Деструктивная личность

Одним из основополагающих утверждений современной психологической науки является положение Д. Б. Эльконина, определяющее, что личность способна проявить себя в этом качестве только посредством самоконтроля своей деятельности, поступков, наличия навыков управления собой, своими страхами, преодоления себя в нужный момент. Соответственно, первостепенной значимой характеристикой личности является характер ее деятельности, стиль поведения.

Замечание 1

Деятельность личности может быть конструктивной и деструктивной.

Подходы к пониманию деструктивной личности

Деструкция является одним из составных компонентов личностного развития. Она проявляется в разрушении социальных объектов, предметов, процессов, выступая приемом борьбы со сложностями и затруднениями.

Помощь со студенческой работой на тему

Деструктивная личность

Феномен деструктивности, деструктивное поведение в современной научной литературе определяется формой проявления активности личности, ориентированной на развал, приведение в негодность социальных объектов и структур.

По сути, личность противопоставляет себя социальному устройству, структуре его организации, его принципам и нормам. При этом, обнаружение внешнего строения осуществляет формирование самой личности.

Деструктивное поведение, таким образом, выступает способом деятельности субъекта, проявляющимся в деструкции т.е. разрушении внешних социальных структур и построении собственной, различающейся с имеющимися, структурной модели, своей уникальности.

Деструктивная личность всегда социальна, она может функционировать только в социальной среде, так как в рамках общества она выбирает варианты самоактуализации, самопрезентации, саморазвития в определенной социальной, жизненной, профессиональной ситуации.

Существует две основных формы деструкции:

1. Спонтанная – актуализация которой определяется комплексом конкретных условий.
2. Связанная со структурой личности, наличием деструктивных критериев, имеющихся у индивидуума всегда, независимо от внешних условий, той или иной социальной, жизненной, профессиональной, академической ситуации.

Деструктивная установка как доминирующая характеристика деструктивной личности

Кроме того, что деструктивную личность можно выявить по наличию специфических свойств, у нее имеются и некоторые установки, являющиеся деструктивными.

Замечание 2

Деструктивная установка является способом реализации нерациональной агрессии и позиционирования, самовыражения личности, вариантом моделирования ее исключительности; потребности в разрушении, устранении объектов общественной сферы.

Объектами деструкции личности могут быть:

• деятельность социальных институтов;
• система социальных отношений, правил, норм, координирующих и контролирующих общественное поведение.

Все деструктивные установки носят ярко окрашенный и проявляющийся асоциальный характер. Деструктивное поведение может носить высокую степень выраженности. Это происходит, когда личность не просто сопротивляется обществу, не принимая его норм и принципов, а прибегает к силовым методам воздействия.

Итогами разрушения конкретных общественных взаимоотношений становится формирование новой системы отношений между личностью и обществом, совершенно другого качества и ориентации. Тогда, субъекту требуется влиться в эту новую систему взаимодействий.

Таким образом, главным эффектом активности деструктивной личности становится развитие возрожденной мировоззренческой парадигмы, свидетельствующей об отчуждении субъекта от социально значимых ценностей, идеалов и потребностей традиционной культуры, ограничивающее личностное сознание в связи с избыточной актуализацией на конкретных смыслах и ценностях.

Признаки деструктивной личности

Деструктивное поведение развивается у человека по различным причинам. К ним относятся:

1. Рождение в неблагополучной семье, атмосфера которой и пример поведения родителей развивает склонность к разрушению.
2. Психические заболевания. Если у человека имеются психические расстройства, то его поведение вполне может отклоняться от нормального, развивая агрессивный настрой, неадекватные реакции.
3. Наличие проблем соматического характера.
4. Перенесенный стресс, серьезные переживания, с которыми человек не смог справиться, понесенные неудачи, отчаяние.

Признаками деструктивной личности являются:

1. Намеренная порча имущества. Если вы видите, что человек осознанно и целеустремленно наносит вред своим вещам или вещам других людей, то у него явно есть задатки деструктивной личности;
2. Положительное отношение, вплоть до фанатизма, к фильмам ужасов, просмотру сцен насилия, восхищение суицидом;
3. Проявление реальной заинтересованности к суициду, смерти, изучение этих вопросов;
4. Частое нахождение в депрессивных состояниях.

Деструктивный характер: понятие и признаки

Определение 1

Деструктивный характер – это свойства личности, которые негативно сказываются на процессе ее развития, самореализации и самосовершенствования, создают препятствия для социального развития и построения социального взаимодействия.

Такими свойствами личности являются:

• Хмурость;
• Скрытность, замкнутость;
• Застенчивость, стыдливость;
• Страх построения коммуникаций;
• Эгоцентризм;
• Упрямство.

Если человек имеет деструктивный характер, то он строит свое поведение на основе агрессии и разрушения. Это ему необходимо, что возместить свою неполноценность личностного развития т.е. человек не может самореализоваться, раскрыть свой творческий потенциал, природные задатки. Деструкция помогает ему подавить потенциал других членов социума, чтобы поставить их на один уровень с собой. При этом, собственные действия и поступки личность не в состоянии верно оценить и проанализировать. Мнение общества в этом отношении ею не учитывается. Напротив, оно воспринимается враждебно, развивая агрессию.

Деструктивные свойства характера личности могут быть ярко выраженными, а могут и практически не проявляться.

Деструктивный характер развивает стремление к деструктивному поведению, ориентированному либо на собственное саморазрушение, либо на разрушение внешнего мира. Все эти варианты деструкции опасны для личности и требуют психологической коррекции.

Наличие деструктивного характера отрицательно сказывается на способности личности строить нармальные взаимоотношения с членами общества, затрудняет дружеские и интимные взаимоотношения. В результате происходит развитие чувства одиночества, человек чувствует себя изолированным от общества.

Такой характер наносит вред психике личности. Это обусловлено следующими моментами:

1. Развитие проблем физического характера, проблемы со здоровьем в результате разрушающего характера деструкции;
2. Конструктивное общение и позитивное мышление становится невозможным при разрушающей деятельности;
3. Саморазрушение неизбежно приводит к физической и моральной деградации личности;
4. Только созидание, создание чего-то нового способствует реализации духовного потенциала личности. Если человек не способен к созиданию, а лишь разрушает, то его внутренние ресурсы идут на убыль быстрыми темпами.

A Brief Review of Recent Studies. Part I

Общая психология, психология личности, история психологии

6 Bulletin of the South Ural State University. Ser. Psychology

2016, vol. 9, no. 1, pp. 5–

жении к 3-му изданию Диагностического и

Статистического Руководства расстройств

психики, изданного Американской Психиат-

рической Ассоциацией (DSM–III–R) в 1987 г.,

враждебное отношение человека к себе рас-

сматривалось как личностное расстройство.

Однако под влиянием критики (Caplan, 1991)

это понятие было изъято из последующих из-

даний данного Руководства − 4-го (Morey,

1988; Wei & Ku, 2007) и 5-го (Morey, 1988).

Одни исследователи ссылаются на то, что в 3-м

издании Руководства отмечалась недостаточ-

ная изученность враждебного отношения че-

ловека к себе; оно нуждается в дополнитель-

ных исследованиях (Morey, 1988). Другие ис-

следователи объясняют исключение данного

понятия из поздних изданий Руководства тем,

что любые клинические расстройства имеют

саморазрушающую природу. При этом крите-

рии повреждения и разрушения избыточно

пересекаются с иными категориями психиче-

ских расстройств, такими как депрессия и за-

висимость (Curtis, 2008). Третьи исследовате-

ли делают радикальные заключения в сторону

психически здоровых людей: деструкция не

является личностным расстройством (Wei &

Ku, 2007). Обратим внимание на то, что враж-

дебное отношение человека к себе и другим

людям довольно часто наблюдается у психи-

чески здоровых людей (Hawton et al., 2002;

Jones & Berglas, 1978; Reich, 1987). Существу-

ет целый поток исследований деструкции

именно у психически здоровых людей (Bau-

meister, 1997; Baumeister & Scher, 1988;

Briones, Tabernero, & Arenas, 2007; Hawton et

al., 2002; Minocha, Stonehouse, & Reynolds,

2014; Reed & Bullis, 2009; Schill, 1990).

Следует иметь в виду также, что деструк-

ция может быть и позитивной, проявляясь,

например, в боевых действиях против врага,

полицейских операциях против преступников

и освобождении заложников, или спортивных

единоборствах. В этих случаях деструкция, по

сути, смыкается с позитивной агрессией. А.

Ellis (1976) рассматривал позитивную агрес-

сию как здоровое продуктивное поведение,

если оно способствует и продвигает базовые

ценности выживания, обеспечивает защиту и

счастье, социальное принятие и близкие от-

ношения. Негативная агрессия, напротив, но-

сит деструктивный, разрушающий и причи-

няющий вред и ущерб людям характер (Шес-

такова, 2011; Jianghong, 2004). Некоторые ав-

торы (напр.: Miller et al., 2009) определяют и

измеряют деструкцию через отрицательную

агрессию. Креативные идеи и инновации тоже

содержат в себе деструктивный компонент.

Ведь всякое нововведение предполагает, с

одной стороны, внедрение чего-либо нового и

полезного (например, введение новых мето-

дов, практик, продуктов или услуг). С другой

стороны, креативная идея и инновация, в пре-

деле, обесценивает, нарушает и разрушает

сложившиеся нормы и правила (Дорфман,

2011; Knauss, 1999; Minocha, Stonehouse, &

Reynolds, 2014).

Далее будет представлен обзор зарубеж-

ной литературы о поражении и деструкции

как именно негативном и враждебном отно-

шении человека к себе и другим. Деструкция,

конечно, не сводится к отрицательной агрес-

сии, инновации или креативности. Деструк-

ция имеет собственную феноменологию и ме-

ханизмы, хотя в ряде случаев может пересе-

каться со схожими явлениями, указанными

выше.

Основные области исследований

поражения и деструкции

Деструкция представляет собой довольно

многозначное понятие. Если же попытаться

обозначить его общий корень, то это будет

поражение (defeating) и его последствия –

психическая деструкция (destruction). Человек

терпит поражение или поражает себя в силу

преднамеренных или непреднамеренных дей-

ствий, отношений, восприятия, приводящих в

той или иной степени к изменению (повреж-

дению, разрушению) его психических струк-

тур. В результате поражения человек начина-

ет враждебно относиться к себе, другим лю-

дям, предметам, вещам, животным, событиям

и т. п.

Анализ зарубежной литературы позволяет

выделить, по меньшей мере, три направления

и соответственно три области исследований

поражения и деструкции. Первая область –

самопоражение и самодеструкция, вторая об-

ласть – социально обусловленные поражения,

третья область – ментальные поражения.

Пионером в постановке проблемы само-

поражения и самодеструкции можно считать

Baumeister (1990, 1997; Baumeister & Scher,

1988). Он употребляет понятия самопораже-

ния и самодеструкции как синонимы. Его от-

правной точкой анализа служит представле-

ние о рациональном поведении личности.

Стремление к самосохранению и поддержке

9.1. Профессиональная деструкция и факторы, ее обусловливающие

Читайте также

ГЛАВА 3 Факторы, обусловливающие эффективность общения

ГЛАВА 3 Факторы, обусловливающие эффективность общения Эффективность общения определяется многими факторами (рис. 3.1). Одни из них управляемы и поэтому могут специально организовываться для того, чтобы цель общения была достигнута с наибольшей вероятностью. Другие

ГЛАВА 7 Личностные факторы, обусловливающие эффективность воздействий

ГЛАВА 7 Личностные факторы, обусловливающие эффективность воздействий Эффективность воздействия определяется не только тем, каким способом воздействуют на человека, но и тем, как оно осуществляется (вежливо или грубо обращаются друг к другу субъекты общения), а также

Глава 9. Профессиональная деструкция личности работников помогающих профессий

Глава 9. Профессиональная деструкция личности работников помогающих профессий 9.1. Профессиональная деструкция и факторы, ее обусловливающие Профессиональная деструкция — это разрушение, изменение или деформация сложившейся психологической структуры личности в

7. ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПЕДАГОГИКА

7. ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПЕДАГОГИКА Профессиональная педагогика изучает закономерности, принципы работы, технологию воспитания и образования человека, направленного на конкретную профессиональную сферу деятельности. Любая профессиональная деятельность характеризуется

ОСОБЕННОСТИ ПОВЕДЕНИЯ, ОБУСЛОВЛИВАЮЩИЕ НЕВРОТИЧЕСКИЕ СОСТОЯНИЯ

ОСОБЕННОСТИ ПОВЕДЕНИЯ, ОБУСЛОВЛИВАЮЩИЕ НЕВРОТИЧЕСКИЕ СОСТОЯНИЯ Первая — самооберегание… Общей для всех неврозов особенностью такого поведения является избегание необходимых в реальной жизни сложностей. А в случаях, когда избегание не удается, допущение такой

9. Понятие профессиональной ориентации. Профессиональная самоориентация и самоидентификация. Факторы профессиональной ориентации

9. Понятие профессиональной ориентации. Профессиональная самоориентация и самоидентификация. Факторы профессиональной ориентации Под профессиональной ориентацией понимается система мероприятий, основной целью которой является оптимизация процессов осознанного

2. Профессиональная самоориентация

2. Профессиональная самоориентация Профессиональная самоориентация – избирательное отношение индивида к миру разнообразия профессий как в целом, так и к конкретно выбранной профессии. Ядром самоориентации является осознанный выбор профессии с учетом своих

4. Профессиональная самоидентификация

4. Профессиональная самоидентификация Профессиональная самоидентификация перестраивает внутренний мир личности, ее систему ценностей и норм и является важнейшей составляющей жизни человека. Конкурентоспособность специалиста на рынке во многом зависит от реализации

4. Профессиональная пригодность

4. Профессиональная пригодность Профессиональная пригодность в основном определяется совокупностью индивидуальных особенностей индивида, которые влияют на успешность освоения какой-либо трудовой деятельностью и эффективность ее выполнения.Профпригодность отражает

10. Профессиональная позиция

10. Профессиональная позиция Профессиональная позиция – система отношений, роль и место специалиста в области его профессиональной деятельности. Профессиональная позиция включает установки личности, систему его ориентации на рынке труда, внутренние ожидания и оценку

2.1. Профессиональная подготовка

2.1. Профессиональная подготовка Цели переговоров. Определение областей совпадения и расхождения интересов. Предмет переговоров. Кто ваши партнеры? Понимание мотивации и интересов партнера. Подготовка плана переговоровСтадия подготовки переговоров включает

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ВЕДЬМА

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ВЕДЬМА Настоящая работа женщины с сильным архетипом Гекаты зачастую не имеет никакого отношения к тому, что записано у нее в трудовой книжке, и обычно мало связана с полученным ею образованием. Конечно, это касается в основном таких нестандартных

Профессиональная жизнь

Профессиональная жизнь Вы там, где вы есть, и именно тот, кто вы есть, только потому, что вы решили тут быть и быть именно таким. Брайан Трейси Любопытно, что мысль о том, что со мной что-то не так, в голову не приходит. А ведь, если немного подумать, то логическая цепочка

Профессиональная этика

Профессиональная этика В каждой профессии есть свои этические кодексы, основанные на принципах, которые принимают и соблюдают все члены профессионального сообщества. Этические кодексы разных профессий, ориентированных на помощь людям, могут различаться в зависимости

Профессиональная деятельность

Профессиональная деятельность • Преподавал ораторское искусство в Школе коммуникации и гуманитарных наук Университета Сан-Паулу.у160101

ББК Ю975

ПОРАЖЕНИЕ И ДЕСТРУКЦИЯ И ИХ ИССЛЕДОВАНИЕ В ЗАРУБЕЖНОЙ ПСИХОЛОГИИ. СООБЩЕНИЕ 1

Л.Я. Дорфман1, К.В. Злоказов2

1 Пермский государственный институт культуры, г. Пермь

2 Уральский юридический институт, г. Екатеринбург

Представлен краткий библиографический обзор исследований поражения и деструкции, выполненных в зарубежной психологии в последние десятилетия в теоретическом и эмпирическом ключе. Обозначены основные вехи ее предыстории и выделения в самостоятельный предмет психологического исследования.

Человек терпит поражение или поражает себя в силу преднамеренных или непреднамеренных действий, отношений, восприятия, приводящих в той или иной степени к изменению (повреждению или разрушению) его психических структур. В результате поражения человек начинает враждебно относиться к себе, другим людям, предметам, вещам, животным, событиям и т. п. Деструкция может быть психическим расстройством и в то же время быть присущей психически здоровым людям. Выделяются три направления и, соответственно, три области исследований поражения и деструкции. Первая область — самопоражение и самодеструкция, вторая область — социально обусловленные поражения, третья область — ментальные поражения. Одним из первых идею деструкции в духе психоанализа разрабатывал З. Фрейд. В академической психологии внимание обращается на деструктивных действия и деструктивные паттерны личности. Главный критерий анализа деструктивных действий — степень их осознания. По этому критерию выделяются три возможные модели нанесения человеком вреда себе: первичная самодеструкция, обмены и контрпродуктивные стратегии. Феноменология (и соответствующие эмпирические конструкты) деструктивных тенденций личности не устоялась и несколько варьирует от одних исследований к другим.

Ключевые слова: поражение, деструкция, деструктивные действия, деструктивные паттерны личности.

Введение

Поражение и деструкцию можно отнести к разряду явлений, которые входят в предмет общей психологии, но находятся на ее периферии, и при этом попадают в поле внимания также социальной, клинической, юридической и некоторых других психологических отраслей. Феномены деструкции, таким образом, имеют как общепсихологический, так и межотраслевой контекст. Лишь в самые последние годы в отечественной психологии эмпирические исследования деструкции (или деструктивности) набирают силу (см., напр., Зейгарник, Холмогорова, Мазур, 1989; Злоказов, 2012; Антонова Ю.А., 2014; Калиничен-ко, Собольников, Волков, 2014; Митина, 2004; Суслонов, Злоказов, 2013, Сыманюк, 2005). Вряд ли можно сказать, что в зарубежной

психологии исследования деструкции носят массовый характер. Тем не менее, опыт зарубежных исследований может иметь определенный интерес для отечественных исследователей деструкции. В настоящей статье представлен краткий библиографический обзор исследований поражения и деструкции, выполненных в зарубежной психологии в последние десятилетия в теоретическом и эмпирическом ключе. Обозначены основные вехи ее предыстории и выделения в самостоятельный предмет психологического исследования.

Деструкция как патология и как норма

Пожалуй, одним из исходных и центральных является вопрос о том, является ли деструкция психическим расстройством или присуща психически здоровым людям. В прило-

жении к 3-му изданию Диагностического и Статистического Руководства расстройств психики, изданного Американской Психиатрической Ассоциацией (DSM-III-R) в 1987 г., враждебное отношение человека к себе рассматривалось как личностное расстройство. Однако под влиянием критики (Caplan, 1991) это понятие было изъято из последующих изданий данного Руководства — 4-го (Morey, 1988; Wei & Ku, 2007) и 5-го (Morey, 1988). Одни исследователи ссылаются на то, что в 3-м издании Руководства отмечалась недостаточная изученность враждебного отношения человека к себе; оно нуждается в дополнительных исследованиях (Morey, 1988). Другие исследователи объясняют исключение данного понятия из поздних изданий Руководства тем, что любые клинические расстройства имеют саморазрушающую природу. При этом критерии повреждения и разрушения избыточно пересекаются с иными категориями психических расстройств, такими как депрессия и зависимость (Curtis, 2008). Третьи исследователи делают радикальные заключения в сторону психически здоровых людей: деструкция не является личностным расстройством (Wei & Ku, 2007). Обратим внимание на то, что враждебное отношение человека к себе и другим людям довольно часто наблюдается у психически здоровых людей (Hawton et al., 2002; Jones & Berglas, 1978; Reich, 1987). Существует целый поток исследований деструкции именно у психически здоровых людей (Baumeister, 1997; Baumeister & Scher, 1988; Briones, Tabernero, & Arenas, 2007; Hawton et al., 2002; Minocha, Stonehouse, & Reynolds, 2014; Reed & Bullis, 2009; Schill, 1990).

Следует иметь в виду также, что деструкция может быть и позитивной, проявляясь, например, в боевых действиях против врага, полицейских операциях против преступников и освобождении заложников, или спортивных единоборствах. В этих случаях деструкция, по сути, смыкается с позитивной агрессией. А. Ellis (1976) рассматривал позитивную агрессию как здоровое продуктивное поведение, если оно способствует и продвигает базовые ценности выживания, обеспечивает защиту и счастье, социальное принятие и близкие отношения. Негативная агрессия, напротив, носит деструктивный, разрушающий и причиняющий вред и ущерб людям характер (Шес-такова, 2011; Jianghong, 2004). Некоторые авторы (напр.: Miller et al., 2009) определяют и

измеряют деструкцию через отрицательную агрессию. Креативные идеи и инновации тоже содержат в себе деструктивный компонент. Ведь всякое нововведение предполагает, с одной стороны, внедрение чего-либо нового и полезного (например, введение новых методов, практик, продуктов или услуг). С другой стороны, креативная идея и инновация, в пределе, обесценивает, нарушает и разрушает сложившиеся нормы и правила (Дорфман, 2011; Knauss, 1999; Minocha, Stonehouse, & Reynolds, 2014).

Далее будет представлен обзор зарубежной литературы о поражении и деструкции как именно негативном и враждебном отношении человека к себе и другим. Деструкция, конечно, не сводится к отрицательной агрессии, инновации или креативности. Деструкция имеет собственную феноменологию и механизмы, хотя в ряде случаев может пересекаться со схожими явлениями, указанными выше.

Основные области исследований

поражения и деструкции

Деструкция представляет собой довольно многозначное понятие. Если же попытаться обозначить его общий корень, то это будет поражение (defeating) и его последствия -психическая деструкция (destruction). Человек терпит поражение или поражает себя в силу преднамеренных или непреднамеренных действий, отношений, восприятия, приводящих в той или иной степени к изменению (повреждению, разрушению) его психических структур. В результате поражения человек начинает враждебно относиться к себе, другим людям, предметам, вещам, животным, событиям и т. п.

Анализ зарубежной литературы позволяет выделить, по меньшей мере, три направления и соответственно три области исследований поражения и деструкции. Первая область -самопоражение и самодеструкция, вторая область — социально обусловленные поражения, третья область — ментальные поражения.

Пионером в постановке проблемы самопоражения и самодеструкции можно считать Baumeister (1990, 1997; Baumeister & Scher, 1988). Он употребляет понятия самопоражения и самодеструкции как синонимы. Его отправной точкой анализа служит представление о рациональном поведении личности. Стремление к самосохранению и поддержке

собственных интересов являются рациональными. Самопоражение и самодеструкция, напротив, служат ярким примером иррациональности. Понимание человеческой деструк-тивности проливает некоторый свет на пределы человеческой рациональности. Как отмечают Callan, Kay, and Dawtry (2014), саморазрушающие мысли и соответствующее поведение кажутся весьма странными в свете распространенного взгляда на то, что люди фундаментально ориентированы на максимизацию удовольствия и минимизацию боли. Насколько возможно, они воспринимают себя позитивно. Почему же в ряде случаев люди обесценивают и наказывают себя? Так возникает тема самопоражения и самодеструкции. Речь идет о неудачах, уроне, ущербе, вреде, страданиях, причиняемых человеком самому себе. Нежелательные, бесполезные, тщетные для человека действия с неожиданными (негативными) последствиями также рассматриваются как саморазрушающие.

Исследования социально обусловленных поражений (далее — социального поражения) восходят к этологии, где социальное поражение определяется как результат прямого социального конфликта или соревнования (Price et al., 1994). Социальное поражение нередко возникает у людей с низким социальным положением и вызывает у них депрессию (Slo-man, Gilbert, & Hasey, 2003). Низкому социальному положению придается центральное значение в исследованиях депрессии с эволюционной точки зрения. Понятие социального поражения применяют также в исследованиях посттравматического стресса, суицидальности и других проявлений тревоги. Это теории психологических последствий социального положения человека (Taylor et al., 2011).

Ментальные поражения представляют собой третью область исследований. Они развертываются по преимуществу на материале психологических травм и посттравматического стресса. Ehlers et al. (1998) предложили расссматривать ментальные поражения как существенное измерение психологической травмы, причиняемой другими людьми. Ментальное поражение есть результат воспринимаемой человеком угрозы своей психологической связности и целостности, угрозы восприятия себя как автономного существа. Как следствие, человек переживает чувства отчуждения от других людей, утраты свободной воли, отказывается прилагать какие-либо уси-

лия, направленные на удержание своей идентичности. Frederick (1986) и Herman (1992) приписывают ментальное поражение человеку в позиции жертвы. Ментальное поражение случается тогда, скорее всего, когда жертва не может избегать повторяющихся угроз и жестокого обращения к себе со стороны других людей. Собственно же ментальное поражение проявляется в переживаниях беспомощности, бессилия и ощущениях неподконтрольности происходящих с жертвой событий. Ментальное поражение позволяет предсказывать посттравматический стресс у людей, переживших нападение, агрессию и истязания (Dun-more, Clark, & Ehlers, 1999; Ehlers, Maercker, & Boos, 2000).

Следует заметить, что обозначенные выше направления и области в значительной степени разрабатываются параллельно, отправляясь от разных исходных посылок и делая акценты на разных контекстах. Так, современное понимание самопоражения — это не фрейдистское стремление к смерти и не любая иная самодеструктивная мотивация. Согласно Baumeister (1997), самодеструкция выражается в действиях и не сводится к мотивам. Цена самодеструктивных действий неожиданно велика для личности, а польза от них сомнительна, поскольку они ставят под угрозу самосохранение. Как отмечалось выше, теория социального поражения восходит к этологии и опирается на эволюционный подход, в рамках которых социальное поражение определяется как результат прямого социального конфликта или соревнования (Price et al., 1994). Понятие ментального поражения развивается в русле представлений о психологической травме (Ehlers et al., 1998).

Но по предмету эти подходы в некоторых отношениях пересекаются. Так, феномены самопоражения и самодеструкции характеризуют не только личность, Я-концепцию и внутрипсихические процессы. Данные феномены имеют и межличностную природу. Самопоражение и самодеструкция может возникать у человека, когда он укрепляется в своем субъективном мнении, что люди негативно воспринимают его. Это уже не приватная, а публичная Я-концепция в межличностном пространстве. Угрозы самоуважению, исходящие от других людей, могут приводить к самопоражению и самодеструкции. Другими словами, социальное поражение служит одним из источников самопоражения (Baumeist-

er, 1997). Исследования социального поражения затрагивают депрессию, тревогу и суициды. Эти же феномены (как и другие) попадают в поле внимания исследований самопоражения и ментального поражения. Ментальное поражение можно рассматривать и в плане социального поражения, поскольку психологические травмы человеку в значительной степени причиняют другие люди.

Следовательно, по источникам причинения самопоражение, социальное поражение и ментальное поражение несколько расходятся, а по наблюдаемым феноменам, наоборот, сближаются.

Далее мы рассмотрим исследования самопоражения и самодеструкции подробнее.

Особенности поражения и деструкции

Психоаналитический взгляд

на самодеструкцию

Одним из первых идею деструкции в духе психоанализа разрабатывал Фрейд (Freud, 1933/1965). Он выделял несколько значений деструкции. (1) Агрессия, следующая за фрустрацией: человек разрушает любые объекты, которые служат источником его негативных чувств. (2) Защитная агрессия: призвана отдалить деструктивную опасность извне. К дест-руктивности относят также (3) садизм: деструкцию объекта, приводящую к сексуальному удовольствию; (4) нарцисстическую деструк-тивность как результат инстинкта влечения к смерти; (5) мазохизм: склонность получать удовольствие, испытывая унижения, насилие или мучения.

Именно понятие мазохизма полагается предшественником понятия самодеструкции. Затем в течение ряда лет понятия мазохизма и самодеструкции употреблялись как синонимы (Baumeister, 1997; Curtis, 2008; Morey, 1988). Распространенным было мнение о том, что боль и травмы желательны для их же пользы, что мазохисты хотят, чтобы с ними происходили скверные вещи, и что сексуальный мазохизм представляет собой одну из наиболее общих форм поиска несчастий, страданий и вреда. Недавние эмпирические исследования, как отмечает Baumeister (1997), свидетельствуют, однако, о том, что сексуальный мазохизм — это феномен, который имеет весьма узкое значение. Он основан на поиске стимулов для сексуального возбуждения в области боли, отношений зависимости, преград, унижений. Более того, сексуальный мазохизм во-

обще не имеет отношения к самодеструкции. Обычно мазохисты ищут переживания боли таким образом, чтобы у них не возникало травм. При этом мазохист не наносит себе ни ущерба, ни вреда. Это значит, что мазохизм нельзя относить к феноменам самодеструкции под общепсихологическом углом зрения. Правда, в клинической психологии некоторые теоретики трактуют мазохизм как враждебное отношение человека к себе, возможно, из-за переживания внутреннего чувства вины (Pan-ken, 1983). Тогда мазохизм все же попадает в категорию феноменов самодеструкции, опять-таки с клинической точки зрения.

Также обратим внимание на психоаналитическое понятие нарцисстической деструкции. Она трактуется как результат действия инстинкта влечения к смерти. Предельной формой самодеструкции является суицид. Специальное внимание этому явлению с психоаналитических позиций уделял Меннингер (2001). Он полагал, что человек в течение всей жизни в той или иной мере занимается самоуничтожением, все люди от рождения обладают комплексом не только конструктивных, но и деструктивных сил. По Меннин-геру (2001), в самоубийстве выделяется несколько ключевых элементов. Во-первых, это убийство. Во-вторых, это ситуация, когда убийцей и жертвой одновременно становится один и тот же человек. В-третьих, при принятии решения о самоубийстве личность стремится к самоуничтожению и желает умереть.

В настоящее время инстинкт влечения к смерти (осознанно или неосознанно) у психически здоровых людей можно рассматривать как миф, который не соответствует действительности. Что происходит на самом деле? Лицо, которое пытается совершает суицид, конечно, хочет умереть. Но цель этого действия состоит в ином, в том, чтобы сохранить позитивный образ Я. Ради этого, человек как бы избавляет себя от самообвинений, самоосуждений, самосомнений, ненависти к себе, низкого уровня самоуважения и т. п. Лица, пытавшиеся совершить суицид, именно так описывали свои состояния, переживания и чувства (Rothberg & Jones, 1987). В таком смысле неблагоприятный взгляд на Я, по мнению Baumeister (1990), является главной причиной суицидов. Люди пытаются убить себя для того, чтобы избежать и не принимать негативный взгляд на свое Я. Драма суицида в контрасте между позитивным отношением к

себе и неблагоприятным течением недавних событий опять-таки по отношению к себе. Суицид, иначе говоря, возникает из-за столкновения благоприятного и неблагоприятного образов Я: неблагоприятный образ Я подрывает и ставит под сомнение благоприятный. Совершая суицид, человек убивает одну часть своего Я (негативную) во имя сохранения другой части своего Я (позитивной). Таким образом, желание умереть — это стремление разрушить только одну, негативную сторону своего Я, но чтобы сохранить его позитивную сторону. Парадоксально, суицид направлен на самосохранение. Психологически, нет здесь никакого влечения к смерти. Деструкция появляется только в части негативного образа Я.

По содержанию фрейдовские теории мазохизма и нарцистической деструкции выходят за рамки современных академических представлений о самопоражении и самодеструкции.

Самодеструктивные действия

К самодеструктивным можно отнести действия, направленные на самопоражение и самодеструкцию личности. Baumeister (1997; Baumeister & Scher, 1988) определяет действия человека, направленные против себя, как производящее явные негативные эффекты на личность и/или на ее проекты. Главный критерий анализа — степень осознания, или намерения производить деструктивные действия. По этому критерию выделяются три возможные модели нанесения человеком вреда себе: первичная самодеструкция, обмены и контрпродуктивные стратегии.

При первичной самодеструкции человек намеренно выбирает действие с целью причинить себе вред. Деструктивные последствия и предсказуемы, и желательны. Это наиболее иррациональная и потому непостижимая форма самодеструкции. Тем не менее, она могла бы возникать тогда, когда человек намеренно хотел бы причинить себе вред для того, скажем, чтобы избавиться от чувства вины или нежелательного образа своего Я. Но Baumeister and Scher (1988) не обнаружили никаких эмпирических свидетельств в пользу первичной, т.е. намеренной самодеструкции у психически здоровых людей.

Вторая возможная модель самодеструктивного поведения — обмен. Она состоит в том, что человек совершает выборы с выгодой для себя и при этом себе же наносит опреде-

ленной ущерб. Психическое повреждение возникает непреднамеренно. Скорее всего, деструктивные последствия предсказуемы, но нежелательны, в отличие от первичной самодеструкции. Вред, причиняемый себе, — это не самоцель, а неизбежная цена, которую приходится платить за достижение какой-то другой цели. Так, нередко люди готовы получать выгоды в краткосрочной перспективе, несмотря на их деструктивные последствия в отдаленной перспективе. К примеру, застенчивые люди могут избегать социальных ситуаций, опасаясь произвести плохое впечатление на других людей. Но избегание социальных контактов приводит к большей социальной изоляции в будущем, и застенчивые люди еще в меньшей степени становятся уверенными в себе. Они отказываются от возможности близких отношений, лишь бы не было угрозы плохого впечатления о себе в глазах людей, не принимая в расчет их отдаленные последствия.

Третья возможная модель самодеструкции — контрпродуктивные стратегии. Человек активно преследует какую-то цель, но выбирает подход или метод, который препятствует достижению желательного результата, т. е. человек парадоксально использует неадекватные или неэффективные пути достижения успеха и терпит неудачу. Преследуя рациональные и адаптивные приемы достижения нормальных целей, человек только позже обнаруживает, что его усилия были контрпродуктивны. Подобно модели обмена, ошибки в оценках собственных возможностей, искаженное восприятие других людей и/или ситуации являются важной частью контрпродуктивных стратегий, приводящих к враждебному отношению к самому себе. Здесь деструктивные последствия непредсказуемы и нежелательны, т. е., самодеструкция возникает непреднамеренно. Так, упорство, которое в протестантской этике обычно воспринимается как важное качество личности, обеспечивающее ей успех и награду, в ряде случаев оказывается контрпродуктивным. В эксперименте, проведенном McFarlin, Baumeister and Blascovich (1984), было установлено, что упорство может быть как эффективным, так и бесполезным, и даже принимать деструктивный характер. Участники этого эксперимента имели ограниченное время для решения серии проблем. При этом время, которое тратилось на нерешаемые проблемы, не имело никакого для их выполнения значения. Таким образом,

упорство, с которым решались проблемы, оценивалось по тому, насколько участники медленно или быстро приходили к решению бросить бесполезное занятие. Было обнаружено, что участники с высоким уровнем самоуважения в большей степени, чем участники с низким уровнем самоуважения, были склонны упорствовать, работая над нерешае-мыми проблемами. Неудачи «подстегивали» участников с высоким уровнем самоуважения интенсифицировать контрпродуктивное упорство. Значит, высокое самоуважение может приводить к тому, что люди переоценивают свои возможности, а их упорство наталкивается на неудачи и вызывает враждебное отношение к себе.

Деструктивные паттерны личности

В DSM-III-R (см. раздел «Деструкция как патология и как норма») враждебное отношение человека к себе характеризовалось нежеланием включаться в занятия, приносящие удовольствие и успех, поощрять людей с выгодой для себя. Враждебному отношению человека к себе сопутствуют его внимание к своим наихудшим качествам, готовность наносить вред своему благополучию. Враждебное отношение человека к себе выражается также в тенденции отвечать на позитивные события чувством вины или делать нечто, приносящее боль. Человек терпит неудачу в достижении собственных целей или исполнении обязательств даже тогда, когда они выполнимы. Он отвергает отношения с людьми, которые позитивно воспринимают его и могли бы поддерживать. Он отказывается от удовольствий и не доволен собой (Callan, Kay, & Dawtry, 2014; Morey, 1988; Schill, 1990).

Выше отмечалось, что враждебное отношение человека к себе как личностное расстройство было изъято из поздних изданий Диагностического и Статистического Руководства расстройств психики, изданного Американской Психиатрической Ассоциацией. Вместе с тем традиция рассмотрения самодест-руктивности как личностного расстройства в той или иной степени продолжается. В этой связи представляет определенный интерес вопрос о том, как соотносится самодеструкция как личностное расстройство с самодеструкцией как особенностью психически здоровых людей. Gore and Widiger (2013) попытались эмпирически исследовать этот вопрос применительно к чертам личности «Большой

пятерки». Исходная позиция этих авторов состояла в том, что деструктивность как личностное расстройство можно транслировать в экстремально высокие значения базовых факторов «нормальной» личности. Имелось в виду, что последние не характеризуют собственно личностные расстройства. Однако личности с экстремально высокими значениями попадают в зону риска приобрести личностные расстройства.

Gore and Widiger (2013) отнесли к самодеструкции показатели чувств неадекватности, никчемности, пессимизма. Самодеструктивные люди характеризуются также подавленным настроением, безотчетной тревогой, унынием, депрессией. Они склонны к самообвинениям, самокритике, погруженностью в раздумья. Они проявляют тенденцию выбирать людей и ситуации, которые ведут к разочарованиям. На позитивные события они отвечают чувствами вины и депрессии. Они отвергают благоприятные возможности для удовольствий, полагая, что не заслуживают радости и счастья. Зато они готовы к избыточному самопожертвованию и избыточному альтруизму. Было установлено, что все эти особенности самодеструкции соотносятся с определенными сторонами нейротизма, особенно с депрессией (напр., с безысходностью, чувством вины, подавленностью) и ранимостью (напр., с пугливостью, паникерством, неспособностью совладать со стрессом). Эти факты согласуются с данными других авторов (Samuel & Widiger, 2008; Schaufeli & Enzmann, 1998).

Было обнаружено также, что самодеструктивные люди характеризуются низким уровнем добросовестности. Так, они не выполняют задачи, несмотря на способность их выполнить, выбирают ситуации, приводящие к неудаче, не стремятся к достижениям. Кроме того, у самодеструктивных людей был обнаружен низкий уровень сотрудничества. Они склонны подстрекать людей срываться, выводя их из себя, отталкивают людей, которые относятся к ним благожелательно и не оценивают по достоинству их поддержку. В исследовании исполнителей в художественной деятельности (Bramante, 2015), однако, только низкий уровень добросовестности служил значимым предиктором самопоражения и самодеструкции.

Иной подход к деструктивным паттернам личности продемонстрировали Wei and Ku

(2007). Они предложили концептуальную модель личности с вплетением в нее деструктивных паттернов. В модель были включены показатели близких отношений, паттернов самодеструкции, ресурсов Я и дистресса.

Паттерны самодеструкции личности определялись по 8 критериям: (1) выбирает людей и ситуации, приводящие к разочарованиям и неудачам, (2) отвергает помощь людей, (3) на позитивные события личного порядка отвечает чувством вины или боли, (4) подстрекает людей навлекать на себя гнев, а затем чувствует себя уязвленным, оскорбленным или униженным. К этим критериям добавляются еще 4 критерия. (5) Отказывает себе в удовольствиях, (6) терпит неудачи в задачах, которые может выполнить, (7) демонстрирует безразличие к людям, благожелательно относящихся к ней, (8) показывает избыточную жертвенность к людям, которые не просят о помощи. По этим критериям оценивались деструктивные паттерны психически здоровых людей. В близких отношениях взрослых людей принимались во внимание 2 показателя — тревоги и избегания. Тревога описывает страх отвержения и ожидания отказа в привязанности, а избегание — страх близости, дискомфорта или зависимости. К ресурсам Я были отнесены показатели самоуважения (глобальная самооценка) и социальной самоэффективности (вера в собственную социальную компетентность). О дистрессе судили по показателям депрессии и межличностному дистрессу.

Wei and Ku (2007) тестировали несколько наборов гипотез. Во-первых, полагалось, что деструктивные тенденции личности служат медиатором между близкими отношениями и дистрессом. Во-вторых, ресурсы Я могут служить медиатором между деструктивными тенденциями личности и дисстрессом. Полученные результаты поддержали первый набор гипотез. Второй набор гипотез получил частичную поддержку. Самоуважение (но не социальная самоэффективность) служило медиатором между деструктивными тенденциями личности и депрессией. Отрицательной была связь между деструктивными тенденциями личности и самоуважением, и отрицательной была связь между самоуважением и депрессией. Социальная самоэффективность (но не самоуважение) служила медиатором между деструктивными тенденциями личности и межличностным дистрессом. Отрица-

тельной была связь между деструктивными тенденциями личности и социальной самоэффективностью. Вопреки ожиданием, однако, социальная самоэффективность не была медиатором между близкими отношениями (тревогой и избеганием) и дистрессом (депрессией и межличностным дистрессом) при контроле деструктивных тенденций личности. 33 % доли дисперсии деструктивных паттернов личности объяснялось тревогой и избеганием. С другой стороны, 39 % дисперсии самоуважения и 13 % социальной самоэффективности объяснялось деструктивными паттернами личности.

Феноменология (и соответствующие эмпирические конструкты) деструктивных тенденций личности не устоялась и несколько варьирует от одних исследований к другим. Так, Curtis (2008) относит к самодеструкции ориентацию личности на страдания, барьеры, которые она сама ставит перед собой, страх успеха/неудачи в попытках реализовать собственный потенциал, выученную беспомощность, оттягивание (промедление) в исполнении поставленных задач и дел, самообесценивание и самонаказание.

Заключение

Многие десятилетия понятия поражения и деструкции рассматривались как разновидность психических расстройств. В последние годы, однако, показано, что поражение и деструкция могут быть присущи здоровым людям.

Выделены три направления и, соответственно, три области исследований поражения и деструкции. Первая область — самопоражение и самодеструкция, вторая область — социально обусловленные поражения, третья область -ментальные поражения. Эти направления и области в значительной степени разрабатываются параллельно, отправляясь от разных исходных посылок и рассматривая их в разных контекстах. Но по предмету такие подходы в некоторых отношениях пересекаются.

Одним из первых идею деструкции в духе психоанализа разрабатывал Фрейд. В академической психологии внимание обращается на деструктивные действия и деструктивные паттерны личности. Главный критерий анализа деструктивных действий — степень их осознания. По этому критерию выделяются три модели нанесения человеком вреда себе: первичная самодеструкция, обмены и контрпродуктивные стратегии. Деструктивные паттер-

ны личности часто описываются как враждебное отношение человека к себе, нежелание включаться в занятия, приносящие удовольствие и успех, внимание к своим наихудшим качествам, готовность наносить вред своему благополучию, отвечать на позитивные события чувством вины или делать нечто, приносящее боль. В определенном смысле, деструктивные паттерны личности можно понимать как экстремально высокие значения базовых факторов «нормальной» личности. Все эти особенности поражения и деструкции соотносятся в первую очередь с определенными сторонами нейротизма, особенно с депрессией и ранимостью.

Такова, по преимуществу, феноменология поражения и деструкции. В следующем сообщении будет сделан обзор зарубежной литературы, в которой основное внимание уделяется источникам самопоражения и самодеструкции.

Литература

1. Антонова, Ю.А. Экстремистский текст и деструктивная личность /Ю.А. Антонова, Л.Е. Веснина, М.Б. Ворошилова и др. — Екатеринбург: Уральский государственный педагогический университет, 2014. — С. 213-252.

2. Дорфман, Л.Я. Креативность и инновация / Л.Я. Дорфман // XXVI Мерлинские чтения: Психологические инновации в образовании / науч. ред. Б.А. Вяткин. — Пермь: Пермский гос. пед. ун-т, 2011. — С. 14-18.

3. Зейгарник, Б.В. Саморегуляция поведения в норме и патологии / Б.В. Зейгарник, А.Б. Холмогорова, Е.С. Мазур // Психологический журнал. -1989. — № 2. — С. 122-131.

4. Злоказов, К.В. Психологический анализ деструктивной личности // Антропология деструк-тивности. — Екатеринбург: Уральский юридический институт МВД России, 2012. — С. 163.

5. Калиниченко, А.В. Наркозависимость как форма проявления деструктивной личности / А.В. Калиниченко, В.В. Собольников, Г.В. Волков // Медицина и образование в Сибири (сетевое издание). — 2014. — № 2. — URL: ngmu.ru/cozo/mos/ article/abautho. (дата обращения: 26.10.2015).

6. Митина, Л.М. Психология труда и профессионального развития учителя / Л.М. Митина. — М.: Издательский центр «Академия», 2004. -320 с.

7. Меннингер, К. Война с самим собой / К. Меннингер. — М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. — 480 с.

8. Суслонов, П.Е. Методика проведения социально-психологических исследований по проблемам экстремизма и деструктивности в молодежной среде / П.Е. Суслонов, К.В. Злоказов // Россий-

ский научный журнал. — 2013. — № 5 (36). — С. 219224.

9. Сыманюк, Э.Э. Психологические основания профессиональных деструкций педагога: дис. … д-ра психол. наук /Э.Э. Сыманюк. — Екатеринбург, 2005. — 452 с.

10. Шестакова, Е.Г. Агрессивность в структуре личности: интегративный подход: дис. … канд. психол. наук / Е.Г. Шестакова. — Пермь: Перм. гос. ин-т искусства и культуры, 2011. — 184 с.

11. Baumeister, R.F. Suicide as escape from self/ R.F. Baumeister // Psychological Review. — 1990. -Vol. 97. — P. 90-113.

12. Baumeister, R.F. Esteem threat, self-regulatory breakdown, and emotional distress as factors in self-defeating behavior / R.F. Baumeister // Review of General Psychology. — 1997. — Vol. 1(2). -P. 145-174.

13. Baumeister, R.F. Self-defeating behavior patterns among normal individuals: Review and analysis of common self-destructive tendencies / R.F. Baumeister, S.J. Scher // Psychological Bulletin. — 1988. -Vol. 104(1). — P. 3-22.

14. Bramante, A. Correlation between self-esteem, self-efficacy, personality, fear of success, and self-defeating behaviors of performing artists. Dissertation /A. Bramante. — Baltimore: Walden University, 2015.

15. Briones, E. Effects of disposition and self-regulation on self-defeating behavior / E. Briones, C. Tabernero, A. Arenas // The Journal of Social Psychology. — 2007. — Vol. 147(6). — P. 657-680.

16. Callan, M.J. Making sense of misfortune: De-servingness, self-esteem, and patterns of self-defeat / M.J. Callan, A.C. Kay, R.J. Dawtry // Journal of Personality and Social Psychology. — 2014. — Vol. 107(1). — P. 142-162.

17. Caplan, P.J. How do they decide who is normal? The bizarre, but true, tale of the DSM process / P.J. Caplan // Canadian Psychology/Psychologie canadienne. — 1991. — Vol. 32(2). — P. 162-170.

18. Curtis, R.C. Self-defeating behavior / R. C. Curtis // International Encyclopedia of the Social Sciences, 2008.

19. Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders, 3rd edition, revised (DSM-III-R). American Psychiatric Association, 1987.

20. Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders, 5th edition: DSM-5 5th Edition. — American Psychiatric Association, 2013.

21. Dunmore, E. Cognitive factors involved in the onset and maintenance of posttraumatic stress disorder (PTSD) after physical or sexual assault / E. Dunmore, D.M. Clark, A. Ehlers // Behaviour Research and Therapy. — 1999. — Vol. 37. — P. 809-829.

22. Ehlers, A. Predicting the response to exposure treatment in PTSD: The role of mental defeat and alienation / A. Ehlers, D.M. Clark, E.B. Dunmore et al. // Journal of Traumatic Stress. — 1998. — Vol. 11. -P. 457-471.

23. Ehlers, A. Post-traumatic stress disorder following political imprisonment: The role of mental defeat, alienation, and perceived permanent change / A. Ehlers, A. Maercker, A. Boos // Journal of Abnormal Psychology. — 2000. — Vol. 109. — P. 45-55.

24. Ellis, A. Healthy and unhealthy aggression // Humanitas. — 1976. — Vol. 12. — P. 239-254.

25. Frederick, C.J. Psychic trauma in victims of crime and terrorism/ C.J. Frederick // In G.R. Van-denBos & B.K. Bryant (Eds.) Cataclysms, crises, and catastrophies: Psychology in action. — Washington, DC, USA: American Psychological Association, 1986. — P. 55-108.

26. Gore, W.L. The DSM-5 dimensional trait model and five-factor models of general personality / W.L. Gore, T.A. Widiger // Journal of abnormal psychology. — 2013.- Vol. 122 (3). — P. 816-821.

27. Freud, S. New introductory lectures on psychoanalysis / S. Freud. — New York: Norton, 1965. (Original work published 1933).

28. Hawton, K. Deliberate self harm in adolescents: A self-report survey in schools in England / K. Hawton, K. Rodham, E. Evans, R. Weatherall // BMJ: British Medical Journal. — 2002. — Vol. 325. -P. 1207-1211.

29. Herman, J.L. Complex PTSD: A syndrome in survivors of prolonged and repeated trauma / J.L. Herman // Journal of Traumatic Stress. — 1992. -Vol. 5. — P. 377-391.

30. Jianghong, L. Concept analysis: Aggression / L. Jianghong // Issues in Mental Health Nursing. -2004. — Vol. 25 (7). — P. 693-714.

31. Jones, E.E. Control of attributions about the self through self-handicapping strategies: the appeal of alcohol and the role of underachievement / E.E. Jones, S. Berglas // Personality and Social Psychology Bulletin. — 1978. — Vol. 4. — P. 200-206.

32. Knauss, W. The creativity of destructive fantasies / W. Knauss // Group Analysis. London, Thousand Oaks, CA and New Delhi. — 1999. — Vol. 32. -P. 397-411.

33. McFarlin, D.B. On knowing when to quit: Task failure, self-esteem, advice, and nonproductive persistence /D.B. McFarlin, R.F. Baumeister, J. Blas-covich // Journal of Personality. — 1984. — Vol. 52. -P. 138-155.

34. Miller, J.D. Examining the relations among narcissism, impulsivity, and self-defeating behaviors / J.D. Miller, W.K. Campbell, D.L. Young et al. // Journal of Personality. — 2009. — Vol. 77. — P. 761-794.

35. Minocha, S. Bollywood on creativity:

An interview with the internationally acclaimed film director Shekhar Kapur / S. Minocha, G. Stonehouse, M. Reynolds // Journal of Management Inquir. — 2014.

— Vol. 23(2). — P. 137-147.

36. Morey, L.C. The categorical representation of personality disorder: A cluster analysis of DSM-III-R personality features / L. C. Morey // Journal of Abnormal Psychology. — 1988. — Vol. 97(3). — P. 314-321.

37. Panken, S. The joy of suffering: Psychoanalytic theory and therapy of masochism / S. Panken. -New York: Aronson, 1983.

38. Price, J. The social competition hypothesis of depression / J. Price, L. Sloman, R. Gardner et al. // British Journal of Psychiatry. — 1994. — Vol. 164. -P. 309-315.

39. Reed, G.E. The impact of destructive leadership on senior military officers and civilian employees / G.E. Reed, R. C. Bullis // Armed Forces & Society. -2009. — Vol. 36(1). — P. 5-18.

40. Reich, J. Validity of criteria for DSM-III self-defeating personality disorder / J. Reich // Psychiatry Research. — 1989. — Vol. 30(2). — P. 145-153.

41. Rothberg, J.M. Suicide in the U.S. Army: Epidemiological and periodic aspects / J.M. Rothberg,

F.D. Jones // Suicide and Life-Threatening Behavior.

— 1987. — Vol. 17. — P. 119-132.

42. Samuel, D.B. A meta-analytic review of the relationships between the five-factor model and DSM-IV-TR personality disorders: a facet level analysis / D.B. Samuel, T.A. Widiger // Clinical psychology review. — 2008. — Vol. 28( 8). — P. 1326-1342.

43. Schaufeli, W.B. The burnout companion to study and practice: A critical analysis / W.B. Schaufe-li, D. Enzmann. — Philadelphia, PA: Taylor & Francis, 1998.

44. Schill, T. A measure of self-defeating personality / T. Schill // Psychological Reports. — 1990. -Vol. 66. — P. 1343-1346.

45. Sloman, L. Evolved mechanisms in depression: The role and interaction of attachment and social rank in depression / L. Sloman, P. Gilbert,

G. Hasey // Journal of Affective Disorders. — 2003. -Vol. 74. — P. 107-121.

46. Taylor, P.J. The role of defeat and entrapment in depression, anxiety, and suicide / P.J. Taylor, P. Gooding, A.M. Wood, N. Tarrier // Psychological Bulletin. — 2011. — Vol. 137(3). — P. 391-420.

47. Wei, M. Testing a conceptual model of working through self-defeating patterns / M. Wei, T.-Y. Ku // Journal of Counseling Psychology. — 2007. -Vol. 54(3). — P. 295-305.

Дорфман Леонид Яковлевич, доктор психологических наук, профессор, зав. каф. психологии и педагогики, Пермский государственный институт культуры (Пермь), [email protected].

Злоказов Кирилл Витальевич, кандидат психологических наук, доцент, зав. каф. психологии служебной деятельности и педагогики, Уральский юридический институт (Екатеринбург), [email protected].

Поступила в редакцию 27 ноября 2015 г

DOI: 10.14529/psy160101

DEFEAT AND DESTRUCTIVE PATTERNS: A BRIEF REVIEW OF RECENT STUDIES. PART I

L.Ya. Dorfman1, [email protected]

K.V. Zlokazov2, [email protected]

1 Perm State Institute of Culture, Perm, Russian Federation

2 Ural Institute of Law, Ekaterinburg, Russian Federation

A brief recent literature review was conducted on defeat and destruction. This problem was evident when Sigmund Freud drew attention to and explored it. But empirical psychology examined it enlightening self-interest. Defeat or destructive behavior delineates limits to human rationality. It is reviewed a dozen sets of studies about defeating and destructive behavior and personality patterns. They deserve mention because bring greater costs than benefits to the self, such as by causing failure, harm, or suffering. Three fields, within which defeat and destruction were examined, are highlighted. First is self-defeating and self-destructive patterns. Second is understanding the defeat from an evolutionary perspective, namely depression, sui-cidality, anxiety disorders, and posttraumatic stress disorder. Third is mental defeat related to trauma. An emphasis was given to a literature on properties of self-defeating behavior and personality patterns. Self-defeating behavior can be distinguished on primary self-destruction, tradeoffs, and counterproductive strategies. Personality patterns of defeat are specified from the perspective of the five-factor model although findings vary across data of authors.

Keywords: defeat, destruction, defeating behavior, personality defeating patterns.

References

1. Antonova Yu. A., Vesnina L.E., Voroshilova M.B., Zlokazov K.V., Tagil’tseva Yu.R., Karapetyan A.A. Ekstremistskiy tekst i destruktivnaya lichnost’ [Extremist Text and Destructive Personality]. Ekaterinburg, Ural State Training University Publ., 2014, pp. 213-252. (in Russ.)

2. Dorfman L.Ya., Viatkin B.A. (Ed.) [Creativity and Innovation]. XXVI Merlinskie chteniya: Psikhologi-cheskie innovatsii v obrazovanii [XXVI-th Merlin’s Readings. Psychological Innovations in Education]. Perm, Perm State Training University Publ., 2011, pp. 14-18. (in Russ.)

3. Zeigarnik B.V., Kholmogorova A.B., Mazur E.S. [Self-regulation of Behavior in Health and Disease]. Psikhologicheskiy zhurnal [Psychological Journal], 1989, vol. 10, no. 2, pp. 122-132. (in Russ.)

4. Zlokazov K.V. [A Psychological Examination of Destructive Personality]. Antropologiya destruktivnosti [In: Anthropology of Destruction]. Ekaterinburg, Ural Institute of Law Publ., 2012, pp 163. (in Russ.)

5. Kalinichenko A.V., Sobol’nikov V.V., Volkov G.V. Narkozavisimost’ kak forma proyavleniya destruktiv-noy lichnosti [Addiction to Drugs as a Kind of Destructive Personality]. Meditsina i obrazovanie v Sibiri [Medicine and Education in Siberia], 2014. Available at: http://www.ngmu.ru/cozo/mos/article/abauthor (accessed 19.10.2015).

6. Menninger K. Voyna s samim soboy [A War with Oneself]. Moscow, Eksmo-Press, 2001. 480 p.

7. Mitina L.M. Psikhologiya truda i professional’nogo razvitiya uchitelya [Psychology of Teacher’s Labour and Professional Development]. Moscow, Academy Publ., 2004. 320 p.

8. Suslonov P.E., Zlokazov K.V. [A Method to Conduct Social-Psychological Investigations of Extremism and Destruction Among Youth]. Rossiyskiy nauchnyy zhurnal [Russian Scientific Journal], 2013, no. 5 (36), pp. 219-224. (in Russ.)

9. Shestakova E.G. Agressivnost’ v strukture lichnosti: integrativnyy podkhod. Dis. kand. [Aggressiveness in a Personality Structure: an Integrative Approach. Diss. Kand.]. Perm, 2011. 184 p.

10. Symanuk E.E. Psikhologicheskie osnovaniyaprofessional’nykh destruktsiy pedagoga. Dis. doct. psikhol. nauk [Psychological Foundations of Teacher’s Professional Destruction. Diss. Doct. (Psychology)]. Ekaterinburg, 2005. 452 p.

11. Baumeister R.F. Suicide as escape from self. Psychological Review, vol. 97 (1), pp. 90-113. DOI: http://dx.doi.org/10.1037/0033-295X.97.L90.

12. Baumeister R.F. (1997). Esteem threat, self-regulatory breakdown, and emotional distress as factors in self-defeating behavior. Review of General Psychology, vol. 1(2), pp. 145-174. DOI: http://dx.doi.org/10.1037/1089-2680.L2.145.

13. Baumeister R.F., Scher S.J. (1988). Self-defeating behavior patterns among normal individuals: Review and analysis of common self-destructive tendencies. Psychological Bulletin, vol. 104(1), pp. 3-22. D01:10.1037/0033-2909.104.1.3.

14. Bramante A. (2015). Correlation between self-esteem, self-efficacy, personality, fear of success, and self-defeating behaviors of performing artists. Dissertation. Baltimore, Walden University.

15. Briones E., Tabernero C., Arenas A. (2007). Effects of disposition and self-regulation on self-defeating behavior. The Journal of Social Psychology, 2007, vol. 147, iss. 6, 657-680. DOI: 10.3200/S0CP.147.6.657-680.

16. Callan M.J., Kay A.C., Dawtry R.J. (2014). Making sense of misfortune: Deservingness, self-esteem, and patterns of self-defeat. Journal of Personality and Social Psychology, vol. 107(1), pp. 142-162. DOI: http://dx.doi.org/10.1037/a0036640.

17. Caplan P.J. (1991). How do they decide who is normal? The bizarre, but true, tale of the DSM process. Canadian Psychology/Psychologie canadienne, vol. 32(2), pp. 162-170. DOI: http://dx.doi.org/10.1037/h0078971.

18. Curtis R.C. (2008). Self-defeating behavior. International Encyclopedia of the Social Sciences.

19. Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders, 3rd edition, revised (DSM-III-R). American Psychiatric Association, 1987.

20. Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders, 5th edition: DSM-5 5th Edition. American Psychiatric Association, 2013.

21. Dunmore E., Clark D.M., & Ehlers A. (1999). Cognitive factors involved in the onset and maintenance of posttraumatic stress disorder (PTSD) after physical or sexual assault. Behaviour Research and Therapy, vol. 37, pp. 809-829. D0I:10.1016/S0005-7967(98)00181-8.

22. Ehlers A., Clark D.M., Dunmore E.B., Jaycox L., Meadows E., & Foa E.B. (1998). Predicting the response to exposure treatment in PTSD: The role of mental defeat and alienation. Journal of Traumatic Stress, vol. 11, iss. 3, pp. 457-471. DOI: 10.1023/A:1024448511504.

23. Ehlers A., Maercker A., & Boos A. (2000). Post-traumatic stress disorder following political imprisonment: The role of mental defeat, alienation, and perceived permanent change. Journal of Abnormal Psychology, vol. 109, pp. 45-55. DOI: 10.1037/0021-843X.109.1.45.

24. Ellis A. (1976). Healthy and unhealthy aggression. Humanitas, vol. 12, pp. 239-254. DOI: 1979-06002-001.

25. Frederick C.J. (1986). Psychic trauma in victims of crime and terrorism. In G.R. VandenBos & B.K. Bryant (Eds.), Cataclysms, crises, and catastrophies: Psychology in action, pp. 55-108. Washington, DC, USA: American Psychological Association. DOI: http://dx.doi.org/10.1037/11106-002

26. Gore W.L., & Widiger T.A. (2013). The DSM-5 dimensional trait model and five-factor models of general personality. Journal of abnormal psychology, vol. 122, iss. 3, pp. 816-821. DOI: 10.1037/a0032822.

27. Freud S. (1965). New introductory lectures on psychoanalysis. New York, Norton. (Original work published 1933).

28. Hawton K., Rodham K., Evans E., & Weatherall R. (2002). Deliberate self harm in adolescents: A self-report survey in schools in England. BMJ. British Medical Journal, vol. 325, pp. 1207-1211. DOI: http://dx.doi.org/10.1136/bmj.325.7374.1207.

29. Herman J.L. (1992). Complex PTSD: A syndrome in survivors of prolonged and repeated trauma. Journal of Traumatic Stress, vol. 5, pp. 377-391. DOI: 10.1002/jts.2490050305.

30. Jianghong L. (2004). Concept analysis: Aggression. Issues in Mental Health Nursing, vol. 25, iss. 7, pp. 693-714. DOI: 10.1080/01612840490486755.

31. Jones E.E., & Berglas S. (1978). Control of attributions about the self through self-handicapping strategies: the appeal of alcohol and the role of underachievement. Personality and Social Psychology Bulletin, vol. 4, no. 2, pp. 200-206. DOI: 10.1177/014616727800400205.

32. Knauss W. (1999). The creativity of destructive fantasies. Group Analysis. London, Thousand Oaks, CA and New Delhi, vol. 32, pp. 397-411. DOI: 10.1177/05333169922076914.

33. McFarlin D.B., Baumeister R.F., & Blascovich J. (1984). On knowing when to quit: Task failure, self-esteem, advice, and nonproductive persistence. Journal of Personality, vol. 52, pp. 138-155. DOI: 10.1111/j. 1467-6494.1984.tb00349.x.

34. Miller J.D., Campbell W.K., Young D.L., Lakey C.E., Reidy D.E., Zeichner A., & Goodie A.S. (2009). Examining the relations among narcissism, impulsivity, and self-defeating behaviors. Journal of Personality, vol. 77, pp. 761-794. DOI: 10.1111/j.1467-6494.2009.00564.x.

35. Minocha S., Stonehouse G., & Reynolds M. (2014). Bollywood on creativity: An interview with the internationally acclaimed film director Shekhar Kapur. Journal of Management Inquiry, vol. 23(2), pp. 137-147. DOI: 10.1177/105649261349982.

36. Morey L. C. (1988). The categorical representation of personality disorder: A cluster analysis of DSM-III-R personality features. Journal of Abnormal Psychology, vol. 97(3), pp. 314-321. DOI: http://dx.doi.org/10.1037/0021-843X.97.3.314.

37. Panken S. (1983). The joy of suffering: Psychoanalytic theory and therapy of masochism. New York, Aronson.

38. Price J., Sloman L., Gardner R., Gilbert, P., & Rohde, P. (1994). The social competition hypothesis of depression. British Journal of Psychiatry, vol. 164, pp. 309-315. DOI: http://dx.doi.org/10.1192/bjp. 164.3.309.

39. Reed G.E., & Bullis R.C. (2009). The impact of destructive leadership on senior military officers and civilian employees. Armed Forces & Society, vol. 36, no. 1, pp. 5-18. DOI: 10.1177/0149206312471388.

40. Reich J. (1989). Validity of criteria for DSM-III self-defeating personality disorder. Psychiatry Research, vol. 30, iss. 2, pp. 145-153. DOI: http://dx.doi.org/10.1016/0165-1781(89)90156-X.

41. Rothberg J.M., & Jones F.D. (1987). Suicide in the U.S. Army: Epidemiological and periodic aspects. Suicide and Life-Threatening Behavior, vol. 17, pp. 119-132.

42. Samuel D.B., & Widiger T.A. (2008). A meta-analytic review of the relationships between the five-factor model and DSM-IV-TR personality disorders: a facet level analysis. Clinical psychology review, vol. 28, iss. 8, pp. 1326-1342. DOI: 10.1016/j.cpr.2008.07.002.

43. Schaufeli W.B., & Enzmann D. (1998). The burnout companion to study and practice: A critical analysis. Philadelphia, PA, Taylor & Francis.

44. Schill T. (1990). A measure of self-defeating personality. Psychological Reports, vol. 66, pp. 1343-1346. DOI: 10.2466/pr0.1990.66.3c.1343.

45. Sloman L., Gilbert P., & Hasey G. (2003). Evolved mechanisms in depression: The role and interaction of attachment and social rank in depression. Journal of Affective Disorders, vol. 74, pp. 107-121. DOI: http://dx.doi.org/10.1016/S0165-0327(02)00116-7.

46. Taylor P.J., Gooding P., Wood A.M., & Tarrier N. (2011). The role of defeat and entrapment in depression, anxiety, and suicide. Psychological Bulletin, vol. 137(3), pp. 391-420. DOI:10.1037/a0022935.

47. Wei M., & Ku, T.у160101

FOR CITATION

Dorfman L.Ya., Zlokazov K.V. Defeat and Destructive Patterns: A Brief Review of Recent Studies. Part I. Bulletin of the South Ural State University. Ser. Psychology. 2016, vol. 9, no. 1, pp. 5-16. (in Russ.). DOI: 10.14529/psy160101

Особенности проявления профессиональных деструкций у следователей органов внутренних дел Украины

Экономические, политические, социальные перемены, произошедшие в обществе за последнее десятилетие, привели к снижению уровня жизни, проблемам социально-психологического характера, ухудшению здоровья людей. Все это не могло не отразиться и на правоохранительной структуре Украины. Нестабильность в обществе и долгий процесс реформирования правоохранительной системы способствовали увеличению психоэмоциональной нагрузки на психику работников органов внутренних дел, что со временем приводит к появлению профессиональных деструкций.

Деструктивные изменения личности исследовались многими науками: философией, педагогикой, медициной, юриспруденцией и психологией. Каждая из указанных отраслей науки предлагала свои пути решения проблемы профессиональных деструкций.

В психологии сущность деструктивных изменений личности рассматривалась в процессе выполнения профессиональной деятельности, освещались общие направления нарушения профессионального развития и их конкретные проявления.

Профессиональные деструкции – это негативные последствия рабочих стрессов, постепенно накопившихся в виде устойчивых изменений структуры и содержания профессиональной деятельности, а также структуры личности субъекта (Зэер Э.Ф., Дружилов С.А.). Профессиональные деструкции негативно сказываются на производительности и удовлетворенности трудом, функциональных и межличностных взаимодействиях с партнерами, а также на развитии личности субъекта труда. Профессиональные деструкции связаны как с общими факторами жизнедеятельности человека (возрастными кризисами и др.), так и со специфическими детерминантами.

Большинство ученых (Зэер Э.Ф., Маркова А.К., Сыманюк Э.Э.) сходится во мнении, что психологическими детерминантами развития профессионально обусловленных деструкций являются конфликты профессионального самоопределения, кризисы профессионального становления, профессиональная дезадаптация, а также стереотипы мышления и деятельности, социальные стереотипы в поведении и отдельные формы психологической защиты: рационализация, проекция, отчуждение, замещение, идентификация.

Анализ теоретического материала по данной теме показал, что факторы профессиональной деструкции можно объединить в две группы: те, которые находятся в пределах профессиональной среды и общества, и те, которые находятся в пределах личности правоохранителя. Рассмотрим эти факторы более подробно:

Социально-экономический фактор. Неопределенность среды вызывает чувство тревоги, напряжения и требует дополнительных ресурсов для постоянного приспособления к изменяющимся условиям. В период социально-экономического, политического кризиса государство и население особенно нуждаются в защите, в связи с чем возрастает нагрузка на правоохранительные структуры.

Политический фактор. Вследствие принятия новых законов и реформ (особенно пенсионной), условия прохождения службы милиционеров становятся все более напряженными и ограниченными, что не привлекает потенциальных кандидатов на службу и разочаровывает тех, кто уже работает.

Функциональная маргинальность милиции. В условиях, когда экономическая и политическая ситуация в стране слабеет, ослабевает и ее правоохранительная система. Имидж милиции снижается в связи с ее противоречивым положением. Следователь, как и любой другой сотрудник милиции, занимает пограничную (маргинальную) позицию в отношении государства и населения.

Нарушение процесса профессиональной идентификации. В период профессионального становления идентификация молодых следователей претерпевает значительные изменения, не всегда позитивные. Образ идеального следователя у них имеет достаточно размытые очертания. Это связано с тем, что в процессе реформирования органов правопорядка, принятия новых законов, которые лишь ухудшили положение сотрудников ОВД, многие профессионалы следственных подразделений оставили службу.

Формирование синдрома выученной беспомощности. Деятельность милиционера проходит в условиях повышенной ответственности и строго ограничена законом. Из-за постоянно возникающих противоречий в правоохранительной деятельности каждому сотруднику приходится сталкиваться с чувством несостоятельности, невозможности помочь гражданину и в полной мере выполнить функцию правозащитника. Это вызывает разочарование в себе и в профессии, уменьшает профессиональную активность и приводит к формированию данного синдрома.

Развитие синдрома «асоциальной перцепции». В период служебной деятельности сотрудникам ОВД чаще приходится иметь дело с асоциальными и не всегда адекватными людьми, что приводит к формированию такой деструктивной черты характера как «асоциальная перцепция». Следователь склонен воспринимать любого гражданина как потенциального правонарушителя, относиться с подозрением даже к членам семьи, что приводит к внутрисемейным конфликтам и дисгармонизирует отношения.

Нарушения в коммуникативной сфере. Следователь по роду своей деятельности часто оказывается участником конфликтных ситуаций. Он может выступать в нескольких ролях: объект агрессии, медиатор, агрессор и провокатор. Нарушения в коммуникативной сфере следователя приводят к тому, что он все чаще оказывается в роли агрессора и провокатора конфликтов. Это связано с утрачиванием его способности устанавливать обратную связь из-за авторитарного стиля построения коммуникации.

Синдром эмоционального выгорания. Эмоциональное выгорание проявляется в жесткости характера, потере возможности поддерживать близкие отношения, одиночестве, аутизации. Вследствие блокирования эмоций может нарушаться процесс усвоения личностью жизненного опыта, что приводит к остановке психического развития и преждевременного старения.

Для определения выраженности тенденций профессиональной деструкции нами была разработана анкета, которая состоит из четырех блоков. Первый блок вопросов касается профессиональной идентичности сотрудника, 2-й блок характеризует заинтересованность сотрудника в профессии и его успешность в ней, 3-й блок вопросов раскрывает ценностно-мотивационную направленность личности в работе, 4-й блок показывает эмоциональное отношение респондента к профессии и служебной деятельности.

В исследовании принимали участие следователи (96 человек) ГУ МВД Украины в Донецкой области с разным стажем служебной деятельности в возрасте от 25 до 40 лет.

Анализируя полученные результаты, нами было установлено, что проявление профессиональных деструкций наблюдается у 22,9% следователей, имеющих стаж служебной деятельности более 10 лет. Из них у 5,20% респондентов выявлено нарушение процесса профессиональной идентификации. У этих следователей прослеживается слабое отождествление себя с профессиональной деятельностью, отсутствует желание ее продолжать, выражено разочарование в профессии. У половины следователей с ярко выраженной тенденцией профессиональной деструкции (10,41%) выявлена неудовлетворенность профессией и желание ее сменить, а треть респондентов показали низкую ценностно-мотивационную направленность и заинтересованность в профессии.

Таким образом, особенности проявления профессиональных деструкций у следователей ОВД заключаются в степени их идентификации с профессией, характере ценностно-мотивационной направленности, желании продвигаться по службе и заинтересованности в профессиональном росте.

 

Профессиональные деструкции личности

Профессиональные деструкции – это изменения сложившейся структуры деятельности и личности, негативно сказывающиеся на продуктивности труда и взаимодействии с другими участниками этого процесса (Э.Ф. Зеер).

Э.Ф. Зеер все факторы, обусловливающие профессиональные деструкции разделяет на три группы:

• объективные, связанные с социально-профессиональной средой: социально-экономической ситуацией, имиджем и характером профессии, профессионально-пространственной средой;

• субъективные, обусловленные особенностями личности и характером профессиональных взаимоотношений;

• объективно-субъективные, порождаемые системой и организацией профессионального процесса, качеством управления, профессионализмом руководителей.

Выделяют следующие психологические детерминанты деформации личности, порождаемые этими факторами. Необходимо отметить, что одни и те же детерминанты проявляются во всех трех группах факторов.

1. Предпосылки развития профессиональных деформаций коренятся уже в мотивах выбора профессии. Это как осознаваемые мотивы: социальная значимость, имидж, творческий характер, материальные блага, — так и неосознаваемые: стремление к власти, доминированию, самоутверждению.

2. Пусковым механизмом деформации становятся деструкции ожидания на стадии вхождения в самостоятельную профессиональную жизнь. Профессиональная реальность сильно отличается от представления сформированного у выпускника профессионального учебного заведения. Первые же трудности побуждают начинающего специалиста к поиску «кардинальных» методов работы. Неудачи, отрицательные эмоции, разочарования инициируют развитие профессиональной дезадаптации личности.

3. В процессе выполнения профессиональной деятельности специалист повторяет одни и те же действия и операции. В типичных условиях труда становится неизбежным образование стереотипов осуществления профессиональных функций, действий, операций. Они упрощают выполнение профессиональной деятельности, повышают ее определенность, облегчают взаимоотношения с коллегами. Стереотипы придают профессиональной жизни стабильность, способствуют формированию опыта и индивидуального стиля деятельности. Можно констатировать, что профессиональные стереотипы обладают несомненными достоинствами дл человека и являются основой образования многих профессиональных деструкций личности.

Стереотипы – неизбежный атрибут профессионализации специалиста; образование автоматизированных профессиональных умений и навыков, становление профессионального поведения невозможны без накопления бессознательного опыта и установок. И наступает момент, когда профессиональное бессознательное превращается в стереотипы мышления, поведения и деятельности.

Итак, стереотипизация является одним их достоинств психики, но вместе с тем вносит большие искажения в отражение профессиональной реальности и порождает разного типа психологические барьеры.

4. К психологическим детерминантам профессиональных деформаций относятся разные формы психологической защиты. Многие виды профессиональной деятельности характеризуются значительной неопределенностью, вызывающей психическую напряженность, часто сопровождаются отрицательными эмоциями, деструкциями ожиданий. В этих случаях вступают в действии защитные механизмы психики. Наиболее на образование профессиональных деструкций влияют следующие виды психологической защиты: отрицание, рационализация, вытеснение, проекция, идентификация, отчуждение.

5. Развитию профессиональных деформаций способствует эмоциональная напряженность профессионального труда. Часто повторяющиеся отрицательные эмоциональные состояния с ростом стажа работы снижают фрустрационную толерантность специалиста, что может привести к развитию профессиональных деструкций.

Эмоциональная насыщенность профессиональной деятельности приводит к повышенной раздражительности, перевозбуждению, тревожности, нервным срывам. Такое неустойчивое состояние психики получило название синдрома «эмоционального выгорания». Это синдром наблюдается у педагогов, врачей, управленцев, социальных работников. Его следствием могут стать неудовлетворенность профессией, утрата перспектив профессионального роста, а также разного рода профессиональные деструкции личности.

6. В исследованиях Н.В. Кузьминой на примере педагогической профессии установлено, что на стадии профессионализации по мере становления индивидуального стиля деятельности снижается уровень профессиональной активности личности, возникают условия для стагнации профессионального развития. Развитие профессиональной стагнации зависит от содержания и характера труда. Труд монотонный, однообразный, жестко структурированный способствует профессиональной стагнации. Стагнация же, в свою очередь, инициирует образование различных деформаций.

7. На развитие деформаций специалиста большое влияние оказывает снижение уровня его интеллекта. Исследования общего интеллекта взрослых показывают, что с ростом стажа работы он снижается. Конечно, здесь имеют место возрастные изменения, но главная причина заключается в особенностях нормативной профессиональной деятельности. Многие виды труда не требуют от работников решения профессиональных задач, планирования процесса труда, анализа производственных ситуаций. Невостребованные интеллектуальные способности постепенно угасают. Однако интеллект работников, занятых теми видами труда, выполнение которых связано с решением профессиональных проблем, поддерживается на высоком уровне до конца их профессиональной жизни.

8. Деформации обусловлены также тем, что у каждого человека есть предел развития уровня образования и профессионализма. Он зависит от социально-профессиональных установок, индивидуально-психологических особенностей, эмоционально-волевых характеристик. Причинами образования предела развития могут стать психологическое насыщение профессиональной деятельности, неудовлетворенность имиджем профессии, низкой зарплатой, отсутствием моральных стимулов.

9. Факторами, инициирующими развитие профессиональных деформаций, являютя различные акцентуации характера личности. В процессе многолетнего выполнения одной и той же деятельности акцентуации профессионализируются, вплетаются в ткань индивидуального стиля деятельности и трансформируются в профессиональные деформации специалиста.

10. Фактором, инициирующим образование деформаций, являются возрастные изменения, связанные со старением. Специалисты в области психогеронтологии отмечают следующие виды и признаки психологического старения человека:

• социально-психологическое старение, которое выражается в ослаблении интеллектуальных процессов, перестройке мотивации, изменении эмоциональной сферы, возникновении дезадаптивных форм поведения, росте потребности в одобрении и др.;

• нравственно-этическое старение, проявляющееся в навязчивом морализировании, скептическом отношении к молодежной субкультуре, противопоставлении настоящего прошлому, преувеличении заслуг своего поколения и др.;

• профессиональное старение, которое характеризуется невосприимчивостью к нововведениям, канонизацией индивидуального опыта и опыта своего поколения, трудностями освоения новых средств труда и производственных технологий, снижением темпа выполнения профессиональных функций и др.

Интересной является точка зрения С.П. Безносова. По его мнению, взаимоотношения между специалистом и пациентом (учеником, клиентом, подсиненным) в рамках профессий типа «человек-человек» могут носить только лишь субъект-объектный характер. В процессе выполнения любой профессиональной деятельности специалист выступает только как субъект, но никак не личность. Автор рассматривает предмет профессиональной деятельности как фактор деформации сознания личности. Им предложена новая классификация профессий по различиям их предметов труда, которая позволила выделить и проанализировать новый подтип профессий – «человек – ненормальный человек». Например, педагоги в процессе профессиональной деятельности имеют дело с еще необученными, не способными, не воспитанными людьми – школьниками, студентами, курсантами и т.п. И в этом плане с «ненормальными», еще «не окультуренными».

это 📕 что такое ДЕСТРУКЦИЯ

  найдено в  «Клинической психологии. Психологическом лексиконе»

деструктивность (от лат. destructio — разрушение — 1) в широком смысле — разрушение, нарушение нормальной структуры чего-либо; уничтожение; 2) в узком смысле — ингредиент(ы) и направленность психики и поведения человека на разрушение объектов и субъекта. Стартовые представления о наличии у человека неких компонентов и сил, направленных на разрушение внешних объектов и самого себя были сформулированы в мифологии, религии и философии древнего мира и получили некоторое развитие в философии и психологии последующего времени. Актуализация проблемы Д. произошла в ХХ веке в связи с созданием глубинной психологии, разработкой комплекса психоаналитических проблем и различными социальными катаклизмами. В психоаналитической системе координат идея человеческой Д. выдвигалась с начала ХХ века и развивалась в различных формах рядом теоретиков и практиков, в том числе А. Адлером, К. Юнгом, Э. Блейлером, О. Гроссом, В. Штекелем, С. Шпильрейн, З. Фрейдом, Э. Вейссом, П. Федерном, В. Райхом, Э. Фроммом и др. А. Адлер выдвинул идею о наличии у человека «агрессивного влечения». К. Юнг отмечал, что «либидо имеет две стороны: это сила, которая все украшает и, в зависимости от обстоятельств, все разрушает» (Юнг К.-Г. Либидо. Его метаморфозы и символы). Э. Блейлер сформулировал мысль и концепцию об амбивалентной природе человеческих чувств. В. Штекель ввел в оборот представление о биполярной природе человека. Он же показал, что в человеке существует желание умереть, выступающее в виде противоположности желанию жить, лежащему в сущности сексуального инстинкта (Штекель В. «Язык сновидений») и использовал понятие «Танатос» для обозначения инстинкта (влечения) смерти. Первой специализированной психоаналитической работой, посвященной именно проблеме Д., стала статья С. Шпильрейн «Деструкция как причина становления» (1912), подготовленная ей на основе доклада сделанного на заседании Венского психоаналитического общества (1911). Опираясь на результаты собственных клинических исследований и разнообразные многочисленные примеры, С. Шпильрейн утверждала, что деструктивные компоненты являются неотъемлемой составной частью сексуального инстинкта. В конечном счете, эта идея оказала определенное влияние на завершение классической психоаналитической картины природы и сущности человека. В учении З. Фрейда инстинкт (влечение) смерти (к смерти) (Д., агрессии, ненависти, уничтожения, разрушения, убийства) трактовался как один из двух основных человеческих инстинктов, противостоящий Эросу (инстинкту жизни, сексуальности и самосохранения). По З. Фрейду, инстинкт Д. «работает в каждом живом существе и стремится привести его к распаду, вернуть жизнь в состояние «неживой материи». Со всей серьезностью он заслуживает названия «инстинкт смерти», в то время как эротические влечения представляют собой стремление к жизни. Инстинкт смерти становится инстинктом Д., когда он направлен во вне, на объекты с помощью специальных органов. Живое существо, так сказать, сохраняет свою собственную жизнь, разрушая чужую. Но часть инстинкта смерти остается деятельной внутри живого существа, и нами прослежено достаточно большое число нормальных и патологических проявлений направленного внутрь инстинкта Д.» (Фрейд З. Психоанализ. Религия. Культура). В одной из последних работ З. Фрейда — книге А. Эйнштейна и З. Фрейда «Почему война?» (1933 — психоаналитическое понимание Д. было изложено следующим образом: «Влечения человека бывают только двух видов — нацеленные либо на сохранение и объединение (мы называем их эротическими в точном соответствии с понятием эроса у Платона в «Пире», или сексуальными, сознательно расширяя расхожее понятие сексуальности), либо на разрушение и смерть (мы называем их влечением агрессивным, или деструктивным». Попытки развить представления З. Фрейда о существовании инстинкта (влечения) смерти (Д.) привели Э. Вейсса и П. Федерна к идее о наличии особой энергии этого влечения: деструдо (по Э. Вейсу) и мортидо (по П. Федерну), которая не получила значительного развития в силу того, что признание деструдо или мортидо автоматически предполагало сомнительное утверждение об одновременном наличии у человека различных психических энергий. Развивая представления о Д. и ее энергетической основе, В. Райх утверждал связь Д. с застойным состоянием сексуальности и отметил существование возможности взаимопревращения Д. и генитальной энергии. Наиболее подробно и систематически идеи о человеческой Д. были разработаны Э. Фроммом. В книге «Анатомия человеческой деструктивности», он справедливо утверждал, что проблема Д. является одной из «наиболее важных» теоретических и практических проблем, которую необходимо исследовать с глобальных позиций. Согласно Э. Фромму, «история человечества дает картину невероятной жестокости и Д., которая явно во много раз превосходит агрессивность его предков. Можно утверждать, что в противоположность большинству животных человек — настоящий «убийца»». Принципиально важным положением концепции Д. Э. Фромма является утверждение, согласно которому «Д. и жестокость — это не инстинктивные влечения, а страсти, которые корнями уходят в целостную структуру человеческого бытия. Они относятся к разряду тех возможностей, которые придают жизни смысл; их нет и не может быть у животного, ибо они по природе своей коренятся в «человеческой сущности». Э. Фромм считал, что объяснение жестокости и Д. человека следует искать «в тех факторах, которые отличают человека от его животных предков. Главная проблема состоит в том, чтобы выяснить насколько специфические условия существования человека ответственны за возникновение у него жажды мучить и убивать, а также от чего зависит характер и интенсивность удовольствия от этого». Э. Фромм полагал, что Д. существует и проявляется в основном в двух формах: спонтанной (обеспечивающей сохранение дремлющих деструктивных импульсов — преимущественно оборонительного характера — и их активацию при чрезвычайных обстоятельствах) и личностной (постоянно присущих конкретному индивиду Д. черт характера, сопряженных со всей структурой его личности). На основе многомерного исследования агрессии и Д., Э. Фромм выделил различные симптомы и типы агрессии и Д. (доброкачественные и злокачественные) и показал, что «основой самой злокачественной Д. и бесчеловечности» (т. е. жестокости, садизма и некрофилии) и одновременно «наиболее тяжелым патологическим состоянием» является «синдром распада».

Понимание саморазрушающего (нерегулируемого) поведения | Психология сегодня

Вы когда-нибудь осознавали, что одно из ваших поступков причиняет вам вред, и обещали себе остановиться? Вы работали изо всех сил, чтобы противостоять побуждениям в течение нескольких часов или даже дней — только для того, чтобы в конечном итоге снова начать такое поведение?

Если да, то вы могли сказать себе, что вы слабы, эгоистичны, обладаете «зависимой» личностью и / или обладаете другими качествами, которые в основном означают, что что-то в вас по сути своей неверно .

Истина: Эти объяснения не подтверждаются исследованиями.

Саморазрушительное или нерегулируемое поведение приносит облегчение или даже удовольствие в краткосрочной перспективе, но в конечном итоге мешает вести жизнь, которая приносит удовлетворение и удовлетворение. Такое поведение может включать злоупотребление алкоголем / наркотиками, переедание, компульсивные компьютерные игры, членовредительство, курение, хроническое избегание или множество других форм поведения, которые кажутся полезными в данный момент, но вредными со временем.

Люди, которые борются с нерегулируемым поведением, могут сильно различаться, но, как правило, имеют некоторые общие черты. Следующее описание слишком упрощено; он может не полностью относиться к вам, но дает общее представление:

Если вы боретесь с нерегулируемым поведением, вы, вероятно, родились со склонностью испытывать эмоции немного сильнее, чем другие люди. Это не отрицательная черта. На самом деле, вы, вероятно, будете более творческими и / или сочувствующими.

К сожалению, вы также могли выросли в неблагоприятной или недействительной среде.Неблагоприятные условия могут включать:

• Экстремальные переживания, такие как физическое насилие, пренебрежение или постоянная критика.
• Обычный опыт общения с членами семьи, которые препятствуют выражению эмоций или используют нерегулируемое поведение, чтобы справиться со своими эмоциями.
• Переживания вне дома, такие как издевательства в школе, жестокое обращение со стороны другого воспитателя, постоянное исключение других детей и т. Д.

Если вы родились со склонностью испытывать сильные эмоции и регулярно попадали в ситуации, которые были бы эмоционально болезненными для любого, тогда боль, вероятно, временами начинала казаться невыносимой.Скорее всего, вы в конце концов попытались «выключить» боль. Сначала вы могли сказать себе: «Я просто постараюсь не чувствовать» или «Я просто не буду об этом думать». Но со временем вы, вероятно, почувствовали, что вам нужна дополнительная помощь, чтобы выключить болезненные эмоции. Итак, вы прибегли к одному или нескольким нерегулируемым моделям поведения.

Такое поведение может показаться настолько эффективным в краткосрочной перспективе, что вы, возможно, никогда не научились адаптивным способам справляться с негативными эмоциями. Кроме того, использование нерегулируемого поведения для выключения неприятных эмоций похоже на закрытие герметичной крышкой кастрюли с кипящей водой:

• Эмоции остались, как кипяток и пар.
• Поведение приносит облегчение на короткое время, но эмоции продолжают накапливаться — точно так же, как пар и давление продолжают накапливаться в закрытом горшке. В конце концов вы можете почувствовать, что почти всегда находитесь под давлением.
• Если эмоции никогда не испытываются и не обрабатываются (если из котелка не выходит пар), давление будет расти до тех пор, пока горшок в конце концов не взорвется.
• Другими словами, эмоции будут особенно невыносимыми.
• В результате вы можете еще изо всех сил стараться не чувствовать эмоции — возможно, участвуя в дисрегулируемом поведении (закрывая горшок крышкой).
• Если это так, вы почувствуете облегчение на короткое время, но давление почти всегда будет снова нарастать.
• … и цикл, скорее всего, будет повторяться и повторяться.

Одна женщина сказала, что она знала, что из-за алкоголя ей в конечном итоге стало хуже, поэтому она поклялась никогда больше не пить. На следующий вечер ей стало скучно и немного тревожно, и она поняла, что у нее сильная тяга к алкоголю. Она изо всех сил пыталась прожить ночь без питья, но в конце концов почувствовала, что противостоять этой жажде невозможно.Поэтому она выпила, хотя знала, что позже пожалеет об этом.

Это чувство отсутствия контроля может казаться удручающим, пугающим и безнадежным. Это также может привести вас к выводу, что что-то в вас изначально неверно .

Однако, если вы знаете только один основной метод надежного прекращения боли или дискомфорта, имеет смысл, что у вас будут сильные побуждения к такому поведению, когда вы испытываете боль или дискомфорт (или тягу, которая может вызывать боль или дискомфорт).Также имеет смысл то, что вам будет крайне сложно остановить такое поведение.

В следующих публикациях будут представлены последовательные исследования и объяснения того, почему вам может казаться невозможным сопротивляться определенным формам поведения, и будут обсуждаться методы, которые могут помочь вам преодолеть это поведение и двигаться к жизни, которая кажется более полноценной. Ни один из этих методов не является быстрым решением. Преодоление нерегулируемого поведения часто бывает чрезвычайно трудным и болезненным. Однако существуют методы, которые могут улучшить шансы.

А пока помните, что борьба с саморазрушающим или нерегулируемым поведением не означает , а не , что вы слабы или эгоистичны, или что что-то в вас изначально неправильно.

Что стоит за нашим стремлением к самоуничтожению?

Каждый новый год люди клянутся положить конец саморазрушающим привычкам, таким как курение, переедание или чрезмерные траты.

И сколько раз мы узнавали о ком-то — знаменитости, друге или любимом — кто совершил саморазрушительный акт, который, казалось, не поддается объяснению? Подумайте о преступнике, который оставляет след улик, возможно, в надежде на то, что его поймают, или о политическом деятеле, выигравшем выборы, только для того, чтобы начать секстинг того, кто может его разоблачить.

Почему они это делают?

Эдгар Аллан По, один из величайших — и самых саморазрушительных — писателей Америки, имел некоторые мысли по этому поводу. У него даже было название для этого явления: «извращенность». Позже психологи примут эстафету у По и попытаются разгадать эту загадку человеческой психики.

Непреодолимая порочность

В одной из своих малоизвестных работ «Бес порочного» По утверждает, что знание того, что что-то не так, может быть «единственной непобедимой силой», которая заставляет нас это делать.

Похоже, что источником этого психологического понимания был собственный жизненный опыт По. Осиротев до трех лет, у него было немного преимуществ. Но, несмотря на свои значительные литературные таланты, ему постоянно удавалось ухудшать свою судьбу.

Он часто отталкивал редакторов и других писателей, даже обвиняя поэта Генри Уодсворта Лонгфелло в плагиате в так называемой «войне Лонгфелло». В важные моменты он, казалось, взорвался: во время поездки в Вашингтон Д.C. чтобы заручиться поддержкой предлагаемого журнала и, возможно, работы в правительстве, он, очевидно, слишком много пил и выставлял себя дураком.

По словам Эдгара Аллена По, знание того, что что-то не так, может сделать это непреодолимым. Wikimedia Commons

После почти двух десятилетий зарабатывания на жизнь редактора и получения небольшого дохода от своих стихов и художественной литературы, По наконец добился прорыва с «Вороном», который стал международной сенсацией после его публикации в 1845 году.

Но когда ему представилась возможность выступить с чтением в Бостоне и извлечь выгоду из этой вновь обретенной славы, По не стал читать новое стихотворение, как его просили.

Вместо этого он воспроизвел стихотворение из своей юности: многословное, эзотерическое и ужасно скучное «Аль-Аарааф», переименованное в «Звезда-посланник».

Как сообщала одна газета, «аудитория не оценила его по достоинству», о чем свидетельствует «их беспокойство и постоянные выходы в большом количестве за раз».

Литературная карьера По остановилась на оставшиеся четыре года его короткой жизни.

«Смертельное влечение» Фрейда

Хотя «порочность» разрушила жизнь и карьеру По, она, тем не менее, вдохновила его литературу.

Он занимает видное место в «Черном коте», в котором рассказчик казнит своего любимого кота, объясняя: «Я … повесил его со слезами, текущими из моих глаз, и с горьким раскаянием в моем сердце … повесил его, потому что я знал, что поступая так, я совершал грех — смертный грех, который подвергал бы мою бессмертную душу такой опасности, что поместил бы ее — если такое было возможно — даже вне досягаемости безграничной милости Милосердного и Самого Ужасного Бога.”

Почему персонаж сознательно совершил «смертный грех»? Зачем кому-то разрушать то, что он любил?

По на что-то наткнулся? Обладал ли он глубоким пониманием контринтуитивной природы человеческой психологии?

Спустя полвека после смерти По Зигмунд Фрейд писал об универсальном и врожденном «влечении к смерти» у людей, которое он назвал «Танатос» и впервые представил в своем знаменательном эссе 1919 года «За гранью принципа удовольствия».

Зигмунд Фрейд писал об универсальном влечении к смерти, которое он назвал «Танатос».’ Wikimedia Commons, CC BY-SA

Многие считают, что Танатос относится к бессознательному психологическому побуждению к самоуничтожению, проявляющемуся в необъяснимом поведении, показанном По, и — в крайних случаях — в суицидальном мышлении.

В начале 1930-х годов физик Альберт Эйнштейн написал Фрейду, чтобы спросить его мысли о том, как можно предотвратить дальнейшую войну. В своем ответе Фрейд написал, что Танатос «действует в каждом живом существе и стремится привести его к гибели и уменьшить жизнь до исходного состояния неодушевленной материи» и назвал это «инстинктом смерти».”

Для Фрейда Танатос был врожденным биологическим процессом со значительными ментальными и эмоциональными последствиями — реакцией на бессознательное психологическое давление и способом ослабить его.

На пути к современному пониманию

В 1950-х годах в области психологии произошла «когнитивная революция», в ходе которой исследователи начали изучать в экспериментальных условиях, как работает разум, от принятия решений до концептуализации и дедуктивного мышления.

Саморазрушительное поведение стало считаться не столько катарсической реакцией на бессознательные влечения, сколько непреднамеренным результатом преднамеренных расчетов.

В 1988 году психологи Рой Баумейстер и Стивен Шер выделили три основных типа саморазрушающего поведения: первичное самоуничтожение или поведение, направленное на причинение вреда самому себе; контрпродуктивное поведение, имеющее добрые намерения, но в конечном итоге оказывающееся случайно неэффективным и саморазрушающим; и компромиссное поведение, которое, как известно, несет в себе риск для самого себя, но, как считается, несет потенциальные выгоды, которые перевешивают эти риски.

Подумайте о вождении в нетрезвом виде. Если вы сознательно употребляете слишком много алкоголя и садитесь за руль с намерением быть арестованным, это первичное самоуничтожение.Если вы водите машину в нетрезвом виде, потому что считаете, что менее пьяны, чем ваш друг, и, к вашему удивлению, вас арестуют, это контрпродуктивно. И если вы знаете, что слишком пьяны, чтобы водить машину, но все равно садитесь за руль, потому что альтернативы кажутся слишком обременительными, это компромисс.

В обзоре Баумейстера и Шера сделан вывод, что первичное самоуничтожение на самом деле редко демонстрируется в научных исследованиях.

Скорее, саморазрушительное поведение, наблюдаемое в таких исследованиях, в большинстве случаев лучше классифицировать как компромиссное или контрпродуктивное поведение.«Влечение к смерти» Фрейда на самом деле наиболее близко соответствует контрпродуктивному поведению: «побуждение» к разрушению не переживается сознательно.

Наконец, как показал психолог Тодд Хезертон, современная нейробиологическая литература о саморазрушающем поведении чаще всего фокусируется на функционировании префронтальной коры, которое связано с планированием, решением проблем, саморегуляцией и суждением.

Когда эта часть мозга недоразвита или повреждена, это может привести к поведению, которое кажется иррациональным и обреченным на провал.Есть более тонкие различия в развитии этой части мозга: некоторым людям просто легче, чем другим, последовательно участвовать в позитивном целенаправленном поведении.

По определенно не понимал саморазрушающего поведения так, как мы это делаем сегодня.

Но он, кажется, осознал что-то порочное в своей природе. Сообщается, что перед своей безвременной смертью в 1849 году он выбрал своим литературным душеприказчиком своего врага, редактора Руфуса Гризвольда.

Верный форме, Гризвольд написал ужасающий некролог и «Мемуары», в которых он ссылается на безумие, шантаж и многое другое, помогая сформировать образ По, который испортил его репутацию по сей день.

Опять же, может быть, это именно то, чего хотел По — ведомый его личным бесом.

Истоки саморазрушающего поведения в детстве

Задача: Клинические отчеты свидетельствуют о том, что многие взрослые, ведущие саморазрушительное поведение, в детстве пережили травмы и нарушили родительскую заботу. В этом исследовании изучалась взаимосвязь между детской травмой, нарушенной привязанностью и самоуничтожением с использованием как исторических, так и перспективных данных.

Метод: Семьдесят четыре субъекта с расстройствами личности или биполярным расстройством II наблюдались в среднем в течение 4 лет и контролировались на предмет саморазрушающего поведения, такого как попытки самоубийства, членовредительства и расстройства пищевого поведения. Затем это поведение коррелировали с независимо полученными самоотчетами о детских травмах, нарушениях родительской заботы и диссоциативных явлениях.

Результаты: Истории сексуального и физического насилия в детстве были весьма значимыми предикторами самоубийств и попыток самоубийства. Во время последующего наблюдения субъекты с наиболее тяжелой историей разлуки и пренебрежения, а также лица, подвергшиеся сексуальному насилию в прошлом, продолжали саморазрушать. Характер травмы и возраст испытуемых на момент травмы повлияли на характер и тяжесть саморазрушающего поведения.Резание также было связано с диссоциацией.

Выводы: Детская травма способствует возникновению саморазрушающего поведения, но отсутствие надежных привязанностей помогает поддерживать его. Пациенты, которые неоднократно пытаются покончить жизнь самоубийством или совершают хронические саморезы, склонны реагировать на текущие стрессы как на возвращение детской травмы, пренебрежения и покинутости.Опыт, связанный с безопасностью межличностных отношений, гневом и эмоциональными потребностями, может спровоцировать диссоциативные эпизоды и саморазрушительное поведение.

Как добраться до деструктивного поведения

Многие из наших самых деструктивных привычек можно изменить с помощью наставничества, обучения или другой развивающей деятельности. Однако не все вызывающие беспокойство формы поведения руководителей можно так легко изменить. Даже когда они показывают ранние признаки перехода, некоторые со временем появляются снова.Несмотря на благие намерения, многим из нас сложно поддерживать новую и улучшенную версию себя. Давление и триггеры могут заставить нас снова вернуться к привычному, хотя и нежелательному поведению.

Наука говорит нам, что изменения — это невероятный подвиг, потому что они требуют задействования двух частей нашего мозга. Передняя часть нашего мозга, префронтальная кора, является местом, где происходит познание. Это рациональная часть нашего мозга, которая приобретает новые знания и навыки. Мы используем это, когда учимся менять поведение.Отдельная часть мозга — часто называемая «системой вознаграждения» — дает нам мотивацию или «волю» к изменениям, высвобождая дофамин, когда мы делаем что-то хорошее. Вы можете думать об этой комбинации как о «желании» и «пути». Когда рутинные попытки освоить новые навыки или сформировать новые привычки терпят неудачу, обычно это происходит потому, что они затрагивают только одну из этих двух областей.

Но наиболее устойчивые к изменениям формы поведения добавляют еще один уровень сложности к проблеме, потому что они часто уходят корнями в формирующие травматические переживания, которые хранятся в виде воспоминаний в нашей миндалине.Это часть нашего мозга, которая воспринимает и запускает эмоциональные реакции на угрозы. Хотя воспоминания живут в прошлом, когда наша миндалина обнаруживает опасность в знакомых ситуациях, мы воспроизводим эти переживания, как если бы они были в настоящем, и реагируем на самозащитное поведение, которое может иметь разрушительные побочные эффекты. Когда это происходит, ни «воли» (мотивации), ни «пути» (когнитивного обучения) недостаточно для стимулирования изменений.

Итак, что можно сделать? Когда я сталкиваюсь с сопротивляемым поведением своих клиентов, несмотря на их искренние попытки измениться, я использую более нетрадиционный подход.В качестве первого шага я стремлюсь помочь им получить доступ к более глубоким повествованиям, формирующим их нежелательное поведение. Такой подход я называю «историями происхождения». Этот метод ни в коем случае не заменяет длительную терапевтическую работу (иногда выявляет необходимость в ней). Но это действительно дает лидерам безопасное пространство для изучения истоков стойкого разрушительного поведения и повышения осведомленности, которая необходима, по крайней мере, для того, чтобы привести в движение устойчивые изменения.

Если вы или кто-то, кого вы тренируете, изо всех сил пытались изменить хроническое деструктивное поведение — от вспышек гнева до замирания в моменты повышенного риска до утверждения чрезмерного контроля в условиях стресса — раскрытие историй их происхождения может помочь вам прорваться и уступить дорогу другим людям. подходов не удалось.

Процесс состоит из четырех этапов.

1) Запишите истории происхождения.

Я прошу своих клиентов вспомнить сцены из лет их становления, обычно в возрасте от пяти до 20 лет, в которых начала проявляться важность рассматриваемого поведения.

Клиенты часто выбирают формирующие сцены, связанные с болью и конфликтом, которые, как правило, проявляются в начале их нежелательного поведения. У меня никогда не было проблем с клиентом, чтобы вспомнить сцену, о которой можно было бы написать, но обычно им трудно выбрать , какой из написать первым о . В зависимости от имеющегося времени, когда они записывают несколько историй, иногда выявляются закономерности, которые показывают мне, как деструктивное поведение усиливалось на протяжении всей их жизни.

Возьмем случай с моим недавним клиентом, Энди, президентом подразделения международной бухгалтерской фирмы. Он был приветлив, красноречив, с заразительной энергией, что снискало ему большое уважение. Но этим положительным качествам противодействовала вызывающая потребность быть правым, жаждать внимания и постоянно говорить.Один из собеседников сказал мне: «Энди отличный парень, но он никогда не изменится. Он не может слушать, и если вы предположите, что он ошибается, он будет говорить без остановки или унизить вас, пока вы не сдадитесь.

Во время четырехдневного интенсивного курса я попросил Энди записать истории о годах его становления, посвященные временам, когда он узнал, что быть правым и занимать центральное место во многих вопросах стало для него критически важным. Я хотел, чтобы он раскрыл, почему ему угрожает то, что он ошибался или был второстепенным. Я догадывался, что Энди чувствовал себя в безопасности только во время разговора, и то, что его взгляды подвергались сомнению, вызывали чувство неадекватности и стыда.Я попросил его попытаться ответить на следующий вопрос: когда и как научились этому поведению?

2) Определите внутренний рассказ.

Истоки деструктивного поведения почти всегда связаны с хорошо сформированными нарративами. Эти повествования служат шаблонами или предубеждениями, с помощью которых мы понимаем мир, и часто проявляются в реакции на опыт, с которым мы столкнулись ранее в жизни, или наши истории происхождения. Если мы не переписываем их, мы тратим свою жизнь на воссоздание условий, которые их укрепляют.Но мы не можем переписать истории, которые не можем даже назвать. Вот о чем этот шаг.

Одна из историй, написанных Энди, была о социальной борьбе за смену школы, когда ему было десять лет. Энди сильно заикался и страдал СДВГ. Его новая школа требовала, чтобы он посещал уроки «специального образования» в середине дня, когда все остальные были на перемене. В течение двух лет ежедневная стыдливая прогулка Энди мимо насмешливых сверстников к тому, что они называли «глупым классом», подготовила почву для неповиновения и стыда, которые проявились бы в поведении, которое он теперь не мог изменить.

Хотя IQ Энди был высоким, его инвалидность делала невозможным демонстрацию его интеллекта с помощью стандартных тестов. Энди узнал, что для того, чтобы его не считали «глупым», ему нужно было быть очень симпатичным, говорить без заикания и постоянно демонстрировать, насколько он умен для других. Для него быть умным означало быть правым.

Я попросил Энди в одном предложении описать, чему его научил этот уязвимый сезон. Энди написал следующее повествование: «Если вы не докажете обратное, все увидят, насколько вы глупы.”

Его интерпретация совершенно разоблачает. Энди не верил, что ему нужно доказывать, что не был глупым. Он считал, что должен скрыть тот факт, что он . Те годы ритуализированного публичного позора заставили его сделать вывод, что он неадекватен, неразум , и, следовательно, должен был принять изощренное поведение, чтобы скрыть эту «правду» от других.

Но его резкое поведение в конечном итоге привело к обратному — отталкивая людей и повторяя его детские переживания отвержения.Следовательно, ему приходилось завоевывать признание и восхищение других, используя оптимистичную энергию и блестяще сформулированные идеи. Энди понял, что провел всю свою жизнь, совершенствуя цикл, который, хотя на мгновение заставлял его чувствовать себя в безопасности, вызывал то самое неприятие, от которого он стремился сбежать.

3) Назовите потребность, которую обслуживает поведение.

Якорь, удерживающий тревожное поведение, — это потребность, которую он обслуживает. Этот шаг посвящен выяснению того, в чем эта потребность. Хроническое деструктивное поведение обычно является попыткой разрешить болезненный опыт, который его вызвал.

Когда я попросил Энди рассказать мне, чего он в конечном итоге хочет, он сказал: «Я хочу чувствовать себя принадлежащим ему, просто будучи собой». Проблема заключалась в том, что он рано понял, что не может одновременно «принадлежать» и «просто быть мной». В результате он решил придумать новую версию себя.

Мы с Энди обсудили, что именно это означало: чтобы противостоять своему чувству презрения к себе и стыду и добиться признания других, он убедился, что другие поверили, что он приветливый, красноречивый парень, особенно на работе.Его бессознательная потребность укрепить собственную веру в то, что он глуп и неприятен, заставила его сопротивляться переменам, несмотря на когнитивное понимание, что на самом деле он должен измениться.

Хотя он открыто признавал негативные последствия своего поведения для других (когнитивные) и желал на самом деле остановиться (мотивация), необработанная боль тех лет становления (травма) была просто слишком сильной, чтобы ей было более чем мгновенно нейтрализовано его волей или его волей. подтверждение. Этот цикл привел в движение разрушительный паттерн.

4) Выберите новое повествование и альтернативное поведение.

Как только кто-то определил более глубокие потребности, которым служит его тревожное поведение, каким бы иррациональным они ни казались, он может начать процесс изменения. Но на это потребуется время.

Иногда для этой фазы лучше всего использовать работу квалифицированного терапевта (старые рассказы не умрут легко). Но чтобы начать с клиентов, я всегда прошу их попытаться записать новое повествование.Для Энди подсказка была такой: что бы произошло, если бы вы действительно были умны и не нуждались бы в одобрении других своей энергией энтузиазма или используя свое словесное мастерство, чтобы казаться умным? Как вы думаете, другие бы по-прежнему восхищались вами, если бы вы молчали?

В своем новом повествовании Энди написал: «Я любим, умен и безопасен даже в молчании». Работа по обучению воплощению этого повествования, несомненно, займет у него время, но направление, в котором он должен двигаться, теперь ясно, и он идет своим путем.

Принято считать формирующие истории просто частью нашего прошлого.Развод, смертельная болезнь любимого человека, издевательства, переживание стихийного бедствия и многие другие события могут оставить неизгладимые следы, которые формируют то, кем мы становимся. И хотя ущерб, наносимый тревожным поведением, нельзя оправдать, поскольку оно имеет более глубокие корни, мы также не можем уволить каждого многообещающего лидера, чьи усилия по изменению не увенчались успехом. Если бы мы это сделали, руководящие должности были бы опасно вакантными. Иногда нам просто нужно копнуть глубже, чтобы помочь тем, кто борется, если мы хотим, чтобы они процветали.

Майя Анджелоу сказала: «Нет большей агонии, чем таить в себе неописуемую историю.«Если вы боретесь с постоянным деструктивным поведением, возможно, пришло время выяснить, какая нерассказанная история может быть его движущей силой. Вы будете жить более удовлетворенной жизнью, и те, кого вы ведете, будут особенно благодарны.

Психология и лечение саморазрушающего поведения · Блог Психоаналитика в Мадриде

Психология и лечение саморазрушающего поведения

Саморазрушительное поведение, на первый взгляд, является одним из самых загадочных и противоречивых эмоциональных расстройств.Как это возможно, что кто-то захочет причинить себе вред?

Похоже, это прямо противоречит очевидному желанию каждого искать удовольствия и счастья. Есть что-то тревожное в желании навредить себе, не защищать себя, искать страдания. Люди, обнаружившие в себе эту черту, часто очень этим обеспокоены.

И все же, если мы сделаем шаг назад на минуту, рано или поздно мы заметим, что саморазрушительное поведение далеко не необычно.

Действительно, иногда он проявляется в очень четких и узнаваемых формах, где желание уничтожить себя явное и сознательное (или почти): нанесение себе увечий, определенные злоупотребления наркотиками или добровольное подвергание себя насилию со стороны другого человека, являются примерами. этого.

Однако эти явно узнаваемые проявления ни в коем случае не являются наиболее распространенными формами саморазрушительного поведения. Гораздо более распространены все тонкие и компульсивные формы самосаботажа, о которых человек не знает вообще , и которые эффективно атакуют его или его благополучие.

Постоянно вести себя самоуничижительно, искать унижения, не осознавая этого, подходить ко всему с негативной точки зрения, проходить через таинственные и повторяющиеся неудачи, коварно (и твердо) цепляться за пагубные ситуации или постоянно оказываться в положении жертвы — вот среди них. множество способов, которыми можно навредить себе.

Мы также должны отметить, что, с более широкой точки зрения, некоторые идеологии (будь то религиозные, политические или другие) порождают чувство признания — часто морального превосходства — на опыте страдания.Таким образом, они привлекают людей, которые ищут интеллектуального оправдания своих бессознательных саморазрушительных потребностей.

Если мы исследуем эти ситуации более глубоко, мы сначала обнаружим относительно прозрачную неспособность позволить себе просто быть счастливыми. Но мы также обнаружим, что гораздо менее очевидно, тайное удовольствие, получаемое от страдания — тайное, потому что оно неприемлемо для нашего сознания.

Как это случилось?

Мазохизм — поскольку это фактически то, что мы обсуждаем — уходит корнями в далекое прошлое человеческого развития.Согласно исследованиям психологов и психоаналитиков, одна из его граней может заключаться в том, что это то, что позволяет нам переносить определенную степень неудовольствия, неизбежного в человеческом существовании.

Поскольку этот аспект недавно обсуждался на конференции в Мадриде известным психоаналитиком Марилией Айзенштейн, давайте вкратце опишем его, чтобы отличить его от самоуничтожения.

У всех людей есть опыт того, что жизнь неизбежно представляет нам ситуации, влекущие за собой определенную степень страдания: усилия, которые мы должны приложить, например, для достижения наших целей, и которые не обязательно являются приятными.

В самом деле, чтобы расти в жизни, стать более образованными, более компетентными, более здоровыми, мы должны уметь терпеть страдания, связанные с попытками достичь этого, и иметь возможность получать удовольствие от своих усилий. Это можно рассматривать как своего рода самозащитный мазохизм, способность позитивно вкладывать определенную степень неудовольствия и уметь переносить разочарование. Этот аспект поможет нам отложить удовлетворение, расти и достигать более сложных и существенных достижений.

Другой аспект мазохизма, который проявляется в саморазрушающем поведении, имеет совершенно иную природу: он не приносит ничего положительного, не помогает человеку продвигаться и имеет тенденцию заманивать его или ее в ловушку пагубных и негативных последствий. постоянно самогенерирующиеся нисходящие спирали. Как же тогда это работает?

В большинстве случаев мы можем наблюдать два вектора, которые объединяются, чтобы произвести эти ситуации.

Первый вектор — это бессознательное чувство вины, которое требует наказания в той же мере, в какой оно запрещает чувствовать себя выполненным или выполненным.Эта скрытая вина, которая часто возникает больше из бессознательных желаний, чем из фактических проступков (хотя и не всегда), обрекает человека на несчастье, чтобы искупить свои бессознательные проступки. Однако, поскольку эти преступления бессознательно и, следовательно, воспринимаются как постоянные и неизменные, искупление никогда не бывает постоянным и должно постоянно обновляться.

Второй вектор — это защитный механизм, который состоит в преобразовании того, что причиняет боль, в удовольствие — получать удовольствие от боли таким образом, чтобы то, что считалось неприятным предупреждающим знаком, стало источником удовольствия.Такой поворот в работе обычной психики — очень эффективный способ защитить себя от определенных видов эмоциональных страданий, но он искажает психическое функционирование, захватывает его, превращая его в систему, порождающую страдание, что является противоположностью его первоначальная функция.

Эти два вектора иногда объединяются в мощный союз, который кажется более приятным и более контролируемым, чем удовольствия и разочарования, которым нас подвергает обычная жизнь.На карту поставлен количественный вопрос: иногда люди, которые ведут саморазрушительное поведение, настолько привязаны к нему, что могут чувствовать, что получают больше чувства мастерства и удовольствия, заставляя себя страдать, чем пытаясь быть счастливыми.

Лечение саморазрушающего поведения включает в себя осознание бессознательного чувства вины, понимание желаний, а иногда и реальных фактов, которые его породили, и проработку этого сложного созвездия чувств.Параллельно с этим страдание должно быть отделено от удовольствия — это означает отказ от решения, которое стремится победить жизнь в ее собственной игре. Это очень привлекательное решение, но его цена огромна.

Важно понимать, что это непростая терапевтическая работа; когда у этих систем психического функционирования было достаточно времени, чтобы прочно закрепиться в личности человека, они становятся особенно стойкими — все психотерапевты, будь то психологи, психиатры или психоаналитики, знакомы с этим.

При этом помочь людям, страдающим от этих трудностей, далеко не невозможно. При наличии достаточных терапевтических средств и сильного желания перемен со стороны пациента можно вызвать глубокие изменения, которые помогут ему или ему позволить себе наслаждаться своей жизнью.

Психоаналитик в Мадриде, Психолог в Мадриде

Комментарии (2)

Люк

01.04.2019 05: 27ч

Чистый гений Меня поражает то, что я только что прочитал, и чем больше я читаю это снова и снова, тем больше я узнаю о своих проблемах

Чарли

20.05.2020 01: 33ч

Я никогда не чувствовал себя так близко к истине

Когда быть родителем-подростком имеет биологический смысл

Робин Марвел никогда не предполагал успеха.К тому времени, когда она была подростком, она наблюдала, как ее мать жестоко избивает ее отец и несколько бойфрендов, сама подвергалась сексуальному насилию, беспорядочно перемещалась по стране, стала алкоголичкой и забеременела от своего парня.

«Стабильности никогда не было», — говорит Марвел о своей жизни с матерью. «Я всегда был бездомным, нас постоянно выселяли или переезжали, свет отключали на несколько недель. Нас выгоняли из приютов для домашнего насилия, потому что она нарушала правила.

Иногда Марвел приходил домой и находил на столе кокаин и кучу марихуаны. «Моя мама была крайне нестабильна. Она просто будила нас посреди ночи и говорила: «Мы переезжаем в Мичиган». Затем то же самое происходило в Мичигане — мы просто переезжали обратно. Я пропустил первые три месяца третьего класса, потому что мы жили в универсале в Сакраменто ».

MEAN STREETS: Отказавшись от наркотиков, Куки и Дэйв, два героя знаменитого фотоальбома Джима Голдберга 1995 года, посвященного бездомным подросткам, можно рассматривать как людей, приспособившихся к жизни в бездомных условиях.Джим Голдберг / Magnum Photos

Рождение дочери в 17 лет временно отрезвило Марвел, но через несколько лет она снова начала много пить. «Я не видела свою дочь несколько дней», — говорит она. «Я был просто ужасным человеком. Я исчерпал кредитные карты. У меня была возвращена машина. Я не понимал ответственности за оплату счетов и сохранение хорошей кредитной истории. И я тоже не видел в этом важности. Я не видел ценности в возможности построить финансово ответственную жизнь ».

Размышляя о ее точке зрения в то время, Марвел говорит: «У вас нет контроля над жизнью, это просто отстой.Для меня было нормальным жить таким ужасным образом жизни ».

Также в психологии

Почему мы откладываем дела на потом

Алиса Опар

Британский философ Дерек Парфит придерживался строго редукционистского взгляда на личную идентичность в своей основополагающей книге «Причины и люди»: ее не существует, по крайней мере, в том виде, в котором мы ее обычно считаем. Мы, люди, утверждал Парфит, не … ПОДРОБНЕЕ

Исследования в области социальных наук и психологии показали, что такие люди, как Марвел, — люди, чье раннее существование во многом определяется нехваткой ресурсов, нестабильностью и насилием, — часто живут в укороченном взгляде, наполненном рисками и даже преступлениями.Владас Грискявичус, социальный психолог из школы менеджмента Карлсона Университета Миннесоты, хочет изменить то, как мы думаем о таких людях, как Marvel, и о том, казалось бы, бессмысленном выборе, который они делают.

«Основная идея психологов состоит в том, что если вы вырастете в плохой среде, вы будете в чем-то неполноценными», — говорит Грискявичюс. «То, что вы растете в бедности или в суровых условиях, мешает вам цвести и раскрыть свой потенциал».

«Стать родителем-подростком может — как бы многим из нас это не нравилось — быть разумным с точки зрения человека, будущее которого сомнительно.

Опираясь на основные идеи эволюционной биологии и экономики, Грискявичюс может рассказать еще одну историю. «Люди, выросшие в суровых условиях, лучше приспособлены к жизни в таких условиях», — говорит он. Когда вас убеждают в том, что у жизни нет будущего, имеет смысл извлечь выгоду из того, что вы можете получить в настоящем. Принятие человеческими решениями, даже если внешне кажется иррациональным и безрассудным, характеризуется, по словам Грискявичуса, «глубокой рациональностью».

Исследования Грискевичиуса и других исследователей можно рассматривать как ответ на аргумент, суть американской мечты, что люди могут легко изменить свое поведение, проявив оптимизм и настойчивость.Но вывод ученых не основывается на пессимизме и тщетности. Хотя адаптация к суровой окружающей среде может привести к самоуничтожению, она также может посеять семена успеха.

Исследования Грискявичюса опираются на «теорию истории жизни», эволюционно-биологическую перспективу, объясняющую, как быстро и как часто организмы спариваются и размножаются. Каждый организм имеет ограниченные ресурсы во времени, калориях или деньгах, и он должен сознательно или нет решать, куда распределить эти ресурсы. Они либо вкладывают их в будущее, укрепляя свое здоровье и здоровье своего потомства, а также развивая отношения и знания, либо тратят их на частые спаривания, вместо этого сосредотачиваясь на получении как можно большего количества копий своих генов. до конца их жизни.

Например, кролики живут недолго и не имеют особого контроля над окружающей средой в дикой природе, поэтому их подход к жизни сводится к следующему: быстро и часто размножаются, прежде чем умрет. Это «стратегия быстрой истории жизни». Исследование 48 видов млекопитающих показало, что более высокий уровень смертности предсказывает раннее созревание и большие пометы маленького потомства, гарантируя, что на каждого ребенка не будет вкладываться слишком много энергии. ¹ С другой стороны, более поздние животные, такие как слоны, имеют долгую и более предсказуемую жизнь, поэтому они производят одного теленка за раз и вкладывают большие средства в каждого.Они живут «медленной стратегией истории жизни».

С точки зрения истории жизни люди ближе к слонам, чем к кроликам. Но внутри каждого вида есть свои вариации. Люди, которые растут в суровых или непредсказуемых условиях, часто бессознательно принимают более быстрые стратегии продвижения по жизни, в то время как люди, выросшие в в основном стабильных условиях, применяют более медленные жизненные стратегии.

Джей Бельски, профессор человеческого развития в Калифорнийском университете в Дэвисе, 25 лет назад предсказал, что взросление в неблагоприятных условиях ускорит половое созревание, что подтверждается исследованиями. ² Исследование 2010 года показало, что в среднем девочки, выросшие в домохозяйстве с более низким социально-экономическим статусом (измеряемым в исследовании как совокупность семейного дохода, образования и профессии отца), имели первые месячные в более молодом возрасте: тела чувствовали нестабильность и хотели продолжить дела. ³

Кроме того, в исследовании, проведенном в 170 странах, женщины, которые жили в странах с более короткой продолжительностью жизни, родили первого ребенка в более раннем возрасте. ⁴ Такая же закономерность была обнаружена в окрестностях Чикаго. ⁵ Во всех округах США более низкий доход и более высокий уровень насильственных преступлений были связаны с тем, что матери рожали в более молодом возрасте. ⁶ В Англии неблагополучные районы привели к более низкому возрасту при рождении первого ребенка, более низкому весу при рождении, более коротким периодам кормления грудью и более высокому уровню воспроизводства. ⁷ В другом исследовании анализировались причинно-следственные связи таких эффектов: у английских испытуемых более низкий социально-экономический статус в детстве привел к более тяжелым детским невзгодам, что привело к усилению эмоциональной и поведенческой дезадаптации, что привело к более молодому репродуктивному возрасту. ⁸

Для Бельского эти выводы имеют смысл. «Стать родителем-подростком — хотя многим из нас это не нравится — может быть разумным с точки зрения человека, будущее которого сомнительно», — говорит он. Проводя экономическую аналогию, он отмечает, что экономия денег обычно считается стоящим и почетным делом, если только вы не находитесь в инфляционной экономике.

ПРИНИМАЯ КОНТРОЛЬ: Робин Марвел преодолела свое беспокойное детство, осознав, что ей не обязательно становиться его жертвой.«Я начала понимать, что контролирую свое счастье», — говорит она. Сара Браун

Грискявичус использовала экономическую модель, чтобы понять похожие жизненные обстоятельства и понять, как жизненный выбор людей может помочь им адаптироваться. «Суть экономики — это то, как люди идут на компромиссы, потому что у каждого есть ограниченные ресурсы», — говорит он. «Математика, лежащая в основе всей экономической теории и всей теории истории жизни, по сути одна и та же — они просто смотрят на разные типы ресурсов».

В одной из своих статей Грискявичюс и его сотрудники рассмотрели, что движет решениями по планированию семьи.В ходе эксперимента студенты-студенты указали, в каком возрасте они хотели бы вступить в брак и в каком возрасте они хотели бы иметь своего первого ребенка. Они также сообщили, что их семья росла в финансовом положении. Те, кто вырос в бедности, хотели выйти замуж и завести детей раньше, чем те, кто вырос в богатстве. Сопутствующий эксперимент показал, что чем ниже семейный доход субъекта, тем меньше он хотел получить образование и сделать карьеру перед тем, как создать семью.

Тяжелые условия в течение первых пяти лет жизни были связаны с правонарушением, агрессивным и преступным поведением в возрасте 23 лет.

По словам Грискявичюса, эти исследования показывают, что когда чья-то ранняя жизнь определяется нехваткой денег и ресурсов, его или ее сознательные и биологические побуждения могут сигнализировать о том, что попытка построить прочную карьеру до воспроизводства, вероятно, проигрышна. Мудрое решение выглядит так: рано выходить замуж и быстро заводить детей.

Исследования выявили два других важных явления. Прежде чем ответить на вопросы, испытуемые читали фальшивую газетную статью о росте насилия в США.S. Другие участники того же исследования читали менее опасную статью. Для этих других субъектов семейный доход в детстве не оказал влияния на планирование семьи. Это было легкое ощущение угрозы, которое имело уникальное влияние. Во-вторых, субъекты также сообщили о своем текущем финансовом положении . В отличие от их финансового положения в детстве, это мало повлияло на то, когда они хотели создать семью, что говорит о том, что стратегия жизненного цикла закрепляется на раннем этапе.

Продольное исследование дополнительно изучило влияние ранних состояний. ⁹ Используя данные 165 молодых людей, исследователи обнаружили, что тяжелые условия в течение первых пяти лет жизни — но не условия в течение следующих 10 лет — были связаны с правонарушением, агрессивным и преступным поведением в возрасте 23 лет, а также с количество сексуальных партнеров, которые у них были. Исследование показало, что влияние социально-экономического статуса в детстве было меньше, чем влияние непредсказуемости детства: много передвигаться, приходить и уходить отцовские фигуры, иметь мать с непостоянной занятостью.

Вместе бедность, насилие и неопределенность — все указывает на быструю стратегию жизненного опыта: ловить момент, не обращая внимания на будущее, которое может и не наступить.

Аурелио Хосе Фигередо, психолог из Университета Аризоны, изучающий теорию истории жизни, проливает свет на эту стратегию. «Мне вспоминается лозунг« Живи быстро, умри молодым и оставь красивый труп », — пишет он в электронном письме. «Речь идет не о долгой, счастливой или здоровой жизни: это медленные жизненные ценности.Подумайте о Томасе Гоббсе: «мерзком, жестоком и низком» ».

В своей книге The Rational Animal Грискевичиус и Дуглас Т. Кенрик описывают множество известных людей, которые выросли в условиях быстрой жизни, а затем стал невероятно успешным только для того, чтобы сильно упасть.

M.C. Хаммер вырос с восемью братьями и сестрами и матерью-одиночкой в ​​жилищном проекте в Восточном Окленде, штат Калифорния. Он заработал на музыке десятки миллионов долларов, но быстро все потратил; спустя несколько скаковых лошадей у ​​него были миллионные долги.Майк Тайсон, один из самых успешных боксеров всех времен, вырос с матерью-одиночкой в ​​суровом районе Бруклина. Он тоже заработал состояние раньше, два бенгальских тигра позже, он оказался в долгах на миллионы. Авторы также обращают внимание на Ларри Кинга, который вырос с матерью-одиночкой в ​​другом бедном районе Бруклина. После того, как он стал известным радио- и телеведущим, ему тоже, несколькими бывшими женами позже, пришлось объявить о банкротстве.

«Глядя сквозь призму эволюции, — пишут Грискевичиус и Кенрик, — становится ясно, почему эти трое мужчин начали тратить свои непредвиденные денежные доходы, как только деньги поступили на их банковские счета: их мозг был откалиброван, чтобы жить быстро, потому что они не знали. что принесет завтра.

В лаборатории Грискявичюс и его коллеги определили виды решений, которые вызывают такие неудачи. Они обнаружили, что угрожающие реплики, такие как истории о насилии и экономической рецессии, побуждали тех, кто вырос относительно бедно, идти на риск (играя на крупные денежные вознаграждения вместо того, чтобы довольствоваться меньшими), ¹⁰ предпочитают немедленное удовлетворение (выбирая меньшие суммы денег). теперь по сравнению с более крупными позже) и склонны к чрезмерному потреблению (стремление к предметам роскоши за счет экономии). ¹¹ Эксперименты поднимают вопрос, почему люди, живущие в более стабильной и финансово благополучной жизни, сталкиваясь с одними и теми же сигналами, не принимают одинаковых опрометчивых решений. (Ну, не так часто.) На самом деле, в некоторых исследованиях угрожающие сигналы снижали необдуманные решения людей из стабильного детства.

«Я помню, как сидел в своей гостиной, оглядывался и думал:« Я не хочу, чтобы моя история заканчивалась так »».

В статье 2014 года Грискявичюс и Чирааг Миттал дали объяснение.Они обнаружили, что угрожающая реплика — статья об экономическом спаде — побуждала испытуемых из бедных семей предпочитать немедленные вознаграждения более крупным отложенным, а испытуемые из более богатых слоев населения предпочитали отсроченные вознаграждения. ¹² Они обнаружили, что посредническим эффектом было чувство контроля, вера в то, что можно достичь того, к чему задумываешься. Неуверенность приводит к тому, что люди из трудных семей становятся более импульсивными и менее настойчивыми. Это приводит к тому, что люди из менее шумных семей становятся менее импульсивными и более настойчивыми.Миттал и Грискявичус объясняют, что люди со стабильным жизненным опытом могут переоценить свое чувство контроля во время неопределенности, потому что это напоминает стратегию, которая работала для них большую часть их жизни. Они копят и вкладывают деньги в будущее, пока не наступят менее тяжелые времена. Образ жизни людей с нестабильным жизненным опытом постоянно говорит им, что им следует ожидать бедствий.

Однако те, кто рожден для быстрой стратегии, основанной на истории жизни, не всегда терпят крах и сгорают. В одной из своих статей Грискявичус и Миттал цитируют 50 Cent: «Вы можете вытащить меня из капюшона, но вы не можете снять его с меня.«Для многих быстрых жизненных стратегов это могло бы обернуться смертным приговором, но в случае с рэп-звездой быстрая жизненная история могла быть профессиональным преимуществом. Мало того, что его опыт придал его текстам уличный авторитет — он вырос в разрушенном районе Квинса, штат Нью-Йорк, и продавал наркотики в возрасте 12 лет, — но и его азартный инстинкт, несомненно, помог ему поставить рэп-игру в удушение, позволив ему добиться успеха в отрасли, где робость ни к чему не приведет.

«Вполне вероятно, что 50 Cent и другие, возможно, нашли способы усилить собственное чувство контроля, чтобы стать менее импульсивным», — объясняет Миттал.«Другая возможность заключается в том, что ранний успех 50 Cent создал для него более финансово стабильный и предсказуемый мир, что, в свою очередь, снизило импульсивные тенденции». В одном из своих экспериментов Миттал и Грискявичус показали, что, когда испытуемые вспоминали, что они контролируют ситуацию, разница между людьми из низких и высоких социально-экономических классов стирается. Учитывая, что стратегии быстрого жизненного цикла срабатывают в неопределенных ситуациях, стабильная среда может творить чудеса.

Для Бельского социальный смысл теории истории жизни очевиден.«Мы не можем ожидать, что люди, выросшие в условиях невзгод, бедняки, живущие в опасном и враждебном мире, которые не могут ходить по улицам без страха, будут« нравственно безупречными гражданами », потому что мы хотим, чтобы они были такими, » он говорит. «Биология может говорить: рискуй, пользуйся другими, сначала ударил, а потом задавал вопросы. Это заставляет нас сказать, что если мы хотим хороших граждан, мы должны создать хорошие условия, чтобы они могли узнать, что будущее предсказуемо, что другие заботятся обо мне, что я могу контролировать свою судьбу.«

GET RICH OR DIE TRYIN»: Теоретики истории жизни указывают на рэп-исполнителя 50 Cent как на человека, чье поведение «жить быстро-умирает» является естественной реакцией на воспитание насилия и беспорядков. Maarten De Boer / Getty Images

В 23 года Марвел чувствовал себя жертвой и был полон жалости к себе. Но ее муж был потрясающим чирлидером, а старшая дочь вдохновляла ее. Однажды что-то щелкнуло. «Я помню, как села в гостиной, огляделась и подумала:« Я не хочу, чтобы моя история заканчивалась так », — говорит она.«Я смотрел на свою дочь и хотел быть для нее хорошим примером».

На книжной полке своей тети она нашла книгу под названием Искусство счастья . «Я начал читать это, и именно тогда я начал понимать, что я контролирую свое счастье». Она прочитала больше книг по самопомощи и нашла способы справиться со стрессом. «У меня бывают стрессовые дни, — говорит она, — но я действительно запрограммировала себя на новый ход мышления».

Вскоре Марвел решила, что хочет поделиться своей новоприобретенной мудростью с другими, и написала информационный бюллетень о расширении прав и возможностей.Когда местные предприятия отказались выпускать информационный бюллетень, она почти сдалась. Именно тогда ее муж предложил ей создать веб-сайт. Сайт получил большой отклик. Марвел поняла, что для ее пяти дочерей не существует хороших рабочих тетрадей, поэтому она решила написать ее сама. Ее усилия были одобрены небольшим издателем, и сегодня, в возрасте 36 лет, Marvel написала пять книг для детей и взрослых, шестая из которых будет опубликована в этом году.

«Часто люди чувствуют себя ограниченными и не знают, что могут стать кем-то, потому что так долго это был определенный путь», — говорит она.Никто им не сказал, что они чего-то стоят. «Я хочу быть этим голосом».

Дома в Херси, штат Мичиган, Марвел дает своим дочерям стабильность и умственные способности, которых у нее никогда не было. Каждое утро она садится со своим четырехлетним ребенком и задает ей вопрос: «Сегодня твой день. Кто отвечает за ваш день? »

Мэтью Хатсон — научный писатель, писавший для Wired, The Atlantic, и The New York Times. Он является автором книги Семь законов магического мышления.

Ссылки

1. Promislow, D.E.L., & Harvey, P.H. Жить быстро и умирать молодым: сравнительный анализ изменений в истории жизни среди млекопитающих. Зоологический журнал 220 , 417–437 (1990).

2. Бельский Ю. Развитие репродуктивных стратегий человека: прогресс и перспективы. Текущие направления в психологической науке 21 , 310–316 (2012).

3. Джеймс-Тодд, Т., Тегеранифар, П., Рич-Эдвардс, Дж., Титиевский, Л., и Терри, М. Влияние социально-экономического статуса в раннем возрасте на возраст наступления менархе среди расово разнообразного населения девочек. Анналы эпидемиологии 20 , 836–842 (2010).

4. Лоу Б.С., Хейзел А., Паркер Н. и Уэлч К. Влияние на репродуктивную жизнь женщин: неожиданные экологические основы. Межкультурные исследования 42 , 201–219 (2008).

5. Уилсон, М. и Дейли, М. Ожидаемая продолжительность жизни, экономическое неравенство, убийства и время воспроизводства в окрестностях Чикаго. Британский медицинский журнал 314 , 1271–1274 (1997).

6. Грискявичюс, В., Делтон, А.В., Робертсон, Т.Э., и Тайбур, Дж. М. Экологические непредвиденные обстоятельства в стратегиях жизненного цикла: влияние смертности и социально-экономического статуса на время репродукции. Журнал личности и социальной психологии 100 , 241-254 (2011).

7. Неттл, Д. Умереть молодым и жить быстро: вариации в истории жизни в английских кварталах. Поведенческая экология 21 , 387–395 (2010).

8. Крапива Д., Коул Д. А. и Дикинс Т. Э. Условия ранней жизни и возраст первой беременности у британских женщин. Труды Королевского общества B 278 , 1721–1727 (2011).

9. Симпсон, Дж. А., Грискявичюс, В., Куо, С. И., Сунг, С., и Коллинз, В. А. Эволюция, стресс и чувствительные периоды: влияние непредсказуемости в раннем и позднем детстве на пол и рискованное поведение. Психология развития 48 , 674–686 (2012).

10. Грискявичюс, В., Тайбур, Дж. М., Делтон, А. В., и Робертсон, Т. Э. Влияние смертности и социально-экономического статуса на риск и отложенное вознаграждение: подход теории истории жизни. Журнал личности и социальной психологии 100 , 1015–1026 (2011).

11. Griskevicius, V., et al. Когда экономика дает сбой, люди тратят или откладывают? Реагирование на нехватку ресурсов зависит от детской среды. Психологические науки 24 , 197–205 (2013).

12. Миттал, К., и Грискявичюс, В. Чувство контроля в условиях неопределенности зависит от среды детства людей: подход, основанный на теории истории жизни. Журнал личности и социальной психологии 107 , 621–637 (2014).

Разрыв цикла самоуничтожения

«Вы можете представить себе, что человек прибегнет к членовредительству только в крайних случаях принуждения, но как только я пересек эту черту в первый раз, сделал этот роковой шаг с пропасти, затем почти любая причина была достаточно веской, почти любая провокация была достаточно провокацией.Резка была моим универсальным решением ». — Кэролайн Кеттлвелл, Skin Game

Согласно покойному профессору философии Калифорнийского университета в Беркли Уоллесу Матсону, как растения, так и животные справляются со стрессом. Это не редкость. В то время как растения могут справляться пассивно, животные обладают способностью принимать меры для облегчения стресса — переезжая в новое место, принимая пищу, отстаивая свои позиции или изменяя свое поведение. Как животные, люди используют эти способы, чтобы справиться со своей эмоциональной болью, гневом, разочарованием и повседневными событиями.Снятие стресса с тела — это хорошо, если только поведение не может нанести больше вреда, чем сам стресс. Так почему же некоторые люди находят утешение в самоповреждении? Этот тип совладающего поведения и его признаки, симптомы и патология представляют большой интерес для инструктора Калифорнийского университета в Беркли Карен Кауфман, доктора философии.

Раннее решение стать детским и семейным психологом

Доктор Карен Кауфман — психолог, которая более 30 лет занимается частной практикой в ​​районе залива.Она проводила индивидуальную, групповую и семейную терапию для подростков и их родителей в Kaiser Permanente в Уолнат-Крик, а также для взрослых наркоманов и их семей в Kaiser в Окленде, Калифорния. Она начала свою педагогическую карьеру в одной из начальных школ Филадельфии в возрасте 20 лет. Сама молодая совершеннолетняя. Воочию увидев проблемы, с которыми сталкиваются ее ученики, Кауфман сместила акцент в своей карьере на психологию, чтобы более эффективно помогать детям с проблемами, которые не позволяли им добиться успеха в школе.Ее энтузиазм по отношению к этой группе людей и к лечению саморазрушающего поведения, включая членовредительство или членовредительство у подростков и молодых людей, сегодня такой же страстный, как и тогда.

«С тех времен в моей памяти остались несколько инцидентов, — вспоминает Кауфман. «Некоторые дети, которые ходили в школу в центре города, где я работала, приходили в школу голодными. Они поделились эмоциональными, социальными и семейными проблемами, свидетелями которых они были или жертвами которых стали, — событиями, из-за которых было очень трудно приступить к изучению текущих задач.Не помогло то, что в течение моей первой недели преподавания матери двух моих учеников независимо принесли в школу деревянные лопатки и объявили — со своими детьми по бокам — что я должна использовать их по мере необходимости, если их дети плохо себя ведут. . Это было неприемлемой практикой в ​​школьной системе и незаконным. Я был ошеломлен и потерял дар речи. Со временем я узнал, что в этой школе учителей, применяли телесные наказания с разрешения родителей.”

Кауфман был мотивирован на смену карьеры. «Я хотела научить детей, что они имеют право сказать« нет », если взрослый причинил им боль, заставил почувствовать дискомфорт или испуг», — говорит она. «Я хотел встретиться с родителями, чтобы помочь им понять, что у них есть альтернативные методы воспитания. Но культура, время, отсутствие образования в родительском сообществе, школьная практика игнорирования неэтичного поведения со стороны опытных и уважаемых учителей, а также моя неопытность и полное отсутствие психологических навыков оставили меня в самых трудных и одиноких условиях. позиция.Эти инциденты заставили меня поверить, что мне нужно научиться помогать детям и родителям так, как подготовка учителей меня не подготовила; Я подал документы в аспирантуру, чтобы сделать карьеру психолога ».

Понимание чертежа NSSI

Клиника Мэйо описывает членовредительство как «акт намеренного нанесения вреда поверхности собственного тела, например, порезания или ожога». Несуицидальное самоповреждение (NSSI) обычно не является поведением, подразумеваемым как попытка самоубийства, но используется как способ справиться с неуправляемыми чувствами.

«Большинство людей, в том числе терапевтов, которые не работали в тесном контакте с этой группой людей, считают самоповреждающее поведение настолько трудным для понимания, потому что кажется нелогичным сознательное желание причинить вред своему телу без намерения убить себя», — объясняет Кауфман. «Одно из частых объяснений моих пациентов, которые причиняют себе вред, заключается в том, что травмы их тела помогают им чувствовать, что они могут« что-то делать, чтобы управлять чувствами », когда они не знают, что еще делать или с кем говорить, о чем переживают эмоционально.По иронии судьбы, это способ контролировать источник боли, отвечая за ее причинение, вместо того, чтобы чувствовать себя беспомощной жертвой. Люди обычно не думают, что причинение себе вреда может снять стресс, но на самом деле это способ самоповреждения справляться с болью — внутри и снаружи.

«Когда происходит травма нашего тела, происходит автоматическое высвобождение эндорфинов — химических веществ, позволяющих« чувствовать себя хорошо »в мозгу, — которые помогают нам справиться с ситуацией, — продолжает Кауфман. «Как и в случае с« кайфом бегуна », мозг не делает различий между преднамеренными и непреднамеренными травмами; он просто высвобождает эти природные химические вещества, чтобы помочь организму оправиться от стресса.Таким образом, логично, что при самоповреждении мозг также помогает людям чувствовать себя лучше физиологически. Проблема в том, что это поведение затем может стать еще более самоподдерживающимся (например, когда человек принимает наркотики, чтобы изменить чувства, и это превращается в цикл), так что это становится зависимостью ».

«Несмотря на страдания и стыд, поведение NSSI может дать чувство самоконтроля».

В настоящее время существует не так много исследований, посвященных возникновению самоповреждений, поскольку они часто остаются незамеченными и заниженными.Однако некоторые из последних исследований показывают, что подростки подвергаются повышенному риску членовредительства: 15 процентов подростков сообщили о таком поведении, и к моменту поступления в колледж этот показатель увеличивается до 17–35 процентов.

Доктор Кауфман понимает, что, хотя существует устоявшаяся взаимосвязь между NSSI и расстройствами пищевого поведения, это не означает, что все люди с расстройствами пищевого поведения проходят NSSI. «Люди с расстройством пищевого поведения и NSSI действительно разделяют определенные личностные характеристики, которые приводят к саморазрушающему поведению (повторяющемуся или периодически), и они могут переключаться с одного на другое», — объясняет она.«Точно так же, как существуют определенные врожденные характеристики личности и темперамента, которые способствуют возникновению этих расстройств, существуют вероятные предрасполагающие факторы, а также социальные и культурные факторы. Расстройства пищевого поведения и NSSI имеют эффект подражания; многие подростки познают все тонкости членовредительства и расстройств пищевого поведения, находясь в сети и видя, как другие прославляют их деструктивное поведение ».

Важность лечения NSSI

«Несмотря на страдания и стыд, поведение NSSI может дать чувство самоконтроля, подобное тому, как некоторые анорексики выражают чувство гордости за свою способность отрицать голод и преодолевать желание есть», — говорит Кауфман.«Однако с этими симптомами связаны боль, избегание, стыд и страх. Есть также последствия пожизненного рубцевания, которые в некоторых случаях более очевидны и их трудно скрыть, чем в других. Очевидно, что прекратить такое самоповреждающее поведение сложнее, чем начать его. Поскольку самоповреждение может способствовать мгновенному облегчению, люди, полагающиеся на NSSI, часто не разрабатывают других, более адаптивных средств борьбы с невыносимыми чувствами. Они становятся «зависимыми» от поведения, аналогичного тому, что испытывают традиционные наркоманы, употребляющие наркотики и алкоголь.И все же информация о , как , чтобы бросить, далеко не так доступна или доступна, как в случае злоупотребления психоактивными веществами, и страховые компании могут не обеспечить достаточное покрытие, специфичное для этой группы населения и ее потребностей ».

Хотя не все чувствуют необходимость самоповреждения во время стресса, необходимо делать больше для выявления основных проблем и оказания помощи тем, кто чувствует себя бессильным. Один из многих способов, с помощью которых родители могут начать помогать своим детям, которые могут страдать от этих расстройств, — это слушать и поддерживать без осуждения.Для клиницистов и психологов, начинающих или уже работающих в этой области, истинное понимание членовредительства и способность их лечить было бы большим преимуществом. К сожалению, спрос на эту специализацию продолжает расти.

«Существует много недопонимания, осуждения и гнева со стороны родителей, которые считают поведение своих детей причудливым, провокационным или сумасшедшим и поэтому часто приходят в ярость, сердятся, стыдятся или смущаются, вместо того чтобы поддерживать», — отмечает Кауфман. «Что касается терапевтического сообщества, растет количество литературы, способствующей лучшему пониманию и обучению, но нам еще предстоит сделать знания и понимание NSSI более универсальными.Например, люди по-прежнему считают алкоголиков отвратительными, неконтролируемыми, безвольными, эгоистичными, глупыми, бесполезными, аморальными или пугающими — и, следовательно, осуждают и отвергают их. Это потому, что их поведение настолько обидно и деструктивно. Зависимость вызывает гораздо больше гнева, чем сострадание. Вместо того чтобы избегать и отвергать людей, которые проявляют самоповреждающее поведение, нам нужно рассматривать технологические зависимости (например, еда, азартные игры, интернет-игры, выдергивание волос, секс, стрижка и т.