Роль понятия «нравственное отношение» в этике

Человеческое общество на протяжении веков эволюционировало очень далеко в своем развитии. Мы научились строить себе крепкие дома, изобрели много технических средств которые облегчают нам жизнь, нашли способ как общаться мгновенно находясь за тысячи километров друг от друга, научились лечить болезни и бороться с катаклизмами. Единственное чего мы не научились — преодолеть самих себя.

На протяжении веков человеческое сообщество менялось: правила, обычаи, законы и конечно же нормы поведения и морали сейчас давно не такие, какими они были сто, двести или триста лет назад. Из всех бигбордов, экранов и заголовки газет кричат: «Человечество уже прогнило!», И мы этого не замечаем — лишь каждый указывает другим что нужны изменения, и к сожалению никто не хочет внедрять эти изменения в своей жизни.

Пожалуй свое нравственное отношение к тому или иному явлению, каждый человек определяет для себя сам, естественно не без давления общества.

Даже если среди нас и найдется душа с чистыми намерениями и помыслами, ее тут же раздавит давление социума. Так уж сложилось исторически, люди живут группами, группа воздействует непосредственно на человека и формирование его личности.

Нравственное отношение к вещам и явлениям — формирует нас, оно задает нам жизненные приоритеты, и напрямую влияет на наш личностный рост. Нравственное отношение может быть довольно разным, например взять хотя бы катастрофу для планеты в глобальном масштабе. Человечество настолько загадило планету, что видимо в скором будущем природа сама сотрет нас с лица земли.

Нравственное отношение людей к этой проблеме конечно разное: одни считают, что нужно все силы бросить на спасение планеты, и всячески пытаются помешать ее разрушению (жаль таких людей очень мало), другие же остаются в стороне и пытаются просто делать то, что зависит от них, чтобы хоть как-то исправить ситуацию, еще одна категория людей занимает позицию которая как бы в стороне , эти люди не видят своей вины в содеянном и не считают свои мелкие проступки вредными для окружающих, как говорится: «От одной бумажки вне урны, ничего не изменится ».

Наше нравственное отношение к определенным людям, вещам, событиям — руководит нами, вообще руководит взаимодействием всего общества! Поэтому целесообразно считать, что в течение веков человечество меняло свои нравственные приоритеты под давлением прогресса. В истории можно выделить одну закономерность: «Чем выше прогресс — тем ниже моральное сознание народа». С годами люди стали более черствее и эгоистичнее, конечно есть много моральных аспектов в которых человечество сильно поднялось в течение нашей истории, но в целом мы постепенно доводим себя до предела.

Понятие «нравственное отношение» колоссально повлияло на нашу историю и развитие, устанавливая моральные нормы в обществе. И сейчас оно нами управляет, ведь у каждого есть свое нравственное отношение к определенным вещам, и именно оно устанавливает наше место в социуме и законы по которым мы живем.

Нравственное отношение является началом, из которого вырастает собственно нравственность. Поэтому можно с уверенностью сказать, что нравственное отношение каждого индивида не существует отстраненно, оно вливается в социум и создает общественную нравственность. На уровне общественной нравственности уже и возникает нравственное отношение, один к одному, к явлениям которые происходят в данном социуме. Люди всегда удивляются нравственности других и общества в целом, не понимая что эту мораль они сами выстраивают собственным нравственным отношением.

Так, нравственное отношение играет решающую роль во всей истории человечества. Отношение каждого — формирует общественную нравственность, а следовательно и мир вокруг меняется подчиняясь правилам этого же общества, которое руководствуется собственными установленными нормами нравственности. Она формируется незаметно для каждого, но при участии каждого из нас, абсолютно каждый вносит свой вклад сознательно или нет. Если опять же брать во внимание этическую историю общества, то можно проследив по разным эпохам — увидеть их особый дух.

Каждая из них пропитана традициями и обычаями, правилами нравственности и этикета.

Да, конечно в разных странах они отличаются друг от друга, но одна общая черта у них все же есть — они все со временем менялись, наша нравственность никогда не стояла на месте, Менялся мир — мы с ним, и с нами наши взгляды, традиции , привычки и нравственность. Мы усовершенствовали гаджеты, свои дома, интеллектуальный рост и физическое развитие. Но пытаясь усовершенствовать все это, человечество на протяжении своей истории немного забыло о самом главном развитие — нравственном.

Ведь какими мы бы не владели материальными благами и ресурсами, чего бы мы не достигли в профессиональном росте и интеллектуальном развитии, — все это ничто. В том случае если мы не останемся элементарно людьми. Поэтому можно и утверждать что роль нравственного отношения и нравственности вообще, как в нашей истории так и сейчас — является колоссальной! Все начинается с нас, мы являемся движущей силой прогресса, как морального, так и эстетического, материального и т.

д.

В истории человечества было много моментов, о которых не всегда хочется слышать, есть и те которыми мы гордимся — да и те, и другие вызваны были нами, нашими взглядами, нравственным отношением каждого. Поэтому хочется заметить, что не нужно задаваться вопросом: «Почему так сейчас?». Нужно задаться вопросом: «Что я могу для этого сделать?» С тех пор когда каждый задумается о своем вкладе — мы перестанем разхлебывать последствия масштабных катастроф для общества!

В завершение пожалуй хочется сказать только одно : от нас зависит наша судьба, и судьба наших детей. Ведь первым институтом в котором формируется мнение о морали, и начинает зарождаться собственно нравственное отношение — есть семья. Мы должны дать своим детям правильные учреждения, чтобы устроить мир таким, каким бы мы его хотели видеть. Перелистывая страницы истории понимаем, что не всегда было так как бы хотелось, поэтому мы должны исправлять положение сейчас, чтобы будущие поколения получили в наследство замечательный свій мир и высоконравственное общество.

Моральные ценности — фундамент человеческих отношений

Моральные ценности — один из основополагающих факторов, заложенных в фундамент нормативного регулирования человеческих действий. Это понятие охватывает все сферы и области человеческой жизни: нравственные взгляды, принципы, жизненные ориентиры, чувства. Нравственность регулирует поступки и отношения людей, четко разграничивает зло и добро, отделяет честь от позора, совесть — от ее отсутствия. Моральные ценности включают понятия справедливости/несправедливости, жестокости, милосердия и пр.

Без единой морали невозможна бесконфликтная жизнь в обществе, т.к. только такие  нормы в состоянии отрегулировать действия человека или целого государства.

Ценности оказывают влияние на волю человека. Дело не в том, что любой индивид волен принимать или не принимать их по собственному усмотрению. Дело не в том, что моральные ценности могут быть выгодными или невыгодными. Следование общепринятым этическим нормам — долг любого человека. Бессовестное поведение, уклонение от долга расценивается как утрата морали, приводит к осуждению обществом, укорам собственной совести.

Люди, не имеющие совести, отвергающие моральные ценности, считаются аморальными.

Если совесть человека не выполняет функции внутреннего контроля, если у человека отсутствуют внутренние ориентиры, он безнравственен. Безнравственный же человек способен приносить исключительно вред.

Высшие моральные ценности едины для всех времен, для всех народностей. Уважение к старикам, родительская жертвенность, почтение к родителям, забота о более слабых и немощных — эти постулаты являются основой жизни любого общества, будь это небольшое племя или народ экономически развитой страны.

Моральные ценности человека не возникли из пустоты, они продиктованы стремлением выжить, продлить свой род, оставить потомство. Именно поэтому у всех народов долг женщины — хранить очаг, «обеспечивать тылы». Женщина у всех народов является символом чистоты, мудрости, верности, совести. Мужчина же обязан быть кормильцем, добытчиком, человеком, отвечающим за достаток семьи. Именно с целью выживания дети обязательно должны прислушиваться к родительскому мнению, перенимать их опыт.

С развитием общества моральные ценности видоизменяются, причем отнюдь не всегда в позитивную сторону. Сегодня, когда женщинам уже нет нужды постоянно поддерживать неугасимый огонь очага, а мужчинам не приходится в буквальном смысле добывать еду, начинает меняться общественная мораль. Женщины, занятые содержанием семьи, могут все меньше внимания уделять воспитанию детей. Все больше мужчин, боясь конкурировать с сильными женщинами, спиваются.

Еще одним примером изменения моральных ценностей с течением времени является отношение к девственности. Даже в нашей России еще сколько-нибудь десятилетий назад проблема непорочности и девственности невесты касалась не только семьи, она контролировалась общественностью. Века назад считалось, что жена, вступившая в брак непорочной, не могла быть выгнана мужем из дома. Это укрепляло семью. Сегодня девственность не является ведущей моральной ценностью. У нас, как в большинстве индустриальных стран, обычным явлением считаются гражданские браки и, как их итог — огромное количество матерей-одиночек, распавшихся семей.

Понятия добра и зла сегодня все чаще заменяются понятиями выгоды и дохода. На дальний план отступает взаимопомощь, совесть, сопереживание. Такое в истории случается не впервые, поэтому досконально известно: государство, утратившее нравственные ценности, погибает.

Моральные ценности, нравственность, мораль — это форма коллективного сознания. Они формируют социальную активность каждого члена любого общества. Нравственная саморегуляция проявляется в способности человека лично контролировать свое поведение, оценивать поступки.

Категории моральной деятельности, отношений и сознания как составляющие морали

Категории моральной деятельности, отношений и сознания как составляющие морали

В системе категорий современной этики воссоздается структура морали как целостного общественного образования, обладающего множеством сторон и моментов. Основу такой системы составляют категории моральной деятельности, нравственных отношений и морального сознания, которые отражают три основные стороны морали со держание предписываемых и оцениваемых нравственностью действий и их нравственных мотиваций; способ регуляции этой деятельности моралью, выражающийся в совокупности общественных связей, направляющих и контролирующих индивидуальное и коллективное поведение; наконец, идеальное отражение деятельности и отношений морали в сознании и их специфическое нравственное обоснование. Категория нравственной деятельности включает следующие моменты: структура отдельного поступка и составляющие его элементы (мотив, побуждение, намерение, выбор, решение, деяние, цели и средства, последствия), общая линия поведения индивида (в том числе нравственные привычки, навыки, склонности, убеждения, чувства) ; нормы поведения и нравы общества, составляющие в совокупности его нравственный образ жизни в целом. Анализ структуры нравственных отношений и нравственного сознания позволяет установить соотношение таких категорий, как нравственное требование, обязанность, долг, ответственность, достоинство личности, совесть, отражающих различные формы отношения личности к обществу, а также взаимосвязь таких категорий, как норма, моральное качество, оценка, нравственный принцип, общественные и нравственные идеалы, добро и зло, справедливость, смысл жизни, назначение и счастье человека, составляющие логический каркас всякой системы морали и наполняющие каждый раз иным содержанием.

Моральное сознание как система оценок со знаками плюс или минус, отражает действительность сквозь призму одобрений и осуждений, через противоположность добра и зла, отношение и деятельность, намерения эти категории в опросах этики первостепенное значение. Аристотель, впервые в европейской этике всесторонне рассмотрел понятие «намерение «, понимал его именно как основание добродетели и сознательно противопоставлял, отличал от воли и представления ( «Никомахова этика «, книга III, гл.4, 5, 6, 7). Намерение не имеет дело с тем, что невозможно осуществить, а направлено на то, что во власти человека, оно касается средств достижения цели (нельзя сказать: я намереваюсь быть блаженным) в отличие от воли вообще, которая может иметь дело с невозможным (желание бессмертия, например), и направлять на то, что вне нашей власти (желание победы тому или иному атлету в соревновании), касается целей человека. Рациональное зерно мысли Аристотеля, согласно которой намерение касается средств, а воля целей человеческой деятельности, состоит в том, что содержанием намерения могут быть, как правило, цели осуществимые, реальные, взятые в единстве со средствами их достижения.

Намерение также не есть представление. Первое всегда практически ориентировано, выделяет в мире только то, что во власти человека, второе простирается на все: и на вечное, и на невозможное; первое различается добром излом, второе истинностью и ложностью; первое есть указание к действию, говорит о том, чего добиваться и чего избегать, что делать с предметом; второе анализирует, что такое сам предмет и чем он полезен; первое хвалят, когда оно сообразуется с долгом, второе когда оно истинно; первое касается того, что известно, второе того, что нам неизвестно. К тому же, завершает свою сравнительную характеристику Аристотель, лучшие намерения и лучшие представления встречаются не у одних и тех же людей. Собственный существенный признак намерения Аристотель усматривает в том, что ему предшествует предварительный выбор, взвешивание мотивов, под которыми он прежде всего понимает различную побуждающую роль разума и удовольствий: » Оно есть нечто, что избирается преимущественно перед другими «.

Понятие намерения фиксирует в себе отмеченные нами выше особенности, своеобразие функционирования нравственного требования в отдельном индивиде. Оно есть такое идеальное побуждение к действию, которое включает в себя в качестве собственных моментов и волеизъявление и целеполагание, но само является более богатым и конкретным по содержанию. Если воля выражает наше личностное от ношение к миру, субъективную заинтересованность и для воли существенно, что она моя воля, а для целеполагания, наоборот, характерно рассмотрение предметов в их собственных объективных соотношениях, как они существуют сами по себе, и для цели существенно, что она объективна, то намерение есть единство того и другого.

Для него существенно, что оно есть мое стремление к объективно необходимому.

Действие, поскольку оно управляемо, соотнесено с намерением, выступает как нравственный поступок. Невинность, замечает Гегель, не есть добродетель. Добро полагает себя не случайно, а необходимо как добро. Оно сознательно мыслит свое содержание через активное противостояние злу. И нравственный поступок в этом смысле есть поступок, который совершен потому, что он нравственный. Это предполагает, что поступок, или собственно действие, надо соотносить не только с предыдущей, но и с последующей моральной рефлексией индивида, ибо знание того, что нравственно вообще, не гарантирует правильного решения, что нравственно в каждом отдельном случае, и часто только по последующей реакции на действие можно судить о первоначальном намерении. Поскольку объективно возможны несовпадения между непосредственным побуждением и действительным значением поступка, то важно знать, как этот поступок ложится в ряд других поступков данного индивида, насколько он для него типичен. Поэтому нравственный поступок иначе еще можно определить как поступок нравственного человека. Объясняя смысл этой тавтологии, какой она на первый взгляд кажется мы хотим еще раз с благодарностью процитировать великого Аристотеля: » итак, действия называются тогда справедливыми и умеренными, когда они таковые, какие мог бы совершить справедливый и умеренный человек; справедливый же и умеренный человек не тот, кто поступает так (ибо он мог поступить так и случайно), но тот, кто поступает так, как справедливые и умеренные «.

источник неизвестен

Моральная психология — это регулирование взаимоотношений

Аннотация

Истинные моральные разногласия существуют и широко распространены. Чтобы понять такое разногласие, мы должны изучить основные виды социальных отношений, которые люди выстраивают в разных культурах, а также различные моральные обязательства и запреты, которые эти отношения влекут за собой. В главе 2 диссертации я разрабатываю теорию регулирования взаимоотношений, в которой постулируется, что есть четыре фундаментальных и различных моральных мотива, встроенных в различные социально-реляционные схемы.Единство — это мотив заботиться и поддерживать целостность своих групп, избегая или устраняя угрозы заражения, а также предоставляя помощь и защиту, основанные на необходимости или сочувствии. Иерархия — это мотив уважать положение в социальных группах, где начальство имеет право на почтение и уважение, но также должно вести, направлять, направлять и защищать подчиненных. Равенство — это движущая сила сбалансированной взаимности, равного обращения, равных возможностей и равных возможностей. Соразмерность — это мотив, по которому вознаграждения и наказания должны быть соразмерны заслугам, выгоды должны быть сопоставлены с взносами, а суждения должны основываться на утилитарном исчислении затрат и выгод.Четыре моральных мотива универсальны, но культуры, идеологии и люди различаются по тому, когда они активируют эти мотивы и как они реализуют их. В отличие от существующих теорий (Haidt, 2007; Hauser, 2006; Turiel, 1983), теория регулирования взаимоотношений предсказывает, что любое действие, включая насилие, неравное обращение и «нечистые» действия, может восприниматься как морально правильное в зависимости от применяемых моральных мотивов и как истолковываются соответствующие социальные отношения. В главе 3 я сообщаю о двух экспериментах, которые я провел, чтобы исследовать, приведет ли активация социально-реляционных схем к соответствующей активации моральных мотивов. В эксперименте 1 я обнаружил, что формирование социальной группы в терминах социально-реляционных схем совместного использования или ранжирования полномочий приводит к активации мотивов Единства и Иерархии соответственно. В эксперименте 2 я обнаружил, что предварительное использование схем совместного использования и рыночного ценообразования привело к тому, что участники по-разному распределяли бонусы в гипотетической виньетке, что отражало использование мотивов Единства и Пропорциональности соответственно. В главе 4 я включаю понятия характера в теорию регулирования отношений.В частности, я утверждаю, что моральные суждения частично основаны на оценке других людей как перспектив социальных отношений. Я использую эту основанную на отношениях перспективу морального суждения, чтобы объяснить случаи, когда намерения актера игнорируются в моральных суждениях наблюдателей о них.

Основное содержание

Скачать PDF для просмотраПросмотреть больше

Frontiers | Скрытая справедливость в моральных суждениях взрослых, основанных на отношениях

Введение

При рождении и воспитании общества все люди неизбежно сталкиваются с различными моральными проблемами. Решение этих проблем во многом зависит от морального суждения человека. Моральные суждения относятся к оценке поведения с точки зрения правильного и неправильного (Haidt, 2001). Было продемонстрировано, что моральные суждения взрослых играют важную роль в их поведении, связанном с моралью, например просоциальном, делинквентном и мошенническом поведении (Raaijmakers et al., 2005; Carlo et al., 2012; Xu and Ma, 2015) .

Моральные суждения обычно отражаются в ответах на моральные дилеммы. В классической дилемме с троллейбусом (Thomson, 1985) сбежавший троллейбус вот-вот ударит пять человек, стоящих на рельсах.Единственный способ спасти людей — переключить тележку на другую колею. Однако вмешательство приведет к смерти одного человека, стоящего на другом пути. Следует ли причинить вред одному человеку, чтобы спасти пятерых? Различные принципы поддерживают разные решения. Утилитарный принцип (Mill, 1998) подчеркивает важность максимизации блага большинства людей. Поэтому переключение тележки для спасения пятерых человек — правильный выбор. Напротив, согласно деонтологическому принципу (Kant, 1959), поведение должно соответствовать моральным правилам независимо от последствий.С этой точки зрения перенаправление троллейбуса на другой путь неприемлемо, поскольку наносить вред невиновному человеку аморально. Предыдущие исследования показывают, что большинство взрослых предпочитают спасти пятерых людей, причиняя вред одинокому человеку, делая утилитарные моральные суждения (Hauser et al., 2007; Waldmann and Dieterich, 2007; Pellizzoni et al., 2010; Navarrete et al., 2012). .

Однако взрослые, похоже, придерживаются утилитарного принципа только в случае дилеммы троллейбуса. В варианте дилеммы, дилеммы пешеходного моста (Thomson, 1986), крупного человека на пешеходном мосту можно толкнуть вниз, чтобы тележка не ударила пять человек.При этом вмешательство, несомненно, приведет к смерти крупного человека. Когда речь идет о физическом контакте, взрослые реже выбирают спасение большего числа людей ценой жизни одного человека и считают, что этот тип вреда хуже, чем вред, связанный с отсутствием физического контакта (Cushman et al. , 2006; Hauser et al., 2007 ; Pellizzoni et al., 2010; Powell et al., 2012).

Менее утилитарный выбор в дилемме пешеходного моста означает, что взрослые не считают благо пяти человек всегда более важным, чем благо одного человека.В частности, в дилемме пешеходного моста взрослые довольно близки к единственной потенциальной жертве. Близкое пространственное расстояние может побудить взрослых уделять больше внимания благополучию человека. Возможно ли, что ментальная дистанция, то есть отношения между взрослыми и одинокой потенциальной жертвой, также влияет на их моральные суждения? Предыдущие исследования предоставляют некоторые косвенные или неполные доказательства. Например, Ма (1992) обнаружил, что подростки и взрослые проявляли большую альтруистическую ориентацию по отношению к другим, с которыми у них были более близкие отношения.Аналогичным образом, Bleske-Rechek et al. (2010) обнаружили, что чем больше подростков и взрослых были генетически связаны с единственной потенциальной жертвой, тем меньше они были готовы пожертвовать жизнью человека в дилемме троллейбуса. Недавнее исследование (Tassy et al., 2013) изучило моральные суждения студентов в отношении родственников, близких друзей и незнакомцев и обнаружило, что их моральные суждения зависят от их эмоциональной близости к этим людям.

Хотя предыдущие исследования в определенной степени изучали влияние отношений на моральные суждения взрослых, они в основном были сосредоточены на позитивных отношениях.Согласно иерархии человеческих взаимоотношений (Ма, 1985, 1992), людей можно разделить на разные группы, включая родственников, лучших друзей, особых незнакомцев, обычных незнакомцев и тех, кого вы не любите или врагов по порядку. Актер имеет наиболее сильную альтруистическую ориентацию в отношении группы, занимающей первое место, и наиболее слабую альтруистическую ориентацию в отношении группы, занимающей последнее место, потому что у актера разные отношения с этими группами людей. Отношения различаются генетическим родством, знакомством и аффективным родством.В результате необходимо включить в список потенциальных жертв-одиночек, которые имеют разные отношения со взрослыми по этим трем параметрам.

Что еще более важно, остается неясным, отражают ли моральные суждения взрослых, основанные на отношениях, несправедливость их моральных суждений. Хотя предыдущие исследования показали, что в моральных суждениях взрослых существует несправедливость, исследования кажутся несовместимыми с некоторыми важными теоретическими точками зрения. В теории когнитивного развития моральные суждения в конечном итоге достигают пост-конвенционального уровня (Colby and Kohlberg, 1987).На этом уровне универсальные принципы справедливости важны для нравственных суждений. Каждый заботится о равенстве прав всех людей. Согласно теории моральных основ (Haidt and Joseph, 2004; Haidt and Graham, 2007), некоторые психологические системы развиваются и приводят к определенным интуитивным основам в моральной сфере в разных культурах. Одна из основ — справедливость / взаимность. Справедливость развивается, потому что определенные эмоции, такие как вина, развиваются и переживаются во взаимных взаимодействиях. Следовательно, в соответствии с этими теоретическими взглядами в моральных суждениях взрослых может существовать справедливость. Взятые вместе, эмпирические исследования и классические теории предполагают, что в моральных суждениях взрослых могут быть разные аспекты справедливости. Справедливость их моральных суждений может проявляться в одном аспекте, но не в других. Фактически, может быть как минимум два аспекта справедливости. Один подчеркивает, справедливо ли обращаются с разными людьми. Этот аспект включает перекрестные сравнения моральных суждений взрослых по отношению к разным людям.Похоже, что взрослые по-разному относятся к разным типам одиноких потенциальных жертв, и поэтому в их моральных суждениях существует явная несправедливость. Другой подчеркивает, справедливо ли обращаются с человеком по сравнению с его / ее отношениями с лицами, принимающими решения. Этот аспект включает в себя лонгитюдные сравнения моральных суждений взрослых по отношению к человеку и их отношений с ним. Если моральные суждения взрослых в отношении конкретных людей соответствуют их отношениям с людьми, в их моральных суждениях существует скрытая несправедливость.Например, некоторые взрослые считают, что им очень не следует защищать единственную потенциальную жертву, когда они очень незнакомы или очень не любят этого человека. Однако рассмотрим следующий пример. Хотя взрослые не знакомы с потенциальной жертвой или не любят ее, они все же желают в некоторой степени защищать человека, что указывает на то, что степень, в которой взрослые защищают человека, не соответствует степени, в которой они знакомы или любят человек. Взрослые делают деонтологические моральные суждения, затрагивающие человека в большей степени, чем их отношения с ним.Следовательно, в моральных суждениях взрослых есть скрытая справедливость.

Кроме того, остается неясной важность познания и аффекта в моральных суждениях взрослых, основанных на отношениях. По мнению Грина и др. (2001, 2004) моральные суждения определяются либо когнитивными, либо эмоциональными процессами. Исследователи также утверждают, что эти два процесса иногда конкурируют. Поскольку степень, в которой взрослые знакомы с конкретными людьми или нравятся им, варьируется, возможно, что когнитивные процессы играют решающую роль в моральных суждениях взрослых, касающихся определенных типов людей, в то время как аффективные процессы важны для их моральных суждений с участием других типов людей. .Tassy et al. (2013) указали, что на моральные суждения студентов влияла их аффективная близость к потенциальной жертве, но то, как они были эмоционально связаны с различными потенциальными жертвами, не исследовалось. Следовательно, необходимо измерить, насколько взрослые знакомы и нравятся одинокой потенциальной жертве. Если моральные суждения взрослых приблизительно соответствуют их знакомству с одинокой потенциальной жертвой, когнитивный эффект важен. Если их моральные суждения приблизительно соответствуют их аффективному отношению к одинокой потенциальной жертве, роль аффекта различна.

В целом, настоящее исследование направлено на изучение справедливости моральных суждений взрослых, основанных на отношениях, и их когнитивных и аффективных основ. В эксперименте 1 взрослых просили решить, причинить ли вред конкретному человеку, чтобы спасти пятерых незнакомцев в упрощенных дилеммах пешеходных мостов и тележек. Потенциальные жертвы различались по тому, были ли они генетически связаны со взрослыми, были ли они знакомы и нравились им. В эксперименте 2 модель морального суждения взрослых, обнаруженная в эксперименте 1, была проверена в классических дилеммах пешеходного моста и тележки с большой выборкой.Измерялась степень, в которой взрослые были знакомы с потенциальной жертвой и нравились ей, и изучалось ее соответствие их моральным суждениям. Эксперимент 3 дополнительно проверил предыдущие результаты с типом одиноких потенциальных жертв в качестве переменной между субъектами. Поскольку принцип справедливости развивается во взрослом возрасте, предполагается, что в моральных суждениях взрослых, основанных на отношениях, может быть скрытая справедливость. Моральные суждения взрослых в отношении близких людей могут быть менее деонтологическими по сравнению с их позитивными отношениями с этими людьми. Моральные суждения взрослых в отношении людей, с которыми они не близки, могут быть более деонтологическими по сравнению с их негативными отношениями с этими людьми. Кроме того, скрытая справедливость может также отличать познание и аффект по своей важности для моральных суждений, основанных на отношениях. Деонтологические моральные суждения взрослых в отношении знакомых людей могут более точно соответствовать их знакомству с этими людьми, потому что знакомство является более объективной основой. Для людей, с которыми взрослые не знакомы, аффект может быть единственной доступной основой для их моральных суждений.Таким образом, деонтологические моральные суждения взрослых могут более точно соответствовать их аффективному отношению к этим людям.

Эксперимент 1

Целью эксперимента 1 было выявить модель нравственного суждения взрослых людей, с которыми у них были различные отношения. Взрослые должны были решить, причинить ли вред конкретному человеку, чтобы спасти пятерых незнакомцев в упрощенных дилеммах пешеходных мостов и троллейбусов. Единственной потенциальной жертвой был родственник, лучший друг, человек, которого не любил взрослый, или преступник с незнакомцем в качестве условия контроля.

Участники

В эксперименте приняли участие 65 студентов колледжа: 31 мужчина и 34 женщины. Их возраст составлял от 18,92 до 27,67 лет ( M = 20,71, SD = 1,58). В рамках предметного дизайна каждому участнику были представлены пешеходный мост и дилемма с тележкой. Участникам было предложено ответить на пять тестовых вопросов для каждой дилеммы. Внутрипредметный план использовался, чтобы указать, вынес ли один участник справедливое суждение, когда были задействованы разные потенциальные жертвы-одиночки.Первым был задан вопрос теста, обусловленный незнакомцем, потому что ответы участников на него служили их базовыми показателями. Другие вопросы теста были представлены в фиксированном порядке, потому что наш пилотный эксперимент показал, что участники давали последовательные ответы независимо от порядка вопросов. Эксперимент был одобрен Советом по этике исследований факультета психологии Capital Normal University. Информированное письменное согласие было получено от всех участников.

Материалы и процедура

Одинокая потенциальная жертва

Исходя из иерархии человеческих отношений (Ma, 1985, 1992), единственной потенциальной жертвой в эксперименте был родственник, лучший друг, человек, которого не любил участник, или преступник.Участники были наиболее близки к своим родственникам и наиболее далеки от преступников в отношениях. Поскольку обычный незнакомец не имел особых отношений с участниками, незнакомец считался условием контроля. Отношения между участниками и каждой потенциальной жертвой-одиночкой представлены в таблице 1.

ТАБЛИЦА 1. Отношения между участниками и каждой потенциальной жертвой.

Моральные приговоры

Дилеммы пешеходного моста и троллейбуса Пеллиццони и др.’S (2010) использовались для измерения моральных суждений участников. Дилеммы были проверены на выборках детей и взрослых. Сценарии были относительно простыми, а контрольные вопросы гарантировали участникам правильное понимание сценария в каждой дилемме; таким образом, участники могли понять дилеммы, не вмешиваясь во многие детали. Небольшая поправка, которая была внесена в настоящий эксперимент, заключалась в том, что участники выступали в качестве участников вмешательства в двух дилеммах. Например, в оригинальной дилемме пешеходного моста второстепенным актером был главный герой Джон.В настоящем эксперименте участники вмешательства были участниками. Поэтому в приведенной ниже моральной дилемме «Джон» было заменено на «вы».

Участников тестировали индивидуально в тихой комнате. Экспериментатор описал участникам моральные дилеммы. В то же время участникам была представлена ​​схематическая иллюстрация каждой моральной дилеммы. Таким образом, участники могли непосредственно стать свидетелями описанных моральных ситуаций и хорошо их понять. Затем они ответили на контрольные вопросы и тестовые вопросы с участием одиноких потенциальных жертв, с которыми у них были разные отношения.

Дилемма пешеходного моста (Пеллиццони и др., 2010, с. 266)

По этой дорожке быстро бежит большой мяч. На трассе пять человек не видят, как мяч катится, потому что они смотрят прямо перед собой. (Контрольный вопрос 1: видят ли эти люди мяч, катящийся по улице?) Мяч катится по этой улице, и вскоре пять человек сильно пострадают. Вы находитесь на мостике между большим мячом и пятью людьми. На мосту рядом с вами большой человек.Человек не видит, как мяч катится вниз, потому что он смотрит перед собой. (Контрольный вопрос 2: видит ли этот человек скатывающийся вниз мяч?) Вы знаете, что единственный способ остановить большой мяч — это бросить очень тяжелый груз на улицу. Вы знаете, что если вы толкнете большого человека рядом с вами, он будет сильно ранен, но остальные пять человек будут в безопасности. Контрольный вопрос 1. Что делать? Толкать человека или не толкать человека?

Контрольные вопросы 2–5 были такими же, как и вопросы 1, за исключением того, что единственной потенциальной жертвой были родственник, лучший друг, человек, которого не любил участник, и преступник, соответственно.Например, контрольный вопрос 2 звучал так: «Если это ваш родственник, толкать или не толкать?» Следовательно, в дилемме пешеходного моста единственная потенциальная жертва должна была столкнуться с пешеходным мостом.

Дилемма тележки (Pellizzoni et al., 2010)

Дилемма тележки напоминала дилемму пешеходного моста, за исключением того, что участники могли потянуть за веревку и заставить мяч улететь на другую дорожку, где стоял один человек. Соответственно, вмешательство сильно повредило бы человеку.Участникам задавались аналогичные контрольные и тестовые вопросы. Следовательно, в дилемме троллейбуса единственной потенциальной жертвой был тот, кто одиноко стоял на альтернативном пути.

Результаты и обсуждение

Все участники правильно ответили на контрольные вопросы. Процент участников, которые решили причинить вред конкретному человеку, чтобы спасти пятерых незнакомцев, показан на рисунке 1. Биномиальные тесты показали, что в дилемме пешеходного моста, когда единственной потенциальной жертвой был незнакомец, родственник, лучший друг или человек, которого участник не любил, процент участников, которые решили вмешаться, был значительно ниже, чем уровень шанса, p = 0.006, p <0,001, p <0,001, p = 0,046 соответственно. Не было значительной разницы между уровнем шанса и процентом участников, решивших причинить вред преступнику, p = 0,321. В случае дилеммы тележки биномиальные тесты показали, что процент участников, решивших причинить вред родственнику или лучшему другу, также был значительно ниже, чем уровень вероятности: p s <0,001. Процент участников, решивших причинить вред незнакомцу или человеку, который им не нравился, был сопоставим с уровнем вероятности: p = 1.000, p = 0,084 соответственно. Кроме того, большая часть участников предпочла принести в жертву преступника, чтобы спасти других людей, p = 0,001.

РИСУНОК 1. Процент участников, которые решили нанести вред одинокой потенциальной жертве, чтобы спасти пятерых незнакомцев от ран в Эксперименте 1.

Моральные суждения участников в отношении каждой потенциальной жертвы-одиночки сравнивались с помощью тестов Макнемара. Результаты дилемм пешеходных мостов показаны в таблице 2.Как правило, из участников, которые не давали одинаковых ответов на каждое сравнение с двумя жертвами, значительно больше участников предпочли причинить вред одной жертве, но не другой, за исключением сравнений родственника с лучшим другом и неприязненного человека с незнакомцем. В дилемме с тележкой были получены аналогичные результаты (таблица 3).

ТАБЛИЦА 2. Сравнение ответов участников на разные потенциальные жертвы-одиночки в дилемме пешеходного моста в эксперименте 1.

ТАБЛИЦА 3. Сравнение ответов участников на разные потенциальные жертвы-одиночки в дилемме с тележкой в ​​эксперименте 1.

Эксперимент 1 показал, что взрослые выносили разные моральные суждения по отношению к людям, с которыми у них были разные отношения. Когда были задействованы одинокие потенциальные жертвы, с которыми у них были позитивные отношения, участники предпочитали менее утилитарные моральные суждения. Этот результат согласуется с предыдущими исследованиями (Bleske-Rechek et al., 2010; Tassy et al., 2013). Столкнувшись с одинокими потенциальными жертвами, с которыми участники имели негативные отношения, участники продемонстрировали утилитарную тенденцию в своих моральных суждениях. Этот вывод указывает на очевидную несправедливость в моральных суждениях взрослых, основанных на отношениях. Однако некоторые вопросы еще предстоит прояснить. Во-первых, неясно, соответствуют ли моральные суждения взрослых о конкретных людях их отношениям с ними. Во-вторых, также неизвестно, приближаются ли их моральные суждения, касающиеся конкретных индивидов, к их знакомству с индивидами или их аффективному отношению к ним.Кроме того, модель морального суждения, обнаруженная в эксперименте 1, должна быть подтверждена классическими моральными дилеммами на большой выборке.

Эксперимент 2

Эксперимент 2 исследовал, есть ли скрытая справедливость в моральных суждениях взрослых, основанных на отношениях. Степень, в которой взрослые были готовы защитить одинокую потенциальную жертву, сравнивали с тем, насколько они были знакомы с жертвой и эмоционально связаны с ней. Большая выборка участников была протестирована с классическими моральными дилеммами.

Участники

В эксперименте приняли участие триста шесть студентов колледжа: 133 мужчины и 173 женщины. Их возраст составлял от 18,05 до 24,28 лет ( M = 19,67, SD = 0,95). При внутрипредметном дизайне каждый участник ответил на пять тестовых вопросов в вопросе о пешеходном мосту и дилемме с тележкой. Вопросы, обусловленные незнакомцами, задавались первыми, потому что ответы участников на эти вопросы служили их базовыми показателями. Остальные вопросы и две дилеммы были представлены участникам в уравновешенном порядке (латинский квадрат).Более того, участников попросили оценить, насколько они были знакомы с конкретной потенциальной жертвой и нравились ей. Эксперимент был одобрен Советом по этике исследований факультета психологии Capital Normal University. Информированное письменное согласие было получено от всех участников.

Материалы и процедура

Моральные приговоры

Моральные дилеммы, описанные Hauser et al. (2007) были использованы для оценки моральных суждений участников. Небольшая поправка, которая была внесена в настоящий эксперимент, заключалась в том, что участники выступали в качестве участников вмешательства в дилеммах.Например, в первоначальной дилемме с пешеходным мостом актер вмешательства был главным героем Фрэнком. Действующими лицами в настоящем эксперименте были участники. Поэтому в приведенной ниже моральной дилемме «Фрэнк» был заменен на «ты». Участникам были розданы анонимные анкеты. После прочтения каждой дилеммы участников просили указать, должны ли они причинить вред конкретному человеку, чтобы спасти пятерых незнакомцев, а затем оценить свой выбор по шкале оценок от 1 (очень сильно не следует этого делать), 2 (умеренно не следует этого делать. ), 3 (слегка не должно этого делать), 4 (чуть-чуть должно делать), 5 (умеренно должно делать) до 6 (очень сильно должно это делать).

Дилемма пешеходного моста (Хаузер и др., 2007, стр. 18)

Вы находитесь на пешеходном мосту над железнодорожными путями. Вы знаете поезда и видите, что приближающийся к мосту выходит из-под контроля. На трассе под мостом пять человек; берега настолько крутые, что не успеют свернуть с трассы. Вы знаете, что единственный способ остановить вышедший из-под контроля поезд — это сбросить на его путь очень тяжелый груз. Но единственный доступный, достаточно тяжелый вес — это крупный мужчина с рюкзаком, тоже наблюдающий за поездом с мостика.Вы можете столкнуть человека с рюкзаком на рельсы на пути поезда, убив его; или вы можете воздержаться от этого, позволив пятерым умереть.

Контрольный вопрос 1: Что делать? Толкать мужчину или не толкать человека? Пожалуйста, выберите от 1 (очень сильно не должно этого делать) до 6 (очень много должно делать). Вопросы теста 2–5 были такими же, как вопросы теста 1, за исключением того, что единственной потенциальной жертвой были родственник, лучший друг, человек, который не любил участник, и преступник, соответственно.Например, контрольный вопрос 2 звучал так: «Если этот мужчина — ваш родственник, толкать его или не толкать? Пожалуйста, выберите от 1 (очень важно, чтобы этого не было) до 6 (очень важно, чтобы это подходило) ». Следовательно, в дилемме пешеходного моста, единственная потенциальная жертва должна была толкнуть.

Дилемма тележки (Hauser et al., 2007)

Незначительные изменения были внесены в дилемму с тележкой, чтобы сценарий был аналогичен сценарию в Эксперименте 1. В дилемме с тележкой участники могли нажать переключатель, чтобы повернуть поезд на другой путь.Однако действие могло привести к смерти человека, стоящего на другом пути. Участникам задавали аналогичные тестовые вопросы. Следовательно, в дилемме троллейбуса единственной потенциальной жертвой был тот, кто одиноко стоял на альтернативном пути.

Рейтинг отношений

Участников попросили оценить их знакомство с каждой конкретной потенциальной жертвой по шкале оценок от 1 (очень незнакомы с человеком), 2 (умеренно незнакомы с человеком), 3 (немного не знакомы с человеком), 4 (немного знакомы человек), от 5 (умеренно знаком с человеком) до 6 (хорошо знаком с человеком).Точно так же от них также требовалось оценить свое аффективное отношение к жертве по шкале оценок от 1 (очень не нравится человек), 2 (умеренно не нравится человек), 3 (немного не нравится), 4 (немного нравится человек). ), От 5 (в меру нравиться человеку) до 6 (очень похоже на человека). Анонимные анкеты использовались для измерения отношений участников с конкретными потенциальными жертвами.

Результаты и обсуждение

Моральные суждения в отношении одиноких потенциальных жертв, имеющих разные отношения с участниками

Процент участников, решивших причинить вред конкретному человеку, показан на Рисунке 2.Проценты сравнивались с уровнем вероятности с использованием биномиальных тестов. В дилемме пешеходного моста, когда единственной потенциальной жертвой был родственник, лучший друг, нелюбимый человек или незнакомец, процент участников, решивших причинить вред человеку, был значительно ниже, чем уровень вероятности, p s <0,001. Не было значительных различий между процентом участников, которые были готовы причинить вред преступнику, и уровнем вероятности, p = 0,076. В дилемме с тележкой процент участников, решивших причинить вред родственнику или лучшему другу, также был значительно ниже, чем уровень вероятности, p s <0.001. Процент участников, решивших причинить вред нелюбимому человеку, был близок к уровню вероятности: p = 0,864. Большинство участников были готовы пожертвовать преступником, p <0,001. Таким образом, результаты были аналогичны результатам эксперимента 1, за исключением того, что процент участников, решивших причинить вред незнакомцу, был значительно выше уровня вероятности в дилемме тележки , p = 0,019.

РИСУНОК 2. Процент участников, которые решили причинить вред одинокой потенциальной жертве, чтобы спасти пятерых незнакомцев от смерти в Эксперименте 2.

Моральные суждения участников в отношении каждой конкретной потенциальной жертвы сравнивались с использованием тестов Макнемара. Результаты дилемм пешеходных мостов и тележек показаны в таблицах 4 и 5. Результаты напоминают результаты эксперимента 1. Однако были обнаружены некоторые различия. В дилемме пешеходного моста из участников, которые принимали разные решения при сравнении относительного и лучшего друга, большее количество участников было готово пожертвовать лучшим другом. Из участников, которые принимали разные решения, когда был вовлечен человек, который им не нравился, и незнакомец, больше участников предпочли причинить вред человеку, который им не нравился.В дилемме троллейбуса большее количество участников было готово пожертвовать лучшим другом по сравнению с родственником и незнакомцем по сравнению с нелюбимым человеком.

ТАБЛИЦА 4. Сравнение ответов участников на разные потенциальные жертвы-одиночки в дилемме пешеходного моста в эксперименте 2.

ТАБЛИЦА 5. Сравнение ответов участников на разные потенциальные жертвы-одиночки в дилемме с тележкой в ​​эксперименте 2.

Оценки участников своей готовности причинить вред конкретной потенциальной жертве показаны на Рисунке 3.Был проведен дисперсионный анализ с повторными измерениями 5 (тип жертвы) × 2 (тип дилеммы). Был обнаружен значительный эффект взаимодействия между двумя факторами: F (4,302) = 11,44, p <0,001, η ² = 0,132. Во-первых, для каждой моральной дилеммы был проведен повторный дисперсионный анализ ANOVA с типом жертвы в качестве внутрисубъектного фактора. В дилемме пешеходного моста наблюдался главный эффект типа жертвы: F (4,302) = 67,98, p <0,001, η ² = 0.474. Множественные сравнения с поправкой Бонферрони показали, что существуют значительные различия между оценочными баллами для любых двух потенциальных жертв, p s <0,05. Участники меньше всего хотели причинить вред родственникам и больше всего хотели причинить вред преступнику. В дилемме с тележкой был также главный эффект типа жертвы: F (4,302) = 65,71, p <0,001, η ² = 0,465. Множественные сравнения с поправкой Бонферрони показали значительные различия между оценочными баллами для любых двух потенциальных жертв: p s <0.05. Результаты были аналогичны результатам дилеммы пешеходного моста, за исключением того, что участники были более готовы принести в жертву незнакомца, чем нелюбимого человека. Во-вторых, для каждой потенциальной жертвы был проведен тест t , чтобы сравнить моральные суждения участников о дилеммах пешеходного моста и троллейбуса. Результаты показали, что участники решили принести в жертву одинокую потенциальную жертву более неохотно в дилемме пешеходного моста, чем в дилемме троллейбуса, независимо от типа жертвы.Для относительного: t (305) = -8,13, p <0,001, d = 0,480. Для лучшего друга t (305) = -8,70, p <0,001, d = 0,511. Для нелюбимого человека t (305) = -9,16, p <0,001, d = 0,521. Для преступника t (305) = -7,40, p <0,001, d = 0,425. Для незнакомца t (305) = -12,28, p <0,001, d = 0.706.

РИСУНОК 3. Оценка участниками своей готовности причинить вред одинокой потенциальной жертве, чтобы спасти пятерых незнакомцев от смерти в эксперименте 2. Планки погрешностей представляют собой стандартную ошибку.

Согласованность между моральными суждениями в отношении потенциальной жертвы-одиночки и отношениями с жертвой

Чтобы выяснить, совпадают ли моральные суждения взрослых в отношении конкретной потенциальной жертвы с их отношениями с жертвой, была проведена обратная оценка их готовности причинить вред конкретной потенциальной жертве.Таким образом, обратные рейтинговые баллы отражали степень, в которой взрослые были готовы защитить потенциальную жертву, то есть деонтологические моральные суждения. Степень, в которой участники знакомы с одинокой потенциальной жертвой, любят и защищают ее в дилеммах пешеходного моста и троллейбуса, показана на рисунке 4. A 5 (тип жертвы) × 3 (тип оценки: близость, эмоциональное родство, готовность защищать одиночку). потенциальная жертва в дилемме пешеходного моста) повторные измерения ANOVA показал значительный эффект взаимодействия двух факторов, F (8,297) = 255.16, p <0,001, η ² = 0,873. Таким образом, для каждой потенциальной жертвы был проведен повторный анализ ANOVA с типом рейтинга в качестве внутрисубъектного фактора. Для относительного, основной эффект типа рейтинга был значимым, F (2 304) = 8,29, p <0,001, η ² = 0,052. Множественные сравнения с поправкой Бонферрони показали, что рейтинговые баллы участников по их готовности защищать родственника были значительно ниже, чем у знакомых и эмоциональных отношений с их родственником, p = 0.048, p = 0,001 соответственно. Для лучшего друга также был обнаружен значительный главный эффект: F (2 304) = 24,09, p <0,001, η ² = 0,137. Множественные сравнения показали, что оценки участников их готовности защищать лучшего друга были значительно ниже, чем оценки эмоциональной близости к лучшему другу ( p = 0,016), но не оценки близости с человеком ( p = 0,868) . Когда единственной потенциальной жертвой был человек, который не нравился участнику, основной эффект типа рейтинга был значительным, F (2 303) = 510.83, p <0,001, η ² = 0,771. Однако множественные сравнения показали, что оценки участников их готовности защищать человека были значительно выше, чем их оценки близости и аффективного отношения к человеку, p s <0,001. Аналогичные основные эффекты наблюдались как для преступника [ F (2 304) = 338,37, p <0,001, η ² = 0,690]] и для незнакомца [ F (2 304) = 674,43, p <0 .001, η ² = 0,816]. Оценки участников в отношении своей готовности защищать преступника были значительно выше, чем оценки их близости с преступником и эмоционального отношения к нему ( p s <0,001). Результаты были такими же для незнакомца ( p s <0,001). Затем был проведен ANOVA с повторными измерениями 5 (тип жертвы) × 3 (тип рейтинга: знакомство, эмоциональное родство, готовность защитить одинокую потенциальную жертву в дилемме троллейбуса). Результаты в целом были такими же, как обсуждаемые выше.Однако оценки участников своей готовности защищать лучшего друга были значительно ниже, чем оценки близости и эмоциональной близости к человеку, p s <0,001. Кроме того, их деонтологические оценки морального суждения относительно человека, которого они не любили, были значительно выше, чем их аффективное отношение к этому человеку ( p <0,001), но не их близость к этому человеку ( p = 0,407).

РИСУНОК 4. Степень, в которой участники знакомы, любят и защищают одинокую потенциальную жертву в дилеммах пешеходного моста и троллейбуса в Эксперименте 2. Планки погрешностей представляют стандартную ошибку.

Результаты показали, что деонтологические моральные суждения участников в отношении конкретного человека не соответствовали их знакомству с этим человеком или аффективному отношению к нему. Разрыв между готовностью участников защищать конкретного человека и близостью к нему рассчитывался путем вычитания рейтингового балла последнего из рейтинга первого.Таким же образом был рассчитан разрыв между их готовностью защищать конкретного человека и эмоциональным отношением к нему. Результаты дилеммы пешеходного моста показаны на рисунке 5. Повторные измерения 5 (тип жертвы) × 2 (тип разрыва) ANOVA показали значительный эффект взаимодействия двух факторов, F (4,301) = 204,72, p < 0,001, η ² = 0,731. Тест t был проведен для каждого типа одиноких потенциальных жертв для сравнения двух пробелов.Оценки участников их готовности защищать родственника более приближались к оценке их знакомства с человеком: t (305) = 2,56, p = 0,011, d = 0,162. Аналогичные результаты были получены для лучшего друга [ t (305) = 6,85, p <0,001, d = 0,395] и человека, которого они не любили [ t (304) = -19,87, p < 0,001, d = 1,155]. Однако для преступника и незнакомца оценки деонтологических моральных суждений участников более приближались к их оценкам аффективного отношения к этим людям [преступник: t (305) = 6.27, p <0,001, d = 0,365; незнакомец: t (305) = 24,37, p <0,001, d = 1,397]. Результаты дилеммы тележки показаны на рисунке 6. Все анализы и статистические результаты были идентичны результатам дилеммы пешеходного моста.

РИСУНОК 5. Разрыв между степенью, в которой участники готовы защитить одинокую потенциальную жертву в дилемме пешеходного моста, и степенью, в которой они знакомы с жертвой в Эксперименте 2 и нравятся ей. Планки погрешностей представляют стандартную ошибку.

РИСУНОК 6. Разрывы между степенью, в которой участники готовы защитить одинокую потенциальную жертву в дилемме троллейбуса, и степенью, в которой они знакомы с жертвой в эксперименте 2. Планки ошибок представляют стандартную ошибку.

Кроме того, разрывы между моральными суждениями и близостью или аффективным родством в дилемме пешеходного моста сравнивались с таковыми в дилемме троллейбуса.Когда единственная потенциальная жертва была родственницей, разрыв между степенью, в которой участники защищали человека, и степенью, в которой они были знакомы с человеком в дилемме пешеходного моста, был значительно меньше, чем в дилемме с тележкой, t (305 ) = 8,13, p <0,001, d = 0,475. Результаты были одинаковыми для разницы между степенью защиты участниками родственника и степенью его симпатии: t (305) = 8.13, p <0,001, d = 0,476. Когда был задействован лучший друг, разрыв между готовностью участников защитить человека и их знакомством с человеком в дилемме пешеходного моста также был значительно меньше, чем в дилемме с тележкой, t (305) = 8,70, p <0,001, d = 0,506. Такие же результаты были получены для разрыва между деонтологическими моральными суждениями о лучшем друге и аффективным отношением к человеку: t (305) = 8.70, p <0,001, d = 0,507. Когда единственной потенциальной жертвой был незнакомец, разрыв между готовностью участников защитить этого человека и их знакомством с человеком в дилемме пешеходного моста был значительно больше, чем в дилемме с тележкой, t (305) = 12,83, p <0,001, d = 0,706. Результаты были такими же для разрыва между деонтологическими моральными суждениями, касающимися незнакомца, и их аффективным отношением к человеку, t (305) = 12.83, p <0,001, d = 0,701. Точно так же разрыв между готовностью участников защитить одинокую потенциальную жертву и их знакомством с человеком в дилемме пешеходного моста также был значительно больше, чем в дилемме троллейбуса, когда человек был нелюбимым человеком [ t (305) = 9.16 , p <0,001, d = 0,521] или преступник [ t (305) = 7,40, p <0,001, d = 0,425]. Такие же результаты были получены для разрыва между деонтологическими моральными суждениями участников, касающимися одинокой потенциальной жертвы, и их аффективным отношением к человеку, когда он был нелюбимым человеком [ t (304) = 9.17, p <0,001, d = 0,528] или преступник [ t (305) = 7,40, p <0,001, d = 0,419]. Все различия в промежутках между пешеходным мостом и дилеммой троллейбуса были вызваны большей готовностью участников защитить одинокую потенциальную жертву в дилемме пешеходного моста. Как показывают предыдущие исследования, этот вывод отражает принцип контакта.

Эксперимент 2 повторил результат, согласно которому взрослые выносили разные моральные суждения по отношению к людям, с которыми у них были разные отношения.Что еще более важно, эксперимент 2 показал, что моральные суждения взрослых в отношении конкретных людей не совпадают с их отношениями с этими людьми. То, насколько они считают благом одинокую потенциальную жертву, не зависит от того, насколько они знакомы или насколько эмоционально связаны с этим человеком. Для родственников и лучших друзей моральные суждения взрослых были менее деонтологическими по сравнению с их отношениями с этими людьми. Однако их деонтологические моральные суждения в отношении людей, которых они не любили, преступников и незнакомцев, выходили далеко за рамки их отношений с этими людьми.Эти данные позволяют предположить, что в моральных суждениях взрослых, основанных на отношениях, может быть некоторая скрытая справедливость. Более того, степень, в которой взрослые выносили деонтологические моральные суждения в отношении родственников, лучших друзей и людей, которых они не любили, больше соответствовала их знакомству с этими людьми, в то время как их деонтологические моральные суждения, касающиеся преступников и незнакомцев, более точно соответствовали их аффективному отношению к этим людям. Следовательно, когнитивные и аффективные аспекты взаимоотношений могут играть разные роли в моральных суждениях взрослых, касающихся разных людей.Эти результаты были получены, когда участники выносили моральные суждения по отношению к множеству одиноких потенциальных жертв. Неясно, похожи ли результаты, когда участники реагируют только на один тип жертвы. Таким образом, эксперимент 3 проводился с типом одиноких потенциальных жертв в качестве переменной между субъектами.

Эксперимент 3

Эксперимент 3 направлен на дальнейшую проверку результатов экспериментов 1 и 2 с типом одинокой потенциальной жертвы в качестве переменной между субъектами.Разным группам участников требовалось выносить моральные суждения в отношении разных потенциальных жертв в дилеммах пешеходных мостов и троллейбусов.

Участники

Всего в эксперименте приняли участие 628 студентов колледжа. Участники были разделены на пять групп. Каждой группе было предложено решить, причинить ли вред конкретной потенциальной жертве, чтобы спасти пятерых незнакомцев в дилеммах пешеходных мостов и троллейбусов. В каждой группе половина участников первой ответила на дилемму пешеходного моста.Сто двадцать пять участников ответили на дилеммы незнакомца: 60 ​​мужчин и 65 женщин. Их возраст варьировался от 17,15 до 26,33 года ( M = 19,76, SD = 1,72). Сто двадцать участников высказали моральные суждения в относительных дилеммах: 59 мужчин и 61 женщина. Их возраст варьировался от 17,35 до 24,22 года ( M, = 19,68, SD, = 1,29). В дилеммах лучшего друга приняли решение сто восемнадцать участников: 54 мужчины и 64 женщины. Их возраст колебался от 17 лет.От 55 до 26,09 лет ( M = 19,72, SD = 1,40). В дилеммах «нелюбимого» было 136 участников. Половина из них были мужчинами. Их возраст колебался от 17,26 до 26,02 года ( M, = 20,01, SD, = 1,51). В криминальных дилеммах участвовало 129 участников: 67 мужчин и 62 женщины. Их возраст варьировался от 17.07 до 24.77 лет ( M = 20.03, SD = 1.71). Не было значительных различий в возрасте между пятью группами, F (4623) = 1.46, p = 0,231, η ² = 0,009. Эксперимент был одобрен Советом по этике исследований факультета психологии Capital Normal University. Информированное письменное согласие было получено от всех участников.

Материалы и процедура

Моральные приговоры

Материалы и процедура были аналогичны материалам и процедурам эксперимента 2. Одно отличие заключалось в том, что каждая группа участников отвечала только на моральные дилеммы, связанные с конкретной потенциальной жертвой.Возьмем, к примеру, относительную дилемму пешеходного моста.

Дилемма пешеходного моста (Хаузер и др., 2007, стр. 18)

Вы находитесь на пешеходном мосту над железнодорожными путями. Вы знаете поезда и видите, что приближающийся к мосту выходит из-под контроля. На трассе под мостом пять человек; берега настолько крутые, что не успеют свернуть с трассы. Вы знаете, что единственный способ остановить вышедший из-под контроля поезд — это сбросить на его путь очень тяжелый груз. Но единственный доступный, достаточно тяжелый вес — это крупный мужчина с рюкзаком, тоже наблюдающий за поездом с мостика.А этот мужчина — ваш родственник. Вы можете столкнуть своего родственника с рюкзаком на рельсы на пути поезда, убив его; или вы можете воздержаться от этого, позволив пятерым умереть.

Затем участникам были заданы тестовые вопросы «Что делать? Пихать родственника или не пихать его? Пожалуйста, выберите от 1 (очень важно, чтобы этого не было) до 6 (очень важно, чтобы это подходило) ».

Дилемма тележки (Hauser et al., 2007)

В дилемме с троллейбусом участники могли щелкнуть выключателем, чтобы повернуть поезд на другой путь, но это действие могло привести к смерти родственника.Затем им задали аналогичные тестовые вопросы.

Рейтинг отношений

Каждую группу участников попросили оценить их знакомство с конкретной потенциальной жертвой и эмоциональную связь с ней по той же шестибалльной шкале, которая использовалась в эксперименте 2.

Результаты и обсуждение

Моральные суждения в отношении одиноких потенциальных жертв, имеющих разные отношения с участниками

Процент участников каждой группы, решивших нанести вред единственной потенциальной жертве, показан на Рисунке 7.Каждый процент сравнивался с уровнем вероятности с помощью биномиальных тестов. В дилемме пешеходного моста процент участников, решивших причинить вред одинокой потенциальной жертве, был значительно ниже, чем уровень вероятности в относительной группе ( p <0,001), группе лучших друзей ( p <0,001), группе недолюбливаемых людей. ( p = 0,001) и незнакомой группе ( p <0,001). Для преступной группы процент существенно не отличался от уровня вероятности, p = 0.597. В дилемме с тележкой процент участников, решивших причинить вред одинокой потенциальной жертве, также был значительно ниже, чем уровень вероятности в относительной группе и группе лучших друзей, p s <0,001. Не было значительных различий между процентом и уровнем вероятности в группе незнакомцев, p = 0,283. Процент участников, которые были готовы принести в жертву нелюбимого человека или преступника, был значительно выше, чем уровень вероятности, p s <0.001. Результаты в целом были аналогичны результатам, полученным в экспериментах 1 и 2, за исключением того, что большее количество участников предпочли пожертвовать нелюбимым человеком в дилемме с тележкой.

РИСУНОК 7. Процент участников, которые решили нанести вред одинокой потенциальной жертве, чтобы спасти пять незнакомцев от смерти в каждой группе в Эксперименте 3.

Оценка готовности каждой группы навредить одинокой потенциальной жертве, чтобы спасти пятерых незнакомцев, показана на Рисунке 8.ANOVA был проведен для изучения групповых различий в дилемме пешеходного моста. Эффект группы был значительным, F (4623) = 10,13, p <0,001, η ² = 0,061. Post hoc Тесты Бонферрони показали, что рейтинговые баллы относительной группы были значительно ниже, чем у нелюбимых людей ( p = 0,001), преступников ( p <0,001) и незнакомых групп ( p = 0,002) но не группа лучших друзей ( p = 1.000). Рейтинговые оценки группы лучших друзей также были значительно ниже, чем у группы нелюбимых людей ( p = 0,028), преступников ( p <0,001) и незнакомых людей ( p = 0,047). Достоверных различий в оценках между группой нелюбимых, преступников и посторонних не было, p s = 1.000. Результаты были аналогичны результатам, полученным при решении дилеммы с тележкой. В целом, взрослые по-разному оценивали своих близких и тех, с кем не были близки.

РИСУНОК 8. Оценка участниками своей готовности причинить вред одинокой потенциальной жертве, чтобы спасти пять незнакомцев от смерти в каждой группе в Эксперименте 3. Столбики ошибок представляют стандартную ошибку.

Согласованность между моральными суждениями в отношении потенциальной жертвы-одиночки и отношениями с жертвой

Готовность участников причинить вред одинокой потенциальной жертве была оценена в обратном порядке. Полученные в результате баллы отражают степень, в которой взрослые были готовы защитить единственную потенциальную жертву, т.е.е., деонтологические моральные суждения. Степень, в которой каждая группа участников знакома, любит и защищает одинокую потенциальную жертву на пешеходном мосту и дилемме троллейбуса, показана на рисунке 9. A 5 (группа) × 3 (тип рейтинга: знакомство, эмоциональное родство, готовность к защитить одинокую потенциальную жертву в дилемме пешеходного моста) повторные измерения был выполнен ANOVA. Наблюдался значительный эффект взаимодействия двух факторов: F (8,1246) = 73,40, p <0.001, η ² = 0,320. Простой анализ эффекта проводился с отдельными повторными измерениями ANOVA для каждой группы. Для относительной группы влияние типа рейтинга было значительным: F (2118) = 4,38, p = 0,015, η ² = 0,069. Множественные сравнения с поправкой Бонферрони показали, что рейтинговые баллы участников по их готовности защищать родственника были незначительно значительно ниже, чем их знакомство с родственником ( p = 0.052) и значительно ниже, чем их аффективное отношение к родственнику ( p = 0,011). Для группы лучших друзей эффект типа рейтинга приблизился к значимости: F (2116) = 3,05, p = 0,051, η ² = 0,050. Множественные сравнения показали, что рейтинговые баллы участников по их готовности защищать лучшего друга были незначительно значительно ниже, чем оценки их аффективного отношения к человеку ( p = 0,057), но не оценки их знакомства с этим человеком ( p = 0.181). Существенно влияние типа рейтинга наблюдалось в группе нелюбимых лиц: F (2134) = 132,78, p <0,001, η ² = 0,665. Рейтинговые оценки готовности участников защищать нелюбимого человека были значительно выше, чем у них были знакомы ( p = 0,004) и аффективное отношение к этому человеку ( p <0,001). Такой же эффект был обнаружен для преступной группы, F (2,127) = 121,87, p <0.001, η ² = 0,657. Были существенные различия между оценочными баллами их готовности защищать преступника и оценками их близости с человеком ( p <0,001) или аффективного отношения к этому человеку ( p <0,001). Для группы незнакомцев влияние типа рейтинга также было значительным: F (2,123) = 53,49, p <0,001, η ² = 0,465. Степень, в которой участники были готовы защитить незнакомца, была значительно выше, чем степень, с которой они были знакомы ( p <0.001) и понравился незнакомец ( p <0,001). Был проведен дисперсионный анализ повторных измерений 5 (группа) × 3 (тип рейтинга: знакомство, эмоциональное родство, готовность защитить единственную потенциальную жертву в дилемме тележки). Результаты были аналогичны результатам, связанным с дилеммой пешеходного моста. Как правило, рейтинговые баллы участников по их готовности защищать единственную потенциальную жертву значительно отличались от оценок их знакомства и эмоционального отношения к человеку в каждой группе.Тем не менее, рейтинговые баллы участников по их готовности защитить одинокую потенциальную жертву были сопоставимы с оценками их знакомства с жертвой в группе нелюбимых лиц: p = 0,719. Такой же результат был получен при сравнении готовности защитить одинокую потенциальную жертву и аффективного отношения к жертве в группе незнакомцев, p = 0,449. В целом эти результаты повторяли результаты эксперимента 2.

РИСУНОК 9. Степень, в которой каждая группа участников знакома, любит и защищает одинокую потенциальную жертву в дилеммах пешеходного моста и троллейбуса в Эксперименте 3. Планки погрешностей представляют стандартную ошибку.

Затем был проанализирован разрыв между готовностью участников защитить одинокую потенциальную жертву и их отношениями с жертвой в каждой группе. Результаты дилеммы пешеходного моста показаны на фиг. 10. Был проведен ANOVA с повторными измерениями 5 (группа) × 2 (тип промежутка). Эффект взаимодействия был значительным, F (4623) = 83,21, p <0,001, η ² = 0,348. Затем для каждой группы был проведен тест t .Разрыв между деонтологическими моральными суждениями и знакомством с единственной потенциальной жертвой существенно не отличался от разрыва между деонтологическими моральными суждениями и аффективным отношением к жертве в относительной группе [ t (119) = 1,51, p = 0,134, d = 0,142] и группа лучших друзей [ t (117) = 1,32, p = 0,190, d = 0,127]. Для группы нелюбимых людей готовность участников защитить одинокую потенциальную жертву более точно соответствовала их знакомству с жертвой, t (135) = -11.93, p <0,001, d = 1,032. Противоположные результаты были получены для преступной группы [ t (128) = 2,40, p = 0,018, d = 0,213] и группы посторонних [ t (124) = 6,18, p <0,001 , d = 0,547]. Готовность этих двух групп защитить единственную потенциальную жертву более точно соответствовала их эмоциональному отношению к жертве. Результаты дилеммы тележки показаны на рисунке 11. Все анализы и статистические результаты были аналогичны тем, которые были получены для дилеммы пешеходного моста.Взятые вместе, эти результаты в целом повторяли результаты эксперимента 2, за исключением того, что деонтологические моральные суждения не более точно приближали знакомство с единственной потенциальной жертвой по степени оценки для групп родственников и лучших друзей.

РИСУНОК 10. Разрыв между степенью, в которой каждая группа участников желает защитить одинокую потенциальную жертву в дилемме пешеходного моста, и степенью, в которой они знакомы с жертвой в Эксперименте 3 и нравятся ей. Планки погрешностей представляют стандартную ошибку.

РИСУНОК 11. Разрывы между степенью, в которой каждая группа участников желает защитить одинокую потенциальную жертву в дилемме троллейбуса, и степенью, в которой они знакомы с жертвой в эксперименте 3 и любят ее в эксперименте 3. Полосы ошибок представляют стандартная ошибка.

Эксперимент 3 в целом подтверждает результаты экспериментов 1 и 2 с типом жертвы в качестве переменной между субъектами. Во-первых, результаты показывают, что моральные суждения взрослых, основанные на отношениях, явно несправедливы.Взрослые были более не готовы причинить вред родственникам или лучшему другу, чем нелюбимому человеку, преступнику или незнакомцу, как показали результаты экспериментов 1 и 2. Результаты могут отражать различное отношение взрослых к членам своей и внешней группы. Различие между внутренней и внешней группой особенно заметно в коллективистских культурах (Triandis, 1993). Между тем, взрослые сделали аналогичный выбор в отношении родственника и лучшего друга, а также одинаково относились к нелюбимому человеку, преступнику и незнакомцу.Эти результаты кажутся несовместимыми с результатами предыдущих экспериментов. Различные ситуации, вызванные конкретными экспериментальными планами, могут давать разные ответы. В рамках внутрисубъектного дизайна участники должны одновременно выносить моральные суждения о разных потенциальных жертвах. Участники с большей вероятностью будут отличать одну жертву от другой. В межсубъектном дизайне участники реагируют только на конкретную потенциальную жертву. Без сравнения, их моральные суждения, касающиеся конкретного человека, могут быть основаны на суждениях, касающихся категории людей.Следовательно, с лицами одной категории можно обращаться одинаково. Во-вторых, результаты показывают, что скрытая справедливость существует в моральных суждениях взрослых, основанных на отношениях. Моральные суждения взрослых были менее деонтологическими по сравнению с их близкими отношениями с родственниками и лучшими друзьями, но более деонтологическими по сравнению с их отдаленными отношениями с нелюбимыми людьми, преступниками и незнакомцами. Наконец, результаты показывают, что близость важнее в моральных суждениях взрослых, касающихся знакомых людей, особенно людей, которым не нравится.Аффективное родство играет более важную роль в их моральных суждениях, касающихся незнакомых людей.

Общие обсуждения

Моральные суждения тесно связаны с нравственным поведением (Wu and Liu, 2014). Однако моральные суждения не неизменны. По мере того, как человек вступает во взрослую жизнь, он контактирует со все большим числом людей, и на его моральные суждения неизбежно влияют отношения с другими. Таким образом, понимание моральных суждений взрослых, основанных на отношениях, теоретически важно для объяснения морального поведения во взрослом возрасте.

Настоящее исследование показало, что взрослые выносили разные моральные суждения по отношению к людям, с которыми у них были разные отношения. В частности, когда единственной потенциальной жертвой был близкий человек, включая родственника и лучшего друга, взрослые выступали против утилитарных моральных суждений. Более того, в экспериментах 1 и 2 в отношении родственника высказывались менее утилитарные моральные суждения, чем в отношении лучшего друга. Результаты согласуются с результатами предыдущих исследований (Bleske-Rechek et al., 2010; Тасси и др., 2013). Однако в настоящем исследовании также рассматривались моральные суждения взрослых в отношении людей, которые не были им близки, то есть людей, которых они не любили, и преступников, и указывались утилитарные тенденции по отношению к этим людям. Между тем, результаты показали, что преступники подвергались более утилитарным моральным суждениям, чем люди, которых взрослые не любили в экспериментах 1 и 2. Таким образом, взрослые проявляют несправедливое отношение к людям по всей иерархии отношений. Очевидная несправедливость моральных суждений взрослых может быть связана с ранним нравственным развитием.Например, решения детей о распределении ресурсов различаются в зависимости от получателей (Moore, 2009). Они лучше всех относятся к своим друзьям, а к другим — хуже. Траектории просоциального поведения подростков по отношению к членам семьи и друзьям также различаются (Padilla-Walker et al., 2015). Кроме того, некоторые исследования показывают, что возраст одинокой потенциальной жертвы влияет на моральные суждения взрослых (Bleske-Rechek et al., 2010; Kawai et al., 2014). Взрослые с большей готовностью жертвуют пожилым человеком, чтобы спасти больше людей.Предполагается, что моральные суждения взрослых несправедливы по отношению к людям разного возраста. Несмотря на несправедливость, в настоящем исследовании моральные решения взрослых были относительно консервативными. Предыдущие исследования показали, что китайские участники менее склонны жертвовать одним человеком ради спасения большего числа людей, чем западные участники (Ahleniusa and Tannsjö, 2012; Gold et al., 2014).

Более заметным и новым открытием настоящего исследования было то, что моральные суждения взрослых в отношении конкретного человека не соответствовали их отношениям с этим человеком.Для близких людей моральные суждения взрослых были менее деонтологическими по сравнению с их знакомством с этими людьми или положительным влиянием на них. Напротив, для людей, с которыми они не были близки, взрослые делали деонтологический выбор в большей степени, чем они были незнакомы или отрицательно влияли на них. Таким образом, результаты свидетельствуют о скрытой справедливости в моральных суждениях взрослых, основанных на отношениях. Согласно теории когнитивного развития Кольберга, существует шесть стадий развития моральных суждений (Kohlberg, 1963).Моральные суждения развиваются из послушания внешней силе, например, из наказания и авторитета, к внутренним этическим принципам. Эмпирические исследования также показывают, что оценки взрослых на 5-й и 6-й стадиях значительно выше, чем у подростков (Martin et al., 1977). Таким образом, взрослые обладают относительно зрелыми моральными суждениями и способны до некоторой степени учитывать такие абстрактные принципы, как справедливость. В частности, взрослые, возможно, пытались предотвратить влияние на свои моральные суждения их отношений с одинокими потенциальными жертвами в настоящем исследовании, что привело к несоответствию между их моральными суждениями, касающимися конкретной потенциальной жертвы, и их отношениями с жертвой.Более того, считается, что определенные моральные интуиции, в том числе основы справедливости / взаимности, сформировались для управления моральными суждениями (Graham et al., 2009). Интуиция справедливости может побуждать взрослых корректировать свои моральные суждения в отношении конкретных людей. С точки зрения культуры, в отличие от акцента европейско-американской культуры на индивидуальности, китайская культура подчеркивает гармонию и взаимосвязь всех людей (Doan and Wang, 2010). Культурные особенности могут способствовать тому, чтобы взрослые считали справедливым в своих моральных решениях, особенно когда речь идет о лицах, с которыми они имеют негативные отношения.В соответствии с этим аргументом оба эксперимента 2 и 3 продемонстрировали, что степень, в которой взрослые были готовы защитить нелюбимого человека или преступника, была существенно выше, чем степень, в которой они были знакомы с этим человеком или любили его.

Кроме того, настоящее исследование продемонстрировало, что для знакомых людей, особенно для нелюбимого человека, степень, в которой взрослые выносили деонтологические моральные суждения, приблизительно соответствовала степени их знакомства с этим человеком.Однако их деонтологические моральные суждения, касающиеся незнакомых людей, приближали их аффективное отношение к этим людям. Результаты показывают, что моральные суждения взрослых в отношении знакомых людей в большей степени зависят от их познания в отношении этих людей, в то время как те, в которых участвуют незнакомые люди, в большей степени зависят от их аффекта по отношению к этим людям. Исследователи также предполагают, что одни моральные суждения управляются эмоциональными процессами, тогда как другие в значительной степени задействуют когнитивные процессы (Грин и др., 2001, 2004). На основании данных Greene et al. (2001, 2004), эмоциональные реакции возникают сразу же в моральных ситуациях, но когнитивный контроль может определять моральные суждения, когда есть достаточно времени или мотивации (Conway and Gawronski, 2013). Когнитивные и аффективные процессы были вызваны конкретными ситуациями в исследованиях Greene et al. (2001, 2004), тогда как в настоящем исследовании ими руководили конкретные люди. Однако результаты настоящего исследования также можно объяснить рассмотренными выше перспективами.Столкнувшись с моральными дилеммами, затрагивающими конкретного человека, влияние взрослых на человека может играть начальную роль в их моральных суждениях. Однако, руководствуясь скрытой справедливостью, взрослые могут попытаться избежать влияния своей эмоциональной привязанности к знакомым людям и, таким образом, больше полагаться на свою когнитивную информацию при вынесении моральных суждений. Аффективная связь взрослых с незнакомыми людьми — единственная доступная информация для их моральных суждений. Следовательно, моральные суждения в отношении незнакомых людей больше зависят от эмоционального отношения взрослых к этим людям.Различное значение познания и аффекта в моральных суждениях разных людей можно рассматривать как еще одно свидетельство скрытой справедливости в моральных суждениях взрослых.

Таким образом, настоящее исследование раскрывает две стороны моральных суждений взрослых, основанных на отношениях. Явная несправедливость существует в их моральных суждениях, основанных на отношениях. Тем не менее, когда отношения взрослых с конкретными людьми измеряются и принимаются во внимание, в моральных суждениях взрослых есть скрытая справедливость.Более того, моральные суждения, в которых участвуют люди, с которыми взрослые имеют разные отношения, имеют разные когнитивные способности и влияние

Моральное действие — развернутая этика

Написано и передано пользователем

Роберт Прентис, J.D.
Департамент бизнеса, правительства и общества
Школа бизнеса Маккомбса
Техасский университет в Остине

«Даже если вы осведомлены об этической проблеме, правильно выбрали оправданный этический выбор и имеете желание поступать правильно, вы все равно не сможете воплотить все это в моральные действия.Профессор Ханна и его коллеги утверждают, что необходимы три вещи, чтобы превратить моральное намерение в моральное действие, а именно: моральное владение, моральная эффективность и моральное мужество. К счастью, учение о поведенческой этике может поддержать все три.

Мы берем на себя моральную ответственность, когда чувствуем психологическую ответственность за этический характер наших собственных действий и тех, кто нас окружает. Чтобы создать моральную собственность, мы должны бороться с силами, вызывающими этическую слепоту и моральную близорукость.Все советы, основанные на поведении, приведенные в других видеороликах относительно того, как избежать этического увядания, сделать этический выбор и усилить наши моральные намерения, должны помочь нам в увеличении нашей моральной собственности.

Моральная эффективность — это вера в нашу способность действовать этично и побуждать других делать это перед лицом моральных невзгод. Часто у людей есть абстрактное желание поступать правильно, но они просто не чувствуют себя в силах противостоять всем силам власти, конформизма и тому подобному, которые могут затруднить это.Но мы должны помнить о том, что называют «силой одного». Хотя для нас естественно чувствовать себя изолированными и одинокими и поэтому полагать, что мы не можем оказать влияние, данные показывают, что часто один обычный человек может что-то изменить. Наши начальники и коллеги могут просто неправильно смотреть на вещи и, если им предложат пару веских причин изменить свое мнение, так и сделают. И эта способность убеждать может вызвать чувство моральной эффективности. Иногда у других может не хватить смелости вести за собой, но у них хватит смелости следовать.

Мэри Джентиле прочитала более тысячи эссе соискателей MBA Колумбийского университета, которых попросили написать о том, просили ли их в своей профессиональной жизни сделать что-то, что вызывало у них моральный дискомфорт, и как они справлялись с ситуацией. Практически все заявители столкнулись со сложной этической ситуацией. Чуть больше половины просто выполнили то, что их просили сделать, хотя им это казалось неправильным. Они не чувствовали, что у них есть выбор. Около 10% имели смелость просто выйти за дверь, чтобы не застрять в неэтичной культуре.Из остальных небольшая группа попыталась поступить правильно и потерпела неудачу, но большинство попытались поступить правильно и преуспели! Они обнаружили, что, если они просто убедительно отстаивают свою этическую позицию, они часто выигрывают у своих начальников и коллег.

Наконец, моральное мужество необходимо для воплощения моральных решений в моральные действия. Покойный специалист по этике Рашворт Киддер определил моральное мужество как «приверженность моральным принципам, осознание опасности, связанной с поддержкой этих принципов, и готовность выдержать эту опасность.«Мы можем хотеть поступать правильно, но будем слишком робкими, чтобы противостоять начальству или коллегам. Или, возможно, нам не хватает смелости рискнуть потерять работу. Как мы можем набраться морального мужества?

Профессор Джентиле рекомендует, чтобы, во-первых, мы все были бережливы и откладывали средства «к черту». Очевидно, нам будет легче набраться смелости и поступить правильно, когда мы отложим деньги на оплату проживания, пока мы ищем другую работу, чем если бы мы были должны деньги всему городу.

Джентиле рекомендует нам визуализировать и принять тот факт, что часть нашего профессионального пути, вероятно, будет включать столкновение с этическими дилеммами, которые потребуют от нас жертвовать, чтобы иметь такой тип карьеры и, следовательно, образ жизни, который мы можем быть гордым.Предвидя или нормализуя идею о том, что нам, возможно, придется пойти на риск, угрожающий карьере, чтобы сохранить нашу целостность, мы расширяем наше видение того, на что мы способны. Фактически, мы можем делать все необходимое, чтобы быть лучшими ».

Моральная ответственность

Моральная ответственность

Подобно тому, как мы отделили понятие «свободный» от понятия «воля», чтобы лучше понять «свободную волю», нам необходимо разделить «мораль» и «ответственность». Затем нам нужно пойти еще дальше и прояснить взаимосвязь между свободой воли и моральной ответственностью.Некоторые философы отклоняют прямое обсуждение свободы воли и изучают ее только как «условие контроля моральной ответственности». Наконец, мы должны исследовать связь между моральной ответственностью и карающим наказанием (местью). Все эти разделения рассматриваются вместе на нашей странице концептуального анализа.

Питер Стросон изменил тему разговора с свободы воли на моральную ответственность

Питер Стросон утверждал в 1962 году, что какой бы ни была глубокая метафизическая истина в вопросах детерминизма и свободы воли, люди не перестанут говорить и чувствовать моральную ответственность — похвалу и вину, вину и гордость, преступление и наказание, благодарность, негодование и прощение. .Эти «реактивные установки» были для Стросона более реальными, чем то, можно ли их объяснить бесплодными спорами о свободе воли, компатибилизме и детерминизме. Они были «фактами» нашей естественной человеческой приверженности обычным межличностным отношениям. Он сказал, что «очень жаль, что разговоры о моральных чувствах вышли из моды», поскольку такие разговоры были «единственной возможностью примирить этих спорящих друг с другом и фактами». Сам Стросон оптимистично считал, что компатибилизм может примирить детерминизм с моральными обязательствами и ответственностью.Он принял факты детерминизма. Он чувствовал, что детерминизм был истинным . Но он был озабочен тем, чтобы спасти реальность нашего отношения даже к либертарианцам, которых он назвал пессимистами в отношении детерминизма.

«То, что я назвал реактивными установками участников, по сути своей является естественной человеческой реакцией на добрую или злобную волю или безразличие других по отношению к нам, что проявляется в их отношении и действиях. Мы должны задать вопрос: какой эффект будет или должен Принятие истинности общего тезиса о детерминизме повлияло на эти реактивные установки? В частности, приведет ли или должно ли принятие истинности этого тезиса к распаду или отказу от всех таких установок? это означает конец благодарности, негодования и прощения, всей взаимной любви взрослых, всех по существу личных антагонизмов? »

С тех пор, как в 1962 году Питер Стросон сменил тему разговора с свободы воли на моральную ответственность, наметилась тенденция отождествлять свободную волю с моральной ответственностью.С самого начала проблема «свободы воли» была тесно связана с вопросом моральной ответственности. Большинство древних мыслителей, занимавшихся этой проблемой, пытались показать, что мы, люди, можем контролировать свои решения, что наши действия «зависят от нас» и что они не предопределены судьбой, произвольными богами, логической необходимостью или естественным причинным детерминизмом. Но сказать, что сегодня «свободная воля понимается как условие контроля моральной ответственности» — значит сделать серьезную ошибку в концептуальном анализе и ясном мышлении.Ясно, что свобода воли является предпосылкой ответственности. Является ли ответственность моральной, зависит от наших представлений о морали. Вот несколько недавних примеров смешения свободы воли и моральной ответственности, что мы считаем этическим заблуждением. Джон Мартин Фишер говорит:

Некоторые философы не делают различия между свободой и моральной ответственностью. Точнее говоря, они обычно начинают с понятия моральной ответственности и «возвращаются» к понятию свободы; это понятие свободы не получает самостоятельного содержания (отдельно от анализа моральной ответственности).Для таких философов «свобода» относится к любым условиям, связанным с выбором или действиями таким образом, чтобы нести моральную ответственность.
( Свободная воля , том 1, стр.)

Мануэль Варгас говорит:

Неясно, есть ли что-то, что люди имели в виду под термином «свобода воли». Возможно, доминирующей характеристикой в ​​истории философии является то, что это что-то вроде условия свободы моральной ответственности. Грубо говоря, идея состоит в том, что для того, чтобы нести моральную ответственность за что-то, вы должны иметь некоторую свободу в подходящее время до действия или результата, за которые вы несете ответственность.Это чувство свободы — что бы оно ни значило — и есть то, что мы подразумеваем под фразой «свобода воли». Однако могут быть вещи, для которых важна свобода воли, или другие проявления свободы воли, не зависящие от заботы о моральной ответственности. Например, философы беспокоились о том, требуется ли свободная воля для того, чтобы некоторые человеческие достижения имели особую ценность или ценность, или для того, чтобы существовали ценности и оценка в любом надежном смысле. Хотя я думаю, что многое из того, что я скажу, можно применить к другим аспектам размышлений об этом, я в первую очередь буду интересоваться свободой воли в ее связи с моральной ответственностью, в том смысле, в котором людей надлежащим образом хвалят или обвиняют.( Четыре взгляда на свободу воли , стр.128-9)

Дерк Перебум говорит просто

свободная воля понимается как условие контроля моральной ответственности.

Начиная со своей книги « Свободная воля и ценности » 1985 года, Роберт Кейн утверждал, что свободный выбор — это те моральные решения, требующие больших усилий, поскольку аргументы «за» и «против» одинаково сбалансированы (свобода безразличия). Древние и средневековые мыслители утверждали, что свободу можно приравнять к морали.Мужчины могут делать добро. Если они творили зло, то это было влияние какой-то гнусной силы, мешающей им делать добро. Кант — свободны, когда мы делаем добро, иначе рабы. — У Аристотеля добродетель — это знание? Стоики? Дойл — этическое (моральное) заблуждение. свобода — это физический вопрос. он основан на аргументах о противопоставлении детерминизма и индетерминизма. Воля — это отчасти психологический вопрос. Ответственность — это вопрос о причинности, собственно агент в причинной цепи. моральные вопросы — это не физические вопросы.сбивать их с толку — значит соединять «должное» с «есть». моральная ответственность — это важная область этики, которая может существовать сама по себе, без изощренных попыток отрицать свободу воли. например, франкфуртская софистика. Для некоторых натуралистов уравнение свободы воли и моральной ответственности обусловлено их целью устранения наказания и тем, что они считают «культурой мести». Ошибочное рассуждение звучит примерно так: «Если для моральной ответственности требуется свобода воли, мы можем отрицать моральную ответственность, отрицая свободу воли.» Натуралисты, кажется, наивно принимали древние религиозные аргументы о том, что свобода воли является исключительной собственностью людей (некоторые религии ограничивают ее только мужчинами). Таким образом, одна из сторон аргументации натуралистов состоит в том, чтобы утверждать, что люди являются животными и поэтому лишены свободы воли. Будет интересно посмотреть, как они отреагируют на установление биофизической основы свободы поведения у низших животных. Эта поведенческая свобода сохраняется и проявляется у высших животных и людей как свобода их воли. Варгас — возраст, в котором дети обретают свободу воли

Рассмотрим вопрос, как мы переходим от несвободных агентов к свободным агентам.Это загадка, с которой сталкиваются все теории ответственности, но в случае с либертарианством есть что-то неотложное. В детстве у нас либо были индетерминистские структуры, которые нравятся вашей любимой версии либертарианства, либо их нам не хватало. Если бы нам не хватало их в детстве, мы могли бы задаться вопросом, как мы пришли к этим структурам. Мы могли бы также задаться вопросом, что свидетельствует о том, что мы действительно развиваем указанные структуры. Предположим, либертарианец предлагает нам ответ на эти вопросы и другие эмпирические проблемы, которые я поднял в предыдущем разделе.Перед нами еще одна загадка. Что именно добавляет индетерминизм? То, что следует в этом разделе, не столько метафизическое, сколько нормативное. Это озабоченность по поводу того, какую работу индетерминизм делает в либертарианстве, помимо предоставления способа сохранить наше стандартное представление о себе как о совещательных с подлинными, метафизически надежными альтернативными возможностями. (стр.148)

Приравнивать свободную волю к моральной ответственности, затем использовать ложные аргументы для отрицания свободы воли и, таким образом, отрицать моральную ответственность — чтобы противостоять наказанию — это прекрасный гуманизм, но плохая философия и ужасная наука.У детей есть свобода воли от рождения. Это часть их биологического состава. Решение загадки Варгаса состоит в том, что это моральная ответственность, которую дети «приходят получать» в определенном возрасте.

Можем ли мы разделить свободную волю и моральную ответственность?

В последние годы «свобода воли» стала тем, что Джон Фишер называет «зонтичным термином» для широкого круга явлений. Он говорит (в своей недавней антологии Routledge с 4 томами «Свободная воля», том I, стр. Xxxiii). ) Этот термин используется разными философами по-разному, и я думаю, что наиболее полезно думать о нем как о «зонтичном термине», используемом для описания некоторого вида свободы, которая во многом связана с моральной ответственностью и, в конечном итоге, с личностью. капот.В частности, сфера свободы воли включает в себя различные виды свободы (свобода выбора, действий, выбора и свободного действия и т. Д.) И практики, составляющие моральную ответственность (моральная похвала и порицание, наказание и моральное вознаграждение, и набор отчетливо моральных установок, таких как негодование, обида, благодарность, уважение и т. д.).

Некоторые философы не делают различия между свободой и моральной ответственностью. Точнее говоря, они обычно начинают с понятия моральной ответственности и «возвращаются» к понятию свободы; это понятие свободы не получает самостоятельного содержания (отдельно от анализа моральной ответственности).Для таких философов «свобода» относится к любым условиям, связанным с выбором или действиями таким образом, чтобы нести моральную ответственность.

А на недавней странице о свободе воли в Стэнфордской энциклопедии философии Тимоти О’Коннор написал:

Большинство философов полагают, что концепция свободы воли очень тесно связана с концепцией моральной ответственности. Согласно таким взглядам, действовать по свободной воле — значит просто удовлетворить метафизическое требование ответственности за свои действия.

О’Коннор хочет лишить свободы воли животных, которые не несут моральной ответственности, но могут иметь свободу действий.

С точки зрения минимализма, свобода воли — это способность выбирать образ действий как средство удовлетворения некоторого желания. Дэвид Хьюм, например, определяет свободу как «способность действовать или не действовать в зависимости от воли». (1748 г., раздел viii, часть 1). Одна из причин считать это недостаточным состоит в том, что это согласуется с целенаправленным поведением некоторых животных, которых мы не считаем морально ответственными агентами.Таким животным не хватает не только понимания моральных последствий своих действий, но и какой-либо способности размышлять над своими альтернативами и их долгосрочными последствиями.

В духе тщательного концептуального (и лингвистического) анализа есть преимущества отделения свободы воли от моральной ответственности и от трех дополнительных отделений:

1) Отделение «свободного» от «воли».
2) Отделение «морали» от «ответственности»
3) Отделение «моральной ответственности» от «возмездия» (мести).

Отделение «свободного» от «воли»

«Свобода воли» — в пугающих кавычках — относится к распространенному, но ошибочному представлению о том, что прилагательное «свободный» изменяет понятие «воля». В частности, это указывает на то, что элемент случайности, одно из двух требований свободы воли, присутствует в определении самой воли.

Критики «либертарианской свободы воли» обычно принимают это значение, чтобы атаковать идею случайности в наших решениях, что явно не поможет сделать нас морально ответственными.

К сожалению, известные защитники либертарианской свободы воли (например, Роберт Кейн) продолжают добавлять индетерминизм в само решение, делая такую ​​свободную волю «непонятной» по их собственному мнению.

Свобода человеческих действий требует случайности абсолютного шанса, чтобы разорвать причинную цепь детерминизма, и вместе с тем сознательное знание, которое мы адекватно определили как ответственное за свой выбор.

Свобода требует некоторых событий, которые не обусловлены причинно-следственной связью непосредственно предшествующими событиями, событиями, которые непредсказуемы никаким агентством, событиями, включающими квантовую неопределенность.Эти случайные события создают альтернативные возможности для действий.

Случайность — это «свобода» свободной воли.

Короче говоря, должно быть требование случайности, непредсказуемые случайные события, которые разрывают причинную цепь детерминизма. Без этого шанса наши действия — просто последствия событий в далеком прошлом. Эта случайность должна располагаться в месте и времени, которые усиливают свободу воли, но не сводят ее к чистой случайности.

(Детерминистам это требование не нравится.)

Свобода также требует адекватно определенной воли, которая выбирает или выбирает из этих альтернативных возможностей. По сути, в этом выборе нет ничего неопределенного.

Адекватный детерминизм — это «воля» в свободной воле.

Итак, существует также Требование детерминизма — чтобы наши действия адекватно определялись нашим характером и ценностями, а также нашими чувствами и желаниями. Это требует, чтобы любая случайность не была прямой причиной наших действий.

(Либертарианцам это требование не нравится.)

Адекватный детерминизм означает, что случайность в наших мыслях об альтернативных возможностях не является прямой причиной наших действий.

Случайная мысль может привести к адекватно определенному действию, за которое мы можем взять на себя полную ответственность.
Мы должны отделить «свободные» мысли от «волевых» действий.

Наши мысли приходят к нам . Наши действия исходят от нас .

Отделение «морали» от «ответственности»

Ответственность за волевое действие может быть возложена на агента, потому что «правильно» определенное завещание запустило новую причинно-следственную цепочку, которая включает действие и его предсказуемые последствия.

Но ответственность — это не совсем то же самое, что моральная ответственность. Это всего лишь предпосылка моральной ответственности.

Ответственность аналогична подотчетности. Как действие можно назвать причиной его последствий, так и агента можно привлечь к ответственности за это действие.

Различные моральные кодексы, которыми занимаются специалисты по этике, могут иметь разную степень моральной ответственности за одни и те же действия и их последствия.

Можем ли мы отделить «мораль» от «ответственности»?

Отделение «свободы воли и моральной ответственности» от карающего наказания (месть )

Либеральные и гуманные мыслители, которые видят, что карательное наказание иногда бывает жестоким и непродуктивным, не должны пытаться утверждать, что наказание «не заслужено», потому что свободы воли не существует.

У них есть веские причины предпочесть реабилитацию и образование мести.

Натуралисты утверждают, что люди — всего лишь одна из форм животных и что нам не хватает свободы воли, потому что животные ее лишают. Отсутствие свободы воли у животных было старым религиозным аргументом о том, что Бог дал человеку дар свободы воли. Обладает ли человек — и высшие животные тоже — свободой воли — это эмпирический научный вопрос.

Сделать так, чтобы это зависело от убедительных аргументов против мести и возмездия, значит поставить телегу впереди лошади.

Приравнивать свободную волю к моральной ответственности, а затем использовать ложные аргументы для отрицания свободы воли и, таким образом, отрицать моральную ответственность — чтобы противостоять наказанию — это прекрасный гуманизм, но плохая философия и ужасная наука.

Можем ли мы отделить «свободную волю и моральную ответственность» от «карающего наказания» и мести?

Отделение «свободы воли» от «моральной ответственности»

С самого начала проблема «свободы воли» была тесно связана с вопросом моральной ответственности.Большинство древних мыслителей, занимавшихся этой проблемой, пытались показать, что мы, люди, контролируем наши решения, что наши действия «зависят от нас» и что они не предопределены судьбой, произвольными богами, логической необходимостью или естественным причинным детерминизмом.

Вопрос о существовании «свободы воли» — это эмпирический и фактический вопрос о природе разума. Это никоим образом не зависит от существования «моральной ответственности», что является вопросом этики.

Вот пример проблем, вызванных смешиванием свободы воли с моральной ответственностью.

Мануэль Варгас следует за Джоном Фишером в соединении свободы воли с моральной ответственностью, затем он задается вопросом, как и когда дети могут внезапно обрести свободу воли в определенном возрасте. Варгас говорит:

Неясно, есть ли что-то, что люди имели в виду под термином «свобода воли». Возможно, доминирующей характеристикой в ​​истории философии является то, что это что-то вроде условия свободы моральной ответственности.Грубо говоря, идея состоит в том, что для того, чтобы нести моральную ответственность за что-то, вы должны иметь некоторую свободу в подходящее время до действия или результата, за которые вы несете ответственность. Это чувство свободы — что бы оно ни значило — и есть то, что мы подразумеваем под фразой «свобода воли». Однако могут быть вещи, для которых важна свобода воли, или другие проявления свободы воли, не зависящие от заботы о моральной ответственности. Например, философы беспокоились о том, требуется ли свободная воля для того, чтобы некоторые человеческие достижения имели особую ценность или ценность, или для того, чтобы существовали ценности и оценка в любом надежном смысле.Хотя я думаю, что многое из того, что я скажу, можно применить к другим аспектам размышлений об этом, я в первую очередь буду интересоваться свободой воли в ее связи с моральной ответственностью, в том смысле, в котором людей надлежащим образом хвалят или обвиняют. (Четыре взгляда на свободу воли, стр.128-9)

Варгас тогда пазлы про детей.

Рассмотрим вопрос, как мы переходим от несвободных агентов к свободным агентам. Это загадка, с которой сталкиваются все теории ответственности, но в случае с либертарианством есть что-то неотложное.В детстве у нас либо были индетерминистские структуры, которые нравятся вашей любимой версии либертарианства, либо их нам не хватало. Если бы нам не хватало их в детстве, мы могли бы задаться вопросом, как мы пришли к этим структурам. Мы могли бы также задаться вопросом, что свидетельствует о том, что мы действительно развиваем указанные структуры. Предположим, либертарианец предлагает нам ответ на эти вопросы и другие эмпирические проблемы, которые я поднял в предыдущем разделе. Перед нами еще одна загадка. Что именно добавляет индетерминизм? То, что следует в этом разделе, не столько метафизическое, сколько нормативное.Это озабоченность по поводу того, какую работу индетерминизм делает в либертарианстве, помимо предоставления способа сохранить наше стандартное представление о себе как о совещательных с подлинными, метафизически надежными альтернативными возможностями. (стр.148)

Вопрос этики: правильно или неправильно ?: 7 этических дилемм — OpenLearn — Открытый университет

По данным Loubert (1999), Makarowski (1999) и Ray et al. (1999), этические дилеммы попадают в одну из следующих категорий:

• конфиденциальность
• конфликт интересов
• недостаток обучения
• недостаток ресурсов
• недостаток комфорта
• проблемы взаимоотношений
• эксплуатация.

Подумайте об области спорта или фитнеса, с которой вы знакомы, и перечислите все потенциальные этические дилеммы, которые могут возникнуть в каждой из этих категорий. По возможности постарайтесь записать возможное решение или профилактику.

Комментарий

Пример, который вы придумали, будет очень специфичным для выбранной области. Тем не менее, команда разработчиков модуля составила список общих дилемм, которые могут возникнуть в различных средах спорта и фитнеса.

Конфиденциальность: практикующих специалистов часто хранят личную информацию о клиентах, поэтому необходимо соблюдать конфиденциальность.При обмене информацией с соответствующими сторонами важно, чтобы клиент был проинформирован. Если клиент разглашает информацию, которая не нравится практикующему врачу, ему, возможно, придется сообщить об этом кому-то другому. Луберт (1999) предполагает, что это произойдет тогда, когда возникнет непосредственная опасность для клиента, для других или существует законное требование о передаче этой информации.

Конфликт интересов: это может произойти, если люди выполняют две роли, например, тренируют своего ребенка или инструктируют клиента, к которому они также относятся как к спортивному терапевту и знают, что он получил травму.Здесь может возникнуть конфликт, который необходимо разрешить между двумя сторонами.

Отсутствие подготовки: у клиента могут быть особые потребности в отношении здоровья, для которых практикующий врач не обучен назначать упражнения, или спортсмен может попросить тренера осмотреть травму, о которой он мало знает. В этом случае для тренера / инструктора было бы неэтично делать что-то, для чего они не имеют соответствующей квалификации.

Нехватка ресурсов: человек не должны соглашаться на роль, для выполнения которой у них может не быть ресурсов (таких как время и энергия), т.е.е. предлагая дополнительные тренировки.

Отсутствие комфорта: могут возникать ситуации, которые доставляют практикующему дискомфорт, например, персональное обучение клиента, который, как они знают, использует улучшающие добавки, содержащие вещества, запрещенные ВАДА, что может не соответствовать их собственным моральным ценностям.

Проблемы во взаимоотношениях: При тесном сотрудничестве с людьми может возникнуть сексуальное влечение. Это может быть одна или обе стороны. В Кодексе поведения спортивных тренеров Соединенного Королевства говорится, что «тренеры должны избегать сексуальных отношений со спортсменами во время их тренировки или в период времени сразу после окончания тренерских отношений» (спортивный тренер, Великобритания, 2009).

Эксплуатация: Луберт (1999) утверждает, что это происходит, когда один человек или группа намеренно используют другого человека для достижения эгоистической цели. Этические проблемы, связанные с эксплуатацией, часто возникают, когда в отношениях наблюдается дисбаланс сил, и тренеры и инструкторы злоупотребляют этой властью. Примером этого может быть сексуальное насилие над спортсменом / клиентом со стороны тренера / инструктора.

7 моральных принципов, необходимых для успешных отношений …

Вы любите своего парня, поэтому хотите, чтобы между вами обоими все сложилось.Есть так много пар, которые думают, что они продержатся, но в конечном итоге расстаются до своей первой годовщины. Чтобы не походить на них, нужно относиться к партнеру с величайшим уважением. Вот самые важные моральные принципы, необходимые для успешных отношений:

Вы не можете встречаться с тем, кто постоянно вам лжет. Если вы знаете, что ваш парень лжёт о том, с кем он тусуется и как сильно он вас любит, то ваши отношения не продлятся долго. Вы должны быть полностью честными друг с другом, если хотите, чтобы все длилось долго.Правда может ранить ваше сердце, но она только поможет вашим отношениям.

Вы должны быть готовы к компромиссу друг с другом. Если он всегда позволяет тебе добиваться своего, сейчас это здорово, но в конечном итоге он будет обижаться на тебя. Вот почему вам нужно найти справедливое решение своих проблем. Вы не можете добиться своего все время, и он не может все время добиваться своего. Вам нужно научиться идти на компромисс, чтобы вы оба были счастливы в конце дня.

Вы не можете изменять своему парню.С другими мужчинами тоже нельзя флиртовать. Если вы согласны встречаться с кем-то, то вы не можете выбирать, когда вы хотите быть лояльным, а когда хотите повеселиться на стороне. Чтобы быть хорошей девушкой, вы должны избегать своих сексуальных желаний, если они не касаются вашего парня.

Вы должны сдержать обещания, которые даете своему парню. Если вы скажете ему, что побываете на его хоккейном матче, не отступайте в последнюю секунду. Если он звонит вам, когда злится, не говорите ему, что вы слишком заняты, чтобы говорить.Ему нужно знать, что вы будете рядом с ним, когда вы ему понадобитесь.

Тебе нужно оставаться скромным. Несмотря на то, что ваш парень всегда хвалит вашу красоту, вы не можете допустить, чтобы это вскружило вам голову. Если вы это сделаете, вы начнете вести себя так, как будто вы лучше, чем он. Это верный путь к катастрофе, поэтому постарайтесь помнить, что вы двое равны.

Вы не должны встречаться с тем, кого не уважаете. Вы должны видеть ценность в другом человеке и быть благодарным за то, что он решил провести с вами свое драгоценное время.Если вы не уважаете их, вы обнаружите, что разговариваете с ними свысока и относитесь к ним, как к бесполезным. Как только это произойдет, ваши отношения практически окончены.

Самоконтроль важен по нескольким причинам. Вы не хотите в конечном итоге импульсивно целовать незнакомца, когда ваш мужчина доверяет вам верность. Вы также не хотите импульсивно кричать на своего мужчину о том, какой он ужасный, когда он не сделал ничего плохого. Вы должны уметь контролировать свои порывы.

Эти качества важно обладать, если вы хотите, чтобы ваши отношения продолжались. Даже если они не важны для вас, они, вероятно, важны для вашего партнера, а это значит, что вам нужно признать их ценность. Для вашего парня важно иметь эти качества или они для вас не важны?

{{#comments_count}} Показать участников ({{comments_count}}) {{/ comments_count}}

Пожалуйста, оцените эту статью

.