Глава первая. О различии психических и физических феноменов

Глава первая. О различии психических и физических феноменов

§ 1. Весь мир наших явлений делится на два больших класса – класс физических и класс психических феноменов. Ранее, когда мы устанавливали понятие психологии, уже говорилось об этом различии, и снова мы возвращались к нему при исследовании метода. Но сказанного все же недостаточно; то, что было намечено тогда лишь в общих чертах, теперь следует определить более обоснованно и точно.

Это представляется тем более необходимым, что в отношении разграничения двух этих областей до сих пор не достигнуто ни согласия, ни полной ясности. У нас уже был повод видеть, как физические феномены, являющиеся в фантазии, принимаются за психические. Но подобная путаница встречается и в других случаях. Даже выдающимся психологам трудно было бы избежать упреков в том, что они противоречат сами себе.[89] Иногда можно столкнуться с такими высказываниями, что ощущение и фантазия различаются посредством того, что ощущение возникает как следствие физического феномена, в то время как фантазия, по закону ассоциации, вызывается психическим феноменом. Однако при этом те же самые психологи добавляют, что-то, что является в ощущении, не соответствует вызвавшей его причине. И, тем самым, оказывается: то, что они называют физическими явлениями, на самом деле нам не является, мы даже не имеем об этом никакого представления; право, диковинная манера употреблять слово «феномен»! При таком состоянии дел мы просто не можем не заняться этим вопросом более обстоятельно.

§ 2. Разъяснение, к которому мы стремимся, – не дефиниция по правилам традиционной логики. В последнее время логиков неоднократно подвергали нелицеприятной, свободной от предрассудков критике (и к тому, в чем их упрекали, не помешало бы добавить еще несколько слов). То, что мы здесь преследуем, есть прояснение двух понятий: «физический феномен» – «психический феномен». Мы хотим исключить касательно них недоразумения и неразбериху. И нам безразлично, какого рода средства для этого будут использованы, лишь бы только они действительно служили ясности.

Для этой цели не пригодны одни лишь свидетельства более общих, более широких определений. Как индукция противостоит при доказательстве дедукции, так и здесь объяснению посредством всеобщего противостоит объяснение посредством особенного, т. е. с помощью примера. И это последнее к месту всегда, когда индивидуальные понятия являются более ясными, чем общие. Так, пожалуй, действеннее оказывается прием, когда понятие цвета объясняется посредством того, что говорят: это слово обозначает родовое понятие для красного, синего, зеленого или желтого, чем когда, наоборот, пытаются определить «красное» как особый вид цвета. И все же еще лучшую службу разъяснение с помощью индивидуальных определений сослужит для тех слов, о которых идет речь в нашем случае, слов, которые вовсе не так часто употребляются в жизни, в то время как с явлениями, охватываемыми некоторыми из них, мы сталкиваемся гораздо чаще. Итак, попробуем прояснить эти понятия прежде всего с помощью примеров.

Примером психического феномена служит любое представление возникшее через ощущение или фантазию; под представлением я понимаю здесь не то, что представляется, но акт представления. Таким образом, слышание звука, созерцание цветного предмета, ощущение тепла или холода, равно как и схожие состояния фантазии – являются примерами того, что я имею в виду под психическими феноменами; но таким примером является и мышление всеобщего понятия, если только это мышление действительно имеет место. Далее, всякое суждение, всякое воспоминание, всякое ожидание, всякое умозаключение, всякое убеждение или мнение, всякое сомнение – это психический феномен. И, с другой стороны, психическим феноменом является всякое движение души, радость, скорбь, страх, надежда, мужество, отчаяние, гнев, любовь, ненависть, вожделение, желание, намерение, удивление, восхищение, презрение и т. д.

Примерами же физических феноменов служат цвет, фигура, ландшафт, которые я вижу; аккорд, который я слышу; тепло, холод, запах, которые я ощущаю; а также схожие образы, которые являются мне в фантазии.

Этих примеров довольно, чтобы сделать наглядным различие обоих классов.

§ 3. И все же мы хотели бы сделать попытку дать еще одно, несколько иное, унифицированное толкование [понятия] «психический феномен». Приведем здесь одно определение, которое мы уже использовали прежде, когда говорили, что под «психическими феноменами» мы имеем в виду представления, а также все те явления, для которых представление служит основанием. Едва ли требует дополнительных пояснений, что здесь под представлением мы, опять-таки, понимаем не представляемое, но [акт] представления. Акт представления является основанием не только суждения, но и желания, равно как и любого другого психического акта. Ни о чем нельзя судить, нельзя также ничего пожелать, ни на что нельзя надеяться или чего-либо опасаться, если это «что» не представляется. Таким образом, данное определение охватывает все приведенные выше примеры психических феноменов и вообще все принадлежащие к этой сфере явления.

Признаком незрелого состояния, в котором пребывает психология, является то, что едва ли можно высказать хотя бы одно положение о психических феноменах, которое кем-нибудь не оспаривалось. Однако, подавляющее большинство психологов все же согласится со сказанным нами о представлениях как об основании других психических феноменов. Так, Гербарт совершенно справедливо говорит: «Всякий раз, когда мы чувствуем, нечто – даже если это сложное и запутанное многообразие – наличествует в сознании в качестве представленного; так что определенный [акт] представления уже заключен в этом определенном чувстве. И всякий раз, когда мы желаем, <…> мы имеем в мыслях также и то, что мы желаем».[90]

Но затем Гербарт идет дальше. Он видит во всех прочих феноменах не что иное, как некие состояния представлений, произведенные самими представлениями; воззрение, которое уже неоднократно, и Лотце в особенности, с полным на то правом опровергалось. В новейшее время против этого воззрения, наряду с другими, пространно выступал И. Б. Майер – в изложении психологии Канта. Однако он не ограничивался отрицанием того, что и чувства и желания могут быть произведены из представлений; он утверждал, что феномены такого рода способны существовать вовсе без какого-либо представления.[91] Да это и понятно, ведь Майер полагает, что низшие животные обладают только чувствами и желаниями, но не представлениями, а также что жизнь и высших животных и человека начинается, якобы, с простого чувствования и слепого желания, тогда как способность представления они получают лишь в процессе дальнейшего развития.[92] Тем самым, по-видимому, он вступает в конфликт также и с нашим утверждением.

И все же, если я не ошибаюсь, противоречие это больше кажущееся, нежели действительное. Из большинства высказываний Майера следует, на мой взгляд, что он берет понятие представления уже, чем это делаем мы, тогда как понятие чувства он делает в той же мере более широким. «Представление, – говорит он, – выступает только там, где чувственное изменение собственного состояния может быть понято как результат внешнего воздействия, даже если сначала это представление выражается лишь в бессознательно протекающем разглядывании или ощупывании внешнего объекта». Понимай Майер под представлением то же, что и мы, говорить так было бы для него невозможно. Он признал бы тогда, что состояние, подобное тому, которое он описывает лишь как начало акта представления, уже содержит в себе большое число представлений – например, представлений о временной последовательности или о пространственной смежности, представлений о причине и следствии. Если все это уже заранее должно присутствовать в душе, чтобы образовалось представление в майеровском смысле, то ясно, конечно, что такое представление не может быть основанием какого-либо иного психического явления. Однако присутствие любой из названных вещей как раз и есть уже представленность в нашем смысле. И такое присутствие имеет место повсюду, где нечто является в сознании: переживается ли оно враждебно, любовно, или равнодушно; утверждается ли оно, или отрицается, или, при полнейшей пассивности суждения – я не в силах выразиться лучше, – просто представляется. При этом слова «представлять», «быть представленным», как мы их употребляем, значат то же, что и «являться».

Сам Майер признаёт, что представление, понимаемое в этом смысле, предполагается в любом чувстве, даже в простейшем удовольствии или неудовольствии, хотя он и называет это – в своей, отличающейся от нашей, терминологии – не представлением, но уже самим чувством. Мне кажется, это видно, по крайней мере, из следующих слов: «Можно либо ощущать, либо не ощущать, третьего не дано. Простейшая форма ощущения, следовательно, вовсе не должна быть чем-то б

ольшим, чем простое ощущение изменения в <состоянии> собственного тела или какой-нибудь его части, наступившего вследствие раздражения. Существа, наделенные таким ощущением, имели бы тогда только чувство своих собственных состояний. С этим жизненным чувством процессов под собственной кожей вполне могла бы быть непосредственно связана разнообразная возбудимость души по отношению к полезным или вредным для нее изменениям, и даже если эта новая возбудимость не могла бы быть просто выведена из того чувства, такая душа могла бы иметь наряду с ощущением также чувство удовольствия или неудовольствия. Душа, таким образом обустроенная, не обладала бы еще никаким представлением…»[93] Хорошо видно: то, что мы называем чувством, по Майеру также является чем-то вторичным по отношению к тому, что мы называем представлением, выступающим для чувства в качестве необходимой предпосылки. Таким образом, думается, что, если воззрение Майера перевести на наш язык, то противоречие исчезнет само собой.

То же относится, возможно, и к другим психологам, высказывающимся аналогичным Майеру образом. Но допустим все же, что кто-то и в самом деле придерживается мнения, будто в основании некоторых видов чувств удовольствия и неудовольствия нет никакого представления в нашем смысле. По крайней мере, нельзя отрицать, что попытки такого рода существуют. Взять, к примеру, чувства, возникающие после пореза или ожога. При порезе чаще всего нет никакого восприятия соприкосновения с лезвием, при ожоге – нет восприятия жара: и в том и в другом случае налицо только боль.

Тем не менее и здесь, без сомнения, в основе чувства лежит представление. В таких случаях мы всегда имеем представление локальной определенности, которую связываем обычно с той или иной видимой и осязаемой частью нашего тела. Мы говорим: у меня болезненные ощущения в ноге или руке, болит то или иное место. Таким образом, представление как основу этих чувств не смогут отрицать и те, кто рассматривает такое локальное представление как нечто изначально данное посредством раздражения нервов. Но и другие не смогут избежать этого допущения, поскольку в нас присутствует не только представление локальной определенности, но также и представление особой чувственной качественности, аналогичное цвету, звуку и другим так называемым чувственным качествам, качественности, которая относится к сфере физических феноменов, и которую, по-видимому, следует отличать от сопровождающего ее чувства. Когда мы слышим мягкий, приятный или же резкий, пронзительный звук, гармоническое звучание или дисгармонию, то никому не придет в голову идентифицировать звук с сопровождающим его чувством наслаждения или дискомфорта. Но и там, где от пореза, ожога или щекотки в нас возбуждается чувство боли или удовольствия, мы точно таким же образом должны отличать друг от друга физический феномен, который выступает в качестве предмета внешнего восприятия, и сопровождающий его психический феномен чувства, хотя поверхностный наблюдатель скорее склонен здесь к их смешению.

Главная причина заблуждения, заключается, пожалуй, в следующем. [Наши ощущения опосредуются, как известно, через так называемые рецепторы. Раньше полагали, что каждому виду чувственных качеств – цвету, звуку и т. д. – персональным проводником служат особые нервы. В новейшее время физиологи все больше и больше склоняются к противоположной точке зрения.[94] В частности, они почти единодушно утверждают, что нервы, которые служат для ощущения соприкосновения, раздражаясь одним способом, порождают в нас ощущения тепла или холода, а раздражаясь другим способом – болевые ощущения или ощущения удовольствия. Но в действительности это относится ко всем нервам, поскольку такого рода чувственные феномены могут быть вызваны в нас посредством любого нерва. Будучи очень сильно раздражены, любые нервы порождают болевые феномены, которые по своему характеру никак не отличаются друг от друга.[95] Поскольку нерв передает ощущения различного рода, то часто бывает так, что он передает несколько ощущений одновременно, так, например, вслед за взглядом на яркий электрический свет мы получаем и «чувство прекрасного», т. е. приятное нам цветовое явление, и болезненную резь в глазах, как явление совсем другого рода. Нервы, служащие для осязания зачастую передают одновременно так называемое ощущение соприкосновения, ощущение тепла или холода и так называемое ощущение удовольствия или боли.] Теперь ясно, что, когда одновременно является множество феноменов ощущений, они нередко рассматриваются как один феномен. Яркий тому пример – ощущения обоняния и вкуса. Установлено, что почти все различия, которые обычно принимаются за различия во вкусе, в действительности являются лишь различиями в возникающих одновременно феноменах обоняния. Схожим образом, наслаждаясь холодной или горячей пищей, мы часто предполагаем различные вкусовые ощущения там, где на самом деле имеет место лишь различие температур. И все же нас не должно удивлять, что мы не всегда с уверенностью отличаем друг от друга то, что является феноменом ощущения температуры, от того, что является феноменом ощущения соприкосновения. Возможно, мы вовсе не смогли бы разъединить их, если бы обычно они не проявляли себя независимо друг от друга. Если же мы рассмотрим ощущения чувств, то здесь, наоборот, мы обнаружим, что с этими феноменами большей частью связаны ощущения другого класса, которые исчезают на их фоне только в случае очень сильного возбуждения. И это кажется весьма вероятным объяснением тому, как впадают в заблуждение относительно возникновения особого рода чувственных качеств, и вместо двух предпочитают говорить об одном-единственном ощущении. Так как возникновение представления сопровождается сравнительно сильным чувством, несравненно более сильным, чем чувство, которое сопровождает качество первого рода – само ощущение, – то это психическое явление – представление – рассматривают как самостоятельное, ощущаемое как новое качество. А затем качество первого рода отбрасывается прочь, поскольку начинает казаться, что можно обладать только чувством – без лежащего в его основании представления физического феномена.

Другой причиной, благоприятствующей заблуждению на сей счет, является та, что качество, сопровождаемое чувством, и само это чувство не имеют двух разных наименований. Физический феномен, который возникает при ощущении боли, сам называется «болью». Не говорят: «то или иное явление в ноге ощущается с болью», но: «ощущается боль в ноге». С этой двусмысленностью мы часто сталкиваемся и там, где вещи находятся в тесной связи друг с другом. Здоровым мы называем и тело, и то, что связано со здоровьем: воздух, питание, цвет лица и мн. др., но, очевидно, уже в каком-то другом смысле. В нашем случае само удовольствие или саму боль называют чувством удовольствия или боли, сопровождающим явление физического феномена, так что смысл изменен и здесь. Это всё равно, как если бы мы называли удовольствием, например, благозвучие, так как мы испытываем от него чувство удовольствия; или же, потерю друга – большим горем. Опыт показывает, что двусмысленность является серьезным препятствием на пути изучения различий. Более всего это проявляется здесь, где опасность обмана дана «в себе» и «для себя», а перенос именования, возможно, сам является следствием путаницы. Этим-то и были введены в заблуждение многие и многие психологи, и именно этому они обязаны своими дальнейшими ошибками. Некоторые из них пришли к ложному заключению, что ощущение субъекта должно присутствовать в месте поврежденного органа, в котором в восприятии локализован болевой феномен. Идентифицировав феномен с сопровождающим его чувством боли, они были вынуждены рассматривать его как психический, а не как физический феномен. Именно поэтому они считали, что его восприятие в органе является внутренним, а значит очевидным и безошибочным восприятием.[96] Однако этой точке зрения противоречит тот факт, что зачастую схожие феномены возникают и после ампутации членов. Другие, вследствие этого, наоборот, скептически возражали против очевидности внутреннего восприятия. Однако всё встанет на свои места, если только научиться видеть различие между болью, в смысле, в котором это слово обозначает кажущееся состояние какой-либо части нашего тела, и чувством боли, которое связано со своим ощущением. Проделав это, впредь потеряли бы склонность к утверждениям о том, что в основе чувства боли, которую испытывают при каком-нибудь повреждении, не лежит никакого представления.

Сообразно со сказанным выше, мы имеем право считать безусловно правильным такое определение психических феноменов, согласно которому они либо являются представлениями, либо, в указанном смысле, основаны на представлениях. Итак, это могло бы быть вторым определением понятия «психический феномен», разбитым на меньшее количество частей. Оно все же не совсем однородно, поскольку в соответствии с этим определением психические феномены делятся на две группы.

§ 4. Совершенно однородное определение, которое отличало бы всю совокупность психических феноменов в противоположность феноменам физическим, пытались дать лишь негативно. Все физические феномены, – говорят, – обнаруживают протяженность и пространственную определенность: будь они явлениями зрения или какого-нибудь другого чувства, или же образами фантазии, которая предоставляет нам подобные объекты. С психическими феноменами все обстоит прямо противоположным образом: мышление, воление и т. п. являются непротяженно и без расположения в пространстве.

Соответственно, мы могли бы легко и весьма точно охарактеризовать физические феномены в противоположность психическим, сказав: это те феномены, которые являются протяженными и пространственными. А психические феномены должны были бы с той же степенью точности определяться как те, что не обладают никакой протяженностью и пространственной определенностью. В пользу такого различения можно было бы сослаться на Декарта, Спинозу, и особенно Канта, который толковал пространство как форму внешнего чувственного созерцания.

То же определение вновь дает А. Бэн: «Область объектов или объективного (внешнего) мира, – говорит он, – с точностью описывается одной особенностью: протяженностью. Мир субъективного опыта (внутренний мир) этой особенности лишён. О дереве или ручье говорят, что они обладают протяженной величиной. Наслаждение не имеет длины, ширины или толщины, и ни в каком отношении оно не является протяженной вещью. Мысль или идея могут относиться к чему-то протяженному, но нельзя сказать, что они обладают протяженностью сами по себе. И точно так же мы не можем сказать, что акт воли, вожделение, вера заполняют собой пространство в каком-либо направлении. Поэтому-то и говорят обо всем, что относится к сфере субъективности, как о непротяженном. Таким образом, если слово “дух” обыкновенно используют для обозначения совокупности событий внутреннего опыта, то дать ему дефиницию мы в состоянии лишь негативно, через один-единственный факт – отсутствие протяженности».[97]

Итак, кажется, мы нашли, пусть негативно, унифицированное определение для совокупности всех психических феноменов.

Но и здесь среди психологов нет единогласия; часто – и исходя из прямо противоположных оснований – отказываются различать психические и физические феномены по признаку наличия или отсутствия протяженности.

Многие считают такое определение ложным постольку, поскольку не только психические, но и некоторые из физических феноменов являются нам без какой-либо протяженности. Так, большое число отнюдь не самых плохих психологов полагает, что феномены одного или даже всех чувств первоначально вообще оказываются свободными от всякой протяженности или пространственной определенности. Особенно эта вера распространяется на то, что касается звуков и феноменов обоняния. По Беркли, это относится к цветам, по Платнеру – к явлениям осязания, по Гербарту и Лотце, как и Гартли, Брауну, обоим Миллям, Г. Спенсеру и другим, – к явлениям всех внешних чувств. Конечно, нам кажется, что все явления, которые даны внешними чувствами – зрением и осязанием – пространственно протяженны. Но это, говорят нам, происходит якобы от того, что мы, опираясь на предшествующий опыт, связываем <с этим кажущимся фактом> наши постепенно развивающиеся пространственные представления; существующие первоначально без пространственной определенности, они локализуются нами позднее. Даже если это и есть тот единственный способ, каким физическими феноменами достигается пространственная определенность, то, очевидно, мы не сможем более разделять две эти области, опираясь на указанную особенность; тем более, что точно таким же образом локализуются нами и психические феномены, когда мы помещаем, например, феномен ярости в разъяренного льва, а наши собственные мысли – в заполняемое нами пространство.

Итак, вот способ рассуждений, который с точки зрения большого числа влиятельных психологов должен был бы опротестовать данное выше определение. В сущности говоря, в стан к этим мыслителям можно зачислить и Бэна, который, казалось бы, сам защищал именно это определение, являясь верным последователем направления, заданного Гартли. Он мог так говорить только потому, что не считал (впрочем, не слишком последовательно) феномены внешних чувств в себе и для себя физическими феноменами.[98]

Другие, как было сказано, отвергли бы это определение исходя из противоположных оснований. Их возмущение вызывает не утверждение о том, что все физические феномены являются протяженными, а скорее то, что психические феномены лишены такой протяженности; по их мнению, протяженность демонстрируют и психические феномены. Аристотель, по-видимому, придерживался тех же взглядов, когда в первой главе своего сочинения о чувствах и чувственных объектах рассматривал как непосредственно очевидное и не нуждающееся в предварительных доказательствах то, что чувственное восприятие есть акт того или иного органа.[99] Современные психологи и физиологи иногда подобным образом высказываются относительно некоторых аффектов. Они говорят о чувстве удовольствия и боли, которое возникает в конечностях, иногда даже и после их ампутации; т. е. чувство как восприятие оказывается все же психическим феноменом. Некоторые и о чувственных желаниях утверждают, что те являются локализованными; и с этим весьма согласуется то, что поэты – если не о мышлении, то о наслаждении и тоске – говорят: «они пронзают сердце и каждую частицу тела».

Таким образом, мы видим, что данное различение оспаривается как по отношению к психическим, так и по отношению к физическим феноменам. Может быть, как одно, так и другое возражения равным образом необоснованны.[100] Но все же желательно найти одно, обобщающее определение для психических феноменов, поскольку спор о том, являются протяженными психические и физические феномены или нет, показал, что указанный признак недостаточен для их бесспорного различения; и потом, ведь это определение остается для психических феноменов лишь негативным.

§ 5. Какой же позитивный признак мы могли бы здесь указать? Или, быть может, вовсе не существует никакого позитивного определения, которое относилось бы ко всем психическим феноменам в целом? А. Бэн и в самом деле полагает, что оно отсутствует.[101] Тем не менее уже давным-давно психологи обратили внимание на некое особое родство, аналогию, которая существует между всеми психическими феноменами, в то время, как физические феномены, со своей стороны, ею не располагают.

Всякий психический феномен характеризуется посредством того, что средневековые схоласты называли интенциональным (или же ментальным)[102] внутренним существованием предмета, и что мы, хотя и в несколько двусмысленных выражениях, назвали бы отношением к содержанию, направленностью на объект (под которым здесь не должна пониматься реальность), или имманентной предметностью. Любой психический феномен содержит в себе нечто в качестве объекта, хотя и не одинаковым образом. В представлении нечто представляется, в суждении нечто утверждается или отрицается, в любви – любится, в ненависти – ненавидится и т. д.[103]

Это интенциональное существование свойственно исключительно психическим феноменам. Никакой физический феномен не демонстрирует ничего подобного. Тем самым мы можем дать дефиницию психическим феноменам, сказав, что это такие феномены, которые интенционально содержат в себе какой-либо предмет.

Но и здесь мы сталкиваемся со спорами и возражениями. В особенности это касается Гамильтона, который отрицает указанное своеобразие для всего обширного класса психических явлений, а именно, для всех тех явлений, которые он обозначает как чувства (feelings) – для различных видов удовольствия и боли.[104] Относительно феноменов мышления и желания он с нами единодушен. Очевидно, не бывает мышления без объекта, который мыслится, желания – без предмета, который желается. «Напротив, в феноменах чувства (феноменах удовольствия и боли), – говорит он, – сознание не помещает перед собой никакого психического отпечатка, или психического состояния, сознание рассматривает такой феномен не «для себя» (изолированно), но, так сказать, слитым с собой воедино. Своеобразие чувства состоит, поэтому, в том, что в нем нет ничего, кроме субъективистски субъективного; здесь нет ни отличающегося от Я объекта, ни какой-либо объективированной самости». В первом случае тут было бы нечто такое, что, по выражению Гамильтона, «объективно», во втором – нечто такое, что «объективированно субъективно», – как при самопознании, чей объект Гамильтон называет поэтому «субъект-объектом»; отрицая и то и другое в отношении чувства, Гамильтон самым решительным образом отказывает ему в наличии какого-либо интенционального существования.

Однако сказанное Гамильтоном, если и верно, то, во всяком случае, не совсем. Некоторые чувства, несомненно, относятся к предметам, и язык сам указывает на это посредством выражений, которыми он пользуется. Мы говорим: радуются чему-то, скорбят или грустят о чем-то или над чем-то. И, с другой стороны, говорится: меня (это) радует, мне больно, мне (это) жаль и т. д. Ясно, что радость и скорбь, равно как и утверждение и отрицание, любовь и ненависть, желание и отвращение, следуют за представлением и относятся к представляемому в этом представлении.

Главным образом можно согласиться с Гамильтоном в тех случаях, относительно которых, как мы видели ранее, легче всего впасть в заблуждение, будто в основании чувства не лежит никакого представления, как, например, при боли, возникшей вследствие пореза или ожога. Но действительной причиной здесь явилось бы не что иное, как именно искушение согласиться с этим, как мы видели, ошибочным предположением. Впрочем, и Гамильтон вместе с нами признаёт тот факт, что все без исключения представления, в том числе и те, о которых идет речь, образуют для чувств фундамент. Поэтому тем более поразительно отрицание им объекта чувств.

Хотя в одном, пожалуй, с ним можно согласиться. Объект, к которому относится чувство, не всегда является внешним предметом. Там, где я слышу благозвучие, удовольствие, которое я при этом чувствую, не является собственно удовольствием от звука, но удовольствием от слушания. Возможно, нельзя ошибиться, говоря даже, что оно неким образом относится к самому себе, и что, следовательно, более или менее часто случается то, о чем говорит Гамильтон, а именно, что чувство «слито воедино» с предметом. Но, как мы увидим при исследовании внутреннего сознания, всё это в равной мере не имеет никакого значения для многих феноменов представления и познания. И все же у них остается ментальное существование – субъект-объект, – выражаясь языком Гамильтона; а значит, то же самое присуще и самим чувствам. Гамильтон неправ, когда говорит, что в них всё есть «субъективная субъективность» – выражение, само себе противоречащее, ведь, где нет речи об объекте, нет речи и о субъекте. Также и когда Гамильтон говорит о сплавлении-воедино чувства и психического отпечатка, он дает, если вдуматься, аргумент против самого себя. Всякий сплав есть соединение многого, и, таким образом, это образное выражение, призванное сделать наглядным своеобразие чувства, указывает еще и на некую двойственность в его единстве.

Итак, мы с полным правом можем рассматривать интенциональное существование объекта как общее свойство всех психических феноменов, – как свойство, отличающее этот класс явлений от класса явлений физических.

§ 6. Вот еще одна характерная черта, общая для всех психических феноменов: они воспринимаются исключительно во внутреннем сознании, в то время как физические феномены даны лишь во внешнем восприятии. Этот отличительный признак отмечает Гамильтон.[105]

Кому-то, возможно, покажется, что таким определением сказано немного; скорее, здесь казалось бы естественным, наоборот, акт определять по своему объекту, т. е. – внутреннее восприятие, в противоположность любому другому, определять как восприятие психических феноменов. Однако внутреннее восприятие, наряду со своеобразием своего объекта, обладает еще одной особенностью, а именно, той непосредственной, несомненной очевидностью, которая – среди всех <форм> познания предметов опыта – присуща исключительно ему. Итак, если мы говорим, что психические феномены – это те, которые схватываются через посредство внутреннего восприятия, то этим сказано лишь, что их восприятие непосредственно очевидно.

Более того! Внутреннее восприятие является не только единственным непосредственно очевидным; только оно и есть, по сути дела, восприятие в собственном смысле слова. Мы же видели, что феномены так называемого внешнего восприятия при опосредованном обосновании никоим образом не могут оказаться истинными и реальными; и тот, кто доверчиво принимает их за то, чем они казались, будет опровергнут совокупностью проявлений этой ошибки. Таким образом, так называемое внешнее восприятие не является, строго говоря, восприятием; и психическими, следовательно, могут называться лишь те феномены, по отношению к которым возможно восприятие в собственном смысле слова.

Это определение также достаточно полно характеризует психические феномены. Не в том смысле, что будто бы все психические феномены внутренне воспринимаемы любым из нас, и поэтому все те феномены, которые кто-то не способен воспринять, должны быть причислены им к феноменам физическим; ясно, скорее, то, что ранее уже было нами недвусмысленно заявлено: ни один психический феномен более чем одним-единственным человеком не воспринимается; но тогда же мы видели и то, что во всякой полноценной душевной жизни представлены все виды психических явлений, и поэтому ссылки на феномены, которые составляют область внутреннего восприятия, для нашей цели вполне достаточно.

§ 7. Мы сказали, что психические феномены – это те феномены, по отношению к которым только и возможно говорить о восприятии в собственном смысле. С таким же успехом мы можем сказать, что только они – феномены, которым, наряду с интенциональным, присуще также и действительное существование. Познание, радость, желание существуют действительно; цвет, звук, тепло – лишь феноменально и интенционально.

Есть философы, которые заходят столь далеко, что утверждают, будто само собой очевидно, что явлению, которое мы называем физическим, не может соответствовать никакая действительность. Они уверяют, что тот, кто считает наоборот и приписывает физическим феноменам какое-то другое, кроме ментального, существование, утверждает нечто самопротиворечивое. Так, например, Бэн говорит, что некоторые пытаются объяснить явления внешнего восприятия с помощью гипотезы внешнего мира, «который существует первоначально без того, чтобы быть воспринимаемым, и только потом, посредством своего влияния на дух, достигает восприятия». «Это воззрение, – говорит он, – содержит противоречие. Господствующее учение состоит в том, что дерево есть что-то в себе самом, помимо всяческих восприятий, что оно порождает в нашем духе отпечаток, с помощью посылающего этот отпечаток света, и только затем воспринимается; так, что восприятие является действием, а невоспринятое (т. е., по-видимому, существующее помимо восприятия. – Ф. Б.) – дерево – причиной. Однако о дереве известно лишь через восприятие; о том, чем оно может быть до восприятия и независимо от него, мы сказать не можем; мы можем мыслить о нем как о воспринятом, но не как о невоспринятом. В такой гипотезе заложено очевидное противоречие; от нас требуется здесь, чтобы мы в одно и то же время воспринимали вещь и не воспринимали ее. Нам известно ощущение соприкосновения с железом, но невозможно, чтобы мы имели непосредственное знание об этом ощущении помимо самого этого ощущения».

Должен сознаться, что я не в состоянии убедить себя в правильности такой аргументации. Сколь бы несомненным ни был тот факт, что цвет нам является лишь когда мы его представляем – всё же отсюда никак нельзя заключить, что цвет не может существовать не будучи представленным. Если бы бытие-в-представлении содержалось в цвете только как момент, и в нём самом заключалось бы как некое качество, так и некая интенсивность, говорить о не-представляемом цвете означало бы впасть в противоречие, поскольку целое без своей части поистине противоречиво. Но, очевидно, дела так не обстоят. Иначе было бы совершенно непонятно, как вера в действительное существование физических феноменов вне нашего представления – я не хочу сказать «возникает», но – достигает широчайшего распространения и с завидным упорством сохраняется? Ведь ее долгое время разделяли даже первоклассные мыслители. – Если бы было верным сказанное Бэном: «мы можем мыслить дерево как воспринимаемое, но не как невоспринимаемое; в такой гипотезе заложено очевидное противоречие», то, конечно же, не было бы никакой необходимости оспаривать его дальнейшие утверждения. Но как раз с ними-то согласиться и невозможно. Бэн поясняет свой вердикт следующим замечанием: «от нас требуется, чтобы мы в одно и то же время воспринимали вещь и не воспринимали ее». Однако не верно, что требуется именно это: ведь, во-первых, не всякое мышление является восприятием, и потом, даже если бы речь шла именно об этом, отсюда следовало бы лишь то, что некто в состоянии мыслить только им воспринимаемое дерево, а не то, что он в состоянии мыслить дерево только как им воспринимаемое. Белый кусочек сахара вкусен – но это не значит, что вкусен белый кусочек сахара. По отношению к психическим феноменам ошибочность такого умозаключения совершенно очевидна. Если бы кто-то сказал: «я не могу мыслить психический феномен, не мысля о нем; следовательно, я могу мыслить о психическом феномене только как о мною мыслимом; следовательно, не существует психических феноменов вне моего мышления», то способ умозаключения был бы здесь абсолютно схож с тем, каким пользуется Бэн. Тем не менее, Бэн и сам не станет отрицать, что его индивидуальная психическая жизнь не является единственной, которой присуще действительное существование. Когда Бэн прибавляет: «нам известно ощущение соприкосновения со льдом, но невозможно, чтобы мы непосредственно переживали это ощущение – в качестве чего-то <сущего> для себя – помимо самого этого ощущения», то выражение «ощущение соприкосновения» он, очевидно, употребляет сначала с смысле «то, что было ощущаемо», а затем в смысле «процесса ощущения». Это различные понятия, хотя слова, их обозначающие, одинаковы. А значит, только тот способен признать утверждения Бэна непосредственно очевидными, кого вводит в заблуждение эта двусмысленность.

Итак, не верно, что предположение о том, что физические феномены – которые находятся в нас интенционально – существуют вне духа, в действительности, сформулированное именно таким образом содержит в себе противоречие; только при сравнении тех и других феноменов, обнаруживается конфликтность, которая со всей ясностью доказывает, что интенциональным феноменам не соответствует никакого действительного существования. Это значимо ровно настолько, насколько простирается наш опыт, и мы не слишком далеко уйдем от истины, если вообще откажем физическим феноменам в каком-либо ином, кроме интенционального, существовании.

§ 8. Для различения физических и психических феноменов принималось во внимание еще и следующее обстоятельство. Считалось, что только психические феномены всегда являются один за другим, а физические, напротив, – по нескольку одновременно. Не всегда, впрочем, это говорилось в одном и том же смысле; и не каждый из этих смыслов соответствует действительности.

В последнее время об этом высказывался Г. Спенсер: «Два больших класса жизнедеятельности, охватываемых, соответственно, физиологией и психологией, далеко разводились друг от друга на основании того, что один включает в себя изменения как одновременные, так и последовательные, в то время как другой – только последовательные. Феномены, которые образуют предмет физиологии, представляют собой несметное количество различных связанных друг с другом последовательных рядов. Феномены же, которые образуют предмет психологии, представляют собой лишь один-единственный последовательный ряд. Одного взгляда на совокупность непрерывных процессов, составляющих жизнь организма, достаточно, чтобы убедиться в их одновременности: пищеварение, кровообращение, дыхание, выделения, секреция и т. д. взаимосвязаны и протекают одновременно. Но малейшая попытка самонаблюдения дает человеку недвусмысленное знание того, что акты, составляющие мышление, протекают не одновременно, а один за другим».[106] – Таким образом, Г. Спенсер избрал для сравнения в основном физиологические и физические явления всего лишь в одном организме, обладающем психической жизнью. В противном случае он вынужден был бы признать, что и ряды психических явлений в большинстве своем протекают единовременно, поскольку в мире больше, чем одно живое существо, способное на психическую деятельность. Но и с таким ограничением, его утверждение истинно не всегда. Да и сам Г. Спенсер настолько далек от того, чтобы не осознавать этого, что он сам тут же указывает на такие виды низших животных (например, радиолярию), у которых многообразная душевная жизнь одновременно развертывается в одном организме. Поэтому он полагает, – боюсь, другие психологи не признают этого с такой легкостью – что тут очень невелико различие между психической и физической жизнью.[107] И он делает еще одну уступку, после чего указанные отличия физиологических явлений от психических сводятся к одному только «более или менее». – И это ещё не всё! Если бы мы спросили, что Спенсер понимает под физиологическими феноменами, чередование которых, по его мнению, должно, в противоположность психическим феноменам, протекать одновременно, то окажется, что этим словосочетанием он обозначает не собственно физические явления, но сами по себе неизвестные причины этих явлений, т. к. относительно физических явлений, выступающих в ощущении, бесспорно то, что они не могут изменяться без того, чтобы одновременно не изменялись и соответствующие ощущения. Следовательно, рассуждая таким образом, нам, пожалуй, не удастся обнаружить никакого признака, позволяющего отличить один класс явлений от другого.

Иные хотят видеть своеобразие душевной жизни в том, что в сознании единовременно может схватываться всегда только один объект, и никогда несколько. Они ссылаются на примечательный случай изъяна в хронометрии, который регулярно происходит при астрономических наблюдениях: сигнальный щелчок возникает в сознании астронома не одновременно с <визаульным образом>, а либо раньше либо позже того момента, когда наблюдаемая звезда входит в фокус телескопа.[108] Опираясь на этот пример, можно было бы предположить, что психические феномены всегда строго следуют друг за другом в простой последовательности. – Но вряд ли будет справедливым безоговорочное обобщение этого случая – в той его части, где он демонстрирует исключительную концентрацию внимания на чем-то одном. По крайней мере, Г. Спенсер говорит: «Я нахожу, что порой можно обнаружить до пяти одновременно протекающих рядов нервной деятельности, которые в разной мере доходят до сознания, так что ни один их них мы не можем назвать совершенно бессознательным. Когда мы идем, налицо последовательность явлений, связанных с местонахождением; при определенных обстоятельствах она может сопровождаться последовательностью явлений соприкосновения; очень часто (у меня, во всяком случае) наряду с этим возникает еще и последовательность звуковых явлений, образующих преследующую меня мелодию или ее отрывок; к ним присоединяется последовательность зрительных явлений: и все они подчиняются господствующему сознанию, образующемуся посредством движения рефлексирующей мысли, накладываются друг на друга и сплетаются в нём воедино».[109] Гамильтон, Кардильяк и другие психологи сообщают нам на основании своего собственного опыта нечто схожее. Предположим однако, что все случаи перцепции подобны приведенному примеру с астрономом – не следует ли всё же признать, по крайней мере, что зачастую мы что-либо представляем и в то же самое время выносим об этом суждение или желаем это. Итак, в любом случае остается множество одновременно протекающих психических феноменов. Ведь с большим на то основанием – в противоположность первоначальному тезису – можно доказать, что психические феномены зачастую являются по нескольку одновременно, а физические никогда не бывают в наличии более одного зараз.

Итак, в каком же смысле можно сказать, что психические феномены всегда даны поодиночке, а физические феномены, напротив, группами? Вероятно, это следует понимать только так, что всё разнообразие психических феноменов, которые являются кому-нибудь во внутреннем восприятии, всегда обнаруживает себя как некое единство, тогда как о физических феноменах, которые одновременно схватываются посредством так называемого внешнего восприятия, этого не скажешь. – Часто, и не только в данном случае, некоторые путают единство с простотой, и потому утверждают, что во внутреннем сознании они воспринимают себя как нечто простое. Другие, с полным правом оспаривая простоту данного явления, отрицают, вместе с тем, и его единство. Но как первые не могут оставаться последовательными, поскольку, едва только они начинают описывать свои внутренние переживания, как сразу же приходится упоминать о богатейшем разнообразие различных моментов, так и вторые не могут удержаться от невольных свидетельств в пользу единства феноменов душевной деятельности. Последние, как и первые, говорят о «Я», а не о «Мы», и либо обозначают его как «то, что связывает» явления, либо употребляют другие слова, характеризующие объединение явлений во внутреннем единстве. Когда мы одновременно воспринимаем цвет, звук, тепло, запах, ничто не мешает нам рассматривать каждое из них как отдельную вещь. Однако, напротив, мы должны принимать разнообразие соответствующих актов ощущения (видения, слышания, обоняния и ощущения тепла, а заодно с ними воление, переживание и размышление, так же как и внутреннее восприятие, дающее нам всё наше знание о них) за часть одного, единого феномена, в котором они имеют место, и за единую, цельную вещь. В чем заключена причина такой необходимости, мы обстоятельно разберем несколько позже, и там же подробно изложим многое из того, что имеет отношение к сказанному выше. Ведь то, чего мы здесь коснулись, является не чем иным, как так называемым единством сознания, одним из важнейших, но все еще оспариваемых фактов психологии.

§ 9. В заключение, подытожим результаты нашего исследования различий между психическими и физическими феноменами.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Психология

Попробовал спайс и втянулся. Когда узнали родители, сразу же отправили лечится. В клинике ко мне отнеслись очень доброжелательно. Быстро и доходчиво объяснили, как быстро я мог потерять здоровье. Теперь я понимаю, какой был беспечный и глупый. Очень благодарен врачам и моей семье.

Ярослав

Весной этого года случилась в моей семье беда. Давно и постоянно пьющий муж начал катастрофически быстро спиваться. Это грозило потерей работы, потерей всего того, что было заработано долгой и успешной службой – авторитета, уважения коллег, друзей, семьи и главное, здоровья физического и психического. Обратились в клинику Уника+, чтобы вывели его из запоя. Положили супруга в клинику и назначили курс лечения. Уже три месяца он не пьет, в прекрасном настроении, выполняет все предписания нашего доктора. Огромное спасибо специалистам клиники!

Татьяна

Близкий друг достаточно долго страдал запоями — несколько лет. Ближе меня у него никого не было. Жена давно ушла, с детьми не общался. Еле удалось уговорить лечиться. Вызвали врача на дом , который посоветовал лечь в клинку . В клинику пришлось перевезти больничным транспортом в сопровождении врача-нарколога. Спасибо персоналу. Лечение пока не завершено, однако виден сильный прогресс.

Александра

Очень благодарен Господу Богу, своей семье и персоналу клиники. Свершилось — я стал другим человеком. А ведь уже и на работе грозили увольнением, и жена терпела мои пьянки из последних сил. Привезли меня сюда в полубессознательном состоянии. Выписался бодрым и уверенным в себе человеком.

Анатолий

Племянница пристрастилась к спайсу. Родители заметили не сразу. Были в шоке. Уговорила пойти в клинику. Врачи уговорили лечь , почиститься , в процессе подключился психолог – Сафаров Рустам ( специалист и просто хороший отзывчивый человек ) . После выписки сама попросила походить на амбулаторную месячную программу . Всем довольны. Девчонку вылечили, спасибо!

Дмитрий

Я долго не хотел признаваться себе в зависимости от алкоголя. У нас на работе часто отмечали Дни Рождения. Не хотел отрываться от коллектива. И покатился по наклонной. Дети-школьники начали меня стыдится. Супруга записалась на семейную консультацию в клиники. Наконец я опомнился и понял: так продолжаться не должно. Отлежал в клинике 5 дней , и 3 дня ходил амбулаторно . Огромное спасибо  персоналу – Кошель Наталье Александровне , Рустаму Зелемхановичу и всему младшему персоналу за профессионализм и  доброжелательность . Условия отличные.

Александр

Замечательная клиника, внимательный, приятный в общении персонал, очень помогают людям, которые попали в сложную ситуацию. Условия в клинике комфортные. Выражаю благодарность Михаилу Васильевичу он доктор от Бога, рекомендую!

Валерий

Хочу выразить благодарность за теплое отношение докторов и персонала к нам пациентам, очень благодарен за комфорт и хороший уход за моим братом, которого мы отправили к вам на лечение. Его лечащему врачу Наталье Анатольевне огромная благодарность, за спасение, вы дарите вторую жизнь. Спасибо!

Евгения

Спасибо большое клинике за индивидуальный подход к моему сыну и профессиональное лечение. Так же хочу поблагодарить врача Красильникова Дмитрия Сергеевича. Сын поступил в клинику в плохом состоянии пил спиртное месяца 2 где-то. Нам оказали экстренно профессиональную и психологическую помощь. Клиникой мы довольны на все 100%. Будем рекомендовать вас знакомым.

Мария

Хочу поблагодарить докторов клиники Уника+! Теперь, когда я в полном порядке хочу оставить хороший отзыв. Вкратце: первые дни я удивлялся, почему тут такое доброе, по-домашнему отношение, это даже удивило. А ведь врачи и впрямь проникаются к нашим проблемам, помогают, разговаривают, я не чувствовал себя ущербным, появилось желание жить. Я прошел полный курс — 21 день.  Дни проходили не так тягостно, ведь ты без проблем ходишь на прогулки, разговариваешь с психологами, лечишься и уже начинаешь строить планы. В общем проходите лечение и восстанавливайте свою жизнь!

Михаил

Я Алкоголик, да я злоупотреблял алкоголем. Спасибо моим близким, что вовремя меня сюда определили, сам бы я не смог прекратить это все. Не пожалел ни дня, что сюда лег на лечение. Специалисты оказали очень квалифицированную помощь. Отдельно спасибо психиатру Дадашеву Р. Х.

Юрий

Хочу сказать большое спасибо моему психиатру Валентине Сергеевне. Доктор мне стала, как родной, как человек она просто замечательная, с ней приятно было разговаривать. Она слушала меня , задавала вопросы, давала советы. Если хотите 100% результат, то идите к ней на прием!

Александр

Спасибо большое доктору Саакову! Я была у Александра Арсеньевича уже третий раз. Виден его профессионализм, очень компетентный доктор, всегда выслушает и  даст грамотные рекомендации, мне с ним приятно общаться! Я своему доктору доверяю, ни секунды не сомневаясь в рекомендациях и выписанных лекарствах, спасибо!

Анна

Была на лечении в этой клинике, так как у меня были проблемы с алкоголем. Были проблемы с мужем, он мне изменял и  помогал мне только алкоголь. Я тогда так думала. В итоге муж привез меня в клинику. Когда я поступала в клинику, было страшно. Но доктор оказался весьма любезный все рассказал и успокоил меня. Мне ставили капельницы, медперсонал тут отличный. Приходил ко мне психолог Малецкий Анатолий, я ему очень благодарна за психологическую поддержку. Клинике и доктору огромное спасибо.

Виктория

Хочу сказать огромное спасибо всему медперсоналу, все относились с пониманием к нашей ситуации. Огромное спасибо Сафарову Рустаму Зелемхановичу, ведь только благодаря его помощи мы мы смогли спасти моего мужа. доктор не только выслушал меня и мужа, но и  помог нам справится с нашей бедой. Люди берегите себя, не употребляйте наркотики! СПАСИБО ВАМ ЗА ВСЕ!

Юлия

Спасибо клинике УНИКА, вы помогли вытащить моего друга со дна, и поставили его на правильный путь. Замечательная работа, доктора профессионалы своего дела! Вы не просто лечите, вы реально вправляете мозги! Уже около года прошло, друга не узнать, он в отношениях, скоро свадьба, нашел классную работу! Благодарность вам от всех нас!

Игорь

Соколова Е.Е. (сост.) — Хрестоматия по курсу »Введение в психологию»

было чувство страдания, то у меня из глаз текли слезы, я сам издавал прерывистые звуки. Теперь я, “видя” слезы и “слыша” плач, умозаключаю, что у него есть чувство страдания.

Из этого примера можно видеть, что непосредственно воспринимать психические процессы, переживаемые другими индиви-

дуумами, мы не можем: о них мы можем только умозаключать, непосредственно же

воспринимать их мы можем только в самих себе. Психическая жизнь всех живых

существ становится для нас понятной благодаря умозаключениям. Если мы, например,

видим, что собака обращается в бегство, увидя палку, то мы заключаем, что она переживает чувство страха и старается избежать страдания совершенно так, как это делаем и мы. О психических процессах, переживаемых другими индивидуумами, мы знаем

только на основании того, что мы сами переживали. Каждое психическое явление, таким образом, становится для нас понятным, благодаря тому, что мы его переводим на язык наших собственных переживаний, на наше самонаблюдение. Вследствие этого

мы можем утверждать, что единственный способ познания психических процессов есть самонаблюдение: без самонаблюдения мы ничего не могли бы знать о психической жизни других существ.

Самонаблюдение и объективное наблюдение. Положение, что самонаблюдение есть единственный способ познания психических процессов, некоторые понимают в том смысле, что психолог должен

строить психологические законы на основании наблюдений только самого себя и

эти наблюдения считать справедливыми относительно психической жизни вообще. Но так как, по их мнению, это не может быть верным способом исследования, потому что то, что справедливо относительно психической жизни психолога, наблюдающего самого себя, может быть совершенно

несправедливо относительно психической жизни вообще, то, по их мнению, психоло-

гия, построенная на самонаблюдении, не может иметь никакого научного значения.

Но такое понимание термина “самонаблюдение” нужно считать совершенно неправильным. Те психологи, которые утверждают, что самонаблюдение есть основа психологии, не думают, что это утверждение равносильно требованию, чтобы психо-

логия строилась на основании наблюдения только самого себя. По их мнению, самонаблюдение не исключает наблюдения психической жизни других индивидуумов,

психической жизни животных, ребенка и т.п., т.е., другими словами, самонаблюдение не исключает объективного наблюде-

ния, но следует заметить, что результаты объективного наблюдения становятся для нас понятными только в том случае, если мы переведем их на понятия, известные

нам из нашего самонаблюдения.

Таким образом, объективное наблюдение психических процессов может осуществиться только благодаря самонаблюдению.

Источники психологии. Не из наблюдения только самого себя, а из наблюдения вообще всех живых существ психолог стремится строить законы душевной жизни. Эти наблюдения психология черпает из целого ряда других наук. Тот материал, который необходим психологу для построения системы психологии, мы можем изобразить при помощи следующей таблицы. Психологу нужны три группы данных:

I.Данные сравнительной психологии.

1.Сюда входит так называемая “психология народов” (этнография, антропология), а также история, художественные произведения и т.п.

2.Психология животных.

3.Психология ребенка.

II.Анормальные явления.

1.Душевные болезни.

2.Гипнотические явления, сон, сновидения.

3.Психическая жизнь слепых, глухонемых и т.п.

III. Экспериментальные данные.

Итак, мы видим, что для современного психолога прежде всего необходимо иметь

данные сравнительной психологии. Сюда относится “психология народов” (по-немец-

êè Völkerpsychologie), в которую входит история и развитие религиозных представлений, история мифов, нравов, обычаев, языка, история искусств, ремесел и т.п. у некультурных народов. Все так называемые “высшие чувства”: эстетические, моральные, чувство справедливости у современ-

ного культурного человека, являются в таком сложном виде, что анализировать

их для нас почти невозможно. Мы должны

Психическое и физическое здоровье человека неразрывно связаны: как проходят занятия по психологии в проекте «Московское долголетие»

Участники проекта «Московское долголетие» могут посещать онлайн-занятия по психологии, которые проводят профессиональные педагоги-психологи. Всего в проекте открыто около 50 групп по данному направлению.

На занятиях москвичи старшего поколения разбирают разные психологические состояния от счастья до гнева, учатся использовать психологические приемы в разных жизненных ситуациях, налаживать коммуникации с разными поколениями, находят внутреннюю мотивацию продолжать развиваться, искать новые увлечения и самореализовываться.

«На занятиях каждый участник проекта может научиться отслеживать свое эмоциональное состояние, принимать и любить себя таким, какой он есть, создавать для себя комфортные условия, а главное — научиться прибывать в хорошем настроении и любить мир», — рассказывает о своих занятиях психолог организации-поставщика АНО Музыкально-эстетический центр «ЭПИ» Ольга Андреевна Логвиненко.

Как отмечают специалисты, старший возраст — жизненный этап, во время которого у человека происходят физиологические и психологические изменения, уменьшаются социальные контакты и активность. Некоторые люди переживают данный период очень болезненно и в этот момент им необходима психологическая помощь и поддержка.

Ольга Андреевна отмечает, что благодаря её занятиям участники проекта «Московское долголетие» смогли изменить свое отношение к себе и другим людям в лучшую сторону: «Меня воодушевляют любые положительные изменения у слушателей, но больше всего радует, что они побеждают свои внутренние страхи и открываются миру, находят для себя новые увлечения, друзей, начинают вести активную социальную жизнь, налаживают отношения с близкими людьми», — говорит преподаватель-психолог.

Каждое занятие Ольга Андреевна начинает с опроса участников об их настроении и эмоциональном состоянии. Участники по желанию могут поделиться конкретными примерами или проблемами, которые хотели бы разобрать. Так рождаются внепрограммные темы занятий. Также на каждом уроке москвичи старшего поколения делают пальчиковую гимнастику и различные упражнения для развития когнитивных функций: памяти, внимания, мышления. Слушатели знакомятся с анатомией и физиологией человека, занимаются оздоровительными дыхательными упражнениями, так как психическое и физическое здоровье неразрывно связаны.

Кроме того, участники проекта могут записаться на авторский курс «Законы здоровья — от братьев меньших», разработанный биологом, доктором психологии, академиком Российской академии естественных наук Натальей Куликовой, который проходит на базе организации-поставщика АНО «Центр ноосферного здоровья». На занятиях преподаватель с помощью живых ассоциаций с уникальными представителями фауны расскажет о том, как более глубоко можно познавать себя и более эффективно, целостно и безопасно управлять собственным здоровьем и отношениями в семье. Например, «Закон ящерицы» аккумулирует и группирует наши способности саморегуляции в трудные периоды жизни, когда, в первую очередь, нужно устраниться от источников стресса и «скинуть хвост» лишних мыслей. Слушатели курса не только знакомятся с теорией, но учатся применять ее в жизни и регулярно обсуждают эффекты с психологом-преподавателем.

«Благодаря занятиям я смогла взглянуть на многие события жизни другими глазами и изменила свою психологию. Я стала более уравновешенной, открытой, научилась не раздражаться. Изучение поведения животного мира помогли разобраться и оценить поведение многих людей. Я поняла, что старость — это не приговор. В зрелом возрасте мы можем раскрыть потенциал и возможности, которые накопились за долгую жизнь», — говорит участница проекта «Московское долголетие» Елена Ларичева.

Стать участником и записаться на занятия проекта «Московское долголетие» можно дистанционно: заполнив специальную форму на сайте или по телефону Территориального центра социального обслуживания своего района, контакты указаны на сайте.

Пресс-служба Департамента труда и социальной защиты населения города Москвы

Природа и классификация психических явлений

Изучив нижеприведенную информацию, студент получит представление о природе и классификации психических явлений. Он сможет узнать о:

• Природе психических процессов человека и их классификации.
• Базовых психических состояниях и их последующих проявлениях.
• Главных психических свойствах и их структурных единицах.
• Взаимосвязи психических явлений (процессов, свойств, состояний) с юридическими дисциплинами.

Студент будет уметь:

• Различать разные психические процессы, свойства и состояния и психические закономерности человеческой личности и ее деятельности.
• Использовать психические явления в юриспруденции.
• Управлять собственными психическими проявлениями в профессиональной деятельности.

Студент будет владеть:

• Базовыми понятиями явлений психики, то есть ощущением, памятью, восприятием, сознанием, мышлением и так далее.
• Способами и приемами активизации психических процессов, свойств и состояний в работе юриста.

Психические процессы человека

Определение 1

Психические явления – это общепсихологическая категория, которая включает в себя формы психического отражения, то есть психические процессы, психические состояния, а также психические свойства личности.

Психические процессы являются одной из основных составляющих структуры сознания. К ним причисляют кратковременные (ощущение, восприятие) и довольно стойкие явления психики (появление мотивов, чувств).

Замечание 1

Без точного усвоения их природы правильно понять человеческую психику просто не получится.

К познавательным психическим процессам причисляют восприятие, ощущение, память, язык и речь, мышление, сознание и внимание.

Ощущение можно назвать одним из самых простых психических процессов, который представляет собой отражение некоторых свойств, предметов и явлений материального мира, напрямую воздействующих на человеческие органы чувств. В ощущениях проявляется познавательные, эмоциональные и регуляторные функции психики. Ощущения дают человеку возможность познавать окружающий его мир, а также способствуют активному психологическому развитию.

В прямой зависимости от воздействия раздражителя на анализатор ощущения делятся на экстероцептивные (то есть органические, фиксирующие некие состояния внутренней среды организма) и проприоцептивные (то есть кинестетические, которые отражают раздражения, исходящие от двигательного аппарата – мышц, суставов, связок).

Экстероцептивные ощущения при этом могут быть контактными (при непосредственном воздействии раздражителя на сам анализатор) и дистантными (когда воздействие производится на расстоянии). К контактным экстероцептивным ощущениям причисляют осязательные, вкусовые и им подобные. Примером дистантных экстероцептивных ощущений выступают слуховые, зрительные и так далее.

Выделяют нижний, верхний и абсолютный порог ощущений.

Определение 2

Нижний порог ощущений – это некая минимальная величина раздражителя, которая может не вызывать в анализаторе нервное перевозбуждение (то есть ощущение). Верхний порог ощущения – это та максимальная величина раздражителя, после которой раздражение уже прекращает ощущаться. Абсолютный порог ощущений у индивидов различается.

Обонятельные ощущения, то есть некая способность человека по различению запахов, становится возможной из-за воздействия, которое оказывают молекулы раздражающего вещества на нервные окончания обонятельного анализатора. Благодаря обонянию животные способны находить себе пропитание, и поэтому оно у них развито гораздо сильнее, нежели у человека, который способен отличать только весьма резкие или имеющие угрожающее значение запахи.

Пример 1

Ожидая засады, преступник даже издалека способен ощутить запах сигареты курящего сотрудника полиции, хотя в более спокойной ситуации не замечает, как курят находящиеся поблизости приятели.

Природа запаха довольно сложна, и до настоящего времени не имеет общепринятого научного обоснования, хотя существует целый ряд теоретических разработок (Манкриф, Дермакер, Майсл, Бек и другие). Самой распространенной можно назвать адсорбационную теорию, сформулированную Манкрифом в 1955 году, в которой он объясняет появление запаха процессом адсорбации молекул пахучего вещества клетками обонятельного эпителия, из-за чего они нагреваются. Нагревшись до нужной степени, рецепторы начинают воспринимать эти молекулы в качестве запаха. Запахи, как правило, называют по тем предметам, которые их издают: это запах моря, горелой резины, земли и так далее. Как считают специалисты, запах – это своеобразная химическая «подпись» индивида, исследуя которую возможно получить довольно значительную информацию о конкретной личности. А.И. Винберг считал, что запах исходит от абсолютно любого индивида. Он полностью индивидуален: такая индивидуальность определяется специфическими особенностями кожных, сальных, потовых и эндокринных желез. Обоняние способно заменять индивиду прочие, не так сильно развитые органы чувств. К примеру, слепоглухие узнают знакомых людей по их запаху.

Длительный временной период запаховые данные использовались только в работе подразделений кинологической службы органов внутренних дел. В настоящее время исследованием проблемами природы и механизма появления запаховых следов, методов и технических средств их применения в целях раскрытия и расследования преступлений занимается криминалистическая одорология.

Вкусовые ощущения вызываются воздействием неких химических веществ, которые растворены в слюне либо воде, на вкусовые рецепторы, располагающиеся на поверхности языка, задней поверхности неба, а также надгортанника. Человек воспринимает их как ощущения кислого, сладкого, горького и соленого.

Зрительные ощущения появляются в результате воздействия на глаз электромагнитных колебаний. Воспринимающий аппарат глаза представлен некими светочувствительными клетками, которые располагаются в сетчатке напротив зрачка. Они делятся на «колбочки», которые могут различать яркие цвета, и «палочки», более чувствительны к рассеянному свету (также их называют «аппаратом видения в сумеречное время») и не способные к цветоразличению. Способность различения цвета строго индивидуальна. Благодаря зрительному анализатору индивид способен различать сто восемьдесят цветовых тонов и свыше десяти тысяч оттенков между ними. Зрительные ощущения имеют важное значение при оценке объективности показаний свидетелей, потерпевших и прочих участников судопроизводства.

Слуховые ощущения образуются под влиянием слухового анализатора, то есть колебаний воздуха. В зависимости от частоты и амплитуды звука выделяют его высоту, тембр и громкость. Частотой колебаний определяется высота тона, амплитудой – его громкость, а формой – его тембр. Более редкие колебания воспринимаются как некие колебания и толчки. Вибрационные ощущения, как правило, не имеют для индивида большого значения и развиты довольно слабо. Но у глухих они нередко компенсируют отсутствие слуха. Различить тембр звука довольно легко, но в отличие от громкости описать его намного сложнее (попробуйте с помощью слов передать важные особенности голоса знакомого человека, но при этом не знакомого вашему приятелю, чтобы тот потом сумел различить его «на слух»).

Кожные ощущения вызываются действием термических и механических свойств неких предметов на кожную поверхность, включая слизистую оболочку носа, рта и глаз. Они делятся на тактильные, температурные и болевые.

Тактильные ощущения (это давление, вибрации, прикосновения, зуд) появляются при раздражении рецепторов, рассеянных в кожных покровах человека. Разная их концентрация делает одни либо другие участки тела неравномерно чувствительными к какому-либо внешнему воздействию.

Ощущение боли могут вызывать механические, тепловые или химические раздражители, когда они достигают достаточно высокой интенсивности. Боль дает сигнал об опасности и требует ее устранения. Болевые ощущения образуются центральной нервной системой (ЦНС), начиная с рецепторов, и проводятся по специальным нервным путям в подкорковые узлы и кору головного мозга. В данное время наукой не установлено, существует ли специальный воспринимающий аппарат в коре мозга, который был бы ориентирован на боль; считается, что каждый из рецепторов при достаточной силе раздражения способен вызвать ощущение боли.

Каждый человек ощущает боль практически одинаково с другими, но значительное влияние в этом случае оказывает эмоциональное состояние индивида. Взволнованный человек способен не заметить боль. К примеру, получив во время потасовки ножевое ранение, потерпевший, скорее всего, сначала почувствует удар, после увидит кровь или почувствует, как она вытекает из раны, и только после, поняв, что произошло, начнет ощущать боль.

Температурные ощущения появляются при воздействии на кожный покров предметов, температура которых отличается от собственно температуры кожи. Они напрямую связаны с условно-рефлекторной деятельностью корковой части кожного анализатора. Раздражение терморецепторов способно происходить контактно и дистантно (то есть на расстоянии – например, при лучистом теплообмене).

Двигательные или кинестетические ощущения способны вызываться раздражениями, появляющимися в органах движения при смене их положения в пространстве и при сокращении мускулов. Без кинестетических ощущений у людей не смогло бы развиться ни одного двигательного навыка. Из-за непрерывно идущих от двигательного анализатора импульсов индивид знает, в каком именно положении находится его тело.

Статические ощущения обусловлены переменами положения человеческого тела в пространстве относительно направления силы тяжести. Они появляются в результате раздражения специального анализатора вестибулярного аппарата, рецепторы которого располагаются во внутреннем ухе.

Способность к ощущению (то есть отражению) свойств предметов и явлений с более большой или маленькой точностью обуславливается чувствительностью анализаторов. Любой из анализаторов имеет пороговую величину возбуждения, которая может определять силу ощущения. Наименьшее раздражение, которое вызывает еле заметное ощущение, называют абсолютным нижним порогом ощущений. Абсолютная чувствительность большинства анализаторов действительно велика, к примеру, глаза способны различать лучистую энергию, которая равна нескольким квантам. Максимальная частота раздражителя превращает появившееся ощущение в болевое – это самый верхний абсолютный порог чувствительности. Помимо этого, есть порог чувствительности к различению (разностный порог), который определяется минимальным приростом величины раздражителя. С ростом силы раздражителя величина порога различения также растет.

Верхние и нижние пороги чувствительности для каждого человека свои. Острота чувствительности достигает своего максимума в возрасте двадцати-тридцати лет. Классификация видов чувствительности полностью совпадает с классификацией ощущений.

Замечание 2

Чувствительность человеческого организма возможно оценить не просто на основании ощущений, но и по протеканию разнообразных психофизиологических процессов.

Подвергаясь долговременному раздражению, анализатор теряет способность к адекватному восприятию, абсолютный порог чувствительности увеличивается, наступает некое привыкание к состоянию возбуждения (то есть адаптация). Различают световую, температурную и некоторые другие виды адаптации. Считается, что человек, который оказался в затемненной комнате, уже через три-пять минут начинает замечать попадающий туда свет, а также различные предметы. Еще через двадцать-тридцать минут он уже довольно хорошо начинает ориентироваться в темноте. Нахождение в абсолютной темноте увеличивает чувствительность зрительного анализатора к свету за сорок минут в двести тысяч раз.

Уровень адаптации анализаторов различен. Высокая адаптируемость у обонятельных и тактильных анализаторов, немного ниже адаптируемость у вкусовых и зрительных. Сенсорная адаптация характеризуется диапазоном изменения чувствительности, быстротой протекания данного процесса, избирательностью изменений по отношению к адаптирующему воздействию.

Пороги чувствительности в значительной степени зависят от профессионального опыта и уровня тренировки, степени утомления, а также состояния здоровья индивида. К примеру, текстильщики, которые специализируются на выработке тканей черного цвета, способны различать до сорока его оттенков. Опытные мукомолы на ощупь способны определить не просто качество муки, но и специфику зерна, из которого она изготовлена.

Изменение чувствительности анализаторов способно происходить под воздействием как окружающей среды, так и собственно внутреннего состояния индивида. Обострение чувствительности нервных центров под влиянием раздражителя называется сенсибилизацией. Есть две формы сенсибилизации: физиологическая (например, обмывание лица прохладной водой увеличивает чувствительность зрительного анализатора) и психологическая (придание раздражителю значения сигнала и включение его в конкретную задачу значительно увеличивает чувствительность к нему).

В каждодневной жизни индивид испытывает разнообразные ощущения, в результате влияния которых чувствительность анализаторов либо повышается, либо уменьшается (синестезия и контраст). При синестезии под воздействием одного раздражителя могут появиться ощущения, которые свойственны другому (к примеру, появление ярких зрительных образов от звуковых раздражителей). При контрасте ощущений один и тот же раздражитель воспринимается анализатором зависимости от качественных показателей другого раздражителя. Воздействие способно производиться одновременно либо последовательно.

У каждого индивида собственный уровень развития чувствительности, конкретные качественные характеристики анализаторных систем, которые составляют сенсорную организацию его личности. Ведущими видами чувствительности считаются зрительная, обонятельная, слуховая и тактильная.

Возможности человеческого организма к восприятию ощущений не безграничны. Например, человеческий глаз реагирует на световые раздражители с длиной волны от трехсот восьмидесяти до семисот семидесяти миллимикрон, а инфракрасные и ультрафиолетовые лучи совершенно не воспринимает. Данные показатели способны меняться в зависимости от различных условий восприятия (например, силы возбуждения, продолжительности, а также интенсивности действия раздражителя). К примеру, при сильном усилении света визуальная чувствительность способна колебаться от трехсот девяноста-семисот шестидесяти до трехсот тринадцати-девяноста пятидесяти миллимикрон. Острота зрения увеличивается при холодной погоде и уменьшается при жаркой. Значительное влияние на нее оказывает освещенность.

В зависимости от характера происшествия юристу необходимо напрягать слух, зрение и прочие органы чувств. Так, во время осмотра места пожара следователь не просто ищет следы возгорания, конкретный очаг пожара, но и старается уловить запах горючих веществ. Стоит помнить, что органы обоняния довольно быстро адаптируются к запахам: полная адаптация к гари и сигаретному дыму наступает уже через три-пять минут, к запаху йода – через пятьдесят-шестьдесят секунд, в запаху камфары – через девяносто секунд. Есть целый ряд тактико-психологических и прочих рекомендаций по восстановлению чувствительности органов слуха, зрения и обоняния.

Замечание 3

Чтобы максимально восстановить чувствительность анализаторов к запаху на месте происшествия, стоит удалиться на какое-то расстояние от него, либо просто выйти на свежий воздух на десять-пятнадцать минут, и после, возвратившись, продолжить свою работу.

Глаза, как и прочие органы чувств, способны давать неадекватные данные из-за физических изъянов (дальнозоркость, близорукость), простой невнимательности, неких оптических иллюзий и так далее. Именно из-за этого юристу необходимо также применять инструментарий (лупу, электронно-оптический преобразователь и прочее) во время проведения осмотра места происшествия, обыска, проведения любого следственного эксперимента и прочих процессуальных действий, а также во время выполнения оперативно-розыскных мероприятий.

Юристу также стоит знать, что ощущения находятся в непрерывном взаимодействии: при изменении степени чувствительности одних анализаторов обостряются другие, раздражитель ощущается по-другому под влиянием прочих раздражителей. К примеру, световой раздражитель способен восприниматься по-иному на фоне шумовых помех различного звукового сигнала и так далее.

Не стоит упускать из виду, что чувствительность напрямую зависит от продолжительности пребывания в определенной обстановке, ее особенностей, от жизненного и профессионального опыта индивида, его психофизиологического состояния в момент воздействия на органы чувств различных раздражителей и так далее. Это нужно учитывать при анализе показаний свидетелей, потерпевших, а также прочих участников судопроизводства.

Определение 3

Восприятие – это психический процесс отражения предметов и явлений реальности в их целостности.

Многообразие конкретных свойств предметов отражается в нашем сознании в виде неких образов. Мы видим книгу (а не просто черные и белые пятна), кушаем именно яблоко, любуемся живописным произведением, гладим кота. Когда мы сталкиваемся с неизвестным предметом или явлением, его образ формируется большим числом ощущений.

Определение 4

Восприятие – это совокупность ощущений, оно строго избирательно, и зависит как от субъективных условий, которые предопределены качествами воспринимающего индивида, так и от объективных свойств воспринимаемых предметов.

Точно так же, как и ощущения, восприятия классифицируются в зависимости от ведущей роли одного или другого анализатора: слуховые, зрительные, обонятельные, кинестетические, осязательные.

В зависимости от целенаправленности реальности восприятия делятся на преднамеренное (или произвольное) и непреднамеренное (непроизвольное).

Непреднамеренное восприятие может вызываться интересами данной личности, особенностями сложившейся ситуации, необычностью предметов. Нет заблаговременно поставленной цели. К примеру, человек резко услышал скрип тормозов, шум падающих вещей и так далее. При этом волевая активность отсутствует.

Преднамеренное восприятие, в свою очередь, регулируется задачей, целью – воспринимать предмет или событие. К примеру, при производстве обыска у следователя преднамеренное восприятие.

При восприятии происходит не суммирование отдельных ощущений, а их интерпретация с точки зрения имеющихся знаний: отдельное отражается в восприятии как некое проявление общего, то есть можно сказать, происходит объективизация воспринимаемого.

Самой важной для юриста формой восприятия считается наблюдение, то есть преднамеренное, систематическое, целенаправленное, организованное и планомерное восприятие. Успех восприятия напрямую зависит от имеющихся знаний, определенности и прочности поставленных задач, цели, а также подготовки. Юрист обязан обладать широчайшим кругозором в правовой деятельности, хорошо развитым мышлением, отличной профессиональной памятью, вниманием.

Наблюдение юриста – это не врожденное качество, оно вырабатывается регулярной практикой, особыми упражнениями. Будущему следователю очень полезно специально упражняться вот в чем:

• В сравнении, а также сопоставлении похожих предметов.
• В быстром восприятии как можно большего числа особенностей конкретного предмета.
• В поиске ничтожных, малозначительных перемен в объектах.
• В выделении существенного с точки зрения цели наблюдения.

Главными свойствами и закономерностями восприятия называют предметность, структурность, целостность, осмысленность, организованность поля восприятия, константность, апперцепцию, иллюзорность, избирательность.

Предметность и целостность восприятия состоит в том, что даже в тех ситуациях, когда мы воспринимаем только отдельные признаки знакомого объекта, мы стремимся мысленно дополнить его нехватающие фрагменты. Активность восприятия выражается в участии в нем двигательных компонентов анализаторов (движение рук, глаз и так далее). Осмысленность восприятия связана с мышлением: индивид старается найти объяснение воспринятому, то есть понять его истинную сущность. В этом состоит отличие человеческих ощущений от ощущений зверей. Орел видит намного дальше, нежели человек, но людской глаз замечает в предметах намного больше, чем орлиный глаз. Собака обладает намного более тонким обонянием, но при этом она не различает и сотой части тех запахов, которые для человека являются конкретными признаками различных предметов.

Относительная независимость воспринимаемых характеристик объектов от параметров раздражения рецепторных поверхностей органов человеческих чувств называется константностью восприятия, это некая способность воспринимать объекты с определенным постоянством их собственных свойств вне зависимости от условий восприятия.

Определение 5

Избирательность восприятия – это преимущественное выделение объекта из фона, к примеру, по его контуру.

Индивид всегда старается организовать свое поле восприятия таким образом, чтобы видеть один либо другой образ в связи с какими-либо прежними представлениями, знакомыми ему предметами. Из-за поля восприятия отдельные части предмета либо явления объединяются в одно целое.

Определение 6

Зависимость восприятия от общего содержания человеческой психической деятельности, а также опыта, интересов и личностной направленности получила название «апперцепция».

Значимую роль здесь имеет установка, то есть готовность к восприятию именно конкретных объектов. К примеру, мы лучше видим то, чего ждем, нежели что-то неизвестное либо неожиданное. Новое должно иметь достаточно яркие признаки, чтобы выделиться на фоне привычного и обыденного. Апперцепцию разделяют на два типа: устойчивая апперцепция – это зависимость восприятия именно от устойчивых личностных особенностей (мировоззрения, образованности, убеждений и так далее), а также временную апперцепцию – это обусловленность восприятия психическими состояниями (таким, как эмоции, настроение и так далее).

Апперцепция, при которой формирующее воздействие на ожидаемое восприятие оказывают именно чувства человека, называется эмоциональной. Абсолютно все, что соответствует главному переживанию, воспринимается намного быстрее и четче, нежели прочие обстоятельства.

Система ожиданий, которая создается профессиональными навыками и привычками, называется профессиональной апперцепцией. Данный феномен четко проявляется в том случае, когда свидетелем происшествия становятся представители разных профессий. Профессиональная апперцепция имеет важное значение для воссоздания события преступления.

Неадекватное отражение объекта и его свойств называют иллюзией восприятия. Иллюзии способны появляться по различным причинам (физиологическим, физическим, психическим) и быть объективными либо субъективными.

Физиологические иллюзии (в большей степени зрительные) вызываются несовершенством воспринимающего аппарата. Можно выделить следующие варианты визуальных иллюзий:

• Контраст, при котором предмет, расположенный среди предметов, превосходящих его по величине, кажется еще меньше.
• Переоценка верхней части фигуры (при мысленном делении вертикальной прямой пополам середина всегда кажется несколько выше, чем на самом деле).
• Искажение линий под воздействием других линий, пересекающих первые.
• Зависимость цветового восприятия от имеющегося фона – например, светлое на темном фоне видится ярче, чем в реальности.

Возможность возникновения физиологических иллюзий стоит рассматривать, когда у свидетеля не было возможности хорошенько рассмотреть предмет либо человека из-за нехватки времени.

Физические иллюзии напрямую зависят от состояния самого объекта, адекватно отражаемого анализатором. К примеру, законы преломления света в жидкой среде «переламывают» весло, погруженное в воду, на две части, недостаточная освещенность «сглаживает углы», туман «скрадывает» звуки и так далее.

Психические иллюзии – это ложные узнавания в ситуации напряженного ожидания. К примеру, под воздействием чувства страха висящее на вешалке пальто можно принять за реального человека, и предпринять соответствующие оборонительные действия; не слишком хорошо слышимую беседу – за некий сговор; звон металла – за приготовления к скорому нападению.

От иллюзии стоит отличать галлюцинации, которые представляют собой восприятия, появляющиеся без наличия настоящего объекта.

Восприятие пространства состоит из восприятия размера, формы, удаленности расположения, объема, местоположения вещей. На него оказывает влияние совокупность в опыте индивида осязательных, визуальных, кинестетических ощущений.

Восприятие объемности и удаленности вещей происходит с помощью зрения. При этом значимы линейная (фронтальная) и угловая перспективы, а также уровень освещенности. Для восприятия рельефа, объемности вещи главное значение имеет бинокулярное зрение (то есть зрение сразу двумя глазами). Перемещение предметов в пространстве воспринимается в зависимости от их реальной удаленности и быстроты движения. Объективность восприятия зависит от человеческого глазомера (динамического и статического).

Для восприятия времени не существует какого-то особого анализатора. Время воспринимается как что-то движущееся от прошедшего к настоящему, от настоящего к грядущему. Естественными регуляторами времени для индивида являются смена ночи и дня, последовательность привычных занятий, ритм биологических изменений, которые осуществляются в организме. С увеличением жизненного опыта показателем времени становится также последовательность протекания в человеческом сознании мыслей и чувств, создающая строго субъективное восприятие времени и ставящая его в прямую зависимость от содержания психической жизни. Несмотря на то, что индивид все время сопоставляет субъективное чувство времени с объективным, расхождение между ними вполне может быть очень весомым.

Можно выделить базовые формы восприятия времени:

• Хронометрическая – время определяется по часам, специальным приборам, световому табло и так далее.
• Хроногиозическая – человеком фиксируется определенная последовательность дат, событий и так далее.
• Психологическая – это восприятие, которое связано с переживаниями, психологическим перенапряжением и так далее.

Определение 7

Восприятие движений – это некое отражение в создании индивида изменений положения предмета в пространстве, то есть скорость, направление, ускорение.

В восприятии движений принимают участие зрительные, кинестетические, слуховые и прочие анализаторы.

Перцептивная деятельность юриста состоит в непосредственном чувственном отражении некоторых свойств объектов (ощущение) и предметов в общем (восприятие). При осмотре места происшествия, обыске либо предъявлении для опознания и прочих процессуальных действиях следователь производит преднамеренное, запланированное, целенаправленное восприятие. Во время судебного заседания судья, прокурор, адвокат все время наблюдают за происходящими в зале ситуациями. В это время устанавливаются связи между вещами и явлениями, осмысливаются полученные сведения. Во время общения с людьми работники правосудия оценивают чисто внешние проявления внутреннего мира индивидов, определяют их мировоззрение, темперамент, характер, потребности, мотивы и прочие качества участников судебного процесса, чтобы найти психологическую сущность их поступков и действий, а также применить полученные сведения для организации направленного воздействия на психику данных людей.

Результаты восприятия юриста напрямую зависят от умения правильно выделять в предметах и явлениях такие свойства и качества, которые имеют большое значение для расследования, проведения оперативно-розыскных мероприятий, рассмотрения дел в суде. К примеру, опытный следователь использует привычную систему наблюдения и при этом обладает хорошо развитой профессиональной наблюдательностью – то есть умением замечать малозаметные детали и непривычность обстановки, быстро выявлять отношение объекта наблюдения непосредственно к расследуемой ситуации. Судья и адвокат обращают свое внимание на проявление психофизиологических черт подсудимого, свидетеля, потерпевшего и прочих участников судебного действа. Действия и внешние проявления личности способны подсказать направление выполнения определенного процессуального действия, скорректировать постановку вопросов, выбрать тактический прием для установления психологического контакта. Восприятие в каждом случае тесно связано с памятью, мышлением, воображением и прочим.

Наблюдая за объектом изучения, юрист обязан уметь определять притворство от искренности, усматривать за эмоциональными экспрессивными движениями реальное состояние и устойчивые характерологические свойства свидетеля, потерпевшего, обвиняемого, подозреваемого.

Во время профессионального отбора абитуриентов, выпускников юридических высших учебных заведений, специалистов для правоохранительных органов пристальное внимание необходимо уделять умению индивида подмечать те либо другие явления действительности, осознавать их природу, выявлять закономерности юридической деятельности и так далее.

В результате сильного переутомления может происходить повышенное восприятие обыденных внешних раздражителей. К примеру, свет ослепляет, звук оглушает, стук двери может прозвучать, как выстрел и т.д. Данные изменения восприятия называют гипертензией. Возможно и снижение восприимчивости к внешним объектам и событиям. К примеру, предметы выглядят более блеклыми, звуки доносятся слишком глухо, нет интонации у окружающих людей и так далее. Подобное состояние, противоположное гипертензии, называют гипестезией.

Определение 8

Память – это психический процесс запечатления, сохранения и воспроизведения данных о событиях внешнего мира и реакциях человеческого организма; психическое отражение прошлого взаимодействия индивида с реальностью и применение его в последующей деятельности.

Именно благодаря памяти индивид способен овладевать знаниями, которые накопились предшествующими поколениями людей, а также успешно использовать собственный личный опыт в практической деятельности, расширять собственные навыки и умения. По мнению С.Л. Рубинштейна, без памяти люди были бы существами мгновения, и наше прошлое было бы мертво для будущего. А настоящее, по мере его протекания, исчезло бы без возврата в прошлом. Не было бы ни основанных на прошедшем знаний, ни соответствующих навыков. Не было бы психической жизни людей, смыкающейся в единстве собственного сознания, и невозможен был бы сам акт по сути непрерывного учения, который проходит сквозь всю нашу жизнь и делает при этом нас теми, кем мы являемся.

В основе памяти лежат ассоциации или связи. Ассоциации делятся на простые и сложные. Простые ассоциации классифицируют о смежности, контрасту и сходству:

• Ассоциации по смежности – это связь в пространстве либо во времени.
• Ассоциации по сходству – это связь двух явлений, которые обладают сходными чертами: при упоминании одного из них тут же вспоминается и второе.
• Ассоциации по контрасту связывают два противоположных явления – например, организованность и расхлябанность, заболевание и здоровье и так далее.

Главным фактором, определяющим формирование ассоциативных личностных психических процессов, в частности, и процессов памяти, можно назвать деятельность личности.

Память можно разделить на несколько типов, из которых главенствующим является словесно-логическая память, так как именно от нее напрямую зависит понимание имеющихся связей между событиями, а также их соотношение во времени. Это так называемая память на даты. Главным содержанием словесно-логической памяти выступают наши мысли, которые выражаются в вербальной форме. Данный тип памяти напрямую связан с речью, так как любая мысль обязательно выражается с помощью слов. Важное значение придается и образной речи, и интонации. В работе следователя словесно-логическая память имеет значимую роль: например, при расследовании трудного, многоэпизодного дела.

Эмоциональная память способна сохранять чувства, которые индивид испытал как участник либо свидетель определенного события. Ее также называют памятью чувств, она напрямую связана с образной памятью и служит предпосылкой развития способности к сопереживанию и сочувствию. Эмоциональная память юриста помогает ему глубже проникнуть в эмоциональную сферу личности потерпевшего, обвиняемого, свидетеля.

Особенностью эмоциональной памяти считается широта общения и глубина проникновения в сущность пережитых в минувшем чувств. Свойства эмоциональной памяти напрямую зависят от органов чувств и их конкретных особенностей.

Двигательная память дает возможность сохранять навыки и автоматически выполнять привычные действия. Также ее называют памятью привычек. При участи двигательной памяти образуются практические, трудовые навыки, сноровка, физическая ловкость. К примеру, при описании следователь способен воспроизвести такие действия, которые он уже совершал при общении с преступником.

Образная память сохраняет некие представления, картины природы и жизни, звуки, вкусы, запахи, и делится на слуховую, зрительную, обонятельную, осязательную, вкусовую. Этот тип памяти отлично развит у представителей творческих профессий. Образная память имеет серьезное значение в учебной деятельности любого индивида.

Замечание 4

Человек имеет все виды памяти, но в зависимости от его личных особенностей способен преобладать какой-то один из них (к примеру, это может быть зрительная память).

По целям деятельности можно выделить произвольную и непроизвольную память. Непроизвольная память проявляется в деятельности, которая не ставит перед собой цели на длительное время запомнить сопутствующие ей обстоятельства. Юристы сталкиваются с данным видом памяти в том случае, когда проводят анализ показаний свидетеля, случайно ставшего очевидцем происшествия. Произвольная память опосредована целью и задачами запечатлеть, сохранить и затем воспроизвести какие-то факты, знания, то есть это целенаправленное запоминание и воспроизведение.

Эффективность произвольной памяти напрямую зависит от запоминания, приемов заучивания (это механическое неоднократное повторение материала, его логический пересказ и т.п.).

В зависимости о того, каким именно образом используется запоминаемая информация, память можно разделить на долговременную (или постоянную), кратковременную и оперативную. Долговременная память действует в течение всей человеческой жизни. Сохраняемая в ней информация систематически обрабатывается и организуется. Имена, адреса, грамматические языковые формы родной речи, личные чувства к родным людям, привычки и навыки – все это, один раз закрепившись, остается в памяти навсегда. При этом человеческий механизм воспроизведения далек от идеала и некоторые факты иногда словно выпадают из памяти, но с течением некоторого времени они снова всплывают без каких бы то ни было усилий. В долговременной памяти сохраняется значительный объем данных. Трудность в том, чтобы в подходящий момент получить доступ к ним. Данным умением должен в значительной мере обладать любой юрист.

Кратковременная память совершенно другого свойства, она мимолетна. Большое число впечатлений, как только индивид от них отвлекается, стираются из его памяти, просто исчезают из сознания. Данная память характеризуется довольно небольшим периодом сохранения следов после однократного воздействия раздражителя. Воспроизведение следа с помощью кратковременной памяти доступно только в первые секунды после восприятия. Перевод каких-либо фактов из кратковременной памяти в долговременную предполагает волевое усилие либо яркое впечатление, оставленное эмоциональным переживанием. Кратковременной памятью охватывается большое число подробностей, в отличие от памяти долговременной, которая всегда в некой мере схематична.

Промежуточное звено между данными видами – это память оперативная. Она представляет собой сочетание сиюминутной, кратковременной памяти с той информацией из памяти долговременной, которая в этот конкретный момент требуется для выполнения какого-либо трудного действия. Когда это действие окончено, оперативная память, которая была на него включена, прекращает функционировать. Оперативная память применяется для достижения личных целей деятельности.

Значительна роль оперативной памяти в деятельности следователя, который занят расследованием уголовного дела. С окончанием следствия значительная часть обстоятельств, деталей, фактов по данному делу просто теряются памятью как утратившие актуальность и какое бы то ни было значение.

В памяти можно выделить такие фазы:

• Запоминание (или закрепление).
• Сохранение.
• Воспроизведение (возобновление, актуализация).
• Забывание.

Определение 9

Запоминание – это процесс, который обеспечивает сохранение материала в памяти. В психологии выделяют непроизвольное и произвольное запоминание.

Произвольное запоминание абсолютно всегда избирательно. Оно делится на механическое (свойственна многократность, стереотипность повторений, к примеру, «зубрежка» материала), а также смысловое. Чем сильнее данный процесс приближается к мышлению и практической деятельности, тем лучше запоминается нужный материал (это помогает, например, когда текст пересказывается своими словами).

При непроизвольном запоминании индивид не ставит перед собой задачу специально запомнить тот либо другой материал. Простейшей формой непроизвольного запоминания считаются последовательные образы. Это некие результаты отражения, которые сохранены сознанием после того, как сам раздражитель перестал действовать на анализатор (в большинстве случаев зрительный или слуховой).

Некоторые люди обладают способностью к эйдетизму – сохранению в памяти и воспроизведению чрезвычайно живого и очень детального образа воспринятых ранее вещей и явлений. Для юристов они зачастую представляют повышенный интерес, так как способны непроизвольно запечатлеть какой-либо объект так хорошо, что впоследствии воспроизводят его в мельчайших подробностях.

Запоминание часто происходит в виде неких образов-представлений. Как утверждал А.Р. Лурия, в образе-представлении человеческая память не пассивно сохраняет отпечаток единожды воспринятого, а проделывает с ним серьезную работу, соединяя целый ряд впечатлений, анализируя содержание предмета, сообщая данные впечатления, соединяя свой наглядный опыт со знаниями о предмете. Представление о предмете – это, по сути, переработка мысленного образа.

Запоминание в каждом случае связано с действиями индивида и поэтому то, что включено в целенаправленную деятельность, запоминается гораздо лучше. На процесс запоминания активно влияют человеческие эмоции. На фоне повышенных эмоциональных состояний запоминание может быть более продуктивным. Запоминание абсолютно всегда избирательно: в нашей памяти сохраняется отнюдь не все, что воздействует на органы чувств. Активно и прочно запоминается то, что имеет для индивида важное значение, вызывает у него интерес, некие переживания, высокое чувство ответственности, радость и так далее.

Запоминанию помогают характерологические особенности подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля. К примеру, жизнерадостные, оптимистичные и бодрые индивиды склонны к запоминанию приятных событий, а пессимисты склонны запоминать негативные моменты.

Есть ряд приемов, помогающих улучшить запоминание:

• Составление подробного плана, в котором освещена исходная информация, система действий, вопросы, которые подлежат выяснению, группировка материала по эффективным основаниям и так далее.
• Составление вспомогательных таблиц и схем, отражающих точные связи между отдельными частями исследуемого события.
• Сравнение подобных ситуаций.
• Классификация, систематизация, группировка имеющегося материала.

Определение 10

Воспроизведение – это процесс памяти, в результате которого происходит актуализация закрепленного до этого с помощью извлечения из долговременной памяти и перевода в память оперативную. Во время воспроизведения осуществляется припоминание людей, ситуаций, событий.

Определение 11

Припоминание – это умственные действия, которые связаны с поиском, восстановлением и извлечением из долговременной памяти нужной информации.

Из-за этого целесообразно, к примеру, допрос начинать со свободного рассказа потому, что это способствует активному припоминанию фактов, которые уже запечатлены в памяти допрашиваемого.

Процесс воспроизведения происходит или произвольно (по собственному желанию человека), или непроизвольно (без такого желания). Воспроизведение может быть быстрым (или мгновенным) либо мучительно длительным. В нем можно выделить узнавание, конкретно воспроизведение, воспоминание.

Узнаванием называют воспроизведение объекта при повторном восприятии. Оно также бывает произвольным и непроизвольным. Во время непроизвольного узнавания припоминание происходит без каких бы то ни было усилий, абсолютно незаметно для человека, оно нередко бывает весьма неполным и неопределенным. Так, увидев какого-то человека, мы можем пережить ощущение, что уже знакомы с ним, но нам придется приложить определенное усилие, чтобы припомнить его, «уточнить» узнавание

Узнать предмет – это значит, во-первых, отнести его к конкретному классу предметов окружающей действительности и, во-вторых, установить его индивидуальность. Узнавание делят на симультанное (синтетическое) и сукцессивное (аналитическое). Симультанное узнавание осуществляется быстро, интуитивно, без анализа отдельных деталей и чаще всего безошибочно. Сукцессивное предполагает уже внимательное рассмотрение опознаваемого объекта для того, чтобы сличить воспоминания с предложенным оригиналом. При этом признаки объекта разделяются на три категории: достоверно принадлежащие конкретному лицу либо предмету; запомнившиеся четко, но не дающие возможности стопроцентно установить их индивидуальную принадлежность; позволяющие отнести это явление к конкретному классу. Известно, что от степени узнавания сообщаемых сведений будет напрямую зависеть и точность, и правильность показаний. Из-за этого при оценке показаний свидетелей, обвиняемых, потерпевших, подозреваемых стоит тщательно выяснить, насколько их показания соответствуют реальности.

Замечание 5

В юридической практике бывали случаи неверного, искаженного восприятия (иллюзии), которое способно привести к добросовестному заблуждению, а также к следственным ошибкам.

Само воспроизведение осуществляется без повторного восприятия объекта. Оно, как правило, вызывается содержанием деятельности, осуществляемой в конкретный момент, хотя она и не направлена специально на воспроизведение. Это непроизвольное воспроизведение. Но для него нужен толчок – восприятие разных предметов и явлений. Содержание воспроизводимых образов, мыслей определяется теми ассоциациями, которые образовались в предыдущем опыте. Непроизвольное воспроизведение может быть направленным и организованным, когда оно вызывается не случайно воспринятым объектом, а содержанием деятельности, выполняемой в этот конкретный момент.

Разновидностью воспроизведения считаются воспоминания, которые связаны с извлечением из памяти событий, образов прошлого из жизни индивида, социума. Непроизвольность воспоминаний относительна: память извлекает информацию по механизму ассоциации. Как уже отмечалось ранее, ассоциации появляются по смежности, сходству и противоположности.

Произвольное воспоминание напрямую связано с достижением определенной цели и обычно предполагает стимуляцию памяти. Элементарный способ стимуляции – это концентрация внимания на конкретном круге представлений, дающая возможность включиться механизму ассоциаций. В восстановлении потерянных подробностей значительную роль играет эмоциональная память. Волнение, гнев и прочие эмоциональные состояния, которые переживаются повторно, способствуют активизации представлений о воспоминаемом событии, придают им образный характер и помогают вспомнить детали. В тех случаях, когда воспроизведение затруднено и требуются определенные усилия в решении продуктивной задачи, мы говорим о припоминании.

Качество воспроизведения напрямую зависит от субъективных и объективных причин. Воспроизведение строго индивидуально. Его объем, последовательность зависят от жизненного опыта, знаний, возраста, интеллекта, физического и, конечно, психического состояния субъекта. Значительное влияние на эффективность воспроизведения оказывают также объективные факторы, так как обстановка, условия труда и так далее.

Определение 12

Забывание – это процесс, который обратен запоминанию и сохранению.

Он зависит от некоторых факторов. Например, чем реже индивид применяет материал в собственной деятельности, тем скорее он забывается. Снижение интереса к усвоенному материалу либо перенапряжение ЦНС (центральной нервной системы) тоже обуславливает процесс забывания.

Забывание – это физиологически естественное явление. Оно нормализует возможности припоминания и воспроизведения, регулирует интенсивность воспоминаний данных, накопленных в человеческой памяти. Бывают случаи провалов в памяти (то есть амнезия), появляющихся при разнообразных локальных поражениях мозга и проявляющихся в виде расстройств узнавания предметов. Провалы в памяти способны наступить, к примеру, у потерпевшего после получения травмы либо обморочного состояния. Юристы, мастерски применяющие ассоциативные приемы, добиваются устранения провалов в памяти у обвиняемых, потерпевших и прочих.

Нужна помощь преподавателя?

Опиши задание — и наши эксперты тебе помогут!

Описать задание Замечание 6

Забывание зачастую связано и с возрастом субъекта.

Память развивается при регулярной нагрузке механизмов запоминания, сохранения и воспроизведения.

К приемам активизации памяти относятся:

• Создание объективных условий, при которых исключается воздействие на субъекта каких-либо посторонних раздражителей, отвлекающих либо вызывающих негативные эмоции.
• Обращение к образной памяти, использование наглядности, мастерское сочетание узнавания с воспроизведением.
• Использование той памяти, которая у этого человека развита сильнее или является преобладающей в определенной ситуации (к примеру, зрительная).
• Установление опорных (ключевых) мест в запечатленном событии и семантических связей между ними, выявление между совершенно разрозненными фактами ассоциаций по смежности, сходству, контрасту.
• Оказание помощи людям в воспроизведении событий в правильном хронологическом порядке.

Память юриста способна стать источником важных сведений по определенным делам, а иногда и единственным условием доказательства правды. Способность правильно извлекать из памяти нужные сведения относится к важнейшим профессиональным навыкам сотрудника юстиции. Профессиональная память юриста должна отличаться достаточным объемом, высокой точностью запоминания и воспроизведения, значимых в его деятельности обстоятельств, достаточной мобилизационной готовностью припомнить нужные сведения в нужный момент. Юристам нужно знать общие правила формирования памяти и базовые приемы ее активизации.

В общей и юридической психологии рекомендуются такие приемы развития памяти:

• Тренировка памяти, то есть систематическое воспроизведение событий, фактов, которые произошли за сутки, за неделю и так далее.
• Повторение изученного – этот прием состоит в том, чтобы периодически освежать в памяти некие события, действия и так далее.
• Активный самоконтроль памяти.
• Выполнение особых упражнений и заданий, к примеру, заучивание стихов, рассказов.
• Точное соблюдение гигиены памяти, которое состоит в правильном питании, обязательных десяти-пятнадцатиминутных перерывах во время интенсивной умственной работы, отсутствии злоупотребления тонизирующими напитками, к которым причисляют кофе, чай, алкоголь.

Воображение (фантазия) состоит в создании новых образов на основе уже существующих. Воображение дает возможность предвидеть будущее и опережать результаты деятельности, но данные процессы не одинаковы. Воображение оперирует образами, а результаты предполагаемой деятельности предстают в виде более или менее ярких представлений. Оно помогает анализировать сложные ситуации, когда информации для решения задачи не хватает.

Процесс воображения в каждом случае сопутствует творческой, поисковой, мыслительной деятельности и при этом сопровождается эмоциями и переживаниями. Основное значение воображения состоит в том, что оно дает возможность представить результат работы до начала самой деятельности, ориентируя человека в его труде. Воображение входит в каждый трудовой процесс, является необходимой частью творческой работы. Особенно активная роль воображения в работе следователя, направленной на расследование преступления, так как в процессе расследования регулярно появляется необходимость по неким следам, вещественным доказательствам, наступившим последствиям мысленно восстановить весь механизм преступного деяния, а также образ разыскиваемого преступника. В отсутствие воображения следователю невозможно сформировать мысленную модель преступного деяния и выдвинуть обоснованные версии преступления, а также полностью воссоздать картину преступного деяния.

Воображение формирует новые образы с помощью агглютинации (то есть соединения несоединимых качеств, свойств), гиперболизации (уменьшения либо увеличения каких-либо признаков и качеств индивидов, явлений, предметов), заострения (то есть резкого выделения, подчеркивания отдельного признака, присущего либо приписываемого определенному объекту), типизации (выявлению значимого, повторяющегося в однородных явлениях). Получается, что воображение – это отход от реальности, но источником воображения выступает объективная реальность.

Воображение дает возможность определить содержание предмета еще до того, как сформируется само понятие. В плане воображения целостный образ некой ситуации создается ранее детальной картины созерцаемого.

Воображение может быть как пассивным, так и активным. Пассивное делится на произвольное (грезы, мечтательность) и непроизвольное (гипнотическое состояние, сновидовая фантазия). Пассивное воображение подчиняется внутренним, субъективным факторам. Образы и представления пассивного воображения обеспечивают сохранение позитивных эмоций и вытеснение негативных. Активное воображение направлено на решение творческой либо личностной задачи, практически нет мечтательности и «беспочвенной» фантазии. Активное воображение определяется волевыми усилиями и поддается волевому контролю, оно больше направлено именно вовне, индивид меньше занят собственными внутренними проблемами.

В зависимости от степени оригинальности образов воображение подразделяется на воссоздающее и творческое. Воссоздающее дает возможность понять то, что люди непосредственно не воспринимают в конкретный момент. Творческое создает абсолютно новые, полностью оригинальные образы. Результатами последнего могут быть образы материальные и идеальные.

Процесс воображения изредка принимает форму специальной внутренней деятельности, которая заключается в формировании образа желаемого будущего, то есть в мечтании. Мечта – это обязательное условие преобразования реальности, побудительная причина, мотив деятельности, окончательное завершение которой оказалось отсроченным.

Определение 13

Воображение – это некий элемент творческой деятельности индивида, образ продуктов работы, который обеспечивает создание программы познания.

Активное творческое воображение – это профессионально значимое качество юриста. Особенно оно необходимо следователю, познавательная деятельность которого напрямую связана с прогнозированием результатов в ситуациях наибольшей неопределенности. К примеру, во время осмотра места происшествия следователь представляет, что здесь могло произойти, как должны были вести себя участники преступного деяния. При этом ему приходится выделять значимые признаки, обобщать явления, то есть производить одни либо другие мыслительные операции.

Понятие мышления как высшей степени человеческого сознания

Определение 14

Мышление – это процесс познавательной деятельности, который характеризуется обобщенным и опосредованным отображением реальности, высшая степень сознания индивида.

Мышление позволяет понимать то, чего человек не наблюдает, а также предвидеть результаты будущих действий. Именно из-за мышления человек ориентируется в окружающем мире.

Можно выделить отдельные формы, виды, а также операции мышления. Базовые формы психического явления, называемого мышление, — это понятие, умозаключение и суждение.

Определение 15

Понятие – это мыслительное представление о вещи, которое выражается словом. Понятие никогда не совпадает с образом.

Образ является конкретным и состоит, при этом, из большого числа чувственно отраженных деталей. В основе образования понятий лежит абстрагирование, и из-за этого они отражают отдельные обобщенные и опосредованные характеристики.

Понятие раскрывается в суждениях, которые, в свою очередь, выражаются в словесной форме – устной либо письменной, вслух либо про себя.

Суждение – это некая связь между двумя понятиями. Психологическую (или субъективную) сторону суждения составляет содержание его элементов, соединенных в виде некоего утверждения либо отрицания. Суждения могут быть общими (когда что-то утверждается), частными (касается только отдельных объектов), а также единичными (относится к какому-то одному предмету).

Определение 16

Умозаключение – это логическая форма мышления, с помощью которой из нескольких суждений выводится нечто новое.

Способность к умозаключению развивается у индивида во время обучения и практической работы. Умозаключение делится на логическое и интуитивное, абстрактное (то есть отвлеченное) и конкретное, продуктивное и непродуктивное, теоретическое и эмпирическое, произвольное и непроизвольное.

Развития мышления индивида осуществляется в ходе предметной деятельности, а также общения. Мышление делится на следующие виды: наглядно-действенное мышление, наглядно-образное мышление и словесно-логическое мышление.

Наглядно-действенное мышление характеризуется тем, что решение некой задачи происходит с помощью реального преобразования ситуации, опробования свойств объектов. Наглядно-действенное мышление сменяется более совершенным – наглядно-образным, и это дает возможность оперировать образами без конкретно-чувственного манипулирования предметами. Но как способ понимания данное мышление остается и составляет основу так называемого практического ума. Наглядно-действенное мышление проявляется, в частности, в действиях следователя, ищущего с помощью разных технических средств криминалистики след на месте преступления. Наглядно-образное мышление напрямую связано с представлением ситуаций и перемен в них. Особенно значительна его роль в процессе обучения. Словесно-логическому мышлению свойственно применение понятий, логических конструкций; то есть оно работает на базе языковых средств.

К мыслительным операциям причисляют анализ, сравнение, синтез, обобщение, систематизацию, абстракцию, конкретизацию, дедукцию, индукцию, классификацию и прочее.

Определение 17

Анализ (от греческого слова analysis, что означает «расчленение», «разложение») – это мысленное либо действительное расчленение объекта (явления, предмета, процесса) на некие составные части; первый этап научного исследования.

Определение 18

Синтез (от греческого слова synthesis, что означает «соединение») – это процесс, полностью противоположный анализу. Он заключается в мысленном либо действительном соединении предметов в одно целое.

Данный вид мышления, вместе с анализом, дает возможность переходить от частных понятий к общим, а от общих — уже к системам познаваемых понятий.

Определение 19

Абстракция – это отвлечение от конкретных свойств, признаков предмета для выделения его ведущих качеств и превращения их в отдельный объект рассмотрения.

Абстрагирование дает человеку возможность переходить в процессе мышления от отвлеченных предметов к уже конкретным, то есть абстрактное наполняется каким-то конкретным содержанием. Данным способом выделяются форма, размер, цвет, движение и прочие свойства предметов.

Обобщение сводится к объединению значительной части предметов либо явлений по какому-либо общему для них признаку.

Систематизация представляет собой мысленное расположение многих объектов в конкретном порядке.

Конкретизация представляет собой движение мыслей от общего к частному.

Определение 20

Классификация – это отнесение отдельного предмета или явления к некой группе предметов или явлений.

Движение знания от единичных утверждений к общим положениям называют индукцией. Психология занимается изучением развития и закономерностей нарушения индуктивных рассуждений. Индукция напрямую связана с противоположной ей мыслительной операцией – дедукцией, которая обозначает движение познания от общего к конкретному, единичному, то есть выделение следствия из посылок. Во время мышления применяются и некоторые иные мыслительные операции.

Замечание 7

Особое значение придается качеству мышления, то есть личным и профессиональным особенностям мышления индивида.

Применительно к мышлению конкретно юриста выделены такие качества, как:

• Самостоятельность – это умение выдвигать задачи, некие версии и предложения, находить эффективные способы их разрешения.
• Гибкость мысли – это умение быстро менять собственные действия при перемене в обстановке.
• Критичность ума – это способность объективно оценивать собственные и чужие мысли с учетом имеющихся на данный момент доказательств.
• Восприимчивость – умение своевременно предположить дальнейшее развитие событий в определенной обстановке.
• Проницательность – способность определять мотивы, которыми руководствуется индивид, и предвидеть возможные последствия в будущем.
• Оперативность – умение в строго ограниченное время разобраться в новой ситуации, хорошо обдумать, а также выполнить поставленную задачу и принять верное решение.
• Полинаправленность – это способность решать вопросы с применением юридических и специальных знаний (бухгалтерских, криминалистических и прочих), своего жизненного и профессионального опыта.
• Избирательность – это умение отделить главное от второстепенного и направить должное усилие в правильном направлении.

Перечисленные качества мышления приобретаются индивидом в процессе жизни, а также профессиональной деятельности.

Мыслительный процесс зачастую развертывается, как процесс решения задачи, и состоит из нескольких этапов: подготовки (то есть соотнесения задачи с потребностно-мотивационной сферой личности), ориентирования в условиях данной задачи, определения средств и методов ее решения, собственно решения (то есть достижения результата). Процесс решения задачи убирает неопределенность в деятельности субъекта. Ситуация неопределенности побуждает уже к активизации мышления.

Работа юриста предполагает развитие абсолютно всех мыслительных операций (синтеза, анализа и так далее). Значимую роль в деятельности следователя играет хорошо развитое прогностическое мышление, напрямую связанное с необходимостью предвидеть абсолютно все этапы дела вплоть до судебного разбирательства. Важное значение имеет интуиция юриста, в первую очередь, следователя.

Определение 21

Интуиция (от латинского слова intueri – «внимательно, пристально смотреть») – это способ мышления, при котором умозаключение идет от неких единичных факторов к уже общему выводу. Знание, которое возникает без осознания путей и условий его получения.

Психологическая интуиция – это непосредственное отражение существующих связей между предметами и явлениями настоящего мира. У интуиции выделяют две формы: неосознаваемое примитивное мышление, которое осуществляется на основании конкретного рефлекса, и мышление, которое уже стало неосознаваемым и осуществляемое по признакам автоматизма умственных навыков.

Правильное понимание психологии интуиции очень важно для формирования принятия решения. Но умозаключения, которые основываются на интуиции, имеют вероятностный характер и предполагают обязательную проверку.

Мышление сотрудников правоохранительных органов ретроспективно и реконструктивно, так как они изучают обстоятельства событий, происходивших в прошлом. Особенность мышления работника юридической сферы – это рефлекторность, проявляющаяся в регулярном сравнении своих действий и поступков с поведением людей, оказавшихся в поле их деятельности. Из-за этого их мышлению свойственны познавательная активность, глубина и широта, гибкость, самостоятельность, подвижность. Есть разные приемы и методы, которые активизируют творческое мышление: это стимуляция сферы мотиваций, включение в деятельность, вербализация мыслительного процесса в совокупности с упорядочением данных, проигрывание ролей, групповое стимулирование мыслительных процессов и прочее.

Мышление напрямую связано с языком и речью. Вне языка и речи мышление существовать не способно. Ясная мысль всегда напрямую связана с четкой речевой формулировкой.

Определение 22

Язык – это система неких знаков, необходимых для человеческой коммуникации, мышления и выражения самосознания личности.

Это особая система, в которой запечатлен общественно-исторический опыт, социальное сознание. Являясь усвоенным конкретным индивидом, язык становится его реальным сознанием. Язык – это важнейшее, но отнюдь не единственное средство общения. Он взаимодействует с неязыковыми (то есть вспомогательными) средствами коммуникации, в том числе с реакциями индивида, отражающимися в его поведении: жестикуляционным, интонационными, мимико-соматическими.

Развитие языка обусловлено коллективной деятельностью, необходимостью коммуникации и взаимодействия. Так как язык напрямую связан с мышлением, он участвует в осуществлении почти всех психических функций. Базовые языковые единицы – это слово и предложение. Слово как раздражитель выступает в таких формах, как слуховая, зрительная и двигательная. У слова есть значение и смысл. Значение – это некое содержание закрепленной в слове информации. Смысл слов выражается в индивидуальном, субъективном восприятии и понимании неких явлений и предметов реальной действительности.

Индивид с раннего детства постепенно усваивает различные слова и грамматический строй языка, на котором общаются окружающие люди, то есть овладевает речью.

Определение 23

Речь – это деятельность, в процессе которой индивиды общаются друг с другом при помощи языка.

Благодаря речи (как внешней, так и внутренней) осуществляется также мышление человека.

Внутренняя речь как средство мышления пользуется особыми знаковыми единицами (код образов, предметное значение). Внешняя речь – и письменная, и устная – обладает специфической структурой и ее основной единицей является слово. Речь всегда индивидуальна и полностью отражает социально-психологические особенности человека, его направленность, а также уровень развития.

Индивиды способны обмениваться своими мыслями как устно, так и письменно, в формате диалога либо монолога. Базовым видом речи называют именно устную речь, а письменная речь воспроизводит на бумаге специфику устной и звуковой речи.

Общие требования к монологической и диалогической формам устной речи одинаковы, но некие особенности специалистам приходится брать в расчет. Например, при монологе (речь адвоката либо прокурора) стоит обращать внимание на последовательность изложения, достаточную аргументированность, доказательность, в то время как допрос (свидетеля, обвиняемого, потерпевшего), то есть речь диалогическая, предполагает умение не просто задавать вопросы, но и правильно реагировать на реплики собеседника.

Письменная речь имеет достаточно общего с устной: во-первых, это средство общения, а также для своего функционирования и одна, и другая используют слово. Но письменная речь использует графику и подчиняется немного другим синтаксическим и стилистическим правилам. Для профессиональной письменной речи характерны специфические функциональные стили. Юристы применяют ее в первую очередь в судопроизводстве и при составлении разных документов.

Речевая деятельность всегда предполагает восприятие слышимых и видимых речевых сигналов. Анализ вербальных сигналов подчиняется общим законам анализаторно-синтетической деятельности. Вместе с анализированием осуществляется синтезирование, то есть появление новых связей между звуками, составляющими слова, а также словами, из которых образуются предложения.

Замечание 8

Установление временных связей между элементами самой речи (то есть звуками, словами, а также предложениями) дает возможность образовывать разные ассоциации между ними и обозначенными предметами и явлениями.

Выступая регулятором межличностных отношений, речь выполняет такие основные функции: обозначение, выражение, воздействие. Речь в качестве средства выражения имеет две формы: словесное описание переживаемого внеречевого настроения и отношение к описываемому. Первое требует специального дара устной речи, делает ее неким средством воздействия. Простой формой речевого воздействия можно назвать словесное обозначение некоего требования в виде приказа, просьбы, совета. Речь может незаметно для собеседников превратиться в некое средство внушения даже в таких случаях, когда говорящий не ставит перед собой подобной цели.

Требования к профессиональной речи – это четкость, грамотность, аргументированность, последовательность, а применительно к специалисту юридической отрасли – это еще и умелое использование профессиональной терминологии. Ведь при применении терминов, к примеру, медицинскими работниками, предполагается, что они обязаны быть понятны именно их коллегам, в то время как во время судебного заседания высказывания юристов должны быть понятны абсолютно всем участникам процесса. При этом исключительно использование терминологии дает возможность избежать неясности, двусмысленности, так как термин не способен применяться в переносном значении, он не имеет дополнительного толкования. Свободное владение терминологией – это показатель профессиональной грамотности юриста.

Понятие внимания

Вниманием называется сосредоточенность деятельности субъекта в данный момент времени на каком-то реальном либо идеальном объекте (или предмете, событии, образе и так далее). Внимание обеспечивает продуктивность и результативность познавательных процессов и всей психологической деятельности. Внимательность – это личностное качество, которое считается главнейшей предпосылкой успеха деятельности.

Можно выделить следующие виды внимания: произвольное, непроизвольное и постпроизвольное.

При непроизвольном внимании процессы мышления не подключаются, оно совершенно пассивно и длится до той поры, пока действует внешний раздражитель. Самым привычным проявлением непроизвольного внимания называют ориентировочные реакции.

Произвольное внимание появляется и развивается в результате волевого усилия для точной концентрации на объекте. Произвольное внимание имеет ряд качеств, среди которых объем, устойчивость, переключаемость, колебание, распределяемость, концентрация, рассеянность и прочее.

Определение 24

Постпроизвольное внимание – это продолжение процесса произвольного внимания, где волевое усилие замещается естественным интересом и объектом: первоначально индивид заставляет себя определенным усилием воли сосредоточиться на чем-либо, а после его внимание концентрируется на предмете деятельности, словно само собой.

Успешность юридической деятельности (такой, как следственная, судебная и так далее) напрямую зависит от качеств внимания следователя, а также оперативного работника и судьи. Базовыми качествами внимания называют устойчивость, концентрацию, распределение, направленность, колебание и прочее.

Определение 25

Устойчивость внимания – это некая способность долгое время удерживать сознание на выполнении одного вида деятельности.

Неспособность к сосредоточенной, целенаправленной деятельности называют рассеянностью. Она может обуславливаться различными факторами: начиная от усталости и не имеющейся должной мотивации и заканчивая какими-либо клиническими расстройствами, нередко связанными с нарушениями мышления. Устойчивость внимания образуется в процессе обучения и восприятия, и требует регулярной тренировки. Индивидам, не привыкшим к долговременной сосредоточенности, сложно заставить себя длительный период заниматься одним и тем же делом. Они быстро начинают отвлекаться от него, то есть пассивное внимание пресекает четкий и последовательный ход мыслей, вводит в поле сознания индивида новые, на данный момент ненужные, но довольно приятные и привлекательные представления.

Самым простым способом сохранить устойчивость внимания можно назвать волевое усилие. Но его действие всегда ограничивается во времени усталостью и истощением внутренних резервов человеческого организма. Усталость рекомендуется заблаговременно предупреждать короткими перерывами в работе, особенно при осмотре места преступления, при обыске и так далее.

Устойчивость внимания напрямую зависит от работоспособности организма. Усталость, заболевание, чувство голода, бессонница и прочие факторы ее снижают. Из-за этого при проведении, к примеру, обыска для поддержания должной работоспособности следователю и остальным участникам процессуального действия стоит менять объекты внимания, то есть «переключаться». Переключаемость – это умение перестроить на ходу до этого спланированное действие, способность скоро перейти от одного вида работы к другому. Тех, кому это с легкостью удается, называют индивидами с подвижным вниманием и отличной реакцией, а склонных «застревать» на переживаниях, когда обстоятельства требуют переключения – медлительными людьми, тугодумами. При работе с медлительными индивидами стоит давать им время на то, чтобы они смогли завершить свои мысли, так как для переключения внимания им нужно завершить предыдущее действие.

Определение 26

Распределение внимания – это способность индивида одновременно делать два и более действия при отсутствии реальной возможности последовательного переключения.

Данная способность зависит от индивидуальных личностных особенностей и развития определенных навыков в выполнении любого действия.

В ходе допроса следователь обязан таким образом распределить собственное внимание, чтобы не просто воспринимать речевую информацию, но и следить за интонацией, мимикой, особенностями речи допрашиваемого. Во время обыска следователь изучает обстановку, тщательно осматривает места укрытия (тайники), пристально следит за поведением обыскиваемого, а также за действиями членов следственно-оперативной группы и так далее.

Противоположным свойством устойчивости внимания называют отвлекаемость. Психофизиологическим объяснением отвлекаемости является внешнее торможение, которое вызвано раздражителями. Отвлекаемость внимания выражается в колебаниях, которые приводят к ослаблению внимания.

Концентрацией внимания называют высокую интенсивность внимания при объеме в один объект. Юрист сосредотачивается на самом главном с одновременным отвлечением от второстепенного. К примеру, следователь при осмотре места преступления абсолютно все внимание концентрирует на наружном осмотре убитого.

Направленность внимания юриста состоит в умении воспринимать происходящее и в то же время мыслить, анализировать, запоминать и так далее. К примеру, при допросе следователь поучает данные, анализирует их, сопоставляет с уже имеющейся информацией по этому делу и так далее.

Факторы, которые определяют внимание, разделяют на внешние и внутренние. Внешние факторы – это сила раздражителя (резкий звук, яркое освещение, сильный аромат и прочее), его контрастность и новизна. Они прямо влияют на анализаторы, и особенно при структурно упорядоченной организации раздражителей.

Замечание 9

Именно из-за этого при каждом виде деятельности юристу крайне важно обеспечить подходящие рациональные формы организации потока данных: избавиться от отрицательных факторов либо привлечь позитивные, которые стимулировали бы внимание.

Получается, что именно благодаря вниманию люди сортируют важную информацию, обеспечивая некую избирательность разнообразных программ деятельности, сохраняя при этом постоянный контроль над собственными действиями.

Психика в качестве формы активного отражения реальности конкретным субъектом имеет различные уровни, самый высший из которых – это, конечно, сознание.

Сознание человека состоит из совокупности знаний об окружающем мире. В его структуру включены:

• Познавательные процессы, такие как ощущение, память, восприятие, воображение, мышление.
• Отличия субъекта и объекта, то есть того, что принадлежит непосредственно «я» индивида и его «не я».
• Обеспечение целеполагающей деятельности индивида.
• Отношение индивида к объективному миру.

Познавательные процессы дают возможность получить знания об окружающем мире. Исключительно человек может различать субъект и объект, познавать себя самого, лично давать оценку собственным действиям либо поступкам и самому себе в общем. Сознательное отражение, в отличие от психического, свойственного и животным, это отражение предметной действительности, которое присуще исключено человеку (то есть личности). В функции сознания входит еще и формирование целей деятельности мотивов выполнения действий, принятие неких волевых решений.

Большинство психических свойств, таких как умения, знания, способности и прочее, а также эмоции, переживания, чувства, то есть все то, что и составляет человеческий внутренний мир, не осознается им самим. Бессознательное – это непременная составная часть психической деятельности и самого индивида. Это устаревающее психологическое понятие, которое постепенно заменяется термином «неосознанное». В область неосознанного входят психические процессы, свойства, состояния, которые возникают во сне, ответные реакции, которые вызываются разными раздражителями, движения, которые доводятся до автоматизма, неосознанные цели и многое другое. Значительное внимание бессознательному уделял создавший теорию психоанализа Зигмунд Фрейд.

Психоанализ или фрейдизм – это понятие, которое акцентирует внимание на психологическом методе изучения подсознания человека. Подсознание – это некий процесс психологического отражения, который обеспечивает получение и усвоение знаний. Психоанализ также дополняет сознание и бессознательное в психической деятельности индивида. Нынешний подход в психологии предполагает целостность психики человека, при которой деятельность сознания и бессознательного (то есть неосознанного) рассмаривается уже в гармоничном единстве.

Целеполагающая деятельность личности состоит в формировании целей, задач, а также мотивов, волевых решений и коррективов деятельности. Любое нарушение возможности осуществлять целеполагающую деятельность, ее координацию, направленность рассматривается в качестве нарушения сознания (к примеру, в результате болезни).

В сознание личности входит мир чувств, а также эмоций, которые, в свою очередь, дают ему возможность сохранить социальные либо личные отношения.

Вывод

Получается, что индивид сохраняет ясность сознания в том случае, когда он объективно оценивает поступившие данные с учетом уже имеющихся у него знаний, опыта, умений, выделяет себя самого из окружающей среды, а также сохраняет сформировавшуюся систему отношений между индивидами и управляет собственным поведением.

Акт сознания содержит в себе следующие компоненты – познание, переживание, отношение.

Определение 27

Познание – это процесс получения во время деятельности правдивых знаний об объективном мире.

Понятия «познание» и «сознание» обладают общим корнем, что демонстрирует их взаимосвязь, а также сильную связь со знанием. Знания – это совокупность понятий в какой-то области. Простейшей формой познания называют ощущение, а высшей его формой – творческое мышление и память. Знания тесно связаны с усвоением.

Определение 28

Усвоение – это главный путь получения человеком общественно-исторического опыта.

Усвоение имеет следующие непроизвольные или произвольные этапы: понимание, запоминание, возможность практического применения. При внушении усвоение непроизвольно.

Определение 29

Переживание – это один из элементов сознания, который отражает настоящий мир в форме удовлетворения либо неудовлетворения (сострадания), возбуждения либо успокоения (то есть простейших эмоций).

Отношение индивида к окружающей действительности – это одна из главных составляющих сознания, напрямую связанная с эмоциями и чувствами. Отношения могут быть объективными и психическими (психические – это отражение объективных).

Одна из главных характеристик сознания – это уровень его ясности, который бывает низшим (это спутанное сознание) и высшим (самосознание). Самосознанием называется осознание индивидом своего собственного «я», собственной роли в обществе и их активное регулирование.

У сознания есть индивидуальная, общественная, групповая и коллективная формы.

• Индивидуальное сознание – это характеристика человеческого сознания со стороны общественно значимых отличий от сознания прочих индивидов, то есть неповторимость сознания.
• Общественное сознание – это обобщенное сознание значительно числа индивидов.
• У группового сознания промежуточное положение между индивидуальным и общественным. Субъект группового сознания — это малая группа. Групповое сознание отражает групповые взгляды, настроения, мнения и прочее.
• Коллективное сознание представляет собой проявление общественного сознания, которое регулирует работу некоторых представителей определенного коллектива и коллектива в целом. Коллективное сознание похоже на групповое, но не абсолютно идентично ему.

Сознание определяет мыслительную модель действий индивида. Мысль – это важнейшая единица мыслительной деятельности индивида. В мысли находит выражение процесс понимания окружающего мира, прочих индивидов и самого себя.

Психические процессы, свойства и состояния человека

Психические процессы, свойства и состояния человека пронято выделять из целостной системы человеческой психики. На самом деле все эти психические явления не могут существовать и функционировать отдельно друг от друга. Выделение их в самостоятельные группы обусловлено методической необходимостью, для того что бы их можно было более подробно изучить, понять, что они собой представляют.

Психические процессы

Психические процессы — это психические явления, которые сгруппированы по определенным функциям. Психический процесс является динамическим понятием. Психические процессы могут быть:

• познавательными (когнитивными)
• волевые (мотивационные)
• эмоциональными

Познавательные процессы реализуют свою функцию в виде запечатления, хранения и переработки информации об окружающей действительности. Познавательные процессы делят на две ступени. Первая ступень представлена чувственным познанием, которое реализуют ощущения и восприятие. Они отражают реальность происходящего при воздействии раздражителей на органы чувств. Ощущения отражают отдельные свойства окружающей реальности, восприятие формирует картину мира в целом. Те образы, которые нашли свое отражение в результате процесса восприятия называют первичными. После переработки первичных образов появляются вторичные образы, они представляют вторую ступень познавательных процессов. Вторичные образы обеспечивают рациональное познание мира прибегая к таким процессам как память, воображение и мышление.

Волевые процессы управляют деятельностью человека, эти процессы могут побуждать индивида к действию, контролировать его деятельность и направлять ее в определенном направлении. Основной регулирующий компонент в данном процессе представлен человеческой потребностью. Индивид пытается найти способ удовлетворить свою потребность, на основе мотива происходит формулировка цели и последующее принятия решения.

Главная функция эмоционального процесса — это оценка: происходит оценивание окружающей действительности, собственного я и своих действий. Эта функция проявляет себя в виде переживаний и связана с волевыми процессами.

Психические свойства

В процессе деятельности человека происходит развитие его психических свойств. Во время трудовой деятельности, обучения, игр происходит формирование и реализация всех сторон психики индивида.

Замечание 1

Психические свойства формируются в течении всей жизни человека. Под психическими свойствами понимают особенности конкретного человека.

Готовые работы на аналогичную тему

Задатками психических свойств являются врожденные особенности, они могут обуславливать развитие психических свойств, но не определяют их полностью и однозначно. На основе одних и тех же врождённых задатков у индивида могут развиться разные психические свойства. Происходит это потому что на людей оказывают влияние разные жизненные факторы, которые обуславливают развитие психических свойств человека.

Психические свойства личности являются более-менее постоянными понятиями. Но несмотря на это, способности, характер, интересы человека формируются в течении всей его жизни.

Существует четыре основные психических свойства:

• темперамент
• характер
• мотивация
• способности

Психические свойства: темперамент

Определение 1

Под темпераментом понимают совокупность устойчивых, индивидуальных, психофизических характеристик индивида, которые определяют его психическую деятельность и поведение.

Темперамент может проявляться в общей активности, в моторной сфере, в эмоциональной сфере.

От типа темперамента зависит скорость действия психических процессов индивида, а также скорость условных рефлексов.

Личности по типу темперамента бывают следующие:

• холерик (быстрый, неуравновешенный, эмоциональный, быстро истощается)
• флегматик (медлительный, невозмутимый, устойчивое настроение, не эмоционален)
• сангвиник (живой, подвижный, быстро реагирует на происходящие события)
• меланхолик (пережив тельный, имеют острую болезненную реакцию на происходящее, впечатлителен, раним)

Психические свойства: характер

Определение 2

Под характером понимают группу основных личностных особенностей, эти особенности управляют поведением человека. Характер человека проявляется в отношении к себе, к другим людям, к труду, к вещам, характер так же отображает качества воли человека.

Немецкий психиатр и психолог Э. Кречмер подразделял характер личности на два вида:

• циклотимический
• шизотемичекий

Эти два вида характера имеют схожесть с характерами психически больных людей, но являются нормой.

Циклотимический характер схож с характером больных с аффективными расстройствами, шизотемический характер схож с характером больных шизофренией.

В психологии выделяют такое свойство характера как акцентуация, под этим определением понимают крайнюю степень нормы, усиление отдельных черт, может привести к расстройству личности.

Психические свойства: мотивация

Основой жизни и эволюции всей жизни на земле является мотивация. Под мотивом понимают побуждение к действию для того что бы удовлетворить актуальную потребность.

Потребности человеку весьма разнообразны. Потребности человека подразделяют на две категории:

• материальные (пища, тепло, вода, воздух)
• духовные (общение, деятельность, знания, творчество.

Мотивы делятся на:

• низшие или биологические (влечения, желания, удовлетворение физических потребностей)
• высшие или социальные (интересы, идеалы, убеждения)

Психические свойства: способности

Способность человека — это достаточно постоянная величина, она отличает одного индивида от другого, определяет достижения человека в определенных видах длительности.

Способность — это не то же самое что и навыки, знания, умения, но способность помогает освоить новые знания, навыки и умения.

Способности бывают:

• природные (связаны с врожденными задатками)
• специфические (имеют общественно-историческое происхождение)

Специфические способности, в свою очередь могут быть общими, специальными, теоретическими, практическими, учебными и творческими.

Психические состояния

Определение 3

Психическое состояние — это определенный режим человеческой деятельности, он имеет определенные энергетические особенности и систему психологических фильтров, которая помогает воспринимать окружающую действительность. Психические состояния являются одними из основных показателей психики человека.

Психические состояния имеют отличия от психических процессов и психических свойств, психические состояния управляют ими. В течении жизни человек в разные моменты жизни находится в разных психических состояниях.

Психические состояния могут быть эмоциональными, волевыми. Еще выделяется такое психическое состояние как состояние сознания.

На психическое состояние человека оказывают большое влияние внешние и внутренние сигналы.

Структура психического состояния является сложной и динамичной, в этой системе любой элемент психики может занять доминирующую позицию, бывают ситуации, когда несколько компонентов играют доминирующую роль.

Существует несколько видов классификаций психических состояний, одна из самых популярных это классификация Н. Д. Левитова, он выделял:

• личностные и ситуативные состояния
• осознанные и неосознанные состояния
• поверхностные и глубокие состояния
• короткие и долговременные состояния
• состояния положительного и отрицательного действия

что это в психологии, классификация, основные группы, примеры из жизни

Психические явления в психологии — что это такое

Определение

Психические явления — это те проявления психической жизни человека, которые можно наблюдать, т. е. проявления его сознания и психической деятельности.

Психическая деятельность большей частью сознательна, но при этом не все компоненты деятельности, т. е. не все составляющие ее элементы, являются осознанными. Многие действия производятся автоматически, поскольку человеку свойственно направлять внимание на конкретные аспекты деятельности, при этом отвлекаясь от всего остального. 

Основные виды психических явлений, классификация, примеры

Психология изучает два основных вида психических явлений:

Осторожно! Если преподаватель обнаружит плагиат в работе, не избежать крупных проблем (вплоть до отчисления). Если нет возможности написать самому, закажите тут.

1. Психические процессы: восприятие, запоминание, мышление, чувство, волевое решение и т. д. Процессы обычно делят на три категории: познание, чувства и воля.
2. Психические свойства личности — те ее черты, что создают индивидуальную характеристику: интересы и склонности, способности, темперамент, характер.

Познание

Определение

Восприятие — это процесс отражения тех проявлений реальности, которые воздействуют на органы чувств.

Память проявляется в узнавании и воспроизведении. Узнавание тесно связано с восприятием. Но если встретить на улице знакомого и не узнать его, это не значит, что в данном случае не произойдет никакого узнавания. Такое узнавание называют неспецифическим: человек определяет только то, к какой категории предметов принадлежит встреченный им объект.

Он понимает, что знакомый — это человек, мужчина, но не узнает индивидуальных черт. Если же мы узнаем именно индивидуальные черты конкретного человека или вещи, то имеет место специфическое узнавание.

Запоминание, сохранение, воспроизведение и узнавание — четыре важнейших процесса, входящих в структуру памяти. Запоминание — это условие или предпосылка сохранения информации в памяти, а воспроизведение и узнавание — результат того, что данная информация сохранилась.

Определение

Мышление — это процесс отражения общих свойств вещей и нахождения закономерных связей и отношений между вещами. Другими словами это определение можно выразить так: мышление — это процесс обобщенного и опосредствованного познания действительности.

Мышление, совершающееся в понятиях, часто нуждается в помощи представлений. Например, многие геометрические задачи невозможно решить, если не представить себе с полной отчетливостью расположение в пространстве тех линий, углов и фигур, о которых идет речь. Нельзя понять по описанию принцип работы какого-нибудь механизма, если не иметь ясного представления о расположении и взаимодействии его частей.

Чувства

Определение

Чувство, или эмоция — это переживание человеком своего отношения к тому, что он познает и делает: к вещам и явлениям окружающего мира, к другим людям и их поступкам, к своей работе, к самому себе и к своим действиям.

Удовольствие и неудовольствие, радость и печаль, любовь и ненависть, боевое возбуждение и страх, волнение и спокойствие — все это примеры различных чувств, или эмоций.

Необходимо с полной ясностью понимать различие между чувством и ощущением. В обыденной речи нередко путают эти понятия. Говорят, например: «я чувствую запах», «я ощущаю смутное беспокойство». Оба эти выражения неточны: запах — это ощущение, а смутное беспокойство — чувство.

В ощущениях отражаются свойства вещей и явлений, которые существуют независимо от человека. Ощущения говорят о самих вещах, а чувства — о том, как человек относится к этим вещам, какое состояние они вызывают в нем.

Чувства отличаются огромным разнообразием качеств и оттенков. При этом можно отметить одну особенность, отличающую чувства от других психических процессов. Большинство чувств легко делить на группы, обладающие противоположными качествами: удовольствие — неудовольствие, радость — печаль, веселье — грусть, любовь — ненависть, возбуждение — спокойствие и т. п. Эту особенность называют полярностью чувств.

Кроме того, чувства часто распространяются с объектов, которые их вызвали, на другие объекты. В результате этого распространения получается то общее эмоциональное состояние, которое называют настроением. Настроение зависит от многих факторов, как психических, так и физиологических: вряд ли будет в хорошем настроении человек, страдающий бессонницей, уставший и голодный.

Чувства можно классифицировать по таким параметрам, как глубина и устойчивость. Глубокие чувства устойчивы, прочны, а неглубокие проходят очень быстро. 

Неустойчивость чувств проявляется в двух разных формах. Некоторые люди быстро загораются чувствами, радуются, печалятся, тревожатся — и так же быстро переключаются на другие чувства. В ином варианте неустойчивость чувств проявляется в форме эмоциональной притупленности. Когда какой-то конкретный повторяющийся фактор постоянно провоцирует чувства, они будут постепенно становиться слабее и слабее. 

Воля

Проявления воли имеют два этапа: принятие решения и его исполнение. Второй этап наиболее важен, ведь без него первый не имеет смысла. 

Принять решение человеку могут мешать внутренние и внешние препятствия. Внутренние препятствия — это борьба мотивов, убеждений. Человеку нужно решить, должен ли он что-то делать — и что именно. Внешние препятствия вмешиваются в психический процесс, когда человеку нужно понять, как именно добиться цели и преодолеть конкретные трудности. Это и мыслительный, и волевой процесс.

Кроме того, когда решение принято и путь к его реализации ясен, человеку нужно суметь заставить себя воплотить продуманный план в реальность, что тоже требует волевого усилия.

Какими психическими явлениями характеризуется психика человека

Рассмотрим свойства, характеризующие личность человека в целом.

Все психические процессы всегда протекают в какой-либо деятельности. Это относится не только к волевым и познавательным, но и к эмоциональным процессам. Человек всегда так или иначе действует, и в ходе своей деятельности он познает и чувствует.

Не всякая деятельность проявляется во внешних движениях. Решая трудную задачу, человек может внешне сохранять полную неподвижность, и все же мы скажем, что в данном случае он активен, что он выполняет определенную деятельность, имеющую свои цели и требующую от него немалых волевых усилий. Таким образом, психические процессы возникают при конкретных действиях человека.

Свойства индивидуальности также формируются в деятельности. Никакая психическая особенность не может быть врожденной. Человек не рождается на свет, уже имея какие-нибудь определенные способности или черты характера. Врожденными могут быть только некоторые анатомические и физиологические особенности организма, некоторые особенности нервной системы и — что особенно важно — мозга.

Определение

Задатки — это анатомо-физиологические особенности, образующие врожденные различия между людьми.

Задатки имеют важное значение в процессе формирования индивидуальности человека, но они никогда не предопределяют ее, т. е. не являются единственным и главным условием, от которого эта индивидуальность зависит.

Определение

Интерес — это особенное отношение к предмету, создающее тенденцию обращать внимание именно на него. Например, ученый, работающий над какой-либо проблемой, будет видеть нюансы, которые ускользнут от внимания другого человека.

Оределение

Склонность — это тенденция посвящать время какому-либо конкретному занятию.

Важно отличать склонности и интересы от обычных человеческих потребностей. Любому человеку нужно есть, например, но его интерес к еде проходит после насыщения и не является характеристикой его личности. Также важно учитывать, что интересы человека часто определяются его окружением в детстве и юности, материальным положением его семьи и другими социальными факторами.

Определение

Способности — это свойства личности, дающие ей возможность успешно заниматься какой-то конкретной деятельностью.

Примеры способностей:

• наблюдательность;
• зрительная память;
• эмоциональная память;
• эмоциональное воображение;
• техническое воображение.

Таким образом, способности — это условие успешного выполнения разных видов деятельности. Совокупность задатков, которые составляют природную предпосылку развития способностей, называют одаренностью. А совокупность способностей, позволяющее человеку выполнять какую-то деятельность творчески, называют талантом к данной деятельности.

Определение

Темперамент — это совокупность индивидуальных характеристик нервной системы, которые выражаются:

• в эмоциональной возбудимости, т. е. быстроте возникновения чувств и их силе;
• в тенденции к сильному выражению чувств вовне;
• в общей подвижности человека.

 

Представителей каждого из четырех классических типов темперамента можно описать так:

1. Холерик — быстрый, порывистый, с сильными чувствами, ярко выражающимися в его поведении.
2. Сангвиник — быстрый, подвижной, эмоционально откликающийся на внешние раздражители; его чувства непосредственны, но слабы и кратковременны.
3. Меланхолик — склонный к затаенным переживаниям большой силы и длительности; он реагирует далеко не на все, но если реагирует, то испытывает очень сильные чувства.
4. Флегматик — медлительный, уравновешенный, спокойный, почти не проявляющий чувств и не испытывающий их.

В пример можно привести персонажей романа Тургенева «Накануне»:

• Инсаров — холерик;
• Шубин — сангвиник;
• Берсенев — меланхолик;
• Увар Иванович — флегматик.

Важно учитывать, что темперамент — лишь набор предпосылок к определенному типу реагирования. Не всякий холерик энергичен, и не всякий сангвиник отзывчив, но, например, холерику проще, чем флегматику, выработать у себя быстроту и энергию действия.

Определение

Характер — это совокупность основных характеристик личности, определяющих ее поведение.

Храбрость, лицемерие, инициативность, трудолюбие, добросовестность, трусость, лень, скрытность — примеры различных черт характера. Говоря, что один человек — храбрец, а другой — трус, люди высказывают чем-то обоснованные предположения, как эти двое поведут себя в критической ситуации. 

Закономерности психических явлений

Психология занимается выявлением законов разных психических процессов, чтобы понимать, как функционирует психика. Примером изученных закономерностей одного из психических явлений, запоминания, являются связи, лежащие в основе работы памяти — ассоциации. Рассмотрим это явление подробнее. 

Если какие-нибудь объекты воспринимаются, представляются, обдумываются одновременно или через короткий промежуток времени, то между ними возникают связи. Позже восприятие или представление одного из этих объектов провоцирует мысли о других, включенных в связь.

Физиологически возникновение ассоциативных связей основано на механизме возникновения временных нервных связей, открытом И.П. Павловым в процессе изучения условных рефлексов у животных.

Определение

Условный рефлекс — это индивидуальная реакция, возникшая путем научения.

Чтобы создать устойчивую ассоциацию, необходимы два фактора:

• совпадение во времени;
• повторение.

Павлов изучал собак; психологи, изучавшие людей, обнаружили разницу между механическим и смысловым запоминанием. Если механическое запоминание основано именно на ассоциативных связях, то при смысловом подключаются мыслительные процессы: человек создает ассоциации с уже имеющимися в его памяти фактами, включает новые ассоциации в уже созданную систему связей. 

Дуализм и разум | Интернет-энциклопедия философии

Дуалисты в философии разума подчеркивают радикальное различие между разумом и материей. Все они отрицают, что разум — это то же самое, что и мозг, а некоторые отрицают, что разум полностью является продуктом мозга. В этой статье исследуются различные способы, которыми дуалисты пытаются объяснить это радикальное различие между ментальным и физическим миром. Обсуждается широкий круг аргументов за и против различных дуалистических вариантов.

Субстанциальные дуалисты обычно утверждают, что разум и тело состоят из разных субстанций и что разум — это мыслящая вещь, которой не хватает обычных атрибутов физических объектов: размера, формы, местоположения, твердости, движения, соблюдения законов физика и так далее. Субстанциальные дуалисты делятся на несколько лагерей в зависимости от того, как, по их мнению, связаны разум и тело. Интеракционисты верят, что разум и тело причинно влияют друг на друга. Окказионалисты и параллелисты , обычно мотивированные заботой о сохранении целостности физической науки, отрицают это, в конечном итоге приписывая все видимые взаимодействия Богу.Эпифеноменалисты предлагают теорию компромисса, утверждая, что телесные события могут иметь ментальные эффекты как эффекты, отрицая при этом обратное, избегая любой угрозы научному закону сохранения энергии за счет здравого смысла, согласно которому мы действуем по разумным причинам.

Дуалисты свойств утверждают, что психические состояния — это несводимые атрибуты состояний мозга. Для дуалиста свойств ментальные феномены — это нефизические свойства физических субстанций. Сознание, пожалуй, наиболее широко известный пример нефизического свойства физических субстанций.Другие дуалисты утверждают, что психические состояния, диспозиции и эпизоды — это состояний мозга, хотя эти состояния нельзя концептуализировать точно так же без потери смысла.

Дуалисты обычно аргументируют различие разума и материи, используя закон тождества Лейбница, согласно которому две вещи идентичны, если и только если они одновременно обладают совершенно одинаковыми качествами. Затем дуалист пытается идентифицировать атрибуты разума, которых не хватает материи (например, уединение или интенциональность) или наоборот (например, наличие определенной температуры или электрического заряда).Оппоненты обычно утверждают, что дуализм (а) несовместим с известными законами или истинами науки (такими как вышеупомянутый закон термодинамики), (б) концептуально несогласован (потому что нематериальные умы не могут быть индивидуализированы или потому что взаимодействие разума и тела не может быть постижимо для человека. ), или (c) сводится к абсурду (потому что это ведет к солипсизму, эпистемологической вере в то, что собственное «я» — единственное существование, которое может быть проверено и познано).

Содержание

1. Дуализм
2. Платонический дуализм в Phaedo
   1. Аргумент противоположностей
   2. Аргумент из воспоминаний
   3. Аргумент от близости
   4. Критика аргументов Платона
3. Дуализм Декарта
   1. Аргумент неделимости
   2. Проблемы, вызванные аргументом о неделимости
   3. Аргумент непреложности
   4. Аргумент реального различия
4. Другие аргументы закона Лейбница в пользу дуализма
   1. Конфиденциальность и полномочия от первого лица
   2. Преднамеренность
   3. Истина и смысл
   4. Проблемы с аргументами дуализма в законе Лейбница
5. Свобода воли и моральные аргументы
6. Дуализм свойств
7. Возражения против дуализма, мотивированные научными соображениями
   1. Аргументы от человеческого развития
   2. Аргумент сохранения энергии
   3. Проблемы взаимодействия
   4. Аргументы корреляции и зависимости
8. Проблема других умов
9. Критика разума как мыслительной вещи
10. Ссылки и дополнительная литература

1.Дуализм

Самая основная форма дуализма — это субстанциальный дуализм , который требует, чтобы разум и тело состояли из двух онтологически различных субстанций. Термин «субстанция» можно понимать по-разному, но для наших первоначальных целей мы можем присоединиться к описанию субстанции, связанной с Д. М. Армстронгом, как того, что логически способно к независимому существованию. (Армстронг, 1968, с. 7). Согласно дуалисту, разум (или душа) состоит из нефизической субстанции, в то время как тело состоит из физической субстанции, известной как материя.Согласно большинству субстанциальных дуалистов, разум и тело способны причинно влиять друг на друга. Эта форма субстанциального дуализма известна как интеракционизм .

Две другие формы субстанциального дуализма — это окказионализм и параллелизм . Эти теории во многом являются пережитками истории. Окказионалист считает, что разум и тело не взаимодействуют. Они могут казаться таковыми, когда, например, мы ударяем по большому пальцу молотком, и возникает болезненное и мучительное ощущение.Оккассионалисты, такие как Мальбранш, утверждают, что это ощущение вызывается не молотком и нервами, а Богом. Бог использует обстоятельства окружающей среды для создания соответствующих переживаний.

Согласно параллельному списку, наша ментальная и физическая истории скоординированы так, что кажется, что ментальные события вызывают физические события (и наоборот) в силу их временного соединения, но разум и тело взаимодействуют не более, чем два часа, которые синхронизированы так, что один звонит, когда стрелки другого указывают на новый час.Поскольку этот фантастический ряд гармоний не может быть результатом простого совпадения, предлагается религиозное объяснение. Бог не вмешивается постоянно в творение, как утверждает окказионалист, но встраивает в творение заранее установленную гармонию, которая в значительной степени устраняет необходимость вмешательства в будущем.

Другой формой дуализма является дуализм свойств . Дуалисты свойств утверждают, что ментальные явления — это нефизические свойства физических явлений, но не свойства нефизических субстанций.Некоторые формы эпифеноменализма попадают в эту категорию. Согласно эпифеноменализму, телесные события или процессы могут порождать ментальные события или процессы, но ментальные явления не вызывают телесных событий или процессов (или, по некоторым данным, вообще ничего, включая другие ментальные состояния). (Маклафлин, стр. 277). Считает ли эпифеноменалист эти ментальные эпифеномены свойствами тела или свойствами нефизической ментальной среды, определяет, является ли эпифеноменалист дуалистом свойств или субстанций.

Другие дуалисты не считают, что разум и тело онтологически различны, но наш менталистический словарь не может быть сведен к физикалистскому словарю. В этом виде дуализма разум и тело концептуально различны, хотя явления, на которые ссылаются менталистская и физикалистская терминологии, сосуществуют.

В следующих разделах сначала обсуждается дуализм, изложенный двумя из его основных защитников, Платоном и Декартом. Далее следуют дополнительные аргументы за и против дуализма, с особым акцентом на субстанциальный дуализм, исторически наиболее важную и влиятельную версию дуализма.

2. Платонический дуализм в

Phaedo

Основным источником взглядов Платона на метафизический статус души является Phaedo , действие которого происходит в последний день жизни Сократа перед его самоуправляемой казнью. Платон (устами Сократа, его драматического образа) уподобляет тело тюрьме, в которой заключена душа. Находясь в тюрьме, разум вынужден исследовать истину с помощью тела и неспособен (или сильно затруднен) обрести знание о высших, вечных, неизменных и неощутимых объектах знания, Формах.Формы являются универсалиями и представляют собой сущность осязаемых частностей. Обремененная телом, душа вынуждена искать истину через органы восприятия, но это приводит к неспособности постичь то, что наиболее реально. Мы воспринимаем равные вещи, но не само Равенство. Мы воспринимаем прекрасные вещи, но не саму Красоту. Чтобы достичь знания или постижения чистых сущностей вещей, душа должна сама стать чистой через практику философии или, как Платон провокационно выразился в диалоге, через практику умирания еще при жизни.Душа должна изо всех сил стараться отделиться от тела, насколько это возможно, и обратить свое внимание на созерцание понятных, но невидимых вещей. Хотя совершенное понимание Форм, вероятно, ускользнет от нас в этой жизни (хотя бы потому, что потребности тела и его немощи являются постоянным отвлечением), знание доступно чистым душам до и после смерти, что определяется как разделение душа от тела.

а. Аргумент противоположностей

В « Phaedo » Платона содержится несколько аргументов в пользу его утверждения о том, что душа может существовать без тела.Согласно первому из аргументов Phaedo , Аргументу противоположностей, вещи, имеющие противоположное, оказываются из своей противоположности. Например, если что-то становится выше, оно должно быть выше, потому что оно было короче; если что-то становится тяжелее, то сначала должно быть легче. Эти процессы могут идти в любом направлении. То есть вещи могут становиться выше, но также могут становиться короче; вещи могут стать слаще, но и горьковатее. В Phaedo Сократ отмечает, что мы просыпаемся от сна и засыпаем от бодрствования.Точно так же, поскольку смерть происходит от жизни, жизнь должна происходить от смерти. Таким образом, мы должны снова ожить после смерти. В промежутке между смертью и возрождением душа существует отдельно от тела и имеет возможность увидеть Формы, не смешанные с материей, в их чистой и неразбавленной полноте. Смерть освобождает душу, значительно усиливая ее понимание истины. Таким образом, философская душа не боится смерти и действительно ждет смерти как освобождения.

г. Аргумент из воспоминаний

Второй аргумент из Phaedo — это аргумент из воспоминаний.Сократ утверждает, что душа должна существовать до рождения, потому что мы можем вспомнить то, чему нельзя было научиться в этой жизни. Например, согласно Сократу, мы понимаем, что равные вещи могут казаться неравными или могут быть равными в некоторых отношениях, но не в других. Люди могут не согласиться с тем, равны ли две палки. Они могут не соглашаться относительно того, одинаковы ли они по длине, весу, цвету или даже являются ли они одинаковыми «палками». Форма равенства — само равенство — никогда не может быть неравной и казаться ей неравной.Согласно Сократу, мы признаем, что палки неравны и что они стремятся быть равными, но, тем не менее, недостаточны с точки зрения их равенства. Теперь, если мы можем заметить, что палки неравны, мы должны понять, что такое Равенство. Точно так же, как я не мог распознать, что портрет мало походил на вашего деда, если я уже не знал, как выглядел ваш дедушка, я не могу признать, что палки неравны посредством чувств, без понимания Формы Равенства.Мы начинаем воспринимать при рождении или вскоре после этого. Следовательно, душа должна была существовать до рождения. Он существовал до того, как обрел тело. (Аналогичный аргумент развит в платоне Meno (81a-86b).

г. Аргумент от близости

Третий аргумент от Phaedo — это аргумент от Affinity. Сократ утверждает, что сложные вещи более подвержены разрушению, чем простые. Формы — это истинные единства, и поэтому они вряд ли когда-либо будут уничтожены.Затем Сократ утверждает, что невидимые вещи, такие как формы, не склонны к распаду, в то время как видимые вещи, которые все состоят из частей, подвержены разложению и разрушению. Поскольку тело видимое и составное, оно подвержено разложению. Душа же невидима. Душа также становится подобна Формам, если она стойко предана их рассмотрению, и очищает себя, не связываясь с телом больше, чем это необходимо. Поскольку невидимые предметы являются прочными, душа, будучи невидимой, должна пережить тело.Кроме того, философская душа, которая становится подобной форме, бессмертна и переживает смерть тела.

г. Критика аргументов Платона

Некоторые из этих аргументов оспариваются даже в самом Phaedo друзьями Сократа Симмиасом и Кебесом, и общее мнение современных философов состоит в том, что эти аргументы не могут установить бессмертие души, ее независимость и отделимость от тела. (Следы аргумента сродства в более изощренной форме будут обнаружены у Декарта ниже).Аргумент противоположностей применим только к вещам, имеющим противоположность, и, как отмечает Аристотель, субстанции не имеют противоположностей. Кроме того, даже если жизнь происходит из того, что не является живым, из этого не следует, что живой человек происходит от союза мертвой (то есть разделенной) души и тела. Принцип, согласно которому все происходит из своей противоположности посредством двунаправленного процесса, не выдерживает критического анализа. Хотя человек становится старше, будучи моложе, нет соответствующего обратного процесса, ведущего к тому, чтобы старшее становилось моложе.Если старение — это однонаправленный процесс, возможно, и смерть тоже. Кошки и собаки происходят от кошек и собак, а не от их противоположностей (если у них есть противоположности). Аргументы, основанные на воспоминании и сродстве, с другой стороны, предполагают существование форм и поэтому не более безопасны, чем сами формы (как отмечает Сократ в Phaedo at 76d-e).

Теперь мы обратимся к весьма влиятельной защите дуализма Декарта в период раннего Нового времени.

3.Дуализм Декарта

Самая известная философская работа Рене Декарта — Размышления о первой философии (1641). В Шестой медитации Декарт называет ум мыслящей, а не протяженной вещью. Он определяет тело как нечто протяженное, а не как мыслящую (1980, с. 93). «Но что же тогда я? Вещь, которая думает. Что это? То, что сомневается, понимает, утверждает, отрицает, желает, отвергает, а также воображает и чувствует ». (1980, с. 63).Он расширяет понятие расширения в пятой медитации, говоря: «Я перечисляю различные части [расширенного] предмета. Я приписываю этим частям определенные размеры, формы, положения и перемещения с места на место; этим движениям я приписываю различную продолжительность »(1980, с. 85). Тела, но не умы, можно описать с помощью предикатов, обозначающих полностью поддающиеся количественной оценке качества, и, следовательно, тела являются подходящими объектами для научного изучения.

Таким образом, объяснив нам значения «разума» и «тела», Декарт переходит к изложению своей доктрины: «Я присутствую для своего тела не просто так, как моряк присутствует на своем корабле, но.. . Я тесно связан и, так сказать, смешан с ним, настолько, что я составляю с ним что-то одно »(1980, с. 94). Местом, где это «соединение», по мнению Декарта, было особенно верным, была шишковидная железа — вместилище души. «Хотя душа соединена со всем телом, все же в теле есть определенная часть, в которой она, кажется, выполняет свои функции более конкретно, чем все остальные. . . Кажется, я нахожу доказательства того, что та часть тела, в которой душа немедленно выполняет свои функции, есть.. . только самая внутренняя часть мозга, а именно некая очень маленькая железа ». (1952, с. 294). Когда мы хотим «двигать телом каким-либо образом, эта воля заставляет железу подталкивать духов к мышцам, которые вызывают этот эффект» (1952, стр. 299). И наоборот, тело может влиять на душу. Свет, отраженный от тела животного и проникающий через наши два глаза, «образует на железе лишь одно изображение, которое, воздействуя непосредственно на душу, заставляет ее видеть форму животного.»(1952, с. 295-96).

Таким образом, ясно, что Декарт придерживался формы интеракционизма, полагая, что ментальные события иногда могут вызывать телесные события, а телесные события иногда могут вызывать ментальные события. (Это толкование Декарта как интеракциониста недавно подверглось сомнению. См. Baker and Morris (1996). Кроме того, Дэниел Гарбер предполагает, что Декарт является квази-окказионалистом, позволяющим разуму воздействовать на тела, но взывающим к Богу для объяснения действий неодушевленные тела друг на друга и явления, в которых тела действуют на умы, например ощущения.См. Garber, 2001, гл. 10).

а. Аргумент от неделимости

Основное метафизическое оправдание Декарта различия разума и тела — это Аргумент неделимости. Он пишет: «Между умом и телом существует большая разница, потому что тело по самой своей природе является чем-то делимым, тогда как ум явно неделим. . . поскольку я всего лишь мыслящая вещь, я не могу различить во мне какие-либо части. . . . Хотя кажется, что весь разум объединен со всем телом, тем не менее, если бы нога, рука или любая другая часть тела были ампутированы, я знаю, что у ума ничего не было бы отнято.. . » (1980, с. 97). Декарт утверждает, что разум неделим, потому что ему не хватает протяженности. Тело как объект, занимающий пространство, всегда можно разделить (по крайней мере, концептуально), тогда как разум прост и непространственен. Поскольку разум и тело имеют разные атрибуты, они не должны быть одним и тем же, несмотря на их «единство».

Этот аргумент неделимости использует закон тождества Лейбница: две вещи одинаковы, если и только если они обладают всеми одинаковыми свойствами одновременно.Более формально x идентичен y тогда и только тогда, когда для любого свойства p, которое x имел в момент t, y также имеет p в t, и наоборот. Декарт использует закон Лейбница, чтобы показать, что разум и тело не идентичны, потому что они не обладают всеми одинаковыми свойствами. Иллюстрация (для настоящих целей собственность может рассматриваться как все, что может относиться к субъекту): если человек с мартини является мэром, должна быть возможность предсказать все и только одни и те же свойства как «мужчины», так и «Мэр», в том числе занимающий (или имеющий тела, занимающие) одно и то же точное пространственное положение в одно и то же время.

Поскольку делимость может быть основана на телах (и всех их частях, таких как мозг) и не может быть основана на разуме, закон Лейбница предполагает, что разум не может быть идентичен телу или какой-либо из их частей или систем. Хотя имеет смысл говорить о левой или правой половине мозга, нет смысла говорить о половине желания, нескольких частях головной боли, части радости или двух третях убеждения. То, что верно в отношении ментальных состояний, справедливо и для разума, который также имеет эти состояния.В синопсисе Медитаций Декарт пишет: «Мы не можем представить себе половину души, как мы можем в случае любого тела, даже маленького». (1980, с. 52). В уме есть много идей, но все они — идеи одного неделимого разума.

г. Вопросы, поднятые Аргументом о неделимости

Джон Локк утверждал, что осознание прерывается интервалами сна, анестезии или бессознательного состояния. (Кн.II, гл.I, раздел 10). Разве тогда осознанность делима? Локк предполагает, что разум не может демонстрировать временную прерывность, а также мыслить как свою сущность.Но даже если Декарт ошибался, считая разум сущностно мыслящей вещью, понятие разума не сводится к пустоте, если может быть найдена какая-то другая, положительная характеристика, по которой его можно определить. Но что это могло быть? (Без таких средств характеристики разума он был бы определен полностью отрицательно, и мы не имели бы представления, что это такое).

Против Локка дуалисты могут спорить по-разному. (1) Что в уме есть как сознательные, так и бессознательные мысли, и что аргумент Локка показывает только то, что разум не всегда занят сознательным отражением, хотя он может постоянно быть занят на бессознательном уровне.Локк утверждает, что такой маневр создает серьезные трудности для личной идентичности (кн. II, гл. I, раздел 11), и отрицает, что мысли могут существовать невоспринимаемыми. (2) Дуалисты могут утверждать, что душа всегда думает, но что память не может сохранить эти мысли во время сна или под наркозом. (3) Дуалисты могут утверждать, что наблюдение Локка не имеет отношения к Аргументу неделимости, потому что разрывность, которую Локк определяет в сознании, является не пространственной, а временной.Аргумент неделимости стремится показать, что тела, но не разум, делимы в пространстве, и этот аргумент не опровергается указанием на то, что сознание на делимо на во времени. (Действительно, если умы делимы во времени, а тела — нет, у нас есть аргумент в пользу дуализма иного рода).

Дэвид Юм, с другой стороны, задался вопросом, в чем может состоять единство сознания. Аргумент неделимости предполагает, что разум — это простое единство. Юм не находит оснований утверждать или предполагать, что разнообразие нашего опыта (будь то зрительное восприятие, боль или активное мышление и математическое восприятие) составляют единство, а не разнообразие.Для Юма все интроспекция обнаруживает наличие различных впечатлений и идей, но не раскрывает предмет, в котором эти идеи присущи. Соответственно, если наблюдение должно дать знание о себе, то самость не может состоять ни из чего, кроме связки восприятий. Даже разговор о «связке» вводит в заблуждение, если это предполагает эмпирически обнаруживаемое внутреннее единство. Таким образом, приверженность Декарта к res cogitans или тому, что думает, является необоснованным и подрывается субстанциальный дуализм. (Для противоположного взгляда на то, что составляет единство «я», см. Мнение Маделла о том, что «что объединяет все мои переживания… просто то, что все они обладают несводимым и не поддающимся анализу свойством« ничтожности »», в Nagel, 1986, p. .34, п. 5).

Иммануил Кант ответил Юму, что мы должны предположить или постулировать единство эго (которое он назвал «трансцендентальным единством апперцепции») как предварительное условие для всего опыта, поскольку без такого единства многообразие чувственных данных (или «чувственности») ”) Не может составлять, например, переживания видения часов. Однако Кант согласился с тем, что мы не должны путать единство апперцепции с восприятием единства, то есть восприятием единой вещи или субстанции.Кант также утверждал, что нет особых оснований предполагать, что разум или эго не могут быть уничтожены, несмотря на его единство, поскольку его силы могут постепенно ослабевать до такой степени, что они просто исчезают. Разум не нужно разделять на нефизические гранулы для уничтожения, поскольку он может претерпеть своего рода смерть из-за потери своих способностей. Осведомленность, восприятие, память и тому подобное допускают разные степени. Если степень осознанности снижается до нуля, ум фактически уничтожается. Даже если, как соглашаются Платон и Декарт, разум неделим, из этого не следует, что он выживает (или может пережить) отделение от тела.Кроме того, если разум не является ни физическим, ни идентичным по своим несущественным характеристикам (1980, стр. 53), невозможно отличить один разум от другого. Кант утверждает, что две идентичные в остальном субстанции можно различить только по их пространственному расположению. Если умы не дифференцируются по своему содержанию и не имеют пространственных позиций, чтобы различать их, не остается основы для индивидуализации их идентичностей. (О численной индивидуализации нефизических субстанций см. Armstrong, 1968, стр.27-29. Общее обсуждение того, является ли «я» субстанцией, см. В Shoemaker, 1963, гл. 2).

г. Аргумент непреложности

Другой важный аргумент Декарта в пользу дуализма в книге «Размышления » основан на эпистемологических соображениях. Приняв на вооружение свой знаменитый метод сомнения, который обязывает его отвергать как ложное все, что хоть немного неопределенно, Декарт обнаруживает, что весь физический мир неопределенен. Возможно, в конце концов, это не что иное, как тщательно продуманный фантазм, созданный всемогущим и бесконечно умным, но лживым демоном.Тем не менее, он не может сомневаться в своем собственном существовании, поскольку он должен существовать, чтобы сомневаться. Потому что он думает, да. Но он не может быть его телом, поскольку эта идентичность сомнительна и, возможно, полностью ложна. Следовательно, он не является телесным «мыслящим существом» или умом. Как выразился Ричард Рорти: «Если мы посмотрим у Декарта на общий фактор, который разделяет боли, сны, образы воспоминаний, достоверные и галлюцинаторные восприятия с концепциями (и суждениями) о Боге, числе и конечными составляющими материи, мы не находим явной доктрины.. . . На вопрос «Что обнаружил Декарт?» Я отвечу «Несомненность» (1979, с. 54). В общем, я не могу сомневаться в существовании своего разума, но я могу сомневаться в существовании своего тела. Поскольку то, в чем я не могу сомневаться, не может быть тождественно тому, в чем я могу сомневаться (по закону Лейбница), разум и тело не идентичны, и дуализм установлен.

Этот аргумент также приводится в «Рассуждениях о методе » Декарта , часть четвертая: «[S] eeeing that I can beate that I have no body and that there was no the world, or any place where where I was, but that I could not as as на том основании, что меня не существовало; и что, наоборот, из того самого факта, что я думал о том, чтобы сомневаться в истинности других вещей, с большой очевидностью и очень ясно следовало, что я существовал.. . . Из этого я знал, что я был субстанцией, вся сущность или природа которой заключалась в простом мышлении, и которая для своего существования не нуждалась в месте и не зависела ни от каких материальных вещей. Таким образом, это «я», то есть душа, посредством которой я являюсь тем, что я есть, полностью отличается от тела. . . » (1980, с. 18).

Аргумент неопровержимости с самого начала подвергался критике в философской литературе. Самым известным является комментарий Арно в возражениях, первоначально опубликованных с Meditations : «Так же, как человек заблуждается, не веря, что равенство квадрата на его основании квадратам на его сторонах принадлежит природе этого треугольника, который он ясно и отчетливо знает, что это под прямым углом, так почему же я, возможно, не ошибаюсь, думая, что ничто другое не принадлежит моей природе, что я ясно и отчетливо знаю как нечто мыслящее, за исключением того факта, что я являюсь этим мыслящим существом? Возможно, мне тоже принадлежит быть чем-то расширенным.»(1912, с. 84). Предположим, что я не могу сомневаться в том, является ли данная фигура треугольником, но могу сомневаться в том, что ее внутренние углы в сумме дают два прямых угла. Из этого не следует, что количество градусов в треугольниках может быть больше или меньше 180. Это потому, что сомнение относительно количества градусов в треугольнике — это мое свойство, а не свойство треугольников. Точно так же я могу сомневаться в том, что мое тело не является свойством моего тела, полагая, что оно является свойством той части меня, которая сомневается, и что «все» может быть чем-то протяженным.

Дуалист может ответить двумя способами. Во-первых, он или она может возразить, что сомнение в теле — это не свойство тел, а сомнение — это свойство тел. Поскольку тела обладают свойством быть сомнительным, а разум — нет, по закону Лейбница устанавливается их различие. Во-вторых, дуалист может ответить, что всегда можно усомниться в том, является ли фигура передо мной треугольником. Таким образом, якобы параллельный аргумент Арно вовсе не параллелен. Подобные возражения открыты и против других, более поздних опровержений аргумента Декарта.Рассмотрим, например, следующий параллельный аргумент Пола Черчленда (1988, стр. 32): я не могу сомневаться в том, что Мохаммед Али был известным боксером в супертяжелом весе, но могу сомневаться в том, что Кассиус Клей был известным боксером в супертяжелом весе. Следуя Декарту, должно быть, что Али не Клей (хотя на самом деле Клей был известным супертяжеловесом и идентичен Али). В качестве ответа, конечно, злой демон может обмануть меня относительно того, был ли Мохаммед Али известным боксером в супертяжелом весе. Итак, может настаивать дуалист, ум уникален в своем иммунитете от сомнений.Можно сказать, что мы знаем неисправимо только в отношении наших собственных психических состояний.

г. Аргумент реального различия

Третий аргумент в Meditations утверждает, что разум и тело действительно должны быть отдельными, потому что Декарт может представить одно без другого. Поскольку он может ясно и отчетливо понимать тело без разума и наоборот, Бог действительно мог создать их отдельно. Но если разум и тело могут существовать независимо, они действительно должны быть независимыми, поскольку ничто не может составлять часть сущности вещи, которая может отсутствовать, если сама вещь не перестает существовать.Если сущность ума бестелесна, то должен быть и сам ум.

4. Другие аргументы в пользу дуализма законом Лейбница

а. Конфиденциальность и полномочия от первого лица

Как отмечалось ранее, дуалисты отстаивают свою позицию, применяя закон Лейбница множеством изобретательных способов. Общая стратегия состоит в том, чтобы идентифицировать какое-то свойство или особенность, бесспорно имеющуюся у ментальных феноменов, но не приписываемую каким-либо значимым образом телесным или нервным явлениям, или наоборот. Например, некоторые предполагают, что ментальные состояния являются частными в том смысле, что только те, кто ими обладают, могут знать их напрямую.Если я хочу яблоко, я знаю, что у меня есть это желание «интроспективно». Другие могут узнать о моем желании только посредством моего вербального или невербального поведения или, возможно, путем исследования моего мозга. (Последнее предполагает корреляцию, если не идентичность, между нервным и психическим состояниями или событиями). Моя языковая, телесная и нервная деятельность является публичной в том смысле, что любой, кто находится в подходящем месте, может ее наблюдать. Поскольку психические состояния являются личными для их обладателей, а состояния мозга — нет, психические состояния не могут быть идентичны состояниям мозга.(Рей, стр. 55-56).

Тесно связанный аргумент подчеркивает, что мои собственные психические состояния можно познать без вывода; Я знаю их «сразу». (Харман, 1973, стр. 35–37). Другие могут узнать мои психические состояния, только делая выводы, основанные на моей вербальной, невербальной или нейрофизиологической активности. Вы можете сделать вывод, что я верю, что пойдет дождь, исходя из того факта, что я ношу зонтик, но я не предполагаю, что я верю, что пойдет дождь из того, что я ношу зонтик. Мне не нужно делать выводы о своем психическом состоянии, потому что я знаю его сразу.Поскольку ментальные состояния познаваемы без вывода в случае от первого лица, но познаваемы (или, по крайней мере, правдоподобно назначены) только посредством вывода в случае от третьего лица, у нас есть авторитет или неисправимость в отношении наших собственных ментальных состояний, которые никто другой не мог бы. имеют. Поскольку представления о физическом мире всегда подлежат пересмотру (наши выводы или теории могут быть ошибочными), ментальные состояния не являются физическими состояниями.

г. Преднамеренность

Некоторые психические состояния демонстрируют преднамеренность.Преднамеренные психические состояния включают, помимо прочего, намерений , например, планы купить молоко в магазине. Это состояния, которые относятся к вещам, отличным от них самих, для них или по отношению к ним. Желания, убеждения, любовь, ненависть, восприятие и воспоминания — это обычные интенциональные состояния. Например, у меня может возникнуть желание яблока; Я могу любить своего ближнего или к нему; Я могу иметь представление о республиканцах или ученых; или у меня могут быть воспоминания о моем дедушке.

Дуалист утверждает, что состояния мозга, однако, нельзя правдоподобно приписывать интенциональности.Каким образом нейронные срабатывания могут иметь отношение к чему-либо, кроме себя самого? Как чисто физическое событие, приток ионов натрия через мембрану нервной клетки, создающий разницу полярностей между внутренней и внешней стенкой клетки, и, следовательно, электрический разряд, не может быть связан с Парижем, о моем дедушке или каким-либо образом. яблоко. [Хотя Брентано идет дальше, чем большинство современных философов, рассматривая все ментальные феномены как интенциональные, он утверждает, что «ссылка на что-то как объект является отличительной характеристикой всех ментальных феноменов.Никакие физические явления не демонстрируют ничего подобного ». (Brentano, 1874/1973, p. 97, цитируется у Rey, 1997, p. 23).] Таким образом, согласно закону Лейбница, если умы способны к интенциональным состояниям, а тела — нет, умы и тела должны различаться. (Тейлор, стр. 11-12; Рей, стр. 57-59).

г. Истина и смысл

Другая попытка вывести дуализм с помощью закона Лейбница показывает, что некоторые психические состояния, особенно убеждения, имеют истинностные ценности. Моя вера в то, что пойдет дождь, может быть верной или ложной.Но дуалист может настаивать на чисто физическом явлении, что электрический или химический разряд в мозгу не может быть истинным или ложным. Действительно, в нем отсутствует не только истина, но и лингвистический смысл. Поскольку ментальные состояния, такие как убеждения, обладают истинностной ценностью и семантикой, кажется непоследовательным приписывать эти свойства телесным состояниям. Таким образом, ментальные состояния не являются телесными состояниями. Предположительно, тогда умы, которые имеют эти состояния, также нефизические. (Черчленд, 1988, с. 30; Тейлор, 1983, с. 12).

г.Проблемы с аргументами дуализма в законе Лейбница

Хотя каждый из этих аргументов в пользу дуализма может подвергаться критике индивидуально, обычно считается, что у них есть общий недостаток: они предполагают, что, поскольку некоторые аспекты психических состояний, такие как конфиденциальность, интенциональность, истина или значение, не могут быть приписаны физическим субстанциям, они должны относиться к нефизическим веществам. Но если мы не понимаем, как такие состояния и их свойства могут быть созданы центральной нервной системой, мы не приблизимся к пониманию того, как они могут создаваться разумом.(Нагель, 1986, с. 29). Вопрос не в том, «Как мозг генерирует ментальные состояния, которые могут быть известны непосредственно только их обладателям?» Скорее, возникает соответствующий вопрос: «Как может такая вещь, как субстанция любого рода, делать такие вещи?» Тайна столь же велика, когда мы полагаем разум в качестве основы этих операций или способностей, как и когда мы приписываем их телам. Дуалисты не могут объяснить механизмы, с помощью которых души порождают смысл, истину, интенциональность или самосознание. Таким образом, дуализм не создает объяснительных преимуществ.Таким образом, мы должны использовать бритву Оккама, чтобы сбрить духовную субстанцию, потому что мы не должны умножать сущности сверх того, что необходимо для объяснения явлений. Несмотря на колоссальные сомнения Декарта, у нас есть веские основания полагать, что тела существуют. Если единственными причинами для предположения, что нефизический разум существует, являются явления интенциональности, приватности и тому подобное, то дуализм излишне усложняет метафизику личности.

С другой стороны, дуалисты обычно утверждают, что нет смысла приписывать некоторые характеристики тела уму; поступить так — значит совершить то, что Гилберт Райл назвал «категориальной ошибкой».«Например, имеет смысл спросить, где находится гипоталамус, но не в обычных условиях спрашивать, где мои убеждения. Мы можем спросить, сколько весит мозг, но не сколько весит разум. Мы можем спросить, сколько миль в час движется мое тело, но не сколько миль в час движется мой разум. Разум — это не те вещи, которые могут иметь размер, форму, вес, местоположение, движение и другие атрибуты, которые Декарт приписывает расширенной реальности. Мы буквально не могли понять того, кто сообщил нам, что воспоминания о его последнем отпуске находятся в двух дюймах от переносицы или что его восприятие красного цвета происходит прямо от его левого глаза.Если эти утверждения верны, то некоторые аргументы закона Лейбница в пользу дуализма, очевидно, не подвержены критике, приведенной выше.

5. Свобода воли и моральные аргументы

Другой аргумент в пользу дуализма утверждает, что дуализм необходим для свободы воли. Если дуализм ложен, то предположительно материализм, тезис о том, что люди являются полностью физическими существами, верен. (Мы оставляем в стороне рассмотрение идеализма — тезиса о том, что существуют только умы и идеи). Если бы материализм был правдой, то каждое движение тел определялось бы законами физики, которые управляют действиями и реакциями всего во Вселенной.Но сильное чувство свободы предполагает, что мы свободны не просто делать то, что нам заблагорассудится, но что мы свободны делать что-то иное, чем мы. Это, в свою очередь, требует, чтобы причина наших действий не определялась законами природы. Поскольку, согласно дуалисту, ум нефизичен, нет необходимости предполагать, что он связан физическими законами, управляющими телом. Итак, сильное чувство свободы воли совместимо с дуализмом, но несовместимо с материализмом. Поскольку свобода именно в этом смысле необходима для моральной оценки, дуалист может также утверждать, что материализм, но не дуализм, несовместим с этикой.(Тейлор, 1983, стр. 11; ср. Рей, 1997, стр. 52-53). Это, как может утверждать дуалист, создает сильную презумпцию в пользу их метафизики.

Этому аргументу иногда опровергают, утверждая, что свобода воли на самом деле совместима с материализмом или что даже если дуалистическое понимание воли верно, оно неуместно, потому что никакая воля со стороны нефизической субстанции не может изменить ход природы. в любом случае. По словам Бернарда Уильямса, «проведенное Декартом различие между двумя сферами, призванное изолировать ответственное человеческое действие от механической причинности, изолировало мир механической причинности, то есть весь внешний мир, от ответственного человеческого действия.Человек был бы свободен, только если бы он ничего не мог сделать ». (1966, с. 7). Более того, оппоненты-бихевиористы утверждают, что если дуализм верен, моральная оценка бессмысленна, поскольку невозможно определить воления другого человека, если они по своей сути являются личными и потусторонними.

6. Дуализм собственности

Дуалисты свойств утверждают, что ментальные явления — это нефизические свойства физических явлений, но не свойства нефизических субстанций. Дуалисты свойств не привержены существованию нефизических субстанций, но придерживаются несводимости ментальных явлений к физическим явлениям.

Аргумент в пользу дуализма свойств, полученный от Томаса Нагеля и Сола Крипке, следующий: мы можем утверждать, что тепло идентично значению кинетической молекулярной энергии, несмотря на внешность, утверждая, что тепло — это то, как молекулярная энергия воспринимается или проявляется в сознании. Разум обнаруживает молекулярную энергию, ощущая тепло; тепло «фиксирует ориентир» тепла. («Тепло» — это жесткое обозначение молекулярного движения; «ощущение тепла» — нежесткое обозначение.) Точно так же цвет идентичен эффективности электромагнитного отражения, поскольку цвет — это то, как длины электромагнитных волн обрабатываются человеческим сознанием.В этих случаях внешность можно отличить от действительности. Тепло — это движение молекул, хотя нам оно кажется теплом. Другие существа, например марсиане, вполне могли воспринимать движение молекул по-другому. Они поймут одну и ту же объективную реальность, но сопоставив ее с разными переживаниями. Мы движемся к более объективному пониманию тепла, когда понимаем его как молекулярную энергию, а не как тепло. в нашем случае, или как им кажется, в их собственном.Однако само сознание не может быть сведено к активности мозга аналогичным образом, потому что тогда мы должны сказать, что сознание — это то, как деятельность мозга воспринимается в сознании, оставляя сознание нередуцированным. Иными словами, когда дело касается сознания, видимость — это реальность. Следовательно, сокращение невозможно. Нагель пишет:

Опыт. . . похоже, не соответствует шаблону. Идея перехода от видимости к реальности здесь не имеет смысла.Каков аналог в этом случае стремления к более объективному пониманию одних и тех же явлений путем отказа от первоначальной субъективной точки зрения на них в пользу другой, более объективной, но касающейся того же самого? Конечно, кажется маловероятным, что мы приблизимся к реальной природе человеческого опыта, оставив позади особенности нашей человеческой точки зрения и стремясь к описанию в терминах, доступных для существ, которые не могли вообразить, каково это быть нами. (Nagel 1974; перепечатано в Block et.al. п. 523).

Сознание, таким образом, sui generis (своего рода), и успешные редукции где-либо еще не должны вселять в нас уверенности, когда дело доходит до опыта.

Некоторые дуалисты свойств, такие как Джэгвон Ким, сравнивают «наличие разума» с «свойством, способностью или характеристикой, которыми обладают люди и некоторые высшие животные, в отличие от таких вещей, как карандаши и камни. . . . Менталитет — это широкое и сложное свойство ». (Ким, 1996, с. 5). Ким продолжает: «[Некоторые свойства] являются физическими, например, иметь определенную массу или температуру, иметь длину 1 метр и быть тяжелее.Некоторые вещи — в частности, люди и определенные биологические организмы — также могут проявлять умственные свойства, например, испытывать боль и любить вкус авокадо ». (стр.6). Как только мы признаем существование ментальных свойств, мы можем исследовать природу взаимосвязи между ментальными и физическими свойствами. Согласно тезису о супервентности , не может быть ментальных различий без соответствующих физических различий. Если, например, я чувствую головную боль, должно быть какое-то изменение не только в моем психическом состоянии, но и в моем теле (предположительно, в моем мозгу).Если Мэри страдает, а Эрин нет, то, согласно тезису о супервентности, между Мэри и Эрин должна быть физическая разница. Например, с-волокна Мэри активны, а Эрин — нет. Если это правда, то можно привести доводы в пользу некоего типа дуализма свойств, утверждая, что некоторые ментальные состояния или свойства, особенно феноменальные аспекты сознания, не «супервентны» физическим состояниям или свойствам обычным, законоподобным образом. (Ким, стр.169).

Почему отрицать супервентность? Потому что кажется вполне возможным, что могла бы существовать Земля-близнец, где все физические свойства, характеризующие реальный мир, реализованы и взаимосвязаны, как здесь, но где жители являются «зомби» без опыта, или где жители перевернуты. qualia относительно их истинно-земных собратьев.Если возможно иметь ментальные различия без физических различий, тогда ментальные свойства не могут быть идентичны физическим свойствам или сводиться к ним. Они существовали бы как факты о мире сверх чисто физических фактов. Иными словами, всегда имеет смысл задаться вопросом, «почему мы существуем, а не зомби». (Чалмерс, 1996, с. 110). (Ким, 169 и последующие; Крипке, 1980, повсюду; Чалмерс, 1996, повсюду, но особенно главы 3 и 4).

Некоторые пытались опровергнуть этот «аргумент представимости», отметив, что тот факт, что мы якобы можем вообразить такой мир зомби, не означает, что это возможно.Без фактического существования такого мира аргумент о том, что ментальные свойства не супервентны на физических свойствах, неверен.

Второе опровержение утверждает, что отсутствие мысленных экспериментов с квалиа (и инвертированных спектров в экспериментах) поддерживает дуализм свойств только в том случае, если мы можем представить себе эти возможности. Возможно, мы думаем, что можем создать мир зомби, хотя на самом деле не можем. Мы можем думать, что можем представить себе такой мир, но попытки сделать это на самом деле не достигают такой концепции.

Для иллюстрации предположим, что гипотеза Гольдбаха верна. Если это так, то необходима его правда. Если бы тогда кто-то подумал, что он вообразил доказательство того, что тезис ложен, он представил бы ложность того, что на самом деле является необходимой истиной. Это неправдоподобно. В таком случае мы скорее должны сказать, что человек ошибся, и то, что они вообразили ложным, в конце концов, не было гипотезой Гольдбаха, или что воображаемое «доказательство» на самом деле не было доказательством, или что то, чем они были на самом деле воображение было чем-то вроде возбужденного крика математика: «Эврика! Значит, это ложь! » Возможно, это то же самое, когда мы «представляем» вселенную зомби.Мы можем ошибаться относительно того, что мы на самом деле «воображаем» себе. Однако против этого возражения можно возразить, что есть независимые основания полагать, что истинность теоремы Гольдбаха необходима, и нет независимых причин думать, что миры зомби невозможны; следовательно, дуалист заслуживает сомнения.

Но, возможно, физикалист сможет придумать независимые причины для предположения, что дуалист не смог вообразить то, что он утверждает.Физикалист может указать, например, на успешные сокращения в других областях науки. На основе этих случаев она может оспорить неправдоподобность предположения о том, что ментальные феномены однозначно сопротивляются редукции к причинным свойствам материи. То есть индуктивный аргумент в пользу редукции перевешивает аргумент представимости против редукции. И в этом случае дуалист должен делать больше, чем просто настаивать на том, что он правильно вообразил перевернутые спектры у изоморфных индивидов. (Полезные обсуждения некоторых из этих вопросов см. В Tye 1986 и Horgan 1987.)

7. Возражения против дуализма, мотивированные научными соображениями

Аргумент Бритвы Оккама создает сильную методологическую презумпцию против дуализма, предполагая, что разделение разума и тела без надобности размножает сущности во многом так же, как демоническая теория болезни усложняет метафизику медицины по сравнению с теорией микробов. В более широком смысле часто утверждают, что дуализм ненаучен и делает невозможным любую подлинную науку о разуме или истинно эмпирическую психологию.

а. Аргументы из человеческого развития

Те, кто, например, Пол Черчленд, отстаивают актуальность науки для изучения психики, утверждают, что дуализм несовместим с фактами эволюции человека и развития плода. (1988, стр. 27-28; см. Также Lycan, 1996, стр. 168). Согласно этой точке зрения, мы начинали как полностью физические существа. Это верно как для вида, так и для отдельного человека. Никто всерьез не предполагает, что недавно оплодотворенные яйцеклетки наделены разумом или что первоначальная клетка в первобытном море была сознательной.Но из этого полностью физического происхождения позже не было добавлено ничего нефизического. Мы можем объяснить эволюцию от одноклеточной стадии к нынешним сложностям посредством случайных мутаций и естественного отбора в случае видов и за счет увеличения количества вещества за счет потребления питательных веществ в индивидуальном случае. Но если мы, как виды или индивиды, начинали как полностью физические существа и позже не было добавлено ничего нефизического, то мы все еще являемся полностью физическими существами. Таким образом, дуализм ложен. Вышеупомянутые аргументы настолько сильны, насколько наши основания полагать, что мы начали как полностью материальные существа, и что ничего нефизического не было позже добавлено.Некоторые люди, особенно религиозные, будут возражать, что макроэволюция вида проблематична или что Бог вполне мог наделить развивающийся плод душой в какой-то момент процесса развития (обычно при ускорении). Большинство современных философов разума не придают значения этим возражениям.

г. Аргумент сохранения энергии

Другие утверждают, что дуализм неприемлем с научной точки зрения, поскольку он нарушает устоявшийся принцип сохранения энергии.Интеракционисты утверждают, что разум и материя причинно взаимодействуют. Но если духовное царство постоянно воздействует на вселенную и вызывает изменения, общий уровень энергии в космосе должен увеличиваться или, по крайней мере, колебаться. Это потому, что для выполнения физической работы требуется физическая энергия. Если воля меняет положение дел в мире (например, состояние моего мозга), тогда умственная энергия каким-то образом преобразуется в физическую. В точке преобразования можно было бы ожидать физически необъяснимого увеличения энергии, присутствующей в системе.Если для активации ума также требуется материальная энергия, тогда «физическая энергия должна исчезнуть и снова появиться в человеческом мозгу». (Lycan, 1996, 168).

У дуалистов есть три основных способа ответа. Во-первых, они могли отрицать святость принципа сохранения энергии. Это была бы отчаянная мера. Принцип слишком хорошо установлен, и его отрицание слишком ad hoc . Во-вторых, дуалист может предположить, что разум действительно вносит энергию в наш мир, но что это добавление настолько незначительно по сравнению с нашими средствами обнаружения, что им можно пренебречь.На самом деле это повторение первого ответа, приведенного выше, за исключением того, что здесь принцип действителен постольку, поскольку он допускает проверку. Наука может продолжаться как обычно, но было бы неразумно расширять закон за пределы наших возможностей подтвердить его экспериментально. Это означало бы перейти от эмпирического к умозрительному — как раз то, против чего материалист возражает в дуализме. Третий вариант обходит проблему, апеллируя к другому, возможно, не менее действенному принципу физики. Кейт Кэмпбелл (1970) пишет:

Неопределенность квантовых законов означает, что любой из ряда результатов атомных событий в мозге в равной степени совместим с известными физическими законами.А различия в квантовой шкале могут накапливаться в очень большие различия в общем состоянии мозга. Итак, есть место для духовной деятельности даже в пределах, установленных физическим законом. Без нарушения физических законов может существовать общее духовное ограничение на то, что происходит внутри головы. (стр.54)

Разум мог воздействовать на физические процессы, «влияя на их ход, но не нарушая их» (1970, стр. 54). Если это правда, дуалист мог бы придерживаться принципа сохранения, но отрицать колебания энергии, потому что разум служит для «направления» или управления нейронными событиями, выбирая один набор квантовых результатов, а не другой.Кроме того, следует помнить, что сохранение энергии основано на взаимодействии материалов; ничего не говорится о том, как разум может взаимодействовать с материей. В конце концов, картезианец-рационалист мог бы настаивать, что если бы Бог существует, мы бы точно не сказали, что Он не может творить чудеса только потому, что это нарушит первый закон термодинамики, не так ли?

г. Проблемы взаимодействия

Аргумент сохранения энергии указывает на более общую претензию, часто выдвигаемую против дуализма: что взаимодействие между психическими и физическими субстанциями будет иметь причинную невозможность.Поскольку разум, согласно картезианской модели, нематериален и непротяжен, он не может иметь размера, формы, местоположения, массы, движения или твердости. Как же тогда разум может воздействовать на тела? Какой механизм мог бы передавать информацию, требуемую телесным движением, между онтологически автономными сферами? Предположить, что нефизический разум может перемещать тела, — все равно что предполагать, что воображаемые локомотивы могут тянуть настоящие товарные вагоны. Иными словами, если взаимодействие разума и тела возможно, каждое произвольное действие сродни паранормальной силе телекинеза, или «разум над материей».«Если разум может без пространственного положения перемещать тела, почему мой разум может немедленно перемещать только одно конкретное тело и никакие другие? Столкнувшись с загадкой взаимодействия, подразумеваемой в его теории, Декарт постулировал существование «животных духов», несколько более тонких, чем тела, но более толстых, чем разум. К сожалению, этот прием зашел в тупик, так как непонятно, как разум мог инициировать движение в животных духах, как и в самой материи.

Эти проблемы, связанные с причинностью разума и тела, обычно считаются решающим опровержением интеракционизма.Однако в этой области возникает много интересных вопросов. Мы хотим спросить: «Как возможно взаимодействие разума и тела? Где происходит взаимодействие? Какова природа взаимодействия между разумом и материей? Как воления переводятся в положение дел? Разве умы и тела недостаточно похожи, чтобы одно могло изменить другое? »

Однако полезно напомнить, что быть сбитым с толку чем-то само по себе не является аргументом против или даже доказательством против возможности того, что эта вещь является фактом.Спросить: «Как такое возможно. . . ? » просто поднять тему для обсуждения. И если дуалист не знает или не может сказать, как взаимодействуют разум и тело, что следует из дуализма? Ничего особенного. Отсюда только следует, что дуалисты не все знают о метафизике. Но что с того? Психологи, физики, социологи и экономисты не знают всего о своих дисциплинах. Почему дуалист должен быть другим? Короче говоря, дуалисты могут утверждать, что их не следует заставлять защищаться просьбой о разъяснении природы и возможности взаимодействия или критикой того, что у них нет исследовательской стратегии для получения этого разъяснения.

Возражение о том, что разум и тело не могут взаимодействовать, может быть выражением двух разных точек зрения. С одной стороны, противник может настаивать на том, что физически невозможно, чтобы разум воздействовал на тело. Если это означает, что разум, будучи нефизическим, не может физически воздействовать на тела, утверждение верно, но тривиально. Если это означает, что взаимодействие разума и тела нарушает законы физики (например, первый закон термодинамики, обсуждавшийся выше), дуалист может ответить, что разум явно действует на тела, и поэтому нарушение является только кажущимся, а не реальным.(В конце концов, если мы делаем что-то по причинам, наши убеждения и желания вызывают некоторые из наших действий). Если материалист настаивает на том, что мы можем действовать в соответствии с нашими убеждениями, желаниями и представлениями только потому, что они материальны, а не духовны, дуалист может повернуть столы против своих натуралистических оппонентов и спросить, как материя, независимо от ее организации, может порождать сознательные мысли. , чувства и восприятия. Как, возможно, спросит дуалист, усложнив структуру мозга, нам удастся перейти за пределы количественного в сферу опыта? Взаимосвязь между сознанием и мозговыми процессами оставляет материалиста перед причинной загадкой, возможно, такой же загадочной, как та, с которой сталкивается дуалист.

С другой стороны, материалист может утверждать, что это концептуальная истина, что разум и материя не могут взаимодействовать. Это, однако, требует, чтобы мы приняли рационалистический тезис о том, что причины могут быть известны a priori . Многие предпочитают утверждать, что причинность — это предмет эмпирического исследования. Однако мы не можем исключить ментальные причины, основываясь исключительно на логике или грамматике словосочетаний «разум» и «материя». Более того, чтобы победить интеракционизм апелляцией к причинной невозможности, нужно сначала опровергнуть уравнение причинной связи Юма с регулярностью последовательности и постоянным соединением.В противном случае все может быть причиной чего угодно. Если воления постоянно связаны с телесными движениями и регулярно им предшествуют, то они являются юмовскими причинами. Короче говоря, если Юм прав, мы не можем опровергнуть дуализм a priori , утверждая, что транзакции между разумом и телом включают в себя связи, которые по определению не могут иметь места.

Некоторые, такие как Ducasse (1961, 88; ср. Dicker pp. 217-224), утверждают, что проблема взаимодействия зиждется на неспособности различать отдаленные и непосредственные причины.Хотя имеет смысл задаться вопросом, как нажатие на педаль акселератора приводит к ускорению автомобиля, нет смысла спрашивать, как нажатие на педаль акселератора заставляет педаль двигаться. Мы можем разумно спросить, как написать слово на языке жестов, но не как пошевелить пальцем. Ближайшие причины являются «основными», и их анализ невозможен. Нет никакого «как» в отношении основных действий, которые являются грубыми фактами. Возможно, влияние ума на шишковидную железу является грубым и грубым.

Последнее замечание: эпифеноменализм, подобно окказионализму и параллелизму, является дуалистической теорией разума, разработанной отчасти для того, чтобы избежать трудностей, связанных с ментально-физической причинностью (хотя окказионализм также был предложен Мальбраншем как объяснение, казалось бы, чисто физической причинности) .Согласно эпифеноменализму, тела могут воздействовать на разум, но не наоборот. Причины поведения полностью физические. Таким образом, нам не нужно беспокоиться о том, как объекты без массы или физической силы могут изменить поведение. Нам также не нужно беспокоиться о нарушениях принципа сохранения энергии, поскольку нет особых оснований предполагать, что физическая энергия требуется для выполнения нефизической работы. Если тела влияют на модификации ментальной среды, не нужно думать, что это связано с перекачкой энергии из мира в психическое царство.С этой точки зрения разум можно сравнить с паром от двигателя поезда; пар не влияет на работу двигателя, но создается им. К сожалению, эпифеноменализм избегает проблемы взаимодействия только за счет отрицания здравого смысла, согласно которому наши состояния ума имеют какое-то отношение к нашему поведению. Поэтому для многих эпифеноменализм не является жизнеспособной теорией разума. (В защиту утверждения здравого смысла о том, что убеждения, отношения и причины вызывают поведение, см. Дональд Дэвидсон.)

г. Аргументы корреляции и зависимости

Аргумент корреляции и зависимости против дуализма начинается с того, что отмечается четкая корреляция между определенными психическими событиями и нейронными событиями (например, между болью и стимуляцией а-волокон или с-волокон). Более того, как продемонстрировано в таких явлениях, как потеря памяти из-за травмы головы или истощающей болезни, разум и его возможности кажутся зависимыми от нервной функции. Самое простое и лучшее объяснение этой зависимости и корреляции состоит в том, что психические состояния и события — это нервные состояния и события, а боль — это просто стимуляция с-волокон.(Это был бы аргумент, используемый теоретиком идентичности. Функционалист будет утверждать, что лучшее объяснение зависимости и корреляции психических и физических состояний состоит в том, что у людей психические состояния являются состояниями мозга, определенными функционально).

Сам Декарт предвидел подобное возражение и утверждал, что зависимость не сильно поддерживает идентичность. Он иллюстрирует это с помощью следующего примера: скрипач-виртуоз не может проявить свои способности, если ему дан инструмент в плачевном или сломанном состоянии.Таким образом, проявление способностей музыканта зависит от способности использовать хорошо настроенный инструмент в надлежащем рабочем состоянии. Но из того факта, что проявление мастерства маэстро невозможно без работающего инструмента, вряд ли следует, что умение играть на скрипке равносильно владению таким инструментом. Точно так же интеракционист может утверждать, что разум использует мозг, чтобы проявлять свои способности в публичной сфере. Если, как и у скрипки, мозг находится в тяжелом болезненном или травматическом состоянии, разум не может продемонстрировать свои способности; они по необходимости остаются частными и нераскрытыми.Однако, насколько нам известно, разум по-прежнему обладает полным набором способностей, но его способность выражать их затруднена. Что касается корреляции, интеракционизм фактически предсказывает, что ментальные события вызваны событиями мозга и наоборот, поэтому тот факт, что восприятие коррелирует с активностью в зрительной коре головного мозга, не поддерживает материализм по сравнению с этой формой дуализма. Дуалисты свойств согласны с материалистами в том, что ментальные феномены зависят от физических явлений, поскольку исходные являются (нефизическими) атрибутами последних.Материалисты знают об этих дуалистических ответах и ​​иногда ссылаются на бритву Оккама и важность метафизической простоты в аргументах в пользу лучшего объяснения. (См. Churchland, 1988, стр. 28). Другие материалистические ответы здесь рассматриваться не будут.

8. Проблема других умов

Проблема того, как мы можем узнать другие умы, использовалась следующим образом для опровержения дуализма. Если сознание не является публично наблюдаемым, существование других разумов, кроме нашего собственного, должно быть выведено из поведения другого человека или организма.Однако надежность этого вывода вызывает большие подозрения, поскольку мы знаем только, что определенные психические состояния вызывают характерное поведение из нашего собственного случая. Экстраполировать на популяцию в целом из непосредственного рассмотрения отдельного примера, нашего собственного случая, значит сделать самое слабое возможное индуктивное обобщение. Следовательно, если дуализм истинен, мы не можем знать, что у других людей вообще есть разум. Но здравый смысл подсказывает нам, что у других есть разум. Поскольку здравый смысл может быть доверием, дуализм ложен.

Эта проблема других умов, к которой так естественно ведет дуализм, часто используется для поддержки конкурирующих теорий, таких как бихевиоризм, теория идентичности разума и мозга или функционализм (хотя функционалисты иногда заявляют, что их теория согласуется с дуализмом). Поскольку разум, построенный по картезианскому принципу, ведет к солипсизму (то есть к эпистемологической вере в то, что собственное «я» — единственное существование, которое может быть проверено и познано), лучше операционализировать разум и определять психические состояния поведенчески, функционально или физиологически.Если психические состояния — это просто поведенческие состояния, состояния мозга или функциональные состояния, то мы можем проверить, что у других есть психические состояния, на основе общедоступных наблюдаемых явлений, тем самым избегая скептицизма по отношению к другим «я».

Материалистические теории гораздо менее уязвимы для проблемы других умов, чем дуалистические теории, хотя даже здесь упорно повторяются другие версии проблемы. Решение определять психические состояния поведенчески не означает, что психические состояния являются поведенческими, и остается спорным вопрос о том, были ли успешными попытки свести психику к поведенческим, мозговым или функциональным состояниям.Более того, аргумент «Отсутствие Qualia» утверждает, что совершенно вообразимо и согласуется со всем, что мы знаем о физиологии, что из двух функционально или физиологически изоморфных существ одно может быть сознательным, а другое — нет. Из двух внешне неотличимых доппельгангеров один мог иметь опыт, а другой — нет. Оба будут демонстрировать идентичную нервную активность; оба будут настаивать на том, что могут видеть цветы на лугу, и отрицают, что они «слепы»; оба смогут повиноваться просьбе пойти за красным цветком; и все же только у одного будет опыт.Другой был бы похож на автомат. Следовательно, иногда утверждают, что даже материалист не может быть полностью уверен в том, что другие существующие умы обладают опытом качественного (отсюда «квалиа») опыта. Тогда проблема для материалиста становится не проблемой других умов, а проблемой других квалиа. Последнее кажется почти таким же серьезным вызовом здравому смыслу, как и первое. (Интересное обсуждение см. В Churchland об элиминативном материализме, 1988, стр. 43-49.)

9.Критика разума как мыслительной вещи

Ранее мы заметили, что некоторые философы, такие как Юм, возражали, что предположение о том, что разум является мыслящей вещью, не оправдано, поскольку все, что мы постигаем самоанализом посредством интроспекции, представляет собой совокупность идей, но никогда не ум, который якобы имеет эти идеи. Все, что нам остается, — это поток впечатлений и идей, но не постоянное, субстанциальное «я», которое могло бы составить личную идентичность. Если нет субстрата мысли, то субстанциальный дуализм ложен.Кант тоже отрицал, что разум есть субстанция. Ум — это просто объединяющий фактор, который является логической предпосылкой для опыта.

Идея о том, что разум — это не мыслящая вещь, была возрождена в двадцатом веке философскими бихевиористами. Согласно Гилберту Райлу в его основополагающей работе 1949 года The Concept of Mind , «когда мы описываем людей как проявляющих качества ума, мы не имеем в виду оккультные эпизоды, следствием которых являются их явные действия и высказывания; мы имеем в виду сами эти явные действия и высказывания.»(Стр. 25). Таким образом, «когда человека описывают тем или иным эпитетом интеллекта, например,« проницательный »или« глупый »,« расчетливый »или« неосмотрительный », это описание не вменяет ему знание или незнание того или иного. правда, но способность или неспособность делать определенные вещи ». (стр.27). Что касается бихевиориста, мы говорим, что клоун умен, потому что он может упасть намеренно, но при этом выглядит как несчастный случай. Мы говорим, что ученик умен, потому что он может сказать нам правильный ответ на сложные, запутанные уравнения.Психические события сводятся к телесным событиям или утверждениям о теле. Как отмечает Людвиг Витгенштейн в своей Синей книге :

В таком случае неправильно говорить о мышлении как о «умственной деятельности». Можно сказать, что мышление — это, по сути, деятельность по оперированию знаками. Это действие выполняется рукой, когда мы думаем письмом; через рот и гортань, когда мы думаем, говоря; и если мы думаем, воображая знаки или изображения, я не могу дать вам мыслящего агента. Если тогда вы скажете, что в таких случаях думает разум, я бы только обратил ваше внимание на то, что вы используете метафору.(1958, с. 6)

Джон Уисдом (1934) объясняет: «Я считаю, что обезьяны ненавидят ягуаров» означает: «Это тело находится в состоянии, которое может привести к группе реакций, которые связаны с уверенным высказыванием« Обезьяны ненавидят ягуаров », а именно содержат». любимые «обезьяны от ягуаров и вообще ведут себя так, как будто обезьяны ненавидят ягуаров» »(стр. 56-7).

Философский бихевиоризм, разработанный последователями Витгенштейна, частично поддерживался Аргументом частного языка.Энтони Кенни (1963) объясняет:

Любое слово, претендующее на название чего-то наблюдаемого только посредством интроспекции (т. Е. Мысленного события)… должно было бы обрести свое значение в чисто частном и неконтролируемом исполнении. . . Если названия эмоций обретают свое значение для каждого из нас в результате церемонии, из которой исключены все остальные, тогда никто из нас не может понять, что другие подразумевают под этим словом. Никто также не может знать, что он подразумевает под этим словом; ибо знать значение слова — значит знать, как правильно его использовать; и там, где невозможно проверить, как мужчина использует слово, нет места для разговоров о «правильном» и «неправильном» употреблении (стр.13).

Менталистические термины не имеют значения в силу того, что они относятся к оккультным явлениям, но в силу того, что они определенным образом относятся к чему-то публичному. Чтобы понять значение таких слов, как «разум», «идея», «мысль», «любовь», «страх», «вера», «мечта» и т. Д., Мы должны обратить внимание на то, как эти слова на самом деле усваиваются в первое место. Когда мы делаем это, бихевиорист уверен, что разум будет демистифицирован.

Хотя философский бихевиоризм вышел из моды, его рекомендации, касающиеся важности тела и языка в попытках понять разум, остались неизменным вкладом.Хотя дуализм сталкивается с серьезными проблемами, мы видели, что многие из этих трудностей могут быть идентифицированы в его философских соперниках в несколько различных формах.

10. Ссылки и дополнительная информация

• Аристотель, Категории .
• Армстронг, Д. М .: Материалистическая теория разума (Рутледж и Кеган Пол, Лондон, 1968 г.) Глава вторая.
• Бейкер, Гордон и Моррис, Кэтрин Дж. Дуализм Декарта (Рутледж, Лондон, 1996).
• Блок, Нед, Оуэн Фланаган и Гевен Гезельдере ред. Природа сознания: философские дебаты (MIT Press, Кембридж, 1997).
• Брентано, Франц: Психология с эмпирической точки зрения пер. А. Ранкурелло, Д. Террелл и Л. Макалистер (Рутледж и Кеган Пол, Лондон, 1874/1973).
• Броуд, К. Д. Разум и его место в природе ( Рутледж и Кеган Пол, Лондон, 1962).
• Кэмпбелл, Кейт: Body and Mind (Anchor Books, Doubleday & Co., Гарден-Сити, штат Нью-Джерси, 1970 г.).
• Чалмерс, Дэвид Дж .: Сознательный разум: в поисках фундаментальной теории (Oxford University Press, Oxford 1996).
• Churchland, Paul: Matter and Consciousness, Revised Edition (MIT Press, Cambridge MA 1988).
• Дэвидсон, Дональд: «Действия, причины и причины» The Journal of Philosophy 60 (1963) стр. 685–700, перепечатано в The Philosophy of Action , Alan White, ed. (Издательство Оксфордского университета, Оксфорд, 1973).
• Descartes, Rene: Discourse on Method and Meditations on First Philosophy , Donald A. Cress trans. (Hackett Publishing Co., Индианаполис, 1980 г.) .
• Декарт, Рене: Философские сочинения Декарта , отобрано и переведено Норманом Кемпом Смитом (Макмиллан, Лондон, 1952) .
• Декарт, Рене: Философские труды Декарта, том 2 , Элизабет С. Холдейн, пер. (Издательство Кембриджского университета, 1912) .
• Диккер, Жорж: Декарт: аналитическое и историческое введение (Oxford University Press, Oxford 1993).
• Ducasse, C.J .: «В защиту дуализма» в измерениях разума , Sydney Hook, ed. (Макмиллан, Нью-Йорк, 1961).
• Гарбер, Даниэль: Воплощение Декарта: чтение картезианской философии через картезианскую науку (Cambridge University Press, Cambridge 2001).
• Харман, Гилберт: Мысль (Princeton University Press, Princeton 1973).
• Харт, Уильям Д. «Дуализм» в A Companion to the Philosophy of Mind , Samuel Guttenplan, ed. (Бэзил Блэквелл, Оксфорд, 1994), стр. 265-269.
• Хорган, Теренс: «Супервентная Qualia» Philosophical Review 96 (1987) стр. 491-520.
• Хьюм, Дэвид: Исследование о человеческом понимании (Hackett Publishing, Indianapolis 1977).
• Джоад, К. Э. М .: Как работают наши мысли (Философская библиотека, 1947).
• Кант, Иммануил: Критика чистого разума , Норман Кемп Смит, пер.(Макмиллан, Лондон, 1963).
• Кенни, Энтони: Действие, эмоции и воля (Рутледж и Кеган Пол, Лондон, 1963).
• Ким, Джэгвон: Философия разума (Westview Press, Boulder 1996).
• Kripke, Saul: Naming and Necessity (Издательство Гарвардского университета, Кембридж, 1980).
• Локк, Джон: Очерк человеческого понимания vol. 1, сопоставленный и аннотированный Александром Фрейзером (Dover Publications, NY 1959).
• Ликан, Уильям: «Философия разума» в Товарищ Блэквелла по философии , Николас Баннин и Э. П. Цуй-Джеймс ред. (Издательство Блэквелл, Оксфорд, 1996 г.).
• Мэделл, Г. Самоидентификация (Издательство Эдинбургского университета, 1983).
• Малькольм, Норман: «Знание других умов» в Философия разума , В. К. Чаппелл, изд. (Prentice-Hall, Englewood Cliffs 1962).
• Маклафлин, Брайан П .: «Эпифеноменализм» в «Компаньон философии разума» , Сэмюэл Гуттенплан, изд.(Блэквелл, Оксфорд, 1994).
• Милл, Дж. С.: Изучение философии сэра Уильяма Гамильтона, 6-е изд. (Longman’s, Лондон, 1889 г.).
• Нагель, Томас: «Деление мозга пополам и единство сознания» в Джонатане Гловере, изд. Философия разума (Oxford University Press, Oxford, 1976).
• Нагель, Томас: Взгляд из ниоткуда (Oxford University Press, Oxford 1986).
• Нагель, Томас: «Каково быть летучей мышью?» Philosophical Review 83 (1974) 435-450.
• Платон: Менон.
• Платон: Федон.
• Рей, Жорж: Современная философия разума (издательство Blackwell Publishers, Кембридж, 1997).
• Рорти, Ричард: Философия и зеркало природы (Princeton University Press, Princeton NJ 1979).
• Рорти, Ричард: «Идентичность разума и тела, конфиденциальность и категории» в Теория идентичности разума / мозга , изд. К. В. Борста. (Макмиллан, Лондон, 1970).
• Райл, Гилберт: Концепция разума , (Университетские книги в мягкой обложке, Barnes & Noble, NY 1949).
• Shoemaker, Sydney: Самопознание и самоидентификация (Cornell University Press, Ithaca 1963).
• Тейлор, Ричард: Метафизика, 3-е издание (Prentice Hall, Englewood Cliffs, 1983).
• Тай, Майкл: «Субъективные качества опыта» Разум 95 (январь 1986 г.) стр. 1-17.
• Уильямс, Бернард: «Свобода и воля» в Свобода и воля , Д. Ф. Пирс, изд. (Макмиллан, Лондон, 1966).
• Wisdom, John: Problems of Mind and Matter, (Cambridge University Press, 1934).
• Витгенштейн, Людвиг: Синие и коричневые книги (Harper & Row, NY 1958).

Информация об авторе

Скотт Калеф
Эл. Почта: [email protected]
Уэслианский университет Огайо
США

Психический феномен — обзор

1.3 Существенная взаимосвязь (холизм)

Согласно приверженцам традиции verstehen , мы по-разному выделяем природные и ментальные явления. Мы можем выделить или индивидуализировать природные явления, не пытаясь понять их смысл.Именно это создает спрос на естествознание: вот естественное событие (скажем, обрушение моста), и мы можем идентифицировать его таким образом, что мы знаем, что говорим об этом событии, даже если у нас нет ни малейшего представление о том, что вызвало это. Таким образом, мы можем не понять феномен, который можем описать достаточно точно, и это то, что побуждает нас заниматься erklären , то есть искать причинные и законные объяснения.

Однако мы не можем выделить ментальные явления подобным образом.Поскольку их значение имеет решающее значение для их идентичности, невозможно индивидуализировать ментальный феномен, по той же причине, без серьезного участия в попытках придать ему эмпатический смысл. То есть атомизм, который кажется возможным в отношении природных явлений (каждое из которых можно описать в полной изоляции от других), полностью чужд области ментальных феноменов. Знакомство с этими явлениями требует целостных предположений. Чтобы выделить такое ментальное явление, как голосование, например, нам нужно огромное количество подробных знаний обо всем фоне, в котором события могут считаться голосами.Это влечет за собой знание институтов, средств обоснования авторитета, процедур принятия решений и т. Д. Этот семантический фон содержит больше, чем просто концептуальные отношения, которые делают возможным голосование. Он также содержит интенциональные отношения, которые подтверждают, что какое-то телесное поведение составляет определенный голос; намеренные отношения, которые определяют, например, что эта рука, поднятая в данный конкретный момент, засчитывается как голос за X, голос, который также мог быть выражен отметкой в ​​этом конкретном поле выбора или этим именем, записанным на этом конкретном листок бумаги и т. д.

Холизм, необходимый для индивидуализации ментальных феноменов, имеет важные последствия для метода, называемого verstehen . Хотя может быть правдой, что обоснованное законом объяснение конкретного природного явления побуждает нас полностью пересмотреть наше обычное описание явления (например, вопреки тому, что мы всегда думали, теперь мы знаем, что твердые тела состоят в основном из пустоты), Согласно приверженцам традиции verstehen , немыслимо, чтобы уважаемое с научной точки зрения интерпретирующее понимание проявлений человеческой жизни могло радикально заменить наше обычное понимание их.Утверждается, что Geisteswissenschaften должны развивать концептуальную схему здравого смысла (в настоящее время часто именуемую народной психологией), потому что они могут начать понимать ментальные феномены, такие как человеческие действия, только в силу принятия здравое понимание этих действий, подразумеваемое нашими средствами, чтобы выделить их в первую очередь.

Это известно как герменевтический круг или неизбежность собственного традиционного семантического горизонта каждого человека.Это поднимает многие из наиболее важных вопросов, обсуждаемых в традиции verstehen , например, как понимать проявления чужой культуры или тексты, написанные в былые времена.

Итогом обсуждения до сих пор является то, что существует полезное различие между научным интересом к причинным законам, которые управляют явлениями, и научным интересом к перспективе, с которой явления кажутся значимыми и уместными. Первый интерес может быть удовлетворен за счет участия в erklären , второй за счет участия в verstehen . Verstehen включает в себя (а) тщательную оценку релевантности приписываемых значений, (б) двойную герменевтику, (в) заботу о самопонимании, (г) рационализацию явлений путем цитирования причин, (д) ​​раскрытие информации. имплицитной нормативности, (f) принятие семантического холизма, (g) неразделимость описания и интерпретативного понимания, и (h) неизбежность семантических горизонтов.

Независимо от того, дисквалифицируют ли эти особенности verstehen как научный метод или вынуждают нас радикально пересмотреть нашу концепцию (социальной) науки, было предметом серьезных споров.

Проблема разума / тела

Проблема разума / тела [Это дипломная работа примерно 1992 года. —Mh]

Майкла Хьюмера

У нас есть концепция как минимум двух различных видов вещи, которые существуют в мире, умственном и физическом. Здесь несколько примеров членов каждой категории:

Психологический	Физический
боль	Эверест
эйфория	водород
desire	карандаши
назначение	масса
вера	размер
доброта	расположение

Условно говоря, эти категории кажутся понятными и понятными. беспроблемный.По крайней мере, ясно, что все, что я перечисленные как ментальные являются ментальными, и все, что у меня есть перечисленные как физические, явно являются физическими; и любой из нас мог составить длинный список дополнительных явных случаев физического вещи и ясные случаи психологических вещей. И мы знаем что оба этих типа вещей, ментальные явления и физические явления, являются частью нашего мира.

Но мы хотим получить единую общую картину мире, и ученые пытались обеспечить такой картина с использованием определенных физических понятий.Что связь между двумя категориями? Как душевные и физическое, связанное, если вообще, и как первое подходит в наше общее представление о мире? Эти вопросы составляют проблему разума / тела, которую Шопенгауэр, вполне справедливо думаю, именуется «мировым узлом». Но эти расплывчатые вопросы, и моя цель здесь — выяснить, что они спрашивают, а почему это философская проблема.

Если мы посмотрим на некоторые из традиционных ответов предложенный философами, возможно, мы лучше поймем о чем вопрос.Один ответ говорит, что есть в принципе никакой связи между какими-либо ментальными явлениями и любые физические явления. Такой взгляд называется параллелизмом. Он говорит, что ментальные явления и физические явления существуют, поскольку это происходило в двух совершенно разных сферах. независимо друг от друга. Психические события не влияют на любые физические события, и физические события не влияют на какие-либо психические события.

Другой ответ на задачу говорит, что существует два отдельные сущности, тело и душа, которые взаимодействуют с каждым другое причинно, хотя неизвестно как.Это называется Декартов дуализм после Декарта.

Другая точка зрения гласит, что просто нет психических явления. Есть только физический мир. Существование сознания, следовательно, должна быть какой-то массивной заблуждение: вопреки распространенному мнению, ни у кого нет мнения, желания или чувства. Мы все просто безмозглые автоматы. Этот безумный взгляд можно назвать радикальным материализмом. или элиминативный материализм.

Четвертая точка зрения состоит в том, что нет никаких физических явлений, в нашем сознании есть только идеи.Вопреки популярным мнение, следовательно, карандашей действительно нет, горы или материя. Весь физический мир в нашем умы. Этот безумный взгляд называется идеализмом, и его считали епископа Беркли, который, однако, предпочел сказать, что карандаши были идеей, а не тем, что карандашей не существует.

Пятая точка зрения состоит в том, что психические феномены, как ни странно, подмножество физических явлений. Все психические состояния, оказывается вне, действительно состояния центральной нервной системы животные.«Боль» — это просто другое слово для обозначения определенного своего рода состояние мозга, так же как «свет» бывает другим слово для электромагнитного излучения в определенном диапазоне длины волн. Этот взгляд называется тождеством разум / мозг. теория.

В-шестых, существует точка зрения, что ментальные свойства представляют отдельный аспект определенных физических объектов — то есть скажем, некоторые объекты, например люди, имеют два разных типа свойства, ментальные свойства и физические свойства.Это называется дуализмом свойств. Он отличается от картезианского дуализма тем, что что он постулирует различные свойства, но не особые, отдельный объект, чтобы иметь эти свойства. Сознание не свойство нематериальной субстанции, души, а свойства простые физические объекты.

Другой вид, который может быть совместим с недвижимостью. дуализм или картезианский дуализм называется эпифеноменализмом. Это говорит, что физические события вызывают психические события и физические события вызывают поведение, но ментальные события ничего не вызывают.Ум — это своего рода беспомощный наблюдатель.

Все эти теории могут показаться странными и весьма странными. как нелогично. Какую проблему они пытаются решить, почему это так сложно, и к каким соображениям можно привести кто-то придерживается столь безумных взглядов, как элиминативный материализм или идеализм? Сейчас я постараюсь пояснить это.

Рассмотрим следующие пять важных тезисов:

1.	Для любой системы каждый факт в целом является необходимым. следствие характера и отношений частей.
2.	Люди состоят из атомов.
3.	Атомы — это чисто физические объекты, не имеющие ничего, кроме физические свойства и физические отношения друг к другу.
4.	У людей есть психические состояния.
5.	Никакое утверждение, приписывающее ментальный предикат, не может быть получено из любого набора чисто физических описаний.

Теперь я думаю, что проблему разума / тела можно рассматривать как парадокс, возникающий из противоречивых утверждений этих пяти утверждения и различные теории разума / тела отношения можно рассматривать как попытки каждая отрицать одно или подробнее из вышеперечисленных тезисов.Но сначала эти тезисы должны быть уточнил.

(1) следует понимать как указание на то, что при полном знание каждого свойства каждой части какой-либо системы, а также знание того, как эти части устроены, каждое свойство все следует логически. Природа целого может быть предсказал априори исходя из природы и отношений частей, то есть все на 100% объяснимо с точки зрения части. «Необходимый» здесь означает логически необходимый.

(3), конечно, не о наборах атомов но об атомах, рассматриваемых как таковые, то есть индивидуально.

(4) подтверждает, что люди испытывают боль, эмоции, желания и так далее.

В (5) «производный» означает «логически выведенный», то есть выводится в том смысле, в котором основная теорема исчисление можно вывести из аксиом арифметики и некоторых определения. Это не значит «вызвано».Это означает, что это было бы невозможно определить качество чьего-либо сознательные переживания из физического описания его или что-нибудь еще. Если физическое описание Вселенной учитывая, это всегда будет дополнительная информация, например, чтобы отметить, что кому-то больно.

Все эти диссертации можно защитить, как я покажу. ниже, но прежде всего следует отметить, что все они не могут быть правда. # 1-3 подразумевают, что полное объяснение людей поскольку существуют физико-химические механизмы, а пункты 4-5 влекут за собой то, что такая учетная запись по сути невозможна.Ведь если атомы физическое, и люди состоят из атомов, и все может быть объяснил с точки зрения частей, затем люди могут быть объяснены физически. Но все же, если ментальные феномены не могут быть выведены от физических фактов и ментальных явлений происходят в людях, тогда люди не могут быть объяснены физически. По крайней мере, один из эти пять разумных тезисов должны быть ложными.

Исключительный материализм — это прямое отрицание (4), декартов дуализм — прямое отрицание (2), идеализм отрицание (2) и (3) постольку, поскольку это подразумевает нет никаких атомов и т. д.Сложно сказать, какой тезис некоторые из других теорий отношения ума / тела отрицают, но Ясно, что любое удовлетворительное разрешение парадокса должен отрицать хотя бы один. Дуализм собственности может быть отрицанием либо из (1), либо из (3) и теории идентичности разума / мозга может отрицать, например, либо (1), либо (5).

Ну, а какие есть причины думать о каждом из этих тезисы верны?

Дубль №1: кажется, это просто концептуальная правда о отношения между целым и вещами, о которых мы можем думать как их части.В конце концов, целое — это еще не конец и над его частями; это просто вопрос рассмотрения всех частей в целом. Я мог произвольно выбрать любой набор частиц и решили думать о них как о единой системе, но как это могло дать им какие-то новые свойства? Поскольку весь не имеет самостоятельного существования, его природа должна быть полностью зависит от его конституции, и поэтому должно быть объяснение всего, что может сделать целое с точки зрения того, что делают его части.Но если вы не можете получить свойства целого от свойств и отношений частей, то в некотором смысле остается необъяснимым, почему целое имеет свойства, которыми обладает. Такой холизм — поговорка поскольку он делает это для полного познания Вселенной, он было бы необходимо рассматривать целые системы как единое целое, а чем просто описание частей — многие люди чувствуют пробеги противоречит научному мировоззрению и полностью загадочный и непонятный.

А как насчет №2? Ну, если вы разрежете человека, вы не будете найти что-нибудь, кроме атомов. Отрицание (2) означало бы, предположительно, постулируя существование призраков, т. е. духи, которые существуют отдельно от физического мира, и что безусловно, противоречит научному мировоззрению. Наш лучший физические теории не дают возможности объяснить существование таких образований. Насколько нам известно, Вселенная возникла в результате Большого взрыва, наша Земля образовалась в результате вращения газы и др., а затем появились организмы, начиная с микроорганизмы. Откуда теперь взялись призраки? Они не кажутся частью истории о материи и энергии присутствуют в Большом взрыве, ни рассказ о простых репликаторы развиваются в микроорганизмы, так когда же души создать, и как? И как только они появились, как они удается подключиться к физическим объектам таким образом, чтобы изменить ход атомов, которые до этого уходили курсы по законам природы — другими словами, как взаимодействие между умственными и физическими вещами Работа? Подобная мысль о картезианском дуализме звучит глупо.

Мы можем попробовать опросить (3). Может быть, у атомов есть свойства помимо заряда, положения, массы и т. д., которые мы еще не обнаружил. Возможно, у электронов есть своего рода минимальное, протосознание. Проблема с этим гипотеза, помимо того, что это звучит довольно странно, заключается в том, что никому не поможет. Предположим, что атомы — это всего лишь крошечный бит сознательный. Все равно это ни на йоту не поможет. объясняя, почему мы сознательны.Приписывание сознание ряда элементов не подразумевает никаких приписывание сознания группе. Например, каждый гражданин Соединенных Штатов имеет разум, но это не значит что у страны в целом есть собственное мнение — своего рода коллективного сверхсознания. Предположим с другой стороны что атомы обладают некоторыми другими свойствами, о которых мы не знаем — не ментальные состояния, а некоторые нементальные свойства до сих пор не опознано.Трудно понять, как это может помочь. В открытие новых физических свойств оставило бы нас в та же позиция, что не может выводить какие-либо субъективные, сознательные переживания; и даже открытие, скажем, нового своего рода нементальное, но все же нефизическое свойство не выглядит как будто это поможет. Проблема в том, что, как заметил Декарт, (Шестая медитация) ум прост в отличие от композитный. То есть в нем нет никаких деталей. Ни как Декарт рассуждает, можно ли сказать, что мышление, чувство, воображение и т. д., являются разными частями, так как это одно и то же тот же разум, который думает, чувствует, воображает и т. д. кейс следует рассматривать не как кучу сознательных переживания, но как субъект переживаний. Когда у меня есть боль, которая отличается от вашей боли в том, что боль ощущается с другой точки зрения (моей, а не ваш). Если это верно, то проблема не только в с физическими частями, объясняющими разум, но с любым видом описание частей, объясняющих разум.

Некоторые люди, в том числе удивительное количество современные философы решили отрицать (4), но это тяжело отнестись к этому серьезно. (4) — классический образец Декартова уверенность: я даже не считаю возможным сомневаться что я осознаю. Сомнение — это психическое состояние, поэтому даже если я сомневаюсь, что у меня есть сознание, значит, я ошибаюсь так как я должен иметь разум, чтобы сомневаться. Для того чтобы меня, чтобы обмануть меня, я сначала должен быть в сознании, так что из этого следует, что я не могу заблуждаться, думая, что у меня есть сознание.Даже то, как я описал положение элиминативный материализм показывает, что он ложен. В материалист до сих пор считает себя выражающим свои взгляды и показывать другим их ошибки. Он основывает свои мнения об информации, которую он собрал из ученых — поскольку он не провел всех исследований и эксперименты, необходимые для проверки атомных и эволюционных теории сам по себе, но для этого требуется его способность различать убеждения ученых, основанные на наблюдениях они сделали.Все это отягощено ментальными концепциями, поэтому было бы непоследовательно отрицать существование ментального.

Наконец, есть (5). Какая причина для размышлений это правда? Что ж, мы можем сравнить это с рядом аналогичные принципы, чтобы получить общее представление. В моральном философии существует принцип, который иногда называют законом Юма который говорит, что невозможно вывести нормативное суждение из описательного суждения. Нормативное суждение — это суждение о том, что хорошо или плохо, правильно или неправильно, и описательное суждение — это вообще что-то другое.Другой путь утверждается, что вы не можете вывести «должно» из «есть»: нельзя вывести то, что должно быть, исключительно на основа того, что есть дело. Этот принцип почти общепризнанный. И это просто часть большего общая картина. Например, вы не можете вывести утверждение описание расстояний от любого набора утверждений, которые не описывать расстояния. Вы не можете вывести заявление о цвета из любого набора нецветных утверждений.Вы не можете получить геометрические утверждения от не геометрических. А также как правило, если у вас есть умозаключение, в котором заключение говорит об одном, а помещения говорят о чем-то в противном случае вывод неверен. Таким же образом это концептуальная истина о том, что вы не можете получить мысленное описание от физического описания. В конце концов, просто подумайте о некоторых физические понятия, такие как пространственные / геометрические свойства, масса, сила и электрический заряд.Правдоподобно ли, что там каким-либо образом можно было бы использовать эти концепции для объяснения того, что это похоже на боль? Скажи все, что хочешь масс, положений и сил частиц, у вас не будет приписывал какие-либо психические состояния чему-либо.

Декарт утверждал, что он мог ясно и отчетливо представить себе любое физическое состояние, существующее без какого-либо сознательного сопровождающие его переживания, поэтому следует, что сознательный опыт не может быть получен исключительно на основе существование любого данного физического состояния.И похоже, что он правильно. Мы можем отказаться от картезианского жаргона о ясном и различные концепции и говорят, что для любого физического описание, это описание могло быть правдой, даже если не существовало такого понятия, как сознание. Другой способ поставить это следующее: для любого физического свойства P это открытый вопрос, является ли вещь, имеющая P, сознательной. Это имеет смысл спросить: «Допустим, у него есть функция P, но может ли он действительно думать / чувствовать / и т. д.? «и это значительный вопрос, из этого следует, что сказать, что у вещи есть P, — другое от того, чтобы сказать, что это сознательно, поэтому наличие P не может быть тем же самым вещь как мышление / чувство / и т. д. Конечно, может получиться что все, что имеет P, сознательно, но это было бы дополнительная информация помимо того, что все, что имеет P, имеет P.

Но из этого следует, что физические описания не объясните, почему есть сознание, так как они не говорят что-нибудь о сознании.Они говорят о другом предмет.

Теперь можно попробовать бросить вызов острым ментальная / физическая дихотомия, которая была проведена, чтобы утверждать, что психическое и физическое — не две взаимоисключающие категории соответствующие совершенно разным предметам, но это умственные вещи могут одновременно быть и физическими. Этот вид бросает вызов здравому смыслу (как и вышеизложенное аргумент), и я не нахожу его очень понятным.Но более того, это не поможет, потому что я мог бы точно так же хорошо заменили «нементальное» на «физическое» повсюду в изложении пяти тезисов и их защите. Что есть, мы можем просто переформулировать (3) как, все свойства атомов нементальные и (5) поскольку нементальные свойства не могут повлечь за собой ментальные свойства, и проблема вернулась в полную силу без необходимости предполагать, что «физический» = «нементальный».

На данный момент у нас, кажется, есть неразрешимая проблема с наши руки.Все пять тезисов, рассматриваемые по отдельности, очень трудно сомневаться, но все они не могут быть правдой. Я не знаю каков ответ на это. На мой взгляд, это главное, возможно, главный вызов нашему фундаментальному мировоззрению, и он потребует серьезного пересмотра мировоззрения, чтобы разрешить трудность. Насколько я могу судить, ни одна философская теория не приблизиться к решению этой проблемы в любых последовательных и смутно правдоподобным способом, потому что никто не занимался аргументы, которые я привел в пользу пяти тезисов.Новый открытия в физике и биологии не помогают — просто добавление дополнительных деталей к физическим описаниям не приносит нам ближе к возможности выводить мысленные утверждения из их, и я не вижу значительного прогресса за последние 300 годы.

Короче говоря, проблема в том, что, поскольку люди состоят из химических веществ, они должны быть физически объяснимыми, но но поскольку у них есть сознание, они не могут. Если этот документ есть тема, это, к сожалению, проблема разума / тела жив-здоров.

Признаки психических явлений

Брентано: признаки психических явлений (22 января 2003 г.)

Чтение: Западная философия III.9 «Признаки ментального Явления »

Брентано принимает дуалистическую точку зрения, т.е. существует фундаментальное различие между мыслящей субстанцией и материальной субстанцией, но интересовался найти способ провести различие между ними. Декарт сказал, что фундаментальным отличием было свойство расширения : все телесные субстанция расширена, т.е.е. он находится где-то внутри и простирается в пространство, а мыслящая субстанция не имеет протяженности.

Брентано цитирует это мнение, но ставит его под сомнение, потому что «многие физические явления кажутся не имеющими расширение «. Примеры, которые он приводит, не особенно убедительны — например звуки и запахи (стр. 174), но, возможно, современный космолог сказал бы, что до Большого взрыва была просто «сингулярность», не имевшая продолжения (потому что для него не было места) — но, по-видимому, не было мыслящая субстанция тоже.

Брентано также предполагает, что некоторые ментальные феномены имеют протяженность в что определенные ощущения, которые у нас появляются, связаны с определенными места в космосе (например, моя рука чешется). Однако это тоже кажется немного слабым: тот факт, что я чувствую, что ощущения присутствуют в определенной части моего тела, может просто будь уловкой моего мозга, чтобы помочь мне справиться с этим, с мысленным образом мое тело было достигнуто только через совокупность всего моего прошлого ощущения.

Брентано считает, что лучший способ охарактеризовать уникальную природу ментальный опыт использует идею «намерения».Слово «намерение» происходит от латинского intendere, что означает «указывать на», и относится к пути что у нас может быть мысль о чем-то. Он говорит, что

Каждое психическое явление характеризуется тем, что схоластики Средневековье называлось преднамеренным (или ментальным) существованием объект и то, что мы могли бы назвать, хотя и не совсем однозначно, ссылкой к контенту, направление к объекту (который не должен быть понимается здесь как значение вещи), или имманентная объективность.Каждый ментальный явление включает что-то как объект внутри себя, хотя они не все делают это одинаково. В презентации что-то представлено, в осуждение что-то утверждается или отрицается, в любви любят, в ненависти ненавидят, в желание желаемое и тд. Это намеренное существование характерно исключительно для ментального явления. Никакое физическое явление не демонстрирует ничего подобного. Мы можем, поэтому определите ментальные феномены, сказав, что они являются теми феноменами которые намеренно содержат в себе объект… «(p175)

Итак, Брентано говорит, что

• преднамеренность предполагает ссылку на объект
• все психических феноменов демонстрируют интенциональность
• Нет физических явлений, демонстрирующих преднамеренность

Возникает вопрос, является ли интенциональный объект ментальной вещью или внешняя вещь? Например. когда мы желаем вещи «X», желаем ли мы вещи, или для мысленной картины вещи? Это относится к идеям реализм и идеализм : реалист считает, что материальный мир существует независимо от человеческого мышления, и что наши идеи относятся к актуальным физические вещи в мире.Идеалист считает, что вещи, которые кажутся существовать в материальном мире каким-то образом сконструированы из наших собственных идей об этом. В любом случае у нас есть очевидная проблема:

• Если намеренные объекты являются внешними объектами, то как мы можем объяснить убеждения, мысли, пожелания о несуществующих вещах, например единороги?


• но если намеренные объекты являются внутренними вещами, то может показаться, что нет два человека могут ссылаться на один и тот же объект

Существует также проблема «взаимного отношения»: если A имеет отношение X к B и B то же самое, что и C, тогда A имеет отношение X к C.Например. если я сижу на стуле, а стул — единственный предмет мебели в комнате, тогда я сижу на единственном предмете мебели в комнате. Но это не работает с намеренными отношениями. Например, если я вижу бутерброд и хочу съесть это, но мне неизвестно, бутерброд заплесневелый, из этого не следует, что я хочу съесть заплесневелый бутерброд.

Независимо от этих вопросов, есть основания для оспаривания Брентано позиция:

• Не все ментальные феномены являются преднамеренными.Например, такие настроения, как тревога, депрессия, приподнятость не может быть около ничего в в частности
• Можно утверждать, что некоторые нементальные вещи были преднамеренными. Например, компьютерное моделирование электростанции — это около электростанция. А живопись составляет около своего предмета. Однако эта «случайность», возможно, не то же самое, что «намерение».

  Всякий раз, когда мы описываем что-то в физическом мире как нечто «около» что-то, например картина, это обычно (всегда?) то, что было созданный человеком и в некотором роде несовершенный образ.Для Например, мы можем описать картины, скульптуры и рассказы как «о» их предметы, но мы не говорим фотографии, ксерокопии, дубликаты ключей и т. д. относятся к вещам, из которых они скопированы.

Заметки с семинара

Брентано пытается провести различие между «ментальным» и «физические» явления. Он говорит, что с ментальными явлениями есть фундаментальное различие между актом того, что мне преподносят, и то, что представлено.Например:

Психологический	Физический
ощущение холода	сам холод
видя стул	стул
мечтают о розовых слонах	розовые слоны

Обратите внимание, что это разбивает вещи дальше, чем Декарт — например, предположительно для по его мнению, сон о розовых слонах для Декарта — не что иное, как умственная мысль. критерием, сами розовые слоны предположительно физические (не уверен то, что они есть с точки зрения Декарта — аспект сновидения, поэтому что-то ментальное также?).

Проблема с этим определением заключается в том, что оно не объясняет настроения, такие как как восторг, депрессия, которые, кажется, ни о чем не говорят.

См. Статью о намерениях в онлайн-версия Стэнфордской энциклопедии философии

еженедельный параграф

---

Разум и мир страница

Умственно-физическое различие | Encyclopedia.com

Различие между ментальным и физическим является центральным как для здравого смысла мышления о мире, так и для многих философских, научных и религиозных теорий.Возможно, это так же важно для человеческого мышления, как различие между фактом и ценностью, а также между эмпирическим и априорным. Эта статья будет сосредоточена как на роли различия в аналитической философии, так и на различных предложениях о том, как его следует понимать.

Умственное / физическое различие играет роль в двух основных областях философии. Во-первых, в философии разума многие аргументы и вопросы формулируются в ее терминах. Философы, продвигающие физикалистские теории о разуме, утверждают, что феноменальное сознание (например) является физическим феноменом, подобным электричеству или половому размножению; дуалисты отрицают это, говоря, что мы имеем здесь два принципиально разных типа вещей или две разные характеристики вещей.Во-вторых, в философии науки и связанных с ней частях метафизики стоит вопрос о том, как сформулировать картину мира, которую представляет нам современная наука. Многие современные философы предполагают, что эта картина, по сути, физикалистская, и подразумевают под этим, что мировоззрение, имплицитное в современной науке, имеет важное сходство с материализмом (также известным как физикализм) семнадцатого и восемнадцатого веков, в частности с тем, что Ла Меттри и Гоббса. Естественное предположение состоит в том, что для правильной оценки того, является ли мировоззрение современной науки разновидностью физикализма, и чтобы полностью понять связанный с этим спор в философии разума между физикализмом и дуализмом, необходимо прояснить ментальное / физическое различие.Так что именно это ?

Кажется, существует неявное общее понимание ментального / физического различия, но нет четкого представления о том, как это должно быть проведено точно — неявное понимание не было явным. На то, что мы понимаем это различие в некотором смысле, указывает тот факт, что мы спонтанно разделяем различные черты или характеристики людей или животных на два списка: ментальный и физический. Итак, чтобы сосредоточиться на конкретном человеке, Джонс, мы имеем в виду тот факт, что он знает, где ключи от его машины, у него чешутся ноги, он хочет билеты в оперу и так далее.С физической стороны у нас есть тот факт, что он весит 170 фунтов, в настоящее время находится в Детройте, штат Мичиган, движется в таком-то направлении с такой-то скоростью и так далее. Проблема возникает, когда мы пытаемся подробно объяснить, что означают слова «и так далее». Что именно помещает черту в ментальный список и что отличает тех, что находятся в ментальном списке, от тех, что находятся в физическом? Какие группы весом 170 фунтов вместе с , находящимся в настоящее время в Детройте, штат Мичиган, , и отличает его от с зудящими ногами ? Или возьмем какое-то другое свойство Джонса, не упомянутое до сих пор: например, его мозг выделяет определенные гормоны в его кровоток — , это умственное или физическое? Если, как кажется естественным, он физический, то почему?

В литературе нет недостатка в предложениях о том, что делает это так, и в более общем плане о том, как понять психическое / физическое различие, но все они сталкиваются с проблемами, и ни одно из них не требует широкого согласия.Сразу следует краткий каталог. Первое и исторически наиболее важное предположение принадлежит Декарту (1641 г.). Декарт сказал, что бытие физическое (или материальное) просто расширяется в пространстве; подобным же образом, сказал он, сущность ума состоит в том, чтобы думать, участвовать в мыслительной деятельности. Далее Декарт утверждал, что если это способ провести различие между ментальным и физическим, то дуализм в философии разума верен. Такое разъяснение различия несложно, но также имеет ряд недостатков.Во-первых, мы думаем о материи как о чем-то, что занимает пространство , а не идентично пространству — но, как известно, Декарт не делает места для такого различия. Во-вторых, есть интуитивно физические силы, такие как сила тяжести, которые с точки зрения Декарта нельзя классифицировать как физические. В-третьих, идея о том, что сущность ума состоит в том, чтобы думать, по-видимому, исключает психические состояния, которые являются сенсорными, а не когнитивными, и те, которые не связаны с какой-либо умственной деятельностью.

Второе предложение — его можно рассматривать как обновленную версию Декарта — проводит различие между ментальным и физическим, обращаясь к двум способам познания мира: интроспекции и восприятию. С этой точки зрения, что-то является ментальным на тот случай, если мы можем узнать об этом, по крайней мере в принципе, путем интроспекции, тогда как что-то является физическим на тот случай, если мы можем узнать об этом, по крайней мере в принципе, путем восприятия. Но и это предложение сталкивается с трудностями. Одна из проблем состоит в том, что многие вещи, которые кажутся интуитивно физическими, недоступны для восприятия даже в принципе, например, субатомные частицы.Можно ослабить критерий и сказать, что что-то является физическим, на случай, если мы сможем узнать об этом или путем восприятия или путем вывода из восприятия. Но проблема сейчас в том, что ментальные состояния других людей таковы, что мы можем узнать примерно из них путем вывода из восприятия; следовательно, ослабленное описание влечет за собой физическую сущность этих ментальных состояний. Другая проблема со вторым предложением состоит в том, что неясно, что такое категория интроспекции.Самоанализ, кажется, является способностью, с помощью которой мы узнаем о наших собственных ментальных происходящих действиях, но это истощает идею содержания.

Третье предположение, заметное в работе Томаса Нагеля (1974, 1986), объясняет ментальное / физическое различие как частный случай контраста между субъективным и объективным. Одна очевидная проблема заключается в том, что различие между субъективным и объективным само по себе неясно; Непросто принять субъективное за «умственное».»Но сам Нагель интерпретирует это различие как относящееся к различным условиям понимания: объективная истина или факт — это истина, которую можно понять с более чем одной точки зрения, тогда как субъективная истина или факт — это истина, которую можно понять не более чем с одной точки. Одно возражение против этого состоит в том, что существуют психологические феномены, которые объективны в смысле Нагеля; по-видимому, психологические свойства, приписываемые людям теоретической, а не народной психологией, столь же объективны, как и все остальное.(Эти свойства также недоступны для самоанализа — и это также создает проблему для предыдущего предложения.) Второе возражение состоит в том, что различие между психическим и физическим теперь является различием в пределах области вещей, которые можно понять. Но совершенно неясно, является ли что-то физическим, только если это понятно.

Два предложения, которые мы только что рассмотрели, наследуют от Декарта идею о том, что нам нужны критерии и для ментального и физического.Но современные философы также исследовали более осторожную идею о том, что можно прямо определить, что такое для чего-то быть физическим, оставив в стороне вопрос о том, что такое для чего-то быть ментальным. Следовательно, четвертое предположение состоит в том, что что-то является физическим на тот случай, если это то, о чем нам говорит физическая теория, или, возможно, вытекает из того, о чем нам говорит физическая теория. Основное возражение против этой точки зрения — дилемма Хемпеля (Hempel 1969; см. Также Crane and Mellor 1990).Дилемма Хемпеля состоит в том, что если рассматриваемая физическая теория является современной физикой, это предложение влечет за собой очевидную ложность физикализма — в конце концов, никто не верит, что современная физика завершена; с другой стороны, если рассматриваемая физическая теория представляет собой некую идеализированную или будущую физику, тогда это предложение влечет за собой, что физикализм пуст — в конце концов, кто знает, что будет включать в себя некоторая идеализированная или будущая физика? Некоторые (например, Смарт 1974) отвечают, утверждая, что рационально верить в завершенность современной физики.Хотя в этом есть что-то правильное — конечно, рационально верить современной физике — неявное предположение, что мы должны определить физическое в терминах современной физики, неправдоподобно. Средневековая физика импульса (например) является ложной и устаревшей теорией, но свойство, которым обладают объекты в соответствии с ней, а именно импульс, тем не менее, является физическим свойством.

Согласно пятому предложению — иногда называемому парадигмальным взглядом на физический объект — что-то является физическим на тот случай, если это тот вид вещей, который требуется или вытекает из полного описания внутренней природы парадигматических физических объектов и их составляющих (Block 1980 ; см. также Feigl 1967).Основная идея этой точки зрения состоит в том, что у нас есть некоторые парадигмы физических объектов — деревьев, камней, планет, тостеров — и что физическое — это все, что вам нужно для их объяснения. Одна из проблем этой точки зрения состоит в том, что она круговая — она ​​объясняет физическое в терминах физических объектов. (Та же проблема затрагивает предыдущее предложение, которое определяет физическое в терминах физических теорий.) Другая проблема для этой точки зрения состоит в том, что если бы физические объекты оказались очень отличными от того, как они выглядели — если бы, например, они имели духовную сущность, — физикализм и идеализм с этой точки зрения были бы неотличимы.

Поразмыслив, возможно, неудивительно, что только что рассмотренные предложения столкнулись с трудностями; все они являются попытками сказать что-то положительное о том, из чего состоит физическое. Шестое предложение является отрицательным, когда говорится, что физическое просто означает «нементальное» (например, Levine 2001). Одна проблема с этой идеей состоит в том, что она предполагает некий критерий или признак того, что значит быть ментальным; например, что что-то является ментальным на тот случай, если оно имеет феноменальный характер или интенциональность, или и то, и другое.И кто-то может подвергнуть сомнению или отклонить оба предложения по отдельности или в сочетании. Но более серьезная проблема для via negativa заключается в том, что, если рассматривать его как определение физического, он понимает совершенно неверно. Виталист, например, думает, что живые существа создают экземпляры свойств — élan vital — которые одновременно нементальны и нефизичны. Однако, хотя витализм может быть таким же фальшивым и устаревшим, как средневековая физика импульса, он не противоречит самому себе.

Принимая во внимание тот факт, что каждое существующее предложение о том, как прояснить ментальное / физическое различие, сталкивается с проблемами, естественно задаться вопросом, есть ли здесь — это какое-либо четкое различие здесь вообще.Возможно, это различие, которое мы проводим в обычном мышлении, но с ним следует покончить в серьезных научных или философских описаниях мира. Это предложение, которое привлекло множество людей, в том числе Хомский (2000).

Одним из ответов на такой скептицизм является то, что он вызван чрезмерно высокими стандартами ясности. Конечно, трудно прояснить различие между ментальным и физическим, но эта трудность не означает, что такого различия нет, поскольку то же самое можно сказать и о многих интересных различиях и концепциях.Другой (но последовательный) ответ просит нас еще раз взглянуть на то, почему мы вообще хотели прояснить ментальное / физическое различие. Если ответ — интеллектуальное любопытство, точка зрения Чомкса столь же разумна, как и любая другая. Но хомский скептицизм получает большую часть своей силы от дальнейшей идеи, что различные интеллектуальные проекты в философии разума и науки не имеют смысла, если нельзя прояснить ментальное / физическое различие. Но на самом деле не совсем понятно, что это так.Ранее мы отмечали, что различные проекты философии разума и науки сформулированы с точки зрения ментального / физического различия. Но из этого не следует, что различие является существенным для этих проектов. Если можно показать, что ментальное / физическое различие играет только иллюстративную или несущественную роль в этих проектах, то скептицизм по поводу самого различия — независимо от того, оправдан ли он — не будет столь значительным, как это могло бы казаться в противном случае.

См. Также Хомский, Ноам; Декарт, Рене; Дуализм в философии разума; Хемпель, Карл Густав; Гоббс, Томас; Идеализм; Ла Меттри, Жюльен Оффрей де; Нагель, Томас; Философия науки, история; Философия науки, проблемы; Физикализм.

Библиография

Блок Н. «Проблемы с функционализмом». В чтениях по философии психологии , т. 1, под редакцией Н. Блок. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета, 1980.

Хомский, Ноам. Новые горизонты в изучении языка и разума . Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета, 2000.

Крейн, Т. и Д. Х. Меллор. «О физикализме не может быть и речи». Mind 99 (1990): 185.

Декарт, Рене.«Размышления о первой философии». В Философские сочинения Рене Декарта под редакцией Джона Коттингема. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета, 1985. Впервые опубликовано в 1641 году.

Фейгл, Х. «Ментальное» и «физическое». Миннеаполис: Университет Миннесоты, 1967. Впервые опубликовано в 1958 г.

Хемпель, К. «Редукция: онтологические и лингвистические аспекты». В Essays in Honor of Ernest Nagel , под редакцией С. Моргенбессера, П. Суппеса и М.Белый. Нью-Йорк: St. Martin’s Press, 1969.

Levine, J. Purple Haze . Нью-Йорк: Oxford University Press, 2001.

Nagel, T. The View from Nowhere . Нью-Йорк: Оксфорд, 1986.

Нагель, Т. «Каково быть летучей мышью». Philosophical Review 4 (1974): 435–450.

Смарт, Дж. Дж. К., «Содержание физикализма». Philosophical Quarterly 28 (1974): 239–241.

Даниэль Столяр (2005)

Аналитическая философия | Британника

Природа аналитической философии

Философы-аналитики проводят концептуальные исследования, которые характерно, хотя и не всегда, включают изучение языка, на котором рассматриваемые концепции выражаются или могут быть выражены.Согласно одной традиции аналитической философии (иногда называемой формализмом), например, определение понятия может быть определено путем раскрытия лежащих в основе логических структур или «логических форм» предложений, используемых для его выражения. Ясное представление этих структур на языке современной символической логики, как полагали формалисты, позволило бы прояснить логически допустимые выводы из таких предложений и, таким образом, установить логические границы изучаемого понятия.Другая традиция, иногда называемая неформальностью, аналогичным образом обращалась к предложениям, в которых была выражена концепция, но вместо этого подчеркивала их разнообразное использование в обычном языке и повседневных ситуациях, идея заключалась в том, чтобы прояснить концепцию, отмечая, как ее различные особенности отражаются в том, как люди действительно говорят и действуют. Даже среди философов-аналитиков, чьи подходы не были по существу ни формалистскими, ни неформальными, философские проблемы часто рассматривались как проблемы о природе языка.Влиятельные дебаты в аналитической этике, например, касались вопроса о том, являются ли предложения, выражающие моральные суждения (например, «неправильно говорить неправду»), описанием некоторой характеристики мира, и в этом случае предложения могут быть истинными. или ложные, или просто выражение чувств объекта — сравнимо с криками «Браво!» или «Бу!» — в этом случае они вообще не имеют истинной ценности. Таким образом, в этой дискуссии философская проблема природы правильного и неправильного трактовалась как проблема логического или грамматического статуса моральных утверждений.

Эмпирическая традиция

По духу, стилю и направленности аналитическая философия тесно связана с традицией эмпиризма, которая характеризовала философию Британии на протяжении нескольких столетий, отличая ее от рационализма континентальной европейской философии. Фактически, начало современной аналитической философии обычно датируется тем временем, когда два ее основных деятеля, Бертран Рассел (1872–1970) и Г.Э. Мур (1873–1958) восстал против антиэмпирического идеализма, временно захватившего английскую философскую сцену.Наиболее известные британские эмпирики — Джон Локк, Джордж Беркли, Дэвид Хьюм и Джон Стюарт Милль — имеют много общих интересов и методов с современными философами-аналитиками. И хотя философы-аналитики нападали на некоторые частные доктрины эмпириков, чувствуется, что это результат скорее общего интереса к определенным проблемам, чем каких-либо различий в общих философских взглядах.

Большинство эмпириков, хотя и признают, что чувства не могут дать уверенности, необходимой для знания, тем не менее придерживаются мнения, что только посредством наблюдения и экспериментов можно получить обоснованные убеждения о мире — другими словами, априорные рассуждения из самоочевидных предпосылок. не могу раскрыть, как устроен мир.Соответственно, многие эмпирики настаивают на резкой дихотомии между физическими науками, которые в конечном итоге должны проверять свои теории наблюдением, и дедуктивными или априорными науками, например математикой и логикой, методом которых является вывод теорем из аксиом. По мнению эмпириков, дедуктивные науки не могут производить обоснованные убеждения, а тем более знания о мире. Этот вывод был краеугольным камнем двух важных ранних движений в аналитической философии, логического атомизма и логического позитивизма.Например, с точки зрения позитивиста, математические теоремы не представляют подлинного знания о мире математических объектов, а, напротив, являются просто результатом выработки последствий соглашений, регулирующих использование математических символов.

Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас

Тогда возникает вопрос, следует ли уподобить философию эмпирическим или априорным наукам. Ранние эмпирики приравняли его к эмпирическим наукам.Более того, они меньше думали о методах философии, чем современные философы-аналитики. Занятые эпистемологией (теорией познания) и философией разума и полагая, что фундаментальные факты об этих предметах можно узнать из индивидуального самоанализа, ранние эмпирики считали свою работу разновидностью интроспективной психологии. С другой стороны, философы-аналитики ХХ века были менее склонны в конечном итоге апеллировать к прямому самоанализу.Что еще более важно, развитие современной символической логики, казалось, обещало помощь в решении философских проблем, а логика настолько априори, насколько это возможно в науке. Тогда казалось, что философию следует отнести к математике и логике. Однако точная природа и правильная методология философии оставались спорными.

Для философов, ориентированных на формализм, появление современной символической логики в конце 19 века стало переломным моментом в истории философии, поскольку она значительно расширила класс утверждений и умозаключений, которые можно было представить формально (т.е., аксиоматические) языки. Формальное представление этих утверждений позволило понять лежащие в их основе логические структуры; в то же время это помогло развеять определенные философские загадки, которые, по мнению формалистов, возникли из-за тенденции более ранних философов ошибочно принимать поверхностную грамматическую форму за логическую. Из-за схожести таких предложений, как, например, «Тигры кусают» и «Тигры существуют», может показаться, что глагол to exist действует, как и другие глаголы, для предикатирования чего-либо от подлежащего.Таким образом, может показаться, что существование — это свойство тигров, так же как и их укус. Однако в символической логике существование не является свойством; это функция высшего порядка, которая принимает в качестве значений так называемые «пропозициональные функции». Таким образом, когда пропозициональная функция «T x », в которой T обозначает предикат «… — тигр», а x — переменная, которую можно заменить именем, записывается рядом с символом, известным как квантор существования — ∃ x , что означает «Существует по крайней мере один x такой, что…» — результатом будет предложение, которое означает «Существует по крайней мере один x , такой что x — это тигр.Тот факт, что существование не является свойством символической логики, имел важные философские последствия, одним из которых было показать, что онтологический аргумент в пользу существования Бога, ставший в тупик философов с момента его изобретения в XI веке святым Ансельмом. Кентербери, несостоятельна.

Среди деятелей XIX века, внесших вклад в развитие символической логики, были математики Джордж Буль (1815–64), изобретатель булевой алгебры, и Георг Кантор (1845–1918), создатель теории множеств.Общепризнанным основателем современной символической логики является Готлоб Фреге (1848–1925) из Йенского университета в Германии. Фреге, работа которого не была полностью оценена до середины 20-го века, исторически важен главным образом из-за его влияния на Рассела, чья программа логицизма (доктрина о том, что вся математика может быть выведена из принципов логики) была предпринята независимо. Фреге примерно за 25 лет до публикации основных работ Рассела по логике, Principles of Mathematics (1903) и Principia Mathematica (1910–13; написано в сотрудничестве с коллегой Рассела из Кембриджского университета Альфредом Норт Уайтхедом).

Интенциональность (Стэнфордская энциклопедия философии)

1. Почему так называемая интенциональность?

Современные дискуссии о природе интенциональности — это неотъемлемая часть дискуссий о природе умов: что такое умы а что значит иметь в виду? Они возникают в контексте онтологические и метафизические вопросы о фундаментальной природе психические состояния: состояния, такие как восприятие, запоминание, вера, желание, надежда, знание, намерение, чувство, переживание и т. д. на.Что значит иметь такие психические состояния? Как связано ментальное к физическому, то есть как ментальные состояния связаны с тела человека, состояния его или ее мозга, его или ее поведению и положению дел в мире?

Почему так называемая интенциональность? По причинам, которые вскоре будут объяснены, в его философское употребление, значение слова «Преднамеренность» не следует путать с обычным значение слова «намерение». значение латинского слова tendere , которое является этимологией слова «Интенциональность», релевантная идея, лежащая в основе интенциональности направленность ума на объекты (или внимание к ним), поскольку если бы разум был сконструирован как мысленный лук, стрелы которого могли бы быть правильно нацелен на разные цели.В средневековой логике и философии латинское слово intentio использовалось для обозначения того, что современное сегодня философы и логики называют «концепцией» или «Интенсионал»: то, что может быть истинным и для нементального вещи и свойства — вещи и свойства, лежащие вне ум — и подарить уму. При условии, что концепция само по себе является чем-то ментальным, намерение также может относиться к умственные вещи. Например, концепция собаки, которая является первый уровень intentio , применяется к отдельным собакам или к свойство быть собакой.Он также подпадает под различные высокоуровневые концепции, которые применимы к нему, такие как быть концепцией, быть ментальным, и т. д. Если это так, то, хотя концепция первого уровня верна для нементальных вещи, концепции более высокого уровня могут быть верными в отношении чего-то ментальный. Обратите внимание, что при таком способе мышления концепции, которые верны мыслительные вещи, по-видимому, логически более сложны, чем концепции, которые верны нементальным вещам.

Хотя значение слова «преднамеренность» в современная философия связана со значениями таких слов, как «Интенсиональность» (или «интенсиональность» с s ) и «намерение», тем не менее, это не должно можно спутать с любым из них.С одной стороны, в современном Английский, «интенсиональный» и «интенсиональный» означают «неэкстенсиональный» и «Неэкстенсиональность», когда как протяженность, так и интенсиональность — это логические особенности слов и предложений. Для например, «существо с сердцем» и «существо с почки имеют такое же расширение, потому что они верны одни и те же особи: все существа с почкой — существа с сердце. Но эти два выражения имеют разный смысл, потому что слово «сердце» не имеет такого же расширения, не говоря уже о том, чтобы то же значение, что и слово «почка».’ С другой стороны, намерение и намерение — это особые состояния ума, которые, в отличие от убеждения, суждения, надежды, желания или страхи играют особую роль в этиологии действий. Напротив, интенциональность — это всепроникающая черта многих различных психических состояний: убеждений, надежд, суждения, намерения, любовь и ненависть — все демонстрирует преднамеренность. В Фактически, Брентано считал интенциональность отличительной чертой ментального: большая часть философии разума двадцатого века была сформирована тем, что, в этой записи будет называться «третье место Брентано. Тезис.”

Кроме того, стоит различать уровни преднамеренность. Многие психологические состояния человека с интенциональность (например, убеждения) касаются (или представляют) нементального вещи, свойства и положение дел. Многие также о психологические состояния другого человека (например, чужие убеждения). Представления о верования других отражают то, что известно как «высшие интенциональности ». Начиная с основополагающей статьи (1978 г.) приматологи Дэвид Премак и Гай Вудрафф озаглавили «Есть ли у шимпанзе есть теория разума? », под заголовком «Теория разума», много эмпирических исследований прошлого тридцать лет было посвящено психологическим вопросам: нечеловеческие приматы могут приписывать психологическое состояние намерение по отношению к другим и как человеческие дети развивают свои способности намеренно приписывать другим психологические состояния (ср.в комментарии философов Джонатана Беннета, Дэниела Деннета и Гилберта Харман к статье Премака и Вудраффа и записи SEP народная психология: как теория.

Концепция интенциональности играла центральную роль как в традиции аналитической философии и феноменологической традиция. Как мы увидим, некоторые философы доходят до того, что утверждают эта интенциональность характерна для всех психических состояний. Характеристика интенциональности Брентано довольно сложна.На в основе этого — представление Брентано об «преднамеренном существовании объекта », который анализируется в следующем разделе.

2. Преднамеренное существование

Современные дискуссии о природе интенциональности были запущен, и многие из них были предвосхищены Францем Брентано (1874 г., 88–89) в своей книге Психология с эмпирической точки зрения , из которого я цитирую два знаменитых абзаца:

Каждое психическое явление характеризуется тем, что схоластики Средние века называли преднамеренное (или ментальное) несуществование объект, и то, что мы могли бы назвать, хотя и не совсем однозначно, ссылка на контент, направление к объекту (который не должен быть понимается здесь как значение вещи), или имманентная объективность.Каждый ментальный феномен включает что-то как объект внутри себя, хотя они поступают иначе. В презентации что-то представлен, в суждении что-то утверждается или отрицается, в любви любили, в ненависти ненавидим, в желании желаем и так далее.

Это преднамеренное несуществование характерно исключительно для ментального явления. Никакое физическое явление не демонстрирует ничего подобного. Мы можем, поэтому определите ментальные феномены, сказав, что они явления, которые намеренно содержат в себе объект.

При чтении этих строк возникает множество вопросов: что значит Брентано имеет в виду, когда он говорит, что объект, по отношению к которому направляет себя «не следует понимать как означающее вещь’? Что может быть для явления (ментального или иного), чтобы демонстрируют «умышленное отсутствие объекта»? Какие должно ли явление «включать что-то как объект в сам’? Сделайте «ссылку на контент» и «Направление к объекту» выражают две различные идеи? Или это два разных способа выражения одной и той же идеи? Если интенциональность может связать разум с чем-то, что либо не существует или существует полностью в уме, какие отношения могут быть?

Как бы они ни были наполнены сложными, абстрактными и противоречивыми идеями, эти два коротких абзаца устанавливают повестку дня для всех последующих философские дискуссии об интенциональности в конце девятнадцатого и двадцатый век.Было некоторое обсуждение значения выражения Брентано «намеренное несуществование». Брентано означает, что объекты, на которые направлено сознание, являются внутреннее для самого разума ( в -существуют в уме)? Или он имел в виду, что разум может быть направлен на не -существующих объектов? Или он имел в виду и то, и другое? (См. Crane, 1998 г. для дальнейшего обсуждения.)

Некоторые из ведущих идей феноменологической традиции могут быть восходит к этой проблеме.Следуя примеру Эдмунда Гуссерля (1900 г., 1913), который был одновременно основоположником феноменологии и учеником Брентано, смысл феноменологического анализа состоял в том, чтобы показать, что существенное свойство намеренности быть направленным на что-то , а не , в зависимости от того, действительно ли физическая цель существует независимо от самого намеренного действия. К для достижения этой цели центральными в концепции Гуссерля были две концепции. интерналистская интерпретация интенциональности: концепция noema (множественное число noemata ) и понятие Эпоха (I.е., скобки) или феноменологической редукции. К слово «ноэма» Гуссерль относится к внутренней структуре умственных действий. Феноменологическая редукция призвана помочь понять сущность мыслительных действий путем отказа от всех наивных предпосылок о разнице между реальными и фиктивными сущностями (об этих сложные феноменологические концепции, см. статьи Фёллесдал и другие удобно собрались в Дрейфусе (1982). Для дальнейшего обсуждения см. Bell (1990) и Dummett (1993).

В двух процитированных выше абзацах Брентано зарисовывает весь исследовательская программа, основанная на трех различных тезисах.Согласно первый тезис, он составляет феномен интенциональности, поскольку это проявляется в таких ментальных состояниях, как любовь, ненависть, желание, веря, оценивая, воспринимая, надеясь и многие другие, что эти ментальные состояния направлены на вещи, отличные от них самих. Согласно второму тезису, это характерно для объектов к которому направлен ум в силу интенциональности, которая у них есть свойство, которое Брентано называет преднамеренным несуществованием. Согласно третьему тезису, интенциональность — признак ментальный: все и только ментальные состояния демонстрируют интенциональность.

В отличие от третьего тезиса Брентано, первые два тезиса Брентано могут вряд ли будут разводиться друг с другом. Первый тезис легко может быть изменить его так, чтобы он был неприемлемым, если не будет принят второй тезис. Предположим, что природа интенциональности определяет то, что нельзя было привести примеры таких состояний ума, как любовь, ненависть, желание, вера, суждение, восприятие, надежда и т. д., если только было чего-то , чтобы любить, ненавидеть, желать, верить, судили, воспринимали, надеялись и так далее.Если да, то из сама природа интенциональности (как описано в первом тезисе), которая ничто не могло проявить преднамеренность, если не было объектов — преднамеренных объектов — удовлетворяющих требованиям Свойство Брентано назвал умышленным несуществованием.

Полное принятие первых двух тезисов Брентано вызывает недоумение. фундаментальный онтологический вопрос философской логики. Вопрос is: существуют ли такие намеренные объекты? Должное ли признание интенциональность заставляет нас постулировать онтологическую категорию преднамеренные объекты? Этот вопрос привел к серьезному разделению в аналитической философии.Преобладающий (или ортодоксальный) ответ: было решительным «Нет». Но важное меньшинство философы, которых я буду называть «интенциональным объектом» теоретики, утверждали, что положительный ответ на вопрос. С интенциональные объекты не обязательно должны существовать, согласно интенциональному объекту теоретики, есть вещи, которых не существует. По их критики, таких вещей нет.

Мы непосредственно исследуем подход теоретиков интенционального объекта в Раздел 7. Перед тем как это сделать, в разделе 3 мы рассмотрим способ единичные мысли о конкретных деталях в пространстве и времени могут быть и были истолкованы как парадигмы подлинного намеренного связи.Согласно этой реляционной конструкции, обычная индивидуальная единственная мысль о конкретном физическом подлинная связь между разумом человека и конкретным физическая особенность. В разделах 4–5 мы рассмотрим две головоломки. которые далее возникают на основе ортодоксальной парадигмы. Сначала разберемся с загадка того, как рациональный человек может поверить в предмет, о котором идет речь одним сингулярным термином, который инстанцирует свойство и одновременно не верить в один и тот же объект, на который ссылаются разные единичный термин, указывающий на то же свойство.Раздел 4 посвящен решению этой загадки Фреге. В разделе 5 мы будем внимательно изучить решение Рассела загадки истинно негативного экзистенциальные утверждения. В разделе 6 мы увидим, как теория прямая ссылка возникла в ортодоксальной парадигме из критика как понятия смысла Фреге, так и предположения Рассела, что большинство имен собственные в естественных языках замаскированы определенным описания.

3. Относительная природа единичных мыслей

Многие непреднамеренные отношения связаны с конкретными деталями в пространстве. и время.Если и когда они это сделают, их реляты не могут не существовать. Если Клеопатра целует Цезаря, тогда и Клеопатра, и Цезарь должны существовать. Не так с намеренными отношениями. Если Клеопатра любит Цезаря, тогда, по-видимому, есть некая конкретная особенность в пространстве и времени кого любит Клеопатра. Но можно любить и Анну Каренину (не конкретное частное в пространстве и времени, но фиктивное персонаж). Точно так же релят отношения восхищения (другой намеренное отношение) не ограничиваются конкретными деталями в пространстве и время.Восхищаться можно не только Альбертом Эйнштейном, но и Шерлоком. Холмс (вымышленный персонаж). Как следующий отрывок из Приложение к изданию 1911 года его книги 1874 года свидетельствует, что это асимметрия между непреднамеренными и преднамеренными отношениями озадачена Брентано:

Что характерно для любой умственной деятельности, так это, как я полагаю, показали, ссылка на что-то как на объект. В этом отношении, каждая умственная деятельность кажется чем-то связанным. […] В другие отношения оба термина — как фундамент, так и terminus — реальны, но здесь только первый член — фундамент настоящий.[…] Если я возьму что-нибудь относительное […] что-то большее или меньшее, например, тогда, если большая вещь существует, существует и меньший. […] Что-то вроде того, что есть истинность отношений сходства и различия верна для причинно-следственные связи. Для такого отношения оба вещь, которая вызывает, и вещь, которая вызвана, должны существовать. […] Совсем другое дело с мысленной референцией. Если кто-то о чем-то думает, тот, кто думает, обязательно должен существуют, но объект его мышления может вообще не существовать.По факту, если он что-то отрицает, то существование объекта точно что исключается всякий раз, когда его отрицание является правильным. Так что единственное что требует мысленной референции — это мыслящий человек. В конец так называемого отношения не обязательно должен существовать в действительности вообще. По этой причине можно было сомневаться, действительно ли мы имеем дело с здесь с чем-то родственным, а не с чем-то в некотором роде похоже на что-то родственное, что поэтому лучше было бы называть его «квази-реляционным».”

Хотя ортодоксальная парадигма явно согласуется с возможностью что общие мысли могут включать абстрактные объекты (например, числа) и абстрактные свойства и отношения, ни одно из которых не находится в пространстве и время, особые проблемы возникают в отношении единичных мыслей истолковываются как намеренные отношения к несуществующим или фиктивным объекты. В основе ортодоксальной теории лежат два связанных предположения. парадигма. Одно из них — предположение, что тайна намеренного связь следует выяснять на фоне непреднамеренные отношения.Другой — это предположение, что намеренные отношения, которые кажутся несуществующими (например, фиктивные) сущности должны быть разъяснены ссылкой на преднамеренные отношения, включающие особенности, существующие в пространстве и времени.

Парадигма интенционального отношения, удовлетворяющая ортодоксальному картина — это интенциональность того, что можно назвать единичным числом мысли, а именно те истинные мысли, которые направлены на конкретные личности или особенности, существующие в пространстве и времени.А единственная мысль такова, что она не была бы доступна — она ​​могла бы не развлекаться — если только конкретный человек цель мысли существовала. В отличие от пропозиционального содержания общих мыслей, связанных только с абстрактными универсалиями, такими как как свойства и / или отношения, пропозициональное содержание единичная мысль может дополнительно включать отношение к конкретному индивидуальный или частный. Контраст между «единичным» и «общие» положения были сильно подчеркнуты Каплан (1978, 1989).В несколько ином ракурсе Тайлер Бердж (1977) охарактеризовал единичные мысли как неполноценные концептуализированы или де ре мыслей, отношение которых к объекты, о которых они говорят, обеспечивается контекстом. По некоторым взглядам, объект особой мысли — это даже часть ее . На ортодоксальный взгляд, часть важности истинных единичных мыслей для прояснение интенциональности заключается в том, что некоторые истинные единичные мысли связаны с конкретными воспринимаемыми объектами.Единственное число мысли о конкретных воспринимаемых объектах могут показаться проще и понятнее примитивнее, чем общие мысли или мысли об абстрактных сущности.

Рассмотрим, например, что должно быть в случае приписывания убеждений. (1) чтобы быть правдой:

1. Ава считает Лионеля Жоспена социалистом.

Интуитивно, вера, приписываемая Аве в (1), имеет интенциональность в ощущение, что это из или около Лионель Жоспен и свойство быть социалистом.Помимо веры (т. Е. особенное отношение , отличное от желания, желания, страха или намерение), идентичность веры Авы зависит от ее пропозициональное содержание. Во что верит Ава, можно судить по встроенному «Это» предложение, которое может стоять само по себе, как в (2):

2. Лионель Жоспен — социалист.

На первый взгляд, высказывание (2) истинно тогда и только тогда, когда данное конкретный человек действительно иллюстрирует свойство быть Социалистическая.Возможно, это важно для утверждения, что Ава верит — суждение, выраженное высказыванием (2) — что речь идет о Жоспене и свойстве быть Социалистическая. Просто в силу такой истинной веры Ава должна поэтому стоит в отношении — отношении веры — к Жоспену. и свойство быть социалистом. Обратите внимание, что у Авы может быть вера в Жоспена и свойство быть социалистом, хотя она никогда не видела Жоспена лично.

Изнутри ортодоксальной парадигмы центральная часть тайны интенциональности может быть выявлено путем размышления об условиях в котором истинны простые единичные мысли о конкретных людях.Это проблема реляционного характера содержимого. истинных единичных верований. Чтобы создать эту проблему, это не необходимо подняться до ложных или абстрактных представлений о вымышленных сущности. Достаточно рассмотреть, как истинная мысль о конкретном может возникнуть индивидуум, существующий в пространстве и времени. С одной стороны, Вера Авы кажется единственной верой в конкретную индивидуальный. Кажется важным для веры Авы, что у него есть пропозициональное содержание, которое у него есть.И это кажется важным для пропозициональное содержание убеждения Авы в том, что Ава должна стоять в отношениях кому-то еще, кто может быть очень удален от нее либо в космосе, либо время. С другой стороны, вера Авы — это внутреннее состояние Авы. В качестве Джон Перри (1994, 187) утверждает, что верования и другие так называемые «Пропозициональные установки» кажутся «местными ментальными явления ». Как это может быть важно для внутреннего состояния Ава, что Ава по отношению к кому-то другому? Как можно согласовать локальные и реляционные характеры пропозициональных отношения?

4.Как могут различные убеждения относиться к одному и тому же объекту?

Проблема реляционной природы содержания истинного единственного числа мысли могут быть обострены следующей загадкой, которая Готтлоб Фреге (1892): как можно рационально удерживать , два отдельные единичные убеждения, касающиеся одного и того же объекта? Как мы сейчас увидим, эта загадка связана со вторым головоломка: головоломка о том, как утверждение, выражающее убеждение в идентичность может быть как правдивой, так и информативной.Если отношение веры является подлинное отношение, то вроде бы пинает : если Жак Ширак пнул Лионеля Жоспена и если Лионель Жоспен был Премьер-министр Франции в 2001 году, тогдашний Жак Ширак выгнал французов. Премьер-министр в 2001 году. Не так с верой, как мы увидим. мгновенно. Обратите внимание, что в обычном контексте слово «Вера» может использоваться для обозначения состояния человека или содержание этого состояния.

Со времен Фреге это стало стандартной практикой в ​​аналитических исследованиях. философия для исследования интенциональной структуры многих человеческих мысли, исследуя логическую структуру используемого языка ораторами, чтобы выразить это или приписать это другим.(См., Например, Dummett (1973) для убедительного оправдания.) Предположим, что Ava правильно полагает, что Геспер сияет, увидев, что Геспер сияет. Предположим также, что она не верит, что Фосфор светит потому, что, хотя она правильно считает, что Она ошибочно считает, что Геспер называется «Геспер». что «Фосфор» — это название другой планеты (что она в настоящее время не видит), и она не знает, что «Фосфор» — это еще одно название Геспера. Так в то время как первый отчет веры верен, второй отчет веры ложь:

3. Ава считает, что Геспер сияет.
4. Ава считает, что фосфор светится.

Учитывая, что «Гесперус» и «Фосфор» являются просто названия одного и того же объекта, как Ава может поверить в одно и не верить другому? Учитывая, что «Гесперус» и «Фосфор» применяется к тому же объекту, казалось бы, «Геспер сияет» истинно тогда и только тогда, когда «Фосфор сияет» — правда, и что эти двое предложения выражают одно и то же предложение. Если что важно к утверждению, которое, по мнению Авы, заключается в том, что речь идет о Гесперу и свойство сиять, как она может верить в одно и не верить верить другому, поскольку оба они о Гесперу?

Еще одна связанная с этим загадка — это загадка того, как утверждения идентичности могут оба будут правдивыми и информативными.Кажется очевидным, что Ава не могла сомневаться что «Геспер есть Геспер» выражает истину. Но это кажется очевидным, что она может — на самом деле она сомневается в том, что «Геспер есть Фосфор» выражает истину. Фактически, когда она узнает, что «Геспер есть Фосфор» действительно выражает правда, она удивлена. Как это может быть? (См. Ричард 1990 и Лосось 1986г.)

Фреге (1892) предложил очень важное решение обеих задач. Это общее решение основано на его известном различии между ссылка (или Bedeutung ) и sense (или Sinn ) английского имени собственного.Смысл, который есть мода изложения ссылки, предположительно, что-то абстрактное которые могут быть созданы конкретным человеком и представлены, или схваченный умом. Это различие чем-то напоминает различие между протяженностью и интенсификацией и непоследовательно с точки зрения Джона Стюарта Милля (1884), что имена собственные имеют обозначение и отсутствие коннотации.

Причины (3) и (4) могут, с точки зрения Фреге, иметь разные истинностные ценности заключаются в том, что встроенные предложения или «Это» пункты в (3) и (4), а именно (5) и (6) — не , а не выражают одно и то же предложение.Они выражать разные предложения (или мысли). Фреге использует немецкий Геданке для «мысли».

5. Гесперус сияет.
6. Фосфор светится.

Как (5) и (6) могут выражать разные предложения? В отличие от необычные контексты, такие как (3) и (4), в которых они являются частью встроенное «это» предложение в обычных контекстах, таких как (5) и (6), «Геспер» и «Фосфор» имеют тот же Bedeutung (или справочный). Но у них разные чувства ( Sinn ) или различные способы представления их общая ссылка.С точки зрения Фреге, что существенно для мысль или предложение, выраженное произнесением предложения содержащий единичный термин — это его смысл , а не его ссылка. У предложений есть чувства, а не индивиды, как составляющие. Аве не хватает знаний. Но учитывая это невежество это не иррациональность, Ава может рационально полагать, что Геспер сияют и не верят, что Фосфор сияет. Аналогично утверждение, выражающее убеждение в идентичности, может быть как правдой, так и информативен, потому что два единичных термина, которые образуют тождество подпись в заявлении, удостоверяющем личность, имеет как смысл, так и ссылку.В Заявление об идентичности истинно, потому что у них одна и та же ссылка. это информативны, потому что у них разные чувства или они представляют свои общая ссылка через разные способы представления.

С точки зрения Фреге, в (3) и (4) «Геспер» и «Phosphorus» не имеют своей обычной ссылки (или Bedeutung ), а именно планету, к которой они оба относятся: они иметь «наклонную» ссылку. В (3) наклонная ссылка слова «Гесперус» — это его обычный смысл. В (4) косая ссылка на «Фосфор» — это его обычный смысл.И мы уже договорились, что «Гесперус» и «Фосфор» в (5) и (6) имеет разные обычные чувства. Итак, в (3) «Геспер» имеет «наклонный» или «косвенный» смысл, который является способом представления обычное значение слова «Геспер» в (5). Точно так же в (4) «Фосфор» имеет наклонное значение, которое это способ представления обыденного смысла «Фосфор» есть в (5). С точки зрения Фреге, мысль или вера может быть около конкретного человека (его справка), но что имеет значение для индивидуации (или идентичности) содержание мысли — это не ссылка на единичный термин, а смысл или способ представления ссылки, т.е.э., что-то Аннотация. Для дальнейшего обсуждения см. Запись о Готтлоб Фреге.

5. Истинные негативные экзистенциальные убеждения

Когда Брентано размышлял о «квази-реляционной» природе преднамеренности мыслей о вещах, которым нужно , а не существуют, он писал, что если кто-то «что-то отрицает, существование объекта — это именно то, что исключается всякий раз, когда [чье-то] отрицание верный». Таким образом, он предположил, что можно правильно и последовательно отрицать существование несуществующих вещей.Чтобы показать, что можно Однако сделать это — нелегкая задача. Версия загадки, которая тренировались как Алексиус Мейнонг (ученик Брентано), так и Бертран Рассел на рубеже двадцатого века — загадка истинного негативные экзистенциальные убеждения. Как может человек правильно поверить в то, что Пегаса не существует? Чтобы человек правильно поверил, что Пегас не существует, у нее должно быть убеждение, содержание которого совпадает с содержание, выраженное истинным произнесением предложения (7).

7. Пегаса не существует.

Как может утверждение, выраженное высказыванием (7), быть одновременно истинным? а про пегас? Загадка возникает из наблюдения, что если предположение верно, то, по-видимому, оно не о Пегасе, поскольку оно говорит, что Пегаса не существует. И наоборот, если речь идет о Пегасе, тогда Пегас должен существовать. Но если так, то это не может быть правдой, так как это отрицает существование Пегаса. Таким образом, пазл имеет вид дилемма: либо предложение, выраженное формулой (7), ложно, либо нет. о Пегасе.По крайней мере, загадка порождается парой предположения, что «Пегас» — имя собственное и что Имена собственные должны иметь ссылку на . Первое предположение Правильно?

В своей статье 1905 года «Об обозначениях» Рассел охарактеризовал считают, что ни «Пегас», ни на самом деле большинство имен собственные естественных языков являются собственно «логическими» имена. Он придерживался эпистемологической точки зрения, что если прямо не познакомил с чем-то, что нельзя использовать в мыслях или язык подлинное «логическое» имя собственное, относящееся к Это.И нельзя допускать по этому поводу ни единой искренней мысли. Если один не знаком с объектом напрямую, то вместо этого нужно сформировать общая мысль, не относящаяся к какому-то конкретному человеку. В Фактически, Рассел (1911, 1919) придерживался двойственного взгляда на знакомство: с одной стороны, он думал, что знакомство — это отношения, которые могут только держаться между чьим-то разумом и его или ее собственными чувственными данными. На с другой стороны, он придерживался мнения, что можно познакомиться с универсалии (например, цвета).Если большинство — если нет все — названия естественных языков не настоящие «Логические» имена, тогда какие они и каковы их функция в человеческом мышлении и общении? По мнению Рассела, они являются «замаскированными» или сокращенными определенными описаниями, т.е. они являются сокращением для некоторого определенного описания. Их логические функция — это функция определенного описания.

На первый взгляд грамматическая форма квазианглийского предложения «F is G» означает, что он служит для выражения субъект-предикат (или единичное) суждение истинно тогда и только тогда, когда объект, который иллюстрирует свойство, выраженное предикатом «F» также является примером свойства, выраженного предикатом ‘ГРАММ’.Но Рассел (1905) разработал метод — его знаменитая теория определенных описаний — для устранения Английский определенный артикль «the» (как в «F») с помощью логической формулы логики первого порядка, включающей только кванторы и переменные. По его анализу, «F есть G». можно перефразировать в общее, экзистенциально количественно определенное предложение (8):

8. ∃ x [ Fx & ∀ y ( Fy → y = x ) и Gx ]

(8) верно тогда и только тогда, когда есть один и только один человек, который это F и G .Это предположение будет ложным именно в если ничего или более одного — это как F , так и Г .

В сочетании с предположением, что «Пегас» — это не имя но замаскированное определенное описание — это сокращение от например, «крылатый конь» — теория Рассела о определенные описания, таким образом, приводят к решению загадки истинного негативные экзистенциальные убеждения. Решение состоит в том, чтобы принять второй рог дилеммы: суждение не о Пегасе. На этом счету, можно правильно полагать, что Пегаса не существует, так как то, во что верит, выражается высказыванием (7), а именно истинное утверждение о том, что не существует уникальной личности это крылатый конь.Ясно, что решение Рассела загадки истинные негативные экзистенциальные убеждения показывают, как, по словам Брентано, «Если кто-то о чем-то думает, тот, кто думает, должен конечно существуют, но объект его мышления не обязательно должен существовать в все »и, более того, мысль может быть правдой. Для дальнейшего обсуждение, см. запись на Бертран Рассел.

6. Прямая ссылка

В рамках ортодоксальной парадигмы философии разума и языка 1960-х и 1970-х годов произошел важный поворот маятника от последствий Фреге и особенно Рассела доктрины преднамеренности.Так называемая «теория прямого ссылка »способствовала реабилитации точки зрения, что конкретные люди имеют большее значение для идентичности единственного числа мысли, которые развлекают людей, чем доктрины Фреге / Рассела разрешать. Согласно различию между смыслом и референцией Фреге, что имеет значение для личности мысли о конкретном человеке не индивидуальная мысль, а абстрактный смысл посредством о котором он думает. По словам Рассела, большинство мыслей о том, что кажутся prima facie о конкретных людях, на самом деле не единичные мысли, но обычно количественные предложения.Большая часть Толчком для теории прямой ссылки послужили следствия семантики модальной логики интенциональности сингулярного мысли и убеждения.

Саул Крипке (1972) заметил важное различие между поведение собственного имени и поведение кореференциального определенного описание, выражающее условное или несущественное свойство его референт в модальных контекстах. Рассмотрим два предложения (9) и (10), каждое содержащий модальный оператор, например «может» (что выражает возможность) и такой, что первый содержит собственное имя, в то время как последний содержит коререференциальный определенный описание:

9. Жак Ширак мог быть социалистом.
10. Президент Франции, избранный в 2002 г., мог быть Социалистическая.

Определенное описание «президент Франции, избранный в 2002 ‘верно в отношении Жака Ширака, о котором он выражает условное имущество. Конечно, существует метафизически возможный мир, в котором Ширак не был кандидатом в 2002 г. Президентские выборы во Франции или он был кандидатом, но проиграл выборы.

Высказывание (9) утверждает, что существует возможный мир в Жак Ширак является членом Социалистической партии, в которой он факт нет.Учитывая глубокую связь между речевым актом утверждения и убеждения говорящего, высказывание (9) выражает контрфактическое мнение о Шираке, что он мог быть Социалистическая. В отличие от высказывания (9), высказывание (10) является двусмысленный. При одном прочтении он имеет те же условия истинности, что и произнесение (9), и оно служит для выражения того же вера. В качестве альтернативы, высказывание (10) говорит о ком-то, кто находится в на самом деле социалист и, следовательно, не Ширак, что он мог бы иметь был избран президентом в 2002 году.

Таким образом, возникает следующий контраст. Произнесение (9) может только служат для выражения контрфактической веры или мысли о Шираке, то есть убеждение, приписывающее Шираку контрфактическое свойство будучи социалистом. Высказывание (10) может служить для выражения того же вера о Шираке. Но он также может служить для того, чтобы полностью выразить другое контрфактическое представление о другом человеке, который как на самом деле оказался социалистом. Это другое контрфактическое убеждение было бы правдой e.г., в возможном мире, в котором Жоспен (социалист) выиграл президентские выборы 2002 г. выборы.

На основании того, что, в отличие от (9), (10) может служить для выражения Крипке (1972) выдвигает гипотезу о том, что Имя собственное — это то, что он называет жестким обозначением . «Жак Ширак» в (9) жесток для всех возможных миров он относится к одному и тому же конкретному человеку, т.е. индивидуум, к которому он фактически относится в реальном мире. Напротив, определенное описание «президент Франции, избранный в 2002 », что выражает условную собственность Ширака, не является жестким обозначением, потому что он не выбирает одно и то же личность во всех возможных мирах.При оценке относительно разные миры, это верно для разных людей. Конечно, некоторые определенные описания (например, «квадратный корень из 21») делают выражать существенные свойства того, что они истинны (в данном случае количество). Согласно Крипке (1980), в отличие от имен собственных, чьи жесткость де юре , определенные описания, выражающие Существенные свойства объекта жесткие de facto . Для дальнейшее обсуждение, см. запись на ссылка.

Возможно, цель теории прямой ссылки состоит в том, чтобы подчеркнуть глубина разрыва между преднамеренностью единичных мыслей и преднамеренность общих мыслей.Конкретные личности не входят в состав последнего. Но они составляющие содержания первого. Были приведены три аргумента поддерживаются, чтобы разрушить расселлианское презрение к своеобразному преднамеренность единичных мыслей, выражаемых собственными именами: модальный аргумент, эпистемологический аргумент и то, что можно назвать «Трансцендентный» аргумент.

Согласно модальному аргументу, если собственное имя «Цицерон» — это просто сокращение от некоторого определенного описания, е.г., «римский оратор, осудивший Катилину», то следует, что предложение «Цицерон — римский оратор, осужденная Катилина выразила бы необходимых правды, то есть утверждение, истинное во всех возможных мирах. Но это кажется абсурд: определенно существует возможный мир, в котором Цицерон не осудить Катилину.

Согласно эпистемологическому аргументу, исходя из того же предположения, из этого следует, что предложение «Цицерон — римский оратор, осужденная Катилина выражает познаваемое предложение a priori , так что нет смысла предполагать, что историки могут путем эмпирических исследований обнаруживают, что на самом деле кто-то другой осуждал Катилина или что никто этого не делал.Но это тоже кажется абсурдом.

Наконец, согласно трансцендентному аргументу, люди используют правильные имена в мыслях и вербальном общении, чтобы отслеживать, выделять и обмениваться ценной информацией о конкретных деталях. Несмотря на то что им может не хватать информации, которую можно выразить определенным описание — не говоря уже о единственном определенном описании — для однозначно идентифицируя многие конкретные детали, людям все же удается безопасная ссылка на них. Более того, когда человек приходит учиться все больше и больше информации об объекте или человеке, к которому она приходит связывать различные определенные описания с референтом собственно имя.Если из этого следует, что ни одно конкретное описание не кажется подходящим для зафиксировать содержание имени собственное.

Согласно теории прямой ссылки, функция таких лингвистические средства, такие как имена собственные, указатели и указатели. ввести в предложение конкретного человека или частное лицо и / или выраженное убеждение. Чтобы использовать показания Дэвида Каплана (1979, 387), словом, конкретный человек «заперт» в единственном числе предложение. Теория прямой ссылки кажется полезной противоядие против тенденции Фреге / Рассела минимизировать вклад конкретных деталей в индивидуализацию человека необычные мысли.Три направления мысли в новейшей философии разум и язык построены на теории прямой ссылки. Первый, многие идеи теории прямых ссылок были расширены из мыслей о конкретных к мыслям о естественных видах Крипке (1972) и Патнэм (1974). Это расширение играет решающую роль в экстерналисте. взгляд на интенциональные психические состояния (о которых см. раздел 10). Во-вторых, неофрежеанцы ответили к вызову теории прямой ссылки, предоставив подходящее понятие «объектно-зависимый» или « de re ”(см. Evans, 1982 и McDowell, 1984).(Для ответ на загадку Фреге о том, как могут быть тот же объект от имени теории прямой ссылки, см. Лосось, 1986). В-третьих, метафизические и эпистемологические основы единичных мыслей (и единичных предложений) имеют вызвало обширную дискуссию о контрасте между двумя широкими перспективы: дескриптивизм и сингулярность. В соответствии с дескриптивизм, мы можем думать об объектах, только думая о свойства, которые они создают.Но согласно сингулярности не все мысли об объектах опосредованы мыслями об их характеристики. Для дальнейшего обсуждения см. Статьи, собранные в Jeshion (ред.) (2010), в частности Реканати (2010).

7. Есть ли умышленные объекты?

В разделах 4, 5 и 6 описаны три шага, сделанные в рамках ортодоксальной парадигмы аналитической философии в ответ на загадки, поднятые преднамеренность единичных мыслей о конкретных деталях. В в частности, спор между теорией прямой ссылки и либо фрегевское различие между смыслом и референцией или расселлианское различие между смыслом и референцией. предположение, что обычные имена собственные являются замаскированными определенными описаниями можно рассматривать как внутреннее по отношению к ортодоксальной парадигме, согласно которой являются только существующими объектами, т.е.е., конкретные детали в пространстве и времени. Брентано, однако, обрисовал возможность альтернативной парадигмы. на основе принятия точки зрения, что намеренные объекты могут быть несуществующие объекты или абстрактные объекты. (Для общего обзора роль Брентано в возникновении неортодоксальной теории интенциональные объекты в австрийской философии, см. Smith, 1994.)

Чтобы увидеть, как теория интенциональных объектов вытекает из теории Брентано. характеристику интенциональности, напомним (из раздела 2), что она следует из природы интенциональности (как описано Брентано первый тезис), что ничто не может проявлять интенциональность, если не были объекты — преднамеренные объекты — которые удовлетворяли собственность Брентано назвал «преднамеренным несуществованием».«Рассмотрим следующее схема вывода лицензирована правилом экзистенциального обобщения и инстанциируется непреднамеренным отношением, выраженным английским глагол «целовать» в (11):

11а. Клеопатра поцеловала Цезаря.
11б. Клеопатра что-то поцеловала.

Если (11a) верно, то верно (11b). Вопрос в том, верен ли этот вывод схема также создается следующими парами (12) — (15), включающими намеренные отношения?

12а. Клеопатра любила Цезаря.
12б.Клеопатра что-то любила.

13а. Древние греки поклонялись Зевсу.
13б. Древние греки чему-то поклонялись.

14а. Понсе де Леон искал источник молодости.
14б. Понсе де Леон что-то искал.

15а. Современные криминалисты восхищаются Шерлоком Холмсом.
15б. Современные криминологи чем-то восхищаются.

С одной стороны, в отличие от (11), (12) — (15) связаны с интенциональными отношениями. На с другой стороны, в отличие от интенционального отношения в (12), намеренное отношения в (13) — (15), по-видимому, связаны с частностями, которых не существует (или не существовали) в пространстве и времени.Теоретики интенциональных объектов придерживаются мнения что приведенные выше выводы, включающие как непреднамеренные, так и преднамеренные отношения представляют собой данные, требующие последовательного объяснения. В другими словами, теоретик интенционального объекта принимает, в то время как его критик отвергает, обоснованность правила экзистенциального обобщение как для намеренных, так и для непреднамеренных отношений, являются ли отношения интенциональных отношений конкретными деталями в пространстве и времени или нет. Исходя из неортодоксального предположения, что Схема вывода, созданная с помощью (11), может быть реализована с помощью (12) — (15) как ну, тогда в логических обозначениях вторая координата каждой пары (11) — (15) следует обозначить следующим образом:

11c.∃ x (Клеопатра поцеловала x )
12в. ∃ x (Клеопатра любила x )
13c. ∃ x (Древние греки поклонялись x )
14в. ∃ x (Понсе де Леон искал x )
15c. ∃ x (Современные криминалисты восхищаются x )

Таким образом, спор между теоретиком интенционального объекта и его критиком состоит в следующем: ограничена ли переменная стандартным квантификатором существования логика первого порядка должна охватывать не только конкретные детали существующие в пространстве и времени, но также и над всеми видами других сущностей, как хорошо.Обратите внимание, что проблема ортогональна контрасту между объектная и замещающая интерпретация экзистенциального квантификатор, поскольку спор о допущении намеренных объектов полностью внутренне по отношению к объектной интерпретации квантора. В вопрос, который возникает перед теоретиком интенционального объекта: что такое лучшая теория объектов, по которым (13c) — (15c), кажется, дают количественную оценку?

Мейнонг (1904) предположил, что такие объекты, как Зевс, источник молодости, Шерлок Холмс и др., являются несуществующими объектами, которые иллюстрируют приписываемые им свойства. По его мнению, источником молодости является объект, который реализует как свойство быть фонтаном, так и вода, дающая жизнь вечную. Но это не удается инстанциировать свойство существования. Мейнонг, казалось, предполагал, что для любой группы свойств существует объект, который инстанцирует те свойства. Некоторые из результирующих объектов существуют, а другие — нет. нет. Рассел (1905) нашел такой взгляд на намеренные объекты. онтологически неприемлемо, поскольку предполагает принятие такие объекты, как золотые горы (которые несовместимы с физические и химические законы) и круглые квадраты (которые несовместимы с законами геометрии).Его теория определенных описаний была точно разработан, чтобы избежать этих онтологических последствий (см. раздел 5). Однако, разъясняя различия, предложенные обоими Мейнонг и его ученик Эрнст Малли, Парсонс (1980) недавно предложил теорию несуществующих объектов, основанную на предположение, что существование — это особый вид собственности. Эта теория использует квантор «», что не означает существование. Чтобы утверждать существование, он использует предикат « E! ». Таким образом, утверждение о наличии несуществующие объекты могут быть представлены в теории Парсонса без противоречие по логической формуле «∃ x (~ E! X ).Кроме того, Парсонс различает «ядерный» и «Внеядерные» свойства. Только первые, которые обычные, непреднамеренные виды собственности, способствуют индивидуализировать объекты. Набор внеядерных свойств включает интенциональные свойства, модальные свойства и существование. Вооружившись это различие между свойствами, Парсонс (1980) смог избегать возражений Рассела против наивной теории намеренного объекты. (Подробнее см. Parsons, 1980.) Оригинальное сообщение о возможности развлечь истинные мысли о несуществующем объекты, основанные на контрасте между плеонастическими (или репрезентативно-зависимый) и неплеонастический (естественный или существенный) properties, был разработан Crane (2013).

Теория интенциональных объектов также была разработана в немного иначе. Ученик Мейнонга Эрнст Малли (1912) предложил что вымышленные и мифические предметы, а также такие предметы, как круглые квадраты, не создают экземпляры свойств, приписываемых им, но «Иметь» эти свойства по-другому. Для Малли фонтан молодости «определяется» свойствами будучи источником и имеющим воды, дающие жизнь вечную, но этот объект не создает экземпляры этих свойств в традиционном смысл.Учитывая различие Малли, тот факт, что существует объект который определяется свойствами быть золотым и быть гора не противоречит условному факту, что ничего создает экземпляры этих двух свойств, и Малли не должен думать о намеренные объекты как несуществующие. Скорее он обращается с ними как с существующие абстрактные объекты. Таким образом, тогда как Парсонс использует два вида свойства, чтобы развить теорию несуществующих объектов, неомалльский например, Залта (1988) использует два вида предикации — пример (что соответствует созданию экземпляра) и кодировке (что соответствует к понятию детерминации Малли) — для разработки теории абстрактных объекты.Эти абстрактные объекты являются частью объяснения обоих истины, выраженные формулами (13a) — (15a), и обоснованность выводов в (13a, b) — (15a, b). Таким образом, абстрактные объекты вполне могут существовать. Тем не менее, некоторые абстрактные объекты (например, Шерлок Холмс и Зевс) можно сказать «не существовать» в том смысле, что ничего иллюстрирует свойства, которые они кодируют.

Хотя известная статья Куайна (1948 г.) «О чем там есть », поднимает серьезные онтологические вопросы для интенционального объекта теории, и Парсонс, и Залта дали ответы на запросы, в их соответствующей работе.Тем не менее, по сей день многие современные философы неохотно принимают теории интенциональных объектов по двум связанным причинам. Прежде всего, они стремились избежать того, что они считают тяжелым онтологическим обязательства, взятые на себя теориями намеренных объектов. Во-вторых, онтология несуществующих и абстрактных объектов казалась трудной для квадрат с онтологией современного естествознания согласно которому мир содержит только конкретные объекты, которые существуют в пространстве и времени.(Более подробное обсуждение см. В Разделе 9.)

Однако теория интенциональных объектов может получить поддержку следующие, возможно противоречащие интуиции, следствия Фреге и Взгляды Рассела соответственно. Теория Фреге сталкивается с двумя проблемы. Первые (13а) — (15а), казалось бы, выражают истину. Но на По мнению Фреге, им недостает истинностной ценности, поскольку они включают единичное число термины лишены ссылок и, согласно Фреге, если они являются частью предложение не имеет ссылки, тогда само предложение не имеет истинностное значение (см. раздел 4).Во-вторых, выводы (13) — (15) кажутся действительными. Но, с точки зрения Фреге, нельзя сделать достоверный вывод (13b) из (13a), если (13a) не имеет истинностного значения. Аналогично для других пара предложений (14) и (15). Взгляды Рассела сталкиваются с двумя аналогичными проблемы. Во-первых, как отмечалось выше, (13a) — (15a) кажутся верными. Но на Анализ Рассела, имена собственные, такие как «Зевс» в (13а) и «Шерлок Холмс» в (15а) сокращенно обозначают описания и, учитывая его анализ определенных описаний, оба Оказывается, (13a) и (15a) выражают ложные, экзистенциально количественно выраженные предложения (см. раздел 5).Во-вторых, если (13a) — (15a) действительно ложным, как считает Рассел, то нельзя достоверно вывести (13b) — (15b), соответственно, из их соответствующих посылок. Для недавний роман, рассказывающий о различии между истинным и ложным мысли о несуществующих предметах, ср. Журавль (2013) и далее обсуждение общей темы существования, см. запись SEP на существование.

8. Является ли интенциональность критерием интенциональности?

В рамках ортодоксальной парадигмы совершенно иная реакция на загадки преднамеренного несуществования заключались в попытке прояснить онтологические трудности, поднявшись на более высокий семантический уровень, который может, как говорит Уиллард Ван Орман Куайн (1960, 272), «нести обсуждение в области, где обе стороны лучше согласованы объекты (т. е., слова) ». Семантическое восхождение позволяет подняться с говорить о вещах говорить о вещах, то есть о словах. В современная аналитическая философия Родерик Чизолм (1957, 298) первым задумал сформулировать «рабочий критерий с помощью которых мы можем различать предложения, которые являются намеренными, или используются намеренно на определенном языке из предложений, которые не.» Идея состоит в том, чтобы изучить предложения, которые сообщают интенциональность, а не сама интенциональность.

Интенсиональность (с s ) — это неэкстенсиональность.Два особенности характерны для протяженности. Во-первых, если лингвистический контекст является экстенсиональным, два кореференциальных термина могут быть заменены одним для других salva veritate , как показано в (16) и (17):

16. Hesperus сияет.
17. Фосфор сияет.

Если (16) верно, то верно и (17). Во-вторых, закон экзистенциального обобщение применяется либо к (16), либо к (17), чтобы получить ‘ x ( x светится).» Не так с интенсивность.Как показано в повторенных здесь примерах (3) и (4), истинность (3) не всегда влечет за собой истинность (4):

3. Ава считает, что Геспер сияет.
4. Ава считает, что фосфор светится.

Экзистенциальное обобщение не всегда может быть справедливо применено к предложения, сообщающие о убеждениях, поскольку из того факта, что Джон верит что у ангелов есть крылья, из этого не следует, что бывают такие что Джон верит в них, что у них есть крылья.

Критерий интенсиональности Чисхолма состоит из трех частей. Первый предложение сообщает о преднамеренном явлении, если оно содержит единственное число термин, который предназначен для обозначения некоторого объекта, и он таков, что ни это и его отрицание не подразумевают, что предполагаемая ссылка на единичный термин существует или не существует. Первый критерий составляет признание того, что если предложение, содержащее единичный термин, сообщает преднамеренное явление, то оно не удовлетворяет закону экзистенциальное обобщение (из « Fa » вывести ‘∃ xFx ’).Во-вторых, истинное предложение сообщает преднамеренное явление, если оно содержит единичный термин ‘ a ’ и в случае замены « a » по кореференциальному термину « b » преобразует истинное предложение в ложное предложение, которое отличается только от предыдущего тем, что « b » заменяет « a ». Секунда критерий составляет признание того, что если предложение, содержащее единичный термин сообщает о преднамеренном явлении, тогда он не соответствует тест на заместительность соференциальных терминов salva проверить .Наконец, если сложное предложение, содержащее встроенный «Этот» пункт сообщает о преднамеренном явлении, тогда ни оно, ни его отрицание не влекут за собой истинности предложения выражается встроенным «этим» предложением.

Чизолм (1957) утверждал, что сообщения или описания намеренных или психологические явления нельзя свести к (или исключить в пользу из) описания поведения. Интенсиональность или неэкстенсиональность сообщений о намерениях было использовано, чтобы показать, что описания и объяснения психологических явлений нельзя ни описать, ни объяснены в терминах словаря, описывающего непреднамеренное явления.Как сказал Куайн (1960, 220): « из намеренного словаря, объясняя его члены другими термины». Чизолм (1957) сделал этот вывод, чтобы показать правильность третьего тезиса Брентано о том, что интенциональность — это знак умственного.

Вопрос можно разделить на два вопроса. С одной стороны, принятие интенциональности как критерия интенциональности кажется отражать одобрение общего лингвистического взгляда на интенциональность в следующем смысле: то, что имеет значение для ментального (я.е. неязыковые) состояния, о которых сообщается, являются свойствами лингвистический отчет. Есть как минимум две причины для скептицизма по поводу лингвистический взгляд на интенциональность. С другой стороны, есть некоторые конкретные причины для сомнения в двух критериях Чисхолма. я начнем с последнего. Трудно отрицать, что состояния знаний — преднамеренные состояния. По крайней мере, отчеты состояний знания удовлетворяют второй незамещаемости Чисхолма критерий. Из того факта, что приписывание знания (18) верно, не следует, что (19) есть, хотя «Цицерон» и «Талли» являются родственными:

18. Том знает, что Цицерон осудил Катилину.
19. Том знает, что Талли осудил Катилину.
20. Цицерон осудил Катилину.

Однако, в отличие от отчетов о убеждениях, отчеты о знании factive : (18) не может быть истинным, если (20) не истинно и Цицерон действительно осудил Катилину. Таким образом, в отличие от сообщений о убеждениях, сообщения о знании не соответствуют третьему критерию Чисхолма. Учитывая, что (20) экстенсионален, он подчиняется закону экзистенциального обобщения. Если истинность (20) следует из истинности (18) и если (20) удовлетворяет закон экзистенциального обобщения, то же самое и (18).Если да, то отчеты о знаниях также не удовлетворяют первому критерию Чисхолма.

Один из способов справиться с этим возражением — утверждать, что знание отчеты не проходят проверку на экзистенциальное обобщение именно потому, что в отличие от состояний убеждений, состояния знания не демонстрируют Брентано преднамеренное несуществование: только убеждения, а не состояния знания, могут быть направлен на положения дел, которые не могут быть достигнуты, и на несуществующие объекты. В качестве альтернативы можно было бы провести различие между государствами с более сильным и государствами с более слабым преднамеренность.Сообщения о первом (как и убеждения) удовлетворяют Три критерия Чисхолма. Сообщения о последних (например, о состояниях знаний) только не пройдут тест на замену.

Проблема с этой стратегией в том, что есть предложения, которые кажутся описывать намеренные отношения и что, в отличие от отчетов о знаниях, вообще не интенсионально, так как они пропускают заместительную тестовое задание. Это случай предложений о том, что Фред Дрецке (1969) называет неэпистемическим восприятием .Если, когда он был жив, кто-то видела французского писателя Ромена Гари, затем она ipso facto видела Аджар, для Аджара был не кто иной, как Ромен Гэри. Однако, если она потерпела неудачу чтобы знать, что «Аджар» — еще одно имя Ромена Гэри, видя Ромена Гэри, она, возможно, не увидела , что мужчиной перед ней был Аджар. A fortiori, в этом непистемном смысле, нельзя увидеть человека, если нет человека, которого нужно видимый. Один из возможных вариантов ответа — укусить пулю и отрицать, что Неэпистемическое восприятие — это вообще намеренное состояние.Если да, то как отмечает Залта (1988, 13), лингвистические сообщения об интенциональных феноменах удовлетворяют хотя бы одному из критериев интенсиональности Чисхолма.

Если видение является преднамеренным, то не все сообщения о преднамеренности интенсиональный. То, что не все сообщения о преднамеренности являются интенсиональными, — это проблема для лингвистической точки зрения, согласно которой интенсиональность критерий преднамеренности. Вторая проблема в том, что интенсиональность также является особенностью предложений, касающихся явлений кроме преднамеренности.Приговоры, которые касаются модальности, такие как необходимость, о законах природы, о причинности, все проявлять интенсивность. Так, например, истинность (21) не влечет за собой истинность (22), даже если все, что происходит с Пример свойства Q случается, чтобы проиллюстрировать свойство Р :

21. Это естественный закон, что все P являются Q .
22. Это естественный закон, что все P s равны R .

Но необходимость, естественные законы или причинность, на первый взгляд, не показать то, что Брентано считал определяющими характеристиками преднамеренность.Таким образом, кажется, что интенсификация сообщения явление не является ни необходимым, ни достаточным для преднамеренность заявленного явления. Возможно, «П», «Q» и «R» в (21) — (22) не являются единственными сроки вообще. Если к ним относятся как к таковым, то, даже если они могут относятся к одной и той же группе людей, они не относятся и не выражают одно и то же имущество. Тем не менее, вопрос, проиллюстрированный терминологией, таков: что интенсивность лингвистического отчета недостаточна для преднамеренность сообщаемого явления.

9. Можно ли натурализовать интенциональность?

Как мы видели в разделе 8, Куайн (1960, 220), ведущий критик намеренные объекты (в смысле раздела 7), соглашается с Чисхолмом (1957), что интенциональный словарь нельзя свести к некоторым непреднамеренная лексика. Чизолм (1957) пришел к такому выводу. показать правильность третьего тезиса Брентано о том, что интенциональность — это знак умственного. Из того же вывода Куайн (1960, 221) представили влиятельную дилемму с эпистемологической и онтологические последствия.Первый рог дилеммы — принять «незаменимость намеренных идиом и важность автономной науки о намерениях »и отвергать физикалистская онтология. Второй рог той же дилеммы — принять физикализм и отказаться от «беспочвенности» намеренные идиомы и «пустота» науки о намерение. Эта дилемма оказала влияние на современные философия разума.

Общее наследие Чизхолма (1957) и Куайна (1960) — это лингвистический взгляд на интенциональность (принят Э.г., Dennett 1969). Действительно ли интенсиональность определяющим критерием интенциональности, можно, конечно, подвергнуть сомнению тезис Брентано о том, что только ментальных феноменов демонстрируют интенциональность, замечая, что некоторые нементальные вещи демонстрируют что-то очень похожее на Брентано намеренное несуществование, а именно предложения естественных языков. Предложения естественного языка имеют значение и в силу того, что в смысле, они могут быть, как и состояния ума, направлены на вещи, кроме самих себя, некоторые из которых могут не существовать в космосе и время.Предложения естественного языка, однако, нементальны. вещи.

Один влиятельный ответ на это возражение против этой части Брентано Третий тезис заключался в том, чтобы предоставить второсортный, т.е. деградированный и зависимый, намеренный статус предложений (см. Haugeland 1981, Searle 1980, 1983, 1992, Fodor 1987). С этой точки зрения предложения естественного языки не имеют внутреннего значения и сами по себе. И не высказывания предложений имеют внутреннее содержание. Приговоры естественные языки не имели бы никакого значения, если бы это не было дается им людьми, которые используют их для выражения своих мыслей и сообщить их другим.Высказывания заимствуют что угодно «Производные» интенциональности, которые они имеют «Оригинальная» (или «примитивная») интенциональность человеческие существа с разумом, который использует их для своих целей (см. Dennett 1987 г. за инакомыслие). Если, как Джерри Фодор (1975, 1987, 1994, 1998, 2008) утверждал, что существует «язык мысли» состоящий из мысленных символов с синтаксическими и семантическими свойствами, тогда, возможно, семантические свойства ментальных символов являются первичные носители «изначальной» интенциональности. (Видеть запись SEP для язык гипотезы мысли.)

Итак, вопрос: проявляет ли какая-либо нементальная вещь «Оригинальная» преднамеренность? Вопрос сделан больше решая дилемму Куайна, согласно которой нужно выбирать между третьим тезисом Брентано и физикалистской онтологией. Так называемый «Элиминативные материалисты» (см. Churchland 1989) решительно выбирают второй рог дилеммы Куайна и полностью отрицают и просто реальность человеческих убеждений и желаний. Как следствие отрицания реальности убеждений и желаний, устраняющее материалисты должны столкнуться с проблемой, вызванной существованием физические объекты, существование которых зависит от намерений, убеждений и желания их дизайнеров, т.е.э., человеческие артефакты. Другие, как Дэниел Деннетт (1971, 1978, 1987), который отвергает различие между исходная и производная интенциональность, возьмите так называемую «Инструменталистская» позиция. По их мнению, преднамеренное идиома не может описать или объяснить какое-либо реальное явление. Однако в отсутствие детального знания физических законов, управляющих поведение физической системы, намеренная идиома — полезная позиция для прогнозирования поведения системы. Среди философов привлеченные физикалистской онтологией, немногие приняли прямое элиминативистское материалистическое отрицание реальности убеждений и желания.И многие из них не смогли легко ответить на загадочный вопрос. вопрос, поднятый инструменталистской позицией: как может намеренная идиома делает полезные прогнозы, если она не может описать и объясните что-нибудь реальное?

Значительное число философов-физикалистов придерживаются задача согласования существования интенциональности с физикалистом онтология (подробное изложение см. Field 1978, 78–79). На предположение, что интенциональность занимает центральное место в ментальном, задача чтобы показать, в терминах Деннета (1969, 21), что существует , а не «Непреодолимая пропасть между умственным и физическим» или что можно подписаться как на физикализм, так и на намеренное реализм.Поскольку намеренные состояния — это из или около . вещи, кроме них самих, для состояния иметь интенциональность — это чтобы он имел семантические свойства. Как сказал Джерри Фодор (1984), натуралистическое беспокойство интенциональных реалистов, которые являются физикалистами, что «семантика постоянно сопротивляется интеграция в естественный порядок ». Учитывая, что на физикалисте онтология, интенциональность или семантические свойства не могут быть «Основные черты мира», задача показать «Как полностью физическая система могла, тем не менее, демонстрировать интенциональные состояния »(Fodor, 1987).Как говорит Дрецке (1981), задача — показать, как «испечь мысленный торт, используя только физические дрожжи и мука ». Обратите внимание, что собственное мнение Брентано о том, что «Никакое физическое явление не проявляется» интенциональность просто неприемлемо для физикалистов. Если физикализм верен, то некоторые физические вещи также являются умственными. Вопрос для физикалист: проявляет ли какая-либо нементальная вещь интенциональность?

Ясно, что один из способов снять напряжение между физикализмом и интенциональный реализм состоит в том, чтобы утверждать, что интенциональность может быть, и в на самом деле, проявляется нементальными вещами.Было несколько предложения по аналитической философии за последние двадцать лет, чтобы предложить способы выполнения этой программы, которую назвали » натурализация интенциональности ». Общая стратегия состоит в том, чтобы показать, что Брентано ошибался, утверждая, что только ментальные вещи могут проявлять преднамеренность. Эта стратегия связана с предположением что интенциональные отношения, отношения которых являются конкретными деталями должен иметь приоритет над намеренными отношениями, отношения которых не являются (видеть раздел 7).Я проиллюстрирую два различных предложения по реализации этого Общая цель.

Одна влиятельная стратегия, показывающая, что нементальные вещи могут демонстрация интенциональности была предложена Фредом Дрецке (1980, 1981, 1994) информация — теоретическое предложение, что устройство, несущее информация действительно демонстрирует некоторую степень преднамеренности. Вид — это расширение представления Пола Грайса (1957) о естественном значении : в отличие от английского слова «огонь», которое неестественно означает огонь, дым естественно означает огонь.Слово «огонь» может быть помечены при отсутствии пожара либо с целью выражая мысль о том, что делать, если она есть или, возможно, ввести кого-то в заблуждение, чтобы он ошибочно полагал, что он есть. Но не может быть дыма, если нет огня. Как мы увидим на данный момент это черта как изначальной интенциональности убеждения и производная интенциональность высказываний о том, что они могут быть искажения.

По сути, теоретико-информационное предложение состоит в том, что устройство S содержит информацию об экземплярах собственности. G тогда и только тогда, когда S является F номинально коррелирует с экземплярами G .Если S не будет быть F , если свойство G не было создано, тогда S — это F , в котором содержится информация о Дрецке или как о нем. Как любит говорить, обозначает G -ность. Отпечаток пальца несет информация о личности человека, чей палец был отпечатаны. Пятна на человеческом лице несут информацию о болезнь. Высота столбика ртути в градуснике несет информация о температуре. Указатель уровня газа на приборной панели Автомобиль несет информацию о количестве топлива в баке автомобиля.В положение иглы в гальванометре несет информацию о протекание электрического тока. Компас несет информацию о расположение Северного полюса. Во всех таких случаях свойство физическое устройство номинально зависит от некоторых физических свойств в своей среде (для критического обсуждения информационную программу, см. Kistler 2000, Loewer 1987, 1998 и Putnam 1986).

Теперь, поскольку это не закон , что белые медведи живут в Северный полюс, даже если они там живут, компас не сработает нести информацию о том, где живут белые медведи, несмотря на о том, что он действительно несет информацию о Северном полюсе.Если Итак, отчеты о том, что показывает компас, показывают одну из особенности интенсиональности, а именно коэкстенсивные термины не являются свободными заменяемый salva veritate в таких отчетах. Напротив, если это закон, согласно которому изменения температуры зависят от атмосферное давление, то в силу указания температуры, высота столбика ртути в градуснике также будет указывают атмосферное давление. Если есть закон, относящийся к текущему потоку к разнице напряжений, затем, указав первое, гальванометр укажет на последнее.Однако можно верить и даже знать, что между двумя точками есть ток, не веря, пусть один, зная, что есть разница в напряжении между двумя указывает, если не знать, что это закон, если есть поток электрический ток между двумя точками, то есть напряжение разница между этими двумя точками (см. Jacob 1997 для обсуждение).

Итак, хотя сообщения об информации, переносимой такими физическими устройства демонстрируют некоторую интенсивность, показанную в отчетах о интенциональные ментальные состояния, интенсиональность, проявляемая последними явно сильнее, чем интенсиональность, демонстрируемая бывший.С одной стороны, сложно создать сильную интенциональность психических состояний из теоретико-информационного описания слабой интенциональности нементальных вещей. С другой стороны, учитывая, что информационное отношение является обратным номическому корреляция, информационная семантика трудно учесть за искажение фактов, а также за нормативность содержания психических состояний. См. Запись на каузальные теории ментального содержания ..

Второе влиятельное предложение по устранению оставшихся трудностей в ожидании теоретико-информационного подхода и для демонстрации того, что некоторые нементальные вещи могут проявлять интенциональность. Милликена (1984, 1993, 2000, 2004) телеосемантический подход.Телеосемантический подход Милликена основан на двух основных предположения, первое из которых состоит в том, что (в отличие от естественного знака) намеренное представление — это отношение в трехместном отношении с участием двух механизмов: производителя представления и потребителя, оба из которых являются кооперативными устройствами, деятельность которых выгодно обоим. Второе предположение Милликена состоит в том, что Брентано отношение намеренного несуществования демонстрируется биологическим функции. Учитывая какую-либо биологическую цель или замысел, он может не могут быть выполнены.Например, если это функция или цель сердце млекопитающего должно перекачивать кровь, тогда сердце млекопитающего должно перекачивать кровь, даже если этого не произойдет. Обратите внимание, однако, что в то время как биологические органы имеют функции, которые могут не выполняться выполнены, они не ipso facto демонстрируют намерение в Полное понимание Брентано: ни сердце, ни желудок не могут быть из . или около чего угодно. Однако утверждение Милликена не в том, что наличие функции достаточно для понимания, но это необходимо.Возможно, устройство не может быть о чем-либо или представлять что-либо. если только он не может неверно истолковать, о чем идет речь. Предположительно для устройства искажать суть дела — значит неправильно работать. Но если только у устройства была какая-то функция, просто не могло сбиться. Если это правильно, то ничто не может быть репрезентативным система — ничто не может иметь содержание или интенциональность — если только у него есть то, что Милликен (1984) называет «правильной» функцией.

Соответствующим понятием функции здесь является биологическое телеологическое, не диспозициональный: функция органа не в том, орган настроен делать, но то, для чего он был выбран (см. Милликен 1984 и Неандер 1995).Возможно, ничто не может функционировать, если это результат какого-то исторического процесса отбора или Другие. Процессы отбора — это процессы проектирования. Большинство сторонников телеосемантика принимает этиологическое объяснение функций в соответствии с для которого функция устройства является выбранным эффектом, т. е. эффектом произведено устройством, которое объясняет продолжающееся распространение жетоны этого типа устройства. Таким образом, согласно «Телеосемантические» теории, дизайн — главный источник функция, которая, в свою очередь, является источником контента или преднамеренность.Такие теории называются «телеосемантическими». теории в силу связи между дизайном или телеологией и содержание. Один спорный вопрос заключается в том, является ли телеологический подход отстаиваемый Милликеном, можно комбинировать с информационной семантикой, так что можно сказать, что S представляет экземпляры свойство F тогда и только тогда, когда это функция S для несут информацию о F . Против этого предложения Милликен (2004) утверждал, что информация, которую несет знак, зависит от его причины, а не его следствия.Но согласно телеосемантике и этиологический подход к функциям, функция устройства является одной из его последствия: он не зависит от его причин. Для дальнейшего обсуждения, см. статью SEP о телеологических теориях ментального содержания и статьи, собранные в Ryder, Kinsbury and Williford (eds.) (2011).

Теперь процессы отбора могут быть преднамеренными или непреднамеренными. Артефакты (включая слова и другие символы естественного языка) получают свои функции из некоторого преднамеренного процесса.В то время как психологические механизмы (например, механизмы формирования убеждений) получают свои собственные функции из не — процесс преднамеренного выбора, определенные убеждения получили правильные функции. Парадигматическое непреднамеренное процесс — это процесс естественного отбора, посредством которого Чарльз Дарвин объяснил филогенетическую эволюцию биологических видов: естественный селекция сортирует выжившие организмы. Но никакой преднамеренный агент не отвечает за сортировку. Милликен (1984, 2004, 2005) также расширила свой телеосемантический подход к содержанию намеренных условные знаки (т.е. языковые символы). Если такого рода телеосемантическое предложение могло быть полностью проработано, тогда оно убило бы Две птицы с одним камнем. С одной стороны, это укажет путь в что интенциональность разума проистекает из интенциональности биологические объекты (обсуждение см. в Rowlands 1999). С другой стороны, это показало бы, что некоторая нормативность ментальных состояний уже проявляется биологическими функциями (см. Neander, 1995). Оба вопросы в настоящее время являются темами многих дискуссий в философии разум.Многие философы, такие как Дэвидсон (1980), Крипке (1982), Макдауэлл (1994) и Патнэм (1988, 1994), например, либо выразил серьезные сомнения по поводу программы или объяснил причины за скептицизм. Для дальнейшего обсуждения см. Эссе в MacDonald. и Papineau (ред.) 2006, а также записи на телеологические теории ментального содержания а также телеологические понятия в биологии. Впоследствии Бердж (2010) раскритиковал попытки натурализовать интенциональности, апеллируя к понятию биологической функции на основание на том, что, по его мнению, было большой ошибкой идентифицировать репрезентативный успех (правда или точность) с выполнением биологическая функция и репрезентативная неудача (ложность или неточность) с нарушением биологической функции.В отличие от репрезентативный (или семантический) успех или неудача, выполнение или нарушение биологической функции, по мнению Берджа, является практическим успех или неудача.

10. Все ли ментальные феномены проявляют интенциональность?

Восприятие, убеждения, желания и намерения и многое другое «Пропозициональные установки» — это ментальные состояния с преднамеренность. Они связаны с объектами и состояниями или представляют их. дела в рамках определенного психологического режима или формата. Восприятие, верования, желания и намерения иллюстрируют основную двойственность интенциональность ментального: двойственность между разумом и миром мировые направления соответствия.Чтобы прояснить эту двойственность, Элизабет Анскомб (1957, 56) считает, что это просто «шоппинг». список». Список может использоваться как набор инструкций (или план) для действий покупателя в магазине, или его можно использовать как инвентарь детектива, цель которого состоит в том, чтобы сделать запись того, что покупатель покупает. В первом случае список не подлежит пересмотрено в свете того, что лежит в корзине покупателя. Но в последнем случае это так. Если должно произойти несоответствие между содержимое пакета с продуктами и список, используемый покупателем, затем винить клиента, а не список.В случае несоответствие содержимого сумки списку, составленному детектив, детектив должен поправить свой список.

Основываясь на выводах Анскомба, Сирл (1983) утверждает, что существуют два противоположных «направления соответствия», в которых действует любая речь или ментальные состояния могут служить примером: так же, как речевой акт утверждения имеет мировое направление соответствия, убеждения и восприятия имеют мировое направление соответствия. Это функция утверждения к констатируйте факт или действительное положение дел.Точно так же это функция убеждения и восприятия, чтобы соответствовать факту. В отличие от Утверждения, заказы имеют прямое соответствие между миром и словом. В отличие от убеждения и восприятия, желания и намерения связаны с миром направление посадки. Это функция приказа — представлять неактуальное возможное или невозможное положение вещей. Точно так же функция желания и намерения представить неактуальное возможное или невозможное положение вещей.

Теперь возникают следующие вопросы: являются ли Брентано и феноменологическая традиция, верно? Все ли психические состояния проявляются преднамеренность? Является ли интенциональность особенностью каждого аспекта человеческого опыт? Все формы сознания сознания из что-то? Обладает ли каждое психическое состояние тем или иным направлением? подходит? Делайте ощущения (напр.ж., боли), чувства, эмоции (например, депрессия) все проявляют преднамеренность? Эти вопросы очень противоречиво в современной философии разума. Перед исследованием различные противоречивые ответы на эти вопросы, предварительные вопрос актуальный. Был ли прав Брентано или нет, почему мы должны хотите оценку или ментальный критерий вообще?

Вопрос о том, почему мы должны вообще искать критерий ментального был вызван недавними замечаниями лингвиста Ноама Хомский (2000, 75, 106), согласно которому методологический натурализм требует, чтобы мы использовали такие термины, как «разум» и «Психический» наравне с такими терминами, как «химический», «Оптический» или «электрический».’Поскольку мы не стремиться определить истинный критерий электрического или марки химические, по натуралистической четкости рассуждений, утверждает Хомский, мы не следует больше искать критерий ментального. Нужно ли нам критерии соответственно для химического и оптического, это подлинный вопрос, может ли английское слово «mental» справедливо применимо к столь разнообразным вещам, как, например, боль и убеждения что 5 — простое число. Как сказал Ричард Рорти (1979, 22), «Кажется, что попытка связать боли и убеждения воедино hoc — у них, кажется, нет ничего общего, кроме нашего отказ называть их «физическими».Его вывод что слово «ментальный» не выражает какого-либо отдельного свойства, пусть один «естественный вид». С ирреалистической точки зрения Рорти, слово «ментальный» — это всего лишь часть академической языковой игры без научного объяснения.

Таким образом, радикальная ирреалистическая картина разума Рорти опирается на наблюдение, что боли и арифметические убеждения, кажется, не имеют ничего в общем. Не многие современные философы разума приняли бы Ирреалистическая картина разума Рорти. Но большинство признают, что если умы реальны, тогда возникают две проблемы : проблема интенциональность и проблема сознания или сознательного феноменальный опыт.Большинство заявило бы, что решение проблемы проблема умышленности не ipso facto решение проблема сознания. Почему это так?

Люди могут познавать мир по-разному с помощью несколько различных сенсорных модальностей (зрение, слух, прикосновение, обоняние). Они также осознают части своего тела, когда терпеть боли. Проблему сознания часто называют « проблема qualia », потому что государства с сильным феноменальный характер — например, боли, зрительные или обонятельные ощущения — состояния, которые интроспективно кажутся наделенными сильное внутреннее субъективное качество.Общая проблема сознание должно объяснить, по известной фразе Томаса Нагеля (1974), «Каково это» быть определенным существом с феноменальный опыт. Что такое феноменальный характер? феноменология — различных форм человеческого опыта? Мало, если любые философы — физикалисты или другие — склонны предположить, что, в отличие от интенциональности, феноменальное сознание может быть на примере нементальных вещей. Не многие станут это отрицать, хотя боли, зрительные ощущения, обонятельные ощущения, слуховые ощущения очень разные переживания, тем не менее, все они демонстрируют общие свойство, называемое «феноменальным сознанием».Из обоих с научной и физикалистской точек зрения, возникает вопрос: феноменальное сознание является физическим и можно ли его объяснить в физическом выражении, т.е. в результате процессов, происходящих в головной мозг.

Многие философы готовы признать, что концепция, выраженная словом «сознание» очень нуждается в разъяснение. Стоит упомянуть три таких разъяснения. Два из они состоят в паре различий, проведенных Дэвидом Розенталем. (1986).Одно различие — между сознанием существа и состоянием сознание. Другое различие между переходными и непереходное сознание. Можно сказать, что существо «Непереходно» сознание, если она жива и в норме реагирует на текущие раздражители. Она перестает быть непереходной в сознании во сне без сновидений, если она потеряла сознание, ей дали наркотик или коматозное состояние. Можно сказать, что существо «транзитивно» в сознании, если она в сознании из вещей, свойств и отношения в ее окружении.В то время как существо может быть и тем, и другим. непереходно осознающий и транзитивно осознающий что-то, психическое состояние может быть только непереходным сознанием. Один важный аспект проблемы сознания — проблема того, как рисовать линия между сознательными и бессознательными психическими состояниями. Треть разъяснением было проведенное Недом Блоком (1995) различие между доступом сознание (или A-сознание) и феноменальное сознание (или П-сознание). В то время как состояние считается А-сознательным, если оно готовы к свободному использованию в рассуждениях и прямому рациональному контролю над действие и речь (т.е. доступны или доступны нескольким познавательным механизмы), П-сознание состояния — это то, что значит быть в этом состоянии (независимо от того, есть ли у него А-сознание). В недавней работе Блок (2007) утверждал, что многие доказательства когнитивных научное исследование зрительной системы подтверждает его различие между П- и А-сознанием. Например, на его интерпретация, эксперименты по слепоте к изменению, а также нейропсихологическое исследование пациентов с поражением головного мозга и пренебрежение показать, что внимание и рабочая память являются необходимыми частями А-сознание, но не П-сознание.Что делает государство Осознание заключается в том, что его содержание доступно для различных когнитивных системы (например, внимание и память). Кроме того, только если визуальный стимул обслуживается и сохраняется в рабочей памяти может человек сообщить, что видел это. Но Блок (2007) использует доказательства, чтобы показать что человек может осознавать содержание непередаваемый стимул, то есть стимул, содержание которого не было либо обслуживаются, либо хранятся в рабочей памяти. Для обоснования аргументов, см. Дрецке (2004, 2007).Блока в интерпретации когнитивного научные данные подверглись критике со стороны ученых-защитников так называемая «глобальная нейронная модель рабочего пространства» сознание: см., например, Dehaene et al. (2006) и Наккаш и Дехаин (2007), который является комментарием к Блоку (2007). Глобальный нейронный модель рабочего пространства сознания хорошо согласуется с моделью Деннета (Dennett, 1991, 2005) позиция об интенциональности и сознательности (которая у него сам назвал «теорию славы (в мозгу)» сознание.» (Для дальнейшего обсуждения этих вопросов см. Запись SEP на внимание.)

С одной стороны, понятие переходного сознания существа кажется близким родственником концепции интенциональности. На С другой стороны, осознанным психическое состояние человека делает то, что человек может иметь к нему доступ. Предположительно, у человека может быть сознательное доступ к одному из ее ментальных состояний с А-сознанием в силу наличия какое-то другое психическое состояние (например, мысль или убеждение), направленное на него. Так наличие состояний с намерением кажется условием для любого психическое состояние быть A-сознательным.Отсюда следует, что если проблема сознание следует четко отличать от проблемы интенциональности, ключевой вопрос заключается в том, чтобы объяснить, как ментальный состояние может быть P-сознательным.

Многие философы не принимают третий тезис Брентано о том, что интенциональность — признак всех ментальных состояний. Они не отвергают Второй тезис Брентано на том основании, что интенциональность может быть проявляется некоторыми нементальными вещами. Они отвергают это, потому что, как Блок (1996) и Пикок (1983), они разделяют точку зрения, которая может быть называется «анти-интенционализмом», согласно которому сознательное психическое состояние человека имеет феноменальный характер, который не может быть объясненным либо своей собственной преднамеренностью (если она есть), либо интенциональность некоторых других его или ее психических состояний.И не они принимают ирреалистическое отношение Рорти к ментальному. Некоторые из философы, подпадающие под ярлык «Анти-интенционализм» может принять тезис о том, что интенциональность и ментальность совпадают. Но поскольку они утверждают эта интенциональность, в свою очередь, проистекает из феноменального сознания, они не совсем верны духу тезиса Брентано эта интенциональность — конститутивная черта ментальный.

Анти-интенционалисты, отвергающие ирреализм Рорти, и Тезис Брентано о том, что интенциональность является истинным признаком ментального, можно разделить на две группы.Некоторые, как Нед Блок (1995, 1996), примет двойное представление , в соответствии с которым психические состояния попадают в разделение на интенциональные состояния и феноменальные состояния. Как мы вскоре увидим, это разделение отрицается интенционалисты. Между интенционалистами и феноменальным реалистами, принимающими двойственную точку зрения, лежит промежуточный взгляд на философы, такие как Колин МакГинн (1989), Сидней Шумейкер (1996) и Чарльз Сиверт (1998), который видит тесную связь между интенциональные и феноменальные состояния.

Другие анти-интенционалисты, такие как Джон Сёрл (1990, 1992) и Гален Strawson (1994), сделайте еще один шаг и отвергните оба тезиса Брентано. и двойное видение разума. Они считают сознание истинным критерий психического. Возможно, как отмечалось выше, они могли бы принять тезис о том, что интенциональность совпадает с ментальной, но они придерживаются точки зрения, что интенциональность проистекает из сознания. На с одной стороны, Strawson (1994) явно считает феноменальное сознание истинный критерий ментального.С другой стороны, Сирл (1992) охватывает то, что он называет «принципом связи», согласно которому, если психическое состояние не доступно сознание, оно не может считаться подлинно ментальным. Как результат, Searle (1992), кажется, поддерживает точку зрения, что доступность для сознание — критерий ментального. Теперь мнение, что доступность для сознания — истинный критерий ментального влечет за собой, что состояния и процессы, которые исследуются когнитивными наука и которые недоступны сознанию, не смогут квалифицировать как подлинные психические состояния.Эта точка зрения была решительно оспорена Хомский (2000). При естественном предположении, что убеждения парадигматические ментальные состояния, точка зрения, что феноменальное сознание истинный критерий ментального далее влечет за собой наличие что-то вроде такой пропозициональной позиции, как полагая, что 5 — простое число, — некоторые считают, что это следствие сомнительно. Если бы ничего не было, это все равно что верить, что 5 — простое число. число, тогда, согласно точке зрения, что феноменальное сознание критерий ментального, многие пропозициональные установки потерпят неудачу квалифицировать как подлинные психические состояния.Однако многие недавние работы в философия разума недавно была посвящена защите так называемая «когнитивная феноменология», согласно которой существует что-то вроде верить, что, например, 5 — простое число. Увидеть Запись SEP о сознании и документы, собранные в Бейн и Монтегю (ред.) (2011).

Многие философы, которые принимают версию тезиса Брентано что все ментальные состояния демонстрируют интенциональность, пытаются показать, что тайны феноменального сознания могут быть объяснены (я.д., растворенный), или это феноменальное сознание происходит от преднамеренность. Дэниел Деннетт (1988, 1991, 2001) был самым последовательный сторонник точки зрения, что различие между феноменальное сознание и сознание доступа были переоценены и что qualia должно быть «quined», т. е. решительно отрицал и обходился без.

Так называемые «интенционалисты» — это философы, которые думают это феноменальное сознание действительно можно объяснить интенциональности, потому что они думают, что феноменальные состояния преднамеренные состояния.По мнению интенционалистов, феноменальное качества опыта — это свойства, которыми являются объекты представлен как имеющий в опыте. Некоторые интенционалисты, например Фред Дрецке (1995) и Майкл Тай (1995) считают, что мысли и пропозициональные установки — это ментальные представления с концептуальное содержание, qualia или сознательные переживания ментальных представлений с неконцептуальным содержанием (около которые см. Dretske 1981, Peacocke 1992, 2001 и эссе в Crane 1992).По их мнению, обладать феноменальными качествами — значит обладать определенным своего рода неконцептуальное содержание. С точки зрения Тая (1995), например, боли — это ментальные представления частей тела и феноменального переживание боли — это неконцептуальное содержание телесного представление. Другие интенционалисты, такие как Элизабет Анскомб (1965) и особенно Джон МакДауэлл (1994), которые скептически относятся к различие между концептуальным и неконцептуальным содержанием, понравится другим критериям, например, функциональной роли, чтобы учесть феноменальные состояний (см. статью SEP о неконцептуальном ментальном содержании).Для Например, Макдауэлл (1994) утверждает, что феноменальное содержание опыт можно объяснить с помощью подходящего понятия демонстративное концептуальное содержание.

В настоящее время перед интенционалистом стоят две нерешенные проблемы. подход к феноменальным переживаниям. Во-первых, есть ли интенционалистское объяснение может быть расширено до феноменального характера все сенсорные и телесные переживания. В настоящее время это открытый вопрос (см. Crane, 2007). Второй вопрос заключается в том, неконцептуальное содержание перцептивного опыта может быть объективным в представление и ссылка на определенные объекты, или только концептуальные мысли могут быть объективными и представлять или относиться к отдельные объекты.С одной стороны, Эванс (1982), Дрецке (1981, 1995) и Пикок (1992) предполагают, что пропозициональное мышление или концептуальное содержание требуется для достижения ссылки на детали. На с другой стороны, Burge (2010) предложил веские соображения (в основном заимствованные из психологии восприятия) в пользу объективность чисто перцептивных представлений. По мнению Берджа, перцептивные репрезентации являются как сенсорными репрезентациями, так и объективные представления об окружающей среде: они неконцептуальные содержание, но их не нужно дополнять концептуальными возможности для представления подробностей.

Наконец, по словам Дэвида Розенталя «высшие мысли »теория сознания, что делает человека умственным сознательное состояние состоит в том, что человек осознает это в силу сформировав об этом мысли более высокого порядка (или ГОРЯЧИЕ). Более того, феноменальный характер чувственного опыта человека — что это похоже на то, что человек находится в этом состоянии — возникает из факт, что у человека сформировалось ГОРЯЧЕЕ по этому поводу. Проблема с ГОРЯЧАЯ теория феноменального сознания состоит в том, что теория влечет за собой следующее: существа, которым, как нечеловеческие животные и человеческие младенцы, не хватает способность образовывать HOT будет лишена феноменальной сознание — следствие, которое многие сочтут неправдоподобным (ср.Розенталь, 1986, 2005). Для дальнейшего обсуждения см. SEP. записи на сознание и преднамеренность а также теории сознания высшего порядка.

.