Родители и дети. Психология взаимоотношений

Предисловие

Изучение детско-родительских отношений является чрезвычайно важным как для понимания факторов, влияющих на становление личности ребенка, так и для организации воспитательной практики. О значимости данной проблемы свидетельствует тот факт, что многие авторитетные психологические теории, такие, как психоанализ, бихевиоризм или гуманистическая психология, не обошли вниманием эту проблему, рассматривая взаимоотношения родителей и ребенка как важный источник детского развития.

Первые экспериментальные исследования в области детско-родительских отношений были начаты в 1899 году, когда Сирс в сотрудничестве с Холлом разработали опросник, выявляющий мнения родителей о наказании детей. В 30-е годы ХХ века отмечается быстрый рост исследований родительских установок. На сегодня в зарубежной психологии опубликовано более 800 исследований на тему детско-родительских отношений. В отечественной психологии статистика более скромная, поэтому российский читатель испытывает определенный дефицит информации по данной проблеме. Предлагаемая книга «Психология взаимоотношений родителей и детей» призвана в какой-то мере восполнить этот дефицит.

В книге отражены различные аспекты психологии детско-родительских отношений. В первой части рассматривается природа родительского отношения, подходы к его исследованию, раскрываются основные структурные компоненты и детерминанты родительского отношения. Вторая часть посвящена генезису родительского отношения от пренатального периода до подросткового периода. В третьей части рассматриваются возможные влияния родительского отношения на личностное и когнитивное развитие ребенка, а также на возникновение нарушений психического развития.

Над книгой работал коллектив в составе: М. В. Быкова – младший научный сотрудник лаборатории «Теоретические и экспериментальные проблемы психологии развития» ПИ РАО; С. Ю. Мещерякова. – кандидат психологических наук, ведущий научный сотрудник лаборатории «Психология дошкольного возраста» ПИ РАО; И. А. Лужецкая – ассистент кафедры общей и возрастной психологии Орловского университета; О. В. Максименко – аспирант кафедры общей и возрастной психологии Орловского университета; Е. А. Савина – доктор психологических наук, доцент кафедры общей и возрастной психологии Орловского государственного университета; Е. О. Смирнова – доктор психологических наук, профессор, зав. лабораторией «Психология дошкольного возраста» ПИ РАО; О. Н. Павлова, психолог д/с № 68, г. Орла, Г. Г. Филиппова – доктор психологических наук; О. Б. Чарова – аспирант кафедры общей и возрастной психологии Орловского университета; Э. Г. Эйдемиллер – доктор медицинских наук, профессор, зав. курсом детско-подростковой психотерапии Санкт-Петербургской медицинской академии последипломного образования. Авторы надеются, что данная книга окажется нужной и полезной для психологов и представителей смежных профессий, которые работают в области детско-родительских отношений.

Е. А. Савина, Е. О. Смирнова

Часть первая

Детско-родительские отношения: основные понятия и подходы

1. Родительские представления и установки

^[1]

1.1. Определение понятий

Термин «родительские представления» является чрезвычайно широким и включает целый ряд разнообразных понятий, таких, как установки, ценности, восприятия ребенка и самих родителей, представления и ожидания, связанные с развитием ребенка.

Родительские представления включают оценку того, что ребенок может или не может делать, знание о процессах его когнитивного и социального развития, роли родителей в жизни детей, целях обучения ребенка, предпочитаемых способах его дисциплинирования. Родительские представления оказывают большое влияние на родителей и детей, являясь источником воспитательных стратегий. Они обеспечивают родителей средствами для защиты их собственной самооценки, создавая некие стандарты и эталоны, в соответствии с которыми оценивается выполнение родительской роли и устанавливаются ограничения для различных аспектов родительской ответственности. На основе родительских представлений строятся причинные объяснения детского поведения.

Родительские установки можно определить как готовность родителей действовать в определенной ситуации на основе своего эмоционально-ценностного отношения к элементам данной ситуации. Установки – это стереотипные правила поведения, которые могут выражаться в практических действиях, словах, жестах и т. п. Действуя на основе своих сложившихся установок, родители как бы следуют готовым шаблонам.

Родительские представления происходят из нормативных, культурно заданных идей и ожиданий, а также из конкретной социально-психологической ситуации жизни родителей. Нет сомнения в том, что детские характеристики, такие, как пол, возраст, физическая привлекательность, и др. влияют на родительские представления. Однако такое влияние просто иллюстрирует наличие нормативных культурных представлений относительно пола, физической привлекательности ребенка и т. д. С другой стороны, исследования свидетельствуют, что родительские представления приспосабливаются к конкретному ребенку (точнее, к родительскому восприятию ребенка), если поведение ребенка отклоняется от нормы. В этом случае родители изменяют имеющиеся представления или конструируют новые.

По мере взросления ребенка родительские представления автоматизируются, стереотипизируются и становятся более доступными для актуализации. В этом смысле родительское поведение становится более прогнозируемым и лучше понимается ребенком, что уменьшает его стресс и обеспечивает ребенку некую модель для интерпретации каждодневных событий (McGillicuddy-De Lisi, 1985).

Исследования показывают, что родительские представления остаются относительно неизменными в течении достаточно длительного периода времени. В отдельных исследованиях указывается период в 3,5 года (Hock, Lindamood, 1981), в других – 8 лет (McNally, 1991).

По своему характеру родительские установки являются сложными и противоречивыми, что может быть обусловлено внешними и внутренними конфликтами родителей. Например, это может быть конфликт между собственными представлениями о воспитании ребенка и советами родственников или между собственными представлениями родителей и требованиями общества. Амбивалентные представления чаще всего встречаются в таких областях, как степень родительского вмешательства в жизнь ребенка, зависимость ребенка или его автономия, баланс потребностей членов семьи. Наиболее компетентные и эффективные родители способны изменять свое поведение в соответствии с требованиями ситуации.

Родительские представления выполняют две взаимосвязанные функции: функцию интерпретации и прагматическую функцию (Rodrigo, Triana, 1996). Так, воспринимая конкретную ситуацию взаимодействия с ребенком, родитель интерпретирует ее, опираясь на собственные представления. Например, нарушение ребенком родительских норм может рассматриваться родителем как акт непослушания или, напротив, как попытка ребенка достичь независимости и автономии.

Прагматическая функция родительских представлений состоит в том, что они помогают родителям планировать свои воспитательные действия. Обе функции – интерпретации и прагматическая – взаимосвязаны. Например, когда родитель общается с ребенком, он нуждается в умственной репрезентации эпизода общения для того, чтобы понять его. Далее он прогнозирует, какие его действия наиболее подойдут для данной ситуации. Представления являются начальной точкой для принятия решений или для того, чтобы сделать вывод о ситуации (Rodrigo, Triana, 1996).

В родительских установках принято выделять три компонента: оценочный, когнитивный и интенциональный (Ajzen, Fishbein, 1980). Оценочный компонент – это оценка родителями объекта или ситуации воспитания. Когнитивный компонент состоит в системе знаний или идей, которые рассматриваются как достоверные и используются для построения стратегии и тактики воспитания ребенка (Sigel, 1985). Наконец, поведенческий компонент родительских установок заключается в намерении или интенции вести себя определенным образом по отношению к ребенку. Другими словами, это конкретная практика воспитания ребенка.

Кроме этих трех базовых компонентов установок, выделяют еще ценности родителей, восприятие ребенка родителем и восприятие родителями самих себя. Ценности часто используются как синоним установок, они рассматриваются как некая абстрактная воспитательная цель (например, воспитать счастливого ребенка). Восприятие ребенка (например, насколько труден ребенок) связано непосредственно с реакциями на его поведение. Наконец, важным является также то, как родители воспринимают себя в своей роли и свои отношения с ребенком.

Исследования показывают, что на характер установок по отношению к ребенку влияет социально-экономический статус родителей. Матери, принадлежащие к низкому социально-экономическому классу, отличаются дисциплинарной строгостью, чувствуют себя менее ответственными за детские проблемы по сравнению с матерями, принадлежащими к среднему классу. Матери, принадлежащие к среднему классу, имеют более позитивные установки по отношению к независимости детей (Sigel, 1985). Матери, принадлежащие к рабочему классу, поощряют у детей послушание, хорошие манеры и чаще используют принуждение по отношению к собственным детям (Kohn, 1963). По мнению Коха, это связано с тем, что для рабочих профессий характерны такие ценности, как подчинение авторитетам, способность следовать инструкции. Более высокий профессиональный уровень матерей обусловливает другие ценности, такие, как саморегуляция, инициативность и креативность.

Установки относительно воспитания также связаны с удовлетворенностью браком. Матери в счастливых браках показывают большую теплоту по отношению к детям, больше поощряют детей к независимости и меньше раздражаются по поводу негативного поведения детей (Goldberg, Easterbrooks, 1984).

1.2. Подходы к изучению родительских представлений и установок

Исследование родительских представлений началось в 60–70 годы в контексте изучения закономерностей межличностного познания.

Существует четыре теоретических подхода, в рамках которых исследуются родительские представления. В первом подходе родительские представления отождествляются с каузальными атрибуциями, которые опосредуют родительское поведение. Возникновение атрибуций связано с конкретной практикой воспитания ребенка и историей жизни самого родителя. Причинное объяснение детского поведения родителями определяет конкретные воспитательные практики. Например, выявлено: если матери полагают, что ребенок способен нести ответственность за свое негативное поведение, то они выбирают более строгие дисциплинарные техники (Dix, Gruesec, 1985).

В русле информационно-процессуального подхода родительские представления рассматриваются как медиатор, фильтрующий опыт взаимодействия с ребенком и результирующий определенные родительские стратегии. Миллс и Рубин (Mills, Rubin, 1990) описали информационно-процессуальную модель родительских представлений в отношении детской социальной компетентности. Согласно этой модели, родители устанавливают задачи социализации ребенка, которые определяют их воспитательные стратегии. Такое поведение родителей называют проактивным. Когда ребенок не отвечает задачам социализации, то используются реактивные стратегии. Родительское поведение определяется оценкой личности ребенка, качеством детско-родительских отношений, а также оценкой того, какие стратегии будут наиболее эффективными. Эмоциональные ответы родителей на поведение детей опосредуют связь представлений со стратегией. Родительские реакции на детское поведение зависят от того, насколько родитель уверен в детских умениях. Авторы утверждают, что изменения в родительских представлениях зависят от увеличивающегося знания родителей о ребенке. По мере взросления ребенка матери становятся все менее заинтересованы в дополнительной информации, и их поведение чаще всего опирается на те представления, которые сформировались в первые годы жизни ребенка. Таким образом, представления остаются достаточно стабильными во времени.

Третий подход, конструктивистский, в рамках которого родительские представления рассматриваются не как медиатор между факторами окружения и родительскими стратегиями, а как начальная точка для взаимодействия родителя и ребенка. Родительские представления о ребенке понимаются по аналогии с личностными конструктами Келли, которые берут свое начало в опыте человека и служат для того, чтобы управлять поведением человека. Основная идея этого подхода состоит в том, что родители самостоятельно конструируют собственные идеи о детстве, о развитии ребенка, о сущности воспитания, хотя и используют для этого различные источники (McGillicuddy-De Lisi, 1980).

Наконец, четвертый подход, транзактный, акцентирует роль культуры как источника родительских представлений (Valsiner, 1989; Palacios, 1990). Палисиос (Palacios, 1990) выделяет традиционный, современный и парадоксальный типы родителей в зависимости от их образа жизни. Традиционный характерен для сельских жителей с низким уровнем образования, пессимистическими ожиданиями и минимальной верой в возможность повлиять на развитие ребенка. Для современного типа родителей характерны высокий образовательный ценз, вера в возможность повлиять на развитие ребенка. Современный тип родителей преобладает в городской местности. Для родителей парадоксального типа характерен средний и ниже среднего образовательный уровень, они не рассматривают себя в качестве главной фигуры в развитии ребенка, а верят, скорее, в детерминизм среды.

В транзактном подходе культура рассматривается в качестве регулирующего контекста семейной системы. Семейные ритуалы и традиции образуют семейный культурный код, который регулирует взаимодействие между членами семьи. Родительские представления рассматриваются как часть семейного кода (Sameroff, Fiese, 1992). Согласно транзактному подходу, родительские представления – достаточно статичные феномены и мало подвержены изменениям.

1.3. Виды родительских представлений

Существует несколько классификаций родительских представлений. Так, выделяют описательные и инструментальные представления. Описательные включают знание о том, как дети развиваются или как родители влияют на детей (например, «Большинство детей должно самостоятельно ходить в туалет к 15 месяцам»). Другой вид представлений – это инструментальные, то есть представления о способах, которыми родители достигают частных воспитательных целей (например, «Я считаю, что физическое наказание – лучший способ дисциплины»). Исследователи обнаружили около 5000 таких родительских идей.

Сигел (Sigel, 1985) различает глобальные представления и представления-праксис. Первые содержат знание о фактах, связанных с развитием ребенка и его воспитанием (декларативное знание), вторые содержат знание о том, как выполнять те или иные действия по отношению к ребенку (процедурное знание). Чрезвычайно важным является вопрос о связи представлений и установок с реальным поведением родителей. Однако исследование такой связи встречает определенные трудности, так как реальное родительское поведение детерминировано многими факторами, а не только представлениями или установками.

Показано, что глобальные представления или установки не обнаруживают прямой связи с поведением родителей. Реализация таких глобальных представлений в поведении опосредована конкретными установками и самим контекстом поведения. Например, родитель может иметь позитивные установки относительно физического наказания ребенка и одновременно конкретные представления о том, когда шлепать ребенка наиболее приемлемо. Вдобавок, если контекст ситуации не является подходящим для физического наказания ребенка (например, присутствие других людей), то родитель может сдерживать такое поведение.

Представления-праксис, то есть знание о том, как надо действовать, непосредственно связаны с конкретным поведением индивида. Например, родители могут считать, что когнитивное развитие ребенка – это функция его окружения (глобальное представление). Но родители также могут полагать, что лучший способ обучения ребенка – это его ободрение (представление-праксис).

Многие исследователи выделяют два типа глобальных родительских представлений: средовые и конструктивистские. Родители со средовыми представлениями считают, что главным источником влияний является окружающая среда, следовательно, ребенок должен быть защищен от плохих влияний. Детское поведение – результат родительской активности, действия ребенка должны соответствовать социальным нормам. Родительская дисциплина чрезвычайно важна, в то время как ребенок лишь пассивно моделируется в воспитании. Конструктивистски ориентированные родители считают, что развитие ребенка – результат взаимовлияний среды и собственных характеристик ребенка, что ребенок – активный агент собственных достижений, а детское поведение зависит от способа реагирования ребенка на воздействие окружающей среды. Дети должны понимать нормы, чтобы следовать им, а развитие у них самоконтроля должно быть целью родительской практики (Palacios, 1990; McGilicuddy-Delisi, 1985; Rodtrgo, Triana,1996).

Родриго и Триана (Rodrigo, Triana, 1996) описали следующие образы родителей и воспитательные цели родителей с конструктивистскими и средовыми представлениями (таблица 1).

Таблица 1.1. Образы родителей и воспитательные цели у родителей с конструктивистскими и средовыми представлениями

Роль родителей в формировании личности ребёнка

Давыдовская Н.А.
Врач-невропатолог,
кандидат психологических наук,
лауреат премии М.Ломоносова

«То, что в детстве с нами обращаются определенным образом,
определяет наше представление о будущем и взаимодействие с
нашим взрослым миром»
В. Вульф /4/
«По сути дела, родители – это те же дети, они живут рядом со своими родителями (теперь бабушками и дедушками), которые по – прежнему учат их, как жить»
В. Сатир /8/

Семья и ее роль

Роль семьи в становлении личности человека первостепенна и неоспорима. В семье ребенок вначале осознает свое физическое окружение, познавая с помощью всех органов чувств окружающий мир, наполняет свой разум образами близких людей, предметов, явлений природы и связанных с ними переживаний. В семье ребенок получает удовлетворение базовых потребностей /7/, усваивает ценностные ориентации, культурные и национальные традиции. В идеале и первый духовный опыт ребенок получает в семье: в форме религии или отношения к природе.

Ребенок – это творение родителей. Важно, чтобы родители осознавали это и воспринимали воспитание как творческий процесс.

Семья – это вселенная для ребенка, а родители – как два солнца в ней. Каждый младенец и маленький ребёнок должны почувствовать себя центром вселенной, по крайней мере, на какое-то время (Heinz Kohut). Хайнц Кохут фокусировал внимание на «отражении», при котором младенец смотрит на мать и видит своё «я» отражённым в её радостном взгляде. Так ребёнок чувствует свою самоценность. Второй нормальный процесс – «идеализация», которая начинается с узнавания ребёнком своего родителя или другого любимого человека. Ребёнок нуждается в идеализированном образе родителя, который соответствовал бы эталону родителя, заложенному в генетической памяти. Позитивные образы отца и матери во внутреннем мире ребёнка – основа психики и залог здоровья. «Да, личности отца и матери формируют первый и, очевидно, единственный мир человека, пока он маленький ребенок», – пишет К.Юнг. /1/

Образы родителей доминируют в сознании ребенка, во многом определяя характер его взаимоотношений с людьми и социальное функционирование в течение всей жизни, оказывая влияние на психическую стабильность и телесное здоровье. Родительские образы включают, с одной стороны, лично приобретённый образ собственных родителей, а с другой – родительский архетип. Эти архетипы – первообразы Отца и Матери – обобщенные образы всех матерей и отцов прошлого, которые заложены в бессознательном ребёнка. «Эти самые обычные и вечно повторяющиеся реальности создают мощные архетипы, постоянную деятельность которых можно по-прежнему непосредственно распознать повсюду даже в наше полное рационализма время»./2/ Родительские архетипы (первообразы) включают позитивный и негативный аспекты.

Углубленные размышления К.Г. Юнга о роли родительских образов /1/ приводят к выводу, что проекции первообразов Отца и Матери (архетипов) играют важную роль в становлении и стабилизации психики человека.

Образы родителей и их значения

Восприятие ребёнком своих родителей меняется в различные периоды жизни, соответственно, и образы их претерпевают изменения. Рассмотрим динамику формирования родительских образов в разные возрастные периоды: период раннего детства, период полового созревания, период взросления и период утраты родителей.

В раннем детстве, когда сознание ребенка еще развито слабо, родители (в первую очередь, конечно, мать) воспринимаются в более или менее бессознательном состоянии, архетипически. Мать – это источник благоденствия, расслабления, стабильности, по сути – источник жизни, а отец – динамичный, властный, олицетворяет защиту и побуждает к действию. Образы конкретных родителей фрагментарны в восприятии маленького ребенка. «Постоянное присутствие матери сливается с каждым моим воспоминанием. Ее образ неразрывно соединяется с моим существованием, и потому он мало выдается в отрывочных картинах первого времени моего детства, хотя постоянно участвует в нем», – написал С.Т. Аксаков в своем произведении «Детские годы Багрова – внука».

Проецирование в раннем детстве архетипов Отца и Матери на своих родителей объясняет идеализацию родителей (мама – самая красивая, а папа – самый сильный) и чрезвычайную чувствительность ребенка к несоответствию между бессознательным идеалом и реальными родителями. И чем больше поведение родителей противоречит их воспитательным установкам, тем противоречивее образы родителей в сознании ребенка, тем большая опасность для него возникновения невроза и соматических заболеваний. Образы родителей формируются в сознании ребенка через органы чувств в непрерывном пространственно-временном континууме, поэтому не так важно, что родители рекомендуют, а важно как они поступают сами. Следовательно, более зрелые и любящие родители являются объектами адекватного проецирования архетипов Отца и Матери и залогом психологического и соматического благополучия ребенка. Восприятие ребенком таких родителей сопровождается гаммой положительных эмоций, а формирование родительских образов происходит под влиянием преимущественно позитивной проекции архетипов Отца и Матери.

В последующей жизни архетипические образы Отца и Матери уступают индивидуальным образам конкретных родителей, но в бессознательном они остаются могущественными первообразами, которые обнаруживают свое влияние в течение всей жизни. С развитием индивидуального сознания уменьшается важность родительской личности, теряется чувство непосредственной связи и единства с родителями. В идеале «из образа родителей выделяется архетип взрослого человека, образ мужчины, каким его с давних времён знала женщина, и образ женщины, который тысячелетиями носит в себе мужчина» /2/. Взаимное проецирование этих архетипов делает возможным создание семьи, но родительские образы могут оказывать влияние на выбор конкретных носителей проекции мужского и женского начала. Доминирование родительского образа обнаруживается, если при выборе любимого человека решающим фактором было позитивное или негативное сходство с родителями /2/. Когда в семье появляются дети, мужчины и женщины осваивают роли отца и матери и, в свою очередь, становятся воплощением первообразов Отца и Матери для своих детей. Теперь они – взрослые люди. Образы их родителей связаны с конкретными родителями, а архетипы стабилизированы проекцией: архетипа Матери – на семью, церковь, природу, вселенную, архетипа Отца – на закон, общество, нацию. Эта динамика сохраняется, пока родители живы, и меняется, когда родители уходят. В периоде горевания исчезают остатки относительной инфантильности, укрепляется позиция взрослого и родителя своим детям. Образы ушедших родителей очищаются от житейского налета, вновь идеализируются, погружаются в бессознательное и, возвращаясь к первообразам, приобретают свойства символа.

Положительные родительские образы – символы родителей помогают стабилизировать психику индивидуума в трудных жизненных ситуациях. Оживляя в памяти положительно окрашенные символы, человек бессознательно активизирует сопутствующую им положительную энергию.

Отрицательный образ родителя и его влияние на психику ребенка

Иначе складывается динамика родительских образов в сознании человека, воспитанного родителями, которые были невротизированы, испытывали страхи, гневались, манипулировали близкими, проявляли лицемерие, безнравственность, беспринципность, а свою незащищенность компенсировали отчужденностью или тиранией в семье. Такие родители становятся источником страдания для ребенка, даже если и «по-своему» любят его. Отрицательные эмоции от общения с такими родителями становятся причиной создания отрицательных их образов в разуме ребенка. К.Г. Юнг высказался однозначно: «Всегда, когда маленький ребенок демонстрирует симптомы невроза, не стоит терять много времени на исследование его подсознания. Нужно начать исследование в другом месте, в первую очередь у матери, ибо родители, как правило, являются или прямыми источниками неврозов у детей, или, как минимум, важнейшей составной частью этого источника» /1/.

В таких случаях индивидуальные образы конкретных родителей формируются под влиянием, в основном, отрицательного аспекта архетипа Отца или Матери – в расщепленном варианте. И теперь реальные родители воспринимаются только через призму отрицательного родительского образа. Позитивный аспект родительского образа остаётся в бессознательном и может быть спроецирован на кого-то из родственников, или на чужого человека, проявившего интерес и сочувствие к ребенку, или на группу лиц, или на домашних животных. Отношения с родителями в таких случаях осложняются из-за проекции на них отрицательных чувств, возможны побеги из дома, бродяжничество, проявление агрессии. Социализация такого ребенка крайне затруднена. В других случаях ребенок может замкнуться на себе, создать свой собственный мир. Тогда он формально общается с близкими, проявляя конформность и чудеса манипуляции. Проекции архетипов, осевшие в личном бессознательном ребенка, при слаборазвитом детском сознании оживляют бессознательные процессы, наполняя их энергией. Клинически у ребенка это может проявиться переоценкой своей личности, пренебрежительным, презрительно-снисходительным отношением к родителям, которые не вызывают у него уважения, высокомерием, безудержным фантазированием с элементами сказок, мифов, иногда космического содержания, и, конечно, девиантным поведением, когда отрицательные образы значительно оживляют архетип тени. Повзрослев, такой человек весь негатив и подавленную агрессию, накопленные в родительской семье, бессознательно проецирует на окружающий мир, окрашивая вселенную в мрачные тона. Индивидуум испытывает неуверенность в себе, безотчетный страх перед незнакомыми людьми, администрацией и силовыми структурами, недоверие к окружающим людям и бессознательно занимает оборонительную позицию в обществе. Отрицательные эмоции вызывают напряжение в нервной системе и приводят к психосоматическим заболеваниям.

Схема функционирования родительских образов в разные возрастные периоды помогла мне ретроспективно проанализировать случаи из моей врачебной практики.
Примером может служить следующее наблюдение: пациент С., 22 лет, обратился ко мне как невропатологу с жалобами на постоянную головную боль, внутреннее напряжение, резко выраженную раздражительность, возбудимость, тревожность и ощущение, что незнакомые люди на улице проявляют злобность по отношению к нему: «косо смотрят», что вызывает желание вступить в драку.

Объективно выявлены эмоциональная и вегетативная неустойчивость, повышенная потливость, покраснение лица, груди при эмоциональной нагрузке, дрожание рук, повышенное артериальное давление.

С. пришёл в сопровождении матери. В отношениях сына и матери была заметна напряжённость. В дальнейшей беседе обнаружилась агрессия по отношению к родителям. В детстве они, желая видеть его отличником, наказывали за плохие оценки и заставляли делать уроки до 4-5 часов утра. А теперь, когда он самостоятельный человек и сам зарабатывает себе на жизнь, родители продолжают контролировать его поведение, устраивают скандалы (особенно мать), если он задерживается, даже если предупредил об этом по телефону. В последние 2 года неоднократно в драках получал травмы головы без потери сознания.

Было проведено лечение сосудистыми препаратами и психотерапия, оказавшее положительный эффект. Пациент с удивлением заметил, что перестал ощущать агрессию со стороны окружающих людей и свободно чувствует себя в обществе. Исчезли головная боль и внутреннее напряжение, уменьшились эмоциональная и вегетативная неустойчивость, нормализовалось артериальное давление.

У взрослых при сформированных отрицательных родительских образах позитивный аспект родительского образа бессознательно проецируется на авторитеты, на лиц, старших по возрасту или служебному положению, вместе с неоправдавшимися в родительской семье ожиданиями любви, эмоциональной поддержки, одобрения, похвалы, что может стать основой зависимого поведения с манипуляциями и угодничеством.

При резко выраженном разобщении с близкими людьми и оживлении архетипа тени в бессознательном, архетипы Отца и Матери могут быть спроецированы на асоциальных личностей и криминальные авторитеты. Такой индивидуум обретает силу и уверенность в рамках сомнительного «братства», и находится в оппозиции к обществу и закону.

Влияние родительского комплекса на будущие поколения

Когда мужчина и женщина с проблемными родительскими образами в разуме создают семью, они могут бессознательно проецировать на своих супругов или их родителей позитивный аспект родительского образа вместе с бессознательными ожиданиями идеального отношения к себе, но переносят в новую семью модель своего поведения в родительской семье. Эта бессознательная противоречивость становится источником напряжения во взаимоотношениях и основой конфликта. В других случаях отрицательный родительский образ проецируется на супруга (супругу) или его (её) родителей. Часто такой перенос проекции способствует идеализации собственных родителей, что поддерживает инфантильность индивида.

Бывает, что мужчина, лишенный в детстве материнской любви и ласки, может бессознательно проецировать идеальный образ матери на жену, обнаруживает инфантильное поведение и даже испытывает неприязнь к своему ребенку, бессознательно ревнуя его к матери, как это нередко происходит со старшим ребенком в семье по отношению к младшему. 

Женщина, которая была лишена в детстве эмоциональной близости с матерью и испытывала большую привязанность к отцу, создавая семью, может проецировать на супруга не только мужское начало, но и идеальный образ отца, что может стать причиной сексуальных нарушений и эмоциональной зависимости. У лиц, имевших в детстве конфликтные отношения с родителями противоположного пола, отрицательный аспект мужского или женского начала (анимы или анимуса) проецируется в его личное бессознательное, что приводит к внутреннему конфликту, скрытой или явной неприязни к лицам противоположного пола, конфликтным отношениям в семье или к частой смене партнера в поисках идеала/2/. Известно, что став взрослым, индивидуум часто проявляет качества того родителя, с которым был в конфликте в детстве (явном или скрытом) и чей образ был более значим для него. Мужчина, который в детстве защищал мать от побоев отца, в роли мужа избивает свою жену. Женщина, страдавшая в детстве от эмоциональной сдержанности своей матери, в роли матери отказывает в ласке и похвале своему ребенку. Теперь и это поколение родителей не может быть адекватным объектом проецирования архетипов Отца и Матери для своих детей, что способствует формированию отрицательных родительских образов в их разуме. Кроме того, возможно наследование ребенком отрицательного родительского образа и тогда достаточно даже однократного злоупотребления родительской властью (ведь идеальных родителей нет), чтобы этот ребенок стал воспринимать родителя только через призму отрицательной проекции. Таким образом, родительский комплекс передается из поколения в поколение /2/.

К.Г.Юнг в лекциях, прочитанных в Лондоне в мае 1924г., приводит множество ярких и убедительных примеров, когда родители бессознательно становились причиной неврозов у своих детей, а дети бессознательно перенимали негативные установки своих родителей или являлись объектами бессознательных родительских проекций мужского и женского начала /1/.

Утрата родителей: что меняется?

Индивидуумы с родительским комплексом психологически относительно стабильны, пока родители живы. Негатив в разуме, связанный с отрицательным родительским образом, проецируется на конкретного родителя и конфликт осознаваем. При утрате родителей их образы погружаются в… «иной мир» коллективного бессознательного, где они продолжают иметь ту же дезинтегрирующую склонность к образованию проекций, что и раньше»(1). Конфликт продолжается, но уже не осознаваемый. Стабилизирующим фактором остается бессознательная проекция позитивного аспекта родительского образа на значимых для индивидуума лиц из своего окружения. В случае, если конкретные носители этой проекции будут вести себя по отношению к индивидууму также, как его собственные родители (что естественно, так как они не знают о возложенных на них ожиданиях и не собираются им соответствовать), или индивидуум внезапно разочаруется в своем кумире, или потеряет его, может наступить острая дезинтеграция личности по типу психоза, или продолжительная депрессия, или психосоматическое заболевание. «Как при внезапном растворении такой проекции, так и при внезапном впадении в безотцовщину, в состояние сиротства, можно в отдельных случаях получить опасные последствия из-за внезапной активации бессознательного, всегда сопровождающего это впадение» /1/.

Примеры из моей практики.
Пациентка З., 38 лет, выросшая без отца, многодетная мать, с обожанием относилась к своему супругу, который был старше нее на 25 лет, преданно ухаживала за ним, когда он болел. После его смерти, потеряв опору, впала в депрессию, и через 2 года представляла собой жалкую, седую, резко постаревшую женщину, вся жизнь которой осталась в прошлом.

Пациентка С., 49 лет, домохозяйка, мать сына – инвалида, после трагической гибели своего супруга обращалась к врачам с многочисленными жалобами на здоровье и производила впечатление растерянного ребёнка. Лечение оказалось безуспешным, прогрессировали заболевание почек, дегенеративные изменения сетчатки глаз, депрессивный синдром. Через 2 года пациентка потеряла зрение и получила инвалидность I группы.

Пациентка Т., 50 лет, в детстве долго болела после смерти матери, а в юности – после смерти бабушки. Ухудшение здоровья наступило в 43 года после смерти свекрови. В возрасте 46 лет, после смерти отца, с которым с детства была в конфликтных отношениях, ее самочувствие резко ухудшилось из-за прогрессирующей недостаточности мозгового кровообращения с поражением сетчатки глаз и снижением зрения. Была физически ослаблена, эмоционально подавлена. Увлеклась психологией и почувствовала опору в ведущей семинаров. В течение года состояние здоровья значительно улучшилось. В 49 лет, разочаровавшись в своем кумире, перенесла эпизод дезинтеграции личности с кратковременным регрессом в 5 летний возраст (когда была жестоко наказана отцом без объяснения причин). Произошёл доступ энергии из бессознательного по типу «Кундалини», с активизацией архетипа самости, ощущением единства с божественным источником, спонтанными эпизодами трансперсональных переживаний. Пациентка сохраняла связь с реальностью и воспринимала происходящее с ней как «внутренний исцеляющий процесс». В течение 7 дней кризоподобно реализовался «целебной компенсаторный эффект», «реализация самости», «процесс индивидуации», описанный К.Г. Юнгом/1/, с восстановлением саморегуляции организма и спонтанным излечением от ряда психосоматических заболеваний. В дальнейшем произошли положительные изменения в жизни и творческий подъем.

В случаях затянувшейся после подросткового возраста проекции архетипов Отца или Матери на конкретных родителей взросление индивидуума нарушается. Образ матери, реже отца, доминирует в сознании человека настолько, что он не способен создать собственную семью, а при потере родителей впадает в депрессию или заболевает физически.

Франсуа Мориак в повести «Матерь» так охарактеризовал это состояние: «стоило угаснуть материнскому солнцу, и сын оказался вращающимся в пустоте – планета, сбившаяся с орбиты».

Пример из практики: пациентка К., 50 лет, не создавшая собственной семьи, жила с заботливыми родителями. Смерть матери пережила адекватно, а после смерти отца в течение 6 месяцев находилась в депрессивном состоянии с психомоторной заторможенностью, затем стала возбужденной, многословной, суетливой, с трудом справлялась со служебными обязанностями. Периодически получала лечение и освобождение от работы в связи с повышением артериального давления. Через год её психика стабилизировалась, улучшилось физическое состояние. Вероятно, положительное влияние оказало расширение контактов с родственниками. Этот пример ценнен для меня тем, что я непосредственно наблюдала, как в течение года роль позитивной принимающей матери в некоторой степени взяли на себя коллеги по работе. Их молчаливое сочувствие, эмоциональная поддержка и подстраховка в выполнении должностных обязанностей немало способствовали выздоровлению их страдающей коллеги.

Предложенный обзор динамики родительских образов позволяет представить проявление родительского комплекса у индивидуумов, воспитанных в неполной семье или в детском доме.

Необыкновенная девочка

Случай из моей практики, который дал мне дополнительный материал к этой статье: Л. 12-и лет стала настолько истеричной и агрессивной, что была отстранена от занятий в школе. Поведение ребёнка расстроилось после ухода из семьи отчима. Л. его очень любила, считала отцом и нуждалась в нём. Отчим хорошо относился к девочке и не отказывал в общении, но родные Л. стыдились, что она «бегает к неродному отцу и надоедает ему».
Мать Л. была занята на работе в течение дня, а за детьми присматривали две бабушки. Дети раздражали обеих бабушек, из-за чего у них были конфликты между собой и с матерью детей (у Л. был младший брат).

Мое общение с Л. продолжалось около 3-х месяцев. Она охотно посещала сеансы психотерапии. Я понимала, что ребенок психологически очень пострадал. Во-первых, Л. была покинута родным отцом в раннем детстве, во-вторых, оставлена отчимом, на которого она проецировала архетип отца. Роль мамы выполняют бабушки, которые относятся к ребёнку негативно. Идеализированная мама фактически отсутствует, а негативная мама – рядом, т. е. налицо расщепление материнского образа: негативный аспект проецируется на бабушек, а позитивный аспект вытеснен в бессознательное. Отрицательный родительский комплекс активизировал архетип тени, что стало основой девиантного поведения. Учитывая напряженную обстановку в семье, я сознательно расширила границы общения, предложив девочке между сеансами звонить мне в любое время, если у нее возникнет такая потребность. Л. с энтузиазмом восприняла это предложение. Она часто звонила мне и даже приходила в мой кабинет, если ей хотелось пообщаться: «сообщить умные мысли», как она говорила. Я ей купила красивую тетрадь и попросила записывать в нее эти умные мысли. Она охотно выполняла эту инструкцию, а потом мы вместе с ней размышляли над этой информацией.
Расширение общения было односторонним. Я ей не звонила, не контролировала ее поведение, а наблюдала за тем, как постепенно повышались самооценка и ощущение значимости у ребенка. Переломный момент в психотерапии произошел спонтанно. Ко мне в кабинет зашла коллега-врач. Она увидела рисующую девочку и спросила с улыбкой, кто такая эта девочка. Я ответила, что мы обсуждаем с ней сложные жизненные вопросы. «Это что, такая девочка необыкновенная, что ты с ней возишься?» – спросила коллега. «Да», – подтвердила я. «Стала бы я возиться с ней, если бы она не была такой необыкновенной».

Девочка подняла голову от рисунка, вскочила и со слезами на глазах бросилась ко мне на грудь. «Вы правда считаете, что я необыкновенная?» – спросила она со страстью. «Конечно», – ответила я, приобняв ее, – «я считаю, что ты необыкновенная и очень способная». Лицо Л. засветилось от радости.

И вот наступил день, когда Л. зашла ко мне в кабинет со значительным выражением лица и задала вопрос: «Как вы считаете, может один человек с помощью добра помочь другим людям стать добрыми?». Я высказала предположение, что, видимо, она представляет, как это сделать. Девочка стала увлеченно рисовать. Она нарисовала квадрат, в правом нижнем углу обозначила кружочком и солнцем доброго человека, а по остальным углам квадрата обозначила кружочками недобрых людей. «Добрый человек может поделиться добром с этими людьми», – сказала она и нарисовала солнышки над кружочками, обозначавшими недобрых людей. «Когда все люди добрые, это – счастье», – сказала она и нарисовала в центре квадрата солнце. Л. была очень довольна проделанной работой и решила, что эта картинка навсегда останется с ней – в душе. Это было наше последнее занятие. Она пришла еще раз, чтобы подарить мне нарисованную ею картинку – цветок розы. Л. вернулась в школу и успешно закончила учебный год. Мне она больше не звонила. Через месяц она принесла книгу, которую я давала почитать ее бабушке. Девочка выглядела уверенной и независимой. Она больше не нуждалась в моей поддержке.
Судя по символике последнего рисунка, девочка интегрировала позитивный образ отца в виде солярного символа (солнце – один из символов архетипа Отца). Активизации позитивного аспекта материнского образа способствовала взятая мною роль принимающей, хорошей мамы. Расщепление родительских образов – внутренних родительских объектов – было устранено, связь с архетипами Отца и Матери адекватно восстановлена. Изменилась внутренняя реальность ребёнка. Образы родителей стали человечнее, что помогло Л. принять своих близких такими, какие они есть в реальности. Восстановилось душевное равновесие девочки и кризис был преодолен.

Влияние родителей и связанных с ними переживаний на становление личности существенно дополняется генетическим наследованием, врожденной способностью к образованию комплексов.

«Поэтому родительский комплекс есть не что иное, как проявление столкновения между действительностью и непригодным в этом смысле свойством индивида. Следовательно, первой формой комплекса должен быть родительский комплекс, потому что родители – это первая действительность, с которой ребенок может вступить в конфликт» /2/. Ст. Гроф, посвятивший свою жизнь исследованиям сознания и бессознательного, соглашается, что оскорбления, травмы, недостаток любви в младенчестве и детстве влияют на развитие ребенка, но большое значение он придает травме биологического рождения /6/. Но как бы глубоко в трансцендентном прошлом ни находились истоки родительского комплекса, проявляется он в настоящем конкретных родителей и детей. В идеале индивидуум может приобрести мудрость в зрелом возрасте, увидеть родительские ошибки своих взрослых детей, ретроспективно осознать собственные комплексы и простить своих родителей. Но такое «изживание» родительского комплекса отдельной личностью не меняет ситуации в целом. Как правило, зрелость родителей не наступает к моменту появления у них детей, и родительский комплекс в той или иной степени выраженности широко распространен в нашем обществе. «Конечно, невозможно, чтобы у родителей не было никаких комплексов. Это было бы сверх человеческих возможностей, но родители должны с ними бороться, хотя бы ради детей» /1/. В настоящее время эта рекомендация К.Юнга вполне осуществима.

Как может помочь психотерапия?

Психотерапия способствует переработке отрицательной информации во внутреннем мире человека с постепенной интеграцией содержаний бессознательного, включая родительские образы.

Невозможно изменить свое реальное прошлое и прошлое своих родителей, но можно принять образы родителей в Высшем потенциале, в соответствии с эталоном, заложенном в генетической памяти, почувствовать в процессе психотерапии их любовь и близость. В ходе психотерапевтической работы происходит «починка» родительского образа во внутреннем мире за счёт позитивной части архетипа. Этот позитивный аспект помогает трансформировать отрицательный родительский образ и тем самым освободиться от сопутствующих отрицательных эмоций.
Психотравмирующее прошлое трансформируется в жизнеутверждающее настоящее, что позволяет обрести душевное равновесие, удивительное ощущение присутствия в этом мире «здесь и сейчас», способствует улучшению саморегуляции организма и излечению от психосоматических заболеваний. Позитивный душевный настрой родителей – основа гармоничных отношений в семье, необходимых для воспитания ребёнка. 

Родители – творцы, являясь живым воплощением архетипов Отца и Матери для своих детей в раннем детстве, вносят неоценимый вклад в формирование внутренней вселенной своего ребенка и закладывают основу психологического здоровья для последующих поколений. Самой природой на родителей возложена основная ответственность за воспитание и становление личности своего ребенка. Родителям важно иметь понятие о структуре разума, о динамике формирования родительских образов в разуме ребёнка, осознать значение детской бессознательной проекции на них первообразов – архетипов Отца и Матери и насущную необходимость соответствовать этой проекции. Родителям важно осознавать, что психологические проблемы ребёнка являются индикаторами психологических проблем самих родителей.

Семьи, имеющие психологические проблемы, в настоящее время могут получить квалифицированную психологическую и психотерапевтическую помощь. Кроме работы с психологом – психотерапевтом, в настоящее время широко используются аппараты для гармонизации структур головного мозга, имеющих отношение к долговременной памяти и эмоциям. Приятная процедура биоакустической коррекции (БАК) или аппаратная методика БОС (биологически обратная связь) позволяют устранить эмоциональное напряжение в подкорковых структурах. Это способствует восстановлению саморегуляции организма и излечению от невроза и ряда психосоматических заболеваний.

Статья расчитана на широкий круг читателей, включая психологов, педагогов, врачей.

Список литературы:
1. К.Г. Юнг. «Божественный ребенок» Москва. Олимп, 1997г. стр. 23, 19-59(55), 89-99(91), 206.
2. К.Г. Юнг «Проблемы души нашего времени» Изд. «Питер», Санкт- Петербург Москва – Харьков – Минск 2002г., стр. 105-106, 14, 149-158 (157), 254-257.
3. Карл Юнг. «Избранное». Изд. «Попурри», Минск, 1998г., стр. 109, стр. 171-184.
4. В.Вульф «Танец жизни». М.Ю. Ассоциация «Холодинамика», РОО НМО «Творчество», 1998г., стр. 21,33,120,123.
5. Фритьоф Капра. «Уроки мудрости». Издательство трансперсонального института, Москва. AirLand, Киев, 1996г.
6. Станислав Гроф. «Космическая игра». Исследования рубежей человеческого сознания. Издательство трансперсонального института, Москва, 1997 г.
7. Абрахам Маслоу. «Новые рубежи человеческой природы». Изд. «Смысл». Будапешт-Москва, 1999г., стр.186-191.
8. Шэрон Лойшен «Психологический тренинг умений». Школа Вирджинии Сатир. Изд. «Питер». Санкт – Петербург — Москва – Харьков – Минск 2001г., стр. 22.

педагог – родитель, ребенок – взрослый – статья – Корпорация Российский учебник (издательство Дрофа – Вентана)

Большой детский фестиваль KIDS FEST проходит 26 по 30 августа в Москве на ВДНХ. Отдельное внимание зрителей заслужил круглый стол «Родительский университет» с участием специалистов и представителей ГК «Просвещение», посвященный участию родителей в воспитании ребенка, их «вмешательству» в учебный и воспитательный процессы и новым типам взаимодействия педагогов, детей и родителей.

Особым гостем мероприятия стала психолог Елена Юдина, специалист по педагогической и возрастной психологии, эксперт по дошкольному образованию, которая рассказала о психологии взаимоотношений педагогов и родителей и «нововведениях», привнесенных пандемией.

Чего хотят родители?

В подавляющем большинстве родители на вопрос «чего вы хотите для своего ребенка?» отвечают: «хотим, чтобы ребенку в дальнейшем было хорошо». Педагоги называют это «успешность» — не только в настоящий момент, но и в будущем.

Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что эта тема не совсем простая, так как успешность бывает двух видов:

1. Успех реализуемого дела (содержательная успешность). Когда условия складываются таким образом, что ты не чувствуешь себя неудачником. Это важно для всех людей, но для детей — особенно важно.
2. Социальная успешность, продвижение по карьерной лестнице, статус.

При идеальном раскладе обе позиции друг друга поддерживают. Но в реальности они довольно часто конфликтуют. Именно здесь заложена одна из точек конфликта родителя и педагога.

Остановитесь на минутку, задайте себе вопрос: «Спрашиваю ли я ребенка, чего он хочет?»

Многие родители рисуют себе совершенно устойчивую картину-желание: «Вот сейчас у моего ребенка будет успешный период в детском саду, потом суперуспешный в школе, еще более потрясающий в вузе, а затем… он станет президентом Российской Федерации». Сколько в России одномоментно может быть президентов? Успешных актеров? Если есть такие ожидания у родителей, дети, особенно маленькие, считывают это мгновенно. Зачем же программировать ребенка на неудачу?

«Есть люди, которым социальная успешность не нужна вообще. Поэтому важно спросить ребенка, чего хочет он сам».

Нам всем очень важно, чтобы ребенок был лучше. И в это, наверное, непросто поверить, но ребенку достаточно, чтобы он был лучшим для нас самих — для его родителей. Это не история про конкуренцию, где кто-то лучше, а кто-то хуже других, это, скорее, про базовые семейные ценности.

Когда у вас есть стремление продвинуться в каком-то деле, важно при этом сохранять дружелюбные отношения с теми, кто идет рядом, важно помнить о слаженной командной работе. Если ребенок это понимает, то он спокойно относится к тому, что в какой-то момент немного сдал. Он понимает и чувствует, что его поддержат, и что у него есть все шансы восстановить свои силы.

В наше время появился новый тип лидерства — так называемое распределенное лидерство. Самый крутой лидер — не тот, кто стоит выше всех, а тот, кто готов отступить назад, потому что он видит свою команду изнутри и знает потенциал каждого ее участника.

Исследование предпочтений родителей относительно задач дошкольного образования, которое проводится с 2011 года, не первый сезон свидетельствует о том, что многие родители требуют, чтобы детей готовили к школе. При этом педагоги понимают, что это неправильно.

«Психологический комфорт, по мнению родителей, всегда стоит во главе угла. А вот игру, например, родители стабильно оставляют на последнем месте. Почему? Ведь без игры ребенок не может жить. Игровая деятельность — это тот контекст, в котором дети развиваются. Вообще, если вы хотите, чтобы ребенку было интересно, упаковывайте любое занятие в игру». 

На третьем месте — общение. А что же на втором? Безопасность. И кстати, год за годом мы наблюдаем, как падает динамика важности школьной подготовки. Но вернемся к безопасности. Каждый родитель понимает под этим определением что-то свое, но чаще всего — условия, которые обеспечивают жизнь и здоровье ребенка, предотвращение чьего-то дурного влияния, то есть проявление некой самостоятельности в собственной безопасности. Но ведь безопасность — это витальная потребность каждого человека. И тут важно научить детей не травмироваться, суметь объяснить базовые понятия безопасного поведения, а не отгораживать их от всего, завернув в пупырчатую пленку.

«Не запугивайте ребенка. Дети, которые не способны пойти на риск, в будущем не смогут справляться с новой деятельностью, каждый новый шаг для них будет сопровождаться психологическим дискомфортом».   

Неопределенность, эпидемия и новые тренды

Мы живем в век неопределенности. Горизонт планирования придвинулся на час, в лучшем случае — на час или на два, при везении — на неделю. В этой ситуации неуверенности и непонимания, каким будет завтрашний день, появляется тренд в современном образовании — изменение традиционной модели отношений между взрослыми и детьми. Мы не можем дать детям уверенность и четкое знание, а вот они, наоборот, могут посоветовать действия на два шага вперед.

В итоге родители перестают воспринимать школу как камеру хранения, начинают осознавать ответственность за развитие детей, хотят быть причастными к их воспитанию. Так появляются ассоциации родителей, нарушения «границ» детского сада и т.д. А педагоги становятся субъектами собственной деятельности: они серьезно озабочены своим профессиональным развитием — и не только развитием, относящимся к карьере.

«Мы движемся к полной перестройке образования. Пандемия еще больше подсветила эту историю, обострила тренды. Новая школа будет перестроена по всем фронтам: институционально и по задачам».  

Семья постепенно перестает делегировать образование своих детей государству. Отсюда все больше семей, которые хотят выбирать школу или сад, педагога, программу. По этой же причине появляются частные и негосударственные учебные форматы, вторжение семьи в работу образовательных организаций.

Но сама образовательная организация обычно закрывается от таких вторжений. Есть позиция: «мы профессионалы, а вы в образовании некомпетентны, дайте нам работать». Безусловно, у них есть своя правда, но игнорировать право родителей на участие в жизни своего ребенка нельзя. Ошибки родителей — не причина «изымать» их из воспитательного процесса.

Есть формулировка «семья — наш заказчик», отсюда идет позиция «клиент всегда прав», но это не совсем так.

Мы хотим, чтобы детский сад полностью открылся родителям. Что это значит? Что родители сами, своими ногами, придут в группу детского сада. Вступая в партнерские отношения с ними, педагоги получат ресурсы, которые по объему ни в какое сравнение не идут с риском присутствия кого-то третьего на вашем открытом уроке.

Духовно-нравственное развитие и воспитание учащихся. Мониторинг результатов. Книга моих размышлений. 3 класс

В «Книгу моих размышлений» входят упражнения, выполняя которые, дети смогут задуматься о необходимости соблюдения норм морали, об отношениях с одноклассниками и близкими людьми, проанализировать своё поведение. Анализ результатов выполнения упражнений позволит учителю использовать материалы мониторинга в качестве основы воспитательной работы в классе, а также поможет создать условия для вовлечения родителей (законных представителей) в реализацию программы духовно-нравственного развития и воспитания учащихся.

Купить
Пандемия выделила эти тренды, показав, к чему приводит необходимость коммуникации по новым правилам.

Исследования влияния эпидемии на образовательный процесс и коммуникацию показали, что теперь «заставлять» и «увещевать» приходилось родителям. Это привело к смещению ролей. Навязанная родителям роль надзирателя привела к тому, что те заявили: «Вы нам портите отношения с ребенком». Учителя, в свою очередь, смогли наглядно показать, каково это — быть «надзирателями». Ведь насилие как один из главных элементов образования у нас не было проблематизировано ни одной стороной — ни школой, ни семьей.

Но из этой кризисной ситуации есть и положительные исходы, ведь не только школа пришла в семью, но и семья — в школу. Родители смогли увидеть, что происходит в классе. Если, конечно, им этого хотелось. Взрослые ведь могут буквально «выйти из комнаты». Как мы говорили в самом начале, родители хотят быть ответственными, участвовать в процессе, и теперь у них появилась возможность проникнуть в него.

Родители — это еще и очень мощный ресурс, защита педагогов перед администрацией, когда вам трудно разруливать свои конфликты с начальством, когда вас не слышат. Главное — наладить это тройственное взаимодействие. Для этого школе и детским садам надо выяснить, чего на самом деле хотят мамы и папы.

Может показаться, что поправки в законе об образовании, касающиеся воспитания детей, это перебрасывание ответственности за воспитательный процесс то на учителей, то, наоборот, на родителей. Но в реальности эта проблема сильно преувеличена. Сложности, которые действительно существуют, вполне разрешимы.

«Если мы делаем какое-то заключение, оно зависит не только от окружающей нас реальности, но и от наших установок — того, что мы склонны замечать, а что — игнорировать. Так и с родителями — они не проявятся, если педагоги не создадут для этого условия. Ведь многие взрослые готовы принимать участие в школьной жизни детей, но пока в силу неопытности просто не представляют, с чего начать. И это абсолютно нормальная ситуация».

Родители и дети: как выстроить доверительные отношения с ребенком?

Доверие — основа хороших отношений с близкими. Когда нечего скрывать, можно смело просить о помощи, открыто обсуждать радости и огорчения, делиться самым сокровенным. У родителей далеко не всегда получается выстроить такие отношения с детьми. О том, как это сделать, рассказала психолог семейного центра «Красносельский» Бэла Азарова.

— Бэла, какие отношения можно считать доверительными?

— Доверие не может основываться на вере, оно основывается только на знании. Чтобы доверять кому-то, нам нужно знать, что этот человек предсказуем, последователен, открыт. Что он в своих действиях проявляет заботу об окружающих.

— Как родителю стать предсказуемым для ребенка?

— Предсказуемость проявляется прежде всего в поведении. К примеру, ребенок знает, что если он получит двойку, то родитель не обрадуется и посадит делать дополнительные задания по предмету. Если же малыш получил пятерку, то родитель обрадуется и похвалит за старания. Это предсказуемо. Проблемы с доверием возникают, когда взрослые ведут себя непредсказуемо. На ту же двойку отец каждый раз выдает разные реакции: игнорирует, злится, ругает учителя, бьет малыша или хвалит. Но важна не только предсказуемость, но и последовательность.

— Последовательность чем-то отличается от предсказуемости?

— Да, это более четкое и простое свойство: сказал — сделал. Если родитель говорит, что в субботу пойдем в зоопарк, значит, в субботу семья идет в зоопарк. Если вдруг планы изменились (кто-то заболел, появились срочные неотложные дела и т.п.), то все ставят друг друга в известность и договариваются о дате переноса.

Или другой пример: родитель говорит ребенку, что если он получит пятерку по математике в четверти, то они вместе отметят это событие походом в парк аттракционов. И если родитель держит слово, то он проявляет последовательность в действиях: сказал — сделал. И сделал именно то, о чем говорил, без каких-либо условностей.

— А что значит быть открытым?

— Честно говорить о своих подлинных чувствах и желаниях. Родитель не отрицает свои чувства, спокойно их озвучивает, так ребенок понимает, что с ним открыты. Но когда взрослый сквозь зубы говорит, что он не злится, малыш чувствует обман и уже не доверят.

— Как проявляется забота о ребенке?

— Это стремление взрослых сделать жизнь ребенка комфортнее и богаче при одном обязательном условии: родители стараются поставить себя на место малыша, действовать в его интересах. Например, если ребенок говорит, что ему жарко, то родитель снимает с него верхнюю одежду, а не старается переубедить.

— Все четыре параметра должны присутствовать обязательно?

— Да, если родитель хочет, чтобы доверие было полным. Когда одного из пунктов вообще нет — это подкашивает доверие.

Источник

Пресс-служба Департамента труда и социальной защиты населения города Москвы

Психология, родители и взрослые дети — Реальное время

Родители против детей. Вечный бой вокруг традиционных семейных ценностей

В статье, написанной для «Реального времени», психолог и психоаналитик Анастасия Рубцова демонстрирует, как попытки опекать взрослого человека неизбежно превращаются в акт агрессии и только вредят ему.

Совы иногда не то, чем кажутся.

У меня есть подруга, а у подруги есть работа, одновременно любимая и хорошо оплачиваемая, что, как мы знаем, редкое и счастливое совпадение. Еще у нее есть дочь-подросток и любовник-испанец с ресницами до ушей. Еще она занимается йогой, гоняет на мотобайке и где-то бесконечно путешествует. С любовником, без любовника, с друзьями, с дочерью.

Я, допустим, не большой любитель путешествий и испанцев, но иногда ей завидую даже я. Потому что к каким-то проблемам она относится преступно легко, уборку и покупку еды — вещи для многих невероятно интимные — легко передоверяет помощнице по дому, а сама может уехать на весь день на какую-нибудь дружественную дачу и читать там книгу.

Но у подруги есть родители. Так вот, родители сообщают ей, что:

— Она эгоистка.

— Она эгоистка, потому что не хочет снова выйти замуж.

— Она эгоистка, потому что больше не хочет детей.

— Она ошибается, считая, что работа ее прокормит. Это неправильно. Кормить женщину должен муж.

— Она ошибается, полагая, что не хочет замуж. На самом деле она хочет, должна хотеть. Потому что скоро она станет старой, дряхлой и никому не нужной, тогда уже и хотеть будет бесполезно (с точки зрения логики это абсолютно бредовая конструкция, где первоначальный тезис ложный, а все остальное — даже не следствия из него, а нагромождение абсурда).

Фото gra-al.ru

— Она ошибается, считая, что не хочет больше детей. Должна хотеть. Дети — счастье. Все дело в том, что она, во-первых, не понимает, что скоро останется одна (смотри предыдущий пункт), во-вторых, эгоистка (смотри первый пункт), в-третьих, просто глупа, а свои дипломы пусть засунет себе туда, откуда она не хочет рожать детей.

— Она ошибается, считая, что ей сейчас хорошо. На самом деле ей нехорошо. На самом деле ее жизнь катится в бездну, набирая обороты, а ведь они ее предупреждали!

Дальше все возвращается к первому пункту, хорошенько взбалтывается и повторяется. До бесконечности.

Надо ли говорить, что подруга в такие моменты очень страдает.

И особенно страдает потому, что оказывается в воронке раздирающего ее конфликта. С одной стороны, родителей она любит, они объективно сделали ей немало хорошего. С другой стороны, поведение родителей выглядит как агрессия, пахнет как агрессия, вообще говоря, оно и является агрессией. Когда нас мучают те, кто любит, это сильно связывает нам руки, даже если очень хочется дать им в нос. С третьей стороны, понятно, что идеи родителей, вместе и по отдельности, не выдерживают проверки реальностью, опытом и здравым смыслом.

Как и все шаткое сооружение «традиционных семейных ценностей», которое трещит по швам, и из которого то тут, то там лезут клочья ваты и ослиные уши.

У подруги, честно говоря, и опыта гораздо больше — опыта впечатлений, событий, опыта отношений, в конце концов, сексуального — чем было и будет у родителей.

Зачем, спрашивает подруга в отчаянии, зачем они так?..

Почему они не желают порадоваться, черт возьми, за меня?..

Фото medgenesis.ru

Тут можно попробовать — это почти всегда помогает — отделить то, что родители говорят, от того, что они чувствуют.

Самая большая ловушка — цепляться за формальный смысл слов и претензий. Доказывать, что слово «эгоизм» не имеет ничего общего с тем, как родители его понимают. Что эгоизм и дети никак не связаны. Что работа надежнее мужчины. И так далее. Спорить с бредовыми конструкциями всегда очень сложно, иной шизофреник в клинике всех врачей переспорит. Браться за это следует, только если у вас десяток запасных жизней или вы блестящий адвокат-полемист (с десятком запасных жизней).

Если нет, то смыслы можно отодвинуть в сторонку, а прислушаться к чувствам.

Правда чувств состоит в том, что родители в ярости и страшно напуганы. Потому что из их рук ускользает контроль (в этом месте у многих есть соблазн обвинить родителей и не идти дальше). Родители, между тем, отнюдь не чудовища. Просто мы завязаны в единую систему с близкими людьми, будь то родители, дети или партнеры. В системе все части взаимозависимы, все до какой-то степени друг в друга прорастают и используют другого как подпорку. И это нормально.

Но ребенок, вырастая, отделяется от родительской системы, и это тоже нормально. Это называется сепарация, про нее все знают и слышали, и проходит она с большей или меньшей кровью. Некоторые системы сопротивляются этому особенно яростно, потому что, например, они очень хрупкие и черт знает на чем держатся, любой кирпичик убери — страшно! Некоторые зубами вцепляются в подрастающих детей именно потому, что дети — та главная подпорка, на которой система построена. Без них все теряет смысл, как завод по производству подков без лошадей. И дать детям право идти своей дорогой — это не вопрос великодушия родительского, а вопрос, извините, буквально выживания.

Да просто представьте, вот есть у вас нога. Вы с утра проснулись, а она парализована и ходить отказывается. Как минимум вы страшно испугаетесь. Побежите по врачам. Пойдете на процедуры. Можете даже на операцию решиться. Вы, черт возьми, привязаны к этой ноге! Она ваша нога, ваша неотъемлемая часть! И вы сделаете все, чтобы ее вернуть!

Фото rawanonline.com

Примерно это испытывают родители, чей ребенок, иногда взрослый, иногда даже очень взрослый, наконец отделяется и пытается отползти в кусты. Далеко не все родители реагируют так: некоторые отпускают легко, по необходимости перестраивая отношения «мама — дочь» или «папа — дочь» на «человек — человек». А некоторые, будь их воля, не отпустили бы вообще никогда. И обычно у этих родителей буквально руки тянутся разыграть карту «традиционных семейных ценностей», пусть даже явно во вред ребенку. Почему? Не знаю. Подозреваю, потому, что в «традиционной семье» женщина, накрепко связанная мужем, детьми (особенно маленькими), бытом, огородом, долгами, объективно зависима и уязвима.

Нога на месте, иногда она болит, иногда ноет, но далеко не убежит. Физически и мировоззренчески.

Колоссально трудно сделать над собой усилие, взглянуть на ногу под другим углом и допустить саму мысль, что это НЕ НОГА.

Вот посмотрите сейчас на свою ногу. И оцените масштаб усилий.

Некоторым родителям это вообще никогда не удается. Тогда противостояние затягивается. И в этом противостоянии тоже есть своя выгода для родительской стороны, потому что конфликт — это хоть что-то живое, это еще не разрыв. Лучше уж нагромождение бреда, чем молчание телефона. Лучше наслаждение битвой жизни, чем ходить по руинам в одиночку.

Так что «замуж» — очень часто только ширмочка для тех невидимых миру драм, которые разворачиваются в темной чаще леса.

А совы — про сов вы уже поняли.

Фото novodiagroup.com

Анастасия Рубцова

6 полезных книг по детской психологии для родителей

Моя мама не читала книг по детской психологии, у нее не было на это времени. Когда я сама стала интересоваться этой темой, осознала, как можно было избежать недопонимания между мной и родителями. И я сейчас не обвиняю маму. Просто жалею, что не знала о них тогда, жизнь была бы проще.

Поэтому для себя я решила, что книги по детской психологии действительно важны для построения гармоничных отношений с ребенком. Осталось лишь понять, в какой книге — все самое правильное.

Читающие родители наверняка с этим сталкивались. В одной книге пишут, что в ребенке нужно воспитывать самостоятельность, в другой – что нужен контроль. Родителей бросает из крайности в крайность, а в процессе воспитания важна последовательность действий.

К такой литературе лучше не относиться буквально: прочитал, понял и сделал срез. В конце концов, ошибок можно насовершать как с книгами, так и без. Но, как говорится, предупрежден — значит вооружен.

Если вы уже прошли весь курс «классической литературы» Петрановской или прочитали все книги Гиппенрейтер, вот вам еще на десерт:

Адель Фабер, Элейн Мазлиш «Как говорить, чтобы дети слушали, и как слушать, чтобы дети говорили»

Взаимопонимание – это действительно серьезная проблема в отношении родителей и детей. Когда я делилась своими переживаниями с мамой, она часто говорила мне «это ерунда, брось, нечего об этом думать», таким образом обесценивая мои чувства.

Поэтому я сделала вывод: ничего не рассказывать маме.

Разве этого хотят родители на самом деле? Адель Фабер и Элейн Мазлиш в своей книге с помощью реальных ситуаций учат правильно слышать и хвалить детей, позволять им делать ошибки, не ругая за каждый промах.

Екатерина Мурашова «Любить или воспитывать?»

Когда-то давно я читала художественные книги Екатерины Мурашовой «Гвардия тревоги» и «Класс коррекции». Это истории школьников, их проблем с одноклассниками и родителями.

В книге «Любить или воспитывать» тоже истории. Только уже не придуманные автором, а записанные на основе реальных ситуаций.

Автор книги – детский психолог – показывает, как бывает в жизни, но не дает конкретных ответов на вопрос «что делать», а дает родителям право самим решить, как поступить.

Пол Тафф «Как дети добиваются успеха»

В 2009 году Гэри Эванс и Мишель Шемберг, ученые из Корнеллского университета, провели эксперимент, в котором исследовали способность детей концентрироваться и удерживать в голове множество фактов одновременно. Ученые использовали детскую игру, в которой нужно было запоминать последовательность загорающихся огоньков и звуков.

Дети из бедных семей справлялись с заданием хуже своих более обеспеченных сверстников. Проблема оказалась не в их социальном статусе, а в количестве стресса, которому они подвергались дома. Это доказало, что на формирование личности ребенка влияет не уровень дохода семьи, а атмосфера, которая царит дома.

Книга поможет вам по-новому взглянуть на жизнь и общение в вашей семье.

---

Читайте также:«Советы для родителей. Как отправить ребенка в лагерь за рубеж»

---

Джон Готтман «Эмоциональный интеллект ребенка»

Какой вы родитель: отвергающий эмоции ребенка или игнорирующий, не одобряющий или не вмешивающийся?

Часто родители отвергают эмоции ребенка, говоря «ну это же не больно, не плачь, никто не плачет, не страшно» и так далее. Таким образом ребенок привыкает отрицать свои эмоции, а также не доверять родителям, которые обманули – сказали, что укол – это не больно, но было больно.

Любые чувства и эмоции – это нормально, говорит автор, и у родителей они тоже имеют право быть. Главное – обозначить границы дозволенного, чтобы эмоции не разрушили все вокруг

Николь Ларю и Наоми Дэвис Ли «Пиши здесь, пиши сейчас»

Эта не книга, а скорее блокнот для записей, похожий на анкеты для друзей, которые мы бесконечно заполняли в детстве, вместо того, чтобы делать домашние задания.

Кроме вопросов для вашего ребенка и его друзей, в блокноте можно мечтать, рисовать, гадать и сочинять. Помогает развивать воображение, открывает творческие таланты, помогает ребенку лучше узнавать самого себя, а родителям – своего ребенка.

Сиэл Клэридж «Маленькие Будды, а так же их родители! Буддийские секреты воспитания детей»

Что мы все про воспитание детей! Начните прямо сейчас работать над собой. Воспитывайте себя, а остальные подтянутся.

Книга «Маленькие Будды» — полезна во всех отношениях не только будущим и настоящим родителям, но и всем, кто хочет наполниться мудростью и любовью. Удачное сочетание западной психологии и восточной философии. Буддистом быть при этом не обязательно.

 

Читайте! Но помните – никто не знает вашего ребенка лучше вас, даже самая умная книжка. Мотайте на ус, принимайте к сведению, но главный выбор оставляйте за собой.

---

Вам также понравится: «6 полезных книг о воспитании подростков для родителей»

---

 

Проблемное поведение формируется у ребенка уже в пять лет — Российская газета

«У нас во втором классе мальчик срывает уроки», «расцарапал однокласснице лицо», «лупит всех». В вашем классе тоже есть такой? Самое удивительное, что родители хулиганов часто уверены — на ребенка наговаривают. Между тем проблемное поведение у детей формируется уже в пять лет. Как оно проявляется? Что должны знать родители о своих проблемных детях? И главное, как быть с хулиганом в классе? Об этом «РГ» рассказывает доцент кафедры юридической психологии и права Московского государственного психолого-педагогического университета Елена Шпагина.

Елена Михайловна, вряд ли можно найти людей, которые не устраивали бы в детстве истерик, не утаскивали втихаря чужую машинку или куклу домой, не поколачивали бы обидчиков. Где грань между шалостями и потенциально опасным поведением?

Елена Шпагина: Она в осознанности, в понимании своего поведения. У Жана Пиаже, известного швейцарского психолога, который занимался вопросами развития детей, есть описание исследований моральных суждений детей о героях рассказа: один мальчик разбил случайно пятнадцать чашек, потому что отвлекся, а другой мальчик всего одну, но когда полез за вареньем после ухода мамы из кухни… Кто больше виноват? Ученый задавал эти вопросы детям и понял, что у детей уже с 4 лет формируется моральное сознание и большинство из них уже к 6-7 годам понимают, что разбить случайно даже 15 чашек не так стыдно, как воровать без спроса варенье.

Основная концепция личности преступника, которая на сегодняшний день принята в юридической психологии, основывается на особенностях правосознания и мировоззрения человека, когда он считает, что совершить тот или иной поступок можно или допустимо. И это не связано напрямую, например, с психическим здоровьем. Можно прожить всю жизнь с психиатрическим диагнозом и не совершить ни одного преступления и быть милейшим человеком. Это формируется воспитанием, в процессе социализации (освоения норм жизни в обществе). Первый институт социализации — это семья. В ней закладываются правила взаимоотношений с окружающими людьми: какое-то поведение семейное окружение одобряет, поощряет, но часто ребенок просто копирует с окружающих его людей. Поэтому так важен пример, модель для подражания.

Наказания и запреты должны опираться на разъяснения причинно-следственных связей поступков ребенка. Чтобы ребенок осознанно в следующий раз не повторял таких ошибок. Но взрослые должны понимать, что способность к осознанному поведению и волевому контролю своего поведения у ребенка приходит только примерно в 12-14 лет. До этого мы формируем у ребенка различные нормы: моральные, нравственные, правовые. Очень важно не оставлять без внимания шалости детей, разбирать случаи, обсуждать эти вопросы, формировать способность к дипломатии, а не решению проблем насильственным путем.

В классе учится хулиган, который тиранит всех. Как быть остальным ученикам и их родителям? Почему нельзя такого изолировать, перевести в спецшколу, на индивидуальное обучение, наконец?

Елена Шпагина: «Хулиган, маленький деспот и тиран» — это тоже чей-то ребенок. Чаще всего — это ребенок, попавший в тяжелую жизненную ситуацию, когда родители пьют, зависимы от наркотиков, находятся в местах лишения свободы. Бывает, что такой ребенок — сирота и находится под опекой бабушки, которая с ним не справляется. То есть попросту воспитывать его некому, а среда, в которой он живет, диктует ему свои правила поведения. Часто такие дети попадают под влияние «улицы». Конечно, благополучные семьи, родители хотят оградиться от такого хулигана в классе, изолировать его от общества «хороших детей» и отправить в специальное учреждение, где его перевоспитают.

Давайте разберемся, куда? В психоневрологический диспансер? У него должен быть установленный врачом серьезный диагноз. Заниматься его здоровьем должны родители или опекуны. А у него только бабушка со своими неустановленными диагнозами по здоровью.

Некоторые категоричные родители говорят, что ему в тюрьме место! На каком основании? Уголовная ответственность наступает с шестнадцати лет, а за многие преступления с четырнадцати лет. В том числе и хулиганство, но только по частям 2 и 3 ст. УК РФ Статьи 213. Это хулиганство, совершенное с отягчающими обстоятельствами. Должен состояться суд, доказана вина, но мы получим опять нового члена общества, вставшего на криминальный путь. До четырнадцати лет за его правонарушения несут родители или опекуны. И опять у нас бабушка… Чтобы ребенок попал в учреждение для детей-сирот, родителей или опекунов должны лишить родительских прав. Для этого должны быть очень весомые обоснования…

Что же делать с таким хулиганом?

Елена Шпагина: С ребенком нужно работать, сопровождать его взросление. Нет у него родителей, не справляется опекун, тогда должны включаться другие общественные институты. Ведь общество заинтересовано, чтобы «шалости» таких детей не перерастали в устойчивое криминальное поведение в будущем. Можно попробовать начать и родительским сообществом работать с таким ребенком, подключить «школьную службу примирения», например. Только социально приемлемыми путями, в правовом поле. Ведь если вы будете устраивать «разборки» с таким ребенком с позиции силы, во-первых, можете попасть под наказание, а во-вторых, продемонстрируете собственному ребенку противоправные модели поведения.

Здесь нужно действовать сообща, комплексно, вместе с другими заинтересованными лицами. Если это все происходит в школе, то первая инстанция — это, конечно, школа. В школе есть и классный руководитель, и социальный педагог, и школьный психолог. Это специально обученные люди, которые профессионально могут исправить ситуацию. Психолого-педагогические технологии работы с девиантными детьми есть, они применяются. Например, наш факультет юридической психологии МГППУ развивает и поддерживает школьные службы примирения, использование восстановительного подхода и медиации при решении школьных конфликтов.

Учите своих детей не быть равнодушными к насилию над другими и над собой, учите защищаться, но социально приемлемыми методами. Обидчик должен видеть, что его не поддерживают ни ребята в классе, ни взрослые. Активность таких детей нужно направлять в позитивное русло, просто ими мало занимались собственные родители.

Как родителям понять, не стал ли их ребенок жертвой агрессивного поведения сверстников?

Елена Шпагина: Поведение жертвы очень опасно. Обратите внимание на резкую смену в поведении вашего ребенка.

Если вы отвечаете «да» на эти высказывания, скорее всего, так оно и есть:

• — ребенок находится в подавленном настроении,
• — ребенок сторонится одноклассников,
• — избегает массовых мероприятий в школе,
• — часто болеет и не приходит в школу по другим причинам,
• — негативно реагирует на сигнал нового сообщения,
• — ребенок отпрашивается с уроков, ссылаясь на плохое самочувствие,
• — наносит себе порезы, ожоги.

Начните деликатный разговор. Если у вас налажены отношения, то ребенок расскажет, хотя ему будет трудно. Не паникуйте, не усугубляйте ситуацию, не травмируйте ребенка своей бурной реакцией. Но не оставляйте все на самотек. Будьте рядом, покажите ребенку, что вы его любите, понимаете его проблемы. То, что кажется вам пустяковым с высоты прожитых лет, в детском возрасте, а особенно в подростковом, воспринимается очень ярко, болезненно. Дезадаптация в решении таких проблем может привести к непоправимым последствиям.

Универсальных советов тут дать нельзя, каждый случай будет требовать своего подхода. Начните с обращения к психологу. Сейчас эта профессия распространена, есть бесплатные центры психологической помощи, школьная психологическая служба. В нашем университете, например, есть Научно-практический центр экстренной психологической помощи, при котором работает телефон доверия. Очень большой опыт имеет Московская психологическая служба помощи населению, отделения есть во всех округах, это можно найти на сайте. Там тоже работают наши выпускники.

Узнайте больше о своем ребенке с помощью этих советов по детской психологии

Понимание своего ребенка — одна из самых важных вещей, которым вы должны научиться как родитель. Это очень помогает в обеспечении эффективного руководства и воспитания вашего ребенка по мере его роста и взросления. Вы должны помнить, что ваш ребенок обладает уникальными чертами личности, которые остаются неизменными на протяжении всей жизни.

Один из способов понять своего ребенка — это наблюдать за ним, когда он спит, ест или играет.Ищите последовательные черты. Какие занятия им нравятся больше всего? Легко ли им приспосабливаться к изменениям или им нужно время, чтобы познакомиться с этими вещами? Это нормальные характеристики ребенка, и ваш ребенок не может быть исключением.

По возможности старайтесь поговорить со своими детьми, так как это очень важно для получения информации и понимания. В случае маленьких детей им требуется меньше словесной речи и больше выражения лица и языка тела, чтобы понимать их мысли и чувства.Задавая им вопросы, они смогут поделиться с вами своими чувствами.

Самоуважение — главный ключ к успеху в жизни. Развитие позитивной самооценки или здоровой самооценки чрезвычайно важно для счастья и успеха детей и подростков. Положительные родительско-детские отношения обеспечивают основу и поддержку для развития у ребенка здорового уважения и уважения к себе и другим. Дети жаждут времени с родителями. Это заставляет их чувствовать себя особенными. Родителям рекомендуется регулярно находить время, чтобы играть со своими детьми.Это должно включать индивидуальное общение с каждым ребенком и групповое время со всеми взрослыми и детьми в доме. Если вы один из родителей или у вас есть единственный ребенок, время от времени приглашайте семью или друзей поиграть.

По тем или иным причинам некоторые дети не так легко развивают социальные навыки, как другие. Они могут искренне искать взаимоотношений со сверстниками, а затем, пережив отпоры, если не откровенную жестокость, отступить в безопасности дома, семьи и своей компании. Наверное, нет ничего более болезненного для родителя, чем отказ от своего ребенка.Родители должны смотреть на социальные проблемы в долгосрочной перспективе и составлять план их решения столь же тщательно и вдумчиво, как если бы они рассматривали академические проблемы или проблемы со здоровьем. Существуют рекомендации, которые, если им следовать, помогут этим детям, если родители будут готовы уделить время и проявить инициативу.

Большинство родителей сталкиваются с несколькими ухабами на дороге, когда их ребенок переходит от младенца к подростку, а затем к взрослому. В разделе детской психологии представлены рекомендации и направления к надежным ресурсам для решения таких проблем, как синдром дефицита внимания и гиперактивности — СДВГ, тревога, аутизм / синдром Аспергера, ночное недержание мочи, депрессия, оппозиционно-вызывающее расстройство — ODD, застенчивость и другие.

Виджеты Amazon.com

Последние сообщения в блоге о детской психологии и психическом здоровье

Роль родителей в психологическом развитии детей

Аннотация

В этой статье рассматриваются три основных способа влияния родителей на детей: прямое взаимодействие, идентификация и передача семейных историй.Это эссе обобщает некоторые соответствующие эмпирические данные в поддержку этого утверждения и описывает работу других механизмов, которые также способствуют развитию ребенка.

Профиль когнитивных способностей, убеждений, этических ценностей, защитных механизмов и ярких эмоциональных настроений, характеризующих каждого ребенка на каждой стадии развития, является результатом различных влияний, действующих сложным образом. Большинство студентов, изучающих человеческое развитие, согласны с тем, что к наиболее важным детерминантам различных профилей относятся: 1) унаследованные физиологические закономерности, называемые качествами темперамента, 2) родительские обычаи и личность, 3) качество посещаемых школ, 4) отношения со сверстниками, 5) порядковое положение в семье и, наконец, 6) историческая эпоха, в которой проходит позднее детство и ранняя юность. ¹ Каждый из этих факторов оказывает основное влияние только на некоторые компоненты психологического профиля и обычно наиболее эффективен в определенные возрастные периоды. Например, качество социальных отношений со сверстниками влияет в первую очередь на убеждения ребенка о его / ее приемлемости для других и оказывает основное влияние после поступления в школу. ² Напротив, родительские разговоры с ребенком, особенно называние незнакомых предметов, влияют на будущие вербальные способности ребенка и имеют максимальный эффект в течение первых 6 лет жизни. ³

Текущие дискуссии о последствиях родительской практики, будь то в средствах массовой информации или в профессиональных журналах, отдают предпочтение одной из двух позиций. Один наделяет родительские факторы основополагающей силой; другой сводит к минимуму семью. Сторонники теории привязанности, например, предполагают, что отношения, установившиеся между младенцем и его опекунами в течение первых двух лет жизни, оказывают постоянное влияние на будущее ребенка. ⁴ Но недавняя книга Харриса The Nurture Assurance делает противоположное утверждение, утверждая, что родители практически не имеют постоянного влияния на будущую личность своего ребенка. ⁵ Хотя теоретики привязанности занимают слишком сильную позицию, я поддерживаю большинство исследователей развития, которые, не согласившись с Харрисом, считают, что родители действительно влияют на психологический рост их ребенка. В этой статье кратко излагается то, что большинство ученых в области развития считают основным влиянием родителей на детей.

Однако важно понимать, что некоторые из этих эффектов трудно измерить количественно, и в результате ученые, работающие в этой области, оказываются между двумя противоположными императивами.С одной стороны, они признают, что выводы должны основываться на эмпирических данных; если у вас нет достоверных измерений, следует проявлять осторожность. С другой стороны, исследователи также признают ошибку присуждения значения только утверждениям, основанным на объективных измерениях. Поскольку нынешний Zeitgeist более позитивистский, чем он был полвека назад, современные ученые обычно игнорируют важные причинные условия, которые неуловимы по своему выражению.

ВЛИЯНИЕ РОДИТЕЛЕЙ: ПРЯМОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ

Родители могут влиять на своих детей с помощью как минимум трех различных механизмов.Самый очевидный и самый простой, который можно представить и измерить, связан с последствиями прямого взаимодействия с ребенком, которые могут быть записаны на пленку. Например, мать хвалит трехлетнего ребенка за правильное питание, отец угрожает лишением привилегии из-за того, что ребенок отказывается ложиться спать, родитель называет незнакомое животное в книжке с картинками. Эти повседневные события, которые включают вознаграждение за желаемые действия, наказание за нежелательные и передачу знаний от родителей к ребенку, имеют кумулятивный эффект.Неспособность дисциплинировать акты непослушания и / или агрессии коррелирует с асоциальным поведением детей. ⁶ Проявление интереса к занятиям маленького ребенка коррелирует с повышенным уровнем отзывчивости ребенка. ⁷

Однако эти эффекты первого порядка могут иметь последствия второго порядка, которые проявляются в более позднем возрасте. Семилетняя девочка с более обширным словарным запасом, чем ее сверстники, поскольку ее родители поощряли языковое развитие на 5 лет раньше, будет легче справляться с задачами начальных классов и, как следствие, будет воспринимать себя более компетентной, чем ее сверстники.Эта вера, вероятно, придаст ей смелости сопротивляться доминированию со стороны других и, возможно, мотивирует приступить к необычно сложным задачам. Семилетний ребенок, которого раньше не наказывали за агрессивное поведение или у которого были жестокие или чрезмерно назойливые родители, скорее всего, будет агрессивным со сверстниками. В результате эти дети провоцируют отторжение сверстников и в конечном итоге начинают сомневаться в их приемлемости для других. ^8–10

ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИФИКАЦИЯ

Эмоциональная идентификация с одним или обоими родителями представляет собой второй, совершенно иной способ воздействия семьи на детей.К возрасту от 4 до 5 лет дети бессознательно верят, что некоторые атрибуты их родителей являются частью их собственного репертуара, даже несмотря на то, что это убеждение может не иметь объективных оснований. ¹¹ Девочка, мать которой боится штормов и крупных животных, склонна предположить, что она тоже боится этих опасных событий; девушка с относительно бесстрашной матерью придет к противоположному выводу. Кроме того, дети опосредованно участвуют в некоторых переживаниях, которые происходят с родителями, с которыми они отождествляются.Например, мальчику, чей отец пользуется популярностью среди друзей и родственников, будет легче сделать вывод, что он тоже обладает качествами, которые делают его приемлемым для других.

Чем более характерны черты, общие для ребенка и родителя, тем сильнее отождествление первого со вторым. Высокий, худой отец с рыжими волосами и веснушками, при прочих равных условиях, вызовет более сильную идентификацию у сына с этими четырьмя чертами, чем у сына, который невысок, пухленький, шатен и не имеет веснушек. ¹ Вот почему многие члены групп меньшинств, обладающие отличительными чертами, имеют сильную идентификацию; например, белые в Южной Африке сильнее идентифицируются со своей этнической группой, чем белые в Соединенных Штатах.

Дети также могут идентифицировать себя с классом, этнической или религиозной группой, к которой принадлежит их семья, и часто чувствуют необходимость уважать идентификацию. Невыполнение этого требования означает нарушение принципа когнитивной согласованности между этическим стандартом и действием и, как следствие, чувство неуверенности.Некоторые подростки, у которых групповая идентификация вызывает тревогу, могут попытаться минимизировать основания для предполагаемого сходства; поэтому некоторые евреи меняют фамилию, некоторые мексиканцы пытаются осветлить свою кожу, а некоторые афроамериканцы выпрямляют волосы.

Важность идентификации для развития личности означает, что личность, таланты и характер родителей, как они воспринимаются ребенком, имеют значение. Когда содержание родительских вознаграждений и наказаний соответствует образу взрослого как образцу для подражания, содержание взрослой социализации усиливается.Ребенок, которого за интеллектуальную компетентность хвалят родители, читающие книги и проявляющие любопытство к миру, с большей вероятностью ценит интеллектуальные занятия, чем ребенок, родители которого хвалят академические успехи, но не проявляют никакого интереса к интеллектуальной компетентности в своей личной жизни. Дети склонны уважать то, что делают родители, а не то, что они говорят.

Силу идентификации можно увидеть в устойчивой связи между уровнем образования родителей, который является хорошим показателем социального класса семьи, и многими психологическими результатами, включая уровень успеваемости в школе, частоту агрессивного поведения, и отношение к власти. ¹² Психологические различия между молодыми людьми, рожденными от выпускников колледжей, по сравнению с теми, кто родился от родителей, которые никогда не заканчивали среднюю школу, не могут быть полностью объяснены в результате прямого взаимодействия между родителями и детьми. Эти психологические продукты также включают идентификацию ребенка с социальным классом семьи. Характеристики, определяющие социальный класс, в отличие от этнической принадлежности, включают место проживания, природу района и материальные ценности.Но поскольку большинство родителей не напоминают своим детям об их социальном классе, а признаки положения семьи в социальном классе могут быть незаметными, открытие ребенком класса семьи концептуально сложнее, чем определение его / ее пола или этнической принадлежности, и обычно не формулируется раньше. 7 лет.

Доля экономически неблагополучных семей в конкретном регионе повлияет на силу идентификации ребенка. Понимание тех, кто богат, и тех, кто не богат, наиболее характерно для таких обществ, как наше, где существует значительная разница в материальном благосостоянии.Абсолютная бедность не приводит к однозначным психологическим результатам, но многие предсказуемые результаты вытекают из веры в то, что одна семья находится в более благоприятном или неблагоприятном положении по сравнению с другими. Поскольку многие американцы считают, что упорный труд и интеллект — это все, что необходимо для обретения богатства, которое в этом столетии стало определяющей чертой личной ценности, класс имеет больший потенциал позора в Америке, чем во многих странах мира. мир. Десятилетние дети, которые идентифицируют себя со своими относительно бедными семьями, уязвимы перед чувством стыда или психологической бессилия, если они задаются вопросом, объясняется ли статус их семьи тем фактом, что их родители были ленивыми или некомпетентными.Литературный критик Фрэнк Кермоуд, рожденный в семье бедных родителей, однажды признался, что чувствует себя посторонним: «Мне кажется, что я неплохо выгляжу со стороны, но не нахожусь на равных». ¹³ Поскольку идентификация с бедной семьей может вызвать тревогу, стыд или гнев, она может представлять собой хронический психологический стресс, который может способствовать ухудшению здоровья экономически обездоленных в целом. ¹⁴

Оказалось, что собрать объективные доказательства, необходимые для несомненного подтверждения истинности этих заявлений об идентификации, сложно из-за недостаточно чувствительных процедур.Однако некоторые свидетельства подтверждают это утверждение. В одном неопубликованном исследовании, проведенном в моей лаборатории, белые старшеклассники, все с хорошими оценками, происходившие из семей среднего или рабочего класса в районе Бостона, пришли в лабораторию Гарвардского университета, чтобы пройти собеседование и оценить автономное функционирование. . Подростки из рабочего класса были более сдержанными в общении с женщиной-экзаменатором. Вдобавок молодежь из рабочего класса имела большую власть в низкочастотном диапазоне сердечного спектра.Этот второй факт подразумевает усиление симпатического тона барорецепторного рефлекса, что, возможно, связано с большим опасением в контексте, символизирующем достаток и привилегию.

СЕМЕЙНЫЕ ИСТОРИИ

Третий механизм семейного влияния связан с идентификацией, но носит более символический характер. Некоторые родители рассказывают своим детям истории о родственниках — дядях, тетях, бабушках и дедушках, двоюродных братьях, — которые были или становятся особенно успешными в какой-то области. Возможно, дядя сделал важное открытие, накопил богатство, совершил мужественный поступок, был талантливым спортсменом, писателем или уважаемым государственным чиновником.Ребенок, вероятно, почувствует гордость, услышав эти истории, потому что подразумевается, что, если он или она имеет биологическое родство с этим важным членом семьи, ребенок тоже должен обладать некоторыми замечательными характеристиками. Джордж Хоманс, влиятельный социолог из Гарварда, отметил в мемуарах, написанных незадолго до своей смерти, что он справился со своей детской тревогой по поводу плохих оценок в школе и непопулярности среди сверстников, напомнив себе, что он может проследить свою родословную до Джона Адамса. ¹⁵ Описание отца Чарльзом Дарвином сияет трепетом перед умом, симпатией, добротой и деловым чутьем его отца. ¹⁶ Дарвин знал о наследовании психологических особенностей через свое знакомство с заводчиками животных и, возможно, чувствовал, что его познавательные способности были неизбежны, учитывая выдающееся положение его семьи.

Прямое взаимодействие, идентификация и знание достижений членов семьи — три важных способа влияния семьи на детей. Первый механизм оказывает наибольшее влияние на интеллектуальное развитие и черты характера, особенно на контроль агрессии и мотивацию к достижениям.Второй и третий механизмы, идентификация и семейные мифы, имеют большее влияние на уверенность ребенка или сомнения в его / ее талантах и, следовательно, на ожидания ребенка в отношении будущих успехов или неудач.

ПОКАЗАТЕЛИ СЕМЕЙНОЙ ЗНАЧИМОСТИ

Убедительный источник поддержки значимости семейного опыта обнаруживается в последующих исследованиях маленьких детей, которые пережили серьезные лишения, обычно в результате войны, и позже были усыновлены воспитывающими семьями.Многие из сирот, рожденных в результате Второй мировой войны и корейского конфликта, которые в ранние годы были чрезвычайно хрупкими привязанностями к любому воспитателю, после усыновления любящими приемными родителями, казалось, хорошо развивались. ^{17,, 18} Совсем недавно группа детей, которые провели первый год в лишении свободы в приютах в Румынии, была усыновлена ​​заботливыми британскими родителями. Когда они прибыли в Лондон, они были истощенными и психологически отсталыми, как и следовало ожидать, учитывая их суровый опыт. Однако, когда их оценивали несколько лет спустя, после усыновления родителями из среднего класса, большинство, хотя и не все, по своему интеллектуальному профилю были схожи со средним британским ребенком (Майкл Раттер, личное сообщение, 1998).

Исследование 13 624 семей, проживающих в 10 разных городах, особенно убедительно демонстрирует важность семьи. Дети, которых наблюдали в младенчестве и снова в 3-летнем возрасте, испытали различные формы раннего ухода. Некоторые из них находились в детских садах, некоторые — в семейных детских садах, а некоторые воспитывались только дома. Форма ухода вне дома мало повлияла на распространенность проблем с самоконтролем, комплаентностью и асоциальным поведением; Различия между семьями были решающим фактором различий в этих психологических чертах. ¹⁹

ДРУГИЕ ВЛИЯНИЯ НА РАЗВИТИЕ РЕБЕНКА

Хотя эмпирические данные подтверждают, что поведение и личностные черты родителей влияют на таланты, мотивацию, успеваемость и социальное поведение ребенка, ²⁰ их влияние является частью более широкой сети условий, которые включает в себя унаследованные предубеждения темперамента, порядковое положение, социальный класс, этническую принадлежность, качество дружбы со сверстниками и историческую эпоху, в которой проходит юность. Важность темперамента видна в продольном исследовании большой группы здоровых детей.Примерно 20% этих здоровых младенцев унаследовали темперамент, который проявлялся в 4-месячном возрасте в высоком уровне двигательной активности и раздражительности к незнакомой стимуляции. ²¹ Примерно одна треть этих младенцев, называемых высокореактивными, были застенчивы и боялись незнакомых людей и условий в дошкольном возрасте, и примерно у четверти детей, вероятно, разовьются тревожные симптомы в возрасте 7 лет. ²² Хотя только 20% младенцев с высокой реактивностью были постоянно застенчивыми и пугливыми в возрасте от 14 месяцев до 8 лет, редко когда дети с высокой реактивностью становились неизменно смелыми и экстравертированными детьми.

Влияние порядкового положения подтверждается тем фактом, что с учетом социального класса первенцы получают более высокие оценки и чаще выступают в качестве прощального слова в старшей школе, чем родившиеся позже дети. ²³

Влияние исторической эпохи обнаруживается в исследовании когорты американцев, которым было от 10 до 20 лет во время экономической депрессии в Америке с 1930 по 1940 годы. Сейчас, на своем седьмом десятилетии, они накопили больше денег, чем поколение до или после, и прожили свою жизнь с мучительной заботой о финансовых потерях. ²⁴

Протест против войны во Вьетнаме в конце 1960-х также затронул большое количество привилегированных подростков, которые выступили против ценностей установленной власти. Студенты колледжа захватили административные здания или общих сексуальных партнеров в неотапливаемых коммунальных домах. Молодежь средней школы демонстративно покинула свои классы, протестуя против войны, и им это сошло с рук. Для 16-летнего подростка непросто нарушить правила власти и избежать наказания. Для многих молодых людей такие переживания разрушили тенденцию беспокоиться о том, чтобы приходить на работу в 10:00 вместо 9 утра и уходить в 4 вместо 5.Многие из этих молодых людей среднего класса проигнорировали власть, потому что они родились в течение короткого периода, когда сегменты американского общества не были уверены в том, какие действия были законными. Когда история вырывает дыру в ткани согласованных предположений, разум летит сквозь нее в пространство, свободное от седых мифов, чтобы изобрести новую концепцию «я», этики и общества.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Влияние этих внесемейных факторов предполагает, что правильнее утверждать, что родительские качества влияют на психологический профиль ребенка, чем делать вывод о том, что семейные условия определяют конкретный результат.Надежная привязанность младенца к родителю не гарантирует благоприятного исхода и не защищает ребенка от психологических проблем в дальнейшей жизни, но надежная привязанность, вероятно, ограничивает вероятность рождения взрослого бездомного. Врачам знакома такая форма сдержанного заключения. Хроническая инфекция среднего уха в течение первых 2 лет жизни не всегда приводит к задержке речевого развития, но может внести небольшой вклад в это явление.

Элеонора Маккоби, коллега и выдающийся психолог в области развития, написала, что влияние родительских практик на личность ребенка нельзя рассматривать изолированно.Каждое поведение родителей или их личностные черты являются частью сложной системы, которая в некоторых отношениях уникальна для каждого отношения родитель-ребенок. ²⁵

Этот вывод по сути не отличается от большинства обобщений о сложных природных явлениях, включая появление или исчезновение видов или продолжительность инфекционной эпидемии. Правильная концептуальная позиция — это сдержанность резких догм, которые заявляют, что либо семья не имеет значения, либо представляет собой единственные важные условия.

ССЫЛКИ

1. ↵

   Каган Дж. Три соблазнительных идеи. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета; 1998

2. ↵
3. ↵
4. ↵

   Sroufe LA. Социально-эмоциональное развитие. В кн .: Osofsky J, ed. Справочник по развитию младенцев . Нью-Йорк, Нью-Йорк: Уайли; 1979; pp 462–516

5. ↵

   Harris JR. Успенский собор . Нью-Йорк, Нью-Йорк: Свободная пресса; 1998

6. ↵

   Coie JD, Dodge KA.Агрессивность и антиобщественное поведение. В: Эйзенберг Н., Дэймон В., ред. Справочник по детской психологии . 5-е изд. Том 3. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Wiley. 1998; 779–862

7. ↵
8. ↵
9. ↵
10. ↵
11. ↵

    Каган Дж. Природа ребенка . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: основные книги; 1984

12. ↵
13. ↵

    Kermode F. Без права собственности . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Фаррар, Штраус и Жиру; 1995

14. ↵
15. ↵

    Homans GC. Я чувствую . Нью-Брансуик, штат Нью-Джерси: книги транзакций; 1984

16. ↵

    Дарвин К. Автобиография Чарльза Дарвина . Нью-Йорк, Нью-Йорк: Нортон; 1958

17. ↵
18. ↵
19. ↵
20. ↵

    Радке-Ярроу М. Дети депрессивных матерей . Нью-Йорк, Нью-Йорк: издательство Кембриджского университета; 1998

21. ↵

    Каган Дж. Пророчество Галена . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: основные книги; 1994

22. ↵

    Kagan J, Snidman N, Zentner M, Peterson E.Младенческий темперамент и тревожные симптомы у детей школьного возраста. Dev Psychopathol. В печати

23. ↵
24. ↵

    Старший GH. Дети Великой депрессии . Чикаго, Иллинойс: Издательство Чикагского университета; 1974

25. ↵

    Maccoby EE, Martin JA. Социализация в контексте семьи: взаимодействие родителей и детей. В: Heatherington EM, ed. Справочник по детской психологии 4-е изд. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Джон Вили; 1983; 1–101

• Авторское право © 1999 Американская академия педиатрии

Что такое детская психология и почему это важно?

Знакомство со своим ребенком по мере его развития может быть одним из самых приятных моментов в родительской жизни.Изучение того, как ваш ребенок смотрит на мир, обучение вашего ребенка новым навыкам и наставничество по мере того, как он переживает большие новые чувства и изменения, — все это часть того, чтобы быть родителем, но это нелегко.

По мере развития ваш ребенок проходит через прогрессивные стадии развития, от рождения до взрослого возраста. Факторы окружающей среды, генетические и культурные факторы могут влиять на развитие ребенка и на то, как быстро он переходит от одной стадии к другой. Детям сложно объяснить, что они переживают, не говоря уже о том, чтобы анализировать свои чувства.Вот где детская психология может помочь дать вам очень важную и ценную информацию.

Что такое детская психология?

Детская психология — это исследование подсознательного и осознанного развития ребенка. Детские психологи наблюдают, как ребенок взаимодействует со своими родителями, собой и миром, чтобы понять его умственное развитие.

Почему это важно?

Все хотят, чтобы их ребенок развивался здоровым образом, но не всегда ясно, является ли поведение ребенка признаком нормальной стадии развития или признаком отклонения от нормы.Детские психологи могут помочь вам понять разницу. Понимание нормальных и ненормальных психологических паттернов ребенка может помочь родителям понять, как лучше всего общаться и общаться со своим ребенком, научить своего ребенка механизмам совладания с эмоциями и помочь его ребенку прогрессировать и преуспевать на каждой новой стадии развития.

Детские психологи также могут выявлять ненормальное поведение на ранних этапах, помогать обнаруживать корень общих поведенческих проблем, таких как проблемы с обучением, гиперактивность или тревожность, и помогать детям справляться с травмами в раннем детстве.Они также могут помочь предотвратить, оценить и диагностировать задержки в развитии или аномалии, такие как аутизм.

Детская психология изучает взаимодействие нескольких основных областей развития:

Физическое развитие

Физическое развитие детей обычно представляет собой предсказуемую последовательность событий. Ваш ребенок поднимает голову, переворачивается, ползет, ходит и бежит именно в таком порядке. Ваш детский психолог может помочь вашему педиатру наблюдать за физическим развитием вашего ребенка и выявить какие-либо отклонения, которые могут указывать на отклонения в развитии.Детские психологи будут наблюдать за продвижением вашего ребенка к этапам развития, чтобы убедиться, что ваш ребенок физически развивается нормально. Значительные задержки в физическом развитии могут выявить другие основные проблемы развития, которые затем можно будет решить на ранней стадии.

Когнитивное развитие

Медицинское понимание когнитивного развития детей сильно изменилось за последние годы. Теперь мы знаем, что даже новорожденные младенцы осознают свое окружение и интересуются им еще до того, как у них есть язык, чтобы это выразить.

Когнитивное развитие относится к интеллектуальному обучению и мыслительным процессам ребенка. Он включает в себя наблюдение и понимание окружающего мира, изучение языка, память, принятие решений, решение проблем, то, как ребенок использует свое воображение и как ребенок использует основные рассуждения. На все эти факторы влияет генетика ребенка и окружающая среда.

Эмоциональное (социальное) развитие

Эмоциональное и социальное развитие глубоко взаимосвязаны.Эмоциональное развитие относится к тому, как ребенок чувствует, понимает и выражает свои эмоции. Эмоциональное развитие у очень маленьких детей выражается в выражении основных эмоций, таких как страх, радость, гнев и печаль. По мере развития ребенка возникают более сложные эмоции, такие как уверенность, надежда, вина и гордость. Эмоциональное развитие также включает способность ребенка чувствовать и понимать эмоции других людей через сочувствие. Многим детям сложно научиться правильно регулировать и выражать эмоции.Если помочь детям понять свои эмоции на раннем этапе, это может оказать сильное влияние на их нынешнее и будущее эмоциональное развитие. Детский психолог может помочь вашему ребенку понять и выразить свои эмоции здоровым и позитивным образом.

Эмоциональное развитие оказывает большое влияние на социальное развитие. Это правда, потому что то, как ребенок чувствует, понимает и выражает свои чувства, напрямую влияет на то, как он взаимодействует с другими людьми. Социальное развитие — это то, как ребенок развивает ценности, осведомленность и социальные навыки, необходимые для общения с окружающими его людьми; их родители, сверстники, авторитеты и животные.Ранние отношения ребенка могут иметь огромное влияние на развитие соответствующих его возрасту социальных навыков. Доверие, дружба, разрешение конфликтов и уважение к власти — примеры социального развития.

Детская психология На WWMG

Детская психология — важная отрасль здоровья семьи. Это дает родителям ресурсы, чтобы помочь своим детям продвигаться по стадиям развития, и дает врачам более глубокое представление о психическом здоровье и возможных проблемах, с которыми может столкнуться ребенок в связи с обучением, социальными различиями или задержками в развитии.

Детская психология не должна быть реактивной мерой. Сделайте это частью вашего активного семейного плана здоровья сегодня, связавшись с нами по телефону 425-259-1366, чтобы узнать о приеме у детского психолога в WWMG.

Стили воспитания и поведение ребенка — Психология в действии

Более обширные исследования имеют решающее значение для улучшения текущего понимания стилей воспитания и роли, которую они играют в поведенческих результатах ребенка. Более глубокое понимание истоков различных практик воспитания может позволить полевым работникам более эффективно бороться с факторами окружающей среды, которые побуждают родителей принимать менее идеальные стратегии.Это исследование следует использовать для разработки более эффективных программ профилактики и вмешательства, направленных на стимулирование адаптивного поведенческого развития у детей. Поскольку было обнаружено, что программы для родителей демонстрируют большое и устойчивое влияние на проблемы раннего деструктивного поведения (Comer et al., 2013), важно обеспечить, чтобы эти программы были широко доступны для семей из групп риска и чтобы эти семьи знали о них. их доступность. Кроме того, программы для родителей обычно проводятся в групповом формате по сравнению с индивидуализированной терапией, которая оказалась рентабельной, снижает стигму и способствует поддержке со стороны сверстников (Comer et al., 2013; Гросс и др., 2003; Сандерс, 1999). Совершенно необходимо, чтобы родителей не обвиняли в их родительской практике или поведенческих результатах их детей, а вместо этого им предоставлялись возможности и ресурсы, в которых они нуждались. Использование этих ресурсов может помочь родителям применять более подходящие методы воспитания и способствовать адаптивному поведенческому развитию своих детей.

———

Джордан Л. Маллинз окончил Калифорнийский университет в Дэвисе в 2017 году со степенью B.А. в психологии и двойной минор в испанском языке и развитии человека. В настоящее время она работает научным сотрудником в лаборатории неврологии развития доктора Гальвана. Джордан особенно интересуется клинической психологией, отношениями между родителями и детьми и семейной динамикой и надеется провести исследование по этим темам однажды в аспирантуре.

———

Ссылки

Ахтер, Н., Ханиф, Р., Тарик, Н., и Атта, М. (2011). Стили воспитания как предикторы экстернализации и интернализации поведенческих проблем у детей. Пакистанский журнал психологических исследований, 26 (1), 23-41.

Альбрехт А., Галамбос Н. и Янссон С. (2007). Интернализирующее и агрессивное поведение подростков и восприятие психологического контроля родителей: панельное исследование, изучающее направление эффектов. Журнал молодежи и подростков, 36 (5), 673-684.

(APA) Американская психологическая ассоциация, (2018). Воспитание. Получено с: http://www.apa.org/topics/parenting/index.aspx

Аунола, К., и Нурми, Дж. (2005). Роль стилей воспитания в проблемном поведении детей. Развитие ребенка, 76 (6), 1144–1159.

Барнов С., Шукит М., Смит Т. Л., Прейс У. и Данко Г. (2002). Реальная взаимосвязь между семейной плотностью алкоголизма и проявлением симптомов среди 146 детей. Алкоголь и алкоголизм, 37, (4), 383–387.

Баумринд Д. (1967). Практика ухода за детьми предшествует трем образцам дошкольного поведения. Монографии по генетической психологии, 75 (1), 43-83.

Баумринд Д. (1991). Влияние стиля воспитания на компетентность подростков и употребление психоактивных веществ. Журнал раннего подросткового возраста, 11 (1), 56-95.

Баумринд Д. и Блэк А. Э. (1967). Практики социализации, связанные с измерениями компетентности мальчиков и девочек дошкольного возраста. Развитие ребенка, 38 (2), 291-327.

Боулби Дж. (1977). Создание и разрыв привязанностей. Британский журнал психиатрии, 130, , 201-210.

Кальсада, Э. Дж. (2001). Нормативное и оптимальное воспитание в доминиканских и пуэрториканских матерях маленьких детей (Заказ № AAI9984400). Доступно в PsycINFO. (619708281; 2001-95004-303).

Чен, X., Лю, М., и Ли, Д. (2000). Родительская теплота, контроль и снисходительность и их отношения к адаптации у китайских детей: продольное исследование. Журнал семейной психологии, 14 (3), 401-419.

Чорпита, Б. Ф., и Барлоу, Д. Х. (1998). Развитие тревожности: роль контроля в ранней среде. Психологический бюллетень, 124 (1), 3-21.

Комер, Дж., Ферр, Дж., Купер-Винс, К., Мэдиган, Р., Чоу, К., Чан, П., Идробо, Ф., Чейз, Р., МакНил, К., Эйберг , С. (2015). Обоснование и соображения в отношении предоставления интерактивной терапии между родителями и детьми через Интернет. Когнитивная и поведенческая практика, 22 (3), 302-316.

Дауни, Г.И Койн Дж. (1990). Дети депрессивных родителей: интегративный обзор. Психологический бюллетень, 108 (1), 50-76.

Гринбергер, Э. и Голдберг, В. (1989). Работа, воспитание и социализация детей. Психология развития, 25 (1), 22-35.

Гросс, Д., Фогг, Л., Вебстер-Страттон, К., Гарви, К., Джулион, В., и Грейди, Дж. (2003). Обучение родителей детей ясельного возраста дневному уходу в городских сообществах с низкими доходами. Журнал консалтинговой и клинической психологии, 71 , 261–278.

Хоффман, М. Л. (1963). Личность, структура семьи и социальный класс как предшественники утверждения родительской власти. Развитие ребенка , 34 , 869–884.

Коэн Д. Э. (1998). Родительское поведение: связанные характеристики и результаты ребенка (Заказ № AAM9809732). Доступно в PsycINFO. (619378018; 1998-95006-332).

Креванс, Дж., И Гиббс, Дж. К. (1996). Родители используют индуктивную дисциплину: отношение к детскому сочувствию и просоциальному поведению. Развитие ребенка, 67 (6), 3263-3277.

Маккоби, Э. и Мартин, Дж. (1983). Социализация в контексте семьи: взаимодействие родителей и детей. Справочник по детской психологии Vol. 4. Социализация, личность и социальное развитие, 4, 1-101.

Мистерс, К., Мурис, П., и Эсселинк, Т. (1995). Враждебность и предполагаемое поведение родителей. Личность и индивидуальные различия, 18 (4), 567–570.

Нейхоф, К., и Энгельс, Р.(2007). Стили воспитания, стратегии выживания и выражение тоски по дому. Journal of Adolescence, 30 (5), 709-720.

Рапи Р. (1997). Возможная роль практики воспитания детей в развитии тревожности и депрессии. Обзор клинической психологии, 17 (1), 47-67.

Ручкин В., Эйсеманн М. и Хэгглёф Б. (1998). Воспитание родителей и проблемное поведение мужчин-правонарушителей в сравнении с контрольной группой на севере России. Социальная психиатрия, эпидемиология, 33 (10), 477–482.

Сандерс, М. (1999). Программа тройного P-позитивного воспитания: На пути к эмпирически подтвержденной многоуровневой стратегии воспитания и поддержки семьи для предотвращения поведенческих и эмоциональных проблем у детей. Обзор клинической детской и семейной психологии, 2 (2), 71–90.

Sears, R. R., Maccoby, E., and Levin, H. (1957). Схемы воспитания детей . Эванстон, Иллинойс: Роу, Петерсон.

Сделайте эти 7 вещей, чтобы воспитать умственно устойчивых детей

Детский мозг — это не мозг взрослого в миниатюре.Это мозг, рожденный в процессе строительства, который соединяется с миром. И дело родителей — создать мир — как физический, так и социальный, — богатый инструкциями по подключению.

Основываясь на многолетних исследованиях в области нейробиологии и психологии, вот семь правил воспитания, которые помогут вашему ребенку развить гибкий и, следовательно, устойчивый мозг.

1. Будь садовником, а не плотником.

Плотники вырезают дереву нужную форму. Садовники помогают растениям расти самостоятельно, выращивая плодородный ландшафт.

Точно так же родители могут слепить из своего ребенка что-то конкретное, например, концертного скрипача. Или они могут создать среду, которая способствует здоровому росту ребенка в любом направлении.

Возможно, вы когда-нибудь захотите, чтобы ваш ребенок играл на скрипке в Симфоническом зале, но принуждение его брать уроки (подход плотника) может помочь вырастить виртуоза или ребенка, который считает музыку неприятной рутиной.

Подход садовника заключался бы в том, чтобы разбросать по дому различные музыкальные возможности и посмотреть, какие из них вызывают интерес у вашего ребенка.Любят ли они стучать по кастрюлям и сковородкам? Может быть, ваш ребенок подающий надежды барабанщик хэви-метала.

Как только вы поймете, какое растение вы выращиваете, вы можете «скорректировать почву», чтобы оно пустило корни и процветало.

2. Говорите и читайте своему ребенку. Много.

Исследования показывают, что даже когда детям всего несколько месяцев, и они не понимают значения слов, их мозг все равно использует их.

Это создает нейронную основу для последующего обучения. Так что чем больше слов они слышат, тем сильнее эффект.У них также будет лучше словарный запас и понимание прочитанного.

Особенно полезно научить их «эмоциональным словам» (то есть грустному, счастливому, разочарованному). Чем больше они знают, тем гибче они могут действовать.

Примените этот совет к действию, развивая чувства других людей. Поговорите о том, что вызывает эмоции и как они могут повлиять на кого-то: «Видите этого плачущего мальчика? Он чувствует боль от падения и царапания колена. Ему грустно, и он, вероятно, хочет обнять своих родителей.”

Считайте себя гидом своих детей по загадочному миру людей, их движений и звуков.

3. Объясняйте вещи.

Это может быть утомительно, когда ваш ребенок постоянно спрашивает: «Почему?» Но когда вы им что-то объясняете, вы извлекаете из мира что-то новое и новое и делаете его предсказуемым. Мозги работают более эффективно, когда они хорошо предсказывают.

Не отвечайте на вопросы «почему» так: «Потому что я так сказал». Дети, понимающие причины определенного поведения, могут более эффективно регулировать свои действия.

Если все, что они знают, это: «Я не должен есть все печенье, потому что мне об этом сказал авторитетный деятель, и у меня будут проблемы», эти рассуждения могут не помочь, когда родителей нет.

Лучше, если они поймут: «Я не должен есть все печенье, потому что у меня заболит живот, а мои брат и сестра будут разочарованы отсутствием десерта». Это рассуждение помогает им понять последствия своих действий и способствует сочувствию.

4. Опишите деятельность, а не человека.

Когда ваш сын бьет вашу дочь по голове, не называйте его «плохим мальчиком». Будьте конкретны: «Перестаньте бить свою сестру. Это причиняет ей боль и вызывает раздражение. Скажи ей, что сожалеешь.

То же правило действует и для похвалы: не называйте свою дочь «хорошей девочкой». Вместо этого прокомментируйте ее действия: «Вы сделали хороший выбор, не дав отпор брату». Такая формулировка поможет ее мозгу выстроить более полезные представления о ее действиях и самой себе.

Еще одно предложение — описать действия персонажей сборников рассказов.Когда кто-то не может сказать правду, не говорите «Сэм лжец», что касается этого человека. Скажите: «Сэм солгал», что касается упражнения. Затем продолжите: «Как вы думаете, почему Сэм сделал это? Как другие люди почувствуют себя, если узнают? Должны ли они простить Сэма?»

Взаимодействуя с любопытством, а не с уверенностью, вы моделируете гибкость, которая понадобится им в реальных жизненных ситуациях. Вы также сигнализируете, что Сэм не является нечестным по своей сути, а лжет в определенной ситуации. Возможно, в других обстоятельствах он вел бы себя более честно.

5. Помогите детям подражать вам.

Замечали ли вы, что некоторые задачи, которые кажутся вам работой (например, уборка дома или прополка сада), могут быть играми для ребенка?

Дети учатся естественно, наблюдая, играя и, прежде всего, копируя взрослых. Это эффективный способ обучения, который дает им чувство мастерства. Так что дайте им миниатюрную метлу, садовую лопату или игрушечную газонокосилку и пусть начнется имитация.

Одно предостережение: маленькие дети будут копировать вас в лучшую сторону или хуже .Помню, когда моей дочери было три года, она стала много говорить слово «сыры». Когда ее отец спросил об этом, она ответила: «Ой, мама так говорит». (Если вы еще не догадались, попробуйте сказать вслух раздраженным тоном: «О, сыры».)

6. Открывать детей (безопасно) для большого количества людей.

Наряду с людьми, с которыми обычно могут встречаться ваши дети — бабушками и дедушками, тетями и дядями, друзьями, другими детьми — постарайтесь представить их как можно большему разнообразию, особенно когда они еще младенцы.

Согласно исследованиям, младенцы, которые регулярно общаются с носителями разных языков, могут сохранять важные мозговые связи, которые помогают им изучать другие языки в будущем.

Точно так же младенцы, которые видят много разных лиц, могут соединяться друг с другом, чтобы лучше различать и запоминать большее разнообразие лиц в дальнейшей жизни. Это может быть самый простой шаг против расизма, который вы можете предпринять как родитель.

7. Агентство аплодисментов.

Дети любят пробовать вещи самостоятельно без вашей помощи, например, одеваться или собирать пазлы.Это хорошо. Вы, , хотите, чтобы у них развили чувство свободы воли.

Даже действия, которые выглядят как проступки, могут быть попыткой ребенка понять их влияние на мир. Когда ваш двухлетний ангел бросает свои Cheerios на пол и ждет, пока вы их поднимете, она не «манипулирует» вами.

Скорее всего, она что-то узнает о физике гравитации. Она также узнает, что ее действия влияют на мир вокруг нее. Так что возьмите Cheerios и позвольте ей попробовать еще раз.

Иногда бывает сложно понять, когда нужно вмешаться, а когда — отступить. Но если вы всегда присутствуете, направляя своего ребенка и заботясь обо всех его потребностях, он не научится делать что-то самостоятельно. Иногда, позволяя им бороться, укрепляется устойчивость и помогает им понять последствия своих действий.

Лиза Фельдман Барретт , доктор философии, нейробиолог, психолог и автор книги «Семь с половиной уроков о мозге. Она — заслуженный профессор Северо-Восточного университета, работает в Гарвардской медицинской школе и Массачусетской больнице общего профиля. Она также является главным научным сотрудником Центра права, мозга и поведения Гарвардского университета. Следите за ней в Twitter @ LFeldmanBarrett .

Не пропустите:

Психолог разделяет 4 типа воспитания детей — вот самый успешный стиль

Поскольку у детей нет руководств, родители часто пытаются решить, как воспитывать умственно сильные, разносторонние и успешные малыши.Одни родители строгие, другие снисходительны. Одни бдительны, другие отстранены.

Если вопрос « Каким родителем я хочу быть?» когда-либо приходило вам в голову, это помогает понять основы различных стилей воспитания.

Четыре типа воспитания

Четыре основных стиля воспитания — разрешительный, авторитарный, пренебрежительный и авторитарный — используемые сегодня в детской психологии, основаны на работе Дианы Баумринд, психолога по развитию, и исследователей из Стэнфорда Элеоноры Маккоби и Джона Мартина.

Каждый стиль воспитания по-разному влияет на поведение детей и может быть идентифицирован по определенным характеристикам, а также по степени отзывчивости (степень, в которой родители тепло и чутко относятся к потребностям своих детей) и требовательности (степень контроля, осуществляемого родителями. своих детей в попытке повлиять на их поведение).

Увеличить значок Стрелки, указывающие наружу

4 стиля воспитания

Франсин Зельцер, CNBC Make It

1. Разрешительный родитель

Общие черты:

• Высокая отзывчивость, низкая требовательность
• решать за себя, а не давать указания
• Правила и ожидания либо не установлены, либо редко соблюдаются
• Обычно идет на многое, чтобы сделать своих детей счастливыми, иногда за свой счет

Снисходительные родители с большей вероятностью примут решение роль дружбы, а не роль родителей со своими детьми.Они предпочитают избегать конфликтов и часто соглашаются на просьбы своих детей при первых признаках бедствия. Эти родители в основном позволяют своим детям делать то, что они хотят, и предлагают ограниченное руководство или направление.

2. Авторитетный родитель

Общие черты:

• Высокая отзывчивость, высокая требовательность
• Устанавливает четкие правила и ожидания для своих детей, проявляя гибкость и понимание
• Часто общается; они прислушиваются к мыслям, чувствам и мнениям своих детей и принимают их во внимание
• Позволяет наступить естественным последствиям (напр.(например, ребенок не проходит викторину, когда не учился), но использует эти возможности, чтобы помочь своим детям размышлять и учиться

Авторитетные родители заботятся, поддерживают и часто соответствуют потребностям своих детей. Они проводят своих детей через открытые и честные дискуссии, чтобы научить их ценностям и аргументам. Дети, у которых есть авторитетные родители, склонны к самодисциплине и могут думать самостоятельно.

3. Небрежный родитель

Общие черты:

• Низкая отзывчивость, низкая требовательность
• Позволяет своим детям в основном заботиться о себе, возможно, потому что они равнодушны к своим потребностям или не вовлечены / перегружены другими вещами
• Предлагает мало заботы, руководства и внимания
• Часто борется с собственными проблемами с самооценкой и с трудом формирует близкие отношения

Этот стиль, который иногда называют неучастным воспитанием, проявляется в общем чувстве безразличия.Небрежные родители мало общаются со своими детьми и редко соблюдают правила. Их также можно считать холодными и безразличными, но не всегда намеренно, поскольку они часто борются со своими собственными проблемами.

4. Авторитарный родитель

Общие черты:

• Высокая требовательность, низкая отзывчивость
• Обеспечивает строгие правила, мало учитывая чувства ребенка или социально-эмоциональные и поведенческие потребности
• Часто говорит «потому что я так сказал» «когда их ребенок задается вопросом о причинах правила или следствия
• Общение в основном одностороннее — от родителя к ребенку

Этот жесткий стиль воспитания требует строгой дисциплины, часто оправдываемой как» жесткая любовь «.«В попытке полностью контролировать авторитарные родители часто разговаривают со своими детьми, не желая получать информацию или обратную связь.

Какой стиль воспитания вам лучше всего подходит?

Исследования показывают, что авторитетные родители с большей вероятностью будут воспитывать независимых, самостоятельных и социально компетентные дети.

В то время как дети авторитетных родителей не застрахованы от проблем психического здоровья, трудностей во взаимоотношениях, злоупотребления психоактивными веществами, плохой саморегуляции или низкой самооценки, эти черты чаще наблюдаются у детей родителей, которые строго используют авторитарные методы. , разрешительный или непричастный стиль воспитания.

Конечно, когда дело доходит до воспитания детей, не существует универсального решения для всех. Вам не нужно подписываться только на один тип, так как могут быть случаи, когда вам придется использовать разнообразный подход к воспитанию, но в умеренных количествах.

Самые успешные родители знают, когда изменить свой стиль, в зависимости от ситуации. Авторитетный родитель, например, может захотеть стать более снисходительным, когда ребенок болен, продолжая дарить ему тепло и отказываться от некоторого контроля (например, «Конечно, вы можете съесть мороженое на обед и ужин.»).

И снисходительный родитель может быть более строгим, если на карту поставлена ​​безопасность ребенка, например, при переходе оживленной улицы (например,» Ты собираешься держать меня за руку, нравится тебе это или нет. «).

В конце концов, руководствуйтесь здравым смыслом и помните, что вам следует использовать стиль воспитания, который лучше всего подходит для вашей семьи в то время .

Францина Зельцер — детский психолог, школьный психолог, адъюнкт-профессор и мать двоих детей.Она продвигает поддерживающий подход к решению проблем, при котором ее пациенты изучают адаптивные стратегии управления проблемами и работают над достижением как краткосрочных, так и долгосрочных целей. Ее работы были представлены на сайтах NYMetroParents.com и Parents.com .

Не пропустите:

Связи между депрессией у родителей и воспитанием, здоровьем ребенка и психологическим функционированием ребенка — депрессия у родителей, воспитания и детей

Исследователи предоставили множество данных о психологическом и физическое здоровье детей, родители которых страдают депрессией.Понятно, что большое внимание уделяется риску развития депрессии у детей. Эти результаты рассматриваются в этом разделе, в котором выделяются репрезентативные работы. Исследователи также расширили круг психологических исходов, изучаемых у детей депрессивных родителей, включив в него другие аспекты психопатологии, включая другие интернализующие расстройства, а также экстернализующие расстройства. Другие аспекты психологического функционирования, некоторые из которых сами могут быть предвестниками развития, уязвимостями или ранними признаками расстройства, также включены в этот обзор.Точно так же конструкции, связанные с физическим здоровьем, включают данные о здоровье или болезни, а также о получении детьми обычной медицинской помощи, безопасности дома и роста. Хотя всесторонний обзор этой литературы выходит за рамки данного проекта, мы представляем репрезентативные результаты и обзор выводов, которые можно сделать.

Ограничения, проистекающие из пробелов в исследованиях

По каждому аспекту функционирования детей, который мы исследовали в связи с депрессией у родителей, мы рассмотрели не только доказательства наличия ассоциаций, но и любые доказательства для модераторов и посредников этих ассоциаций.

Как описано в главе 2, модераторы указывают, для кого и при каких условиях ассоциации сильнее или слабее. В литературе о детях родителей, страдающих депрессией, наиболее часто изучаемыми модераторами являются хроническая форма, тяжесть и время наступления родительской депрессии, сопутствующие заболевания родительской депрессии, а также роль семьи и более широкого социального контекста, особенно стресса и социальной поддержки. Каждый из них по отдельности и в сочетании может усилить или защитить детей от рисков, связанных с депрессией у родителей.Эмпирическая поддержка модераторов предоставляет информацию для нацеливания вмешательств на подгруппы детей депрессивных родителей, выявляя тех, кто подвергается еще большему риску отрицательных результатов по сравнению с другими, у которых также есть родитель с депрессией. Другой потенциальный модератор, который вызвал интерес, — это пол ребенка и, когда была изучена депрессия у обоих родителей, соответствие между полом родителя с депрессией и полом ребенка. Однако в большинстве исследований не сообщалось о половых различиях, и, как уже было изучено, несколько исследований включали депрессию у отцов.Результаты этих исследований половых различий включаются в это обсуждение, когда они доступны. Наконец, хотя теория и связанные с ней исследования предполагают, что здоровый и доступный второй родитель может смягчить влияние депрессии у одного из родителей на функционирование ребенка, было обнаружено несколько исследований, подтверждающих такую ​​умеренность.

Посредники представляют особый интерес, потому что они раскрывают механизмы, посредством которых депрессия у родителей становится связанной с результатами у детей, с последствиями для профилактических вмешательств.Как показано в, модель Гудмана и Готлиба (1999) определила наиболее эмпирически и теоретически обоснованные медиаторы того, как депрессия у родителей влияет на детей. Это воспитание детей, генетика, пренатальные факторы (если у матери во время беременности была депрессия) и стресс. Эмпирическая поддержка медиаторов, если они предшествуют вызывающим озабоченность исходам, предоставляет информацию, необходимую для разработки вмешательств, так как можно было бы получить поддержку для нацеливания на выявленные механизмы в интервенционном эксперименте (Kraemer et al., 2001). Например, исследование, показывающее, что депрессия у родителей связана со снижением родительских навыков и что снижение родительских навыков, по крайней мере, частично объясняет связь между депрессией и неблагоприятными исходами у детей, предполагает, что вмешательства, направленные на улучшение этих родительских навыков, принесут пользу детям. Что касается генетики, существует явный генетический риск депрессии, как это было рассмотрено в главе 3. Таким образом, по крайней мере, часть связей, обнаруженных между депрессией у родителей и психологическим функционированием детей, будет объяснена генетикой.Однако выводы о наследственности как посреднике зависят от исследований с генетически обоснованным дизайном, таких как исследования близнецов или усыновлений, или исследования, проверяющие посредническую роль молекулярной генетики, то есть конкретной генетической аномалии.

РИСУНОК 4-1

Интегративная модель передачи риска детям матерей с депрессией. ИСТОЧНИК: Перепечатано с разрешения из Goodman and Gotlib (1999). Авторское право (1999) Американской психологической ассоциации.

Таким образом, знание как модераторов, так и посредников имеет четкое и прямое значение для профилактики, как было описано в хорошо написанных статьях, которые включают отчет Института медицины о профилактике психических расстройств (1994).Несмотря на эти веские причины для определения посредников и модераторов, наш обзор показал, что в большинстве исследований результатов не использовались исследования, которые позволяли бы идентифицировать модераторов или посредников. Таким образом, наши возможности делать выводы по этим важным вопросам ограничены.

Еще одним важным фактором при оценке этой литературы является перспектива развития, как указано в главе 2. То есть важно учитывать нормативные достижения в развитии, ожидаемые от детей в возрасте, в котором также изучаются последствия родительской депрессии. как и во время предыдущих облучений ребенка, если таковые были.Это особенно важно с учетом фактора риска родительской депрессии, учитывая, что депрессия является эпизодическим расстройством. Еще один аспект перспективы развития заключается в том, что у детей, матери которых находятся в депрессивном состоянии, могут быть матери, которые находились в депрессивном состоянии во время беременности, и, следовательно, они также подвергались воздействию во время внутриутробного развития. Аннатальная депрессия у матери и часто сопровождающая ее высокие уровни стресса могут быть стрессом в раннем детстве, который изменяет процессы развития, связанные с более поздним функционированием оси гипоталамус-гипофиз-надпочечники (HPA), что может привести к дисрегуляции систем реакции на стресс, которые были идентифицированы как уязвимые для депрессия (Heim, Plotsky, Nemeroff, 2004; Kammerer, Taylor, and Glover, 2006).

Как и в случае ограничений, связанных со знанием модераторов и посредников, литература также ограничена в своих возможностях делать выводы с точки зрения развития. Большинство изученных результатов являются поперечными (и депрессия родителя, и функционирование ребенка изучались одновременно), а не продольными (изучение депрессии родителя и функционирования ребенка два или более раз, чтобы увидеть, не изменится ли депрессия с течением времени). (например, увеличение уровня депрессивных симптомов, объясняют изменения в функционировании ребенка, например, возникновение психологических проблем).Таким образом, большая часть знаний касается конкретных результатов, связанных с сопутствующей депрессией у матерей в определенном детском возрасте (например, 4-летних детей матерей, которые в это время находятся в депрессии). Нам меньше известно о динамике последствий для детей, подвергшихся воздействию в определенное время, с учетом возраста ребенка, когда он впервые столкнулся с депрессией у родителя (в том числе потенциально внутриутробно), а также хроники и характера рецидивов родительской депрессии. Последний вопрос осложняется рецидивом депрессии и возможностью того, что корреляты депрессии, которые имеют значение для детей (особенно факторы стресса и родительские качества), могут или не могут изменяться в зависимости от течения болезни (эпизод или выздоровление).Также важно учитывать транзактный характер воспитания детей, поскольку как родительская депрессия, так и функционирование ребенка продолжают влиять друг на друга непрерывным циклическим образом на протяжении всего развития (Elgar et al., 2004; Sameroff, 1975). В этом обзоре мы представляем сводку того, что известно не только из поперечных исследований, но также из продольных исследований и из исследований, которые включают показатели депрессии при беременности.

Еще одним ограничением литературы является то, что подавляющее большинство исследований родительской депрессии посвящено депрессии у матерей, а не у отцов.Тем не менее, мы рассмотрели скудную литературу о депрессии у отцов. Мы также сообщаем о метаанализе Коннелла и Гудмана (2002), в котором мы обнаружили, что, хотя было показано, что депрессия как у матери, так и у отца влияет на психологическое функционирование детей, проблемы как интернализации, так и экстернализации у детей более тесно связаны с депрессией у детей. матери, чем с депрессией у отцов.

Для некоторых детей основным попечителем является бабушка. Таким образом, важно понять распространенность депрессии у бабушек или дедушек, которые заботятся о своих внуках, влияние депрессии у бабушек и дедушек на их внуков, модераторов этих ассоциаций, а также роль родительских качеств и других посредников в этих ассоциациях.Комитет нашел очень мало исследований, посвященных этим вопросам. Выводы о детях, воспитываемых бабушками и дедушками, также осложняются часто стрессовыми обстоятельствами, которые приводят к такой организации ухода, такими как отсутствие отца, употребление наркотиков матерью или заключение в тюрьму, высокий стресс и низкий уровень поддержки, подверженность травмам и пренебрежение (Грегори, Смит , и Palmieri, 2007). Учитывая эти дополнительные осложнения и недостаток литературы, мы решили не проводить всесторонний анализ депрессии у бабушек и дедушек, которые являются основными лицами, осуществляющими уход.Однако, учитывая участившуюся частоту таких семейных соглашений, этот недостаток исследований представляет собой серьезный пробел в исследованиях.

Одна из проблем, поднятых в этой литературе, заключается в том, что часто мать является репортером как о своей собственной депрессии, так и о последствиях для ребенка (Kraemer et al., 2003). Это особенно вызывает вопросы, учитывая, что можно заподозрить, что депрессия может негативно повлиять на восприятие матери. Мы приняли к сведению полезные статьи Рихтерса о том, что депрессия влияет на отчеты матерей о своих детях (Richters, 1992).Наш обзор показывает, что исследователи, проводившие хорошо спланированные исследования для решения этого вопроса, продолжают находить от небольшой до умеренной поддержки связь между более высоким уровнем материнской депрессии и склонностью матери к завышению сведений о проблемах с поведением ребенка по сравнению с латентной критериальной переменной (Boyle and Pickles, 1997; Фергюссон, Лински и Хорвуд, 1993). Остаются нерешенными важные вопросы о том, как интерпретировать эту ассоциацию. Таким образом, в нашем обзоре мы отметили, когда исследователи включали дополнительные источники данных, по крайней мере, о результатах для детей, что было более распространенным, чем нет.

Наконец, еще одно ограничение исследования состоит в том, что очень мало исследований было разработано для тестирования транзакционных процессов. В частности, мало что известно о роли ребенка с психологическими проблемами в депрессии родителей, хотя существует больше литературы о роли проблем физического здоровья детей как причинного или усугубляющего фактора родительской депрессии, которую мы затрагиваем. Дети с эмоциональными, поведенческими или физическими проблемами со здоровьем могут быть причиной депрессии у родителей или могут усугубить ее или помочь поддержать ее после того, как депрессия у родителей возникла.

Физическое здоровье и последствия обращения за медицинской помощью

Последствия для здоровья детей, когда родитель находится в депрессии, изучались в нескольких ключевых областях. Во-первых, исследования описывают состояние здоровья новорожденного, когда мать испытывает проблемы с психическим здоровьем. Во-вторых, исследования изучают, как дети матерей с депрессивными симптомами имеют разные модели физического заболевания и обращения за медицинской помощью. В-третьих, исследования изучали роль материнской депрессии при хроническом заболевании ребенка.В-четвертых, исследования изучают, как наличие родительской депрессии связано с домашней средой, которая представляет больший риск для здоровья ребенка. Наконец, в нескольких исследованиях сообщается о возникновении рискованного поведения для здоровья подростков, когда их родители, находящиеся в депрессивном состоянии, демонстрируют поведение, сопряженное с риском для здоровья. Кроме того, модели воспитания детей в условиях родительской депрессии часто влияют на то, как родители контролируют, контролируют и моделируют здоровое поведение.

Депрессия у родителей обычно не существует как единственный фактор, объясняющий исходы, связанные со здоровьем, в этих исследованиях, как в исследованиях других исходов.Как было описано в другом месте этого отчета, депрессия часто сопровождается обстоятельствами социального неблагополучия, семейными трудностями и другими сосуществующими расстройствами психического здоровья и употребления психоактивных веществ, и признается, что любой или все эти факторы могут играть роль (независимые , аддитивный, опосредующий или сдерживающий) при определении связанных со здоровьем и других неблагоприятных исходов для детей родителей, находящихся в депрессии. Всего несколько исследований рассмотрели все эти многочисленные факторы. Когда взаимодействие этих факторов было рассмотрено, они были отмечены.Большинство исследований изучали симптомы депрессии у матерей, а не клинический диагноз депрессии. За исключением отчетов о подростках, данные о влиянии депрессии на отцов или депрессии на обоих родителей отсутствуют. Учитывая центральную роль вопросов развития, мы рассматриваем эту литературу с этой точки зрения.

Новорожденные

Дородовая депрессия, а также стрессовые жизненные события и тревога, которые часто возникают одновременно с депрессией, связаны с осложнениями во время беременности или родов (например,g., преэклампсия) и неблагоприятные исходы беременности (например, низкая масса тела при рождении), по крайней мере, частично как функция плохого дородового ухода и нездоровых привычек (курение, алкоголь, наркотики) (см. обзор Bonari et al., 2004). Среди афроамериканских женщин с низким доходом вероятность самопроизвольных преждевременных родов почти в два раза выше у женщин с высоким уровнем депрессивных симптомов (Orr, James, and Blackmore Prince, 2002). Это было верно даже после учета других рисков для здоровья, связанных с преждевременными родами. В более недавнем крупном проспективном когортном исследовании, которое началось на ранних сроках беременности (Li, Liu, and Odouli, 2009), клинически значимые уровни депрессивных симптомов были связаны с почти вдвое большим риском преждевременных родов по сравнению с женщинами без депрессивных симптомов.Кроме того, риск преждевременных родов возрастал с увеличением степени тяжести депрессивных симптомов, и результаты не были связаны с использованием антидепрессантов, хотя они были связаны с ожирением и стрессом. Таким образом, депрессивные симптомы у матери, хотя и связаны с другими рисками для здоровья, играют центральную роль в связи с отрицательными исходами для младенцев. Побочные эффекты повышенного уровня кортизола у плода и новорожденного, которые возникают при перинатальной материнской депрессии, обсуждаются далее в этой главе.Кроме того, матери с депрессивными симптомами также с меньшей вероятностью будут продолжать кормить грудью (Kendall-Tackett, 2005). Еще одним поводом для беспокойства по поводу дородовой депрессии является воздействие на плод антидепрессантов матери или злоупотребление психоактивными веществами во время беременности, хотя мы считали, что обзор этой литературы выходит за рамки этого отчета.

Младенцы и дети раннего возраста

Социально-экологические факторы риска госпитализации детей в первые два года были изучены на канадской когорте с учетом биологических факторов риска.Обострение депрессивных симптомов у матери, материнство-одиночка и недостаточный доход увеличивают риск госпитализации в 1,5–1,8 раза, независимо от плохого состояния здоровья ребенка и его недоношенности (Guttman, Dick, and To, 2004). В амбулаторных условиях, даже после учета социально-экономических факторов, младенцы или маленькие дети от матерей с депрессивными симптомами в два раза чаще обращались за неотложной медицинской помощью и в три раза чаще обращались за помощью в отделение неотложной помощи (Mandl et al., 1999 ).Среди проспективной когорты младенцев, наблюдаемых в течение первого года жизни, младенцы от матерей с диагнозом депрессия имели в три раза больше шансов получить неотложную помощь (Chee et al., 2008).

Отделение неотложной помощи — еще одно часто используемое отделение неотложной помощи. В проспективном исследовании после учета заболеваемости и других факторов было обнаружено, что через 6 месяцев матери из центральной части города с высоким уровнем депрессивных симптомов на 30 процентов чаще отправляли своих детей школьного возраста в районное отделение неотложной помощи. для лечения астмы, чем матери с низким уровнем депрессивных симптомов (Bartlett et al., 2001). В другом исследовании разнообразная популяция матерей, у которых был положительный результат скрининга на депрессию, более чем в три раза чаще посещала отделения неотложной помощи и пропускала другие амбулаторные визиты по сравнению с матерями без депрессивных симптомов (Flynn et al., 2004). . Такой повышенный уровень обращений за неотложной медицинской помощью и госпитализаций также был обнаружен в двух исследованиях социально незащищенных групп населения и в одной когорте сообщества с детьми в возрасте до 3 лет (Casey et al., 2004; Chung et al., 2004; Минковиц и др., 2005). Не обнаружено, что симптомы материнской депрессии влияют на общую частоту госпитализации детей старшего возраста. Однако в проспективном исследовании городских, экономически неблагополучных детей в возрасте от 4 до 9 лет, страдающих астмой, клинически значимые симптомы психического здоровья матери были самым сильным психосоциальным предиктором госпитализации через 9 месяцев (Weil et al., 1999). Дальнейшее обсуждение влияния материнской депрессии на лечение детей с астмой в городских условиях обсуждается позже в этом разделе.

Исследования, изучающие использование профилактических медицинских услуг, показали, что это связано с депрессивными симптомами у матерей (Mandl et al., 1999; Minkowitz et al., 2005). Исследование Минковица показало, что более высокий уровень депрессивных симптомов у матери через 2–4 месяца после родов предсказывает меньшее количество посещений здоровых детей в возрасте до 24 месяцев в выборке предполагаемой первичной медико-санитарной помощи, получающей дополнительные услуги для улучшения детского развития. В исследовании детей, идущих в школу, уровни материнских депрессивных симптомов не были связаны с получением детьми профилактических медицинских услуг, но они были связаны с тем, что у детей меньше шансов получить профилактическую стоматологическую помощь (Kavanaugh et al., 2006).

Женщины с клинически значимым уровнем депрессивных симптомов с большей вероятностью сообщат о своем здоровье своего ребенка в возрасте 3 лет как удовлетворительном или плохом (Kahn et al., 2002). Они также с большей вероятностью будут обращаться за медицинской помощью при детских соматических расстройствах, таких как обморок (например, обморок; Morris et al., 2001), боли в животе (Levy et al., 2006; Zuckerman and Beardslee, 1987), головные боли (Zuckerman и Beardslee, 1987) и травм (Minkovitz et al., 2005). Также было показано, что увеличение количества несчастных случаев происходит, когда матери переживают эпизод депрессии (Brown and Davidson, 1978).

Было обнаружено, что среди некоторых подгрупп детей с особыми заболеваниями чаще встречаются симптомы материнской депрессии с высоким уровнем материнской депрессии. Сюда входят состояния со связанными психосоциальными проблемами, такие как неспособность нормально развиваться (Stewart, 2007), СДВГ (Johnston and Mash, 2001; Lesesne, Visser, and White, 2003) и хроническая эпилепсия (Shore et al., 2002) и условия с высокими требованиями к ежедневному уходу, такие как медицинская хрупкость (Meltzer and Mindell, 2006), зависимость от аппарата ИВЛ (Meltzer and Mindell, 2006), тяжелый ожог (El Hamaoui et al., 2006) и серьезные нарушения развития (Bailey et al., 2007; Manuel et al., 2003; Smith et al., 1993). Многие из этих исследований оценивают депрессивные симптомы только на небольших, поперечных группах детей с конкретными заболеваниями и не определяют тяжесть или хроничность родительской депрессии или течения болезни. Стресс из-за ухода, беспокойство, отсутствие социальной поддержки и нарушение сна человека, осуществляющего уход, — все это играет роль в том, как хроническое состояние связано с материнской депрессией (Boman, Lindahl, and Björk, 2003; Manuel et al., 2003; Мельцер и Минделл, 2006; Мур и др., 2006). Эти описательные исследования в целом показывают, что в этих группах необходимо учитывать родительскую депрессию и что распознавание и лечение депрессии у родителей может быть важным дополнением к лечению ребенка.

Как указано выше (Weil et al., 1999), влияние материнской депрессии на ведение болезни было изучено более глубоко для детей с астмой в городских общинах, чем для других заболеваний или в других условиях.В проспективном исследовании детей из городских районов, страдающих астмой, матери с высоким уровнем депрессивных симптомов по сравнению с матерями с более низким уровнем депрессивных симптомов с меньшей вероятностью придерживались схем лечения, назначенных их детям, с большей вероятностью имели более низкий уровень понимания. менее уверенно справлялись с болезнью своего ребенка дома (Bartlett et al., 2004). Кроме того, матери с высоким уровнем депрессивных симптомов в 2–3 раза чаще сообщали о том, что недавно чувствовали себя беспомощными, испуганными и расстроенными астмой ребенка.Было показано, что для семей, страдающих астмой, роль материнской депрессии в контроле над болезнью также опосредована психологическими проблемами ребенка (Lim, Wood, and Miller, 2008). Выводы о том, что депрессия связана с большей враждебностью родителей и более низким уровнем теплоты / заботы, также были воспроизведены у малообеспеченных афроамериканских матерей детей с астмой (Celano et al., 2008), что повлияло на проблемы в управлении родителями этих детей. постоянные потребности в медицинской помощи.

Материнская депрессия и связанные с ней проблемы с родителями играют роль не только в лечении, но и в развитии астмы. Трудности с воспитанием детей в раннем возрасте, последующие психосоциальные проблемы у детей и уровни иммуноглобулина E в возрасте 6 лет были важными предикторами астмы в возрасте 6–8 лет в продольной когорте с высоким риском астмы (Klinnert et al., 2001). Симптомы материнской депрессии, измеренные в возрасте 6 лет, сильно коррелировали с ключевыми предикторами, воспитанием детей и психосоциальными проблемами ребенка.В недавнем крупном когортном исследовании новорожденных у детей, которые в течение первых 7 лет жизни продолжали контактировать с матерями, лечившимися от депрессии и тревоги, была более высокая частота астмы (отношение шансов = 1,25) после учета факторов риска астмы (Kozyrskyj et al., 2008 г.). Эти эффекты были сильнее в домохозяйствах с высоким доходом, чем в домохозяйствах с низким доходом.

Только недавно были опубликованы исследования, в которых более подробно рассматривается взаимосвязь между психическим здоровьем матери, воспитанием детей, поведением ребенка и ведением хронических заболеваний.Эти исследования астмы иллюстрируют, как материнская депрессия может играть роль в неблагоприятных исходах хронических состояний физического здоровья в детстве, когда психосоциальные факторы влияют на процесс болезни, а болезни требуют внимательного отношения родителей к режимам управления и мониторингу ухода.

Другие последствия для здоровья могут возникнуть из-за изменений в семейном окружении, связанных с материнской депрессией. Матери маленьких детей, страдающих депрессией, с большей вероятностью будут курильщиками (Whitaker, Orzol, and Kahn, 2006), таким образом подвергая детей пассивному курению, которое связано с большим количеством респираторных проблем (Neuspiel et al., 1989). В продольном исследовании родителей, страдающих депрессией, чаще сообщалось о респираторных заболеваниях у детей среднего возраста (Goodwin et al., 2007). Среди дошкольников дети, которые больше всего смотрели телевизор, были предсказаны двумя факторами: материнской депрессией и избыточным весом матери (Burdette et al., 2003). Чрезмерный просмотр телевизора маленькими детьми имеет последствия для ожирения и поведения. Другие профилактические методы воспитания, которые могут ограничить оптимальное здоровье и профилактику заболеваний у детей, обсуждались в предыдущем разделе, посвященном методам воспитания.

Подростки

Было обнаружено, что использование подростками медицинской помощи, хотя и редко по сравнению с исследованиями детей грудного и раннего возраста, связано с депрессией у родителей. В одном исследовании при 10-летнем наблюдении дети родителей, страдающих депрессией, чаще были госпитализированы. Однако только подгруппа детей, у которых самих развилась депрессия, имела больше медицинских проблем, о которых сообщали в возрасте от позднего подросткового возраста до середины 20-летнего возраста (Kramer et al., 1998). Другой отчет об этих потомках после 20 лет в среднем возрасте также показал увеличение общего числа медицинских проблем.Зависимость от психоактивных веществ также чаще развивалась в подростковом возрасте в этой популяции (Weissman et al., 2006a).

Проблема, которая возникает в подростковом возрасте, — это опасное для здоровья поведение, такое как употребление табака, алкоголя и наркотиков. Хорошо известно, что поведение подростков, сопряженное с риском для здоровья, тесно связано с моделями употребления алкоголя и табака родителями. Особенно информативным было отметить, что в немецком лонгитюдном исследовании сообщества от раннего подросткового возраста до раннего взросления шансы употребления запрещенных наркотиков удваивались, если у любого из родителей было аффективное расстройство, даже после контроля их употребления родителями (Lieb et al., 2002). Показатели не увеличивались дальше, когда были затронуты оба родителя, то есть даже после учета родительского употребления аффективное расстройство у матери или отца увеличивало вероятность того, что подросток начнет употреблять запрещенные наркотики. Точно так же наличие у родителей депрессии ассоциировалось с 40-процентным увеличением алкогольной и никотиновой зависимости у подростков, даже после контроля родительской тревожности и употребления психоактивных веществ (Lieb et al., 2002).

В целом, появляются новые доказательства того, что депрессия, по крайней мере, у матерей, если не у отцов, связана с использованием услуг детского здравоохранения и неблагоприятными последствиями для здоровья детей от младенчества до подросткового возраста.Более того, совместное возникновение материнской депрессии и хронического состояния здоровья ребенка подвергает ребенка дополнительному риску неблагоприятных исходов. Для обоснования эффективных вмешательств необходимы лонгитюдные исследования, в которых более внимательно изучаются пути, с помощью которых депрессия влияет на исходы здоровья.

Психологические проблемы и благополучие детей

Особые аспекты, вызывающие озабоченность

Исследователи изучили ряд аспектов психологических проблем и благополучия детей.Как правило, выбор того, чему учить детей, оправдывается как важный как с точки зрения теорий, так и исследований, предполагающих (а) почему депрессия у родителей может повлиять на эти аспекты функционирования и (б) почему эти аспекты функционирования , в случае воздействия, может вызвать беспокойство относительно возможности дальнейшего развития психопатологии.

Неудивительно, что большое внимание было сосредоточено на вероятности того, что дети депрессивных родителей сами впадают в депрессию.Обе теории о механизмах, посредством которых материнская депрессия может способствовать развитию депрессии у детей (Goodman and Gotlib, 1999), и о путях развития, ведущих к возникновению депрессии у детей (Cicchetti and Toth, 1998), указывают на важность более глубокого изучения взаимосвязей между материнская депрессия и появление депрессии у детей и подростков. Поэтому во многих исследованиях детей депрессивных родителей изучалась связь между депрессией у родителей и связанными с депрессией исходами у их детей, включая уровни депрессивных симптомов и частоту депрессивных расстройств.Некоторые исследователи расширили конструкцию до интернализующих расстройств или проблем у детей, учитывая, что тревожные расстройства являются наиболее частыми сопутствующими расстройствами как в клинических (Compas et al., 1997), так и в местных выборках (Lewinsohn et al., 1991) и многие исследователи полагаются на контрольные списки симптомов, которые дают оценку интернализации проблем как широкополосной конструкции.

Среди других исходов, связанных с депрессией у родителей, исследователи также интересовались экстернализацией расстройств, поскольку повышенный уровень проблем с поведением был отмечен еще в самых ранних исследованиях детей депрессивных родителей (например.г., Велнер и др., 1977). С теоретической точки зрения экстернализирующие расстройства у детей с депрессивными родителями интересны, потому что они могут отражать проблемы с нерегулируемой агрессией (Radke-Yarrow et al., 1992), отчетливый образец унаследованной уязвимости, возможно, связанный с поведенческими расстройствами (например, алкоголизм, употребление психоактивных веществ). жестокое обращение, антисоциальные расстройства личности) у родственников первой степени родства (Kovacs et al., 1997; Williamson et al., 1995). С другой стороны, экстернализация проблем у детей может отражать конкретные взаимодействия между генами и когнитивными, аффективными, межличностными и другими биологическими системами, которые приводят к появлению экстернализующих, а не интернализующих расстройств (или одновременно с ними).

Хотя большая часть литературы сосредоточена на психопатологии как исходе для детей с депрессивными матерями, перспектива психопатологии развития требует расширенного определения результатов, которое также включает компетентность или ограничения способности достигать типичного развития в полном диапазоне аффективных / эмоциональных состояний, когнитивное и социальное / межличностное функционирование.

Отдельным важным аспектом функционирования, который необходимо понимать детям от депрессивных родителей, является темперамент или поведенческие тенденции.Трудности в темпераменте, связанные с депрессией у родителей, можно было наблюдать, например, по поведенческим тенденциям младенцев к меньшему интересу и активному исследованию своего окружения и новым стимулам, более низким организационным способностям и меньшей успокаиваемости по сравнению с младенцами от матерей без депрессии. Механизмы, объясняющие такие ассоциации, в первую очередь связаны с наследуемостью, но могут также включать эффекты пренатального воздействия материнской депрессии и коррелированного стресса. В соответствии с обоими объяснениями, было обнаружено, что движения плода на 36 неделе беременности составляют от 21 до 43 процентов дисперсии дистресса и ограничений в 1 год и поведенческого торможения в 2 года (отрицательные прогнозы), оба показателя регуляторных способностей (DiPietro et al. al., 2002). Темперамент также представляет интерес для исследователей родительской депрессии, потому что он может быть ранним признаком уязвимости к более позднему развитию депрессии (Hayden et al., 2006). Более того, темперамент представляет интерес с учетом транзакционных процессов, которые предполагают, что депрессивный родитель и младенец с «трудным» темпераментом могут столкнуться с особыми проблемами по отношению друг к другу по сравнению с недепрессивными родителями или детьми, у которых нет этих качеств темперамента.

По нескольким причинам исследователи также интересовались аффективным функционированием, особенно сильным отрицательным аффектом и низким положительным аффектом у детей депрессивных родителей (Cicchetti, Ackerman, and Izard, 1995; Garber, Braafladt, and Zeman, 1991).Во-первых, понимание того, что то, как дети управляют своими эмоциями, может быть ранними признаками некоторых основных черт личности, связанных с депрессией у взрослых (Klein et al., 2002). Во-вторых, это исследование, показывающее, что сильные отрицательные аффекты и слабые положительные аффекты могут быть ранними признаками уязвимости к депрессии или даже ранними признаками депрессии. В-третьих, с точки зрения транзакций, это понимание того, что младенцы и дети с такими аффективными наклонностями будут особенно трудными для родителей с депрессией и могут сыграть решающую роль в развертывании циклов взаимных отрицательных влияний.

Дети матерей с депрессией могут унаследовать склонность к переживанию и выражению отрицательных эмоций (Plomin et al., 1993), могут научиться этой тенденции с помощью моделирования или могут иметь повышенную отрицательную эмоциональность в результате дисрегуляции оси HPA, связанной со стрессом. Даже в младенчестве проблемы с отрицательными эмоциями могут наблюдаться у младенцев, которые проявляют больше дистресса по сравнению с другими (Campbell and Cohn, 1997). Дети постарше могут испытывать больше печали по сравнению с контрольной группой.

Положительные эмоции могут быть одинаково важны для изучения как исход для детей с депрессивными матерями, учитывая, что депрессивные расстройства однозначно характеризуются низким положительным аффектом или ангедонией (Clark and Watson, 1991).Склонность к низкому положительному аффекту может предрасполагать детей к развитию депрессии. Проблемы с положительными эмоциями могут быть отмечены у младенцев, у которых наблюдается менее позитивный аффект или удовольствие (Cohn and Campbell, 1992), или у детей старшего возраста, испытывающих или выражающих менее позитивное влияние по сравнению с контрольной группой. Механизмы, которые могут помочь объяснить возникновение слабого положительного аффекта у детей с депрессивными матерями, включают наследственность, потенциальную роль темперамента и усвоенную тенденцию чрезмерно контролировать положительный аффект (или более низкую систему активации поведения) (Fowles, 1994) или лобную долю паттерн относительно большей активности лобной коры левого, чем правого, коры головного мозга, который был связан с более низкими положительными аффективными реакциями (Davidson and Fox, 1989).Некоторые аспекты эмоционального функционирования оцениваются с помощью таких показателей, как кортизол как показатель реактивности на стресс, асимметрия электроэнцефалограммы (ЭЭГ) как показатель склонности к переживанию отрицательных эмоций и нейроповеденческое функционирование младенцев как показатель способности новорожденных контролировать свое поведение. в ответ на физическую и социальную среду. Позитивная эмоциональность также может быть частичным посредником между депрессией у родителей и последующим возникновением депрессии или других проблем у их детей.Выводы, подтверждающие эту идею, включают исследование, которое показало, что низкие уровни положительной эмоциональности у 3-летних детей, измеренные с помощью лабораторных заданий и естественных наблюдений, предсказывают более высокие уровни когнитивной уязвимости к депрессии, когда детям было 7 лет, например беспомощность и депрессогенные стили атрибуции (Hayden et al., 2006).

Помимо эмоционального функционирования, результаты компетентности детей в социальной и когнитивной сферах представляют интерес в связи с депрессией у родителей.Межличностное функционирование, варьирующееся от отзывчивости младенцев до социального функционирования и компетентности у детей старшего возраста или подростков, также потенциально связано с наследуемостью (Goldsmith, Buss, and Lemery, 1997) и механизмами обучения. Нарушения межличностного взаимодействия лежат в основе нескольких теорий депрессии, возникающей в детстве (Bemporad, 1994; Cole, 1991; Hammen et al., 2003; Zahn-Waxler, 1993). Поведенческие модели депрессии также предполагают важность этих социальных навыков, черт или тенденций, поскольку они могут быть связаны с более низкой вероятностью подкрепления у детей, если им не хватает определенных навыков или проявляется другое поведение, которое приводит к отсутствию полезных отношений (Левинсон , 1974; Паттерсон и Стулмиллер, 1991).

Точно так же когнитивное функционирование, особенно роль убеждений и установок, играет центральную роль в этиологии депрессии у детей и подростков (Garber and Martin, 2002; Hammen, 1992; Seligman et al., 1984), что указывает на важность изучения самооценка, атрибутивный стиль и дефицит когнитивных навыков решения проблем. Другой аспект когнитивного функционирования, когнитивное / интеллектуальное функционирование, иногда изучается как результат в связи с депрессией у родителей, хотя иногда он концептуализируется как модератор в моделях риска для детей с депрессивными матерями (Goodman and Gotlib, 1999).Проблемы с концентрацией внимания и принятием решений, а также другие симптомы могут проявляться как ранние признаки депрессии у детей и могут серьезно повлиять на интеллектуальную и академическую деятельность, в то время как связанные с этим неуспеваемость в школе могут независимо увеличивать риск депрессии (Lewinsohn et al. ., 1994).

В модели Гудмана и Готлиба (1999) (см.) Эти области функционирования ребенка по большей части концептуализируются как факторы уязвимости. Эти аффективные, межличностные, поведенческие и когнитивные переменные концептуализируются как ранние маркеры дезадаптивных процессов, которые могут быть связаны с более поздним развитием психопатологии.Мы используем термин «уязвимость» для обозначения устойчивых или длительных жизненных обстоятельств или условий человека, которые усиливают дезадаптивные процессы и препятствуют достижению успешной адаптации (Cicchetti, Rogosch, and Toth, 1994; Masten et al., 1999). Факторы риска, таким образом, могут включать внешние факторы, включая депрессию у родителей, а также другие семейные и более широкие социально-экологические факторы.

Нейроповеденческие исходы новорожденных

Исследователи сообщили о разной степени постоянства поддержки ассоциаций между повышенным уровнем антенатальной депрессии и более слабой нейроповеденческой регуляцией новорожденных.Исследования показывают последовательную поддержку антенатальной депрессии, которая в значительной степени связана с большей безутешностью новорожденных (Zuckerman et al., 1990), большим плачем / беспокойством (Diego, Field, and Hernandez-Reif, 2005; Field et al., 2007; Zuckerman et al. ., 1990), больше времени в неопределенном сне (Diego, Field, and Hernandez-Reif, 2005; Field et al., 2001, 2004) и больше активности / движения (Field et al., 2004, 2007; Hernandez-Reif и др., 2006). Выводы о младенческой настороженности менее последовательны: одно исследование обнаружило значительную связь с антенатальной депрессией (Hernandez-Reif et al., 2006), но двое других не обнаружили значительной связи (Field et al., 2007; Zuckerman et al., 1990).

Было обнаружено, что более высокие уровни антенатальной депрессии проспективно связаны с менее оптимальными баллами по нескольким подшкалам Шкалы оценки поведения новорожденных (NBAS) (Brazelton, 1984). Филд и его коллеги были на переднем крае исследований, показывающих, что более высокие уровни антенатальной депрессии связаны с менее оптимальными оценками по нескольким подшкалам NBAS (Field et al., 2001, 2004; Эрнандес-Рейф и др., 2006; Джонс и др., 1998; Lundy et al., 1999). Во всех публикациях наиболее часто повторяемым выводом было то, что антенатальная депрессия была связана с более низкой способностью новорожденного реагировать на зрительные и слуховые раздражители и с качеством общей настороженности. Размер эффекта обычно находится в диапазоне от 0,22 до 0,60. В большинстве исследований было обнаружено, что антенатальная депрессия от минимальной до отсутствующей значимой связи со способностью новорожденных регулировать свое состояние в условиях внешней стимуляции или с наличием у них большего количества аномальных рефлексов.В некоторых исследованиях было обнаружено, что другие субшкалы в значительной степени связаны с антенатальной депрессией, а в других — нет. Несоответствия в конкретных шкалах, которые, как было установлено, связаны с антенатальной депрессией, вероятно, объясняются вариабельностью клинических характеристик антенатальной депрессии, которая, как ожидается, будет модератором. Несоответствия не связаны с тем, как измерялась антенатальная депрессия, поскольку все исследования, кроме одного, полагались на шкалы симптомов, а не на диагнозы.

Еще одно правдоподобное объяснение несоответствий — это сопутствующее употребление алкоголя или психоактивных веществ во время беременности. Исследователи обнаружили высокую частоту дородовой депрессии, которая сочетается с курением сигарет, употреблением алкоголя и злоупотреблением такими веществами, как кокаин, часто в сочетании друг с другом (например, Amaro and Zuckerman, 1990, 1991; Amaro, Zuckerman, and Cabral, 1989; Цукерман, Амаро и Бердсли, 1987; Цукерман и др., 1989). Например, депрессия особенно распространена (35–56 процентов) в выборках беременных женщин, зависимых от наркотиков (Burns et al., 1985; Фитцсимонс и др., 2007; Regan et al., 1982).

Темперамент

Несколько исследователей обнаружили, что младенцы от матерей с депрессией по сравнению с контрольной группой имеют более сложный характер. Whiffen и Gotlib (1989) обнаружили, что младенцы от матерей с депрессией воспринимались как более трудные в уходе и более надоедливые. В крупном исследовании, проведенном в Японии, было обнаружено прямое влияние материнской депрессии на конструкции темперамента младенца «терпимость к разочарованию» и «страх перед незнакомцами и странными ситуациями» (Sugawara et al., 1999). Мета-анализ обнаружил значительную умеренную корреляцию между послеродовой депрессией и темпераментом ребенка с 95-процентным доверительным интервалом, который варьировал от 0,26 до 0,37 (Beck, 1996). Хотя использование матерей в депрессии как репортеров темперамента своих детей вызывает опасения (Forman et al., 2003), исследователи обнаружили эти существенные связи даже с лабораторными измерениями темперамента (Goldsmith and Rothbart, 1994) и с самоотчетами. например, разработанные Ротбартом (Garstein and Rothbart, 2003), которые сводят к минимуму предвзятость в отчете матери, задавая вопросы, связанные с конкретной ситуацией, и используя в своих интересах степень и широту опыта, который матери имеют со своими младенцами.

Было обнаружено, что среди изученных потенциальных модераторов или коррелированных факторов риска сопутствующая тревожность у матерей играет роль в ассоциациях между материнской депрессией и темпераментом младенца, но точная роль не ясна. Возможно, тревога, которая, как известно, тесно связана с депрессией, имеет большее значение. В одном исследовании тревожность по материнским признакам предсказывала трудный темперамент младенца независимо от оценок дородовой и послеродовой депрессии (Austin et al., 2005).Другое исследование показало, что тревога и депрессия у матерей имеют значение. Одно исследование, в котором измеряли темперамент не только с помощью отчетов матери, но и с помощью наблюдений, показало, что легкая родительская дисфория и легкая родительская тревога связаны с двумя измерениями темперамента ребенка: вниманием и трудностями регуляции эмоций (West and Newman, 2003).

Некоторые выводы информативны с точки зрения развития, особенно о роли транзакционных процессов. В частности, некоторые исследователи проверили гипотезу о том, что тяжелый темперамент младенцев может увеличить вероятность послеродовой депрессии.В одном исследовании тяжелый темперамент младенцев был связан с материнской депрессией у матерей трехмесячного возраста, и эта связь была опосредована воспринимаемой эффективностью родительской роли (Cutrona and Troutman, 1986). В другом исследовании материнская депрессия и негативная эмоциональность младенца взаимодействовали, чтобы предсказать материнскую реактивность / чувствительность (Pauli-Pott et al., 2000). Положительная младенческая эмоциональность не была предсказателем. Хорошая супружеская поддержка была напрямую связана с материнской реактивностью / чувствительностью, но не в качестве модератора.

В ходе прямого тестирования роли транзакционных процессов одна группа исследователей обнаружила, что материнская депрессия и трудный темперамент младенца, а также страх / застенчивость могут взаимодействовать, чтобы предсказать отрицательные результаты для детей в подростковом возрасте, но результаты различаются в зависимости от темперамента. , детский результат и пол. Например, в продольном исследовании, охватившем детей в возрасте от 5 до 17 лет, подверженность материнской депрессии в раннем детстве предсказывала рост проблем экстернализирующего поведения мальчиков с течением времени только среди мальчиков, чей темпераментный фактор импульсивности был низким (Leve, Kim, and Pears, 2005 ).Другие обнаружили, что дети с более сложным темпераментом более уязвимы к последствиям неадекватного воспитания, например того, что связано с депрессией у матерей (Goldsmith, Buss, and Lemery, 1997). Матери более трудных младенцев также считают, что их родительские обязанности менее эффективны, что, в свою очередь, связано с депрессией у матерей (Cutrona and Troutman, 1986; Porter and Hsu, 2003). В будущих исследованиях необходимо не только продолжить изучение роли темперамента ребенка, но и включить показатели темперамента, воспитания детей и депрессивных симптомов родителей, которые не ограничиваются самооценкой матери по всем этим переменным.

Несколько исследователей обратились к потенциальным посредникам связи между депрессией у родителей и темпераментом детей, сосредоточив внимание на влиянии на развитие плода. Лечение антидепрессантами во время беременности, по крайней мере в одном исследовании, не предсказывало темперамент (Nulman et al., 2002). Однако могут иметь значение другие пренатальные или внутриутробные процессы. Одно исследование показало, что повышенный уровень кортизола у матери на 30–32 неделе беременности, но не раньше во время беременности, был значительно связан с более частыми сообщениями матери об отрицательной реактивности младенцев, с дополнительными прогнозами на основе пренатальной материнской тревоги и депрессии, даже после учета послеродового материнского психологического состояние (Davis et al., 2007). В другом исследовании, проведенном через 2 и 6 месяцев после родов, матери, у которых была депрессия во время беременности и / или в послеродовом периоде, по сравнению с матерями без депрессии, сообщали о более тяжелых младенцах в обоих случаях, даже после учета историй жестокого обращения со стороны матери или пренатального беспокойства (McGrath, Records и Rice, 2008).

Генетика, вероятно, будет еще одним посредником. Сам по себе темперамент передается по наследству (Hwang, Rothbart, 2003). Более того, генетика может объяснить связь между материнской депрессией и темпераментом младенца (и более поздним развитием депрессии или других расстройств) (Gonda et al., 2006; Pezawas et al., 2005). То есть один и тот же набор генов может предсказывать оба качества темперамента, такие как негативная аффективность и депрессия.

С методологической точки зрения важно отметить, что выводы о связи депрессии с темпераментом ребенка не являются результатом потенциальных предубеждений в взглядах депрессивных родителей. Например, не все исследования основывались исключительно на том, как подавленные матери воспринимают темперамент ребенка. В одном исследовании не только матери в депрессии, но и их партнеры воспринимали темпераменты своих двухмесячных детей более негативно по сравнению с женщинами без депрессии и их партнерами (Edhborg et al., 2000). В более широком смысле, современные методы опроса по темпераменту были разработаны, чтобы минимизировать вклад репортерной предвзятости (Rothbart and Hwang, 2002).

Наконец, есть некоторые свидетельства того, что сложный темперамент является частичным посредником между серьезными депрессивными расстройствами у родителей и развитием депрессивных расстройств у детей. Одно лонгитюдное исследование, в котором наблюдали за детьми депрессивных родителей в течение 20 лет, показало ожидаемую связь между депрессией у одного или обоих родителей и тяжелым темпераментом (Bruder-Costello et al., 2007). Во-вторых, они обнаружили, что плохой темперамент у детей увеличивает вероятность большого депрессивного расстройства. В-третьих, они поддержали частичную посредническую роль темперамента в том, что трудный темперамент детей объясняет дополнительные 10 процентов различий в ассоциациях между депрессией у родителей и новыми эпизодами большой депрессии у ребенка.

Приложение

Связь между депрессией у матерей и менее надежными отношениями привязанности у младенцев хорошо изучена и дает довольно последовательные результаты.Имеется достаточно литературы, которая подверглась метаанализу. В одном метаанализе рассматривалось влияние материнского психического заболевания (включая депрессию и психоз) на качество привязанности в клинических выборках (van Ijzendoorn et al., 1992). Они обнаружили, что материнское психическое заболевание увеличивает вероятность ненадежной привязанности по сравнению с нормами и по сравнению с выборками детей с рядом проблем. Другой метаанализ 16 исследований показал, что материнская депрессия не была связана со значительно более высокими показателями дезорганизованной привязанности у детей по сравнению с выборками среднего класса или бедными (van IJzendoorn, Schuengel, and Bakersmans-Kranenburg, 1999).Это было верно даже с учетом социально-экономического статуса, типа оценки депрессии и клинической выборки в сравнении с выборкой в ​​сообществе. Тем не менее, родители с тяжелой и хронической депрессией не были мишенью для данной конкретной исследуемой группы. Другой метаанализ, ограниченный исследованиями клинически диагностированной депрессии у матерей, показал, что младенцы от матерей с депрессией демонстрируют значительно меньшую вероятность надежной привязанности и незначительно повышают вероятность избегающей и дезорганизованной привязанности (Martins and Gaffan, 2000).Например, клинически значимая депрессия у матерей увеличивала вероятность неорганизованной привязанности в среднем с 17 до 28 процентов. В рассмотренных исследованиях преобладала выборка из семей со средним доходом с минимальными факторами риска, помимо депрессии у матерей. Таким образом, бедность и другие факторы риска не объясняют этот вывод.

Аффективное функционирование

Несколько исследований подтвердили связь между депрессией у матерей и более сильным негативным аффектом у младенцев или детей по сравнению с контрольной группой.Младенцы от матерей с депрессией демонстрируют более негативные эмоции (плач и суету) и более самостоятельное регулирующее поведение (например, самоуспокоение или взгляд в сторону) (Field, 1992; Tronick and Gianino, 1986). Малыши демонстрируют более нерегулируемую агрессию и повышенную эмоциональность (Zahn-Waxler et al., 1984), а подростки (особенно девочки) демонстрируют более дисфорический и менее счастливый аффект (Hops, Sherman, and Biglan, 1990). В одном исследовании, в котором изучались уровни депрессивных симптомов как у матерей, так и у отцов, уровни депрессивных симптомов матери, но не отца, были связаны с низкой положительной эмоциональностью детей дошкольного возраста (Durbin et al., 2005). В этих исследованиях преимущественно, но не исключительно, использовалась выборка населения среднего класса.

Когнитивная / интеллектуальная / академическая успеваемость

Было достоверно установлено, что различные показатели когнитивно-интеллектуальной или академической успеваемости связаны с депрессией у матерей. Дети с депрессивными матерями по сравнению с детьми, матери которых больны соматическими заболеваниями или имеют другие психические расстройства, имеют более низкую успеваемость и другие поведенческие проблемы в школе (Anderson and Hammen, 1993).В нескольких исследованиях было обнаружено, что дети депрессивных матерей или матерей с высоким уровнем депрессивных симптомов имеют более низкие показатели интеллекта (Anderson and Hammen, 1993; Hammen and Brennan, 2001; Hay and Kumar, 1995; Hay et al., 2001; Jaenicke et al., 1987; Kaplan, Beardslee, and Keller, 1987; Murray et al., 1993; Sharp et al., 1995). В этой литературе был проведен качественный обзор с точки зрения развития, включая роль времени наступления депрессии у матерей (Sohr-Preston and Scaramella, 2006).Например, крупное федеральное исследование по уходу за детьми младшего возраста показало, что хронизация депрессивных симптомов в течение первых 3 лет жизни связана с материнской чувствительностью, а материнская чувствительность снижает связь между уровнем материнских депрессивных симптомов и готовностью 3-летних детей к школе. и вербальное восприятие (Сеть исследований по уходу за детьми младшего возраста NICHD, 1999).

Одним из наиболее убедительных доказательств в пользу модераторов связи между материнской депрессией и академической успеваемостью является подверженность насилию (Silverstein et al., 2006). По сути, в большой репрезентативной на национальном уровне выборке детей детсадовского возраста Silverstein et al. обнаружили, что, хотя депрессия у матерей была независимо тесно связана с плохим чтением, математикой и общими знаниями детей, дети, которые также подвергались насилию, имели еще более низкие оценки по этим же навыкам. У них также было больше проблем с поведением по сравнению с детьми, которые подвергались либо материнской депрессии, либо насилию в одиночку. Этот образец результатов был сильнее для мальчиков, чем для девочек.

Отсев из школы и сексуальное поведение подростков

В ходе лонгитюдного исследования потомства матерей с депрессией и без депрессии, которое проводилось ежегодно с 6 по 12 класс, было обнаружено, что более высокий IQ защищает от отсева среди потомков матерей, никогда не страдающих или умеренно депрессивных, но не для подростков, матери которых находились в хронической или тяжелой депрессии (Bohon, Garber, and Horomtz, 2007). Точно так же присутствие мужчины-главы домохозяйства было связано с более низкими показателями сексуального поведения среди подростков, у матерей которых никогда не было или было умеренной депрессии, но не среди подростков, у которых депрессия матери была хронической или тяжелой.

Когнитивные уязвимости к депрессии

Одним из самых сильных предикторов депрессии у взрослых, а также у детей является наличие когнитивной уязвимости. Таким образом, это заинтересовало исследователей, изучающих детей родителей, страдающих депрессией. Согласно многочисленным исследованиям, депрессия у матерей и высокий уровень депрессивных симптомов у матерей связаны с детьми в возрасте 5 лет, демонстрируя ранние признаки когнитивной уязвимости к депрессии, включая более высокую вероятность, чем контрольная группа, обвинять себя в отрицательных результатах более отрицательный стиль атрибуции, безнадежность, пессимизм, меньшая вероятность вспомнить положительные самоописательные прилагательные и более низкая самооценка (Андерсон и Хаммен, 1993; Гарбер и Робинсон, 1997; Хаммен и Бреннан, 2001; Хей и Кумар, 1995). ; Jaenicke et al., 1987; Мюррей и др., 2001). Подростки с депрессивными матерями демонстрируют ранние признаки когнитивной уязвимости к депрессии, например, они чаще, чем другие подростки, обвиняют себя в отрицательных результатах и ​​реже вспоминают положительные самоописательные прилагательные (Hammen and Brennan, 2001; Jaenicke et al., 1987 ).

Стресс и совладание

Особую озабоченность вызывает картина, согласно которой дети матерей с депрессией (нынешняя или бывшая депрессия) обладают большей когнитивной реактивностью (например,g., склонность к пессимистическому мышлению) при неудаче (Murray et al., 2001; Taylor and Ingram, 1999).

Они обнаружили, например, что ассоциации между сообщениями подростков о родительском стрессе и сообщениями родителей о тревожных / депрессивных симптомах у подростков были связаны с самоотчетами подростков об использовании вторичного контроля и реактивностью подростков на стресс (Jaser et al. др., 2005, 2008; Langrock et al., 2002). В частности, повышенный уровень стресса между родителями и детьми из-за ухода родителей и их навязчивого отношения был связан с более высокими уровнями стрессовой реактивности у детей (например,g., повышенное эмоциональное и физиологическое возбуждение, навязчивые мысли, размышления). И наоборот, использование детьми стратегий выживания, которые включают принятие родительской депрессии и попытки переоценить ее в более позитивном ключе, было связано с более низкими уровнями тревожности и депрессии у детей депрессивных родителей. Эти результаты показывают, что обучение детей родителей с депрессией более эффективным стратегиям выживания может быть важной целью профилактических вмешательств (Compas et al., 2002).

Бердсли и его коллеги опубликовали несколько статей по этой теме за несколько десятилетий, в которых содержалось понимание диапазона функционирования у детей и подростков, родители (матери и / или отцы) которых находились в депрессивном состоянии. По сути, они обнаружили, что дети от матерей с депрессией различаются по своему адаптивному функционированию, а дети с более адаптивным функционированием функционируют лучше. Например, более гибкие подходы к выживанию и более ситуативно подходящие стратегии связаны с лучшими результатами (отношения модератора) (Beardslee, Schultz, and Selman, 1987; Carbonell, Reinherz, and Beardslee, 2005).Результаты других исследований Бердсли и его коллег показывают, что детей может защищать то, как они воспринимают депрессию и реагируют на нее со стороны своих родителей (Beardslee and Podorefsky, 1988; Solantaus-Simula, Punamaki, and Beardslee, 2002a, 2002b). В частности, молодые люди, стойкие перед лицом родительской депрессии, понимали, что их родители больны и что они не виноваты в болезни.

Результаты интервенционных исследований рандомизированных исследований Бердсли также являются тестом роли этих конструктов в ассоциациях между депрессией у родителей и благополучием детей (Beardslee et al., 2003, 2008). Концепция понимания со стороны детей была введена в действие, чтобы понять болезнь родителей как в четвертой, так и в шестой точках оценки. Молодые люди, родители которых больше всего изменились в ответ на вмешательство, в наибольшей степени осознали болезнь своих родителей. Таким образом, можно было повысить понимание за счет профилактического вмешательства. Другие отмечают вариабельность в том, как дети подросткового возраста справляются с материнской депрессией (Klimes-Dougan and Bolger, 1998).Например, дети, чья материнская депрессия ассоциируется с большей гневом и раздражительностью, справляются иначе, чем другие, мальчики отличаются от девочек, и даже в семьях братья и сестры различаются тем, как они справляются с материнской депрессией.

Межличностное взаимодействие

Начиная с исследований младенцев, исследователи выявили проблемы межличностного взаимодействия, связанные с депрессией у матерей. Филд (1992) показал, что младенцы (1) соответствуют негативным аффективным выражениям своих матерей при общении с ними лицом к лицу, (2) выглядят «подавленными» и (3) обобщают эти стили на взаимодействия младенцев. с остальными.Она также обнаружила, что младенцы от матерей с депрессией, чей стиль взаимодействия характеризуется как замкнутый, имеют худшие интерактивные качества, чем те, чей стиль характеризуется как навязчивый (Jones et al., 1997b). В многочисленных публикациях с начала 1980-х годов Троник и Кон осветили природу реакции младенцев на личное общение с матерями, находящимися в депрессии (Cohn and Tronick, 1983; Cohn et al., 1986). В своих более поздних работах они показывают, что более высокий уровень симптомов у матерей и младенцев, принадлежащих к мужскому полу, способствует более низкому качеству взаимодействий между матерью и младенцем (Weinberg et al., 2006).

Мюррей изучал младенцев, детей ясельного и дошкольного возраста, взаимодействующих со своими матерями, находящимися в депрессии. Хотя в некоторых исследованиях учитывались другие переменные, такие как конфликт в доме, она обнаружила, что депрессия у матерей по-прежнему определяет качество взаимодействия детей (Murray and Trevarthen, 1986; Murray et al., 1996b, 1999).

Исследования маленьких детей, взаимодействующих со своими матерями, находящимися в депрессии, лучше всего иллюстрируемые работой Радке-Ярроу и его коллег, показали, что дети, чьи матери были в депрессии, проявляют чрезмерную уступчивость, чрезмерную тревогу и деструктивное поведение, которое при наблюдении за детьми в подростковом возрасте, было обнаружено, что они сохраняются с течением времени (Radke-Yarrow, 1998).

Среди немногих исследований взаимодействия сверстников было обнаружено, что сыновья, но не дочери депрессивных матерей, проявляют более агрессивное поведение во время общения с друзьями (Hipwell et al., 2005). Дети детсадовского возраста, матери которых находились в депрессивном состоянии, чаще исключались сверстниками (Cummings, Keller, and Davies, 2005). Последний эффект был опосредован тем, что дети столкнулись с конфликтом между родителями. Дети-подростки от матерей с депрессией имеют более слабые отношения со сверстниками и менее адекватные социальные навыки, чем подростки от контрольных матерей без депрессии (Beardslee, Schultz, and Selman, 1987; Billings and Moos, 1985; Forehand and McCombs, 1988; Hammen and Brennan, 2003).

Психобиологические системы: реакции на стресс и активность коры

Исследователи обнаружили значительную связь между материнской депрессией и двумя психобиологическими системами у детей, которые, как было установлено, играют роль в регуляции и выражении эмоций. Первый — это реакция на стресс, измеряемая либо (а) вегетативной активностью (более высокая частота сердечных сокращений и более низкий тонус блуждающего нерва), либо (б) гормональными уровнями стресса (более высокий уровень кортизола как показатель активности оси HPA). Филд (1992) обнаружил, что младенцы от матерей с депрессией имеют более высокий уровень кортизола, особенно после взаимодействия с их матерями с депрессией (Филд, 1992).Жестокое воспитание, которое иногда связано с материнской депрессией, также связано с более высоким уровнем кортизола у детей (Hertsgaard et al., 1995). Оба вывода предполагают связь между функционированием оси HPA у детей и неспособностью матерей с депрессией оказывать чуткую и отзывчивую помощь.

Вторая значимая связь с материнской депрессией — корковая активность в префронтальной коре и, в частности, паттерн большей относительной правосторонней фронтальной асимметрии ЭЭГ.Этот паттерн связан с переживанием эмоций отмены у детей и с депрессией у взрослых и подростков (Davidson et al., 1990; Dawson, 1999; Dawson et al., 1992; Finman et al., 1989). Даже недельные младенцы от матерей с депрессией, а также месячные младенцы демонстрировали большую относительную правую лобную асимметрию ЭЭГ по сравнению с младенцами от матерей без депрессии, и эти ранние ЭЭГ коррелировали с ЭЭГ в 3 месяца и 3 года ( Jones et al., 1997a), предполагая непрерывность этого эффекта.Доусон и его коллеги наблюдали аналогичные закономерности у 18-месячных (Dawson et al., 1997). Эти закономерности демонстрируют замечательную стабильность в возрасте от 1 недели до 3 лет, что позволяет предположить, что ранние измерения надежно выявляют образец индивидуальных различий (Dawson et al., 1997, 2003; Jones et al., 1997a). Кроме того, хотя и ограничивался небольшой выборкой, Доусон обнаружил поддержку как контекстных стрессоров (разногласия в браке и уровни стресса), так и активации лобного мозга детей, опосредующей связь между историей материнской депрессии и проблемами поведения детей, когда детям было 3 года.

Среди возможных модераторов связи между материнской депрессией и активацией лобного мозга ребенка — степень подверженности депрессии у матери, особенно пренатального воздействия. Например, количество пренатальных месяцев воздействия материнской депрессии незначительно предсказывало активацию левой лобной доли по данным ЭЭГ (Ashman and Dawson, 2002; Dawson et al., 1997). Тем не менее, депрессия во время беременности измерялась ретроспективно, когда матери находились в послеродовом периоде 13–15 месяцев, а депрессия определялась как включающая женщин, находящихся в частичной или подпороговой ремиссии.Если это открытие будет воспроизведено, это предполагает необходимость изучения таких механизмов, как генетика и внутриутробные факторы, на предмет связи между материнской депрессией и активностью лобного мозга у новорожденных, подвергшихся пренатальному облучению.

Другие потенциальные модераторы дают смешанные выводы. Например, иногда обнаруживается, что нарушения нейробиологического или нейроэндокринного функционирования у младенцев конкретно связаны с личным общением с их матерями, находящимися в депрессии (Field, 1992), и, в частности, с суровым воспитанием детей (Hertsgaard et al., 1995), но другие считают, что они отражают более общую черту (Dawson et al., 2001).

Поведенческие проблемы или психопатология

Конечным результатом, вызывающим беспокойство у детей депрессивных родителей, является появление повышенного уровня поведенческих проблем или диагностируемой психопатологии. Многие исследования показывают, что уровень депрессии выше у детей с депрессивными матерями, независимо от того, определяется ли депрессия матери соответствием диагностическим критериям или клинически значимым уровням баллов по шкале депрессивных симптомов, по сравнению с различными контрольными группами (Beardslee et al., 1988; Биллингс и Моос, 1985; Гудман и др., 1994; Ли и Готлиб, 1989; Малкарн и др., 2000; Орвашель, Уолш-Аллис и Е, 1988; Weissman et al., 1984; Велнер и др., 1977). Исследования с подростками показывают то же самое. Было обнаружено, что подростки с депрессивными родителями имеют более высокий уровень депрессии (Beardslee et al., 1988; Beardslee, Schultz, and Selman, 1987; Hammen et al., 1987; Hirsch, Moos, and Reischl, 1985), а также более высокий уровень депрессии. частота других расстройств (Orvaschel, Walsch-Allis, and Ye, 1988; Weissman et al., 1984) относительно контроля. В целом, уровень депрессии среди детей школьного возраста и подростков от матерей, страдающих депрессией, составляет от 20 до 41 процента, в отличие от общей численности населения, составляющей около 2 процентов среди детей в возрасте 12 лет и младше и от 15 до 20 процентов среди подростков. (Левинсон и др., 2000). Более высокие показатели среди детей родителей, страдающих депрессией, связаны с большей тяжестью или нарушением родительской депрессии, а также с добавлением других факторов риска, например, связанных с бедностью.

Не только уровень депрессии выше, но депрессия у детей депрессивных родителей по сравнению с депрессией у детей того же возраста, не страдающих депрессией, имеет более ранний возраст начала и более длительную продолжительность и связана с более значительными функциональными нарушениями и более высокая вероятность рецидива (Hammen, Brennan, 2003; Hammen et al., 1990; Keller et al., 1986; Warner et al., 1992).

Начиная с дошкольного возраста, материнская депрессия также связана с более высокими уровнями интернализации и экстернализации поведенческих проблем у детей и подростков (расстройства дефицита внимания и расстройства деструктивного поведения, включая насилие) и злоупотребления психоактивными веществами (Brennan et al., 2002; Фергюссон, Лински и Хорвуд, 1993; Forehand et al., 1988), тревожность (социальная фобия, тревога разлуки и другие тревожные расстройства), дисрегулируемая агрессия и другие проблемы экстернализации, хотя некоторые исследователи обнаружили, что последние характерны только для дочерей (Biederman et al., 2001; Luoma et al., 2001; Orvaschel, Walsch-Allis, and Ye, 1988; Weissman et al., 1984; Zahn-Waxler et al., 1990). Исследования, проведенные в лаборатории Радке-Ярроу, также оказались плодотворными, показав, что даже 5-летние матери, находящиеся в депрессивном состоянии, демонстрировали больше нерегулируемой агрессии и повышенной эмоциональности и имели больше проблем экстернализации (Zahn-Waxler et al., 1984, 1990).

Модераторы включают пол ребенка, клинические характеристики родительской депрессии, а также то, находится ли депрессия у матери или у отца. Например, материнская депрессия была связана с более высоким уровнем интернализации проблем (например, депрессии, тревожности) у 4-летних мальчиков и девочек, но с экстернализирующими проблемами (например, расстройством поведения, синдромом дефицита внимания) только у девочек (Marchand и Хок, 1998). В среднем детстве и подростковом возрасте дочери матерей с депрессией могут быть более склонны к депрессии, чем сыновья (Davies and Windle, 1997; Fergusson, Horwood, and Lynskey, 1995; Hops, 1996), хотя другие не обнаружили половых различий (Fowler, 2002).

Что касается клинических характеристик, матери, которые сообщали о высоком уровне депрессивных симптомов, сообщали о более высоком уровне поведенческих проблем у своих 5-летних детей, с еще более сильными ассоциациями, когда эти симптомы были тяжелыми, хроническими и недавними (Brennan et al. , 2000). Как правило, как и ожидалось, более длительное воздействие связано с худшими результатами для детей (NICHD Research Network Care Early Child Care Research Network, 1999; Sohr-Preston and Scaramella, 2006; Trapolini, McMahon, and Ungerer, 2007). Удивительно, но выводы относительно тяжести депрессии неоднозначны; некоторые обнаружили, что серьезность является сильным предиктором эмоциональных и поведенческих проблем у детей (Hammen and Brennan, 2003), а другие обнаружили лишь небольшие ассоциации (Radke-Yarrow and Klimes-Dougan, 2002).

Несколько исследований психопатологии как исхода для детей или подростков проверяли двунаправленную или трансакционную роль — в какой степени проблемы у детей способствуют депрессии у родителей? В двух основополагающих исследованиях по этой теме, основанных на двух различных выборках (Gross et al., 2008; Gross, Shaw, and Moilanen, 2008), большинство ассоциаций между материнской и отцовской депрессией и проблемами интернализации или поведения детей показали, что более высокие уровни обоих депрессивные симптомы отцов и матерей предсказывали дальнейшее усиление проблем с интернализацией или поведением у детей.В то же время некоторые данные, относящиеся к определенному возрасту, подтверждают влияние ребенка на родительскую депрессию. Например, более высокий уровень агрессивного поведения у 5-летних мальчиков предсказывал более высокий уровень материнской депрессии, когда мальчикам было 6 лет (Gross, Shaw, and Moilanen, 2008). Эти исследователи также обнаружили, что несоблюдение детьми правил поведения в большей степени связано с депрессией у матерей, чем у отцов (Gross et al., 2008).

В нескольких исследованиях было обнаружено, что депрессия у матерей более тесно связана с проблемами интернализации и экстернализации у детей по сравнению с депрессией у отцов, как показал метаанализ (Connell and Goodman, 2002).Тем не менее, депрессия у отцов вызывает беспокойство. Например, в крупном когортном исследовании депрессия у отцов в послеродовой период предсказывала большую вероятность того, что у мальчиков и девочек дошкольного возраста будут эмоциональные и поведенческие проблемы, а у мальчиков — проблемы с поведением (Ramchandani et al., 2005). Эти данные сохранились даже после учета послеродовой депрессии у матерей и более поздней депрессии у отцов. Более недавнее исследование показало, что проблемы у детей сохраняются до 7 лет (Ramchandani et al., 2008). Другое исследование выявило различные модели ассоциации с депрессией матери и отца у молодых людей (24 года), которые к 19 годам переболели большим депрессивным расстройством (Rohde et al., 2005). Большая депрессия у отцов была связана с более низким психосоциальным функционированием как сыновей, так и дочерей, тогда как в случае депрессии у матерей эта связь была характерна только для сыновей. Сыновья депрессивных отцов также имели более высокий уровень суицидальных мыслей и более высокий уровень попыток, тогда как эта связь с депрессией у матерей была незначительной.И рецидивирующая депрессия у отцов, но не у матерей, была связана с рецидивом депрессии у дочерей, но не у сыновей. Эти исследования предполагают прямую и конкретную связь между депрессией у отцов и развитием психологических проблем у их детей.

Для дальнейшего изучения взаимосвязи отцовской депрессии с психопатологией у ребенка комитет провел независимый анализ общедоступных данных Национального исследования коморбидности-репликации (NCS-R) ¹ .NCS-R предоставил возможность проанализировать набор данных, который можно было бы обобщить для населения в Соединенных Штатах, в котором можно было бы изучить элементы всеобъемлющей теоретической основы, согласующиеся с целями нашего комитета. Мы провели наш анализ отдельно среди 759 мужчин и 1035 женщин в возрасте от 18 до 35 лет на момент интервью NCS-R. Отзыв респондентов показал, что первичные независимые факторы риска для самооценки диагноза большого депрессивного расстройства (определенного в Руководстве по диагностике и статистике для мужчин Tal Disorders , четвертое издание) в течение последних 12 месяцев вспоминали (1) каждый из грустное поведение их родителей в течение 2 или более недель и (2) проблемы родителей с наркотиками и алкоголем в детстве респондентов (определяется как возраст до 18 лет).Эти анализы проводились с учетом эффектов взвешивания и дизайна NCS-R. Контрольные переменные в этой структуре включали иммигрантский статус и этническую принадлежность их родителей, а также собственный возраст респондента на момент собеседования и статус отношений. Возможные опосредующие переменные в этой структуре включали вспоминание респондентами уровня близости с каждым из своих родителей, их воспоминания о социальных проблемах каждого из родителей, их отчет о родительском пренебрежении в детстве и их отчет о переживании травмы. в детстве.Мы статистически протестировали опосредствующие эффекты этих факторов и обнаружили, что альтернативная модель, в которой эти потенциальные опосредующие переменные рассматривались как ковариаты, обеспечивает лучшее соответствие. Следовательно, мы оценили независимые и потенциальные регулирующие эффекты этих переменных с помощью множественных анализов логистической регрессии. В этих моделях логистической регрессии мы сохранили независимые переменные, которые имели p-значения менее 0,10, и исследовали взаимодействия (изменение эффекта) между переменными, которые соответствовали этому критерию.Условия взаимодействия с p-значениями менее 0,05 были сохранены.

В моделях для сыновей и дочерей переменные, которые последовательно предсказывали большую депрессию в течение последних 12 месяцев, напоминали об отце , который испытывал печаль в течение 2 или более недель в детстве респондента и имел опыт травмы. до 18 лет. Как показано в модели множественной логистической регрессии, мы обнаружили, что мужчины, которые вспоминали, что их отцы испытывали печаль в течение 2 или более недель в детстве, имели показатели большой депрессии за последние 12 месяцев, которые были изменены их отцами проблемы с наркотиками или алкоголем в детстве (изменение эффекта статистически значимо, p = 0.01). Как это ни парадоксально, у тех, чьи отцы испытывали печаль, а также были проблемы с наркотиками или алкоголем в детстве респондентов, за последние 12 месяцев уровень большой депрессии был ниже, чем у тех, у которых отцы не имели ни одного фактора риска, хотя эта разница не была статистически значимой. Напротив, те, чьи отцы пережили 2 или более недель печали в одиночестве, и те, чьи отцы имели только проблемы с наркотиками или алкоголем, имели более высокие показатели большой депрессии по сравнению с теми, у кого не было ни одного фактора риска, с отношением шансов 3.65 и 1,73 соответственно. Кроме того, суммарная оценка отцовской близости в детстве была в значительной степени связана с большой депрессией за последние 12 месяцев (p = 0,01), при этом те, кто чувствовал меньшую близость со своими отцами, с большей вероятностью страдали большой депрессией. Кроме того, мужчины, которые сообщили о травмах до 18 лет, примерно в 3,8 раза чаще страдали большой депрессией в прошлом году (p = 0,02).

ТАБЛИЦА 4-1

Анализ множественной логистической регрессии большой депрессии за последние 12 месяцев среди мужчин.

Среди женщин мы снова обнаружили, что наличие отца, который грустил в течение 2 или более недель в детстве респондента, было сильным (отношение шансов 3,17) и статистически значимым (p <0,0001) предиктором большой депрессии за последние 12 месяцев ( ), как и опыт травмы до 18 лет (отношение шансов 3,41, p <0,0001). Дополнительными статистически значимыми факторами в модели для женщин, прогнозирующих большую депрессию в прошлом году, были более низкие уровни близости к матери в детстве (p = 0.005), большее пренебрежение со стороны родителей в детстве (p = 0,047), парадоксальный эффект меньшего количества социальных проблем среди отцов респондентов (p = 0,047), усиление депрессии в старшем возрасте на момент интервью (p = 0,03) и наличие никогда не был женат по сравнению с состоянием в браке или сожительством (p = 0,02).

ТАБЛИЦА 4-2

Множественный логистический регрессионный анализ большой депрессии у женщин за последние 12 месяцев.

Эти результаты подчеркивают важность изучения эффектов отцовских факторов риска, а также материнских факторов риска психопатологии у детей, и что необходимы комплексные модели для правильной количественной оценки воздействия этих факторов риска, многие из которых взаимосвязаны и могут оказывать влияние. На модерации.Необходимы дальнейшие исследования этого типа, особенно те, в которых более подробная информация о личной травме и истории пренебрежения может быть включена в наборы данных для общественного пользования для дальнейшего анализа, например, для установления личности виновника травмы или пренебрежения.

Время воздействия

Время воздействия привлекло довольно много внимания в качестве потенциального модератора, ответившего на вопрос: существует ли чувствительный период для воздействия материнской депрессии? Некоторые теории предполагают, что первый год жизни, приблизительно, может представлять собой чувствительный период, учитывая как зависимость младенцев от их опекунов, так и центральную роль отзывчивого, чуткого ухода за детьми для развития у детей безопасной привязанности и других аспектов регуляции эмоций (Essex et al., 2001). Два проспективных исследования, проведенных в Великобритании, пришли к несколько разным выводам относительно роли одной только послеродовой депрессии в прогнозировании неблагоприятных исходов для детей, независимо от последующих эпизодов. Хэй и его коллеги изучали молодежь из малообеспеченных семей. В отличие от когнитивного развития, для которого послеродовая депрессия, как было установлено, связана с более поздним когнитивным функционированием детей (в возрасте 11 и 16 лет), независимо от последующего воздействия материнской депрессии, послеродовая депрессия плюс по крайней мере один последующий эпизод депрессии у матерей предсказывала, что поведенческие проблемы в возрасте 11 и 16 лет (Hay et al., 2001). В другом британском исследовании, которое проводилось среди населения со средним уровнем дохода, послеродовая депрессия была связана с последующими проблемами поведения (в возрасте 5 лет) и симптомами гиперактивности и расстройства поведения (в возрасте 8 лет) (Morrell and Murray, 2003). Однако более поздние наблюдения показали, что как послеродовая депрессия, так и более поздние эпизоды депрессии у матерей предсказывают депрессию у детей в возрасте 13 лет, хотя тревожность лучше всего предсказывается только послеродовым воздействием (Halligan et al., 2007).

Другие пришли к выводу, что послеродовая депрессия не предопределяет дальнейшее функционирование детей, но важны более поздние воздействия. Например, в большом исследовании с участием преимущественно австралийских матерей и их детей с преимущественно низким доходом недавние депрессивные симптомы матерей были связаны с социально-эмоциональными проблемами их 5-летних детей, в то время как уровень послеродовой депрессии — нет (Brennan et al., 2000). ).

Другое подтверждение вывода о том, что для детей важна послеродовая депрессия в сочетании с более поздним воздействием, получено из другого британского исследования, в котором только продолжающаяся послеродовая депрессия была связана с проблемами поведения детей в возрасте 15 месяцев (Cornish et al., 2006) и возрастом 4 года, как сообщили матери, отцы и учителя (Trapolini, McMahon, and Ungerer, 2007).

Устойчивость проблем после выздоровления или ремиссии

Среди исследований, которые явно не изучали лечение депрессии у родителей, небольшая лонгитюдная литература показывает, что по большей части проблемы детей сохраняются, несмотря на ремиссию матерей или выздоровление от депрессии. Типичными из этих исследований являются два, посвященных детям от дошкольного возраста до подросткового возраста.Дети депрессивных родителей продолжали подвергаться риску психологических проблем, несмотря на уменьшение депрессивных симптомов у родителей (Billings and Moos, 1985; Lee and Gotlib, 1991; Timko et al., 2002). Большинство лонгитюдных исследований младенцев и малышей делали аналогичные выводы, то есть у детей выздоровевших матерей было меньше нарушений, чем у детей неизлечившихся матерей, но больше нарушений, чем у детей контрольных матерей, которые никогда не были в депрессии (Cox et al., 1987; Ghodsian, Zayicek, and Wolkind, 1984). Аналогичным образом, при последующем наблюдении за детьми из малообеспеченных семей в возрасте от 18 месяцев до 4-6 лет Alpern и Lyons-Ruth (1993) показали, что обе группы детей, матери которых превышали клинический пороговый балл по шкале оценки депрессии, в обоих раз и группа, чьи матери ранее были, но не в настоящее время, имели больше проблем с поведением, чем дети с матерями, у которых никогда не было депрессии.

Материнская депрессия в течение первого послеродового года предсказывала снижение когнитивных способностей в возрасте 4 лет независимо от депрессивного статуса матери, когда ребенку было 4 года (Cogill et al., 1986). Stein et al. (1991) обнаружили, что 19-месячные дети, чьи матери излечились от депрессии, возникшей в течение первого послеродового года, демонстрировали более низкое качество взаимодействия со своими матерями и незнакомцами, чем дети, матери которых никогда не были в депрессии.

Есть несколько исключений из этого открытия, и они интригуют. Например, Филд (1992) сообщил, что 75 процентов матерей, у которых была депрессия в раннем послеродовом периоде, продолжали иметь симптомы через 6 месяцев после родов.Младенцы из оставшихся 25 процентов не демонстрировали депрессивного стиля взаимодействия или имели более низкие оценки умственной и моторной шкалы Бейли в возрасте 1 года (Field, 2002).

Еще один интригующий вопрос, который рассматривался в некоторых лонгитюдных исследованиях: если качество воспитания улучшается с ремиссией депрессии, выигрывают ли дети? Несколько исследований помогают ответить на этот вопрос. Кэмпбелл, Коэн и Мейерс (1995), например, обнаружили, что матери, которые находились в депрессии через 2 месяца после родов, но у которых депрессия прошла через 6 месяцев, были значительно более позитивными и более компетентными в кормлении своих младенцев по сравнению с матерями, у которых депрессия была хронической в ​​течение 6 месяцев. послеродовой (Кэмпбелл, Кон и Мейерс, 1995).Более того, младенцы в группе ремиссии депрессии были значительно более позитивны в личном общении со своими матерями, чем те, чьи матери оставались в депрессии, хотя они не различались значительно с точки зрения негативного взаимодействия или качества взаимодействия со своими матерями. матери в игрушках.

Некоторые исследования, которые включали компонент активного лечения материнской депрессии, также включали оценки матери и ребенка, давая возможность более прямо проверить гипотезу о том, что воспитание детей является одним из механизмов передачи риска от матерей с депрессией их детям.Обзор исследований лечения представлен в главе 6, но здесь мы сосредоточимся на небольшом подмножестве исследований лечения, которые позволяют нам решить эту проблему. Контролируемое испытание межличностной психотерапии у послеродовых женщин с большой депрессией, которое было признано эффективным в снижении уровня депрессии, также обнаружило значительное улучшение самооценки показателей взаимоотношений матерей с их детьми, связанных с межличностной психотерапией, даже несмотря на то, что женщины не достигли уровней, типичных для женщин без депрессии в анамнезе (O’Hara et al., 2000). Более поздние исследования продолжают показывать, что, несмотря на улучшение депрессивных состояний с помощью межличностной психотерапии, отношения матери и ребенка не улучшились (Forman et al., 2007).

Точно так же Купер и Мюррей (1997) с выборкой сообщества, проверенной на депрессию, обнаружили, что леченные матери (случайным образом назначенные либо на недирективное консультирование, либо на когнитивно-поведенческую терапию, либо на динамическую психотерапию), несмотря на значительное улучшение настроения, не подвергались обследованию. служили для отличия от нелеченных матерей или матерей с ранней ремиссией либо по чувствительно-нечувствительным, либо по навязчиво-замкнутым параметрам при личном общении со своими младенцами (Cooper and Murray, 1997).Следует отметить, что эти исследования, возможно, были ограничены в их способности обнаружить влияние лечения на воспитание детей в том смысле, что исходный уровень нарушений родительского воспитания в этих выборках сообществ мог быть относительно незначительным.

В третьем исследовании Флеминг, Кляйн и Кортер (1992) исследовали общественную выборку женщин с самооценкой депрессии, которые лечились с помощью групповой терапии. Несмотря на ограниченные изменения в оценках депрессии, леченные матери применяли больше неинструментальных подходов к своим младенцам, и младенцы уменьшали количество плача и увеличивали количество некричных вокализаций.

В недавнем небольшом выборочном исследовании, в отличие от этих трех исследований психотерапии, вмешательством при послеродовой депрессии было лечение антидепрессантами (Goodman et al., 2008). Через шесть месяцев после начала лечения показатели матерей с послеродовой депрессией по шкале депрессии Бека существенно не отличались от показателей здоровых матерей. И хотя группа матерей с депрессией как группа не показала значительного улучшения в воспитании детей с течением времени, уменьшение депрессии после 12 недель лечения было связано с (1) улучшением качества их взаимодействия с младенцами и (2) улучшением в качестве взаимодействия младенцев, хотя только в качестве их игры.Кроме того, улучшение качества взаимодействия матерей после 12 недель лечения привело к изменению положительного аффекта младенцев.