим занимается, если ей сейчас это неинтересно, ненужно, и неприятно? И какого черта мужчина занимается этим с ней? Будто нет других вариантов. Кстати, да. Согласно концепции нормативной семьи, других вариантов нет. Их можно найти только за ее пределами – вот этим и займемся.
6. Что с этим делать, или: какие альтернативные модели есть у женщин и мужчин?
А что вместо? Давайте для начала отделим мух от котлет и от тарелки.
Секс – это одно.
Хозяйственная жизнь микро-группы молодых людей под одной крышей – это второе.
Дети – это третье.
Как сообщает нам зоопсихология высших приматов (к которым относимся мы и наши ближайшие родственники – бонобо, они же – карликовые шимпанзе), для нас вовсе не характерна т.н. моногамия, т.е. парная эксклюзивность сексуальных партнеров. К этой искусственной социальной конструкции мы не приспособлены.
Скажем больше: мы радикально к ней не приспособлены, и это особенно отчетливо проявляется в графике деторождения.
Женщина теряет интерес к сексу на значительно более длительное время, чем молодой мужчина может игнорировать секс без вреда для психофизического здоровья. Значит, биологически у него должны быть альтернативные сексуальные партнерши.
Женщина в период углубленности в «детскую тему» больше склонна общаться не с мужчинами, а с другими женщинами в той же ситуации, или с опытом этой теме.
Мужчине свойственно заботиться о подружке, ждущей ребенка, или родившей и кормящей, но вовсе несвойственно испытывать к ней сексуальное влечение. Причем несвойственно симметрично (см. выше о женщинах).
Если соединить эти факторы, то окажется, что жить под одной крышей мужчина и женщина могут без проблем, если это не сопряжено с эксклюзивностью секса.
Важное наблюдение: в большинстве современных развитых стран у молодых людей, начавших жить самостоятельно (например, у студентов, приехавших учится в другой город) распространена практика аренды квартиры на микро-группу двоих. Обычно это однополая микро-группа: две девушки или два парня. Они годами ведут совместное хозяйство с минимумом конфликтов. И это естественно: ведь договариваясь о таком общежитии. Молодые люди выбирают компаньонов, с которыми им удобно в этом (и только в этом) смысле. Задача однокритериальная, и она уверенно решается.
Почему то же самое не получается у молодой нормативной семьи? Просто потому, что смешаны в кучу элементы престижа, секса, хозяйства и деторождения. Много разных, взаимно-противоречивых критериев создают неразрешимую задачу (см. выше).
Если бы парень и девушка искали и выбирали друга-друга исходя из однокритериальной задачи хозяйственного удобства, а затем съезжались, не предъявляя друг к другу неких посторонних требований престижности, сексуальности, эксклюзивности, и рождения детей от конкретного партнера — то задача была бы решена. Счастливая семейная жизнь была бы типичным случаем, а несчастливая – исключением.
Разумеется, переход к такой прагматичной счастливой модели вызовет значительные политэкономические изменения в обществе. Так и будет со временем. Но это уже другая история.
Типология моделей семьи. Реферат — Модели современной семьи. Традиционные и нетрадиционные формы брака
обществе
Нормативные и квазисемейные модели брака и семьи.
Альтернативные традиционным брачно-семейные отношения.
Нетипичные семьи в условиях современной действительности.
3.1 Нормативные и квазисемейные модели брака
и семьи
Ставший привычным обыденный термин «нормальная семья» – понятие очень условное. Тем не менее в научной литературе существует достаточно стабильное определение данного понятия. Нормальная семья – это семья, которая обеспечивает требуемое благосостояние, социальную защиту членам семьи, создает условия для социализации детей до достижения ими психологической зрелости . Нормативная модель брака и семьи принимается обществом, отражается в коллективных представлениях, нравственных ценностях, культуре общества. В конкретной нормальной семье учитываются ее количественный и качественный моменты. В первом случае речь идет о составе семьи, элементах ее структуры. Во втором –
Создание нормальной семьи всегда сопровождается «брачным союзом», т. е. оформляется юридически. В настоящее время большое количество людей предпочитает не вступать в брак в самом начале своих отношений или вовсе не вступать в брак. Повышается готовность молодых людей в своей собственной жизни искать альтернативные формы ее устройства. В данном случае речь идет о квазисемейных (лат. quasi – как будто, будто бы; приставка, соответствующая по значению словам «мнимый», «ненастоящий») моделях семьи и брака. Квазисемья – это семья, созданная на альтернативной брачному юридическому союзу основе или же с нарушениями официального брака и семейной системы
В современных обществах произошли значительные трансформации в брачно-семейном и сексуальном поведении людей, биологическая, репродуктивная нормативность уже не сводится только к продолжению рода. Нередко акцент делается на признание самоценности сексуальности и вариативности ее проявления. Распространение альтернативных видов брака и приравнивание их к официальным бракам приводит к проблеме идентификации брака как правового и социального института, расплывчатости в выполнении брачных ролей, времени их начала и истечения, объема прав и обязанностей супругов.
Как в странах Западной Европы, так и на всем постсоветском пространстве снижается роль зарегистрированного брака, и, соответственно, возрастает роль альтернативных браков. В современном массовом сознании людей существует изрядная путаница понятий и представлений, связанных с понятием самого термина «брак». Брак – это юридически оформленный, свободный и добровольный союз мужчины и женщины, направленный на создание семьи и порождающий взаимные права и обязанности.
Под альтернативным браком понимается длительный союз мужчины и женщины, которые не намереваются юридически оформлять (или делают это формально) сложившиеся между ними интимные, имущественные и другие отношения. Альтернативный брак предполагает многовариантность поведения партнеров, возможность появления совместного потомства и заботу о нем, согласие материально содержать одного из супругов другим. Таким образом, браком правильно будет считать только тот семейный союз мужчины и женщины, который санкционирован государством, т. е. который зарегистрирован в государственном органе регистрации актов гражданского состояния. Зарегистрировавшие законным образом свой брак получают статус мужа и жены. Все иные альтернативные «браки» фактически являются обыкновенным сожительством, которое выдается за брачные отношения.
Анализируя причины появления внебрачных союзов, некоторые специалисты связывают их с кризисом современной семьи, падением ее социального престижа. Предполагается, что традиционное распределение домашних дел, характерное при официальном браке , во внебрачном союзе нарушается. При этой форме совместной жизни мужчины не обладают санкционированной властью определять разделение домашнего труда, поэтому женщины могут отказаться от многих хозяйственно-бытовых обязанностей. Продолжительность такого брака не имеет строгих рамок, ибо форма совместной жизни во внебрачном союзе обеспечивает каждому партнеру индивидуальную свободу, которой он может воспользоваться в любой момент.
3.2 Альтернативные традиционным брачно-семейные
отношения
Изменяющаяся позиция в отношении альтернативных браков касается, прежде всего, современной молодежи. Изменилась классическая фаза молодости между наступлением половой зрелости и полной социально-экономической зрелостью. Молодые люди достигают социокультурной зрелости задолго до того, как обретают экономическую независимость от родителей. С одной стороны, вступление в трудовую жизнь у молодых людей отодвинулось из-за удлинения срока школьного и университетского образования. С другой стороны , в более раннем возрасте «предпочтение» отдается возможности действовать и потреблять.
Концепция нормативного брака с проблемами доминирования, близости и распределения ответственности представляется в эти годы слишком тяжеловесной и обязывающей. Браки без регистрации, «жилые сообщества», самостоятельная одинокая жизнь являются развившимися к настоящему времени альтернативами. По-видимому, они предлагают лучшие возможности для познания жизни молодыми людьми и облегчают разрыв сложившихся отношений в случае неудачи. Современная цивилизация имеет в своем распоряжении немало вариантов альтернативных браков, из которых сегодня можно выбрать тот, который более всего подходит. В зависимости от типов инноваций в существующих формальных или неформальных нормах брачных отношений, исследователи выделяют ряд типов
О д и н о ч е с т в о. Оно может выступать в двух формах – в форме осознанного предпочтения личностью жизнедеятельности вне брачного союза и в форме вынужденного одиночества. Жить одному – это исторически новый феномен. Произошедшая резкая перемена проявляется особенно ярко в больших городах. Все больше мужчин и женщин в «подходящем для брака» возрасте решаются жить одиноко. С точки зрения социальной инфраструктуры это становится возможным благодаря развитой сети услуг и технической помощи в больших городах. Одинокие люди принимают решение жить в моноварианте по различным причинам, среди которых выделяются следующие.
1. Профессиональный и образовательный рост женщины . Он порой резко меняет ее взгляды на представления о самореализации, она жаждет и ищет возможности состояться в профессиональной сфере , в сфере духовных исканий, в области серьезных увлечений. Эти установки «уводят» современную городскую женщину от обременяющих, по ее мнению, семейных уз. Кроме того, получение образования, иногда весьма солидного, требует времени, при этом женщина пропускает детородный период.
2. Преобладающее число женщин в брачном возрасте . Как известно, смертность мужского населения более высока из-за аварий, убийств, военных действий и т. д. В связи с этим неминуемо какое-то количество женщин все равно останется в безбрачном состоянии. Следствием этого является рост числа женщин, которые изначально отказываются участвовать «в погоне» за брачными партнерами и потенциальными супругами.
3. Бытующая точка зрения, что легче прожить одному . Зачастую она порождается экономическими причинами: рост безработицы, задержки с выплатой зарплаты, отсутствие (или ее недостаточность) государственной поддержки семье, неопределенность и нестабильность будущего, высокая криминализация нынешней российской ситуации. Выгоды от психологического комфорта проживания в семье перекрываются издержками социально-экономического положения дел в семейной политике.
Исследователи установили, что женщины переносят одиночество значительно легче, чем мужчины: образовательный уровень, профессиональная карьера, психическое здоровье, домашний быт одиноких женщин лучше, чем у одиноких мужчин. Вместе с тем проблема одиночества остается одной из малоизученных в отечественной науке. До сих пор об отношениях одиночек статистика знает мало. Большинство одиноких состоит, по-видимому, в более или менее длительных сексуальных отношениях с кем-либо. Многие формально одинокие люди проводят часть времени с партнерами, не отказываясь от собственной квартиры, не объединяя имущества, не организовывая совместный быт.
С о ж и т е л ь с т в о. Незарегистрированные пары – явление достаточно распространенное в современном индустриальном и урбанизированном мире. Сожительство – это открытый половой и хозяйственно-бытовой союз мужчины и женщины, не получивший общественного признания и не предполагающий пожизненных обязательств. Существуют три основные формы сожительства: случайное или временное, в порядке подготовки к браку или взаимной «притирки» партнеров, как замена брака или альтернатива ему. Не редко сожительство служит дополнительным этапом в процессе ухаживания.
Какое определение понятию «нормальная семья» дается в семьеведении?
Какие виды отношений характерны для нормальной семьи?
Какой смысл вкладывается в понятие «квазисемья»?
Каково отношение современного общества к альтернативным моделям брака и семьи?
Какие брачно-семейные отношения можно назвать альтернативными традиционным?
Каковы причины одиночества как альтернативной формы брачно-семейных отношений?
Чем обусловливается пробный брак среди современной молодежи и каковы его особенности?
Какие аргументы можно привести в пользу традиционных форм брака и семьи?
Какие нетипичные семьи можно выделить в условиях современной действительности?
Какими особенностями характеризуется семейно-воспитательная группа?
Тестовые задания
1. Семья, которая обеспечивает требуемое благосостояние и социальную защиту членам семьи, называется :
а) нуклеарная; в) нормальной;
б) квазисемьей; г) аномальной.
2. Семья, созданная на альтернативной брачному юридическому союзу основе, называется :
а) традиционной; в) квазисемьей;
б) нормальной; г) эгалитарной.
3. Незарегистрированное сожительство в современном обществе приобретает форму :
а) пробного брака; в) интимной дружбы;
б) одиночества; г) брака-сделки.
4. Альтернативой нормальной модели брачно-семейных отношений с обязательным желанием иметь детей является :
а) незарегистрированное сожительство;
б) сознательно бездетный брак;
в) брак-сделка;
г) семья – «конкубинат».
5. К нетипичным семьям в условиях современной действительности относятся :
а) студенческая; в) свингерство;
б) открытая; г) патриархальная.
6. Семья, в которой супруги гласно или негласно допускают сексуальные отношения вне брака, называется :
а) гомосексуальной; в) мусульманской;
б) открытой; г) шведской.
7. Семья, в которой происходит обмен брачными партнерами в пределах нескольких семейных групп, называется :
а) «шведская» семья; в) свингерство;
б) мусульманская семья; г) открытая семья.
8. Выберите правильный вариант ответа. Мусульманская семья – это … :
а) свингерство;
б) многоженство, узаконенное религией;
в) групповой брак;
9. Семья, в которой мужчина, находясь в официальном браке, параллельно сохраняет устойчивый союз с другой женщиной, получила название :
а) семейно-воспитательная группа;
б) открытая семья;
в) «шведская» семья;
г) семья – «конкубинат».
10. Специально подобранную для ребенка семью, в которой он проживает временно, называют :
а) традиционной;
б) открытой;
в) смешанной;
г) семейно-воспитательной группой.
Литература
Андреева, Т. В. Семейная психология: учеб. пособие / Т. В. Андреева. – СПб. : Речь, 2005. – 244 с.
Дружинин, В. Н. Психология семьи: учеб. пособие для студ. психолого-педагогических специальностей / В. Н. Дружинин. – 3-е изд.,
стер. – М. : Питер, 2007. – 176 с.
Зритнева, Е. И. Семьеведение: учеб. пособие для студ. вузов /
Е. И. Зритнева, Н. П. Клушина. – М. : Гуманитар. изд. центр ВЛАДОС, 2006. – 246 с.
Осипов, Е. Д. Педагогика семьи: пособие для студ. пед. специальностей высш. учеб. заведений / Е. Д. Осипов; под ред. А. Н. Сендер. – Брест: БрГУ, 2008. – 157 с.
Сахно, И. В. Гражданский брак: за или против / И. В. Сахно. – Ростов н/Д: Феникс, 2004. – 160 с.
Семья является не просто социальной группой, но и общественным институтом.
По определению социологов «институтом» называется совокупность социальных ролей и статусов, предназначенная для удовлетворения определенной социальной потребности.
Здесь следует уточнить понятия «роль» и «статус».
Под статусом понимается позиция человека в обществе с определенными правами и обязанностями, а роль — это ожидаемое поведение, связанное с определенным статусом. Если человек имеет социальный статус дворянина, то окружающие ожидают от него только исполнения своей роли: верности государю, соблюдения кодекса чести, личной автономности и ответственности и т. д. Роли человек присваивает в ходе социализации, под влиянием ближайшего социального окружения, которому он подражает, которое его поощряет за одни поступки и наказывает за другие.
Результат социализации ребенка определяется присвоением социальных норм и ценностей в ходе взаимодействия с другими людьми. И решающую роль в социализации ребенка играет семья.
Семья как социальный институт помимо воспитательной выполняет еще ряд функций, а именно: 1) экономическую функцию — в доиндустриальную эпоху и семья была первичной производственной группой, в настоящее время — в семье распределяются доходы, заработанные вовне, и происходит потребление, 2) функцию передачи социального статуса -семьи разных слоев общества имеют разный социальный статус и передают его новым членам семьи — детям, 3) функцию поддержания благосостояния членов семьи.
Многие исследователи, в частности Т. Парсонс, утверждают, что в настоящее время семья утратила эти функции в связи с переходом развитых стран в фазу постиндустриального общества, и существенной функцией семьи осталась социализация детей.
Я же полагаю, что социализация детей всегда, во все времена и у всех народов, была единственной специфической функцией семьи, а прочие функции были дополнительными и менялись на протяжении веков.
Социологи различают следующие основные формы семьи:
1) Нуклеарная семья — состоит из взрослых и детей, которые от них зависят;
2) Расширенная семья включает нуклеарную семью и родственников (бабушек, дедушек, внуков, сестер, братьев и др.).
Семья как и любой другой социальный институт скрепляется системой власти. Различают три типа властных структур: патриархальная семья, где власть принадлежит мужу, матриархальная семья — власть принадлежит жене, эгалитарная семья — власть равномерно распределяется между мужем и женой.
Я считаю, что последний вариант семьи, характерный для индустриальной эпохи и являющийся результатом кризиса семьи как социального института, маскирует распад структуры семьи и латентный конфликт: в индустриальных странах растет число разводов, а в постиндустриальных странах достигает максимума. Это позволяет американским социологам говорить о крахе семьи и рождении нового варианта человеческих отношений, не имеющих ничего общего не только с «традиционной семьёй», но и семьей как таковой. В США за 30 лет (с 1960 по 1990) уровень разводов возрос почти в 15 раз, он самый высокий в мире.
Хотя появление «альтернативных» семей, распространение гомосексуальных браков, жизни в коммунах и прочих вариантов отношений, заменяющих семью, наводит на мысль о прогрессивности отказа от семьи как социального института, последствия этого отказа катастрофичны для процесса социализации детей.
Доминирование работающей матери в семье приводит к тому, что дети хуже усваивают ценности, нормы и мораль общества. Правда, исследования американских психологов подпали, что несовершеннолетние преступники реже выходя i из семей родителей-одиночек, чаще из семей с конфликтующими двумя родителями. Но дети матерей-одиночек испытывают большие проблемы в социальной адаптации, выборе брачного партнера и воспитании собственных детей. Нить социального наследования рвется.
В России семья, несмотря на наличие аналогичных происходящим в США процессов, также сохраняет свои важнейшие социальные функции.
Введен ряд дополнительных важных понятий:
1. Реальная семья — конкретная семья как социальная группа, объект исследования.
2. Типичная семья — наиболее распространенный в данном обществе вариант модели семьи.
3. Идеальная семья — нормативная модель семьи, которая принимается обществом, отражена в коллективных представлениях и культуре общества, в первую очередь — религиозной.
4. Элементарная семья — семья, состоящая из трех членов: муж, жена и ребенок.
Предметом нашего рассмотрения будут модели идеальной семьи с точки зрения их психологической структуры. Составную нуклеарную семью, где несколько детей, следует рассматривать как конъюнкцию нескольких элементарных.
Итак, семья является социальным институтом, а конкретная семья — институализированной социальной группой, функция которой заключается в первичной социализации детей.
Как любая другая институализированная группа, она скрепляется отношениями «власти-подчинения» и взаимоответственности. Члены семьи могут любить друг друга, могут ненавидеть, удовлетворять свои сексуальные и прочие потребности в семье или «на стороне», иметь собственных детей или приемных, но пока есть система этих отношений и пока семья выполняет задачу воспитания детей — она существует. Поскольку речь идет не о браке, а о семье, будем оперировать не терминами «муж» и «жена», а «отец» и «мать» — это роли, определяемые функцией в социализации и обеспечении жизнедеятельности ребенка. Их могут выполнять не
только биологические мать и отец, но в неполных и даже полных семьях — бабушка и дедушка, другие родственники, старшие братья и сестры, хотя при такой замене исполнителей возникают дефекты социализации.
К примеру, в гомосексуальных семьях с ребенком один партнер может брать на себя функции матери, а другой — функции отца.
Но люди остаются людьми и во взаимоотношениях проявляют весь спектр своих переживаний: в интегрированном виде отношения можно описать еще одним параметром — эмоционально-психологической близостью, которая связана с мотивацией аффилиации (присоединения). Между тремя видами отношений, характеризующими психологическую модель семьи, существуют определенные связи. Доминирование предполагает ответственность за тех, кто подчиняется, а ответственность — власть над людьми, для реализации ответственных задач.
Психологическая близость обычно отрицательно коррелирует с отношением «доминирования-подчинения»: чем больше власть одного человека над другим, тем меньше между ними психологическая близость, поскольку власть -это принуждение.
Любовь к носителям власти также возникает в определенных культурах и воспитывается.
Дадим характеристику основным видам отношений, реализующихся в семье.
1. Доминирование-подчинение
Семья — это в первую очередь структура, в которой реализуется отношение власти: доминирование-подчинение.
Наиболее, на мой взгляд, емкое определение доминирования (власти, господства) сделал политолог Р. Э. Дал: «Мое интуитивное представление о власти выглядит примерно так: А обладает властью над В в той мере, в какой он может заставить В сделать то, что, предоставленный самому себе, В делать не стал бы».
Социальный ранг характеризует даже особей в группе животных одного вида, живущих стаей, стадом и пр. на определенной территории. Борьба за доминирование ведется особью постоянно и с переменным успехом.
Отношения «доминирования-подчинения» в группе людей, несомненно, имеют социокультурную специфику и, конечно, не сводятся к «порядку клевания» (pecking order). Выделяют 5 видов социальной власти, характеризующих отношения между ребенком и взрослыми в семье (Френч и Равен).
1) Власть вознаграждения — ребенка могут вознаграждать за определенное поведение. Награда следует за социально-одобряемым (ожидаемым) поступком, наказание — за социально-порицаемым.
2) Власть принуждения — в ее основе лежит жесткий контроль за поведением ребенка, каждый незначительный проступок подлежит наказанию (либо словесному — угроза, либо физическому).
3) Власть эксперта — основана на большей компетентности родителей в том или ином деле (социальная или профессиональная компетентность).
5) Власть закона — единственная форма внеличностной власти, однако носителем и истолкователем «закона» — правил поведения — для ребенка являются взрослые и, в частности, родители.
Как правило, социальные психологи связывают доминирование с принятием социальной ответственности за действия группы: доминирующий член группы отвечает за успешность выполнения общей задачи и, кроме того, несет ответственность за сохранение нормальных отношений между членами группы.
Кроме того, с доминированием связывают импровизационную активность и инициацию действия. Считается, что наиболее успешными лидерами являются лица, склонные к торгу, равнодушию к межличностным отношениям, умеющие сопротивляться социальному давлению, стремящиеся к достижениям, риску и получающие удовольствие от манипуляций другими людьми.
Задача доминирующей личности — обеспечение безопасности группы, координация действия ее членов для достижения групповых целей, определение перспектив жизни и развития группы и внушение веры в будущее.
Доминирование одного из супругов является необходимым условием устойчивости семьи. Не меньшее значение имеет удовлетворенность браком, при условии паритетных отношений и совместности проведения досуга.
2. Ответственность
Ответственность относится к числу наиболее сложных по содержанию понятий в психологии личности и социальной психологии.
В рамках теории морального сознания существует несколько гипотез о природе ответственности и стадиях развития ответственного поведения.
По К. Хелкману, есть три фазы формирования ответственности: 1) автономная субъективная ответственность, 2) ответственность как социальная обязанность, 3) ответственность, основанная на принципах морали.
Типология Ф. Хайдера основана на концепции приписывания (атрибуции) ответственности за действия себе или окружению. Ф. Хайдер выделяет пять уровней атрибуции ответственности: 1) «ассоциация» — человек отвечает за каждый результат, который как-то связан с ним, 2) «причинность» — человек ответственен даже тогда, когда не мог предвидеть результат, 3) «предвидимость» — ответственность за любое предвидимое последствие действий, 4) «намеренность» -ответственность только за то, что человек намеревался сделать, 5) «оправдываемость» — ответственность за действия человека разделяется с окружающими.
Личностную ответственность связывают с ее проявлением в поведении: «Степень личной ответственности — это чувство определенной возможности контролировать совершение действия и его исход».
К. Муздыбаев определяет социальную ответственность следующим образом: «Это прежде всего качество, характеризующее социальную типичность личности. Поэтому мы будем говорить о социальной ответственности, имея в виду склонность личности придерживаться в своем поведении общепринятых в данном обществе социальных норм, исполнять ролевые обязанности и ее готовность дать отчет за свои действия. Отчужденность от социальных норм и неумение найти смысл жизни ослабляют социальную ответственность.
К. Муздыбаев выделяет следующие вектора развития ответственности: 1) от коллективной к индивидуальной (вектор индивидуализации по Ж. Пиаже). С развитием социума за поступок отдельного человека отвечает не группа, к которой принадлежит человек, совершивший поступок, а он сам; 2) от внешней к внутренней, осознанной личностной ответственности (вектор спиритуализации ответственности по Ж. Пиаже), переход от внешнего к внутреннему контролю поведения; 3) от ретроспективного плана к перспективному — ответственность не только за прошлое, но и за будущее; личность не только предвидит результаты своих действий, но и стремится активно их достигать;
4) ответственность и «срок давности» — возможность влияния прежних отношений между людьми на их настоящие взаимоотношения, когда они уже другие.
Е. Д. Дорофеев предлагает дополнить вектора развития ответственности еще одним. Этот вектор можно определить как развитие индивидуальной ответственности за все большее количество людей — «от ответственности за себя к ответственности за всех».
Принять ответственность можно за отношения в группе, а также за ее деятельность (цель, результат и процесс). Ответственность за групповые отношения подразделяется на ответственность 1) за групповые нормы (как результат прошлых взаимодействий), 2) за стремление к изменению норм, традиций, отношений (будущее), 3) за реальное состояние группы (настоящее).
Личность может нести ответственность за себя, за отдельных членов группы, за референтную группу (часть группы, к которой принадлежит) и за группу в целом.
Тем самым Е. Д. Дорофеев выдвигает трехмерную модель групповой ответственности; 1) время (прошлое, настоящее, будущее), 2) характеристики (деятельностные, отношенческие), 3) субъект (за себя, за отдельных других, за группу).
Эту модель, очевидно, требуется дополнить еще одним параметром: перед кем несет ответственность личность (перед собой, перед отдельными другими, перед группой в целом, перед обществом в целом).
В нашем случае член семьи может нести ответственность за других отдельных членов семьи (например, жену или мужа, или детей) и за семью в целом. Роль лидера, главы семьи предполагает именно ответственность за семью в целом: ее настоящее, прошлое, будущее, деятельность и поведение членов семьи, перед собой и семьей, перед общиной (ближайшим социальным окружением) и той частью мира людей (общества), которому принадлежит семья. Это всегда ответственность за других, и не просто отдельных близких людей, а за социальную группу как целое.
3. Эмоциональная близость
Психологически она основана на мотивации аффилиации. Мюррей в 1938 г. описывал мотив потребности в аффилиации следующим образом: «Заводить дружбу и испытывать привязанность. Радоваться другим людям и жить вместе с ними. Сотрудничать и общаться с ними. Любить. Присоединяться к группам». Под аффилиацией (контактом, общением) мы подразумевали определенный класссоциальных взаимодействий, имеющих повседневный и в то же время фундаментальный характер. Содержание их заключается в общении с другими людьми (в том числе с людьми незнакомыми или малознакомыми) и такое его поддержание, которое приносит удовлетворение, увлекает и обогащает обе стороны.
Аффилиация должна завершиться установлением взаимоприятных, дружеских отношений, симпатий партнеров по общению. Люди мотивированы не только положительно (надеждой на установление хороших отношений), но и отрицательно (страхом отвержения). Эти мотивационные ожидания формируются на основе обобщения опыта общения человека с другими людьми.
Аффилиация противоположна власти — любовь толкает человека на поступки, которые он хочет совершить, а страх власти (мотивация подчинения) принуждает к таким действиям, которые человек не совершал бы по своей воле.
Поэтому аффилиативная мотивация почти всегда выступает компенсатором мотивации «власти-подчинения»: нигде так много не говорится о любви к ближним как в православном богословии, а между тем именно в православной догма-гике отношение «власть-подчинение» имеет особое значение.
Мусульманская догматика для тех же целей использует «уважение»: младших к старшим, жены к мужу (первое — i иокнее). «Уважение» — это признание значимости другого по сравнению с собой, но без любви. В «уважении» мотивация подчинения слита с мотивацией самооценки в единую структуру.
Психологические модели элементарной семьи можно разделить по следующим основаниям:
1. Кто несет ответственность за семью: отец или мать (или достигший дееспособного возраста ребенок)?
«Аномальной» семьей назовем такую семью, где муж не несет ответственности за нее.
Если ответственность не несет никто — это «псевдосемья».
2. Кто доминирует в семье?
В патриархальной семье доминирует отец.
В матриархальной семье доминирует мать.
В так называемой «детоцентрической» семье реально (психологически) доминирует ребенок, его потребности или капризы.
В эгалитарной семье властные функции распределены, но их распределение — постоянная почва для конфликта (отсюда возникновение «теорий конфликта» для описания современной семьи), можно назвать ее конфликтной семьей.
Иерархия доминирования включает трех членов семьи, посему важно не только определить, кто доминирует над всеми, но и саму иерархию «власти-подчинения».
На первый взгляд теоретически в полной элементарной нуклеарной семье существует всего лишь 6 типов иерархии (в порядке доминирования): 1) «отец-мать-ребенок», 2) «отец-ребенок-мать», 3) «мать-отец-ребенок», 4) «мать-ребенок-отец», 5) «ребенок-отец-мать», 6) «ребенок-мать-отец».
Однако отношения доминирования не являются транзитивными, т. е. если отец главенствует над ребенком, а тот — над матерью, мать вполне может главенствовать над отцом, поэтому число вариантов с учетом нетранзитивности на 2 больше.
В неполной нуклеарной семье, естественно, возможны всего четыре варианта.
В расширенной нуклеарной семье существует иерархия отношений среди детей, а также включение отдельных детей в иерархические отношения с матерью и отцом и т. д. Многообразие жизни простой теоретической схемой не опишешь, но некоторые проблемы схема все же помогает прояснить.
Эмоциональная близость-отдаленность также характеризует отношения в тройке «отец-мать-ребенок»: ребенок может быть «ближе» к матери, чем к отцу и наоборот, родители могут быть ближе друг к другу, чем к ребенку, все могут быть равно близки друг другу и т. д.
В конкретной культуре может придаваться различная значимость отношениям «власти-подчинения», эмоциональной близости, ответственности. Это проявляется в различном «весе» тех или иных отношений в структуре семьи.
Математически можно описать возможные модели полной элементарной нуклеарной семьи системой трех параметров с определенными на них весовыми коэффициентами; место каждого члена семьи в пространстве признаков будет определено. Два параметра (ответственность и доминирование) характеризуют одного члена семьи, третье измерение (эмоциональная близость) характеризует каждую из трех пар («отец-мать», «отец-ребенок», «ребенок-мать»). Отношение доминирования — векторное, остальные — скалярны.
Следует отметить, что в реальности личностные переживания психологической близости — отношения векторные, поскольку аффилиативная мотивация определяет направленность поведения: ребенок может стремиться к матери, а мать быть отчужденной от него.
Психологическая эмоциональная близость является «результирующей» направленности двух членов семьи, но за этой результирующей могут скрываться куда более сложные эмоциональные отношения.
Чаще субъект доминирования и ответственности совпадают в одном лице.
Вариант семьи, в которой доминирует один член семьи, а ответственность несет другой, назовем «эксплуатирующей» семьей (типичный случай «Святое семейство» в составе Девы Марии, Иисуса Христа и отвечающего за них, но низшего в иерархии Иосифа Обручника).
Можно предположить, что максимально стабильной является семья, в которой субъект ответственности и власти одно и то же лицо, а члены семьи психологически ближе к нему, чем друг к другу. Как будет видно из дальнейшего анализа, к этому типу наиболее близка «идеальная» католическая семья, что, разумеется, не делает ее идеальной в эмоционально-оценочном смысле этого слова.
Еще раз стоит упомянуть, что пока речь идет лишь о теоретической конструкции и ни о чем более.
Таблица Модели семьи с учетом отношений доминирования-подчинения
«Нормальная» семья
Семья и брак возникли на довольно позднем этапе развития общества. Наиболее ранней формой брачно-семейных отношений был групповой брак. Формой общежития являлась родовая коммуна. Она состояла из мужской и женской групп и обеспечивала не только биологическое воспроизводство, но также вскармливание и воспитание детей. Помимо мужской и женской групп в коммуне выделялась детская группа, которая была более тесно связана с женской.
Между детством и зрелостью лежал обряд инициации: подросток проходил испытание (душевное и физическое) и переходил в мужскую или женскую группу. Иногда молодому мужчине присваивалось новое имя. В той или иной форме обряд инициации сохранился по сей день: речь идет не только о «прописке» молодого уголовника в тюремной камере или о переводе солдат срочной службы из «молодого» в «котлы». Классической процедурой инициации является, например, защита диссертации: соискатель долго готовится к процедуре, у него есть наставник (опекун) — научный руководитель или консультант, его подвергают серии душевных (к счастью — не физических) испытаний более «взрослые», и, наконец, он зачисляется в старшую группу и получает новое «имя» кандидата или доктора наук со всеми сопутствующими правами и обязанностями.
В примитивном обществе переход юношей в мужскую группу психологически был, наверное, более сложен и проходил болезненней, чем переход девушек в группу взрослых женщин, если учитывать структуру психологической близости мужской, женской и детской групп. Это проявлялось в том, что человек всю жизнь принадлежал к коллективу, в котором он родился, к которому принадлежала его мать. Это отнюдь не значит, что принадлежность человека к роду определялась по матери. Человек принадлежал к данному роду вовсе не потому, что к нему принадлежала его мать, а потому что он от рождения входил в состав данного коллектива и ни в какой другой входить не мог. Отношения не были еще персонифицированы: существовали отношения не «личность-личность», а «группа-группа».
Судьба человека была производной от динамики межгрупповых отношений. И лишь когда род перестал совпадать с трудовым коллективом, стало определяться родство: по отцу или по матери. Особенности определения родства были связаны с типом культуры.
Существует ли нечто общее в отношениях внутри нормальной семьи, что не зависит от времени, культуры, этнического строя?
И здесь уместно предоставить слово психологу и антропологу Маргарет Мид: «Мы можем столкнуться в некоторых сообществах с очень ленивыми мужчинами или, наоборот, с женщинами, ненормально свободными от каких-либо обязанностей, как в бездетном городском доме в Америке. Но принцип сохраняется повсюду. Мужчина — наследник традиций, должен обеспечивать женщин и детей. У нас нет никаких оснований считать, что мужчина, оставшийся животным и не прошедший школу социального обучения, смог бы сделать что-нибудь подобное». От социального устройства общества зависит, каких женщин и каких детей будет обеспечивать мужчина, хотя главное правило здесь, по-видимому, предполагает, чтобы он обеспечивал женщину, с которой он находится в половой связи. С ее точки зрения не столь важно, чьи дети, является ли мужчина биологическим отцом или нет: дети могут быть усыновлены, выбраны, могут быть сиротами и т. д. Однако во всем мире существует представление о долге и семье, за которую ответственен мужчина. Муж приносит пищу в дом, жена ее готовит, муж обеспечивает семью, но жена воспитывает детей. М. Мид считает, что требуются особые социальные усилия, чтобы мужчина выполнял обязанность кормить семью и детей, поскольку у этой социальной обязанности нет биологического механизма, между тем как материнская привязанность к ребенку — природная. Российский поэт Михаил Львов (правда, по другому поводу) написал: «Чтоб стать мужчиной — мало им родиться. Чтоб стать железом — мало быть рудой…».
Поэтому каждое поколение молодых мужчин должно учиться родительскому поведению в семье: их биологическая роль дополняется социальной, выученной, родительской ролью. В христианской религии образ отца-кормильца воплощен в Иосифе Обручнике — земном муже Девы Марии. Не случайно и то, что социализации мужчин христианская религия придает огромное значение.
Семья рушится тогда, когда мужчина либо не приобретает, либо теряет ответственность за семью как целое, либо не может в силу обстоятельств выполнять свои обязанности. При рабстве, при крепостном праве, при пролетаризации, во время революций, эпидемий, войн разрывается «связь времен» — тонкая нить, связывающая поколения. Связывающий — всегда мужчина. «В такие времена, когда первичной ячейкой в заботе о детях вновь становится биологическая данность — мать и дитя, мужчина теряет ясность ориентации, а те, особые условия, благодаря которым человек поддерживал преемственность своих социальных традиций, нарушаются и искажаются».
Мужчина может доминировать в семье, может занимать подчиненное положение, он может быть психологически близок к жене или ребенку, может быть эмоционально отдален от них, может любить или не любить жену и, соответственно, быть любимым или не любимым. Но он всегда должен нести ответственность за семью. Если мужчина несет ответственность за себя и за семью, ее настоящее и будущее, семью можно считать «нормальной». Если мужчина добровольно, либо по внешним обстоятельствам теряет груз ответственности, возникают различные варианты аномальной семьи.
М. Мид — оптимист. И ее светлый взгляд на прошлое и будущее человечества позволяет ей сказать: «До сих пор все известные человеческие общества всегда восстанавливали временно утраченные ими формы. Негр-раб в Соединенных Штатах содержался как племенной жеребец, а его дети продавались на сторону, потому недостаток отцовской ответственности еще чувствуется среди черных американцев, принадлежащих к рабочему классу. В этой среде первичной ячейкой заботы о детях оказывается мать и бабушка, мать матери, к этой ячейке присоединяется и мужчина, даже не внося в нее никакого экономического вклада.
Но с приобретением образования и экономической обеспеченности этот дезорганизованный образ жизни отбрасывается и американский негр-отец среднего класса, пожалуй почти чрезмерно чадолюбив и ответственен».
История, однако, кишит отрицательными примерами последствий крушения семьи. Э. Эриксон считал, что главной причиной прихода Гитлера к власти в Германии являлась потеря авторитета отцов в глазах сыновей. Гитлер выступал в качестве «идеального» заменителя отца.
На мой взгляд, доминирование отца в немецкой семье заменило ответственность — заботу.
Эриксон описывает немецкую семью конца XIX — начала XX века как предельно конфликтную группу. Отрицание отцовского авторитета в 10-е годы вылилось в юношеские экстремистские движения, банды, приверженность мистико-романтическим культам Гения, Расы, Природы, Культуры и пр. Юноши считали, что мать открыто или тайно стоит на их детской стороне, а отца рассматривали как врага. Еще более худший вариант — тип «властной матери», которая заимствовала идеал «я» от отца или деда и стремится к абсолютной власти над детьми. Следствием этого является потеря авторитета у детей. Их дети уходят из семьи, бродяжничают и т. д.
Но наиболее ярким проявлением краха нормальной семьи является «семья» в бывшем СССР. Советскую семью можно назвать постправославной атеистической (к ее характеристике мы еще вернемся). Лишение мужчин социальных и экономических возможностей обеспечивать семью и нести за нее ответственность, а также воспитывать детей, привело к краху семьи как социального института. Тоталитарное государство взяло на себя весь груз ответственности и заменило отца собой.
Вот какова роль отца в воспитании советских детей по данным социологических исследований: отцы в 1,5 раза реже, чем матери, контролируют учебу детей в школе, в 1,5-4 раза реже, чем матери, обсуждают с детьми учебные дела, книги, взаимоотношения с товарищами, моду, телепередачи, планы на будущее, выбор профессии, особенности характера детей и пр. Соответственно на вопрос: «кто для тебя является наибольшим авторитетом?» — лишь 5-9% школьников 8-10 классов Вильнюса, Москвы и Баку ответили, что — отец, и 17-19% — назвали мать. С матерью более откровенны, чем с отцом, как мальчики, так и девочки. Она чаще становится образцом для подражания. На нее хотят быть похожими 28% вильнюсских, 26,5% московских и 19,4% бакинских школьников, а на отца, соответственно, 10,6%, 8,8%, и 8,9%.
Следствия такого положения дел весьма плачевны.
Точка зрения М. Мид находит подтверждение в клинических исследованиях. Причем отец имеет важнейшее значение для развития с самого момента рождения ребенка: он является первым внешним объектом для ребенка и играет роль модели при ранней идентификации. Отцы поощряют процесс отделения ребенка от матери, ускоряя тем самым процесс социализации, отсутствие отца в семье или невыполнение им своих обязанностей приводит к развитию у ребенка психопатологии.
Отец в процессе отцовства также подвержен психологическим кризисам, и в том случае, если у самого отца не решены проблемы детской привязанности к своему отцу и матери, у него возрастает риск психопатологических нарушений.
Если отец недееспособен (не может нести ответственность за семью и выполнять роль лидера), то он оказывается в весьма тяжелом положении. Ведь для того, чтобы обеспечить материальное благополучие семьи, авторитет и независимость на работе, получить общественное признание и статус, он должен прилагать свои усилия вне семьи. И, если он потерпел неудачу во внешнем мире, он начинает бороться за власть в семье.
Если общество препятствует мужчине, мешает его активности в обеспечении семьи, это неизбежно приводит к развалу ее как социального института.
Проблема отцовства — наиболее острая для постсоветского общества. Наше государство декларировало равноправие обоих родителей по отношению к ребенку (Кодекс Законов о браке и семье РФ). В реальности нынешнее законодательство и практика отчуждают отца от семьи.
Мало того, что общественное воспитание считалось основным, а ответственность за судьбу детей передавалась «государству» и педагогам. Но система льгот в связи с рождением ребенка, уходом за детьми, их воспитанием предоставляется только матерям, а отцам — лишь в связи со смертью матери, ее длительным отъездом или болезнью. В случае развода ребенок остается с матерью.
Следовательно, мужчина знает, что от его забот и личных качеств судьба его как отца никак не зависит, а ребенок — это прежде всего проблема женская.
Вообще, отношения в семье при тоталитарном обществе становятся психобиологическими, а не социально-психологическими: роль отца как главного агента социализации сводится на нет, повышается значение природной психобиологической связи между ребенком и матерью. Потому крушение этой последней опоры семьи по вине матери является катастрофой. Это явление вновь вынуждает власти и общество обратиться к проблемам матерей и материнства и порождает порочный круг мнимых причин и реальных следствий.
Если в чем-то и нашли реализацию идеи ранних и поздних коммунистов-утопистов, так это в судьбе семьи. Для всех утопий и антиутопий (утопий-предупреждений) характерно, что государство берет на себя все функции нормальной семьи от социальных до биологических (искусственное разведение детей). В конце концов, человек как социальное, психологическое, биологическое существо совершенно не нужен для «прогресса». Во всех утопиях и антиутопиях ребенок вообще не рассматривается как самостоятельный член семьи. Внимание авторов проектов «светлого коммунистического будущего» сосредоточивается на отношениях сексуальных: «муж-жена», «муж-другие женщины», «жена-другие мужчины». Взгляды утопистов на семью отрицают семью как субъект воспитания детей. Для них ребенок является объектом государственного воспитания или же искусственного выведения породы (как у Т. Кампанеллы).
У М. Замятина в романе «Мы» нет даже понятия семья». Государство берет на себя все заботы о продлении человеческого рода. У О. Хаксли в романе «Прекрасный новый мир» слова «отец» и «мать» в тоталитарном обществе становятся бранными. Государство берет на себя и процесс продолжения рода: оплодотворяет яйцеклетку и влияет на процесс созревания плода. Тем самым тоталитарное государство становится отцом, матерью и педагогом-воспитателем в одном лице. Аналогично у А. Платонова: дети отчуждены от семьи. Но власти до детей дела нет, они растут без всякой заботы и умирают в раннем возрасте.
Предельным решением семейных, брачных и сексуальных проблем является «Москва 2042» В. Войновича: разделение различных предприятий на мужские и женские еще существует только в кольцах враждебных, а здесь полное равенство, и разница между мужчиной и женщиной практически стерта.
Нельзя сказать, что «советская» семья не является семьей как таковой, скорее это аномальная семья, в которой ответственность несет мать, она же зачастую доминирует.
Возврат к цивилизации для нее начнется с возрождения «нормальной семьи» (в научном значении этого термина) и никак не раньше.
Ни демократия, ни частная собственность, ни общая христианизация населения России сами по себе ничего не решат: они являются лишь внешними предпосылками духовной работы.
Социологи считают, что в современном мире назрела потребность создать новую модель семьи, которая удовлетворит как тех людей, кто предпочитает свободу, так и тех, кто, прежде всего, ценит домашний уют.
Футурологи — специалисты по будущему настаивают, что такой новой моделью семьи в скорое время станет гостевой брак.
Прежде чем пояснить, что же такое гостевой брак, вспомним другие, более известные модели семьи.
1) Традиционный брак : самая привычная форма, включающая регистрацию, совместное проживание, общее хозяйство, и, как правило, единый бюджет и главу семьи, отвечающую за принятие решений.
2) Пробный брак (гражданский или незарегистрированный брак): отличается от традиционного отсутствием регистрации, а от обычных любовных отношений наличием общей жилплощади и совместного хозяйства. Как правило, партнеры планируют «проверить свои чувства» суровыми буднями или же считают, что посвящать государство в лице официальных органов в свою личную жизнь вовсе не обязательно.
3) Сезонный брак (ограниченная временем семья): заключается на определенный срок, по истечению которого считается автоматически расторгнутым. Супруги заново взвешивают все плюсы и минусы совместной жизни и выбирают: расстаться им или же договориться еще на какой-то период времени. Сторонники этой формы брака придерживаются мнения, что взрослые люди вырастают из отношений, как дети старой одежды.
4) Коммунальный брак или «шведская семья»: семья, в которой живут несколько мужчин и несколько женщин. Они связаны не только и не столько общим сексом, сколько общим хозяйством и приятельскими отношениями. Если в таких семьях появляются дети, то они воспитываются всеми членами «коммуны», которые руководствуются идеей, — чем больше мужчин и женщин перед глазами ребенка, тем больше у него возможностей познавать разнообразие мира.
5) Открытый брак : традиционная семья, в которой супруги допускают увлечения и интимные связи на стороне. Варианты могут быть всевозможные: от маскировки измен под угрозой разрыва до открытого обсуждения «похождений» каждого из супругов. В предельном варианте это может быть общесемейным увлечением, вплоть до совместного участия в групповом сексе.
6) Гостевой или экстерриториальный брак : семья, в которой пара зарегистрирована, но живут супруги каждый у себя. Время от времени встречаются, вместе ужинают в кафе, проводят супружескую ночь, изредка живут вместе, но общее хозяйство не ведут. Ходят в гости друг другу, временами проводят вместе отпуск. Все остальное время каждый из них свободен от семейных обязанностей и живет своей жизнью.
Психологи придерживаются мнения, что традиционный брак — это женский стиль жизни, а экстерриториальный или гостевой представляет собой мужское видение брака, — и свобода цела, и жена в наличии. Гостевой брак — это семья, которую придумали мужчины и которая с каждым годом все больше нравится женщинам.
В подобном браке решается множество проблем, которые кажутся неразрешимыми в традиционном. Никто не пристает вопросами «когда ты придешь» и «где ты была» никто не домогается, муж — перестает быть надоевшим экспонатом в семейных трусах, а остается еще интересным мужчиной, а женщина не пугает маской из свежих огурцов на лице и всегда остается привлекательной.
Важный вопрос — дети. На практике детей, родившихся в гостевых браках, растит мама и на ее плечи ложатся абсолютно все те же заботы, что и в обычной семье. Но — без каждодневного присутствия в жизни ребенка папы, который, захочет, придет в гости с пирожными, куклами или машинками, а не захочет, — проведет веселый вечер в компании столь же беззаботных друзей или подруг. И женщина уже никак на эту ситуацию не сможет повлиять, поскольку все уже обговорено.
В том случае, если муж окажется любящим отцом настолько, что через какое-то время семья станет похожа на обычную, традиционную и такую несовременную семью.
А какую модель предпочитаете ВЫ???
Для россиян, англичан или американцев существует только один вид цивилизованной формы супружества — моногамия, т.е. брак одного мужчины с одной женщиной (в одно время). Однако в развитии большинства обществ практиковалась полигамия т.е. формы брака, при которых существует более одного партнер в супружестве. Полигамный брак (Polygamy от греч. Poly — много + Gamos — брак) — многобрачие; форма брака, разрешающая иметь более одного супруга . Теоретически возможны три формы полигамии. Во-первых, групповой брак, при котором несколько мужчин и несколько женщин находятся одновременно между собой в брачных отношениях. Очень редкой формой полигамного брака является полиандрия, когда женщина имеет несколько мужей. Наиболее распространенной формой полигамного брака является полигиния, или многоженство (Polygyny от греч.Polys — многочисленный + Gyne — жена).
В первобытную эпоху существовал групповой брак, когда каждый мужчина определенной группы племени считался мужем каждой женщины другой его группы. Подавляющее большинство современных жителей Земли предпочитает моногамную форму брака — союз одного мужчины с одной женщиной, наиболее соответствующий потребностям и возможностям человека как личности. В последние десятилетия в Америке и странах Западной Европы появились альтернативы моногамному браку — групповые («браки коммун»), открытые (допускающие супружескую неверность по соглашению между супругами) и пробны браки. Преимущество таких браков не доказано. Напротив, все данные говорят о том, что именно полноценный моногамный брак, в отличие от фиктивного, является условием сохранения и развития личности, поскольку, как правило, его отличает атмосфера любви и уважения, способность супругов к сотрудничеству в решении жизненных проблем, к духовному взаимообогащению .
Существуют альтернативные семьи, такие как:
Одиночество. Эту категорию составляют люди, которые никогда не состояли в браке, т.е. существующие в моноварианте. В настоящее время у молодых людей в целом установка на брак сохраняется, но число людей, думающих иначе, растет.
Незарегестрированное сожительство. Эта форма неформальных брачно-семейных отношений получила распространение в России под наименованием «гражданский брак», что терминологически является неверным, так как именно законный, юридически оформленный брак и есть гражданский, что и фиксирует запись акта гражданского состояния (ЗАГС).
Сознательно-бездетный брак. 10% женщин в индустриально развитых странах не хотят иметь детей, в России — до 1%. Повсеместно в таких странах растет добровольная стерилизация. Для России же более характерна массовая абортизация.
Повторные браки. Достаточно распространенная альтернатива традиционным брачно-семейным отношениям. Как правило, в результате развода ребенок остается с матерью, и в случае создания новой семьи возникает проблема отчимов. Отчимы оценивают себя в роли отца несколько ниже, чем отцы по крови, они занимают более пассивную роль по отношению к ребенку, считая последнего менее счастливым.
Открытый брак. Главной его особенностью является негласный или озвученный договор о личной жизни. Основной конфликт современного брака состоит в невозможности сочетания близости и свободного личностного роста. Целью открытого брака является увеличение открытости, самовыражения и аутентичности отношений, увеличение толерантности партнеров друг к другу.
Внебрачный секс и интимная дружба. В обоих случаях речь идет о наличии внебрачных связей интимного характера. Однако первый предполагает (допускает) некоторое участие в совместном ведении хозяйства, возможно появление внебрачных детей. Такую связь мужчины с незамужней женщиной, имеющей от него детей, называют комкубинатом. Интимная дружба редко угрожает стабильности первичного брака, длиться может долго (порядка 10 лет), вместе с тем при ее наличии очень высок уровень близости и доверия в первичной паре.
Свингерство. Свингерством называют обмен брачными парами. В данном случае две супружеские пары образуют так называемую «шведскую» семью.
Гомосексуальные пары. В основе таких брачно-семейных отношений лежит однополая любовь, проявляющаяся в сексуальном влечении к лицам своего пола. Однополая любовь покоится на тех же психофизиологических предпосылках, что и гетеросексуальная, а итоговое соотношение и того и другого определяется лишь в процессе индивидуального развития.
Групповой брак, жилые сообщества, коллективная семья. Изначально групповой брак носил радикальный и часто политический характер, его связывали с наркотическими оргиями, групповым сексом и терроризмом. С тех пор групповой брак трансформировался в жилые сообщества и коммуны (коллективные семьи).
Учреждение образования «Гомельский государственный университет имени Франциска Скорины» Факультет психологии и педагогики В. П. ГОРЛЕНКО СемьеведенИЕ ТИПОЛОГИЯ СЕМЕЙ Практическое руководство курса «Семьеведение» дисциплины «Социально-педагогическая работа с семьей» Гомель 2013 Овладевая базовым компонентом профессиональных знаний в области семьеведения, будущие социальные педагоги должны научиться самостоятельно пополнять багаж социально-педагогических и психологических знаний, объяснять педагогические факты и явления, расширять кругозор, формировать профессиональную компетентность по вопросам семьи и родительства. Практическое руководство призвано помочь студентам в организации их самостоятельной работы по изучению основных положений классификации и типологизации современных семей, а предлагаемые вопросы и тестовые задания будут способствовать развитию умений самопроверки и самоконтроля. Данные материалы могут быть использованы в учреждениях образования для подготовки и проведения информационных и кураторских часов. Содержание
Введение Важность выделения определенных типов семей объясняется тем, что, несмотря на общность внутренних семейных отношений, в них имеется своя специфика, обусловленная национальными, культурными, религиозными, возрастными, профессиональными и другими различиями. Чем больше таких групп удается выделить, тем более обстоятельно и научно обоснованно исследуется семья, что, в свою очередь, позволяет людям избегать многих ошибок в построении семейной жизни, делать ее психологически и эмоционально комфортной и более счастливой. Классификацию семей в работе социального педагога необходимо учитывать в связи с тем, что в благополучном развитии семьи существуют моменты, которые являются границами между стадиями жизненного цикла и могут иметь критическое значение для развития семьи. Эти критические значения могут привести или к разрешению кризиса и развитию семьи, или к семейной дезадаптации и последующему ее разрушению. На основе тех или иных критериев различают нормативные и квазисемейные модели брака и семьи. Нормальный тип семьи – тот, который обеспечивает требуемое благосостояние, социальную защиту членам семьи, создает условия для социализации детей и их адаптации к окружающему миру. Квазисемья характеризуется как альтернативная брачному юридическому союзу и имеющая нарушения в семейной структуре. Овладевая базовым компонентом профессиональных знаний в области семьеведения, будущие социальные педагоги должны научиться самостоятельно пополнять багаж социально-педагогических и психологических знаний, объяснять педагогические факты и явления, расширять кругозор, формировать профессиональную компетентность по вопросам семьи и родительства. Практическое руководство призвано помочь студентам в организации их самостоятельной работы по изучению основных положений классификации и типологизации современных семей, а предлагаемые вопросы и тестовые задания будут способствовать развитию умений самопроверки и самоконтроля. Тема 1 Поделитесь с Вашими друзьями: | ||
Современные модели брака и семьи.
Каждая культура порождает определенную нормативную модель семьи, точнее, группу моделей. Структура нормативной модели включает в себя элементы нормативных членов семьи, каждый из которых характеризуется определенным статусом, т.е. позицией с определенными правами и обязанностями, с которыми связано ожидаемое поведение.
В обыденном понимании существует термин «нормальная семья», который является очень условным. «Нормальной» можно считать семью, которая обеспечивает необходимый минимум потребностей ее членов, или семью, которая дает требуемое благосостояние, социальную защиту членам семьи, создает условия для социализации детей до достижения ими психологической зрелости. По М. Мид, таковой является семья, где ответственность за семью как целое несет отец. Все остальные типы семей, где это правило не выполняется, попадают в разряд аномальных.
В патриархальной семье доминирует отец. В матриархальной семье доминирует мать. В так называемой детоцентрической семье реально (психологически) доминирует ребенок, его потребности или капризы. В эгалитарной семье властные функции распределены, но их распределение – постоянная почва для конфликта (отсюда возникновение «теории конфликта» для описания современной семьи), ее можно назвать конфликтной семьей.
Типичную советскую семью можно рассматривать как вариант модели аномальной языческой семьи с рудиментами православной модели. В такой семье мужчина и женщина борются за доминирование. Победа достается более сильному не столько физически, сколько психически. Существуют противостояния поколений, подавление детей и борьба детей с властью родителей. Аномальность этой семьи состоит в том, что мужчина не несет ответственности за семью в целом. Доминирование работающей матери в семье приводит к тому, что дети хуже усваивают ценности, нормы и мораль общества. Дети матерей-одиночек испытывают проблемы, связанные с социальной адаптацией, выбором брачного партнера, воспитанием собственных детей.
Семья как полифункциональный институт.
Существуют три ключевых измерения силы, устойчивости института:
1) институциональная сплоченность, или влияние, которое он имеет на своих членов;
2)влияние в обществе на другие институты;
3) эффективность выполнения основополагающих функций.
Научные данные свидетельствуют о том, что семья как институт ослабла во всех этих измерениях. Упадок семьи м.б. функциональным и структурным. Будучи в свое время единственным и полифункциональным институтом, семья лишилась свойственных ей функций в пользу таких институтов, как религия, образование, работа, правительство…
Семья сохранила всего две функции: выращивание детей и обеспечение членов семьи заботой и общением. Структурные потери семьи вызывают большую тревогу, нуклеарная семья становится слишком изолированной от родственников. Еще одно изменение – это снижение авторитета семьи. Нынешний упадок семьи есть основания считать экстраординарным и угрожающим.
По степени невыполнения семьей своих функций различаются понятия дезорганизации, краха и кризиса семьи. Крах – прекращение деторождения и/или неспособность родителей содержать детей, выращивание правонарушителей — дезорганизация. Между этими понятиями — тесная связь.
Институт семьи существует не потому, что выполняет жизненно важные для существования общества функции, а потому, что вступление в брак, рождение, содержание и воспитание детей отвечают каким-то глубоко личным потребностям миллионов людей. По-видимому, именно ослабление этих мотивов раскрывает ярче всего кризис семьи как социального института и кризис самого общества.
Семья в России В России семейные отношения стали объектом изучения лишь в середине XIX в. Источниками исследования служили древнерусские летописи и литературные произведения. Историки Д. Н. Дубакин, М. М. Ковалевский и другие дали глубокий анализ семейно-брачных отношений в Древней Руси. Особое внимание уделялось изучению семейного кодекса изданного в 1849 г. В XX столетии в исследованиях отражались тенденции развития современных семейных отношений. Так, П. А. Сорокин проанализировал кризисные явления в советской семье: ослабление супружеских, родительско-детских и родственных связей. Родственные чувства стали менее прочной связью, чем партийное товарищество. В этот же период появились работы, посвященные ・・женскому вопросу・・. В статьях А. М. Коллонтай, например, провозглашалась свобода женщины от мужа, родителей, от материнства. Психология и социология семьи были объявлены буржуазными лженауками, несовместимыми с марксизмом. С середины 50-х гг. психология семьи начала возрождаться, появились теории, объясняющие функционирование семьи как системы, мотивы вступления в брак, раскрывающие особенности супружеских и родительско-детских отношений, причины семейных конфликтов и разводов; стала активно развиваться семейная психотерапия (Ю.А.Алешина, А.С.Спиваковская, Э.Г.Эйдемиллер и др.). Анализ источников позволяет проследить динамику развития семейных отношений от «Руси до России». На каждом этапе развития общества преобладала определенная нормативная модель семьи, включающая членов семьи с определенным статусом, правами и обязанностями, нормативным поведением. Дохристианская модель семьи включала родителей и детей. Отношения между матерью и отцом либо были конфликтными, либо строились по принципу ・・доминирования—подчинения・・. Дети находились в подчинении у родителей. Был характерен конфликт поколений, противостояние родителей и детей. Распределение ролей в семье предполагало ответственность мужчины за внешнее, природное, социальное окружение, женщина же была больше включена во внутреннее пространство семьи, в дом. Статус женатого человека был выше, чем статус одинокого. Женщина обладала свободой как до брака, так и в браке, власть мужчин —мужа, отца —была ограничена. Женщина имела право на развод и могла вернуться в семью родителей. Неограниченной властью в семье пользовалась ・・большуха・・ —жена отца или старшего сына, как правило, наиболее трудоспособная и опытная женщина. Ей обязаны были подчиняться все —и женщины, и младшие мужчины в семье. С возникновением христианской модели семьи (XII—IV вв.) изменились отношения между домочадцами. Мужчина стал безраздельно властвовать над ними, все были обязаны ему подчиняться, он нес ответственность за семью. Взаимоотношения супругов в христианском браке предполагали четкое осознание каждым членом семьи своего места. Муж как глава семьи был обязан нести груз ответственности, жена смиренно занимала второе место. Ей предписывалось заниматься рукоделием, домашней работой, а также воспитанием и обучением детей. Мать и дитя были несколько обособлены, предоставлены самим себе, но вместе с тем ощущали незримую и грозную власть отца. Главные обязанности детей —абсолютное послушание, любовь к родителям, забота о них в старости. В сфере межличностных отношений супругов доминировали родительские роли над ролями эротическими, последние не совсем отрицались, но признавались малозначительными. Жена должна была мужу ・・уноровить・・, т.е. действовать в соответствии с его желаниями. К семейным удовольствиям, относятся: уют в доме, вкусная пища, почет и уважение со стороны соседей;осуждаются блуд, сквернословие, гнев. Осуждение людей значимых, уважаемых считалось страшным наказанием для семьи. Зависимость от людского мнения —основная черта национального характера семейных отношений на Руси. Социальному окружению нужно было демонстрировать семейное благополучие и строжайше запрещалось разглашать семейные тайны, т. е. существовало два мира —для себя и для людей. У русских, как и у всех восточных славян, долгое время преобладала большая семья, объединявшая родственников по прямой и боковой линиям. Такие семьи включали деда, сыновей, внуков и правнуков. Несколько брачных пар совместно владели имуществом и вели хозяйство. Руководил семьей наиболее опытный, зрелый, трудоспособный мужчина, имевший власть над всеми членами семьи. У него, как правило, была советница —старшая женщина, которая вела хозяйство, но не имела такой власти в семье, как в XII —IV вв. Положение остальных женщин было и вовсе незавидным —они были практически бесправны, не наследовали никакого имущества в случае смерти супруга. К XVIII в. в России нормативной стала индивидуальная семья из двух-трех поколений родственников по прямой линии. На рубеже XIX—X вв. исследователями был зафиксирован кризис семьи, сопровождаемый глубокими внутренними противоречиями. Авторитарная власть мужчины была потеряна. Семья утратила функции домашнего производства. Нормативной моделью стала нуклеарная семья, состоящая из супругов и детей. В восточных и южных национальных окраинах дореволюционной России семейная жизнь строилась в соответствии с патриархальными традициями, сохранялось многоженство, неограниченная власть отца над детьми. У некоторых народов существовал обычай брать калым —выкуп за невесту. Нередко родители заключали сделку еще в младенчестве невесты и жениха или даже до их рождения. Наряду с этим практиковалось похищение невест. Похитив или купив жену, муж становился ее полноправным владельцем. Участь жены была особенно тяжкой, если она попадала в семью, где у мужа уже имелось несколько жен. В мусульманских семьях среди жен существовала определенная иерархия, порождающая соперничество и ревность. У восточных народов развод был привилегией мужчины, осуществлялся он очень легко: муж просто выгонял жену. У многих народностей Сибири, Севера и Дальнего Востока в течение длительного времени сохранялись пережитки родового строя и полигамии. Люди находились под сильным влиянием шаманов. Итак, семья — это совокупность двух и более людей, объединенных родственными связями, чувством любви, привязанности и заботы друг о друге. В идеальном представлении семья состоит из матери, отца и их ребенка (детей), а также бабушек и дедушек и других близких родственников. К сожалению, в нашем несовершенном мире, возможны разные понятия и термины семьи. |
Современная модель семьи, ее особенности — конспект лекций
Каждая культура (и ее субкультуры) порождает определенную нормативную модель семьи, точнее, группу моделей. Структура нормативной модели включает в себя элементы — нормативных членов семьи, каждый из которых характеризуется определенным статусом, т. е. позицией с определенными правами и обязанностями, с которыми связано ожидаемое поведение. Кроме элементов, структура семьи определяется через отношения, их содержание и динамику.
Составную нуклеарную семью, где несколько детей, следует рассматривать как конъюнкцию нескольких элементарных (элементарная семья — семья из трех членов: муж, жена и ребенок).
Более привычный, обыденный термин «нормальная семья» — понятие очень условное. Можно считать таковой семью, которая обеспечивает необходимый минимум потребностей ее членов. Или семью, которая дает требуемое благосостояние, социальную защиту членам семьи, создает условия для социализации детей до достижения ими психологической зрелости.
С точки зрения М. Мид, таковой является семья, где ответственность за семью как целое несет отец. Все остальные типы семей, где это правило не выполняется, попадают в разряд аномальных. Идеальную семью можно рассматривать как нормативную модель семьи, которая принимается обществом, отражена в коллективных представлениях, нравственных ценностях, культуре общества, в том числе — в религиозной культуре.
Однако, как справедливо отмечает В. Н. Дружинин, нормативная модель всегда скрыта за конкретными формами ее экспликации, которые не только разнообразны, но и вариативны.
Исследователь-практик, сталкивающийся в первую очередь с конкретными семьями и обобщающий знания о них, может, таким образом, опираться на два основных момента: количественный и качественный. В первом случае речь идет о составе семьи, элементах ее структуры. Во втором — прежде всего о системе отношений. В. Н. Дружинин полагает, что, как и любая другая институализированная группа, семья скрепляется отношениями «власти-подчинения» и взаимоответственности. В интегрированном виде отношения можно описать еще одним параметром — эмоционально-психологической близостью, которая связана с мотивом аффилиации (присоединения). При этом знак психической эмоциональной близости не обязательно положительный: равнодушие, отчуждение, ненависть окрашивают существование семьи в свои цвета в не меньшей мере, чем любовь, понимание и сочувствие.
Семейные отношения — это не в последнюю очередь отношения власти: доминирование-подчинение.
Как правило, социальные психологи связывают доминирование с принятием социальной ответственности за действия группы: доминирующий член группы отвечает за успешность выполнения общей задачи и, кроме того, несет ответственность за сохранение нормальных отношений между членами группы.
Кроме того, с доминированием связывают импровизационную активность и инициацию действия. Считается, что наиболее успешными лидерами являются лица, склонные к торгу, равнодушию к межличностным отношениям, умеющие сопротивляться социальному давлению, стремящиеся к достижениям, риску и получающие удовольствие от манипуляций другими людьми.
Задача доминирующей личности — обеспечение безопасности группы, координация действий ее членов для достижения групповых целей, определение перспектив жизни и развития группы и внушение веры в будущее.
В плане воспитания выделяют 5 видов власти, характеризующих отношения между ребенком и взрослыми в семье (Френч и Равен):
□ Власть вознаграждения — ребенка могут вознаграждать за определенное поведение. Награда следует за социально одобряемым (ожидаемым) поступком, наказание — за социально порицаемым.
□ Власть принуждения — в основе ее лежит жестокий контроль за поведением ребенка, каждый незначительный проступок подлежит наказанию (либо словесному — угроза, либо физическому).
□ Власть эксперта — основана на большой компетентности родителей в том или ином деле (социальная или профессиональная компетентность).
□ Власть авторитета — к ее основе лежит уважение одного из родителей, который является образцом — носителем социально одобряемого поведения.
□ Власть закона — единственная форма внеличностной власти, однако носителем и истолкователем «закона» — правил поведения — для ребенка являются взрослые, и в частности родители.
Соглашаясь с исследователями А. Янковой, Е. Ачиловой и О. Лосевой, нужно добавить, что доминирование одного из супругов является необходимым условием устойчивости семьи, хотя не меньшее значение может иметь удовлетворенность браком при условии паритетных отношений и совместности проведения досуга.
Одним из важнейших параметров, входящих в модель современной семьи, является ответственность. В отечественной психологии понятие ответственности анализировалось Н. А. Минкиной. Она заключает, что в настоящее время направления развития ответственности можно представить как несколько векторов, один из которых идет от объективной к субъективной, а другой — от внешней к внутренней, осознанной. С ними связан и третий вектор понятия ответственности — не только за поведение, но и за помыслы. В. Энгельгардт указывает, что ответственность по своей направленности может иметь позитивную и негативную направленность. Внешняя ответственность, ориентированная на общество, в случае позитивной направленности означает причастность, участие, состязание. В случае же негативной направленности выступает в форме дискриминации, насилия. Наряду с внешней существует внутренняя ответственность, т. е. ориентированная на себя. Позитивная внутренняя ответственность означает самовыражение: готовность самостоятельно действовать, осуществлять свободный выбор и принимать обдуманные решения, направленные на активное преобразование окружающего мира и развитие нравственных качеств личности, отвечать за их последствия не только перед обществом, но и прежде всего перед своей совестью. Негативная внутренняя ответственность выступает в форме саморазрушения и деструкции.
Если человек не принимает ответственности, то возникает чувство самоотчуждения, из которого человек спасается бегством в социальную идентификацию при неприятии ответственности. Если она успешна, то возникает самоидентификация. Если же социальная идентификация неуспешна, она порождает социальное отчуждение, из которого есть два выхода: опять бежать или изменить свой социальный статус или свои личностные ценности. Если же человек с самого начала принимает ответственность, то через тождественность самотрансценденции и творческую социальную идентификацию он приходит к подлинному единству с самим собой и с другими.
Понимание ответственности чаще связано с ее поведенческими проявлениями. Полагают, что степень личной ответственности тем выше, чем более выражено чувство определенной возможности контролировать совершение действия и его исход.
К. Муздыбаев, например, говорит о социальной ответственности, имея в виду склонность личности придерживаться в своем поведении общепринятых в данном обществе социальных норм, исполнять ролевые обязанности и ее готовность дать отчет за свои действия. Отчужденность от социальных норм и неумение найти смысл жизни ослабляют социальную ответственность.
Принять ответственность можно за отношения в группе, а также за ее деятельность (цель, результат и процесс). Ответственность за групповые отношения подразделяется на:
1)ответственность за групповые нормы (как результат прошлых взаимодействий),
2)ответственность за стремление к изменению норм, традиций, отношений (будущее),
3)ответственность за реальное состояние группы (настоящее). Личность может нести ответственность за себя, за отдельных членов группы, за референтную группу (часть группы, к которой принадлежит, и за группу в целом).
Е. Д. Дорофеев выдвигает трехмерную модель групповой ответственности:
1)время (прошлое, настоящее, будущее),
2)характеристики (деятельностные, отношенческие),
3)субъект (за себя, за отдельных других, за группу).
В. Н. Дружинин предлагает дополнить эту модель еще одним параметром: перед кем несет ответственность личность (перед собой, перед отдельными другими, перед группой в целом, перед обществом в целом).
Тот или иной член семьи может нести ответственность за других членов семьи (например, жену, или мужа, или детей) и за семью в целом. Роль лидера, главы семьи предполагает именно ответственность за семью в целом: ее настоящее, прошлое, будущее, деятельность и поведение членов семьи, перед собой и семьей, перед общиной (ближайшим социальным окружением) и той частью мира людей (общества), к которому принадлежит семья. Это всегда ответственность за других, и не просто отдельных близких людей, а за социальную группу как целое.
Под аффилиацией (контактом, общением) подразумевается прежде всего определенный класс социальных взаимодействий, имеющих повседневный и в то же время фундаментальный характер. Содержание их заключается в общении с другими людьми (в том числе с людьми незнакомыми или малознакомыми) и такое его поддержание, которое приносит удовлетворение, увлекает и обогащает обе стороны.
Потребность в аффилиации — это потребность «заводить дружбу и испытывать привязанность. Радоваться другим и жить вместе с ними. Сотрудничать и общаться. Любить. Присоединяться к группам» (Мюррей). Хотя при этом мотивация может быть не только положительной (надежда на установление хороших отношений), но и отрицательной (страх отвержения).
Аффилиация противоположна власти — любовь толкает человека на поступки, которые он хочет совершить, а страх власти (мотивация подчинения) принуждает к таким действиям, которые человек не совершал бы по своей воле. Поэтому аффилиативная мотивация почти всегда выступает компенсатором мотивации «власти-подчинения»: нигде так много не говорится о любви к ближнему, как в православном богословии, а между тем именно в православной догматике отношение «власть-подчинение» имеет особое значение.
Следует отметить, что в реальности личностные переживания психологической близости — отношения векторные, поскольку аффилиативная мотивация определяет направленность поведения: ребенок может стремиться к матери, а мать быть отчужденной от него. Психологическая эмоциональная близость является «результирующей» направленностей двух членов семьи, но за этой результирующей могут скрываться куда более сложные эмоциональные отношения.
Между тремя видами отношений, характеризующими психологическую модель семьи, существуют определенные связи.
Доминирование предполагает ответственность за тех, кто подчиняется, а ответственность — власть над людьми для реализации ответственных задач.
Психологическая близость обычно отрицательно коррелирует с отношением «доминирования-подчинения»: чем больше власть одного человека над другим, тем меньше между ними психологическая близость, поскольку власть — это принуждение.
Таким образом, психологические модели элементарной семьи можно разделить по следующим основаниям (В. Н. Дружинин): кто несет ответственность за семью: отец или мать (или достигший дееспособного возраста ребенок)?
«Нормальной» семьей считают семью, где ответственность несет муж (отец). «Аномальной» семьей назовем такую семью, где муж не несет ответственности за нее. Если ответственность не несет никто — это «псевдосемья».
Кто доминирует в семье? В патриархальной семье доминирует отец. В матриархальной семье доминирует мать. В так называемой «детоцентрической» семье реально (психологически!) доминирует ребенок, его потребности или капризы. В эгалитарной семье властные функции распределены, но их распределение — постоянная почва для конфликта (отсюда возникновение «теории конфликта» для описания современной семьи), можно назвать ее конфликтной семьей.
Иерархия доминирования включает трех членов семьи, поэтому важно не только определить, кто доминирует, но и саму иерархию «власти-подчинения».
На первый взгляд, теоретически в полной элементарной нуклеарной семье существует всего лишь 6 типов иерархии (в порядке доминирования): 1) «отец — мать — ребенок», 2) «отец — ребенок — мать», 3) «мать — отец — ребенок», 4) «мать — ребенок — отец», 5) «ребенок — отец — мать», 6) «ребенок — мать — отец».
Можно предположить, что максимально стабильной является семья, в которой субъект ответственности и власти одно и то же лицо, а члены семьи психологически ближе к нему, чем друг к другу. К этому типу наиболее близка «идеальная» католическая семья, что, разумеется, не делает ее идеальной в эмоционально-оценочном смысле этого слова.
Эмоциональная близость-отдаленность также характеризует отношения в тройке «отец — мать — ребенок»: ребенок может быть «ближе» к матери, чем к отцу, и, наоборот, родители могут быть ближе друг к другу, чем к ребенку, все могут быть равно близки друг другу и т. д.
В расширенной нуклеарной семье существует иерархия отношений среди детей, а также включение отдельных детей в иерархические отношения с матерью и отцом и т. д. Многообразие жизни простой теоретической схемой не опишешь, но некоторые проблемы она все же помогает прояснить.
Кроме того, в конкретной культуре может придаваться различная значимость отношениям «власти-подчинения», эмоциональной близости, ответственности. Это проявляется в различном «весе» тех или иных отношений в структуре семьи и также существенно обогащает, видоизменяет ту или иную модель. Исследователи полагают, что для индустриальной эпохи более свойственен эгалитарный вариант семьи, обуславливающий не только латентный конфликт, но и распад семейной структуры. Это позволяет американским социологам говорить о крахе семьи и рождении нового варианта человеческих отношений, не имеющих ничего общего не только с традиционной семьей, но и семьей как таковой. Согласиться с таким взглядом весьма трудно, однако в США за последние 30 лет уровень разводов вырос почти в 15 раз и является самым высоким в мире.
Типичную советскую семью, полагает В. Н. Дружинин, можно рассматривать как вариант модели аномальной языческой семьи с рудиментами православной модели. В такой семье мужчина и женщина борются за доминирование. Победа достается более сильному — не столько физически, сколько психически. Существуют противостояния поколений, подавление детей и борьба детей с властью родителей. Аномальность этой семьи в том, что мужчина не несет ответственности за семью в целом.
Доминирование работающей матери в семье приводит к тому, что дети хуже усваивают ценности, нормы и мораль общества. Дети матерей-одиночек испытывают большие проблемы в социальной адаптации, выборе брачного партнера и воспитании собственных детей. (И все же исследования американских психологов показывают, что несовершеннолетние преступники реже выходят из семей родителей-одиночек, чаще из семей с двумя конфликтующими родителями).
Как отмечает Б. И. Кочубей, в настоящее время роль мужчины во многих семьях сведена если не к нулю, то к минимуму. С одной стороны, он утратил прежний авторитет, с другой — лишившись патриархальной высоты и недоступности, он сплошь и рядом не стал ближе к детям. Не так уж мало семей, где отец — просто «чужой среди своих». Сегодня не вызывают удивления высказывания подростков, например, такого плана: «Мужчина — это не то что женщина, он гораздо меньше работает, но гораздо больше ест».
По данным социологических исследований, проведенных в конце 80-х годов, роль отца в воспитании детей была сведена к своеобразному минимуму. Отцы в 1,5 раза реже, чем матери, контролировали учебу детей в школе, в 1,5—4 раза реже, чем матери, обсуждали с детьми учебные дела, книги, взаимоотношения с товарищами, моду, телепередачи, планы на будущее, выбор профессии, особенности характера детей и пр. Соответственно на вопрос: «Кто является для тебя наибольшим авторитетом?» — лишь 5—9% школьников 8—10-х классов Вильнюса, Москвы и Баку ответили, что отец, и 17—19% назвали мать. С матерью были более откровенны, чем с отцом, как мальчики, так и девочки. Она чаще становилась образцом для подражания. На нее хотели быть похожими 28% вильнюсских, 26,5% московских и 19, 4% бакинских школьников, а на отца, соответственно, 10,6%, 8,8%, и 8,9% («Отец в современной семье». Вильнюс, 1988).
По данным эмпирических исследований середины 90-х годов, отцы сегодня имеют неплохой шанс изменить ситуацию в свою пользу. Во-первых, большинство подростков опрошенных семей (свыше 90%) утверждают, что отец зарабатывает больше, чем мать, хотя мать доминирует в семье и домашнем хозяйстве. Декларируя, что в семье «главой» является отец, они указывают, что реально в семье распоряжается мать. У отца нет реальной власти. Он уважаем детьми, хотя с ним они имеют меньший эмоциональный контакт: большинство детей утверждают, что мама их любит больше, чем папа, и при конфликтах в семье дети принимают сторону матери. Во-вторых, папы чаще играют с детьми, участвуют в семейных развлечениях, учат их постоять за себя, заступаются за детей.
Обобщая отличительные черты современных моделей семьи, отечественный социолог Л. И. Антонов отмечает ряд существенных перемен.
1.Произошел перевес личных выгод индивида и экономической деятельности как таковой над ценностями родства, отделение родства от социально-экономической деятельности. С нашей точки зрения, для российской семьи характерна некоторая специфика, связанная с тем, что имеет место не перевес экономических потребностей индивида над ценностями родства, а их сплав, взаимопроникновение, что наблюдается во всех сферах социально-экономической деятельности: политике, экономике, науке, даже криминале — с созданием фирм, подразделений в интересах семьи (часто в ущерб и за счет государственных), открытие счетов, фондов в пользу родственников, организация премий, форм обучения «своим» и пр. В связи с этим и уместно вывести обсуждение от перевеса ценностей к их смешению, когда родственное и общегосударственное сливаются воедино и выступают как экономическая самостоятельность и максимизация выгоды.
2.Современной модели семьи характерно разделение дома и работы. Произошло распространение потребительского типа семьи, где общесемейная деятельность дополняется потреблением товаров и услуг внесемейных учреждений за счет зарплаты, добываемой членами семьи за порогом дома. Однако в силу социокультурного разделения семейных обязанностей женщины, участвующие в производительном внесемейном труде, продолжают вести домашнее хозяйство — так называемая «двойная нагрузка» современной женщины. Переход от социального к семейно-бытовому самообслуживанию вызвал трансформацию мужских и женских ролей в семье.
Развитие западной семьи пошло двумя путями: а) феминистским путем борьбы за равноправное распределение семейных функций между мужем и женой; б) путем «рационализации и индустриализации» ведения домашнего хозяйства (использование бытовых приборов и разнообразной домашней техники, массовый переход на услуги прачечных, химчисток, введение в домашнюю пищу полуфабрикатов и т. д.). Развитие российской семьи отличается некоей двойственностью: с одной стороны, стремление к «справедливому» разделению труда между мужем и женой при низком уровне «технологизации» домашнего труда (малое количество бытовой техники и ее невысокое качество), с другой — желание жить «по господски» (дворянский вариант семейных отношении), с продолжительными беседами за столом, изысканностью вещей, свободным досугом и т. д.) в сочетании с «крестьянским бытом» (6-метровая кухня, коммунальные квартиры, ручная стирка, уборка без вспомогательных средств и пр.) либо проживание как бы в «дворянском гнезде», но явно не с дворянскими нравами и манерами.
Очень своеобразным является для российской женщины решение проблемы выравнивания семейных функций в сфере семейно-бытового самообслуживания. В прежней семье у мужчины и женщины семейных обязанностей было предостаточно. К настоящему времени объективно в городской семье, а частично и сельской, мужчина имеет меньшую нагрузку. Субъективно она вообще может стать минимальной. (Один молодой мужчина признался в беседе, что у него eсть всего две семейные обязанности, которые он регулярно старается выполнять: «вовремя приходить домой и никогда не оказываться от того, что приготовила жена».) Приложение женского труда в семье по-прежнему остается объемным. «Выравнивание по-русски» происходит за счет повсеместного распространения «от Москвы до самых до окраин» такого явления, как дача. Возможностей для приложения мужской силы там объективно больше. Однако заканчивается это, как правило, не «двойной», а «тройной» нагрузкой женщины: дом — работа — дача. Вместе с тем психологически наблюдается большее умиротворение и удовлетворенность.
3. Произошло размежевание дома и внесемейного мира, первичности семьи и обезличенности отношений во внешнем окружении.
4. Современной семье свойственна социальная и географическая мобильность, связанная с самостоятельным и независимым профессиональным и личностным самоопределением детей без наследования социального статуса и профессиональной специализации родителей. Многие северные российские города (Н. Уренгой, Ноябрьск, Нижневартовск, Нефтеюганск, Когалым, Мирный, Нерюнгри и др.) построены, освоены и обжиты молодыми людьми.
5. Система «семьецентризма» с ориентацией на материальные блага, ценностями долга, семейной ответственности, рождения и воспитания детей, заботы о старости родителей, доминированием авторитета родителей и родственников уступает место системе «эгоцентризма» с ценностями индивидуализма, независимости, личных достижений, усилением ощущения сильного «Я».
6. Происходит переход от централизованной расширенной семейно-родственной системы к децентрализованным нуклеарным семьям, в которых супружеские узы становятся выше родовых-родственных.
7. Развод по инициативе мужа (прежде всего в связи с бездетностью брака) вытесняется разводом, вызванным межличностной несовместимостью супругов («не сошлись характерами», «отсутствие взаимопонимания», «испытали разочарование друг в друге»).
8. Происходит переход от «закрытой» к «открытой» системе выбора супруга на основе межличностной избирательности молодыми людьми друг друга (хотя и при сохранении имущественных интересов и системы наследования, закрепляемых брачным конктрактом).
9. На смену культуре бездетности с жестким табу на применение контрацепции приходит культура индивидуального вмешательства в репродуктивный цикл, т. с. предупреждение и прерывание беременности.
10. Нормы, связанные с феноменом многодетности семьи, исторически изживают себя. В XX веке происходит спонтанное сокращение количества детей в семье, учащаются разводы, реже заключаются браки.
Вместе с тем, по мнению В. Н. Дружинина, в постсоветской России модель семьи имеет шанс измениться. На смену семье, где всю ответственность несет на себе мать (она же доминирует в семье, и она же имеет более близкие эмоциональные контакты с детьми), а отец «выброшен» за борт семейных отношений, может прийти иная семейная структура, в которой доминирующая роль остается за матерью, следующая по значимости принадлежит отцу, а дети — в подчинении. За благополучие, социальную защиту семьи отвечает отец. Дети эмоционально ближе к матери, чем к отцу. Разумеется, такая структура также не лишена противоречий (взять хотя бы отношения доминирования-ответственности) как в плане супружеских, так и в плане детско-родительских отношений.
традиционная семья не способна быть счастливой
Как правило, в молодой нормативной семье смешаны в кучу элементы престижа, секса, хозяйства и деторождения и других взаимно-противоречивых критериев, которые создают неразрешимую задачу
«Все счастливые семьи похожи друг на друга…» — этим всем известным афоризмом начинается великий роман Толстого «Анна Каренина». Однако в этой фразе исподволь заложен коварный вопрос: а бывают ли на свете счастливые семьи? К примеру, сам Толстой отнюдь не был счастлив в семейной жизни. И вряд ли вообще где-либо наблюдал примеры счастливых семей. Прошло полтора века, а проблема никуда не исчезла, напротив – стала только глубже. Ей посвятил свой пост в ЖЖ писатель Александр Розов.
Что такое нормативная семья (в т.н. современных цивилизованных странах)?
Это двое людей, мужчина и женщина, которые в возрасте 20 – 30 лет начинают официально-совместную самостоятельную жизнь (регистрируют брак, и съезжаются в одно жилье на двоих) после чего, в течение 4 — 7 лет, обзаводятся двумя детьми.
Модель предполагает, что эти мужчина и женщина, в силу акта официальной регистрации брака, получают эксклюзивное право использовать биологические тела друг друга для секса. Нарушение эксклюзива осуждает официальная мораль и отчасти осуждает закон.
Именно за такую модель агитируют ведущие СМИ (особенно — государственные).
На такую модель ориентированы юридические нормы (законы) государства.
На нее же направлены государственные меры стимулирования и поддержки семьи.
К ней же привязаны банковские программы кредитования семей.
В общем: банковско-государственному конгломерату такая семья нужна и выгодна.
Вопрос: нужна ли, и выгодна ли такая семья тем людям, которые создают ее?
Что выигрывают и что проигрывают мужчина и женщина в этой нормативной модели?
Краткое содержание дальнейшего: 1. Формализация секса и совместного быта — дорогой товар, ненужный потребителю. 2. Нет браков по любви – есть браки по расчету, по безволию, и по глупости. 3. Неврозы, дети и другие несчастья в нормативной семье (с регистрацией или без). 4. Влияние капли рационального опыта на создание или не создание семьи. 5. Провокация Джейд Билл: женская красота в рекламе или в материнстве? 6. Что с этим делать, или: какие альтернативные модели есть у женщин и мужчин?
Фантомные мотивы официальной формализации секса и совместного быта.
Начнем с того, что значительная часть браков заключается по мотиву «так надо». Это значит: юноша и девушка эротически симпатизируют друг другу, и культурный штамп, внедренный с детства, требует от них формализовать секс путем регистрации брака. В некоторых случаях нет даже особой эротической симпатии, есть культурный штамп и нотации родичей, друзей, коллег: «тебе пора жениться/выходить замуж». Почему надо? Потому же, почему в некоторых племенах надо пробивать середину носа и втыкать туда деревяшку вроде рогов. Больно, некомфортно, вредно для здоровья, но так полагается.
Ненамного более осмысленный мотив «это престижно». Например, мужчина домогается брака с Первой красавицей — не важно, кем и среди кого она публично признана Первой (например, победительница конкурса красоты в деревне Большое Дышло). И аналогично женщина домогается брака с кем-то Первым. Смысл в том что (по мысли домогающегося) окружающие будут завидовать его/ее браку. Это проекция культа успешности — на секс. Культ успешности – инструмент психологического насилия, заставляющий жертву покупать ненужные дорогие вещи в интересах хозяев рынка. Этим все сказано.
Третий, вполне рациональный мотив: «хочу денег». Поскольку, официальный брак — это моральный (а отчасти даже правовой) эксклюзив на сексуальное пользование телом, и поскольку экономика современных цивилизованных стран — рыночная, такой эксклюзив является социально-признанным товаром. Правда, будь это обычный потребительский товар – можно было бы считать покупателя заведомой жертвой обмана. Он платит за эту эксклюзивность несоразмерные деньги. Услуги секс-эскорт дешевле в 1000 и более раз. Фактический мотив покупателя сводится к рассмотренному выше культу успешности.
Таким образом: официальный брак, это: или купля-продажа престижного, но весьма дорогого и обременительного товара (второй и третий мотив), или капитуляция двух индивидов под давлением культурных штампов и навязчивого мнения окружающих агитаторов за «правильные поступки» (первый мотив). Поскольку первый мотив в современных цивилизованных странах самый массовый, далее будем говорить о нем.
Нет браков по любви – есть браки по расчету, по безволию, и по глупости.
Итак, наши герои: мужчина и женщина, которые в возрасте 20 – 30 лет, по взаимной симпатии, начинают совместную самостоятельную жизнь по нормативной модели — съезжаются в одно жилье, хотят завести детей, и жить долго и счастливо.
В случае регистрации, этот сценарий принято называть «браком по любви» — как бы в противоположность «браку по расчету» (заключаемому для материальной выгоды). О любви можно рассуждать долго, но это здесь ни к чему, поскольку любая осознанная официальная регистрация брака – это действие по расчету.
Регистрация брака — это публичный юридический акт, по которому мужчина и женщина добровольно приглашают в свои бытовые и сексуальные отношения третью и четвертую стороны: государство и т.н. «общественность». Зачем мужчина и женщина это делают? А просто: они хотят, чтобы если брачный партнер (жена или муж соответственно) начнет уклоняться от нормативной модели — то государство и «общественность» применили к уклонисту меры правового и морального воздействия. Или, точнее, чтобы, если партнер захочет уклониться, то поостережется делать это под страхом такого воздействия извне.
Довольно часто к государству и «общественности» добавляется библейский бог, и тогда численность заградительного отряда на пути отступления увеличивается до трех.
Если для удержания кого-то в браке требуется такой внушительный заградотряд, то, по логике, значит, нормативная семейная жизнь заранее планируется, как состояние очень обременительное, неприятное, вызывающее жгучее желание врываться на свободу. Что думают об этом молодожены (на кого-то из которых обрушится кара за уклонизм)? Обычно приводится мнение женщин: «брак заставит мужчину быть верным, когда я по причине беременности родов и грудного вскармливания буду непривлекательной». Но мнение мужчин аналогично: «брак заставит женщину быть верной, когда, я по причине занятости в бизнесе буду долго отсутствовать дома, и приходить усталым». К слову: «быть верным» — это эвфемизм, означающий: «не заниматься сексом ни с кем, кроме субъекта, с которым заключен брак». В более жесткой формулировке верности предполагается еще: «…а с этим субъектом заниматься сексом, даже если неприятно».
С одной стороны, декларируется, будто бы, предельная симпатия к партнеру. С другой стороны – выражается явное намерение ввергнуть его в сексуальное рабство (обычно и в трудовое тоже) воздействием превосходящих внешних сил. Это удивительно похоже на «двоемыслие» (неологизм Дж Оруэлла): «Говорить заведомую ложь и одновременно в нее верить, забыть любой факт, ставший неудобным, и извлечь его из забвения, едва он опять понадобился, отрицать существование объективной действительности и учитывать действительность, которую отрицаешь — все это абсолютно необходимо» (1984-й).
Вот и вся любовь применительно к регистрируемому браку.
Тут можно вернуться к 1-й части, и указать, что многие люди вступают в брак по мотиву «так надо», неосознанно, не задумываясь над смыслом этого юридического акта для себя. Действительно, частый случай. Но при чем тут любовь? Это или безволие или глупость.
Неврозы, дети и другие несчастья в нормативной семье (с регистрацией или без).
Но (скажет кто-то) если оставить в стороне официальную регистрацию брака, то, может, сложившаяся модель молодой семьи из одного мужчины и одной женщины под одной общей крышей, с одним или несколькими общими детьми – это хорошая идея? В пользу такого тезиса обычно приводится следующий ряд аргументов за нормативную семью:
1) Человек не хочет быть одиноким в быту, ему нужен рядом кто-то близкий, чтобы, в некоторых случаях поддержать, а в других случаях – просто общаться.
2) Человек хочет стабильного доступа к сексуальной разрядке, а это удобнее всего достигается совместной жизнью мужчины и женщины под одной крышей.
3) Человек хочет иметь детей. Для мужчины это необходимость женщины, а женщине желательно, чтобы рядом всегда был тот, кто позаботиться о ней в сложный период.
На первый взгляд эти аргументы выглядят разумно, но если смотреть внимательно, то следует принимать во внимание тезис Фредерика Бегбедера «Любовь живет три года», причем это не просто манифест французского публициста, а статистика. В первый год совместной жизни распадается 12% пар. От 2 до 4 лет – 21%. Около 19% распадаются позже. Впрочем, из оставшихся 48% пар лишь 16% считают брак счастливым, а 32% считают наоборот, причем чаще всего, брак стал несчастливым через те же 2 – 4 года.
Учитывая эту статистику, мы видим три тезиса за нормативную семью в ином свете.
1) Да, человек не хочет быть одиноким в быту, но еще больше он не хочет оказаться в быту совместно с неприятным партнером. Как отметил американский психолог Алан Берджестл, в нормативных семьях, существующих более трех лет, отношения между супругами доброжелательные, если они общаются менее получаса (!) в день. Если они общаются больше, то разница взглядов и желаний постоянно вызывает конфликты.
2) Да, человек хочет стабильного доступа к сексуальной разрядке, но секс с неприятным партнером (т.н. исполнение супружеского долга), это не разрядка, а заряд невроза. Если человек не хочет «изменять», то он предпочтет вовсе уклоняться от секса. Но в случае уклонения, партнер заподозрит «измену», а это конфликт. В случае не уклонения, секс получится настолько плохой, что партнер опять-таки заподозрит измену. Выхода нет.
3) Да, человек хочет иметь детей, но АБСТРАКТНО. А дети рождаются КОНКРЕТНО, согласно определенной биологической процедуре, с типовыми проблемами, которые статистически начинаются в первом триместре беременности, и заканчиваются через полтора года после финиша грудного вскармливания. Дальше (если речь об обычных городских родителях) начинаются социальные проблемы. Обсудим это подробнее.
В 2015 году сотрудники Института Макса Планка (Германия) и Университета Западного Онтарио (Канада) исследовали «эффект первого ребенка», опросив 20.000 респондентов, которым предлагалось оценить удовлетворенность жизнью по 10-бальной шкале. Этот уровень из-за рождения первого ребенка в среднем упал на 1.4 балла, а у 30% — на 2 и более балла. Причем особенно сильное снижение наблюдалось у родителей с хорошим образованием и квалификацией. Для сравнения с другими негативными событиями:
Безработица: — 1 балл.
Смерть партнера: тоже -1 балл.
Развод: — 0.6 балла.
Это коррелирует с другими статистическими исследованиями, и можно подвести итог:
Первый ребенок разрушил отношения от 70% до 80% пар.
Примерно в 50% случаев пара сохраняется, независимо от состояния отношений.
Из 50% сохранившихся пар с ребенком: 20% — брак несчастливый, но сохранен из-за опасения проблем вокруг ребенка. 12% — рождение ребенка укрепило отношения и пара чувствует себя счастливой. 10% — брак сохранен только из-за опасения проблем с разделом имущества. 8% — пара не живет вместе, и почти не общается, но сохраняет номинальный брак.
Подводя промежуточный итог: нормативная модель семьи по результату похожа на смертельный вариант «русской рулетки». Это разновидность классической «русской рулетки»: игрок подносит револьвер к виску и жмет на триггер. Интрига в том, что в барабане ряд гнезд — пустые. В «гуманном» варианте лишь одно гнездо заряжено, а в «смертельном» — наоборот, лишь одно пустое.
Счастье выпадает 16% нормативно-семейных пар вообще и 12% таких пар с детьми.
Дальше разберемся, почему так получается.
Влияние капли рационального опыта на создание или не создание семьи.
В 2012 в Британии был проведен эксперимент с волонтерами – парами, намеревавшимися пожениться. Им предложили неделю пожить вместе в квартире без телефона, телевизора, интернета и развлекательных гаджетов. В результате эксперимента: 42% пар отложили женитьбу. 27% пар распались.
Иначе говоря: взаимно-совместимыми оказались менее трети пар, планировавших брак. А ведь это всего неделя, без каких-то экономико-бытовых проблем, и без ребенка.
Как более, чем две трети взрослых, разумных людей могли так неадекватно оценивать последствия своего предполагаемого вступления в нормативно-семейную жизнь? Это возможно только в одной очевидной ситуации: нормативная модель семьи, принятая в современных цивилизованных странах, практически неприемлема для людей, но этот социально-психологический факт старательно маскируется в обществе и в СМИ. Как правило, все общественно-политические деятели говорят о «традиционно-семейных ценностях», и персонал школ и детских садов обязан говорить детям об этом. В итоге, информация о негодности модели, хотя открыта, но попадает только к тем людям, кто целенаправленно интересуется темой, т.е. заранее что-то знает о реальной ситуации.
Реальность такова: модель нормативной семьи, которую мы рассматриваем (и которая пропагандируется, как якобы традиционная ценность) — это уродливый новодел. Такая модель семьи начала формироваться лишь в середине XX века, а до этого женщины не считались людьми, или считались людьми второго сорта, даже не имеющими права на участие в выборах. Мир жил по законам, принимаемым исключительно мужчинами. О политэкономических причинах установления юридического равенства полов можно говорить долго – но сейчас разговор о другом. Старая «христианская» модель брака совершенно не годилась для общества с равноправием женщин, а свободная модель сексуальных отношений совершенно не годилась для политической системы. Поэтому, политиканы, юристы, и «деятели культуры» породили тот самый новодел, который и представляется сейчас как нормативная семья в цивилизованном современном мире.
Итак: эта модель НЕ традиционная, НЕ пригодная биологически и социально, и (как следствие последнего) НЕ комфортная для нормальных женщин и мужчин. Отсюда – статистика программируемого НЕ счастья в семейной жизни для 84% участников.
Кстати: совсем не случайно почти все романтические истории в литературе и в кино завершаются звоном колоколов и обменом обручальными кольцами между красивым мужчиной и красивой девушкой. Ведь дальше все усложняется: романтика уступает позиции быту, а девушка превращается в женщину с ребенком, и это важная тема.
Провокация Джейд Билл: женская красота в рекламе или в материнстве?
Кстати, о детях: в 2012-м американка Джейд Билл, молодая мама из Тусона (Аризона), профессиональный фотограф, открыла фото-проект «Тело после родов», который был сразу же признан провокационным. Это галерея фотопортретов обнаженных или почти обнаженных женщин, недавно родивших. Принцип: никакой ретуши, все натурально. Идея, которую манифестировала Джейд Бойд – примерно следующая: тело женщины в процессе беременности, родов, и грудного вскармливания, испытывает ряд изменений, причем некоторые из них – надолго, а некоторые – навсегда. И такое тело женщины не соответствует стандартам красоты. Пропагандируемым в СМИ, литературе и кино. Мы должны выбрать, что нам важнее: неестественная красота, придуманная рекламными агентствами и модельными салонами, или естественная красота женщины-матери?
Интересная мысль, между прочим. Ведь на стандартах женской красоты построено грандиозное здание рекламного бизнеса. Попробуйте-ка посадить на капот автомобиля вместо модельной девушки в бикини немодельную женщину чуть постарше, недавно ставшую мамой, и одетую для единообразия в тот же бикини. Много автомобилей вы продадите с такой рекламой? Вот то-то и оно. А много ли женщин будет рожать, если в клиниках рядом с материалами о негативных последствиях абортов (в основном — лживыми материалами) будут правдивые материалы о последствиях родов? То-то же!
Поэтому, многие комментаторы сочли этот проект Джейд Бойд вредной провокацией. Потребителю вредно видеть правду – не так ли? Но для имиджа нормативной семьи, проект «Тело после родов» это мелочь по сравнению с тем, каким мог бы быть видео-проект «Секс после родов». Допустим, какой-то режиссер пробежался бы по первому году от рождения малыша, и показал, как (условно) счастливые родители пытаются (условно) любить друг друга физическим образом. Первый месяц, понятно: никак. А дальше – как-то. Тут начинается провокационное, вызывающее вопрос: какого черта женщина этим занимается, если ей сейчас это неинтересно, ненужно, и неприятно? И какого черта мужчина занимается этим с ней? Будто нет других вариантов. Кстати, да. Согласно концепции нормативной семьи, других вариантов нет. Их можно найти только за ее пределами – вот этим и займемся.
Что с этим делать, или: какие альтернативные модели есть у женщин и мужчин?
А что вместо? Давайте для начала отделим мух от котлет и от тарелки.
Секс – это одно.
Хозяйственная жизнь микро-группы молодых людей под одной крышей – это второе.
Дети – это третье.
Как сообщает нам зоопсихология высших приматов (к которым относимся мы и наши ближайшие родственники – бонобо, они же – карликовые шимпанзе), для нас вовсе не характерна т.н. моногамия, т.е. парная эксклюзивность сексуальных партнеров. К этой искусственной социальной конструкции мы не приспособлены.
Скажем больше: мы радикально к ней не приспособлены, и это особенно отчетливо проявляется в графике деторождения.
Женщина теряет интерес к сексу на значительно более длительное время, чем молодой мужчина может игнорировать секс без вреда для психофизического здоровья. Значит, биологически у него должны быть альтернативные сексуальные партнерши. Женщина в период углубленности в «детскую тему» больше склонна общаться не с мужчинами, а с другими женщинами в той же ситуации, или с опытом этой теме.
Мужчине свойственно заботиться о подружке, ждущей ребенка, или родившей и кормящей, но вовсе несвойственно испытывать к ней сексуальное влечение. Причем несвойственно симметрично (см. выше о женщинах).
Если соединить эти факторы, то окажется, что жить под одной крышей мужчина и женщина могут без проблем, если это не сопряжено с эксклюзивностью секса.
Важное наблюдение: в большинстве современных развитых стран у молодых людей, начавших жить самостоятельно (например, у студентов, приехавших учится в другой город) распространена практика аренды квартиры на микро-группу двоих. Обычно это однополая микро-группа: две девушки или два парня. Они годами ведут совместное хозяйство с минимумом конфликтов. И это естественно: ведь договариваясь о таком общежитии. Молодые люди выбирают компаньонов, с которыми им удобно в этом (и только в этом) смысле. Задача однокритериальная, и она уверенно решается.
Почему то же самое не получается у молодой нормативной семьи? Просто потому, что смешаны в кучу элементы престижа, секса, хозяйства и деторождения. Много разных, взаимно-противоречивых критериев создают неразрешимую задачу (см. выше).
Если бы парень и девушка искали и выбирали друга-друга исходя из однокритериальной задачи хозяйственного удобства, а затем съезжались, не предъявляя друг к другу неких посторонних требований престижности, сексуальности, эксклюзивности, и рождения детей от конкретного партнера — то задача была бы решена. Счастливая семейная жизнь была бы типичным случаем, а несчастливая – исключением.
Разумеется, переход к такой прагматичной счастливой модели вызовет значительные политэкономические изменения в обществе. Так и будет со временем. Но это уже другая история.
Материалы по теме:
Нашли опечатку в тексте? Выделите её и нажмите ctrl+enter
Определение семьи — Нормативные определения — Родитель-одиночка, дети и семья
В 1990-е годы и в начале двадцать первого века определение семьи больше не ограничивалось традиционной семьей, но также включало нормативную семью. Норматив — это социологическая концепция, которая, согласно Абу-Лабану и Абу-Лабану, «согласованы в отношении социальных правил и ожиданий, определяющих уместные и неадекватные способы поведения в конкретном обществе» (1994, с. 53).Это термины и типы семьи, которые являются нормативными в большинстве современных и постмодернистских обществ.
Семьи, имеющие по крайней мере одного родителя и одного ребенка, рассматриваются как нормативное определение семьи в большинстве, если не во всех обществах (Angus Reid Group 1996; Bibby 1995; Reiss 1965; Levin and Trost 1992; Rothberg and Weinstein 1966). Например, в шведском исследовании, проведенном Левином и Тростом (1992), большинство опрошенных определились как семейные супружеские пары с детьми, не состоящие в браке, разлученные или разведенные пары с детьми и одинокие родители и их дети.
В этих случаях ребенок не обязательно биологически связан с теми, кто обеспечивает уход и воспитание. Они могут быть, например, приемными, внуками, продуктами других отношений или, возможно, детьми, зачатыми в результате искусственного оплодотворения или суррогатной матери. Несмотря на отсутствие биологической связи, эти отношения все же могут быть включены как часть нормативного определения семьи. Все эти семьи можно считать примерами нуклеарной семьи.
Также частью нормативной семьи могут быть все остальные, наиболее близкие к человеку.Отношения между родителями и детьми не только являются нормативной нуклеарной семьей в большинстве обществ, определение нормальной семьи и нуклеарной семьи также включает пары, состоящие в близких отношениях, которые приводят к гражданским отношениям или брачным отношениям. Однако ожидания легитимного и, следовательно, нормативного семейного союза могут различаться в разных культурах и внутри них, основанные на формальных правилах, связанных с законом, религиозной ориентацией и культурными нормами, а также на неформальных ожиданиях семьи, друзей и знакомых.
Сделав еще один шаг вперед, можно сказать, что связи между поколениями также нормальны, если они основаны на родословной или биологическом происхождении и известны как родственная группа или расширенная семья. В этих условиях не указывается количество родителей или детей. Однако в большинстве обществ группа родства или расширенная семья включает одного или двух партнеров, их детей и различных вовлеченных родственников, таких как бабушки и дедушки, тети и дяди, а также двоюродные братья и сестры.
Информация о сложности и культурном разнообразии расширенной семьи обсуждается в трудах многих авторов (например,г., Мердок 1949; Стэнтон 1995). Причины, по которым семьи продолжают жить в условиях расширенной семьи, сильно различаются в зависимости от культур и поколений. Некоторые из них, указанные в литературе, предназначены для оказания взаимопомощи как в отношении работы по дому, так и для получения дохода, а также наследования собственности или сохранения ценностей родства, которые рассматриваются как важные для сохранения семейной системы.
Таким образом, все эти нормы, основанные на культуре, религии и этнической принадлежности, влияют на определение семьи.Эти нормы могут соблюдаться, а могут и не соблюдаться, и то, что является нормативным, может меняться на разных этапах жизни семьи.
Результаты групповых обсуждений в Восточной и Западной Германии
% PDF-1.4 % 1 0 объект > эндобдж 2 0 obj > / Контуры 5 0 R / Страницы 6 0 R / Тип / Каталог / ViewerPreferences> >> эндобдж 3 0 obj > транслировать application / pdf
Справочник по семейной терапии
В этой главе представлен обзор системы развития семьи с акцентом на растущее разнообразие и сложность семейных систем на протяжении всей жизни. Описывается система устойчивости семьи, расширяющая теорию семейного стресса для понимания и облегчения основных процессов позитивной адаптации к крайне стрессовым жизненным вызовам.Кратко рассматриваются вопросы, которые обычно возникают на различных этапах и переходах жизненного цикла семьи.
Меняющийся ландшафт семейной жизни
Наше понимание развития семьи и наши клинические подходы к укреплению семьи должны соответствовать нашему времени и социальным условиям. В последние десятилетия семьи и мир вокруг них претерпевают бурные изменения и новые проблемы. Перестройка современной жизни теперь охватывает множество развивающихся семейных культур и структур.Демографические тенденции выявляют все более разнообразные и сложные модели семейной жизни и более неоднозначный и изменчивый набор категорий, традиционно используемых для определения семьи (Cherlin, 2010; Walsh, 2012c), включая:
- разнообразные формы семьи и домохозяйства
- различные гендерные роли, идентичность и отношения
- растущее культурное разнообразие и социально-экономическое неравенство
- разнообразный и расширенный курс семейной жизни.
Хотя большинство представленных здесь данных основано на исследованиях, проведенных в Соединенных Штатах, эти закономерности получают все большее распространение, особенно в развитых и быстро меняющихся обществах по всему миру.
Курс разнообразной и расширенной семейной жизни
Курс семейной жизни становится все длиннее и разнообразнее. Средний возраст вступления в первый брак в США вырос до более 28 лет для мужчин и 26 лет для женщин (Бюро переписи населения США, 2010 г.). Рождение ребенка также все чаще откладывается, особенно у женщин с высшим образованием и карьерой. Два или три продолжительных супружеских отношения, наряду с периодами сожительства и одинокой жизни, становятся все более обычным явлением (Cherlin, 2010).Благодаря большей продолжительности жизни семьи из четырех и пяти поколений добавляют как возможности, так и сложность в обеспечении баланса между потребностями членов семьи и ресурсами семьи (Bengtson, 2001).
Три десятилетия исследований предоставили убедительные доказательства того, что семьи и их дети могут процветать в различных родственных отношениях: в стабильных неполных, двухядерных и приемных семьях; в родственной опеке; и с геями, а также с гетеросексуальными родителями (Cherlin, 2010; Green, 2012). Тем не менее, со временем взрослые и их дети все чаще переходят в разные семьи и родственные отношения и выходят из них, усложняя все отношения.Поскольку многострессовые условия окружающей среды и повторяющаяся нестабильность повышают риски дезадаптации и детских проблем, многим семьям необходимо преодолевать социально-экономические барьеры, сдерживать разрушительные переходные процессы и объединять поддерживающие родственные сети для обеспечения устойчивости на протяжении своей жизни (Walsh, 2016).
Перспектива развития семьи
Семья как система, движущаяся во времени
Семьи представляют собой сложную сеть родственных связей внутри и между домашними хозяйствами и поколениями.Семейные системы охватывают всю сеть, состоящую из нескольких поколений, и могут определяться кровными, юридическими и / или историческими узами; формальные и неформальные родственные узы; жилые образцы; и будущие обязательства.
С точки зрения систем развития семьи, функционирование семьи рассматривается с точки зрения основных транзакционных процессов в человеческих системах и между ними, зависящих от взаимодействия биопсихосоциальных переменных (Bertallanfy, 1968). Как подтверждают недавние эпигенетические и соционевробиологические исследования (D’Onofrio & Lahey, 2010; Feder, Nestler, & Charney, 2009; Spotts, 2012), межличностные и социокультурные влияния могут усиливать индивидуальные предрасположенности или противодействовать им.Семейные процессы поддерживают интеграцию и поддержание семейной ячейки и ее способность выполнять важные задачи для роста и благополучия ее членов, особенно заботу, руководство и защиту детей, пожилых и других уязвимых членов. Индивидуальное и семейное развитие эволюционирует на протяжении всей жизни и из поколения в поколение. Отношения с родителями, братьями и сестрами, супругами, детьми и другими членами семьи растут и меняются, границы меняются, роли меняются, а новые члены и потери требуют адаптации.
Таким образом, этот подход рассматривает функционирование семьи в зависимости от потребностей ее членов, а также в социокультурном и временном контекстах. Посредством многоуровневых динамических процессов с течением времени семьи вырабатывают различные стили поведения и способы адаптации, соответствующие индивидуальным и семейным ценностям, приоритетам, вызовам и ресурсам.
Представления о нормальности: хронологическое время, социальное время и историческое время
Наши представления о нормальности — как типичных, так и оптимальных — построены в обществе, на них влияют субъективные мировоззрения, культура и исторические времена в целом (Walsh, 2012c).Семейные и социальные часы влияют на определение ожиданий и целей в жизни, помогают чувствовать себя успешным и синхронизироваться со сверстниками.
Хронологический возраст обычно связан с нормативными вехами, такими как достижение зрелости, вступление в брак, рождение детей и выход на пенсию. Переход в следующее десятилетие жизни — 30, 40 или 60 лет — может иметь тяжелый смысл. Тем не менее, с развитием медицины, биологическими и социальными изменениями традиционные ориентиры меняются, а возрастные нормы размываются.Разнообразные репродуктивные стратегии теперь помогают пожилым людям заводить детей. Большинство взрослых в возрасте 65–75 лет здоровы и продуктивны, не считают себя «пожилыми» и расширяют свои возможности в дальнейшей жизни.
Различные культурные нормы влияют на модели жизненного цикла семьи, переплетаясь с социально-экономическими факторами, влияющими на карьеру и выбор брака, стабильность семьи и продолжительность жизни. Пол, класс, этническая принадлежность, раса и религия определяют наши развивающиеся отношения и наши ролевые ожидания в отношении брака и семейной жизни.Семейное наследие, принадлежащее нескольким поколениям, также влияет на мировоззрение членов семьи, включая их ожидания относительно жизненного пути, их надежды и мечты.
Нормативное (типичное, ожидаемое) прохождение на протяжении жизненного пути также находится под глубоким влиянием исторической эпохи, когда люди растут, достигают совершеннолетия и стареют. Каждая когорта поколений отличается по мере ее развития во времени под влиянием социальных, экономических и политических приливов своей эпохи (Elder & Shanahan, 2006). Крупные социальные и глобальные события, такие как война или голод, по-разному влияют на разные возрастные группы, формируя их идентичность и жизненные устремления.Недавний экономический спад и преобразования на рынке труда серьезно повлияли на молодых людей в плане построения успешной взрослой карьеры, перспектив замужества и планов по воспитанию детей, с прогнозируемым более низким уровнем жизни, чем у их родителей. Для пожилых людей это ставит под угрозу рабочие места и финансовую безопасность в последующие годы.
За пределами нормативных моделей человеческого развития: взгляд социального конструкциониста
В середине 20 века влиятельные модели человеческого развития и семейного жизненного цикла были разработаны с евро-американской точки зрения, отражая культурные идеалы и типичные модели того времени (Walsh, 2012c).Нормативные исследования были стандартизированы на белых семьях среднего класса, возглавляемых гетеросексуальной супружеской парой с традиционными гендерными ролями кормильца / домохозяйки. Эта модель семейной жизни стала универсальным стандартом, необходимым для здорового развития. Однако сегодня это лишь небольшая группа в широком спектре семейных структур.
Точно так же эти формулировки санкционировали и отдавали предпочтение стандартному последовательному прогрессированию стадий индивидуального, супружеского и семейного развития на протяжении всей жизни.Те, кто следовал другим путем, как правило, подвергались стигматизации и патологизации, их жизнь рассматривалась как девиантная, неполная, неполная, вредная или даже греховная. Уничижительные ярлыки, такие как «работающие матери» или «семья без отца», сохранились. Считается, что одинокие женщины и женщины без детей живут неполноценно; «Бездетные» пары считаются эгоистичными; приемные родители, которых не считают «настоящими» или «естественными» родителями; и гомосексуальное воспитание, как предполагается, наносит вред детям.
Индивидуальные модели развития здоровой продолжительности жизни были основаны на мужских стандартах и обобщены на основе небольших исследований более обеспеченных и образованных мужчин.Разделение, автономия и карьерный успех — ценности, связанные с мужественностью, — были основными маркерами позитивного развития и зрелости. Приоритетность отношений, а также забота и воспитание других рассматривались как основные атрибуты женского развития. Тем не менее, лонгитюдные исследования, проведенные Vaillant (2002) с участием мужчин-выпускников Гарварда на протяжении всей взрослой жизни, пришли к выводу, что прочные отношения являются главным ключом к позитивному развитию мужчин и их удовлетворенности жизнью. Феминистская наука усилила признание ценности взаимосвязанности и взаимозависимости в человеческом развитии, отказавшись от стереотипного представления атрибутов как женских или мужских, чтобы полностью раскрыть потенциал мужчин и женщин.
Социальный конструктивистский объектив необходим для того, чтобы оценить многообразие современных семейных форм и пересечение культурных влияний, вариантов жизни и времени узловых событий, которые делают каждый путь индивидуального и семейного развития уникальным. Прежде всего, ни одна модель или жизненная траектория не должны считаться идеальными или необходимыми для позитивного развития (Walsh, 2012c).
Проблемы семьи и устойчивость
За последние десятилетия усилия по пониманию риска и устойчивости в адаптации человека вышли на первый план в областях психического здоровья и психологии развития. Устойчивость — способность противостоять кризисам и длительным невзгодам и восстанавливаться после них — включает динамические процессы, способствующие позитивной адаптации в контексте значительного риска и стрессовых условий (Masten, 2013). Помимо преодоления трудностей и восстановления, эти сильные стороны и ресурсы для решения серьезных жизненных проблем могут дать положительный рост.
Преобладание теории, исследований и практики устойчивости было сосредоточено на индивидуальном подходе (Luthar, 2006). Ранние исследования детского развития описали черты характера, которые позволили некоторым людям преодолеть детские травмы или жестокое обращение, чтобы вести любящую и продуктивную жизнь.Модели развития также имели тенденцию сосредотачиваться преимущественно на влиянии диадической связи мать-младенец и факторов раннего детства с недостаточным вниманием к более широкой семейной сети, более широкому окружению и значительному опыту на протяжении всей жизни.
По мере того, как исследования риска и устойчивости расширялись до широкого круга неблагоприятных условий и социальных контекстов — бедных обстоятельств, хронических заболеваний, травмирующих жизненных событий, зон войн и боевых действий и стихийных бедствий — стало ясно, что индивидуальная уязвимость и устойчивость связаны с динамическим взаимодействием множественных влияний и многоуровневых процессов риска и защиты — индивидуальных, межличностных, социально-экономических и культурных влияний — с течением времени (например,г., Luthar & Brown, 2007; Мастен, 2013; Раттер, 1987). Лонгитюдные исследования показали, что даже среди молодых людей из группы высокого риска, которые плохо себя чувствовали в подростковом возрасте, многие смогли изменить свою жизнь в раннем взрослом возрасте или позже, в среднем возрасте, что выявило потенциал для обретения устойчивости на протяжении всей жизни (Werner & Smith, 2001).
Современные подходы к развитию индивидуальной устойчивости в целом охватывают динамические, многоуровневые и процессно-ориентированные переменные с течением времени, что отражает теоретический сдвиг в сторону системы реляционного развития в науке о человеческом развитии на протяжении всей жизни (Masten, 2013; Walsh, 2011). ).Продвинутые компьютерные программы для анализа данных обращаются к этим сложным взаимодействиям на путях развития. Эта системная ориентация имеет много параллелей со структурой устойчивости семьи, предполагая возможность интеграции индивидуального и семейного подходов (Masten & Monn, 2015).
Реляционные ресурсы для индивидуальной устойчивости
Примечательно, что решающее влияние значимых отношений выделялось в исследованиях индивидуальной устойчивости (Walsh, 2003).Те, кто преодолел невзгоды, обычно сообщали, что их стойкость была взращена прочными связями и наставничеством со стороны взрослых, таких как тренеры и учителя, которые были инвестированы в их позитивное развитие. Тревожная молодежь, которая изменила свою жизнь во взрослом возрасте, считала, что у нее крепкая связь с партнером по жизни или участие в религиозном сообществе (Werner & Smith, 2001). Функционирование семьи, особенно качество ухода за ребенком, было определено как решающее защитное влияние (Rutter, 1987). Тем не менее, большинство исследований, сосредоточенных исключительно на воспитании детей, не рассматривают потенциальные ресурсы всей семьи.
Ориентация на семейные системы расширила внимание ко всей реляционной сети, выявляя потенциальные ресурсы — «линии жизни для обеспечения устойчивости» — в ближайших и расширенных семьях. Индивидуальную стойкость можно воспитывать в связях с братьями и сестрами, родителями или другими опекунами, супругами, дедушками и бабушками, крестными, тетями и дядями и другими неформальными родственниками (Ungar, 2004; Walsh, 2003). Даже в неблагополучных семьях можно найти островки силы. Оценка семьи и вмешательство направлены на выявление и вербовку тех членов, которые могли бы обеспечить воспитательные, наставнические отношения с молодежью из групп риска: веря в их ценность и потенциал, поддерживая их все усилия и побуждая их максимально использовать свою жизнь.
Концепция устойчивости семьи
Помимо роли членов семьи как ресурсов для индивидуальной устойчивости, концепция устойчивости семьи фокусируется на уязвимости, риске и устойчивости в семье как функциональной единице (Walsh, 2003, 2012a). Теория и исследования устойчивости семьи расширяют исследования семейных систем и теорию развития в отношении семейного стресса, совладания и адаптации (Hawley & DeHaan, 1996; Patterson, 2002).
Основная предпосылка этой системной ориентации заключается в том, что крайне стрессовые события, деструктивные переходные процессы и постоянные мультистрессовые состояния влияют на всю семью.В свою очередь, ключевые семейные процессы опосредуют адаптацию — или дезадаптацию — всех членов, их взаимоотношений и семейной ячейки. Сильные факторы стресса или скопление стрессов могут подорвать функционирование семейной системы с волновым эффектом для всех членов и их взаимоотношений. То, как семья справляется со стрессом, имеет решающее значение: ключевые транзакционные процессы для устойчивости позволяют семейной системе сплотиться в трудные времена, чтобы предвидеть и готовиться к угрозам на горизонте, а также смягчать сбои, снижать риск дисфункции и поддерживать оптимальную адаптацию.
Жизнеспособность семьи можно определить как способность семьи противостоять разрушительным жизненным вызовам и восстанавливаться после них, укрепившись и более находчиво (Walsh, 2003). Устойчивость включает в себя не только управление стрессовыми состояниями, взятие на себя бремени или выживание в тяжелых испытаниях, но и потенциал личностной трансформации и трансформации отношений и роста, которые можно выковать из невзгод. За счет мобилизации ключевых процессов повышения устойчивости даже находящиеся в трудном положении семьи могут стать сильнее и лучше справляться с проблемами будущего.Участники могут развивать новые идеи и способности. Кризис может быть тревожным сигналом, повышающим внимание к важным вопросам. Многие сообщают, что серьезная жизненная проблема стала возможностью переоценить свои приоритеты, что стимулировало большие инвестиции в значимые отношения и занятия. Их опыт часто побуждает к сострадательным действиям на благо других или устранению вредных условий (Lietz, 2013; Walsh, 2016).
Исследования крепких семей показали, что отношения были углублены и обогащены благодаря тому, что кризис стал общей проблемой (Walsh, 2003).Исследование Готтмана показало, что успешные пары подходят к трудным временам как одна команда; партнеры подчеркивали свою «доброжелательность» и силу, которую они черпали друг в друге. Они рассматривали трудности как испытания, которые необходимо преодолеть вместе, и считали, что их борьба укрепляет их связь, поскольку общие усилия и гордость за победу сближают их (Driver, Tabares, Shapiro, & Gottman, 2012).
Динамика многоуровневых систем в семейных рисках и устойчивости
С системной ориентации уязвимость, риск и устойчивость семьи рассматриваются в свете множественных многоуровневых рекурсивных влияний при работе с очень стрессовыми переживаниями и социальными контекстами.Бедствие в семье может быть результатом безуспешных попыток справиться с тяжелой ситуацией, такой как серьезное заболевание, инвалидность или смерть в семье, или более широкое воздействие упадка в районе или крупномасштабного стихийного бедствия (Walsh, 2007).
Семьи, живущие в бедности, в основном принадлежащие к меньшинствам и маргинализованным группам, наиболее уязвимы к условиям окружающей среды, которые повышают риск серьезных заболеваний, инвалидности и напряжения лиц, осуществляющих уход, а также ранней смертности (Conger, Conger, & Martin, 2010; Walsh, 2012b ).Более того, большой разрыв в доходах в нашем обществе привел к «разрыву в браке» (Cherlin, 2010). Люди с низкими перспективами трудоустройства и заработка с большей вероятностью будут иметь детей одни или с партнерами по сожительству и с меньшей вероятностью вступят в брак и с большей вероятностью разойдутся, когда они это сделают. Устойчивая безработица и повторяющаяся смена мест работы увеличивают риски семейных конфликтов и насилия, злоупотребления психоактивными веществами, нестабильности проживания и проблем с детьми.
Семья, группа сверстников, общественные ресурсы, школа или работа и другие социальные системы могут рассматриваться как вложенные контексты для воспитания и поддержания устойчивости (Bronfenbrenner, 1979; Ungar, Ghazinour, & Richter, 2013).Даже очень уязвимые семьи, испытывающие финансовые затруднения или сокрушительные трудности, чаще всего имеют много сильных сторон и поддерживающих связей в расширенных родственных и социальных сетях и вовлечении в религиозные сообщества (Boyd-Franklin & Karger, 2012; Orthner, Jones-Sanpei, & Williamson, 2004 г.). Жизненно важная роль культурных и духовных ресурсов (McCubbin & McCubbin, 2013; Walsh, 2009c) особенно важна для тех, кто сталкивается с расовыми и социально-экономическими барьерами или другими формами дискриминации.
Перспектива устойчивости семьи, аналогичная многомерной схеме Фаликова (2012), рассматривает пересечение переменных культуры и развития, помещая каждую семью в сложную экологическую нишу. Целостная оценка включает в себя различные контексты, чтобы понять ограничения и возможности в положении каждой семьи, выявляя общие элементы с другими семьями в аналогичных ситуациях, а также учитывая уникальные перспективы, цели, проблемы и ресурсы семьи.
Ключевые процессы повышения устойчивости семьи
Система устойчивости семьи Уолша (2003, 2012a) была разработана как концептуальная карта для руководства оценкой, вмешательством и профилактикой в клинической и общественной практике. Эта основа основана на трех десятилетиях социальных наук и клинических исследований устойчивости и хорошо функционирующих семейных систем. Были определены девять основных процессов устойчивости, которые затем были организованы в трех областях функционирования семьи: системы семейных убеждений , организационные модели и общение / решение проблем .Ключевые процессы могут быть нацелены на укрепление способности семьи восстанавливаться после стрессовых жизненных проблем (Walsh, 2016). Вмешательства направлены на укрепление семьи по мере решения неотложных проблем, тем самым снижая риск и уязвимость. По мере того, как семья становится более изобретательной, родственная единица и ее члены получают возможность решать будущие задачи.
Семейные верования
Жизнестойкость семьи поддерживается общими убеждениями: которые способствуют развитию способностей членов семьи (1) до придают значение их стрессовой ситуации и возможностям; (2) (повторно) получить позитивного , обнадеживающего мировоззрения и (3) трансцендентного , через более высокие ценности, духовные убеждения и практики, а также чувство цели.Семьям можно помочь обрести чувство сплоченности (Антоновский и Сурани, 1988), превратив кризис или лишения в общую проблему, которую можно понять, решить и решить. Нормализация и контекстуализация дистресса членов как обычного или понятного в их ситуации может депатологизировать их реакции и уменьшить вину, стыд и вину. Утверждение сильных сторон семьи в разгар трудностей противодействует чувству беспомощности, неудач и отчаяния, поскольку укрепляет общую гордость, уверенность и дух «все можно сделать».Взаимная поддержка членов семьи способствует их усилиям по проявлению инициативы и упорству в попытках преодолеть препятствия. Энергия сосредоточена на освоении возможного, принятии того, что находится вне их контроля, и терпении неопределенности. Общие духовные ресурсы, такие как трансцендентные ценности, глубокая вера, созерцательные практики (например, молитва, медитация), участие в собрании и связь с природой, укрепляют устойчивость и семейные узы (Walsh, 2009c). Многие находят смысл в творчестве или в социальных действиях, направленных на облегчение страданий или исправление вредных условий.Трудные жизненные вызовы могут быть трансформирующими, принося ценные знания и новые приоритеты, цели и положительный рост.
Семейные организационные ресурсы
A (4) Гибкая структура семьи (например, ролевое функционирование) позволяет адаптироваться к жизненным вызовам. Чтобы справиться с деструктивными изменениями, семьям необходимо перестроить и реорганизовать под сильным руководством, чтобы обеспечить безопасность, непрерывность и надежность для детей и других уязвимых членов семьи.(5) Связность (сплоченность) создает взаимную поддержку, приверженность, доверие и командную работу. (6) Расширенные родственные и социальные сети, ресурсы сообщества и структурные опоры более крупных систем являются критически важными «линиями жизни для устойчивости». Недостаточно помочь уязвимым семьям «преодолеть трудности»; крайне важно «изменить шансы», чтобы дать им возможность процветать.
Коммуникационные процессы
Устойчивость семей повышается благодаря (7) четкой и последовательной информации об их неблагоприятной ситуации и возможностях.(8) Открытое эмоциональное разделение с эмпатическим ответом укрепляет связи. Приятное общение и юмор предлагают передышку от страданий и борьбы, восстанавливают энергию и дух. Через (9) совместное решение проблем семьи преодолевают разногласия и предпринимают конкретные шаги для достижения своих целей. Семьи становятся более изобретательными, извлекая уроки из ошибок и переходя от режима реагирования на кризисы к упреждающей позиции , предвидя и готовясь к решению будущих проблем.
Контекст развития устойчивости семьи
Воздействие неблагоприятных ситуаций и адаптационные стратегии семьи меняются со временем и в зависимости от прохождения индивидуального и семейного жизненного цикла: 1) семьи выбирают разные пути для решения возникающих с течением времени проблем; 2) скопление множества факторов стресса может перегрузить ресурсы семьи; 3) влияние кризиса может варьироваться в зависимости от времени его прохождения в индивидуальной и семейной жизни; 4) прошлый опыт семьи в невзгодах и ответной реакции может порождать катастрофические ожидания или может служить образцом устойчивости.
Новые вызовы и различные пути развития со временем
Большинство основных стрессоров — это не просто кратковременное единичное событие, но включает сложный набор изменяющихся условий с прошлой историей и будущим течением (Rutter, 1987). Таков опыт развода, от эскалации напряженности до развода до разделения и реорганизации семей и отношений между родителями и детьми. Последующие стрессовые переходы обычны при переезде, повторном браке и интеграции приемных семей (Greene, Anderson, Forgatch, deGarmo, & Hetherington, 2012; Pasley & Garneau, 2012).
Учитывая эту сложность, ни одна единственная реакция выживания не всегда является наиболее успешной; различные стратегии могут оказаться полезными при решении возникающих проблем. При оценке воздействия стрессовых событий важно изучить, как члены семьи подошли к своей ситуации: от их упреждающих шагов до немедленного реагирования и долгосрочных стратегий. Некоторые подходы могут быть функциональными в краткосрочной перспективе, но могут утвердиться и перестать функционировать со временем или по мере изменения условий. Например, в случае инсульта у отца семья должна мобилизовать ресурсы и сплотиться, чтобы справиться с кризисом, но позже им нужно переключить передачи, чтобы приспособиться к хронической инвалидности и удовлетворить потребности других членов семьи (Rolland, 2012).Таким образом, устойчивость семьи включает в себя различные адаптационные пути, протянувшиеся с течением времени, от угрожающего события на горизонте до разрушительных переходов и множественных ударных волн сразу после и после него.
Суммарные напряжения
Некоторые семьи могут хорошо справиться с краткосрочным кризисом, но смиряться с кумулятивным напряжением множества постоянных проблем, таких как хронические заболевания, безжалостные условия бедности или сложные, продолжающиеся травмы в пострадавших от бородавок регионах.Семьи с множественным стрессом, часто в семьях с низким доходом, ограниченными ресурсами и одним родителем, особенно уязвимы (Walsh, 2016). Накопление внутренних и внешних факторов стресса может подавить большинство семей, увеличивая для них риск последующих проблем, связанных с каскадными эффектами (Masten & Cicchetti, 2010; Patterson, 2002).
Эскалация конфликта одной пары и пьянство мужа привели их на терапию. Было важно расположить их кризис в контексте шквала напряжений и потерь семьи за последние два года: потеря работы мужа с потерей семейного дохода и пособий по здоровью, а также инсульт, перенесенный бабушкой по материнской линии, у которой были их опорой в воспитании троих маленьких детей, одного с отклонениями в развитии.Семья шаталась от кризиса к кризису, испытывая нарастающее давление. Консультации для пар, ориентированные на устойчивость, помогли им контекстуализировать их дистресс в свете скопления стрессоров и потерь, а также способствовали их взаимной поддержке, реорганизации ролей и коллективным усилиям, мобилизуя расширенные семейные и общественные ресурсы для решения текущих проблем.
Прохождение жизненного цикла семьи, состоящей из нескольких поколений
Оценка функционирования и стресса в рамках семейного развития касается семейной системы, состоящей из нескольких поколений, по мере ее продвижения вперед (McGoldrick, Garcia Preto, & Carter, 2015).Отношения с родителями, братьями и сестрами, супругами, детьми и членами расширенной семьи развиваются и меняются на протяжении жизни и из поколения в поколение. Следует учитывать значение и последствия кризиса для всех членов и их отношений. Например, когда одна пара умерла от мертворождения, последствия были разрушительны для всей сети родственных связей: все с нетерпением ждали этого рождения первого сына от первого сына в большой греческой большой семье.
Многие жизненные кризисы и перемены порождают эмоциональное неравновесие и часто требуют структурной реорганизации и перестройки отношений, особенно с добавлением или потерей членов семьи, а также по мере переопределения и обновления подсистем.Успешное функционирование семьи на протяжении всей жизни зависит от прочных взаимоотношений и гибкости структуры, ролей и ответов на новые приоритеты и проблемы развития (Walsh, 2012b, 2016). Поскольку шаблоны, которые были функциональными на более ранних этапах жизни, больше не подходят, можно изучить новые варианты. При потере работоспособности или смерти значимых членов семьи другим приходится брать на себя новые роли и обязанности. Поступая так, они могут развить новые компетенции и чувство собственного достоинства.
Слабые или умеренные нарушения обычно наблюдаются при нормативных изменениях в развитии семьи, таких как рождение первого ребенка (Cowan & Cowan, 2012). Ненормативные стрессоры, которые являются необычными, неожиданными или несвоевременными с точки зрения хронологических или социальных ожиданий, как правило, гораздо более разрушительны, особенно смерть ребенка, преждевременная потеря одного из родителей или ранняя потеря супружества (Walsh & McGoldrick, 2013; Уолш, 2015b).
Стресс усиливается в переходные периоды от одной фазы развития к другой, когда семьи и их члены пересматривают и меняют свои отношения.Хэдли, Джейкоб, Миллионес, Каплан и Спитц (1974) обнаружили, что появление симптомов часто происходит во время переходных процессов в развитии семьи, связанных с добавлением или потерей членов семьи
Хотя все нормативные изменения в той или иной степени вызывают стресс, в случае крайне разрушительных событий или многострессовых условий даже хорошо функционирующие семьи могут дать сбой. Переходные кризисы и немедленное расстройство являются обычным явлением, но они не вызывают долговременного нарушения функций у большинства детей и их семей.То, как семья готовится к ожидаемым вызовам, сдерживает стресс и справляется с разрушением, эффективно реорганизуется и реинвестирует в жизненные занятия, будет влиять на немедленную и долгосрочную адаптацию всех членов и их взаимоотношений (Walsh, 2016, 2012a).
Чрезвычайно важен противовес преемственности и переменам (Фаликов, 1988). Общие ритуалы важны для облегчения разрушительных переходов, таких как похоронные обряды и памятные мероприятия, которые отмечают смерть любимого человека, чтят жизнь и предлагают общественную поддержку тем, кто потерял близких, чтобы они продолжали свою жизнь (Imber-Black, 2012).
Хорошо функционирующие семьи, как правило, обладают эволюционным чувством времени и непрерывным процессом роста, изменений и потерь на протяжении жизни и поколений (Beavers & Hampson, 2003). Эта перспектива помогает участникам видеть разрушительные события и переходные периоды также как вехи на их общем жизненном пути. Семьи могут терять временную перспективу, когда у них возникают проблемы. Некоторые застревают в прошлом или отрезаны от него; другие преувеличивают настоящий момент, подавленные и скованные своей непосредственной ситуацией; другие, испытывая катастрофические страхи, зацикливаются на ужасном будущем.
Наследие прошлого
Бедствие усиливается, когда текущие факторы стресса реактивируют болезненные воспоминания и эмоции из прошлого опыта. Члены семьи могут потерять перспективу, смешивая непосредственные ситуации с прошлыми событиями, и они могут быть подавлены или отрезаны от болезненных чувств и связей. Прошлые невзгоды, такие как насилие в отношениях или травмы, связанные с войной и беженцами, влияют на ожидания в будущем: катастрофические страхи повышают риск осложнений, тогда как истории о стойкости могут вдохновить на позитивную адаптацию.Достижение возраста смерти одного из родителей может быть чревато тревогой, из-за чего некоторые ожидают худшего, в то время как другие начинают новые режимы здоровья, тем самым обретая устойчивость. (Уолш и МакГолдрик, 2004, 2013). Необходимо исследовать конвергенцию событий развития и трансгенераций (McGoldrick et al., 2015).
Одна пара обратилась за терапией из-за ожесточенной борьбы из-за яростного противодействия мужа желанию жены завести второго ребенка. Построение генограммы показало, что мать мужа умерла во время родов вместе с его младшим братом или сестрой, что он подавил и ни с кем не разделил.Изучая этот опыт, с эмпатическим пониманием своей жены, он осознал свой катастрофический страх потерять , ее , и их связь углублялась по мере того, как они наметили свой будущий курс.
Исследования и практические применения
Системно-ориентированные исследования семейных процессов за последние десятилетия предоставили некоторые эмпирические основания для оценки эффективного функционирования пары и семьи (Lebow & Stroud, 2012). Однако семейные модели и типологии, как правило, статичны и контекстуальны, предлагая моментальный снимок паттернов взаимодействия внутри семей в определенный момент времени.Очень важно понимать функционирование семьи в социальном и временном контексте.
Структура устойчивости семьи дает несколько преимуществ. Во-первых, по определению, он фокусируется на сильных сторонах стресса, в ответ на кризис или в длительные невзгоды. Во-вторых, предполагается, что не существует единой модели здорового функционирования, подходящей для всех семей или их ситуаций. Функционирование оценивается в контексте: относительно ценностей каждой семьи, структурных и реляционных ресурсов, социальных контекстов и жизненных проблем.В-третьих, процессы для оптимального функционирования и благополучия членов могут изменяться со временем, поскольку проблемы возникают или отступают, а семьи развиваются на протяжении их жизни. Хотя большинство семей не соответствуют идеалам, перспектива устойчивости семьи основана на глубоком убеждении в способности всех семей обрести устойчивость в невзгодах.
Гибкость концепции устойчивости, сложность многоуровневой системной оценки с течением времени, а также разнообразие практических приложений и форматов создают серьезные проблемы для оценки семей и исследований в области вмешательства.Учитывая культурное и семейное разнообразие, а также вероятность того, что одни процессы могут быть более полезными, чем другие при решении разнообразных проблем, подходы к вмешательству и результаты, полученные на основе конкретного фокуса или контекста исследования, могут быть неприменимы к другим группам населения и жизненным проблемам. Несмотря на эти ограничения, система устойчивости семьи находит широкое применение в мероприятиях на уровне сообществ (например, Landau, 2007; Saltzman et al., 2011; Saul, 2014; Walsh, 2013). Многочисленные исследования расширяют наше понимание основных процессов устойчивости семьи в широком диапазоне состояний повышенного риска.Инструменты оценки и форматы практики необходимо адаптировать к различным ситуациям.
Фазы семейной жизни: проблемы и устойчивость
Влияние кризиса на семью, вероятно, будет различаться для членов семьи и семьи в зависимости от их приоритетов и проблем, связанных с одновременным жизненным этапом. В каждой семье жизненные проблемы родителей пересекаются с потребностями развития и проблемами их детей на их жизненном этапе. Например, смерть бабушки и дедушки при рождении ребенка предъявляет несовместимые требования к родителям, потерявшим близких, чтобы они заботились как о горе, так и о формировании привязанности со своим новорожденным (Walsh & McGoldrick, 2004).Серьезное заболевание, инвалидность родителей и их потребности в уходе могут сорвать образовательные или карьерные планы молодого взрослого ребенка (Rolland, 2012). Для братьев и сестер, находящихся на разных этапах развития, во время семейного кризиса могут возникать разные проблемы. Со временем, по мере взросления детей, могут возникнуть новые проблемы. Диагноз рака груди у матери вызвал серьезные проблемы с утратой у 8-летней дочери; когда она позже приблизилась к половому созреванию, возникла тревога по поводу ее собственного будущего риска рака груди. Семьи должны чутко относиться к таким проблемам развития и необходимости открытого, постоянного и соответствующего возрасту общения с течением времени.
Не предписывая нормативной модели прогрессивных стадий жизненного цикла, тем не менее полезно понимать основные проблемы, которые обычно возникают у пар и семей на различных жизненных этапах и переходах.
Пары на протяжении всей жизни
Переход к браку или принятие решения о спутнике жизни сегодня более разнообразен, при этом все чаще встречается сожительство до брака или вместо него. Все больше пар предпочитают не воспитывать детей, считая свои отношения семейными.Многие усыновляют домашних животных вместо или в рамках подготовки к воспитанию детей (Walsh, 2009b). Возникает тенденция «жить отдельно друг от друга»: пары, состоящие в стабильных отношениях, живут отдельно (Cherlin, 2010), одни по желанию, а другие по необходимости, например, партнеры, живущие на расстоянии в поисках работы.
Сегодняшние пары, менее связанные семейными традициями, более свободны в развитии разнообразных интимных отношений и гендерных договоренностей (Sassler, 2010). Они все чаще вступают в брак независимо от расы, культурного происхождения и религиозной ориентации.Тем не менее, переговоры об отношениях в изначальной семье могут быть болезненно сложными, когда родители не одобряют узы, как в случае пар геев, лесбиянок или трансгендеров из более консервативных семей и вероисповеданий (LaSala, 2007).
Традиционные брачные клятвы «пока смерть не разлучит нас» сложнее соблюдать в течение долгого жизненного пути (Walsh, 2012c). Пары, воспитывающие детей, могут ожидать вместе еще от двадцати до сорока лет после того, как выйдут из дома. Хотя уровень разводов высок — сейчас он стабилизируется на уровне около 45% браков — возможно, более примечательно то, что более половины первых браков действительно длятся всю жизнь.Пары все чаще отмечают шестьдесят и даже семьдесят лет вместе. Устойчивость в отношениях необходима, чтобы выдерживать жизненные бури и соответствовать меняющимся приоритетам. В юности при выборе партнера, как правило, выделяются романтика и страсть. Для тех, кто воспитывает детей, удовлетворение отношениями больше связано с разделением семейных радостей и обязанностей. В более позднем возрасте на первый план выходят потребности в общении и заботе.
Для пар рождение детей раннего возраста предполагает переоценку и реструктуризацию их отношений и домашнего хозяйства по мере того, как они подводят итоги и смотрят в будущее.Некоторые из тех, кто остался в несчастливых браках, воспитывая детей, решают уехать. Большинство разводов в среднем возрасте сейчас инициируется женщинами, которые обладают большей финансовой независимостью, чем жены в прошлые эпохи. Тем не менее, многочисленные исследования показали, что удовлетворенность браком, которая, как правило, является самой низкой для тех, у кого есть дети в подростковом возрасте, после их появления в большинстве случаев возвращается к высокому уровню. Корректировки с выходом на пенсию требуют переориентации жизненных приоритетов и пересмотра домашних обязанностей супружеских пар.Большинство из них находят большее удовлетворение в отношениях в более поздние годы, имея больше времени для индивидуального и совместного досуга и занятий, чувство общей истории и связи с внуками.
Благодаря этим изменениям с течением времени устойчивые пары подходят к браку не как к институту, а как к динамичному партнерству на протяжении всей жизни (Walsh, 2016). Успешные отношения требуют периодического пересмотра ролей, взаимных ожиданий и приоритетов, поскольку пары активно формируют и видоизменяют свои связи в соответствии с меняющимися потребностями и предпочтениями
Семьи и раннее детство
Взрослые поднимают поколение, когда становятся родителями своих детей.Этот переход к отцовству обычно сопровождается снижением удовлетворенности браком и возвращением к более традиционным гендерным ролям парами, ведущими двойную карьеру (Cowan & Cowan, 2012). Новая привязанность и внимание к новорожденному имеют приоритет, сокращая время и энергию на личные нужды или близость пары. Общие штаммы связаны с конфликтом из-за различных стилей воспитания и ролевых ожиданий, которые часто находятся под влиянием происхождения семьи, культурных или социальных норм. Поскольку подавляющее большинство домохозяйств с двумя родителями возглавляются парами с двумя кормильцами, устойчивость семьи требует гибкости, сотрудничества и хорошего общения при удовлетворении текущих требований по уходу за детьми, содержанию домашнего хозяйства и работе.Сегодня большинство отцов больше вовлечены в воспитание детей, чем их собственные отцы, однако матери по-прежнему несут непропорционально большую долю домашнего хозяйства, координации, ухода за детьми и престарелыми. Ценности большинства пар, связанные с гендерным равенством, на практике все еще находятся в стадии разработки.
Неполные семьи, возглавляемые не состоящими в браке или разведенными родителями, в настоящее время составляют более 25% всех домохозяйств в Соединенных Штатах. Ожидается, что почти половина всех детей — и более 60% детей из числа этнических меньшинств, живущих в бедности, — будут проживать по крайней мере часть своего детства в семьях с одним родителем, преимущественно возглавляемыми матерями (Cherlin, 2010).Наблюдается сокращение числа незамужних подростков, беременных, в то время как молодые взрослые и пожилые одинокие женщины все чаще решают стать родителями самостоятельно, когда им не хватает подходящих партнеров для воспитания детей. Непоследовательная финансовая поддержка и чувство брошенности детей отцами, не проживающими в семье, были основными факторами неприспособленности детей. Дети, как правило, хорошо себя чувствуют в финансово обеспеченных неполных семьях, где родители хорошо работают и поддерживаются сетями расширенных родственников (Anderson, 2012).
Бабушки обычно обеспечивают основной уход за детьми работающим родителям и тем, кто не может этого сделать из-за психического заболевания, злоупотребления психоактивными веществами или заключения. Для тех, кто берет на себя опеку в рамках родственной опеки (Engstrom, 2012), многострессовые нагрузки сказываются на их собственном здоровье, особенно для тех, кто уже обременен и имеет ограниченный доход.
Семьи с подростками
В подростковом возрасте роли и отношения в семье и родителях должны измениться, чтобы соответствовать меняющимся когнитивным, эмоциональным, физическим и социальным потребностям подростка.Поскольку молодежь стремится к большей автономии и предпочитает проводить время со сверстниками, родителям необходимо установить качественно иные правила и границы, чем те, у кого есть дети младшего возраста. Избавившись от устаревших представлений о подростковом возрасте как о периоде бурь и потрясений, большинство подростков почти не испытывают конфликтов или бунтов.
Тем не менее, тесные отношения, руководство и контроль между подростками и родителями остаются решающими для положительного развития, особенно для тех, кто находится в сообществах высокого риска (Gorman-Smith, Tolman, Henry, & Florshim, 2000; Steinberg, 2001).Те, у кого отсутствуют поддерживающие семейные узы, подвергаются большему риску развития проблем, связанных с злоупотреблением психоактивными веществами, беременностью, отсевом из школы и участием в бандах (Liddle, Rowe, Diamond, Sessa, Schimidt, & Ettinger, 2000). Доверительные узы, надежная структура и открытое общение позволяют подросткам делиться своими интересами и проблемами и зависеть от поддержки и чувства безопасности. Подросткам нужны родители и другие взрослые члены семьи, чтобы узнавать о жизни, обсуждать возникающие у них проблемы идентичности и социальные проблемы, а также помогать им делать осознанный выбор в отношении своего образования и отношений со сверстниками.
Установление строгих, но проницаемых правил, ограничений и границ может быть сложной задачей, особенно в вопросах полномочий, конфиденциальности и использования мобильных телефонов и Интернета. Управление серьезным заболеванием молодежи, например диабетом, может быть чревато конфликтом из-за контроля и приверженности лечению. Пагубные издевательства со стороны сверстников или риск сексуального насилия могут потребовать вмешательства родителей. Высокий риск самоубийства среди подростков, не соответствующих гендерному принципу, значительно ниже для тех, кто принимает семью.
Семьи раннего и среднего возраста
Семейные узы и отношения между поколениями для большинства являются взаимовыгодными, динамичными и развиваются совместно на протяжении всей взрослой жизни (Bengston, 2001). С появлением молодых взрослых и структурным сокращением семейной ячейки из домохозяйства, состоящего из двух поколений, большинство родителей хорошо приспосабливаются к этому переходу к «пустому гнезду», приветствуя возросшую свободу от обязанностей по воспитанию детей и переориентируя внимание на свои собственные потребности и приоритеты.
В нашем обществе основные задачи развития в зарождающейся взрослой жизни включают установление автономии и выработку личных жизненных целей через образование и / или первоначальные обязательства в трудовой жизни и интимные связи. Те, у кого были очень конфликтные или жестокие семьи, могут прервать контакт или уйти в другие отношения. Тем не менее, большинство из них в состоянии разделиться и индивидуализироваться, пересматривая и перестраивая свои отношения на тесную связь и взаимозависимость как автономные взрослые.Однако суровый экономический климат и финансовые долги, возникшие в связи с высшим образованием, заставили многих молодых людей вернуться домой, чтобы жить, поскольку они придумывают варианты карьеры. Для семей, которые с любовью воспитывают детей с серьезными отклонениями в развитии или психическими заболеваниями, юный взрослый возраст представляет собой серьезную проблему в плане оказания необходимой поддержки и поощрения своих детей к тому, чтобы они максимально использовали свою жизнь (Walsh, 2016).
Семьи в более позднем возрасте
Несмотря на стереотипы эйджизма в американском обществе, ориентированные на ухудшение и распад, достижения медицины и нейробиологические исследования нейропластичности подтверждают множество возможностей для функционирования и позитивного роста в последующие годы (Cozolino, 2008; Walsh, 2012b).Большинство пожилых людей сегодня остаются здоровыми и счастливыми до семидесяти лет, наслаждаются большим отдыхом, находят смысл и удовлетворение в новых занятиях и активном общении с друзьями и семьей. Субъективное ощущение будущего времени меняется по мере переориентации приоритетов с учетом времени, оставшегося в жизни (Carstensen, 2006).
Подавляющее большинство пожилых людей поддерживают тесную связь со своими семьями, даже с теми, кто живет далеко друг от друга. Важность взаимоотношений между братьями и сестрами обычно возрастает с возрастом (Cicirelli, 1995), как и социальные связи.Для большинства пожилых людей пребывание в бабушках и дедушках или другие виды деятельности предлагают новую жизнь (Mueller & Elder, 2003). Те, у кого нет детей, налаживают различные важные связи с братьями и сестрами, двоюродными братьями, племянниками и племянницами, крестниками, близкими друзьями и социальными сетями. Стареющие геи и лесбиянки удовлетворяют потребности в интимных отношениях по-разному, под влиянием их прошлого опыта, нынешних жизненных обстоятельств и социальной среды (Cohler & Galatzer-Levy, 2000). С растущим общественным признанием многие в более поздние годы начинают открыто выступать.В нашем мобильном мире многие отношения устанавливаются на расстоянии и поддерживаются посредством частых контактов по мобильному телефону и Интернету. Тем не менее, увольнение из-за работы или выхода на пенсию может подорвать непосредственные возможности по уходу и поддержке во время кризиса.
Семья как система вместе со своими старшими членами сталкивается с серьезными адаптационными проблемами в дальнейшей жизни (Walsh, 2015a). Подход каждой семьи основан на ее прежних образцах и культурном мировоззрении. Системные процессы с годами влияют на их способность адаптироваться к потерям и гибко соответствовать новым требованиям.Когда-то функциональные шаблоны перестают соответствовать меняющимся приоритетам и ограничениям. Изменения, связанные с выходом на пенсию, болезнью, смертью и вдовством, изменяют сложные модели взаимоотношений, часто требуя поддержки семьи, адаптации к утрате, переориентации и реорганизации. Подобные проблемы также открывают возможности для трансформации и роста отношений.
Все чаще пожилые люди должны продолжать работать после достижения пенсионного возраста в целях финансовой безопасности. Потеря необходимого дохода и льгот ставит под угрозу самодостаточность и планы на будущее.В условиях доминирующей в нашей культуре духа самодостаточности и стигмы зависимости, большинство пожилых людей неохотно просят или принимают финансовую помощь от своих взрослых детей или обременяют их своими потребностями. Проблемы гордости и стыда удерживают многих от того, чтобы даже сказать своим детям, что они финансово ограничены или больше не могут жить самостоятельно.
В пожилом возрасте хронические заболевания и инвалидность создают серьезные проблемы для семейного ухода, особенно с деменцией, от которой страдает почти половина взрослых старше 85 лет (Qualls & Zarit, 2009).Особенно тревожными для членов семьи являются неоднозначные потери от болезни Альцгеймера, получившие название «долгое прощание» (Boss, 1999). По мере прогрессирования болезни близких может даже не узнавать или путать с другими, даже с давно умершими.
Продолжительный уход ложится тяжелым бременем, в первую очередь на женщин, которых чаще всего назначают в качестве основных опекунов. Большинство из них находятся в среднем возрасте, работают и совмещают обязанности по уходу за детьми и пожилыми людьми (Brody, 2004). Другие вышли на пенсию, с ограниченными ресурсами, ухаживают за пожилыми людьми.По мере того, как размер семьи во всем мире уменьшается, сети из разных поколений становятся все более тяжелыми, и все меньше взрослых детей доступно для ухода. Подход к семейным системам расширяет модель индивидуального опекуна за счет вовлечения членов семьи в команду опекунов , каждый из которых вносит свой вклад в соответствии со своими способностями, близостью и ресурсами (Walsh, 2012b, 2015). Разделение ответственности и проблем может стать возможностью укрепить связи и избавиться от старого соперничества.
Отношения между поколениями часто бывают натянутыми, когда у старейшин возникают трудности в связи со снижением способностей или потребностями в зависимости (например,g., отказываясь бросить вождение в небезопасной обстановке). Даже когда родители старшего возраста довольно слабы, теряют умственные или физические способности, это не следует рассматривать как смену ролей между поколениями, и не следует называть родителей «похожими на детей». Родители с большим жизненным опытом на многие десятилетия остаются родителями своих детей в иерархии поколений. Важность достоинства, уважения и участия для старейшин имеет первостепенное значение (Walsh, 2012b).
Приоритетом устойчивости пожилых людей и их семей является выявление источников смысла и удовлетворения и объединение разнообразного жизненного опыта в целостное ощущение себя, целостности отношений и ценности жизни.Кинг и Винн (2004) представили концепцию целостности семьи , имея в виду стремление пожилых людей к развитию смысла, связи и преемственности в рамках их семейной системы, состоящей из нескольких поколений. Он включает в себя три компетенции: (1) динамическое преобразование отношений с течением времени в соответствии с меняющимися потребностями жизненного цикла членов; (2) разрешение или принятие прошлых конфликтов и потерь; и (3) совместное создание смысла путем передачи положительного наследия из поколения в поколение.
Развод, единоличное воспитание и повторный брак
Развод влечет за собой сложный набор изменяющихся условий с течением времени (Amato, 2010). Лонгитюдные исследования отслеживали семейные модели, связанные с риском и сопротивляемостью в предразводном климате, через процессы разделения и развода, последующей реорганизации и, в большинстве случаев, более поздней интеграции в сводную семью. Утверждения о том, что развод неизбежно вредит детям, основанные на небольших клинических выборках, не были подтверждены крупномасштабными тщательно контролируемыми исследованиями (Greene et al., 2012). Хотя некоторые исследования выявили более высокий риск возникновения проблем для детей в разведенных семьях, чем в неполных семьях, менее чем каждый четвертый из разведенных семей показывает серьезные или длительные трудности. В семьях с высоким уровнем конфликтов и жестокого обращения большинство детей, родители которых разводятся, живут лучше, чем те, чьи семьи остаются нетронутыми. Кроме того, экономическая напряженность и другие факторы повышают риск дезадаптации. Прежде всего, здоровая адаптация детей зависит от сильного функционирования их родителей по месту жительства, стабильности семьи и качества отношений с родителями и между ними до и после развода (Ahrons, 2004).
Развод влечет за собой неоднозначные потери: брак пары и семейная ячейка распадаются, однако бывшие супруги с детьми остаются родителями. Позитивной адаптации способствует скорбь о том, что было потеряно (включая прошлые надежды и мечты), и преодоление боли, гнева, вины и вины. Семейные процессы с течением времени превращаются в американские горки с пиками эмоционального напряжения в последующих переходных точках. Родители могут повлиять на то, как они принимают решение о разводе и сообщают о нем, а также об опеке, финансовых и посещениях, с надежным последующим выполнением.Несмотря на супружеские обиды, родителям крайне важно не использовать детей как посредников, в конфликтах лояльности или демонизировать другого родителя. У них лучше всего получается, когда родители сотрудничают, если не сотрудничают, в разных семьях с течением времени, поскольку каждый ребенок отмечает важные вехи, например, выпускной, или испытывает трудности. Поощряется постоянный контакт с важными членами расширенной семьи.
Большинство разведенных взрослых снова вступают в брак или повторно вступают в брак, и этот переход требует переговоров о взаимных отношениях и переустройстве с родными семьями (Pasley & Garneau, 2012).Проблемы, связанные с формированием сводных семей, приводят к 60% разводов при повторном браке. Укрепление отношений новой пары является приоритетом, без очернения бывшего супруга, что приводит к конфликту лояльности детей, обычно выражающемуся в сопротивлении отчиму или обращении против него. Адаптация облегчается, когда биологический родитель берет на себя основную родительскую роль, а новый партнер играет вспомогательную роль, постепенно выстраивая доверительные и заботливые отношения с детьми. Интеграция приемной семьи обычно занимает несколько лет.
Смерть и потеря любимых
С точки зрения семейных систем смерть и потеря связаны с транзакционным процессом, включая тех, кто умирает, и всех, кто выживает в общем жизненном цикле семьи из нескольких поколений, признавая как окончательность смерти, так и непрерывность жизни (Walsh and McGoldrick, 2004, 2013). Смерть последнего члена старшего поколения является семейной вехой, так как представители следующего поколения становятся старейшинами семьи.
Большинство людей надеются на естественную смерть, но медицинские технологии, продлевающие жизнь и процесс умирания, создают беспрецедентные семейные проблемы, осложненные моральными и религиозными проблемами.Мучительные решения о завершении жизни могут спровоцировать интенсивный и длительный семейный конфликт (Rolland, 2012). Смерть все чаще следует за длительным прогрессирующим заболеванием и инвалидностью. Для людей и их близких крайне важно удовлетворять потребности в достоинстве и контроле над процессом умирания при поддержке паллиативной помощи и ухода в хосписе для облегчения боли, комфорта и утешения. Клиницисты могут помочь семьям обсудить важные проблемы в конце жизни и максимально эффективно проводить время вместе (Walsh, 2016).
Смерть в семье включает в себя множественные потери: личность, значение каждого конкретного отношения, недостающие ролевые функции (например, кормилец) и особое положение (например, единственный ребенок или единственный родитель). Выжившие обычно испытывают брешь в своей семье. Безвременная потеря ребенка, супруга или родителя разбивает надежды и мечты о будущем и часто вызывает чувство несправедливости. Старейшинам труднее всего смириться с потерей — и собственным выживанием — детей или внуков, изменяя ожидания жизненного цикла поколений вспять.Смерть подростка может быть мучительной для членов семьи, чаще всего в результате рискованного поведения, несчастных случаев, самоубийства или убийства. Несвоевременная или травмирующая потеря часто сопровождается «опровергнутыми предположениями» в мировоззрении членов семьи, такими как ожидания предсказуемости, безопасности и доверия (Walsh 2007).
Супружеская утрата — это очень стрессовый переходный период. Несмотря на первоначальное глубокое горе и проблемы в повседневной жизни, большинство выживших супругов хорошо справляются с этим и со временем становятся достаточно устойчивыми.Большинство из них становятся более компетентными и независимыми, ценя поддерживающие связи с семьей, друзьями, религиозными сообществами и домашними животными (Walsh, 2009a, 2012b; Walsh & McGoldrick, 2013). Мужчины, как правило, испытывают большие начальные трудности и часто меняют партнера вскоре после тяжелой утраты. С ранней потерей супруга в родительский период родственники с благими намерениями могут поощрять стремительную замену, чтобы обеспечить поддержку и второго родителя для детей, но это рискует трудностями привязанности в новых отношениях. Позитивной адаптации способствует облегчение процессов общего горя и стимуляция инвестиций в новые отношения и разрушительные переезды из домов и сообществ.
Адаптация семьи к утрате включает разделение горя, обретение смысла и перспективы, реорганизацию семейной жизни и реинвестирование в новые и возобновленные связи и занятия (Walsh & McGoldrick, 2013). Современные подходы к тяжелой утрате рассматривают здоровое горе не как отстранение от потерянного любимого человека, а как преобразование физического присутствия в постоянные духовные и символические связи, поддерживаемые воспоминаниями, историями и делами. В случае горя обычно наблюдается колебание между процессами горя и вниманием к сиюминутным жизненным потребностям (Stroube & Schut, 2010).Семьям может потребоваться помощь в уважении к различным реакциям, стилям и темпам совладания членов семьи. Процессы скорби не имеют упорядоченной последовательности, расписания или окончательного решения. Грани горя обычно всплывают на поверхность в дни рождения, юбилеи и другие важные события. Множественные значения смерти трансформируются в течение жизненного цикла и интегрируются с другим жизненным опытом. Работа с семьями, столкнувшимися с потерей, требует признания различных культурных и духовных убеждений и предпочтений.
Клиническое значение
С растущим разнообразием взаимоотношений и домохозяйств в обществе, наш взгляд на «семью» должен быть расширен, чтобы соответствовать удлиненному и разнообразному жизненному циклу, настраивая терапевтические подходы на вызовы и предпочтения, которые делают каждого человека, пару и семью уникальными.Клиницисты могут помочь членам семьи научиться успешно жить в сложных и меняющихся системах взаимоотношений, смягчить разрушительные переходные процессы и извлечь максимум из стрессовых жизненных ситуаций.
Чаще всего семьи обращаются за помощью в кризисных ситуациях, но они могут не связывать существующие проблемы и страдания с соответствующими факторами стресса. Генограмма и временная шкала — ценные инструменты для визуализации сложных семейных систем и отслеживания значимых событий и изменений с течением времени, чтобы понять и решить проблемы в контексте развития семьи (McGoldrick, Gerson, & Petry, 2008).Можно решить вопрос о реактивации прошлого болезненного опыта в важных узловых точках. Следует изучить недавние или угрожающие кризисные события, скопление факторов стресса и изменения в семье или составе домашнего хозяйства, чтобы понять их последствия.
Один разведенный отец-опекун обратился за терапией из-за трудностей, которые у него были со своей оппозиционной 11-летней дочерью (Walsh, 2016). Первоначально терапевт безуспешно сосредоточился на улучшении своих родительских навыков вместе с ней. Вызванный в качестве консультанта, я построил семейную генограмму и временную шкалу, которые облегчили исследование развития.После жестокого развода родителей двумя годами ранее отец прервал контакт дочери с матерью и продолжал демонизировать ее, все еще злясь на ее прошлые внебрачные связи. Он погрузился в новые интимные отношения с женщиной, которая теперь давила на него, чтобы он женился, и пыталась завоевать расположение дочери. Смысл и влияние этих узлов взаимоотношений необходимо было распутать и разобраться, чтобы дочь и семейные отношения двигались вперед из прошлого в будущее.
С точки зрения развития семьи клиницисты проявляют интерес к жизненному пути каждой семьи, выслушивая истории о кризисах или трудностях с состраданием к их борьбе, страданиям и потерям, и подтверждая свое мужество, заботу и максимальные усилия. При ориентации на устойчивость важно перебалансировать фокус проблемы, чтобы выявить и усилить сильные стороны и ресурсы, которые могут способствовать позитивной адаптации. Крайне важно определить и использовать расширенные родственные, социальные и общественные сети, а также культурные и духовные ресурсы.Направляя вмешательства на усиление ключевых транзакционных процессов для повышения устойчивости, семьи могут стать более изобретательными в преодолении кризисов, ориентировании на разрушительные переходные процессы, преодолении постоянных стрессов и решении будущих проблем. Как клиницисты, мы можем помочь семьям найти единство среди сложностей и восстановить целостность после потрясений. Мы можем поощрять их усилия, направленные на достижение смысла, цели, радости и связей, с убеждением в их потенциале способствовать личному росту и развитию отношений на основе их жизненных проблем.
Парадокс устойчивости заключается в том, что худшие времена могут также вызвать лучшее в ответ. Кризис может привести к обучению, трансформации и росту в непредвиденных направлениях. Это может пробудить членов семьи к важности близких и побудить их излечить обиды. Профессионалы могут поддержать семейные усилия, направленные на то, чтобы представить себе лучшее будущее и стремиться к нему, а там, где надежды и мечты рухнули, представить новые пути вперед, используя возможности для изобретений, преобразований и позитивного роста.
В семьях, раздираемых прошлыми обидами, конфликтами или отчуждением, нормативные семейные проблемы, такие как родительская забота, часто более сложны. Системная перспектива развития и ориентация на будущее могут быть особенно полезны во время кризиса, как в следующем случае:
В одной семье взрослая дочь обратилась за терапией по поводу своей мучительной дилеммы. Ее отец, находящийся в тяжелом состоянии со здоровьем, попросил ее пожертвовать почку, чтобы спасти его жизнь. Исследуя свои сложные чувства, она со слезами на глазах описала алкоголизм своего отца, который вызвал его кризис, ее гнев на его оскорбительное поведение в пьяном виде и его неспособность прислушаться к их мольбам бросить пить.Я посоветовал нам провести сеанс с ее братьями и сестрами, чтобы увидеть, как они могут подойти к этому кризису в качестве совместной команды по уходу. Она была сомнительной. Встречу оказалось трудно запланировать, поскольку они разошлись, уйдя из дома, и не хотели реагировать на тяжелое положение своего отца.
Когда мы встретились, я расширил тему обсуждения, включив в него вопросы, ориентированные на будущее, задавшись вопросом, рассматривали ли они другие проблемы, которые могут возникнуть в будущем при уходе за обоих стареющих родителей или если один из них овдовел.Они избегали смотреть в будущее, но совместная работа в этом кризисе открыла дискуссию о новых возможностях взаимоотношений и осознание необходимости сотрудничества в ближайшие годы. Затем старший брат добровольно отдал свою почку их отцу, сказав, что у него меньше конфликтов, и он помнит хорошие времена с отцом до того, как у него возникли проблемы с алкоголем. Остальные выступили, чтобы поддержать его, и все согласились поддерживать связь и объединяться для удовлетворения будущих потребностей своих родителей, создавая новую солидарность.
Важность семейных связей во взрослом возрасте игнорировалась в исследованиях, клиническом обучении и практике, которые подчеркивают ранние фазы развития: молодые пары и семьи, воспитывающие детей. При запуске молодых взрослых внимание следует за молодым поколением в их собственном жизненном пути и формировании семьи, отводя родительское поколение на обочину как расширенные родственники. Родители никогда не перестают быть родителями, всю жизнь заботясь о благополучии своих детей и внуков.Термин «исходная семья» означает старшее поколение, оставшееся позади, с клиническим интересом к прошлому влиянию.
Также крайне важно не определять идентичность ребенка или семьи по одной вехе на их жизненном пути — такие ярлыки, как «ребенок развода» или «разбитая семья», могут быть уничижительными и заманить в ловушку тех, кто продолжает жить своей жизнью, затмевая предыдущие. или будущие годы удовлетворительной жизни в отношениях. Наш взгляд на развитие должен быть расширен до полного жизненного цикла и взаимозависимости межпоколенческих связей, которые простираются от прошлого к будущему.
Сопровождение обзора семейной жизни (Walsh, 2015, 2016) может помочь семьям интегрировать фазы и переходы семейной жизни, обновлять отношения и способствовать принятию жизни и близких. Обмен воспоминаниями может быть ценным опытом для членов семьи, включающим в себя различные точки зрения и субъективный опыт их жизни с течением времени. Воспоминание о надеждах и мечтах, важных вехах и их удовлетворении, гордости и сожалениях расширяет семейную историю и способствует эмпатическому пониманию.Прежние конфликты или обиды, которые привели к отключению или замораживанию образов и ожиданий, могут быть пересмотрены с новых точек зрения; недопонимания и ошибочные предположения можно прояснить. По мере взросления члены семьи часто более открыты и честны в отношении прошлых проступков или секретов и с большей готовностью признают и сожалеют о прошлых ошибках и обидах, открывая возможности для исцеления старых ран. Семейные фотографии, альбомы для вырезок, генеалогии, встречи и паломничества могут помочь в этой работе. Истории из семейной истории и драгоценные разговоры можно записывать на видео, сохранять и передавать молодым поколениям.Мудрость можно почерпнуть из прошлых невзгод, а истории о стойкости могут вдохновить на предстоящее путешествие.
Мы — существа, основанные на отношениях; большинство жизней обогащается разнообразными интимными отношениями и значительными родственными и социальными связями внутри и за пределами домохозяйства. Совместное конструирование идентичности и смысла — это процесс на протяжении всей жизни, поскольку люди и их семьи организуют, интерпретируют и связывают переживания с течением времени.
Заключение
Система развития семьи рассматривает функционирование каждой семьи в ее более широком социокультурном контексте и эволюцию на протяжении жизненного цикла, состоящего из нескольких поколений.
Мы должны чутко относиться к культуре и времени, в которых живут семьи и их члены, а также к вкладу критических событий и структурным источникам смысла.
Кризис и вызов — неотъемлемая часть человеческого существования. Хотя некоторые семьи переполняются стрессовыми жизненными событиями, разрушительными переходными периодами или постоянными трудностями, большинство из них становится более сильным и находчивым, способным хорошо любить и хорошо воспитывать своих детей. То, как семья как единая функциональная единица справляется с невзгодами, имеет решающее значение для позитивного развития всех ее членов и будущего семьи.Возможны многие способы адаптации, при этом более устойчивые семьи используют различные методы выживания, эффективные стратегии решения проблем и гибкость в борьбе с внутренними и внешними стрессовыми событиями и условиями. Устойчивость не означает возвращение в норму, это означает, что нужно хорошо бороться, эффективно преодолевать трудности и извлекать уроки из невзгод, интегрируя полученный опыт в жизненный путь.
Список литературы
Аронс, К. (2004). Мы по-прежнему семья. Нью-Йорк: HarperCollins.
Амато, П. (2010). Исследование развода: постоянные тенденции и новые разработки. Журнал брака и семьи, 72, 650–666.
Андерсон, К. (2012). Разнообразие, сильные стороны и проблемы неполных семей. В Ф. Уолш (Ред.) Нормальные семейные процессы: растущее разнообразие и сложность (4-е изд., Стр. 128–148). Нью-Йорк: Guilford Press.
Антоновский, А. , & Сурани, Т. (1988). Семейное чувство сплоченности и семейная адаптация. Журнал брака и семьи, 50, 79–92.
Биверс, W.R. , & Хэмпсон, Р. Б. (2003). Измерение семейной компетентности: модель Beavers Systems. В Ф. Уолш (Ред.), Нормальные семейные процессы (3-е изд., С. 549–580). Нью-Йорк: Guilford Press.
Бенгтсон, В.Л. (2001). За пределами нуклеарной семьи: возрастающее значение связей между поколениями. Журнал брака и семьи, 64 (1), 1–16.
Берталланфи, Л. (1968). Общая теория систем: основы, развитие, приложения. Нью-Йорк: Бразиллер.
Бойд-Франклин, Н. , & Каргер, М. (2012). Пересечения расы, класса и бедности: проблемы и устойчивость в афроамериканских семьях. В Ф. Уолш (Ред.), Нормальные семейные процессы (4-е изд., Стр. 273–296). Нью-Йорк: Guilford Press.
Босс, П. (1999). Неоднозначная потеря. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
Броуди, Э. (2004). Женщины в центре: годы их родительской опеки (2-е изд.). Нью-Йорк: Издательство Springer.
Бронфенбреннер, У.(1979). Экология человеческого развития. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
Карстенсен, Л.Л. (2006). Влияние чувства времени на развитие человека. Наука, 312, 1913–1915.
Черлин, А.Дж. (2010). Демографические тенденции в США: обзор исследований 2000-х годов. Журнал брака и семьи, 72 (3), 403–419.
Чичирелли, В. (1995). Отношения между братьями и сестрами на протяжении всей жизни. Нью-Йорк: Пленум Пресс.
Колер, Б.Дж. , & Галатцер-Леви, Р.М. (2000). Курс жизни геев и лесбиянок: социальные и психоаналитические перспективы. Чикаго: Издательство Чикагского университета.
Конгер, Р. , Конгер, К. , & Мартин, М. (2010). Социально-экономический статус, семейный процесс и индивидуальное развитие. Журнал брака и семьи, 72, 685–704.
Коуэн, П.А. , & Коуэн, К. (2012). Нормативные семейные переходы, качество взаимоотношений в паре и здоровое развитие ребенка. В Ф. Уолш (Ред.), Нормальные семейные процессы (4-е изд.С. 428–451). Нью-Йорк: Guilford Press.
Козолино, Л. (2008). Здоровый стареющий мозг: сохранение привязанности, обретение мудрости. Нью-Йорк: Нортон.
Д’Онофрио, Б.М. , & Лэхи, Б. (2010). Биосоциальные влияния на семью: обзор десятилетия. Журнал брака и семьи, 72 (3), 762–782.
Драйвер, Дж. , Табарес, А. , Шапиро, А. , & Готтман, Дж. (2012). Взаимодействие в счастливом и несчастливом браке: исследования лаборатории Готтмана. В Ф. Уолш (Ред.), Нормальные семейные процессы (4-е изд.С. 57–77). Нью-Йорк: Guilford Press.
Старший, Г. Х. , & Шанахан, М. Дж. (2006). Жизненный путь и человеческое развитие. В Р. М. Лернер & W. Дэймон (Ред.), Справочник по детской психологии (6-е изд., Стр. 665–715). Нью-Йорк: Вили.
Энгстрем, М. (2012). Семейные процессы в родственной опеке. В Ф. Уолш (Ред.), Нормальные семейные процессы: растущее разнообразие и сложность (4-е изд., Стр. 196–221). Нью-Йорк: Guilford Press.
Фаликов, К. (Эд) (1988). Семейные переходы: преемственность и изменения на протяжении жизненного цикла.Нью-Йорк: Guilford Press.
Фаликов, С. (2012). Семейные процессы иммигрантов: многомерная структура. В Ф. Уолш (Ред.), Нормальные семейные процессы (4-е изд., С. 297–323). Нью-Йорк: Guilford Press.
Федер, А. , Нестлер, Э. Дж. , & Чарни, Д.С. (2009). Психобиология и молекулярная генетика устойчивости. Природа, 10, 1–12.
Горман-Смит, Д. , Толан, П. , Генри, Д. , & Флорсхайм, П. (2000). Модели функционирования семьи и подростковые исходы в городских афроамериканских и мексиканских американских семьях.Журнал семейной психологии, 14 (3), 436–457.
Грин, Р.-Дж. (2012). Семейная жизнь геев и лесбиянок: риск, устойчивость и растущие ожидания. В Ф. Уолш (Ред.) Нормальные семейные процессы: растущее разнообразие и сложность, (4-е изд., Стр. 172–195). Нью-Йорк: Guilford Press.
Грин, С. , Андерсон, Э. , Форгатч, М. , деГармо, Д. , & Хетерингтон, М. (2012). Риск и стойкость после развода. В Ф. Уолш (Ред.) Нормальные семейные процессы: растущее разнообразие и сложность (4-е изд.С. 102–127). Нью-Йорк: Гилфорд.
Хэдли, Т. , Джейкоб, Т. , Миллионес, Дж. , Каплан, Дж. , & Шпиц, Д. (1974). Связь между кризисами развития семьи и появлением симптомов у члена семьи. Семейный процесс, 13, 207–214.
Хоули, Д. , & ДеХаан, Л. (1996). К определению устойчивости семьи: интеграция продолжительности жизни и точки зрения семьи, Семейный процесс, 35 (3), 283–298.
Имбер-Блэк, Э. (2012). Значение ритуалов в семейной жизни.В Ф. Уолш (Ред.) Нормальные семейные процессы: растущее разнообразие и сложность (4-е изд., Стр. 483–497). Нью-Йорк: Гилфорд.
Кинг, Д.А. , & Винн, Л.С. (2004). Возникновение «семейной целостности» в дальнейшей жизни. Семейный процесс, 43 (1), 7–21.
Ландау, Дж. (2007). Повышение устойчивости: семьи и сообщества как агенты перемен. Семейный процесс, 46 (3), 351–365.
ЛаСала, М. (2010). Выход, возвращение домой: помощь семьям в адаптации к ребенку-гею или лесбиянке.Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета.
Лебоу, Дж. , & Страуд, К. (2012). Оценка функционирования пары и семьи: полезные модели и инструменты. В Ф. Уолш (Ред.), Нормальные семейные процессы (4-е изд., Стр. 501–528). Нью-Йорк: Guilford Press.
Лиддл, Х. , Роу, К. , Даймонд, Г. М. , Сесса, Ф. , Шмидт, С. , & Эттингер, Д. (2000). На пути к развивающей семейной терапии: клиническая полезность исследования подросткового возраста. Журнал супружеской и семейной терапии, 26 (4), 485–500.
Литц, К. (2013). Устойчивость семьи в условиях повышенного риска. В Д. Бечвар (Ред.), Справочник по устойчивости семьи. Нью-Йорк: Спрингер.
Лютар, С.С. (2006). Устойчивость в развитии: синтез исследований за пять десятилетий. В Д. Cicchetti , & Д. Дж. Коэн (Ред.), Психопатология развития: риск, расстройство и адаптация (стр. 740–795). Нью-Йорк: Вили.
Лютар, С. , & Браун, П. (2007). Максимальное повышение устойчивости с помощью различных уровней исследования: преобладающие парадигмы, возможности и приоритеты на будущее.Развитие и психопатология, 19, 931–955.
Мастен, А.С. (2013). Риск и устойчивость в развитии. В П. Д. Zelazo (Ред.), Оксфордский справочник по психологии развития. Vol. 2: Я и другие (стр. 579–607). Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.
Мастен, А. (2014). Обычная магия: процессы устойчивости в развитии. Нью-Йорк: Guilford Press
Мастен, А.С. , & Чиккетти, Д. (2010). От редакции: Каскады развития. [Специальный выпуск по каскадам развития, часть 1], Развитие и психопатология, 22 (3), 491–495.
Мастен, А. , & Монн, А. (2015). Устойчивость ребенка и семьи: призыв к интеграции науки, практики и обучения. Семейные отношения, 64 (1), 5–21.
Маккуббин, Л. , & Маккуббин, Х. (2013). Устойчивость семейных систем этнических меньшинств. В Д. Бечвар (Ред.), Справочник по устойчивости семьи (стр. 175–195). Нью-Йорк: Спрингер.
Макголдрик, М. , Гарсия Прето, Н. , & Картер, Б. (Ред.). (2015). Расширенный жизненный цикл семьи (5-е изд.). Бостон: Аллин и Бэкон.
Макголдрик, М. , Герсон, Р. , & Петри, С. (2008). Генограммы: оценка и вмешательство (3-е изд.). Нью-Йорк: Нортон.
Мюллер, М.М. , & Старейшина, Г. Х., мл. (2003). Семейные обстоятельства из поколения в поколение: отношения между бабушками и дедушками и внуками в целостной перспективе. Журнал брака и семьи, 65 (2), 404–417.
Ортнер, Д. К. , Джонс-Санпей, Х. , & Уильямсон, С. (2004). Устойчивость и сильные стороны малообеспеченных семей. Семейные отношения, 53, 159–167.
Пэсли, К. , & Гарно, К. (2012). Повторный брак в семьях и приемы родителей. В Ф. Уолш (Ред.), Нормальные семейные процессы (4-е изд., С. 149–171). Нью-Йорк: Guilford Press.
Паттерсон, Дж. М. (2002). Объединение теории устойчивости семьи и семейного стресса. Журнал брака и семьи, 64 (2), 349–360.
Куоллс, С. , & Зарит, С.Х. (Ред.) (2009). Старые семьи и уход. Нью-Йорк: Джон Вили и сыновья.
Роллан, Дж. С. (2012).Преодоление проблем, связанных с болезнями, инвалидностью и генетическими заболеваниями. В Ф. Уолш (Ред.) Нормальные семейные процессы (4-е изд., С. 452–482). Нью-Йорк: Guilford Press.
Раттер, М. (1987). Психосоциальная устойчивость и защитные механизмы. В Американский журнал ортопсихиатрии, 57 (3), 316–331.
Зальцман, В. , Лестер, П. , Бердсли, У. Р. , Лэйн, К. , Вудворд, К. , & Нэш, В. П. (2011). Механизмы риска и устойчивости в семьях военнослужащих: теоретические и эмпирические основы программы повышения устойчивости, ориентированной на семью.Обзор клинической детской и семейной психологии, 14, 213–230.
Сасслер, С. (2010). Партнерство на протяжении всей жизни: секс, отношения и выбор партнера. Journal of Marriage and Family, 72, 557–575.
Саул, Дж. (2014). Коллективная травма, коллективное исцеление. Нью-Йорк: Спрингер.
Споттс, Э. (2012). Раскрытие сложности взаимодействия генов и окружающей среды и семейных процессов. В Ф. Уолш (Ред.) Нормальные семейные процессы (4-е изд., С. 529–552). Нью-Йорк: Guilford Press.
Стейнберг, Л. (2001). Мы знаем кое-что: Отношения родителей и подростков в ретроспективе и в перспективе. Журнал исследований подросткового возраста, 11, 1–19.
Стребе, М. , & Шут, Х. (2010). Модель двойного процесса совладания с тяжелой утратой: десятилетие спустя. Омега: Журнал смерти и умирания, 61 (4), 273–289.
Унгар, М. (2004). Важность родителей и других опекунов для устойчивости подростков из группы высокого риска. Семейный процесс, 43, 23–41.
Унгар, М., Газинур, М. , & Рихтер, Дж. (2013). Что такое устойчивость в социальной экологии человеческого развития? Журнал детской психологии и психиатрии, 54, 348–366.
Vaillant, G.E. (2002). Хорошо стареет. Нью-Йорк: Маленький, Браун.
Уолш, Ф. (2003). Устойчивость семьи: рамки для клинической практики. Семейный процесс, 35 (3), 261–281.
Уолш, Ф. (2007). Травматическая потеря и крупные бедствия: укрепление устойчивости семьи и сообщества. Семейный процесс, 46 (2), 207–227.
Уолш, Ф. (2009a). Связи между человеком и животным I. Значение животных-компаньонов для взаимоотношений. Семейный процесс, 48 (4), 462–480.
Уолш, Ф. (2009b). Связи человека и животного II: роль домашних животных в семейных системах и семейной терапии. Семейный процесс, 48 (4), 481–499.
Уолш, Ф. (Ред.). (2009c). Духовные ресурсы в семейной терапии (2-е изд.). Нью-Йорк: Guilford Press.
Уолш, Ф. (2011). Устойчивость семьи: совместный подход в ответ на стрессовые жизненные проблемы.В С. Саутвик , Б. Litz , Д. Чарни , & М. Фридман (Ред.), Устойчивость и психическое здоровье: проблемы на протяжении всей жизни (стр. 149–161). Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
Уолш, Ф. (2012a). Устойчивость семьи: сильные стороны, созданные в невзгодах. В Ф. Уолш , (Ред.), Нормальные семейные процессы: растущее разнообразие и сложность (4-е изд., Стр. 399–427). Нью-Йорк: Guilford Press.
Уолш, Ф. (2012b). Успешное старение и устойчивость семьи. В Б. Haslip , & ГРАММ.Смит (Ред.), Новые взгляды на устойчивость во взрослом и позднем возрасте. Ежегодный обзор геронтологии и гериатрии, 32 (стр. 153–172). Нью-Йорк: Спрингер.
Уолш, Ф. (Ред.). (2012c). «Новая нормальность»: разнообразие и сложность в семьях 21 века. В Ф. Уолш (Ред.), Нормальные семейные процессы: растущее разнообразие и сложность (4-е изд., Стр. 4–27). Нью-Йорк: Guilford Press.
Уолш, Ф. (2013). Практические приложения системы устойчивости семьи на уровне сообществ.В Д. Бечвар (Ред.), Справочник по устойчивости семьи (стр. 65–82). Нью-Йорк: Спрингер.
Уолш, Ф. (2015a). Семьи в дальнейшей жизни: проблемы, возможности и устойчивость. В М. Макголдрик , Б. Картер , & Н. Гарсия-Прето (Ред.), Расширенный жизненный цикл семьи: индивидуальные, семейные и социальные перспективы (5-е изд., Стр. Xx). Бостон: Пирсон.
Уолш, Ф. (2015b). Семейные переходы: проблемы и устойчивость. В М. Дулкан (Ред.), Учебник детской и подростковой психиатрии (2-е изд., стр. 691–707). Вашингтон, округ Колумбия: Пресса Американской психиатрической ассоциации.
Уолш, Ф. (2016). Укрепление устойчивости семьи (3-е изд.). Нью-Йорк: Гилфорд.
Уолш, Ф. , & Макголдрик, М. (2004). Жизнь без потерь: смерть в семье (2-е изд.). Нью-Йорк: Нортон.
Уолш, Ф. , & Макголдрик, М. (2013). Тяжелая утрата: взгляд на семейный жизненный цикл. Специальный выпуск: Семейная наука, 4 (1), 20–27.
Вернер, Э. , & Смит, Р.С. (2001). Путешествие из детства в средний возраст: риск, устойчивость и выздоровление.Итака: Издательство Корнельского университета.
Теория супружеской власти / ресурсов — Социология семьи
Вопросы о неравенстве в браке и распределении власти в отношениях долгое время вызывали озабоченность в социологии семьи. В частности, идеи об исторических сдвигах в доминировании мужей / отцов в семьях соперничали с вдохновленными феминистками взглядами на сохраняющееся значение патриархального контроля как в общественной, так и в частной сферах. Первая перспектива хорошо отражена во влиятельной идее Берджесса (Burgess & Locke 1945) о переходе от «брака как института» к «браку как отношениям», при этом некоторые видят рост «товарищеских» браков как верный показатель того, что брак все больше становились отношениями равенства (Clark 1991).(См. Особенно оптимистичный анализ в Young & Willmott 1973). Другие, однако, утверждали, что брак по-прежнему является структурно неравноправными отношениями как следствие различных возможностей, доступных для мужчин и женщин, особенно на рабочем месте, и продолжающегося существования брака. строго гендерное разделение труда в доме (см., например, Delphy & Leonard 1992).
Одно из самых ранних и наиболее цитируемых исследований распределения власти в браке было проведено Робертом Бладом и Дональдом Вулфом в книге «Мужья и жены: динамика супружеской жизни» (1960).В этом они сообщают об исследовании, в котором были опрошены более 900 жен о характере их брака. В частности, Блад и Вулф были заинтересованы в том, чтобы узнать, кто принимает решения в браке, утверждая, что принятие решений является четким показателем использования власти и авторитета в любых отношениях. В ходе исследования каждому респонденту задавали вопросы о восьми различных решениях, которые обычно принимали пары и семьи. Сюда входили такие решения, как: какую работу должен занять муж; стоит ли покупать страхование жизни; и сколько денег семья может позволить себе тратить каждую неделю на еду.В результате своих выводов Блад и Вулф пришли к выводу, что принятие решений и, следовательно, власть в браке основаны на уровне социальных и экономических ресурсов, которые каждый из супругов привнес в брак. Таким образом, чем больше разница, например, в доходах, образовании и статусе супруга, тем больше у супруга будет власти принимать решения по различным аспектам семейной жизни.
Несмотря на то, что выводы Блада и Вулфа оказали большое влияние, многие исследователи, занимавшиеся проблемой супружеской власти, поставили под сомнение их теоретические и методологические основания.Однако в целом критика исследования подняла важные вопросы о природе власти в браке и помогла сформировать гораздо более глубокое понимание ее проявления, чем существовало ранее. Особо следует отметить три уровня критики. Первый касался вопросов, по которым опрашивались респонденты. Эта кажущаяся простой критика сама по себе поднимает важные вопросы о том, что такое власть. Как уже отмечалось, стратегия Блада и Вулфа заключалась в том, чтобы спрашивать о разных решениях, которые принимала пара — о некоторых частых, некоторых редких, некоторых очень важных и менее важных решениях.Ключевой вопрос, поднятый в ходе исследования, заключался в том, является ли каждое из этих решений одинаково показательным для осуществления власти в браке. А если нет, то как его взвешивать и кто должен это решать? Например, является ли выбор покупки еды столь же значимым, как решения о том, какую квартиру / дом покупать или сдавать в аренду, или трудоустройство супруга? Если нет, то какой смысл спрашивать о менее значимых решениях? Насколько проявляют силу рутинные, повседневные решения? Более того, в рамках этой модели, как следует относиться к «нерешениям», т. Е. К решениям, по которым не возникает особых разногласий или споров? Как будет показано ниже, это более теоретически значимый вопрос, чем может показаться на первый взгляд.
Вторая критика исследования Блада и Вулфа касалась конституции образца. Вопрос здесь не в его размере или объеме как таковом, а в том, могут ли исследования супружеской власти быть когда-либо достоверными, если ставится под сомнение только одна сторона в отношениях. Методология Блада и Вулфа подразумевала, что принятие решений — это объективная черта брака, о которой одинаково сообщают либо мужья, либо жены. Другими словами, существовало ограниченное признание того, что могут существовать конкурирующие представления и переживания брака — «его» и «ее» брак, в известных терминах Бернарда (1973).Но если мужья и жены по-разному понимают процесс принятия решений в браке, что из этого «верно»? Либо действительны? И как исследователь должен выбирать между конкурирующими аккаунтами? Хотя, опять же, это похоже на методологический вопрос, на самом деле он более фундаментален. Это поднимает вопросы о том, в какой степени восприятие людьми процесса принятия решений формируется посредством осуществления власти, а не быть, как предполагает модель Блада и Вулфа, «независимым» от этой власти.
Третья критика, более радикальная, чем любой из вышеперечисленных, ставит под сомнение ценность изучения того, кто именно принимает решения, как средства измерения власти. Вместо того чтобы сосредоточиться на принятии решений, он утверждает, что ключевой вопрос состоит в том, кто больше всего выигрывает от принимаемых решений (Lukes 2005). Выигрывают те, у кого есть власть, независимо от процесса принятия решения. В контексте супружеской власти есть ряд элементов. Во-первых, он признает важность социального порядка или, в случае брака, гендерного порядка.То есть обычные и нормативные соглашения часто скрывают распределение выгод между участниками. Таким образом, рутинные способы организации домашней и семейной жизни часто скрывают способы, которыми одна сторона — обычно мужья — извлекает выгоду из этого способа организации за счет другой, обычно жен. Неважно, кто принимает решение по тому или иному вопросу, если принятое решение поддерживает и без того неравный статус-кво. В самом деле, как утверждает Люкс (2005), наиболее влиятельными являются те, кто может полагаться на менее влиятельных в принятии решений, которые последовательно действуют в пользу более могущественных.Делегирование этих решений, а также социальный порядок, который делает некоторые решения настолько «очевидными», что не вызывают споров, могут помочь узаконить последствия принимаемых решений.
В свете этого анализ того, кто принимает решения в браке, сам по себе не обязательно свидетельствует о власти. Более того, открытые обсуждения и консультации высоко ценятся в рамках современной идеологии супружеской пары и партнерства. Таким образом, как утверждал Эдджелл (1980), совместное, очевидно демократическое, участие в процессе принятия решений в браке может помочь узаконить родственную основу брака, в то же время действуя для обеспечения структурно встроенного и (в значительной степени) само собой разумеющегося гендерного порядка, который ставит во главу угла интересы мужчин. .Более того, многие рутинные решения также могут быть «делегированы» женам, потому что на практике решения, которые они принимают, могут быть такими, которые способствуют или, по крайней мере, не наносят ущерба интересам их мужей. Например, решение о семейном питании может быть оставлено женам как часть их домашних обязанностей, в результате чего жены выбирают ту пищу, которую, как им известно, предпочитают их мужья.
Если эти аргументы будут приняты, то станет сомнительным, можно ли использовать принятие решений для отражения супружеской власти каким-либо простым способом.Скорее, следует рассмотреть вопрос о распределении материальных и нематериальных ресурсов между парой. Вопросы о том, у кого есть доступ к большему количеству свободного времени, у кого больше денег на личные расходы, чьи потребности являются приоритетными в семье, становятся более важными, чем принятие решений как таковое. Одну иллюстрацию этого альтернативного взгляда на власть можно найти в исследовательской литературе по управлению деньгами в семьях. Эти исследования неоднократно подчеркивают, в какой степени жены и матери в более бедных домохозяйствах обычно жертвуют своими собственными потребностями, чтобы лучше обеспечивать своих мужей и детей.Хотя решения о балансировании доходов и расходов домохозяйств явно должны принимать они, это отражает не столько осуществление власти в общепринятом смысле, сколько (делегированную) ответственность за управление неадекватными бюджетами домохозяйств.
Независимо от контекста, власть остается очень спорным и сложным понятием (Lukes 2005). В рамках изучения брака он еще больше осложняется доминирующими идеологиями личной приверженности, которые наполняют поведение мотивами любви и альтруизма, а не властью и эгоизмом.Точно так же в современных конструкциях «партнерства» разделение домашнего и оплачиваемого труда обычно рассматривается как согласованная семейная и домашняя организация, а не как проявление структурного неравенства. Рост совместного проживания и то, что Черлин (2004) называет «деинституционализацией брака», еще больше усложняет интерпретацию власти в «брачных» отношениях. Оглядываясь назад, можно сказать, что подходы к принятию решений при изучении супружеской власти, несомненно, вызывают множество вопросов и критических замечаний.Тем не менее исследование Блада и Вулфа было плодотворным, открыв дискуссии о способах реализации власти в браке и помогло семейным социологам понять присущие ему сложности.
Артикул:
- Аллан Г. и Кроу Г. (2001) Семьи, домашние хозяйства и общество. Пэлгрейв, Бейзингсток.
- Бернард Дж. (1973) Будущее брака. Бантам, Нью-Йорк.
- Блад, Р. и Вулф, Д. М. (1960) Мужья и жены: динамика супружеской жизни.Free Press, Гленко, Иллинойс.
- Блумштейн, П. и Шварц, П. (1983) Американские пары: деньги, работа, секс. Уильям Морроу, Нью-Йорк.
- Берджесс, Э. и Локк, Х. (1945) Семья: от учреждения к товариществу. Американская книга, Нью-Йорк.
- Шерлин А. (2004) Деинституционализация американского журнала брака и семьи 66: 848 61.
- Кларк, Д. (1991) Брак, семейная жизнь и социальные изменения. Рутледж, Лондон.
- Дельфи, К. и Леонард, Д.(1992) Знакомая эксплуатация: новый анализ брака в современных западных обществах. Polity Press, Кембридж.
- Эдджелл, С. (1980) Пары среднего класса. Аллен и Анвин, Лондон.
- Лукес, С. (2005) Власть: радикальный взгляд. Пэлгрейв Макмиллан, Бейзингсток.
- Янг, М. и Уиллмотт, П. (1973) Симметричная семья. Рутледж и Кеган Пол, Лондон.
Как можно представить себе семьи помимо родства и брака?
5 августа 2019 года Лок Сабха без должного обсуждения принял Закон о трансгендерных лицах (защита прав) 2019 года (далее — Закон о трансгендерах, 2019 год) и Закон о суррогатном материнстве (регулирование) 2019 года (далее — Закон о суррогатном материнстве, 2019 год). .Эти законопроекты, укрепляющие патриархальные, гетеронормативные и кастовые ценности «великой индийской семьи», если они будут приняты Раджья Сабхой, вскоре могут стать реальностью.
В этой статье авторы критикуют преобладающее понимание семьи, включенное в эти законопроекты, как основанное исключительно на браке, крови или усыновлении. В законопроектах не упоминаются другие формы избранных семей и интимных отношений, сосуществующие в индийском обществе. Анализируя различные существующие судебные прецеденты и недавно принятые законы, авторы утверждают, что законодательный орган должен переосмыслить, как упомянутые законы регулируют межличностные отношения.
Распространенность ненормативных семей и семей по выборуИдея супружеской и детородной семьи лежит в основе регулирования близости со стороны государства. Тем не менее, есть много людей и отношений, которые не вписываются в эту идею. Последние отчеты показывают, что одинокие домохозяйства составляют 12,5% всех домохозяйств в Индии (Pandit, 2019). Более того, 7,5% всех домохозяйств — это семьи с одним родителем, большинство из которых (4,5% или примерно 13 миллионов домохозяйств) возглавляются женщинами (Pandit, 2019).Однако менее изученный вопрос заключается в том, как такие люди живут и определяют семью вне традиционных структур брака и кровных уз.
Несмотря на то, что исследований в этой области мало, возросшая видимость сообщества ЛГБТ + с 1980-х и 1990-х годов в Индии пролила свет на то, как некоторые люди создавали свои собственные структуры поддержки за пределами жестких рамок брака. В этот период однополые пары задокументировали свое намерение жить вместе в форме зарегистрированного договора о партнерстве (Vanita 2005: 97) и в некоторых случаях в форме контрактов о дружбе, таких как Maitri Karar, [1] , которые заявили о своем статусе и правах как супружеской пары (Vanita 2005: 63).К 1999 г. было изучено , правовых альтернатив идее семьи: домашние партнерства для признания однополых отношений обсуждались в индийском контексте (Fernandez 1999: 73–74) не меньше, чем идея о том, как «брак» можно реформировать, чтобы распознавать гомосексуальные отношения (Fernandez 1999: 83–88).
Кроме того, в рамках движения ЛГБТ + существование сообществ хиджры также привлекает внимание к разнообразию семейных структур, преобладающих в индийском обществе (Reddy 2005: 150; Revathi and Murali 2016: 10–13).Хиджры, которые были изгнаны из своих родных семей за нарушение строгих гендерных кодексов, усложняют наше понимание семьи, поскольку они создают свои собственные небиологические формы родства. Их домашние хозяйства возглавляют пожилые хиджры, известные как « гуру», или матери, которые берут на себя экономические и социальные обязательства перед своими «чела» или детьми и несут ответственность за посвящение чела в обычаи и традиции семьи хиджры. Эти отношения являются неотъемлемой частью линии происхождения и происхождения в пределах хиджры, гхараны (Reddy 2005: 150).
Недавняя научная работа по материнству также исследует концепцию ненормативных семей. Нанди (2017) исследует истории женщин, которые идентифицируют себя как «геи» или «лесбиянки», незамужних биологических матерей и незамужних подруг, вместе воспитывающих приемного ребенка. Рассказы этих женщин подчеркивают социально-правовые исключения, с которыми сталкиваются те, кто предпочитает жить в таких условиях. Например, каков будет статус незамужней женщины, у которой есть ребенок с женатым мужчиной, но которая не проживает с ним, или у двух или более друзей, вместе воспитывающих ребенка? Эти нарративы подчеркивают необходимость расширения правового признания зависимости в соответствии с законом, особенно в тех случаях, когда она возникает из связей, которые не являются супружескими или романтическими, но, тем не менее, могут включать значительные примеры эмоциональной и экономической взаимозависимости (Nandy 2017: 290–324).Как отмечает Нанди, «друзей часто считают« чужаками »для семьи, потому что у них нет ни крови, ни материальных ценностей; следовательно, они остаются вне структур, созданных родословными »(2017: 349-350) .
Такие реалии подчеркивают, что социальное понимание «семьи» переживает периодический и неоднородный переход, даже в то время как идея супружеской, репродуктивной, гетеросексуальной семьи продолжает доминировать как в общественном дискурсе, так и в нашем социальном воображении. В следующем разделе мы обсудим, как, несмотря на разнообразие семей, существующих в нашем обществе, государство продолжает укреплять идею супружеской, репродуктивной и кастовой семьи через закон о трансгендерах и суррогатном материнстве.
Законопроект о трансгендерах, 2019 г .: шаг ближе к отказу в праве на избранные семьиВ 2014 году Верховный суд Индии в деле National Legal Services Authority (NALSA) v Union of India (2014) (далее по делу NALSA) заложил основу для реализации прав трансгендеров в рамках рамки конституционных прав на равенство (статья 14), жизнь и личную свободу (статья 21) и свободу слова и выражения мнения (статья 19).С намерением придать законодательную основу решению NALSA , в 2014 году член парламента Дравида Муннетра Кажагам внес на рассмотрение законопроект частного члена парламента Тиручи Шива. Он был подготовлен в консультации с трансгендерным сообществом (Choudhary and Sharma 2018). Однако, полностью игнорируя этот законопроект, в 2016 и 2018 годах последовала серия законопроектов, которые, по словам членов общины, «были лишь похоронным звоном на кульминации надежд общины» (Mudraboyina et al. al 2019).Законопроект о трансгендерах (защита прав) 2019 года, последний из серии, продолжает идти по этому же пути. Он уже был принят в Лок Сабха и ожидает обсуждения и прохождения в Раджья Сабха.
Пострадавшее сообщество считает, что законопроект, вносимый в парламент, отдает «апатией, пренебрежением и секретностью» по отношению к трансгендерам в стране (Мудрабойна и др., 2019). В законопроекте есть проблемные положения, такие как отсутствие самоопределения, меньшие наказания в случаях насилия в отношении трансгендеров, отсутствие оговорок (Sampoorna Working Group 2019) и смешение трансгендерной идентичности с идентичностью лиц с интерсекс-вариациями [2 ] .Законопроект 2019 года противоречит указаниям, данным Верховным судом в постановлении NALSA [пункт 129 (5)], поскольку он делает обязательным для соответствующих лиц прохождение операции по смене пола с целью идентификации среди мужчин: женский бинарный. Законопроект также ограничивает право на средства правовой защиты, когда государственные должностные лица действуют «добросовестно» в соответствии с положениями закона (раздел 21).
Из всех вопросов, упомянутых в законопроекте, резкая критика вызвала резкую критику в отношении раздела 2 (c), который прямо определяет семью как семью, которая определяется кровью, браком или усыновлением.В соответствии с разделом 12 (3) законопроект дает суду право принимать постановления о переводе трансгендеров в «реабилитационный» центр, тем самым вынуждая их выбирать между родными семьями (которые обычно являются пространствами насилия) или реабилитационными домами. Это отражает патернализм государства, которое лишает трансгендеров автономии решать свое будущее, когда они сталкиваются с отказом со стороны своих родных семей.
Этот патернализм усугубляется тем, что в законопроекте не признаются домохозяйства хиджры.Некоторые члены сообщества сочли законопроект «атакой на домохозяйства хиджры», которые были единственным защитным пространством для транс-, интерсексуальных и гендерно небинарных людей, брошенных или отвергнутых их родными семьями (Sampoorna Working Group 2019). Другие утверждают, что законопроект, в котором не признаются домохозяйства хиджры, принят без всякого осмысления (Mudraboyina et al, 2019) и представляет собой попытку «стереть культуру хиджры» (Sinha 2019). Невидимость таких избранных семей — один из главных недостатков законопроекта.
Законопроект о суррогатном материнстве (регулирование), 2019 г .: Закон об исключительности и касте в действииПо сравнению с законопроектом о трансгендерах, обсуждение законопроекта о суррогатном материнстве 2019 года было ограниченным. Более ранняя попытка регулировать суррогатное материнство была предпринята в 2016 году, когда кабинет профсоюзов одобрил законопроект о суррогатном материнстве. Несмотря на то, что законопроект 2016 года подвергся критике со стороны Постоянного комитета Раджья Сабха (Rajya Sabha 2017), в законопроекте о суррогатном материнстве 2019 года по-прежнему воспроизводятся те же положения, что и в законопроекте 2016 года.
Законопроект 2019 года, как и его предшественник 2016 года, запрещает коммерческое суррогатное материнство и некритически принимает идею альтруистического суррогатного материнства, которая подвергалась резкой критике со стороны юристов, активистов и женских групп здоровья. В законопроекте альтруистическое суррогатное материнство определяется как суррогатное материнство, при котором «суррогатной матери не могут быть выплачены никакие сборы, расходы, сборы, вознаграждение или денежные стимулы любого характера» [Раздел 2 (b)]. Причина этого состоит в том, чтобы предотвратить эксплуатацию женщин из бедных экономических слоев — что возможно при коммерческом суррогатном материнстве — активисты утверждают, что закон, вместо того, чтобы решать проблему эксплуатации, атакует саму работу (Gopinathan 2018).
АктивисткаЧаяника Шах раскритиковала альтруистическое суррогатное материнство, поскольку оно изображает «деторождение как благородное дело, которое женщины должны делать не только для своих мужей, но и для всех подходящих близких родственников, выбранных и проверенных государством» (Gopinathan 2018). Таким образом, альтруистическая точка зрения игнорирует предпосылку о том, что суррогатное материнство — это форма репродуктивного труда, за которую человеку следует платить. Даже Постоянный комитет Раджья Сабха выступал за «компенсируемое суррогатное материнство» и считал, что запрет коммерческого суррогатного материнства затрагивает право на получение средств к существованию женщин, желающих стать суррогатными матерями (Rajya Sabha 2017: para 5.19).
Кроме того, законопроект навязывает идеалы гетеронормативной семьи, определяя при этом право на суррогатное материнство. Гетеросексуальная пара [Раздел 2 (g) читается с Разделом 4 (iii) (c)], которые состоят в браке не менее пяти лет и не имеют собственного ребенка [Раздел 4 (iii) (c)] и были медицински сертифицированная как бесплодная пара [Раздел 2 (r) читается с Разделом 4 (ii) (a)], имеют право на суррогатное материнство. Что еще более важно, суррогатная мать должна быть близкой родственницей [3] пары, состоит в браке, имеет собственных детей и не жертвует свою собственную гамету для целей суррогатного материнства [Раздел 4 (iii) (b)] .
Ограничивая право на участие гетеросексуальной пары, связанной через «брак», и разрешая только «близкому родственнику» быть суррогатом, закон о суррогатном материнстве направлен на регулирование того, что женщины делают со своим телом, но также усиливает идею гетеронормативной семьи. Кроме того, он также криминализирует суррогатное материнство в отношении одиноких мужчин, женщин и партнеров, проживающих вместе, включая однополые пары и трансгендеров (раздел 38). Такое ограничение является не только дискриминационным, но и нарушает право на репродуктивную автономию как аспект права на неприкосновенность частной жизни, гарантированного конституцией Индии (Ghosh and Khaitan 2017).Кроме того, разрешая суррогатной матери быть только «близкой родственнице», государство продвигает кастовые представления, пытаясь сохранить «чистоту» семьи (Gopinathan 2018).
Правовой парадоксИ законопроекты о суррогатном материнстве, и о трансгендерах увековечивают узкое представление о «семье», основанное на гетеропатриархате и кастовой чистоте. Это полностью игнорирует случаи создания индейцами ненормативных семей и проживания в них. Правовой режим Индии признает только моногамные, гетеросексуальные, супружеские отношения, узаконенные браком.Сети небиологического родства или хиджры, гараны , однополые пары, состоящие в полиаморных отношениях или более подвижные дружеские сети не могут получить доступ к ряду гражданских прав, вытекающих из брака (Agarwal et al, 2019: 7).
Например, несмотря на то, что Закон о защите женщин от домашнего насилия 2005 года (PWDVA) признает отношения с проживанием, он делает это только между мужчинами и женщинами ( Indra Sarma v VKV Sarma 2013: para 37). Кроме того, эти отношения должны быть как можно более «брачными» ( D Velusamy v D Patchaiammal 2010: пункт 33). [4] Таким образом, если женщина заключает такие отношения с женатым мужчиной, она не получает никакой защиты по закону. Делая брак и брачные отношения единственным институтом, через который реализуется основная человеческая потребность в связи, близости и зависимости, закон не учитывает многих людей, которые намереваются установить более гибкие жизненные условия, или платонические ассоциации, которые, тем не менее, можно охарактеризовать. экономической и / или эмоциональной взаимозависимостью (Duncan et al 2014: 1–10).
A Серебряная подкладкаЕсть некоторые обнадеживающие признаки изменений в законе. В 2017 году Верховный суд признал неприкосновенность частной жизни фундаментальным правом, в котором право на сексуальную близость было признано одним из основных компонентов права на неприкосновенность частной жизни ( Судья К.С. Путтасвами и Анр против Союза Индии 2017: пункт 157). Основываясь на этой надежной системе конфиденциальности, Верховный суд, читая драконовскую статью 377, также отметил, что способ, которым люди предпочитают проявлять близость, выходит за рамки законных интересов государства ( Navtej Johar v Union of India, 2018: пункт 240).Еще до этого, в 2016 году, Высокий суд штата Химачал-Прадеш истолковал отношения гуру и чела как «обычай» и постановил, что гуру, таким образом, будет иметь право на собственность умершего чела ( Sweety [Eunuch] v General Public 2016). . Эти суждения открыли возможности для признания разнообразия отношений, близости и семей, многие из которых не обязательно могут быть гетеросексуальными, супружескими или биологическими. Примечательно, что в 2019 году Высокий суд Мадраса оставил в силе брак между биологическим мужчиной и трансгендерной женщиной в соответствии с Законом об индуистских браках 1956 года ( Arunkumar v The General Inspector of Registration 2019).Несмотря на гетеронормативное понимание «консуммации» как пено-вагинального полового акта между цис-мужчиной и цис-женщиной в соответствии с законом, тот факт, что суд подтвердил этот брак, демонстрирует его готовность интерпретировать «завершение» за пределами его традиционной интерпретации.
К функциональному представлению о семействеЕсли закон признает право на интимную близость в качестве основного компонента автономии и частной жизни, то, возможно, он должен сохранять нейтралитет между различными формами интимных отношений и разнообразными бытовыми, эмоциональными и экономическими договоренностями, которые являются их частью.Этот аргумент заставляет нас пересмотреть роль закона, регулирующего близкие, взрослые, личные отношения. Другими словами, как закон может способствовать автономии в том, как мы определяем «семью», а также обеспечивать защиту наиболее уязвимых в рамках таких договоренностей?
Правовые альтернативы признанию ненормативных семей особенно заметны в дискурсе, окружающем не состоящих в браке, сожительствующих гетеросексуальных партнеров, а также отношений ЛГБТ + (Barker 2012: 59–60).Законы о гражданских союзах и зарегистрированном партнерстве применялись и в других странах. В то же время, учитывая преобладание гибких дружеских связей, когда братья и сестры остаются вместе, а также большое количество людей, предпочитающих сожительство, а не вступление в брак, были приняты законы, призванные обеспечить фактическое признание таких отношений. Многие подобные действия, действующие в Канаде, Тасмании и на Гавайях, признают не только супружеские, романтические отношения, но и внебрачные, заботливые отношения, характеризующиеся той или иной формой экономической и эмоциональной взаимозависимости. [5]
Недавно группа лесбиянок, бисексуалов и трансгендерных женщин, когда их спросили об их взглядах на Единообразный гражданский кодекс, написала письмо в Юридическую комиссию, рекомендуя, чтобы те, кто не состоит в браке по закону, имели возможность назначать людей, которые могут действовать в качестве «Законный представитель» от их имени. Эти представители не должны быть связаны с этим лицом по крови, усыновлению или браку и будут иметь право действовать от имени лица при выборе кандидатов, опеке над несовершеннолетними детьми, законных наследников и решениях о прекращении жизни. (Шах и др., 2018).Это можно сделать, выпустив определенные правила / руководящие принципы в соответствии с законами, которые позволят людям регистрировать своих законных представителей через письменные показания под присягой или любой другой стандартный правовой формат.
Хороший прецедент такой практики уже превалирует в форме Закона о психическом здоровье от 2017 года. Предоставляя людям свободу решать, кто может быть их назначенным представителем, Закон предоставляет людям большую степень автономии. Согласно разделу 14 (3), любое лицо, не являющееся несовершеннолетним и способное выполнять обязанности, может быть назначенным представителем в соответствии с Законом.Этот человек не обязательно должен быть связан с ним кровью или браком. Назначенный представитель имеет право выполнять предварительные указания, сделанные данным лицом. Это инструмент, который позволяет человеку выбирать, как ему заботиться о психическом заболевании, когда у него больше нет возможности принимать собственные решения (раздел 5). Другие законодательные акты также могут следовать аналогичной модели.
Видение семьи, которое является широким и всеобъемлющим и основано на признании функциональных аспектов семей, а не их формы, то есть того, что семьи делают, а не того, как семьи выглядят (Mirabelli 2018), могло бы служить полезным шаблоном, когда законодатели разрабатывают законы, регулирующие интимные отношения и зависимость.Признание того, что семьи разнообразны, сложны и динамичны, означает предоставление людям свободы выдвигать / назначать своих бенефициаров, где это возможно, и не принимать узы крови и супружества как единственно значимые. Кроме того, это также потребует тщательной оценки факторов экономической и эмоциональной взаимозависимости и их гибкой интерпретации в зависимости от законодательной цели и ситуации (Cossman and Ryder 2001). Например, в некоторых ситуациях совместное проживание и продолжительность отношений могут быть значимыми факторами, но в других случаях это может не иметь значения.Следовательно, сохранение гибкости в отличие от проведения единой политики для всех имеет важное значение и может в будущем узаконить семьи по выбору.
«Нормативный» брак в четвертом классе
Источник: The Telegraph
Когда на прошлой неделе я забрала девятилетнюю дочь моего друга из школы, первое, что она сказала мне, было: «Сегодня мы должны были сделать что-то действительно странное в классе. Учитель соединил всех девочек с мальчиком, и мы должны были быть супружеской парой.Оказывается, учительница заставляла своих учеников работать над написанием диалогов, и, поскольку это было незадолго до Дня святого Валентина, она подумала, что для них было бы мило написать диалог о любви и браке.
«Не все девушки хотят выходить замуж за мальчика. «Это было так отстойно», — сказала мне дочь моего друга. «Хромой» мне пришло в голову не совсем то слово; Я больше думал о гетеронормативности и о том, как она воспроизводится через наши социальные институты.
Дочь моей подруги может не понимать термин «гетеронормативность», но она прекрасно понимает, что не все браки заключаются между мужчиной и женщиной, и было что-то недальновидное в том, чтобы объединять только мальчиков и девочек, чтобы представлять супружеские пары.Мы живем в Нью-Йорке, где однополые браки разрешены. Она ходит в прогрессивную школу в либеральном районе. У одной из ее лучших подруг две мамы, и она столкнулась с различными семейными обстоятельствами. Поэтому для меня не удивительно, что это задание показалось ей странным. К тому же ей девять, а романтика вообще мерзкая.
В академии кажется очень легко заметить, как гетеронормативность, расизм, классизм и другие формы неравенства продолжают производиться и воспроизводиться в обществе.Мы читали книгу Пегги Макинтош «Привилегия белых: распаковка невидимого рюкзака» (1989). Многие из нас заставляли студентов выполнять упражнение Power Shuffle . И мы слышали, как бесчисленное количество студентов делились болезненным и трудным опытом своих личных попыток бросить вызов статус-кво. Внутри башен из слоновой кости, особенно в таких дисциплинах, как социология и гендерные исследования, часто есть безопасное место, чтобы выделить, обсудить и задаться вопросом, как институты воспроизводят нормативное поведение, даже если оно носит дискриминационный характер.
Как и многие люди, живущие в академических кругах, мой круг общения не представляет большой мир. Тем не менее, моя мама думала, что упражнение в диалоге было милым. Моя сестра, учитель начальной школы, рассказала мне о десятках подобных упражнений, в которых маленьких детей учили математике, грамматике, правописанию и естествознанию, а также социализировали, чтобы рассматривать гетеросексуальные романтические пары как нормативные. И моя подруга, мать девочки, согласилась, что в этом упражнении есть что-то ограничивающее, но сказала мне, что ей было бы не совсем комфортно, если бы учитель соединил девочек с девочками, а мальчиков с мальчиками и сказал им писать романтические диалоги.
Сначала я чувствовал себя побежденным. Как мы можем создать эгалитарное общество, если неравенство так глубоко укоренилось в наших культурных институтах? Тогда я почувствовал мотивацию. Я бы больше сосредоточился на том, чтобы показать, как гетеронормативность, расизм, классизм и другие формы неравенства продолжают создаваться и воспроизводиться в моей работе, моем обучении и моем взаимодействии с другими людьми. Наконец, я почувствовал надежду. Дочь моего друга сказала мне, что диалоговое упражнение было «странным». Она не сказала, что это «грубо» или «смущает».’ Это было странно. И это было странно, потому что она знала, что гетеросексуальный брак — не единственный вид брака. Она знала, что семья не обязательно должна быть нуклеарной семьей. Мир меняется. Я никогда не мог представить себе альтернативу гетеросексуальному браку, будучи учеником четвертого класса, но сегодня есть девятилетние дети, которые это делают, и это меня вдохновляет.
Дополнительная литература:
Макинтош, П. 2004. «Привилегия белых: распаковывать невидимый рюкзак». В книге Паулы С. Ротенберг (ред.), Раса, класс и пол в Соединенных Штатах: интегрированное исследование , (6-е изд.), (стр. 188-193). Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Издательство Worth.
Месснер, М. А. 2000. Габитус белых парней в классе: бросая вызов воспроизводству привилегий. Мужчины и маскулинность 2 (4), 457-469.
Влияние брака и развода на семью и детей
Председатель Браунбэк, сенатор Лаутенберг и члены подкомитета:
Меня зовут Гордон Берлин. Я исполнительный вице-президент MDRC, уникальной внепартийной организации, занимающейся исследованием и демонстрацией социальной политики, посвященной изучению того, что работает для улучшения благосостояния малообеспеченных семей.Мы стремимся выполнить эту миссию, проводя полевые испытания новых идей политики и программ в реальных условиях, используя самые строгие методы оценки их эффективности.
Для меня большая честь быть приглашенным выступить перед вашим комитетом о том, что мы знаем и не знаем о влиянии брака и развода на семьи и детей, а также о том, какие меры политики и программы могут помочь в продвижении и укреплении здоровых браков, особенно среди бедных. Моя цель состоит в том, чтобы кратко резюмировать доказательства в трех областях: (1) что мы знаем о влиянии брака, развода и единственного родителя на детей; (2) то, что мы знаем об эффективности политики и программ, направленных на снижение неизменно высокого уровня разводов и внебрачных деторождений; и (3) что мы знаем о вероятных последствиях этой политики для малообеспеченных семей и детей.В центре внимания моих замечаний будет разъяснение роли, которую семейное образование, семейное консультирование и сопутствующие услуги могут сыграть в продвижении и укреплении здоровых браков, и обсуждение того, что мы знаем о потенциале стратегий, направленных на смягчение основных факторов стресса (для Например, потеря работы, отсутствие дохода, насилие в семье и деторождение), которые в первую очередь затрудняют заключение брака или выступают в качестве катализатора, который в конечном итоге разрушает существующие браки.
Подведем итог моим выводам:
- Во-первых, дети, которые растут в полноценной семье с двумя родителями, в которой присутствуют оба биологических родителя, добиваются большего успеха в широком диапазоне результатов, чем дети, которые растут в семье с одним родителем.Родительство-одиночка — не единственная и даже не самая важная причина более высоких показателей отсева из школ, подростковой беременности, преступности среди несовершеннолетних или других негативных последствий, которые мы наблюдаем; но он действительно вносит свой вклад в эти проблемы. Родительство-одиночка также не гарантирует, что дети не добьются успеха; многие, если не большинство, дети, которые растут в неполных семьях, действительно преуспевают.
- Во-вторых, появляющиеся данные свидетельствуют о том, что семейное образование, семейное консультирование и сопутствующие услуги могут улучшить коммуникативные навыки пар среднего класса и навыки решения проблем, что на начальном этапе приводит к большему удовлетворению браком и, в некоторых случаях, к снижению разводов, хотя эти эффекты со временем исчезают.
- В-третьих, мы не знаем, будут ли те же самые услуги семейного воспитания эффективными для уменьшения семейного стресса и возможного разводов среди малообеспеченных слоев населения или для содействия браку среди не состоящих в браке. Население с низкими доходами сталкивается с широким спектром факторов стресса, которых нет у семей среднего класса. Имеются ограниченные и неоднозначные данные о том, увеличивают ли стратегии, направленные на преодоление этих факторов стресса, например, оказание помощи в поиске работы или добавление низкого заработка, вместо того, чтобы полагаться исключительно на обучение супружескому общению и навыкам решения проблем, также вероятность того, что пары с низким доходом вступают в брак или что супружеские пары остаются вместе.
- В-четвертых, чтобы выяснить, могут ли и какие типы политики и программ успешно укрепить брак как институт среди групп населения с низкими доходами, а также среди широкого разнообразия этнически и культурно разнообразных групп населения, наше национальное внимание должно быть сосредоточено на разработке, реализации , и тщательная оценка этих инициатив.
Брак, развод и единоличное родительство
Поощрение и поддержка здоровых браков является краеугольным камнем предлагаемой администрацией Буша политики решения проблем, связанных с бедностью семей с одним родителем, и, что важно, улучшения благосостояния детей с низкими доходами.Обоснование довольно простое: около трети всех детей, рожденных в Соединенных Штатах каждый год, рождаются вне брака. Точно так же примерно половина всех первых браков заканчивается разводом, и когда в брак вступают дети, многие из образовавшихся неполных семей оказываются бедными. Например, менее 10 процентов супружеских пар с детьми являются бедными по сравнению с примерно 35-40 процентами семей с матерями-одиночками. Сочетание тревожно высокой доли всех новорожденных вне брака и обескураживающе высокого уровня разводов среди семей с детьми гарантирует, что большинство американских детей проведут значительную часть своего детства в семьях с одним родителем.Более того, исследования показывают, что даже после учета ряда различий в семейном происхождении дети, которые растут в неповрежденном доме, где присутствуют оба биологических родителя, в среднем добиваются большего успеха по широкому спектру социальных показателей, чем дети, которые живут в нем. растут в семье с одним родителем (McLanahan and Sandefur, 1994). Например, они с меньшей вероятностью бросят школу, станут родителями-подростками, будут арестованы и останутся безработными. Хотя материнство-одиночка не является ни основной, ни единственной причиной повышенной вероятности совершения детьми одного из этих пагубных поступков, оно является одним из факторов, способствующих этому.Иными словами, уравнивание доходов и возможностей действительно улучшает результаты жизни детей, растущих в семьях с одним родителем, но дети, выросшие в семьях с двумя родителями, по-прежнему имеют преимущество.
Если неспособность родителей вступить в брак и неизменно высокий уровень разводов являются причиной высокого процента детей, которые растут в неполных семьях, может и должна ли политика попытаться повернуть вспять эти тенденции? С тех пор, как Дэниел Патрик Мойнихан впервые посетовал на то, что он назвал упадком черной семьи в своем отчете 1965 года «Семья негров: аргументы в пользу действий на национальном уровне», браков были спорной темой для социальной политики и научных исследований.Первоначальная реакция на Мойнихана была резкой; Ученые яростно утверждали, что структура семьи и, следовательно, отсутствие отца не являются определяющим фактором благополучия ребенка. Но затем, в 1980-х годах, психологи (Валлерстайн и Келли, 1980; Хетерингтон, 1982) начали приводить доказательства того, что развод среди семей среднего класса вреден для детей. Вскоре возник новый интерес социологов и демографов (Furstenberg and Cherlin, 1994) к связи между бедностью и неполным отцовством, и, как отмечалось выше, эта работа все больше начала приближаться к выводу о том, что структура семьи имеет значение (McLanahan and Sandefur, 1994).Конечно, речь шла не только о структуре семьи и различиях в доходах; это также касалось расы и пола. Когда Мойнихан писал в 1965 году, 24 процента всех рождений среди афроамериканцев происходили вне брака. Сегодня уровень рождаемости среди чернокожих вне брака составляет почти 70 процентов, а среди белых — почти 24 процента. Если единственным родителем является проблема, эта проблема затрагивает расу и этническую принадлежность.
Но в истории есть нюанс. Да, для детей лучше расти с двумя родителями, но только тогда, когда и мать, и отец являются биологическими или «неизменными» (в отличие от повторно вступивших в брак) родителями.Фактически, есть некоторые свидетельства того, что вторые браки действительно могут быть вредными для подростков. Более того, брак может помочь детям только в том случае, если брак крепкий. Хотя определение «здорового брака» само по себе является предметом споров, обычно для него характерны высокие уровни позитивного взаимодействия, удовлетворения и стабильности и низкий уровень конфликтности. Нездоровые браки, для которых характерны серьезные родительские конфликты, представляют явный риск для благополучия детей как из-за прямых негативных последствий, которые возникают, когда дети становятся свидетелями конфликта между родителями, так и из-за косвенного воздействия конфликта на родительские навыки.Враждебность в браке связана с повышенной агрессией и деструктивным поведением со стороны детей, что, в свою очередь, приводит к отторжению сверстников, неуспеваемости и другому антиобщественному поведению (Cummings and Davies, 1994; Webster-Stratton, 2003).
Хотя наши коллективные выкрутасы о количестве рождений в Америке вне брака оправданы, часто упускается из виду то, что рождаемость среди незамужних женщин составляет лишь часть истории. Фактически, уровень рождаемости среди не состоящих в браке подростков и афроамериканцев падает — например, на четверть среди незамужних афроамериканок с 1960 года (Offner, 2001).
Как же тогда объяснить тот факт, что все больше и больше детей в стране рождаются вне брака? Поскольку коэффициент рождаемости вне брака является функцией (1) уровня рождаемости вне брака (рождений на 1000 незамужних женщин), (2) коэффициента брачности и (3) коэффициента рождаемости среди замужних женщин (рождений на 1000 замужних женщин) — доля всех детей, рожденных вне брака, выросла за последние тридцать лет в значительной степени из-за того, что женщины все чаще откладывают вступление в брак, создавая все больший пул незамужних женщин детородного возраста, а также из-за того, что замужние женщины рожают меньше детей.Действительно, семьи действовали, чтобы поддерживать свой уровень жизни перед лицом стагнации и падения заработной платы, заработков и доходов в течение 1970-х и 1980-х годов, имея меньше детей и отправляя обоих родителей на работу, — стратегия, которая, несомненно, увеличила нагрузку на низкие заработки. -доходные семьи с двумя родителями (Levy, 1988), что способствовало увеличению доли внебрачных рождений от всех рождений.
Обеспокоенность по поводу этих тенденций внебрачных рождений и разводов в сочетании с мучительной реальностью того, что детская бедность неразрывно связана со структурой семьи, побудила консерваторов и некоторых либералов сосредоточить внимание на браке как на решении.Сторонники этого подхода утверждали, что многие социальные политики — например, политика в области социального обеспечения и налогообложения — на самом деле направлены против брака, даже если исследования слабо продемонстрировали, что сдерживающие факторы вступления в брак, заложенные в этой политике, на самом деле влияют на поведение. Более того, они утверждали, что социальная политика не должна быть нейтральной — она должна поощрять и поддерживать здоровые браки — и они подчеркнули связь между детской бедностью и единоличным родителем и положительное влияние на ребенка, связанное с семьями с двумя родителями.
Другие люди скептически отнеслись к вопросу о браке. Критики утверждали, что брак не является подходящей областью для государственного вмешательства и что структура доходов и возможностей были гораздо более важными факторами, чем структура семьи. Они задались вопросом, почему основное внимание уделяется малообеспеченным семьям, когда нормативные изменения, лежащие в основе роста семей с одним родителем, пронизывают все общество, о чем свидетельствует распространенность разводов во всех экономических классах.
«Хрупкие семьи» выступают за брак
Более недавние данные исследования «Хрупкие семьи и благополучие детей» склонили чашу весов в пользу аргументов в пользу брака.Это исследование, разработанное двумя выдающимися учеными, Сарой Макланахан и Ирвом Гарфинкелем, представляет собой лонгитюдный опрос 5000 женатых и не состоящих в браке родителей с низким доходом, проведенный в 75 больницах в двадцати городах на момент рождения их ребенка. Среди матерей, не состоявших в браке на момент рождения ребенка, 83 процента сообщили, что у них были романтические отношения с отцом, а половина родителей жили вместе. Почти все романтические пары проявили интерес к развитию долгосрочных стабильных отношений, и был всеобщий интерес к браку, причем большинство из них указывало, что существует как минимум пятьдесят на пятьдесят шансов, что они поженятся в будущем.Глядя на историю занятости и другие факторы, исследователи подсчитали, что около трети пар имеют высокий потенциал для вступления в брак; у другой трети были проблемы, такие как отсутствие работы, которые можно было исправить; в то время как последняя треть не были хорошими кандидатами из-за истории насилия, лишения свободы и тому подобного (McLanahan, Garfinkel, and Mincy, 2001).
Несомненно, была причина с осторожностью предполагать связь между тем, что люди сказали, и тем, что они могли бы сделать на самом деле, и более длительные последующие данные действительно подбросили холодную воду на первоначальный оптимизм.Однако, когда данные о уязвимых семьях были добавлены в смесь с данными о тенденциях и данными, которые предполагали, что структура семьи является определяющим фактором бедности, реакция была каталитической. Было усилено представление о том, что в результате будет больше браков и меньше детской бедности, если государственная политика будет просто приведена в соответствие с выраженными интересами пар с низкими доходами.
Семейное образование может работать
Но что, если вообще что-либо, может сделать правительство для поощрения брака между семьями с низкими доходами? Некоторым политическим аналитикам казалось, что открытие программ брачного просвещения стало недостающим звеном.К удивлению многих, эти программы не только существовали, но и были получены доказательства, в том числе более дюжины рандомизированных исследований, свидетельствующих о том, что программы брачного просвещения могут быть эффективными. Брачное просвещение — это услуги, которые помогают парам, состоящим в браке или планирующим вступить в брак, укрепить свои коммуникативные навыки и навыки решения проблем, а значит, и свои отношения. Модели варьируются от тех, которые используют учебный подход, основанный на навыках, до тех, которые используют терапевтический «практический» подход, который решает конкретные семейные проблемы, с которыми сталкиваются отдельные пары.
Некоторые из передовых работ, которые сейчас ведутся, дают представление о разрабатываемых подходах. Доктор Фил Коуэн и доктор Кэролайн Коуэн, профессора психологии Калифорнийского университета в Беркли, более двадцати лет участвовали в разработке и тщательном тестировании моделей семейного обучения. Доктор Бенджамин Карни, психолог из Университета Флориды, проводил лонгитюдное исследование молодоженов. Доктор Ричард Хейман, психолог из Государственного университета Нью-Йорка в Стоуни-Брук, имеет 15-летний опыт проведения исследований по профилактике и лечению взаимоотношений пар и семей.Доктор Джон Готтман, возглавляющий Исследовательский институт взаимоотношений, специализирующийся на вопросах брака, семьи и развития детей, разработал и тщательно оценил некоторые из самых инновационных новых подходов к семейному воспитанию и групповому обучению. Д-р Памела Джордан разработала программу «Стать родителями», образовательную исследовательскую программу, ориентированную на супружеских пар, которая тестируется в большом рандомизированном исследовании. Доктор Ховард Дж. Маркман и доктор Скотт Стэнли из Денверского университета разработали и усовершенствовали Программу подготовки и улучшения отношений (PREP).
Среди программ обучения навыкам PREP наиболее широко используется парами, которые собираются пожениться. Он обучает таким навыкам, как активное слушание и саморегуляция эмоций, для управления конфликтами и позитивного общения. PREP также включает существенный контент по таким темам, как приверженность, прощение и разъяснение ожиданий. Первоначально PREP, по-видимому, оказывает значительное влияние на удовлетворенность браком, но со временем эффект исчезает (Gottman, 1979), и есть некоторые признаки того, что он улучшает общение между парами высокого риска, но не парами низкого риска (Halford, Sanders , and Behrens, 2001).Терапевтические вмешательства являются более открытыми и включают групповые обсуждения, обычно под руководством подготовленных профессионалов, чтобы помочь партнерам выявить и разрешить проблемы в браке, с которыми они сталкиваются. Наиболее тщательно изученная из моделей структурированного группового обсуждения была ориентирована на пары примерно во время рождения их ребенка — события, которое вызывает существенное и устойчивое снижение удовлетворенности браком. Пары встречаются в группе с обученным терапевтом в течение шестимесячного периода, который начинается до рождения ребенка и продолжается еще три месяца после рождения.Первоначально удовлетворенность браком резко возросла, а количество разводов резко упало по сравнению с аналогичной группой семей, которые не участвовали в программе. Но к пятилетнему периоду наблюдения эффект развода уменьшился, хотя удовлетворенность браком оставалась высокой для тех пар, которые остались вместе (Schultz and Cowan, 2001). Более поздние работы Коуэна и Коуэна и Джона Готтмана дают более многообещающие результаты.
Как модель образования Коуэнов посредством структурированных групповых дискуссий, так и модель супружеского воспитания и развития навыков, впервые предложенная Джоном Готтманом, привели к положительному воздействию на детей.Коуэнс обнаружили положительный эффект в школьной успеваемости детей, родители которых участвовали в программе обучения для пар и группового обсуждения. Готтман описывает улучшение кооперативного взаимодействия между родителями и их маленьким ребенком и устойчивое более активное участие отцов.
Хотя результаты образовательных программ по вопросам брака обнадеживают, они не являются окончательными. Большинство исследований небольшие, некоторые имеют серьезные недостатки, и только некоторые из них имеют данные долгосрочного наблюдения (а те, которые действительно демонстрируют снижение эффективности со временем).Более того, лишь несколько исследований собирали информацию о благополучии детей. Что наиболее важно, все изученные программы обслуживали в основном белые семьи среднего класса, а не малообеспеченные и разнообразные группы населения, которые будут включены в более широкую государственную инициативу.
Контекст и семьи с низким доходом
Неудивительно, что у пар с низким доходом меньше ресурсов, чтобы справиться с капризами жизни. Они с большей вероятностью потеряют работу, неожиданно столкнутся со здоровьем или семейным кризисом, будут выселены или сожжены из дома, станут жертвами насильственных преступлений и т. Д.В результате они сталкиваются с большими трудностями, чем представители среднего класса, в формировании и поддержании брака. За исключением афроамериканцев, пары с низким доходом не менее склонны вступать в брак; но они с большей вероятностью разводятся, когда вступают в брак. Тем не менее данные опроса «Хрупкие семьи», проведенного среди 5000 пар с низким доходом, которые только что родили ребенка, и этнографические интервью, проведенные с женщинами с низким доходом в Филадельфии Кэти Эдин из Северо-Западного университета, убедительно свидетельствуют о том, что люди с низким доходом разделяют одни и те же нормативы. приверженность браку, которую демонстрируют семьи среднего класса.Как Кэти Эдин заявила Комитету по финансам Сената на прошлой неделе: «Бедняки уже глубоко верят в брак. Бедные хотят жениться, но настаивают на том, чтобы жениться хорошо. Это… единственный способ почти наверняка избежать развода ».
Если бедные семьи разделяют такую же приверженность браку, как и более состоятельные пары, что такого в их статусе с низким доходом, что препятствует формированию стабильных браков? Одно из возможных объяснений — несоответствие между большим количеством стрессовых событий, с которыми они сталкиваются, и небольшим количеством ресурсов, с помощью которых можно реагировать на эти факторы стресса.Дисбаланс предъявляет более высокие требования к людям в диаде, оставляя меньше времени вместе и меньше времени на построение отношений, чем это могло бы быть в случае пары из среднего класса. Кроме того, проблемы, с которыми приходится справляться парам с низким доходом — например, злоупотребление психоактивными веществами, потеря работы, выселение, хроническая неверность, ребенок с хроническим заболеванием, таким как астма или задержка в развитии, а также преступная деятельность — могут быть более серьезными, чем те, с которыми сталкиваются более обеспеченными парами. (Эдин, 2004; Карни, Стори, Брэдбери, 2003; Хейман, 2000).
Поскольку проблемы, с которыми сталкиваются пары с низким доходом, вероятно, будут более острыми и хроническими, чем проблемы, с которыми сталкиваются пары среднего класса, остается открытым вопрос, будут ли навыки решения проблем и общения, которым обучают в программах семейного воспитания, столь же эффективны среди семей с низким уровнем дохода. -доходные пары, какими они, кажется, были для пар среднего класса (где доказательная база все еще развивается). Очевидно, что наборы навыков, которым обучают в этих программах, и стратегии, применяемые терапевтами и консультантами для решения проблем, присутствующих в парах, необходимо будет адаптировать.Более того, возможно, что стрессоры такого рода подавляют способность людей использовать навыки, которым их учат. Трудно понять неудачи партнера, когда наступает срок аренды и не хватает денег для ее оплаты.
Подобные опасения вызвали два типа ответов: во-первых, усилия по адаптации программ семейного воспитания для более полного удовлетворения потребностей семей с низкими доходами; и, во-вторых, предложения по объединению семейного воспитания со стратегиями, которые будут напрямую бороться с факторами стресса, связанными с бедностью, в семейной жизни — например, с помощью в поиске работы, надбавок к доходу для компенсации низкой заработной платы, помощи по уходу за детьми и медицинского страхования.
Адаптация семейного образования к потребностям малообеспеченных семей
В основе интереса к общественной поддержке программ семейного просвещения лежит убеждение, что люди с низким доходом не имеют достоверной информации о преимуществах брака. Частично эта нехватка является результатом их опыта роста в неполных семьях, где они просто не сталкивались с образцами для подражания, которые могли бы повлиять на их собственные отношения. Отчасти это является следствием отсутствия у них доступа к тем же видам поддержки и информации, консультированию и терапии, которые часто доступны парам из среднего класса, планирующим вступить в брак или развод.Воодушевленные успехом программ образцового брачного образования с семьями среднего класса и следуя примеру бывшего губернатора Оклахомы Фрэнка Китинга, который был полон решимости положить конец позорному статусу своего штата как столицы развода нации, практикующие программы семейного воспитания начали подавать заявки. и адаптация этих моделей к потребностям пар с низким доходом. Цель состоит в том, чтобы вооружить пары с низким доходом навыками взаимоотношений, чтобы улучшить взаимодействие пар путем уменьшения негативных обменов (гнев, критика, презрение и обвинения) и укрепления позитивного поведения (выражения поддержки, юмора, сочувствия и привязанности).Логика очевидна: когда пары наслаждаются позитивным взаимодействием и успешно справляются с конфликтом, их уверенность и приверженность укрепляются, что способствует удовлетворению и стабильности. Но разработчики этих программ признают, что они должны адаптировать семейное образование, поскольку семьи среднего класса знают его, чтобы лучше удовлетворять различные потребности домохозяйств с низкими доходами. Это может включать изменения в типах агентств, предоставляющих услуги, которые будут получать руководители обучения, в содержании и примерах, используемых в обучении, продолжительности и интенсивности услуг, а также в балансе между усилением внутренней коммуникации и установлением связей с общественными программами. которые могут оказать поддержку в условиях, в которых живут бедные семьи.
Способствует ли снижение финансового стресса стабильности брака?
Несмотря на то, что существует тесная взаимосвязь между бедностью и распадом брака, будут ли программы по сокращению бедности путем оказания поддержки работающим беднякам действительно улучшить супружеские отношения? На этот вопрос было проведено несколько тестов; Самая актуальная недавняя реформа, которая была тщательно оценена для семей с двумя родителями, — это Программа семейных инвестиций Миннесоты (MFIP). Реализованный в 1994 году, MFIP использовал систему социального обеспечения для оплаты работы путем увеличения заработка получателей, которые устраивались на работу до тех пор, пока их доход не достиг 140 процентов черты бедности, и требовал от неработающих участвовать в ряде услуг по трудоустройству, обучению и поддержке. .Для семей с двумя родителями MFIP также устранил непонятные требования к трудовой истории и «правило 100 часов», политику, которая ограничивала количество часов, в течение которых основной работник мог работать и при этом получать пособие, но которая имела извращенный, непреднамеренный эффект: поощрение пар к разводу, чтобы они могли сохранить право на пособие.
В рамках оценки MFIP, проведеннойMDRC, изучалось влияние программы на занятость, доход, брак и другие результаты в семье в течение трех лет после вступления. Поскольку программа MFIP лечила реципиентов из семей с двумя родителями (которые получали пособие в начале исследования) и новых заявителей по-разному, результаты для этих групп были изучены отдельно.Мы обнаружили, что семьи получателей с двумя родителями в MFIP были так же вероятны, как и в сопоставимой группе получателей пособий, которые не имели права на MFIP, иметь хотя бы одну родительскую работу; но в выборке MFIP менее вероятно, что оба родителя будут работать, что привело к общему сокращению их совокупного заработка примерно на 500 долларов в квартал. Тем не менее, поскольку программа дополняла заработки участвующих семей, семьи с двумя родителями и семей, которые участвовали в MFIP, по-прежнему имели немного более высокие семейные доходы (в среднем на 190 долларов в квартал больше, если учесть их меньшую вероятность разлучения или развода). — и, таким образом, сохраняя доступ к доходам обоих партнеров).Напротив, MFIP оказал меньшее влияние на родительскую занятость, заработок и доход для обеспечения социального обеспечения. заявителя, человек, что не совсем удивительно, учитывая их короткие периоды социального обеспечения.
Одним из поразительных результатов трехлетней оценки было то, что среди 290 семей-реципиентов с двумя родителями, которые были частью выборки последующего обследования, семьи в группе MFIP были на 19,1 процентных пункта более вероятными, чем семьи в группе. которые получали традиционные социальные выплаты в рамках программы помощи семьям с детьми-иждивенцами (AFDC), чтобы сообщить о том, что они состоят в браке и живут со своим супругом.По большей части это повышение брачной стабильности было результатом меньшего количества случаев разлучения в семьях MFIP по сравнению с семьями AFDC, хотя в некоторой степени это было результатом небольшого сокращения количества разводов. Поскольку возникает некоторый вопрос о том, как семьи, получающие пособие, могут сообщать о своем семейном положении, MDRC также собрал и проанализировал данные из общедоступных записей о разводе. Мы сделали это примерно для 188 семей с двумя родителями, которые вступили в брак при поступлении в исследование. (Около 100 других семей в исходной выборке обследования проживали вместе, и мы не искали для них записи о браке).Данные подтвердили, что вероятность развода у этих пар на 7 процентных пунктов ниже, чем у их коллег из AFDC. Это вселило в нас уверенность в том, что MFIP действительно уменьшил семейную нестабильность. (Опять же, записи о разводе не сообщают нам о разводе, обнаруженном нами в ходе опроса, поэтому эффект должен быть меньше, чем эффект 19 процентных пунктов, который мы там обнаружили).
Из этих выводов можно сделать два важных вывода. Во-первых, стратегии «заставь работать-платить» могут снизить финансовый стресс и повысить вероятность того, что семьи с двумя родителями останутся вместе.Во-вторых, учитывая небольшое количество людей, за которыми следили в выборке обследования MFIP, необходимо изучить влияние брака MFIP на все семьи с двумя родителями, и результаты должны быть воспроизведены в других местах, прежде чем результаты будут использованы для выработки политики.
В качестве первого шага в этом процессе MDRC вернулась в штат Миннесота, чтобы получить записи о разводе и браке для полной выборки из 2200 семей MFIP с двумя родителями (включая как получателей, так и заявителей) на последующий период продолжительностью более шесть лет.Эта более полная запись дала бы нам возможность понять, применимо ли положительное влияние на развод (но не гораздо большее влияние на разлучение), которое мы обнаружили для 290 семей с двумя родителями в выборке обследования, на большую группу семей с двумя родителями MFIP. . Кроме того, мы хотели узнать о возможном влиянии MFIP на подгруппы семей с двумя родителями, которые мы ранее не могли исследовать.
Шесть лет спустя полная выборка истории о разводе явно неоднозначна. В целом, для полной выборки семей с двумя родителями не наблюдается заметного влияния на развод с течением времени.Когда мы смотрим только на семей с двумя родителями и получателей, у тех, кто имеет право на участие в программе MFIP, кажется, меньше шансов развестись, но этот результат не является статистически значимым до последнего года наблюдения, оставляя открытой возможность того, что картина, которую мы видим, все еще может быть результатом случайности. Более того, закономерность среди заявителей также не ясна — статистически едва ли значимая за один год, но предпочитая больше, чем меньше разводов. Различная направленность выводов для групп получателей и заявителей объясняет отсутствие общего влияния на развод.И в обоих случаях эффекты, которые мы действительно наблюдали, были небольшими — разница в разводе примерно на 3-4 процентных пункта между группой MFIP и группой AFDC. Наконец, напомним, что публичные записи о браке и разводе могут фиксировать только юридически документально подтвержденное семейное положение семьи. Они не могут различать неформальные статусы, такие как разлучение, форма расторжения брака, которая привела к впечатляющим выводам получателей помощи за 36 месяцев, упомянутым выше. В настоящее время мы планируем дальнейший анализ, чтобы лучше понять влияние MFIP на развод для этих и других подгрупп.У нас нет надежного способа изучить результаты разделения.
Первоначальные результатыMFIP были заманчивыми в значительной степени потому, что MFIP не был специально предназначен для воздействия на брак, развод или разлучение, и все же он, похоже, оказал большое влияние на вероятность того, что некоторые семьи с двумя родителями останутся вместе, что свидетельствует о том, что стратегии, направленные на решение капризы бедности могут способствовать стабильности брака за счет снижения некоторой экономической нагрузки на бедные семьи. Но результаты полной выборки ставят под сомнение это обещание (в отношении развода, но не разлучения), усиливая необходимость тиражировать такие программы, как MFIP, для семей с двумя родителями в различных условиях, прежде чем делать выводы о вкладе таких стратегий в укрепление свадьба.Результаты, в частности, оставляют открытым вопрос о возможном диапазоне эффектов, которых могут достичь программы, если бы политика, обеспечивающая семейное воспитание, была объединена с политикой, направленной на воздействие на занятость и доход.
Чего мы не знаем
Несмотря на то, что база данных о семейном образовании обширна, многое еще предстоит узнать. Например:
- Приведет ли участие в программах семейного просвещения пар с низким доходом к увеличению количества браков и гармонии в браке и, в свою очередь, окажет длительное влияние на удовлетворенность пар, на навыки и методы воспитания детей, а также на детей?
- Будут ли навыки, которым обучают в программах семейного просвещения, соответствовать стрессам, связанным с бедностью, которые испытывают семьи с низким доходом, или же необходимы дополнительные средства поддержки, такие как занятость и доход, для сокращения разводов и увеличения числа здоровых браков?
- Будут ли программы брачного просвещения эффективными независимо от расы, этнической принадлежности и культурных норм, и как следует адаптировать эти программы для лучшего удовлетворения различных потребностей различных групп?
- Кто будет участвовать в программах семейного воспитания? Будут ли они привлекать преимущественно пары, которые уже имеют глубокие отношения друг к другу, или пары, чьи проблемы являются острыми? Будет ли участвовать широкий круг семейных пар с низким доходом или только узкая часть населения?
- Будут ли эти программы способствовать расторжению нездоровых браков, как утверждают сторонники, или они продлят браки, которые, возможно, лучше было бы расторгнуть или не заключать в первую очередь?
- Может ли относительно короткий образовательный курс — скажем, от 10 до 20 часов на несколько месяцев — оказать долгосрочное влияние на разногласия в браке и супружеской паре, или может быть более долгосрочной стратегией и даже резервной парой один на один -консультационные услуги необходимы? Какова правильная продолжительность и интенсивность инициативы? Могут ли курсы быть краткосрочными и интенсивными или они должны быть более продолжительными и продолжительными, чтобы иметь более длительный эффект? Что такое правильный контент? Каковы последствия для доступности и масштаба?
Возможность учиться
По существу, политическим и финансовым причинам, есть веские аргументы в пользу участия общественности в брачной сфере.Если бы программы семейного воспитания могли быть развернуты в масштабе, если бы уровень участия среди тех, кто имеет на это право, был высоким и если бы программы были эффективными в поощрении и поддержании здоровых семей с двумя родителями, влияние на детей могло бы быть важным. Ключевое слово — , если !
Сильная корреляция между взрослением в семье с двумя родителями и улучшением результатов у детей не гарантирует, что вмешательство, направленное на поощрение большего числа браков и меньшего количества разводов, приведет к желаемым результатам. Действительно, разработка социальной политики, основанная на корреляции, имеет странный способ положить конец непредвиденным последствиям.Единственный надежный способ понять, дает ли семейное образование и другие виды поддержки, направленные на укрепление брака, такие результаты, — это провести социальный эксперимент с правильным сочетанием количественных и качественных методов, чтобы ответить на вопросы «какая разница», «как» и «почему». вопросов.
Управление по делам детей и семей Министерства здравоохранения и социальных служб США запустило два новых проекта именно для этого. Оценка «Построение крепких семей», проводимая под руководством Mathematica Policy Research, предназначена для семейных пар с низким доходом, начиная примерно с момента рождения их ребенка.Инициатива «Поддержка здорового брака», которую курирует MDRC, нацелена на супружеские пары с низким доходом. Оба проекта будут включать в себя крупномасштабные, многоцелевые, строгие тесты с произвольным распределением по программам обучения брачным навыкам для пар с низким доходом. Цель состоит в том, чтобы измерить эффективность программ, которые предоставляют инструкции и поддержку для улучшения навыков взаимоотношений. Некоторые программы могут также включать услуги по оказанию помощи парам с низким доходом в устранении препятствий на пути к здоровому браку, таких как плохие родительские навыки или проблемы с работой, здоровьем или злоупотреблением психоактивными веществами.Программы, проводимые в рамках этих демонстрационных зон, будут проверять на предмет домашнего насилия и помогать участникам получить доступ к соответствующим услугам. При правильном выполнении результаты этих новаторских проектов должны информировать сферу брака и добавить ценности к нашему существующему пониманию потенциала и подводных камней вмешательства государства в этой критически важной сфере.
Список литературы
Каммингс, Э. М. и П. Дэвис. 1994. Дети и семейный конфликт. Нью-Йорк: Гилфорд.
Эдин, К. 2004. Свидетельские показания перед Комитетом Сената США по финансам, Подкомитетом по социальному обеспечению и семейной политике. Преимущества здорового брака. Слушание, 5 мая.
Эдин К. и М. Кефалас. 2004. Обещания, которые я могу сдержать: почему бедные женщины ставят материнство выше брака. Беркли: Калифорнийский университет Press.
Gennetian, L. and V. Knox. 2004. Как выйти замуж и остаться в браке: влияние программы реформы социального обеспечения Миннесоты на стабильность брака. Нью-Йорк: MDRC.
Готтман, Дж. М. 1979. Взаимодействие в браке: экспериментальные исследования. Оксфорд, Англия: Эльзевир.
Фюрстенберг, Ф. и А. Шерлин. 1994. Разделенные семьи: Что происходит с детьми, когда родители расходятся. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
Хэлфорд, У. К., М. Р. Сандерс и Б. К. Беренс. 2001. «Может ли обучение навыкам предотвратить проблемы во взаимоотношениях в парах из группы риска? Четырехлетние эффекты программы обучения поведенческим отношениям.Журнал семейной психологии 15, 4: 750-768.
Хетерингтон, Э. М., М. Кокс и Р. Кокс. 1982. «Влияние развода на родителей и детей». В М. Лэмб (ред.), нетрадиционных семей. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум.
Хейман, Р. Э. 2001. «Наблюдение за конфликтами в парах: приложения для клинической оценки, упрямые истины и шаткие основы». Психологическая оценка 13: 5-35.
Карни Б. Р., Л. Стори и Т. Брэдбери. 2003. «Браки в контексте: взаимодействие между хроническим и острым стрессом среди молодоженов».»Презентация на Международной встрече по вопросам развития пар, справляющихся со стрессом, 12–14 октября 2002 г., Бостонский колледж, Честнат-Хилл, Массачусетс.
Леви, Ф. 1988. долларов и мечты: изменение распределения доходов в Америке. Нью-Йорк: Нортон.
McLanahan, S., I. Garfinkel. И R. B. Mincy. 2001. «Хрупкие семьи, реформа системы социального обеспечения и брак». Аналитическая записка № 10. Вашингтон, округ Колумбия: Институт Брукингса.
Макланахан, С., Дж. Д. Сандефур.1994. Растут с одиноким родителем: что болит? Что помогает? Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
Мойнихан, Д. П. 1965. Семья негров: аргументы в пользу национальных действий. Вашингтон, округ Колумбия: Министерство труда США, Управление планирования политики и исследований.
Оффнер, П. 2001. «Сокращение внебрачных рождений». Аналитическая записка № 5. Вашингтон, округ Колумбия: реформа социального обеспечения и не только.