Судьба детей марины цветаевой: Как сложилась судьба детей Марины Цветаевой?
Как сложилась судьба детей Марины Цветаевой?
. Это цитата
Как сложилась судьба детей Марины Цветаевой? Супружеская жизнь Цветаевой и Эфрона протекала не так гладко, как ожидала Марина. После революции Сергей Эфрон посвятил себя политической борьбе, примкнув к сторонникам белого движения. Поэтессе пришлось одной воспитывать двух дочерей и вести домашнее хозяйство, к чему она совсем не была готова. Чтобы спасти девочек от голодной смерти, она решилась на отчаянный шаг: отдала их в приют. Но вскоре они заболели, и Марина забрала старшую домой. Спустя два месяца младшая умерла в приюте. Для Цветаевой такой поворот судьбы стал тяжелым испытанием.
Весной 1922 года она отправилась с дочерью Алей в Берлин, к Сергею. Супруги не могли не помнить, что до расставания, четыре года назад, их отношения складывались не очень удачно, но Марина все еще надеялась, что теперь жизнь пойдет иначе. Супруги переехали в глухую деревушку под Прагой. Жить здесь было дешевле, все равно они еле сводили концы с концами.
В 1925 году у Марины Цветаевой родился сын, Георгий (Мур) , и вскоре семья переехала во Францию. Здесь Марина еще сильнее почувствовала тиски нищеты. Даже ее друзья заметили, что она постарела и не следит за собой.
Однако время не стояло на месте. В лице дочери Али Марина Цветаева также не могла найти единомышленника. Повзрослевшая Аля разделяла взгляды отца. Даже маленький сын Мур, чувствуя настроение взрослых, просил маму переехать в Россию. Теперь Цветаева верила только своему таланту. Она жила надеждой, что со временем сын станет на ее сторону и, более того, займет ее место. Видимо, такова была судьба Марины Цветаевой, что никто из детей не унаследовал ее дарования.
Один за другим уезжали члены семьи: сначала Аля, а затем и Сергей, привлеченный ее восторженными письмами. О деятельности мужа и дочери Цветаева даже не подозревала. Когда в октябре 1939 года ее вызвали на допрос по поводу убийства агента НКВД Игнатия Рейсса, она не переставала твердить о честности и порядочности мужа.
Допрос так им ничего и не дал, и они были вынуждены отпустить несчастную, которая находилась на грани помешательства. Измученная Цветаева больше не могла творить. 27 августа была арестована дочь Ариадна, 10 октября — Эфрон. Теперь она жила только для того, чтобы собирать ежемесячные посылки в тюрьму мужу и дочери. Силы были на исходе, и 31 августа 1941 года поэтесса покончила жизнь самоубийством.
16 октября 1941 года, когда немцы максимально близко подошли к Москве (в этот день был расстрелян Сергей Эфрон — но Мур ничего не знает об этом) и он должен, теперь уже самостоятельно, принять решение — снова ехать в эвакуацию или оставаться, его охватывает почти такая же паника, что и Цветаеву перед отъездом в Елабугу. Эвакуация, “проклятая смертью М. И. ”, страшит его настолько, что он отказывается уезжать из Москвы.
Что было бы, если бы Георгий Эфрон не был убит в 1944 году в Белоруссии? Возможно, что при таком пристальном внимании властей к этой семье его действительно ждала бы судьба Ариадны. Но если продолжить наши “если” и предположить, что он все же остался бы жив после лагерей и ссылок или даже что ему удалось бы эмигрировать (ну, например, во времена хрущевской “оттепели”), думается, он стал бы писателем, и весьма известным.
Ариадна после пятнадцати лет репрессий реабилитирована в 1955 году.
Марина Цветаева ушла из жизни не отпетой. Спустя полвека, в 1990 году, патриарх Алексий II дал благословение на ее отпевание, тогда как это делать в отношении самоубийц в РПЦ категорически запрещено.
Марина Цветаева и дочь Ариадна (Аля). Москва, 1916
Ариадна Сергеевна Эфрон: родилась 5 (18) сентября 1912;
скончалась 26 июля 1975.
Дочери Марины Цветаевой:
Ирина Эфрон (слева) и Ариадна Эфрон (Аля).
1919.
Ирина Сергеевна Эфрон (13 апреля 1917 — 15 (16?) февраля 1920),
умерла в Кунцевском приюте.
Ариадна Эфрон (Аля), дочь Марины Цветаевой.
Марина Цветаева и Мур (Георгий Эфрон).
Медон, 1928. Автор фото — Н.П.Гронский
Марина Цветаева и Мур (Георгий Эфрон).
1928.
Мур (Георгий Сергеевич Эфрон), сын Марины Цветаевой
1930-е годы.
Георгий Эфрон (Мур), Марина Цветаева.
Фавьер, 1935.
А.Крученых (сидит слева), Георгий Эфрон (Мур), Марина Цветаева (слева), Л.Либединская
Кусково, 1941.
Последняя прижизненная фотография Марины Цветаевой.
Георгий Сергеевич Эфрон (Мур), сын Марины Цветаевой
Чистополь, 7 ноября 1941.
Этой фотографии Марина Цветаева уже не увидела (Цветаева погибла 31 августа 1941).
Предсмертная записка сыну:
«Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже.
Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно.
Пойми, что я больше не могла жить.
Передай папе и Але — если увидишь — что любила их до последней минуты
и объясни, что попала в тупик».
Сергей Эфрон об этом уже не узнал —
он был арестован НКВД 10 ноября 1939 и расстрелян 16 августа 1941,
погиб на две недели раньше Марины.
Георгий Сергеевич Эфрон (Мур), сын Марины Цветаевой
1944?
За неделю до своей гибели Георгий писал с фронта своим тетушкам:
«Дорогая Лиля и Зина! 28-го получил Вашу открытку и обрадовался ей чрезвычайно…
Письма на фронте очень помогают,
и радуешься им несказанно как празднику…
Кстати, мертвых я видел первый раз в жизни:
до сих пор я отказывался смотреть на покойников, включая и М. И.
А теперь столкнулся со смертью вплотную.
Она страшна, безобразна; опасность — повсюду,
но каждый надеется, что его не убьют… Предстоят тяжелые бои,
так как немцы очень зловредны, хитры и упорны.
Но я полагаю, что смерть меня минует,
а что ранят, так это очень возможно…»
И ранили… Смертельно. 7 июля под деревней Друйка.
После боя в книге учета полка было записано:
«Красноармеец Георгий Эфрон убыл в медсанбат
по ранению 7.7.44 г.»
Вот и всё, что о его кончине известно.
Прожил 19 лет!
Читая письма Георгия и смотря на фотографии, становится ясно —
он очень сильно любил свою маму — Марину Цветаеву.
Мур был светлой и сильной личностью,
время оборвало его взлет, он ничего не успел.
Во многих статьях исследователей жизни Цветаевой
бытует очень жестокое и неверное досужее рассуждение:
будто бы Георгий был так сердит на мать,
что не пожелал ее видеть умершую, проститься с ней.
Но даже из последнего письма Мура четко видно —
он просто боялся ушедших из жизни, а увидеть неживой свою мать
— это было свыше его сил,
она так и осталась в его памяти —
живой!
http://t-smertina.narod.ru/litphoto/marina/cvetaeva2/photoalbum-34.html
https://otvet.mail.ru/question/20384236
почему Цветаева не любила свою дочь
Если вы выросли в больших семьях, то наверняка в детстве хотя бы раз спорили с братьями и сёстрами, кого родители любят больше. Обычно матери и отцы с одинаковой теплотой относятся ко всем детям, или тщательно скрывают свои чувства к определённому ребёнку. Но у Цветаевой это скрыть не получилось — теперь каждый знает, какую свою дочь она любила больше, а какую оставила погибать в муках.
Было ли это ужасной жестокостью или единственно возможным вариантом? Разберёмся в этой статье.
Ненависть к одной и безоговорочная любовь к другой
Великая русская поэтесса Марина Цветаева была не только эмоционально чёрствой по жизни, но и прежде избалованной и окружённой прислугами. Она просто не умела проявлять заботу к другим и не особо любила детей: однажды на ужине с друзьями она уколола чужую малышку иголкой, чтобы та не трогала её туфли.
«Почему я люблю веселящихся собак и не выношу веселящихся детей?!», — как-то восклицала она в своём дневнике.
Вот и стала девушка матерью… своеобразной. До сих пор современники ведут споры о её добропорядочности и любви к дочерям. Впрочем, гадать долго не приходится — страницы дневников женщины буквально сами кричат о ненависти к одной из своих наследниц.
Негативные чувства выражались и в поступках.
«Ужасно жалко ребёнка — за два года земной жизни ничего кроме голода, холода и побоев», — писала Магдана Нахман о жизни маленькой мученицы, на которую у матери не хватило любви.
Но несчастной стала лишь одна малышка, так как свою старшую дочь Ариадну прозаик безмерно обожала, особенно в младенчестве: в первые годы жизни малышки, страницы молодой матери пестрели восторженными фразами о ней. Каждую неделю Марина Ивановна пересчитывала все зубы дочки, все слова, которые она знает, описывала, что она умеет делать и чем превосходит остальных детей.
А описывать было что. Аля (так её сокращённо называли в семье) была под стать своим гениальным родителям. С ранних лет вела дневники, постоянно читала, выражала интересные мысли по разным вопросам и даже писала стихи — некоторые из них поэтесса напечатала в одном из своих сборников.
Молодая мать была абсолютно уверена в способностях своего первенца:
«Как ты себе представляешь Алю в будущем? Какова должна быть нормальная дочь Серёжи и меня?.. И вы ещё думаете, что у вас может быть нормальная дочь?!.. Она, конечно, будет поразительным ребёнком… К двум годам она будет красавицей. Вообще я ни в её красоте, ни уме, ни блестящести не сомневаюсь ни капли… Аля нисколько не капризна, — очень живой, но «лёгкий» ребёнок», — писала она о ней.
«Я никак не могу её любить» — поэтесса-зверь
По её цитатам можно понять, что у Марины были слишком завышенные ожидания на детей: она хотела, чтобы они выросли уникальными, необычными и одарёнными, как сама она. И если Аля этому соответствовала, то, не заметив гениальности Иры, мать на неё озлобилась. В итоге Цветаева махнула на вторую дочь рукой, почти о ней не заботилась и ничего в неё не вкладывала. Относилась как к животному — с которыми, кстати, поэтесса регулярно сравнивала всех детей.
Например, когда из дома нужно было отойти, а оставшаяся в квартире еда должна была остаться нетронутой, поэтесса привязывала маленькую Иру к стулу или «к ножке кровати в тёмной комнате» — а то однажды девочка за недолгую отлучку мамы успела съесть целый кочан капусты из шкафа.
На малышку почти не обращали внимания, а от друзей семьи и вовсе чуть ли не скрывали. Как-то Вера Звягинцова рассказывала:
«Всю ночь болтали, Марина читала стихи… Когда немного рассвело, я увидела кресло, всё замотанное тряпками, и из тряпок болталась голова — туда-сюда. Это была младшая дочь Ирина, о существовании которой я до сих пор не знала».
К дочкам поэтесса проявляла и разную терпимость: если Але в младенчестве она прощала порчу обоев, поедание извёстки со стен, купание в помойном ведре и баловство со «спичечными и гадкими папиросными коробками», то Иру, которая в том же возрасте могла часами напевать одну и ту же мелодию, а в приюте биться головой о стены и пол и постоянно покачиваться, женщина считала недоразвитой.
Ира плохо обучалась новому — значит, глупа. Аля отказалась ходить в школу — значит, слишком для неё умна. Так, видимо, и считала молодая мать исходя из её записей о старшей:
«Мы её не заставляем, надо, наоборот, приостановить развитие, дать ей возможность развиться физически… Я ликую: спасена! Аля будет читать про Байрона и Бетховена, писать мне в тетрадку и «развиваться физически» — всё, что мне нужно!».
Но, хоть Алю Марина и любила больше, к ней она тоже порой чувствовала нездоровую ревность и злость:
«Когда Аля с детьми, она глупа, бездарна, бездушна, и я страдаю, чувствую отвращение, чуждость, никак не могу любить», — писала о ней.
Сдала собственных детей в приют, так как не хотела работать
Сложные постреволюционные годы. Голод. Переводчице не раз предлагали помощь, но она не могла её принять из-за гордости. Хотя помощь была нужна: денег не было, как и возможности заработать. Муж пропал.
«Я больше так жить не могу, кончится плохо. Спасибо за предложение кормить Алю. Сейчас мы все идём обедать к Лиле. Я – нелёгкий человек, и моё главное горе – брать что бы то ни было от кого бы то ни было… С марта месяца ничего не знаю о Серёже… Муки нет, хлеба нет, под письменным столом фунтов 12 картофеля, остаток от пуда «одолжённого» соседями — весь запас!.. Живу даровыми обедами (детскими)», — писала девушка в письме Вере Эфрон.
Хотя, говорят, на самом деле возможность работать была, или был вариант хотя бы продавать драгоценности на рынке, но ведь поэтесса никак не могла себе позволить заниматься «скучным делом» или унижаться на ярмарке, как какая-то мещанка!
Чтобы не дать дочкам умереть от голода, поэтесса выдаёт их за сирот, запрещает им называть её мамой и временно сдаёт в приют. Конечно, изредка она навещает девочек и приносит им сладости, но именно в тот период появляется первая трагичная запись об Ирине: «Я никогда её не любила».
Болезни девочек: спасение любимой и страшная гибель ненавистной дочки
В приюте Ариадна заболела малярией. Тяжело: с лихорадкой, высокой температурой и кровавым кашлем. Марина регулярно навещала дочь, кормила её, выхаживала. Когда во время таких визитов у прозаика спрашивали, почему она хотя бы немного не угостит маленькую, она чуть ли не приходила в ярость:
«Делаю вид, что не слышу. — Господи! — Отнимать у Али! — Почему Аля заболела, а не Ирина?!!», — писала она в своих дневниках.
Слова были услышаны судьбой: вскоре заболела и Ирина, тоже малярией. Вылечить обеих было женщине не по силам — пришлось выбрать только одну. Безусловно, счастливицей оказалась именно Аля: ей мама приносила лекарства и сладости, а вот её сестру продолжала не замечать.
В тот период ещё очевиднее стало отношение Цветаевой к младшей дочери: порой она проявляла к ней не только равнодушие, но и какое-то отвращение. Особенно острым это чувство стало после жалоб на то, что двухлетняя Ирочка всё время кричит от голода.
Об этом в письмах сообщала и семилетняя Аля:
«У Вас я ела лучше и наедалась больше, чем у этих. О мама! Если бы Вы знали мою тоску. Я не могу здесь жить. Я не спала ни одной ночи ещё. Нет покою от тоски и от Ирины. Тоска ночью, и Ирина ночью. Тоска днём, и Ирина днём. Марина, я в первый раз в жизни так мучаюсь. О как я мучаюсь, как я Вас люблю».
Марина разозлилась на Иру: «При мне она пикнуть не смела. Узнаю её гнусность». Напомним, что малышке тогда ещё и трёх лет не исполнилось — какая может быть гнусность?
Аля ЦветаеваКогда Марина пришла забирать любимую дочку (единственную, ведь младшую она так и оставила погибать в приюте), ей передали все письма семилетней Ариадны. В них девочка ежедневно описывала, как невыносимо Ира кричит от голода, и как она испражняется на кровать из-за постепенного отказа органов. От матери к Але тоже передалась ненависть к младшей сестре, которую она порой выплёскивала на бумаге:
«Я Ваша! Я страдаю! Мамочка! Ирина сегодня ночью обделалась за большое три раза! Она отравляет мне жизнь».
Цветаеву вновь возмутила «гнусность» ребёнка, и она лежащую в муках Иру так ни разу не навестила, не передала ей даже кусочек сахара или ломтик хлеба, который мог бы облегчить страдания. Вскоре Марина услышала ожидаемые слова «Ваш ребёнок умер от голода и тоски». Женщина на похороны не пришла.
«Я теперь мало думаю о ней, я никогда не любила её в настоящем, всегда я мечте — любила я её, когда приезжала к Лиле и видела её толстой и здоровой, любила её этой осенью, когда няня привезла её из деревни, любовалась её чудесными волосами. Но острота новизны проходила, любовь остывала, меня раздражала её тупость, (голова точно пробкой заткнута!) её грязь, её жадность, я как-то не верила, что она вырастет — хотя совсем не думала о её смерти — просто это было существо без будущего… Иринина смерть для меня так же ирреальна, как ее жизнь. — Не знаю болезни, не видела её больной, не присутствовала при её смерти, не видела её мёртвой, не знаю, где её могила», — такими словами заключила неудачливая мать жизнь своей дочери.
Как сложилась судьба Ариадны
Ариадна ЦветаеваАриадна была одарённым человеком, но её талантам так и не суждено было раскрыться в полной мере – значительную часть своей жизни Ариадна Сергеевна Эфрон провела в сталинских лагерях и сибирской ссылке.
Когда её реабилитировали, ей к тому времени исполнилось уже 47 лет. У Ариадны было больное сердце, она пережила неоднократные гипертонические кризы ещё в молодости.
На протяжении 20 лет после освобождения из ссылки дочь Цветаевой занималась переводами, собирала и систематизировала литературное наследие своей матери. Ариадна Эфрон умерла летом 1975 года на 63 году жизни – от обширного инфаркта.
Ариадна Эфрон: как сложилась судьба дочери Марины Цветаевой
Дочь Марины Цветаевой и Сергея Эфрона была разносторонне одаренным человеком, но ее талантам так и не суждено было раскрыться в полной мере – значительную часть своей жизни Ариадна Сергеевна Эфрон провела в сталинских лагерях и сибирской ссылке – по злой иронии судьбы, именно в Туруханском крае – в тех местах, где когда-то отбывал свой срок ссыльный Иосиф Джугашвили.
Как она сама о себе писала
В сборнике «Ариадна Эфрон. История жизни, история души» приводится автобиография дочери Марины Цветаевой, датированная 1963 годом. К тому времени она уже состояла в Союзе писателей СССР, много переводила – Гюго, Бодлера, Верлена, Готье. Автобиография А. Эфрон предельно кратка, период до 1921 года, момента выезда родителей заграницу, в ней не отражен (Ариадна Эфрон родилась в 1912 году в Москве, с 1921 по 1937 годы вместе с родителями жила в Чехословакии и Франции).
В советскую Россию (то бишь, уже в СССР) семья вернулась весной 1937 года. Двадцатипятилетняя Ариадна была уже состоявшейся творческой личностью, в Париже она окончила два училища, получила опыт художника-иллюстратора, сотрудничала как оформитель с французскими и русскоязычными журналами, переводила на французский язык, в том числе, и советских поэтов (в частности, Маяковского). По возвращении в СССР Ариадна Эфрон занималась журналистикой, переводами и иллюстрированием – до 1939 года, когда и ее, и отца Ариадны Сергея Эфрона арестовали, обвинив в антисоветской деятельности. Ариадне дали 8 лет за шпионаж, из которых она провела в лагерях 6 лет.
Письма как свидетельство эпохи
В трехтомнике «Ариадна Эфрон. История жизни, история души» сообщается, что в енисейском Желдорлаге (Красноярский край) узница ГУЛАГа была швеей-мотористкой, шила солдатские гимнастерки. Ада Федерольф, сидевшая вместе с Эфрон и оставившая воспоминания о пребывании дочери Цветаевой в лагере, вспоминала, что в 1943 году Ариадну, никогда не нарушавшую режима, внезапно перевели в штрафной лагерь – якобы она наотрез отказалась «стучать» на других заключенных.
Филолог Ирина Чайковская проанализировала письма Ариадны Эфрон, которые она писала в детстве, из лагеря и туруханской ссылки. Из этих писем видно, что дочь поэта Цветаевой повзрослела гораздо раньше своих сверстниц. Шестилетняя (!) девочка писала о своей маме как об «очень странной, … совсем не похожей на мать, … не любящей маленьких детей…». Восьмилетний ребенок анализировал выступление Блока эпитетами беспощадного литературного критика (от Ариадны в этих письменных впечатлениях доставалось и матери).
Письма Ариадны Эфрон, написанные «вне свободы», – это отдельные, самостоятельные литературные произведения. Все они были опубликованы только после ее смерти. Так случилось, что письменные ходатайства после ужесточения лагерной жизни этой узницы ГУЛАГа смогли облегчить ее участь – удалось передать на волю записку гражданскому мужу Ариадны, журналисту ТАСС Соломону Гуревичу, который добился ее перевода в мордовский лагерь в Потьме.
Гуревич был одним из близких Ариадны Эфрон («единственный муж», как она сама его называла) людей, поглощенных сталинским молохом – журналиста расстреляли в последний день 1951 года по обвинению в шпионаже и участии в контрреволюционной организации. Ариадна узнала о его смерти только спустя 3 года. Впрочем, и о смерти своей матери, повесившейся в Елабуге, и о расстреле отца, о гибели на фронте брата – обо всем этом Ариадна Эфрон узнала много позже.
В мордовском инвалидном лагере, по воспоминаниям Ады Федерольф, Ариадна Эфрон «расписывала деревянные ложки».
В 1948 году Ариадну Эфрон освободили. Непродолжительное время она проработала преподавателем рязанского художественного училища. В этот период переписывалась с Борисом Пастернаком, к ней приезжал гражданский муж Соломон Гуревич. Но уже в феврале 1949 года Эфрон выслали в Туруханский край как неблагонадежную, «ранее осужденную». Как она сама писала в автобиографии, пришлось работать там художником-оформителем в поселковом доме культуры. Реабилитировали Ариадну Эфрон только в 1955 году.
«Ни кола, ни двора»
Так Ариадна Эфрон писала Борису Пастернаку, «дорогому Боре», после реабилитации, делясь планами о возвращении в Москву. Ей к тому времени исполнилось уже 47 лет, и у Ариадны Эфрон было больное сердце, она пережила неоднократные гипертонические кризы еще в молодости.
Ариадна Эфрон на протяжении 20 лет после освобождения из ссылки реабилитации занималась переводами, собирала и систематизировала литературное наследие своей матери (оно будет опубликовано только после смерти Ариадны Эфрон). Калужский городок Таруса, где когда-то проводили детство Марина и Анастасия Цветаевы, стал и для Эфрон любимым местом уединения для творчества. В тарусской больнице Ариадна Эфрон и умерла летом 1975 года на 63 году жизни – от обширного инфаркта.
фото 🚩 Хобби и развлечения 🚩 Другое
Марина Цветаева вышла замуж очень рано – на момент свадьбы ей исполнилось 19. Избранник, Сергей Эфрон, был на год моложе невесты. Оба происходили из интеллигентных и очень обеспеченных семей, будущее семьи казалось абсолютно безоблачным. К тому же молодые супруги страстно любили друг друга.
В 1912 году родилась дочь, которую назвали поэтическим именем Ариадна. Счастливая Марина погрузилась в материнство, вся бытовая сторона полностью доверялась прислуге. Девочка росла умной, общительной, быстро взрослела и радовала родителей. К тому же она была очень привлекательной, Цветаева всюду брала дочь с собой и очень гордилась таким необычным ребенком.
После революции жизнь семьи резко изменилась. Отец ушел на фронт, Марина и Аля с трудом выживали в голодной Москве. Позже им удалось эмигрировать. Переехав сначала в Прагу, а затем в Париж. Ариадна сменила много школ, образование ее было несистемным, но мать много занималась с ней дома.
В подростковом возрасте Аля увлеклась политикой, горячо поддерживала отца, восхищавшегося Советской Россией. 1937 году девушка приняла решение вернуться на родину. Она быстро нашла работу, писала родителям восторженные письма. Вскоре у Ариадны появился и любимый человек. Однако уже через 2 года она была обвинена в работе на иностранную разведку и арестована. Аля провела в тюрьме несколько месяцев, а затем ее приговорили к ссылке. Вернуться к обычной жизни она смогла только через 15 лет. К тому моменту из небольшой семьи Эфронов-Цветаевых в живых осталась она одна. Замуж Ариадна не вышла (ее любимый был расстрелян уже после войны), детей у нее не было.
Вторая дочь родилась в 1917 году, когда Сергей был на фронте. Время было по-настоящему страшным: голодным, опасным. Марина осталась одна с двумя детьми в мрачной Москве времен военного коммунизма.
Ирина очень отличалась от старшей сестры. Внешне они были похожи. Но в младшей не было блеска и красоты Ариадны. Марина признавалась, что не испытывает к маленькой дочери никаких чувств – она выполняла материнские обязанности, но любви не было. Сестры Сергея Эфрона предлагали забрать малышку к себе. Но Цветаева отказала. Она решила поместить обеих дочерей в детский дом – там дети хотя бы ели каждый день. Через некоторое время она забрала Ариадну домой: девочка заболела малярией. Выхаживая дочь. Марина забыла об Ире и даже не навещала ее. Суровой зимой 1920 года девочка умерла от лихорадки.
Единственный, долгожданный и обожаемый сын Цветаевой появился на свет в эмиграции, в 1925 году. Родители жили в Праге, но скоро после рождения наследника перебрались в Париж. Марина влюбилась в сына, как только впервые увидела его. Удивительно, но у ребенка с матерью было почти портретное сходство, тогда как обе его сестры уродились в породу Эфронов. Мальчик был очень крупным, активным, мать не сомневалась, что ему уготована замечательная судьба.
К моменту рождения Георгия (быстро получившего ласковое семейное прозвище Мур) Ариадна была уже достаточно взрослый, поэтому ревности к брату не испытывала. Марина же полностью растворилась в сыне, выполняла каждое его желание, всюду брала с собой. Многие гости были шокированы слишком свободными манерами мальчика и полым отсутствием воспитания. Однако Цветаева воспитывала его – но на свой манер, уделяя максимум времени интеллектуальному развитию. Многие считали его избалованным, но мать будто предчувствовала трагическое будущее сына и старалась обеспечить ему самое счастливое детство.
Когда отец и старшая сестра стали готовиться к отъезду в Россию, Мур горячо поддержал их. Он мечтал о стране, о которой ничего не знал, запоем читал газеты, которые удавалось достать в Париже, уговаривал мать не тянуть с отъездом. Она сомневалась до последнего, чутьем угадывая, что счастья возвращение не принесет. Однако под напором других членов семьи сдалась.
Марина с Георгием приехали в Россию в 1939 году. Первое время они жили на даче НКВД, выделенной им как «возвращенцам». После ареста мужа и дочери Цветаева перебралась в Москву, Мур пошел в старшие классы школы. Он был очень самостоятельным, неплохо учился, занимался рисованием, много писал. Дневник Георгия Эфрона сохранился, он полон не только бытовыми заметкам. но и очень глубокими размышлениями о прошлом и будущем.
Будущее семьи оказалось нерадостным. В начале войны Марина с сыном эвакуировались и оказались в Елабуге. Жили очень тяжело, плохо приспособленная к быту Цветаева была растеряна, сломлена, испугана. Единственное, что держало ее – стремление заботиться о сыне. Однако выдержала она недолго. После трагической смерти матери Мур уехал в Среднюю Азию, закончил учебу. В 1944 году Георгию исполнилось 18, он был призван на фронт и очень быстро погиб.
Судьба детей Марины Цветаевой
Супружеская жизнь Цветаевой и Эфрона протекала не так гладко, как ожидала Марина.
После революции Сергей Эфрон посвятил себя политической борьбе, примкнув к сторонникам белого движения. Поэтессе пришлось одной воспитывать двух дочерей и вести домашнее хозяйство, к чему она совсем не была готова. Чтобы спасти девочек от голодной смерти, она решилась на отчаянный шаг: отдала их в приют. Но вскоре они заболели, и Марина забрала старшую домой. Спустя два месяца младшая умерла в приюте. Для Цветаевой такой поворот судьбы стал тяжелым испытанием.
Весной 1922 года она отправилась с дочерью Алей в Берлин, к Сергею. Супруги не могли не помнить, что до расставания, четыре года назад, их отношения складывались не очень удачно, но Марина все еще надеялась, что теперь жизнь пойдет иначе. Супруги переехали в глухую деревушку под Прагой. Жить здесь было дешевле, все равно они еле сводили концы с концами.
В 1925 году у Марины и Сергея родился сын, Георгий (Мур) , и вскоре семьяпереехала во Францию. Здесь Марина еще сильнее почувствовала тиски нищеты.
Даже ее друзья заметили, что она постарела и не следит за собой.
Один за другим уезжали члены семьи: сначала Аля, а затем и Сергей, привлеченный ее восторженными письмами. О деятельности мужа и дочери Цветаева даже не подозревала. Когда в октябре 1939 года ее вызвали на допрос по поводу убийства агента НКВД Игнатия Рейсса, она не переставала твердить о честности и порядочности мужа.
Допрос так им ничего и не дал, и они были вынуждены отпустить несчастную, которая находилась на грани помешательства. Измученная Цветаева больше не могла творить. 27 августа была арестована дочь Ариадна, 10 октября — муж. Теперь она жила только для того, чтобы собирать ежемесячные посылки в тюрьму мужу и дочери. Силы были на исходе, и 31 августа 1941 года поэтесса покончила жизнь самоубийством.
16 октября 1941 года был расстрелян Сергей Эфрон.
Георгий Эфрон был убит в 1944 году в Белоруссии.
Ариадна после пятнадцати лет репрессий реабилитирована в 1955 году.
Ο δικός μου Πούσκιν Марины Цветаевой
Отдельное русское издание, которое я не читала. Но галлюцинаторно-воспоминательное эссе Цветаевой — или, сорок страниц с кропотливо помеченным концом, иногда неуклюжим переводчиком, на котором я, вероятно, всегда его знаю, — заслуживает отдельного рассмотрения.Первое, что я узнал о Пушкине, это то, что его убили. Пушкин был моим первым поэтом, и мой первый поэт погиб.
То, что вечно, под дождем и под снегом — ох, как я вижу эти плечи, заваленные снегом, африканские плечи нагружены доу
Отдельное русское издание, которое я не читал .Но галлюцинаторно-воспоминательное эссе Цветаевой — или, сорок страниц с кропотливо помеченным концом, иногда неуклюжим переводчиком, на котором я, вероятно, всегда его знаю, — заслуживает отдельного рассмотрения.Первое, что я узнал о Пушкине, это то, что его убили. Пушкин был моим первым поэтом, и мой первый поэт погиб.
То, что вечно, под дождем и под снегом — о, как я могу видеть эти плечи, заваленные снегом, африканские плечи, нагруженные и заваленные русскими снегами! — стоит, плечи в воду. закатное небо или в метель, иду я или иду, убегаю или прибегаю к нему, оно стоит с вечной шляпой в руке, это называется «Памятник Пушкину.”
Памятник Пушкину был целью и пределом прогулки: от памятника Пушкину — к памятнику Пушкину. Памятник Пушкину также был целью забега: кто быстрее добежит до памятника Пушкину. Вот только няня Аси в своей простоте иногда сокращала: «А мы посидим немного — у Пушкина»; что неизменно вызвало мою педантическую коррекцию: «Не Пушкин за Пушкиным — у памятника Пушкину».
Запретный шкаф. Запретный плод.Этот фрукт — том, огромный сине-сиреневый том с золотой косой надписью: Собрание сочинений А.С. Пушкин . Я читал толстого Пушкина в шкафу, уткнувшись носом в книгу и на полку, почти в темноте и почти вплотную к нему, и даже немного задыхаясь от его веса, который попал прямо в глотку, и почти ослеп от близости крошечных букв. Я читал Пушкина прямо в грудь и прямо в мозг.
После тайного сине-сиреневого Пушкина в моем распоряжении оказался еще один Пушкин, на этот раз не украденный, а отданный, не тайный, а открытый, не ровно-голубой, а тонко-голубой — обезоруженного, умиротворенного Пушкина. выпуска муниципальных школ с мальчиком-негром, подпирающим одну скулу кулаком.
В том Пушкине я любил только негритянского мальчика. Кстати, этот юношеский негритянский портрет я и по сей день считаю лучшим из портретов Пушкина, портретом его далекой африканской души и еще спящей поэтической души. Портрет в двух расстояниях: далеко назад и далеко вперед; портрет его крови и его неизбежного гения.
[ошибка изображения]
В «Моем Пушкине» Цветаева никогда не старше десяти лет. Место приема традиции — дитя девушки женщины, которая станет великим поэтом:
Составитель антологии явно сомневался в доступности для юной возрастной группы понятий тоски, предчувствия, заботы. , гнетущие мысли и повторение часов.Я бы не понял, но заполнил бы. И отложил его. Теперь, оглядываясь назад, я вижу, что стихи Пушкина … были для меня до семи лет, а в семь были серией загадочных картин, загадочных только из-за вопросов матери, потому что в стихах, как и в чувствах, только вопрос порождает непонимание, извлекая из него явления. статус основных данных. Когда мама не задавала вопросов, я понимал очень хорошо, то есть даже не думал о понимании, а просто — видел.
Есть отрывки — отрывки, построенные слишком интимно, намекающие на стихи, которые я не читал, отрывки, в которых переводчик пытался передать русскую парономазию — остаются загадочными; но я «наполнил его» и чувствую величие признания Цветаевой поэзии, заклинания, Слова — слов, которые перед тем, как передать послание, уже имеют значение…слова животного, на языке детской мечты.
.В сокровенный час души Марина Цветаева
Война, война! Благовония на алтаре,Звенящие шпоры.
Но мне плевать на царские проблемы
И народную войну.
Как будто на слегка потрепанном канате
Танцую под мелкие мелодии.
Тень чьей-то тени, я лунатик
Из двух темных лун.
— Война, война , стр. 2
* * *
Вот, дорогая, возьми эти тряпки
Некогда нежная плоть.
Разорвал, износил —
Все, что у меня сейчас есть, это эти два крыла.
Одень меня в свое великолепие.
Спаси меня и прости.
Забери в ризницу
Бедные гниющие ра
Звенящие шпоры.
Но мне плевать на царские проблемы
И народную войну.
Как будто на слегка потрепанном канате
Танцую под мелкие мелодии.
Тень чьей-то тени, я лунатик
Из двух темных лун.
— Война, война , стр. 2
* * *
Вот, дорогая, возьми эти тряпки
Некогда нежная плоть.
Разорвал, износил —
Все, что у меня сейчас есть, это эти два крыла.
Одень меня в свое великолепие.
Спаси меня и прости.
Забери в ризницу
Бедные гниющие тряпки.
— Вот, милый, возьми эти тряпки , стр. 13
* * *
Я. Ты будешь. Между нами — пропасть.
Пью.Вы жаждете. Все разговоры бесполезны.
Десять лет — сто тысяч лет
Раздели нас. Бог не строит мостов.
Будь — это моя заповедь. Дай мне пройти
И не мешать твоему росту своим дыханием.
Я. Ты будешь. Через десять лет
Вы скажете: я — я скажу: я был.
— Я. Ты будешь. , стр. 15
* * *
Стихи растут, как звезды, и как розы —
Как красота, не предназначенная для дома.
А к венкам и апофеозу
Ответ тот же: Откуда они?
Мы спим — а потом, как по булыжнику, —
Небесный гость и его четыре лепестка вырисовываются.
О, мир, обратите внимание! Спящий бард обнаруживает
Закон звезды, формулу цветения.
— Стихи растут, как звезды , стр. 21
* * *
Вы хотели это. Так. Аллилуиа.
Целую руку, которая меня ударяет.
Я прижимаю к груди руку, отталкивающую мою грудь.
Ошеломленный, голову будешь только тишина.
Чтобы потом с равнодушной улыбкой сказать:
«Моя женщина становится ручной».
Ни на день — на века
Я притягиваю тебя к своей груди, монаха
Рука, холодная до горения,
Рука — О Элоиза — Абеляр.
В соборе гром: насмерть бить —
Ты, хлыст, взлетающий, как белая молния!
— Вы хотели это , стр. 32
* * *
Косматая звезда
Мчится в никуда
От ужасного, где
Вторжение бродячих овец
Золотые стада
— Как ревность —
Косматая звезда древних.
— Косматая звезда , стр. 37
* * *
Ни прав, ни предков не имеет,
Ни сокола красавца.
Она идет — отворачивается —
Так далеко!
Златокрылый огонь зажег
Под ее смуглыми веками.
Рукой жесткой
Берет и забывает.
Ее юбка расстегнута,
Обрывки обнажены.
Ни злой, ни добрый,
Но лишь далекий.
Ни плачет, ни жалуется:
Поднимите ее поближе — она уступит.
Рукой жесткой
Она дает и забывает.
Затем с гортанным
Прорастание, с визгом…
Береги, Господи,
Об этом далеком.
— Муза , стр. 49
* * *
Доказательство будет — подождите! —
Та, брошенная в сено,
Ей не нужна была ни слава, ни
сокровищница Соломона.
Нет, заламывая руки за голову,
— С соловьиной глоткой!
Суламифь просит не сокровищницу
Но горсть красной глины.
— Вы получите подтверждение , стр. 57
* * *
Золото моих волос
Смиренно впадает в серость.
Не пожалей меня! Выяснилось:
Моя грудь сварила все в пении.
Пение — расстояния соединяются
В деревне стон дымохода.
Господи! Моя душа возникла:
Моя главная и самая сокровенная цель.
— Золото моих волос , стр. 70
* * *
Час, когда вид на высоте
Несет подарки каждому
(Час спускаюсь с горы):
Гора начинает видеть.
Сюжеты плотно прилегают к кругу.
Судьбы сближаются: выхода нет.
Час не вижу своих рук:
Душа начинает видеть.
— Час, когда цари на высоте , стр. 76
* * *
Ты, возлюбивший меня ложью
Истины — и истиной лжи;
Кто любил меня до предела
Из возможного — неограниченно —
Ты, кто любил меня дольше
Чем Время — одним взмахом руки!
Ты больше меня не любишь:
Эти пять слов — правда.
— Ты, любивший меня ложью , стр. 97
* * *
Зажатый дуплами
Существования, в ступоре глубинки,
Погребенный заживо под лавиной
Дней, отбываю наказание при жизни.
Моя могила, забытая зимовка.
Смерть: мороз на моих красных губах —
Никакого другого здоровья, кроме этого
Прошу у Бога и у весны.
— Выжимка с выемками , стр. 105.
Москва в год чумы Марины Цветаевой
4,5 звезды Мне очень понравилось читать эту книгу русских стихов.
Я поделюсь своими любимыми стихами и стихами ниже:
Утренний голубь нашел место
, чтобы присесть на мое правое плечо, а
орлиный филин нашел
место, чтобы присесть слева от меня.
Как казанский император, я прохожу
, зная, что мне нечего бояться —
врагов объединились в лигу
, чтобы предложить мне общую защиту!
***
Кончиками шали я завязываю узел
вокруг твоей меланхолии.
Смотри, как я без шали продолжаю пение
от квадрата к квадрату.
Проклятие было
4,5 звезды Мне очень понравилось читать эту книгу русских стихов.
Я поделюсь своими любимыми стихами и стихами ниже:
Утренний голубь нашел место
, чтобы присесть на мое правое плечо, а
орлиный филин нашел
место, чтобы присесть слева от меня.
Как казанский император, я прохожу
, зная, что мне нечего бояться —
врагов объединились в лигу
, чтобы предложить мне общую защиту!
***
Кончиками шали я завязываю узел
вокруг твоей меланхолии.
Смотри, как я без шали продолжаю пение
от квадрата к квадрату.
Проклятие снято. С сегодняшнего дня,
, ты меня в плену!
***
Тебе меня не прогнать!
Никто не может оттолкнуть пружину!
Вы бы не осмелились даже тронуть меня пальцем
— мои колыбельные слишком нежны!
Тебе не удастся дать мне плохое имя
, потому что меня зовут вода для губ!
И тебе не удастся бросить меня:
Дверь открыта, твой дом пуст!
***
А вот на лбу звезды
— обратите внимание! — горят.
В правой руке — рай,
в левой — ад.
Я ношу шелковый пояс
от всех бед.
Моя голова покоится на
книге Королевских Царств.
Многие такие, как я
здесь, в Святой Руси —
ты должен спросить у ветров,
ты должен спросить у волков.
Из одной страны в другую,
из одного города в другой,
В моей правой руке — небо,
в моей левой руке — ад.
Я дал тебе выпить рай, смешанный с адом,
теперь вся твоя жизнь похожа на один-единственный день.
До встречи,
жених, семь лье!
Многие, как я
здесь, на Святой Руси.
***
Я позволю ветру перенести эту книгу,
ее и краны, на которые она наткнется.
Давным-давно я голосовые связки не порвал
заглушив разлуку.
Бутылка в волнах, я бросаю ее
в вихрь войны.
Пусть блуждает, как праздничная свеча
переходила из рук в руки.
Ветер, ветер, мой надежный свидетель,
отнеси его тем, кого я люблю,
продвигаясь даже во сне,
ночь за ночью с севера на юг.
***
По великим, тихим дорогам,
большими, бесшумными шагами…
Камень, брошенный в воду, душа
испускает все расширяющуюся рябь.
Как глубоко эта вода, как темно!
Как сильно я хочу достичь души
, вечно погребенной внутри
, и сказать ей: Войди в меня!
Всем морю нужно все небо,
всему сердцу нужен весь Бог.
***
Перестань пытаться меня изменить. Совкам нужна ночь,
и бессонным людям нужна их бессонница.
***
Наполненный изумлением, полный восторг,
дневной провидец, все
привыкли видеть меня затуманенными глазами,
но никто никогда не видел меня сонным.
Учитывая, что с рассвета до заката
снов беспрерывно плавают перед моими глазами,
я не вижу смысла ложиться спать.
Разумнее, меланхоличный оттенок,
присматривать за сном моих друзей.
*** Несмотря на то, прибивают к столбу позора,
Я продолжаю объявляющий упрямо: Я люблю тебя.
Женщина, которая до мозга костей мать
, не смотрит на своего ребенка так, как вы.
Вы слишком поглощены, чтобы заметить, что я хочу, чтобы
не просто умер, но продолжал умирать за вас.
Разговор ни к чему не приведет, ты не поймешь
Столп стыда не вызывает у меня стыда!
Московских дневников, 1917–1922 гг. Марины Цветаевой
Раньше любили три книги стихов Цветаевой и сборник стихов, поэтому читать «Московские дневники» было несложно, и это просто не разочаровало.Несколько цитат ниже —
«Я должен научиться подходить к любящему настоящему человека так же, как к его любящему прошлому, то есть — с полной отчужденностью и страстью к творчеству»
«Я не романтическая героиня, я никогда не сливайтесь с любовником, всегда — с любовью «
» Любить — значит видеть человека таким, каким его задумал Бог, а его родители не смогли сделать его.
Не
«Я должен научиться подходить к любящему настоящему человека так же, как к его любящему прошлому, то есть — с полной отчужденностью и страстью к творчеству»
«Я не романтическая героиня, я никогда не сливайтесь с любовником, всегда — с любовью «
» Любить — значит видеть человека таким, каким его задумал Бог, а его родители не смогли сделать его.
Не любить — значит видеть человека таким, каким его сделали родители.
Разлюбить: значит вместо него увидеть стол, стул «
» Снежные сугробы не убраны, поэтому стою на могиле Сапунова, немного терзаемый тем, что это , ну очень не по-стаховичски. Помню даму в траурном платье. Большие голубые глаза, остекленевшие от слез. По мере того как гроб опускается, она повторяет его траекторию частыми небольшими крестами. Позже узнаю — это актриса, мать и сестру которой недавно убили в Киеве «
» Я слушаю, слушаю, слушаю.Моя голова опускается все ниже и ниже. Я понимаю роковую ошибку этой зимы, каждое слово — нож, нож проникает все глубже и глубже, я не позволяю себе полностью это почувствовать — о, это не имеет значения — в конце концов, я тоже умру! «
» Я принимаю то, что даю: слепо, так же безразлично к подаче руки, как и к моей собственной, получение «
» Отношения — это не оценочное суждение. Я устал повторять это. От того, что ты дал мне хлеб, я, может быть, стал добрее, но ты не стал возвышеннее «
» Я не оставлю тебя «Это может сказать только Бог — или человек с молоком в Москве, зима 1918 года»
» Смерть пугает только тело.Душа не может этого представить. Следовательно, в самоубийстве тело — единственный герой «
«. Сейчас все на исходе, потому что ничего не ремонтируется: и вещи, и люди, и люди, и любовь «
» Странно. Здесь — воплощение счастья, здесь — воплощение несчастья, и из обеих книг одинаковая печаль — как будто Гете тоже был сослан в Веймар! »
.