Действие как единица деятельности

В отечественной психологии представления о действии как специфической единице человеческой деятельности введены Сергеем Рубинштейном и Алексеем Леонтьевым.

Действие — с позиций теории деятельности — основная единица анализа деятельности, — процесс, направленный на реализацию цели. Характеризуя понятие действия, выделяют четыре момента:

1. действие содержит как необходимую компоненту акт сознания в виде постановки и удержания цели; но этот акт не замкнут в самом себе, а раскрывается в действии;
2. действие — одновременно акт поведения, но внешние движения рассматриваются в неразрывном единстве с сознанием, ведь движение без цели — скорее несостоявшееся поведение, чем его истинная сущность;
3. через понятие действия утверждается принцип активности, противоставляемый принципу реактивности: в субъекте предполагается активное начало — в форме цели;
4. понятие действия «выводит» деятельность человека в предметный и социальный мир, ибо цель действия может быть любой, а не только чисто биологической, но и социальной.

Алексей Леонтьев утверждает, что действие может превратиться в операцию, если неоднократно достигаемая цель, устойчиво связываясь со способом ее достижения, перестает вследствие автоматизации действия осознаваться и оказывается в структуре деятельности условием выполнения другого действия (механизм «сдвига цели на условие»).

Итак, действие — это произвольная преднамеренная опосредованная активность, направленная на достижение осознаваемой цели. Действие является главной структурной единицей деятельности и определяется как процесс, направленный на достижение цели.

Выделяют три последовательные стадии инициации действия

:

1. активация мозга, происходящая в результате сопоставления внутреннего состояния человека с внешними объектами или ситуациями;
2. обработка мозгом информации, поступающей от организма и внешнего мира, с целью запустить третий этап — наиболее подходящее поведение с учетом текущих обстоятельств и прошлого опыта. Обработка информации выполняется более или менее автоматически при рефлекторных реакциях или поведении инстинктивном. При сложных процессах научения и особенно при сознательном принятии решений в этом участвуют такие высшие функции, как память и мышление;
3. собственно инициация действия.

По своей структуре действие, в отличие от привычного или импульсивного поведенческого акта, непосредственно определяемого предметной ситуацией, всегда реализуется опосредствованно. В качестве средств могут выступать различные знаки, роли, ценности, нормы и т.п., применяя которые, субъект овладевает действием, превращает его в «личностное», принадлежащее ему самому.

Каждое действие имеет свою психологическую структуру:

• цель действия;
• мотивы;
• операции;
• психические акты;
• конечный результат.

Психический акт — элемент психической деятельности и действий человека, вычленяемый из нее по признаку относительной однородности его психологической структуры: акт зрительного восприятия, переключения внимания, суждений, волевой акт, двигательный и т.д. Психический акт может быть действием — например, акт мышления как мыслительное действие. Но, не имея своей самостоятельной осознанной цели, он может быть только частью структуры действия.

По доминирующему в их структуре психическому акту различают:

В каждом действии выделяются его ориентировочная, исполнительная и контрольная части.

Ориентировочные действия — это определение цели деятельности, условий, средств и путей ее достижения. Ориентировочные действия бывают двух видов: теоретические и практические.

Теоретические ориентировочные действия имеют целью получение необходимых для деятельности сведений, отвечающих на вопросы: Что делать? Как делать? Какие условия необходимы и как их создать? Какие средства потребуются и где их взять? В какой последовательности целесообразно действовать в процессе деятельности. На основе ответов вырабатывается рабочая гипотеза, определяющая цель, процесс и результат деятельности.

Практические ориентировочные действия включаются в исполнительные действия с целью оценки процесса деятельности, его соответствия общей цели. При этом на каждом этапе деятельности изыскиваются ответы на вопросы: как получается? Соответствует ли замыслу? Что не получается? Почему не получается? Что надо сделать, чтобы получалось лучше?

Исполнительские действия всегда начинаются после теоретической ориентировки и заключаются в последовательном выполнении намеченных (спроектированных или определенных технологией) действий по осуществлению общей цели деятельности. Для успешной исполнительской деятельности нужны знания, навыки, умения, привычки и способности. Однако и при этом они не могут быть вполне успешными без корректировочных действий.

Корректировочные действия — это внесение поправок, уточнений и изменений в ориентировочные и исполнительские действия на основе обратной информации о неточностях, ошибках, отклонениях и неудачах. Чем сложнее и ответственнее деятельность, тем лучше должна быть обратная связь и тем больше требуется корректировочных действий в процессе исполнительской деятельности. Только при этом условии могут быть успешными завершающие действия.

Завершающие действия сводятся к проверке качества выполнения всех действий на заключительном этапе деятельности по их результатам. Это уже оценка достижения цели деятельности: достигнуто ли то, что намечалось? Какими средствами и издержками? Какие уроки извлечь из этой деятельности? Как целесообразнее осуществлять ее в будущем?

Любой вид деятельности — весьма сложный информационный процесс, в который включаются и как-то используются все психические процессы и свойства личности. И от того, насколько закономерно осуществляется информация сообщений, сколь тщательно вырабатывается командная информация и как функционирует обратная связь, зависит успех деятельности.

По способу функционирования действие является произвольным и преднамеренным. В онтогенезе функция произвольного контроля и регулирования действия осуществляется вначале взрослым в процессе совместной деятельности с ребенком, а затем вследствие интериоризации социальных образцов (эталонов) и схем выполнения действий ребенок сам начинает контролировать его в соответствии с этими эталонами и схемами. Преднамеренность действия возникает в силу принятия решения субъектом о том, что образ будущего результата действия отвечает мотиву его деятельности; тогда этот образ действия приобретает для субъекта личностный смысл и выступает для него как цель действия. При наличии намерения у субъекта возникает целевая установка — готовность к достижению предвосхищаемого результата. В ходе выполнения действия осуществляется контакт субъекта с предметным миром, преобразование (внешнее или мысленное) предметной ситуации и достигаются те или иные результаты, личностный смысл которых для субъекта оценивается эмоциями. В процессе действия могут образовываться новые цели и изменяться место действия в структуре деятельности.

По степени включенности эмоционально-волевых компонентов различаются действия волевые и импульсивные. Нельзя сказать, что развитие действий в онтогенезе идет от импульсивных к волевым, но с возрастом количество действий импульсивных резко уменьшается. В редуцированном виде они сохраняются в речевых реакциях, мимике и жестах при эмоциональных состояниях.

Действие, сформированное путем повторения, характерное высокой степенью «освоения и отсутствием поэлементной сознательной регуляции и контроля называют навыком.

Различаются навыки перцептивные, интеллектуальные и двигательные, а также:

1. навыки исходно автоматизированные, формирующиеся без осознания их компонент;
2. навыки вторично автоматизированные, формируемые с предварительным осознанием компонент действия; они легче становятся сознательно контролируемыми, быстрее совершенствуются и перестраиваются.

Среди неосознаваемых автоматизмов группа навыков особенно обширна и интересна. Благодаря формированию навыков достигается двоякий эффект: действие выполняется быстро и точно, и происходит высвобождение сознания, которое может быть направлено на освоение более сложных действий. Этот процесс имеет фундаментальное значение и лежит в основе развития всех умений, знаний и способностей. Без выработки навыков любое действие требовало бы такого напряжения внимания, что поведение человека свелось бы к набору наиболее примитивных движений и возможности его расширения и совершенствования с возрастом и накоплением опыта были бы невозможны. У любого взрослого индивида множество сформированных навыков, и все они приобретены в процессе индивидуального развития — путем отбора нужных, целесообразных движений из общего количества в принципе возможных для человека и последующего их совершенствования и закрепления.

Чаще всего навыки формируются путем подражания или выработки условных рефлексов, но бывает — путем проб и ошибок, причем с увеличением числа первых ошибок становится все меньше.

На формирование навыка влияют следующие эмпирические факторы:

1. мотивация, обучаемость, прогресс в усвоении, упражнение, подкрепление, формирование в целом или по частям;
2. для уяснения содержания операции — уровень развития субъекта, наличие знаний, умений, способ объяснения содержания операции (прямое сообщение, косвенное наведение и пр.), обратная связь;
3. для овладения операцией — полнота уяснения ее содержания, постепенность перехода от одного уровня овладения к другому по определенным показателям (автоматизированность, интериоризованность, скорость и пр.).

Активность еще можно различать и по тому, насколько она нормативна [rule-following; R. Peters, 1958] или индивидуальна, т.е. отклоняется от правил, от привычного.

Нормативность. Почти к любым жизненным ситуациям применимы правила поведения, обязательные в данной субкультуре и восходящие к ее традициям. Причины поступков, их цели и средства часто очевидны для современников, принадлежащих к той же культурной среде, поэтому при нормативном поведении вряд ли кому-нибудь, исключая психологов, вздумается ставить вопрос «Зачем?». Люди определенным способом утоляют голод и жажду, вступают в союз с партнером противоположного пола, воспитывают детей, приобретают друзей, пытаются улучшить для себя (иногда и для других) социальные и экономические условия, стремятся побольше узнать и понять, а также делают многое другое.

Индивидуальность. Действие становится индивидуальным, когда его нельзя отнести к конвенциональным ни на стадии целеполагания, ни на стадии его осуществления. В отличие от нормативного индивидуальное действие требует ответа на вопрос «Зачем?», т.е. ответа на вопрос о мотивах. Заметим, что иногда такое действие требует от человека и оправдания своего поступка. Так, в случае преступления ищут его мотив, а преступнику приходится отвечать за содеянное. Индивидуальным действие является:

• когда ни влияние, ни принуждение, ни отрицательные последствия не могут заставить человека отклониться от избранного курса;
• когда человек, столкнувшись с привычной для него ситуацией, ведет себя в ней иначе, нежели раньше;
• когда действие само по себе оказывается противоречивым;
• когда человек в различных ситуациях ведет себя не нормативно-различно, как другие, а одинаково.

Разумеется, между нормативным и индивидуальным действием нет жесткой границы. И в нормативном действии можно при ближайшем рассмотрении обнаружить индивидуальные различия, которые могут вызвать вопросы «Зачем?» или «Почему?». Так, действия разных людей в одинаковых условиях могут определяться одними и теми же целями, но различаться по степени энергичности и упорства; или, скажем, одни люди на разнообразные ситуации отвечают разнообразными действиями, в то время как другие в тех же ситуациях действуют более однообразно. Индивидуальным действие делает то, что оно всецело не определяется условиями ситуации. Такое впечатление часто возникает, когда психологу приходится обращать внимание на различия между людьми, действующими в одинаковых условиях. По-видимому, нечто находящееся у людей где-то «внутри» побуждает, толкает или заставляет их в данной ситуации поступать так, а не иначе.

Определение агрессии — Конвенции и соглашения — Декларации, конвенции, соглашения и другие правовые материалы

Определение агрессии

Утверждено резолюцией 3314 (ХХIХ) Генеральной Ассамблеи от 14 декабря 1974 года

Генеральная Ассамблея,

исходя из того, что одной из основных целей Организации Объединенных Наций является поддержание международного мира и безопасности и принятие эффективных коллективных мер для предотвращения и устранения угрозы миру и подавления актов агрессии и других нарушений мира,

напоминая, что согласно статье 39 Устава Организации Объединенных Наций Совет Безопасности определяет существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии и делает рекомендации или решает о том, какие меры следует предпринять в соответствии со статьями 41 и 42 для поддержания или восстановления международного мира и безопасности,

напоминая также об обязанности государств по Уставу разрешать свои международные споры мирными средствами, чтобы не подвергать угрозе международный мир, безопасность и справедливость,

учитывая, что ничто в этом определении не может истолковываться как каким-либо образом затрагивающее сферу действия положений Устава в отношении функций и полномочий органов Организации Объединенных Наций,

считая также, что, поскольку агрессия является наиболее серьезной и опасной формой незаконного применения силы, таящей в себе в условиях существования различных видов оружия массового уничтожения возможную угрозу мирового конфликта со всеми его катастрофическими последствиями, на данной стадии следует дать определение агрессии,

вновь подтверждая обязанность государств не использовать вооруженную силу в целях лишения народов их права на самоопределение, свободу и независимость или нарушения территориальной неприкосновенности,

вновь подтверждая также, что территория государства является неприкосновенной и что она не должна быть объектом, даже временно, военной оккупации или других мер применения силы, предпринимаемых другим государством в нарушение Устава, и что она не должна быть объектом приобретения другим государством в результате таких мер или угрозы их применения,

вновь подтверждая также положения Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций,

будучи убеждена, что принятие определения агрессии оказывало бы сдерживающее влияние на потенциального агрессора, облегчало бы констатацию актов агрессии и осуществление мер для их пресечения, а также способствовало бы оказанию помощи жертве агрессии и ограждению ее прав и законных интересов,

считая, что, хотя вопрос о том, совершен ли акт агрессии, должен рассматриваться с учетом всех обстоятельств в каждом отдельном случае, тем не менее желательно сформулировать основные принципы в качестве руководства для такого определения,

одобряет нижеследующее определение агрессии¹:

Статья 1

Агрессией является применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства, или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом Организации Объединенных Наций, как это установлено в настоящем определении.

Пояснительное примечание: В настоящем определении термин «государство»

а) употребляется, не предрешая вопроса о признании или вопроса о том, является ли государство членом Организации Объединенных Наций;

b) включает там, где это уместно, понятие «группы государств».

Статья 2

Применение вооруженной силы государством первым в нарушение Устава является prima facie свидетельством акта агрессии, хотя Совет Безопасности может в соответствии с Уставом сделать вывод, что определение о том, что акт агрессии был совершен, не будет оправданным в свете других соответствующих обстоятельств, включая тот факт, что соответствующие акты или их последствия не носят достаточно серьезного характера.

Статья 3

Любое из следующих действий, независимо от объявления войны, с учетом и в соответствии с положениями статьи 2, будет квалифицироваться в качестве акта агрессии:

а) вторжение или нападение вооруженных сил государства на территорию другого государства или любая военная оккупация, какой бы временный характер она ни носила, являющаяся результатом такого вторжения или нападения, или любая аннексия с применением силы территории другого государства или части ее;

b) бомбардировка вооруженными силами государства территории другого государства или применение любого оружия государством против территории другого государства;

с) блокада портов или берегов государства вооруженными силами другого государства;

d) нападение вооруженными силами государства на сухопутные, морские или воздушные силы, или морские и воздушные флоты другого государства;

e) применение вооруженных сил одного государства, находящихся на территории другого государства по соглашению с принимающим государством, в нарушение условий, предусмотренных в соглашении, или любое продолжение их пребывания на такой территории по прекращению действия соглашения;

f) действие государства, позволяющего, чтобы его территория, которую оно предоставило в распоряжение другого государства, использовалась этим другим государством для совершения акта агрессии против третьего государства;

g) засылка государством или от имени государства вооруженных банд, групп, иррегулярных сил или наемников, которые осуществляют акты применения вооруженной силы против другого государства, носящие столь серьезный характер, что это равносильно перечисленным выше актам, или его значительное участие в них.

Статья 4

Вышеприведенный перечень актов не является исчерпывающим, и Совет Безопасности может определить, что другие акты представляют собой агрессию согласно положениям Устава.

Статья 5

1. Никакие соображения любого характера, будь то политического, экономического, военного или иного характера, не могут служить оправданием агрессии.

2. Агрессивная война является преступлением против международного мира. Агрессия влечет за собой международную ответственность.

3. Никакое территориальное приобретение или особая выгода, полученные в результате агрессии, не являются и не могут быть признаны законными.

Статья 6

Ничто в настоящем определении не должно толковаться как расширяющее или сужающее каким-либо образом сферу действия Устава, включая его положения, касающиеся случаев, в которых применение силы является законным.

Статья 7

Ничто в настоящем определении, и в частности в статье 3, не может каким-либо образом наносить ущерба вытекающему из Устава праву на самоопределение, свободу и независимость народов, которые насильственно лишены этого права и о которых упоминается в Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций, в частности народов, находящихся под господством колониальных и расистских режимов или под другими формами иностранного господства, а также праву этих народов бороться с этой целью и испрашивать и получать поддержку в соответствии с принципами Устава и согласно вышеупомянутой Декларации.

Статья 8

При их толковании и применении изложенные выше положения являются взаимосвязанными, и каждое положение должно рассматриваться в контексте всех других положений.

---

¹ Пояснительные примечания к статьям 3 и 5 содержатся в пункте 20 доклада Специального комитета по вопросу об определении агрессии [Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, двадцать девятая сессия, Приложение, № 19 (A/9619 и Соrr.1 и 2)]. Заявления по определению содержатся в пунктах 9 и 10 доклада Шестого комитета (А/9890).

---

Источник: Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, двадцать девятая сессия, Приложение, № 31, стр. 181–182

Действие

Понятие действий

Как известно, вся деятельность человека состоит из различных отдельных действий. По мнению С. Л. Рубинштейна, выделяется три типа действий:

1. Рефлекторные,

2. Импульсивные,

3. Волевые.

Рассмотрим далее каждый вид действий для того, чтобы понять полноценную картину деятельности человека.

Рефлекторные действия

В данной группе изучим будем изучать как рефлекторные, так и инстинктивные действия. Схема рефлекторного действия представлена на рисунке 1. С точки зрения С. Л. Рубинштейна, инстинктивные действия осуществляются без доминирования сознания и проявляются, в основном, в детстве (например, хватательный рефлекс). Во взрослом состоянии они не играют столь существенной роли.

Рисунок 1. Рефлекторное действие

Помощь со студенческой работой на тему

Действие

Однако и взрослый человек время от времени встречается с инстинктивными действиями (из-за возрастающей роли мужских и женских гормонов). Здесь также может наблюдаться отсутствие сознательного контроля выполняемого действия.

Импульсивные действия

Так же как и при инстинктивном действии, при импульсивных актах практически не наблюдается контроль сознания. Именно это и является главной характеристикой данного действия.

Замечание

Это определение легко спутать с тем, которое дал В. Прейер, который отождествлял импульсивные и инстинктивные действия. Импульсивные действия, по его мнению, представляют собой результат состояния организма, то есть, по сути, переизбыток внутренней энергии, а не внешних раздражителей.

Определение 1

Импульсивное действие – это некая разрядка, которая связана с переживаниями. Зародивший импульс переходит во внешнее двигательное состоянии, знаменуя при этом начало импульсивного действия. В таких видах действий возбуждение переходит в раздражение, которое, в свою очередь, переходит в действие в зависимости от ситуации.

Сама разрядка, которая является результатом импульсивного действия, определяется не собственно целью, а скорее причинами.

Импульсивные действия в своем «чистом» виде проявляются при патологиях, у психически здорового человека все же существует некая доля контроля при совершении тех или иных поступков.

Замечание 1

Также стоит упомянуть о том, что хотя импульсивное действие и не имеет сознательного контроля, его порой сложно отличить от волевого действия, так как они могут переходить из состояния в состояние.

Волевые действия

Определение 2

По А. Н. Леонтьеву, волевое действие – это победа идеальных мотивов в индивидуальной системе мотивов человека над мотивами объектно-предметными.

Волевое действие является актом с большим участием сознания, направленный обычно на осуществление определенной цели.

Сами волевые действия включают в себя более примитивно организованные действия и строятся на их основе. Переход от побуждения к волевому действию опосредован осознанием цели и предвидением последствий.

Волевые действия, что интересно, могут переходить в импульсивные. Причиной этому может быть конфликт тенденций, что будет требовать выбора, усилий, сосредоточенности и т.д.

Замечание 2

Если задача окажется сверхтрудной и напряжение, созданное этим конфликтом, перейдет известную меру, волевой контроль может оказаться непосильным — действие превратится в аффективную разрядку; волевое действие переходит в импульсивное.

Таким образом волевой контроль как бы затягивает пружину, но в какой-то момент она срывается и дальше происходит разрядка без участия воли.

Рассмотрим компоненты простого и сложного волевого действия. Компоненты простого волевого действия следующие:

1. Постановка цели.

2. Исполнение действия.

Сложное волевое действие состоит из:

1. Постановки цели.

2. Продумывание способов действий, которые помогут достичь поставленной цели.

3. Планирование своей деятельности.

4. Принятие решения.

5. Выполнение решения.

6. Оценка проделанных действий.

Принятие решения может происходить по трем основным путям:

1. Совершение волевого акта без внутреннего противодействия и внешних препятствий.

2. Решение может выступать как разрешение внутреннего конфликта.

3. Подчинение действий единой цели даже при наличии противоречащего конфликта.

Рисунок 2. Виды действий

Виктор Иванович Панов. К Экопсихологии и Психодидактике

Сегодня экопсихологический подход к развитию психики – актуальное научное направление, весьма заметное и востребованное в отечественной психологии и социальной практике. Основатель и лидер этого направления – заведующий лабораторией экопсихологии развития и психодидактики, профессор В.И. Панов в рамках научно-социального проекта ФГБНУ ПИ РАО «Российская психологическая наука: люди и идеи» рассказывает о том, с чего всё начиналось, какой путь был пройден, какие задачи предстоит еще решить и как видится ближайшее будущее Психологического института и науки в целом.

Н.Кондратюк — Виктор Иванович, сегодня в отечественной науке Ваше имя тесно связано с экологической психологией. Начиная с 90-х годов, число Ваших публикаций, посвященных этой проблеме, выражается в трехзначной цифре. Расскажите, с чего все началось? И как развивалось? Как обстоят дела сегодня? Какие на сегодняшний день существуют направления в этой области? Что Вы вкладываете в словосочетание «экологическая психология»?

В.Панов —  Должен признаться, что всё это началось случайно. Дело в том, что в 1992 году вице-президент РАО В.В. Давыдов предложил мне стать соруководителем по двум темам: «Одаренный школьник» и «Экология детства». Это были академические темы, которые разрабатывались на базе Центра комплексного формирования личности РАО в Черноголовке в Академгородке, где была база из нескольких дидактических лабораторий нашей Академии (Российской академии образования). Почему Василий Васильевич мне предложил этим заниматься – я не знаю. Он был в курсе, что я занимался восприятием, даже не столько восприятием, сколько методологией восприятия… Но отказать ему я не мог: если прямые учителя у меня в науке – это Д.А. Ошанин и А.И. Миракян, то и В.В. Давыдов, как и Ф.Т. Михайлов, тоже мои учителя, у которых я учился на методологических семинарах, проводимых в то время в институте. Поэтому мне пришлось входить в эти две темы «с нуля».

В итоге, первая тема выросла в отдельное направление «Одаренность и одаренные дети» с тремя экспериментальными площадками. В 1997 г. по рекомендации В.В. Рубцова меня назначили научным руководителем координационного совета Федеральной целевой программы одаренные дети в рамках президентской программы «Дети России» (общее руководство осуществлял зам. министра В.Д. Шадриков). И то, что у нас половина института имеет премии правительства и президента РФ, – это в значительной степени как раз благодаря работе по разным аспектам этой Президентской программы.

Вторая тема – это как раз экология детства. Здесь я должен признаться, что впервые понятие экологической психологии я услышал от Жоры Ковалёва (Георгий Алексеевич Ковалев), который был учеником А.А. Бодалева. В 1992 году при очередной реорганизации структуры института А.А. Бодалев передал Георгию Алексеевичу свою лабораторию психологии общения, которую тот назвал лабораторией экологической психологии. Должен признаться, что я был одним из тех, кто над ним иронизировал: «Ты, мол, что будешь изучать психологию новогодних ёлок? Или тех, кто их любит и продает?». Впоследствии Бог, что называется, меня за эти слова наказал.

Когда появилась «Экология детства», я вдруг понял, что это целая мощная область – психологическая экология, энвайронментальная или психология средовых условий и влияний, психология глобальных изменений, психология экологического сознания, психология охраны окружающей среды, экстремальная психология, и у каждой из них есть свои методы, свой предмет и объект исследования. Стало понятно, что в этом надо разбираться.

Мы с Георгием Алексеевичем Ковалевым решили сделать конференцию. Это был 1995 год. Я помню, как И.В. Равич-Щербо меня предупреждала, что мы рано это затеяли, так как непонятно, что это вообще такое. Правда, потом она призналась, что мы правильно сделали. К несчастью, Георгий Алексеевич трагически погиб, и первую российскую конференцию по экологической психологии пришлось делать мне. И после проведения этой конференции многие стали считать меня лидером экологической психологии, над которой я так иронизировал.

Как я уже сказал, обнаружилось, что, во-первых, экологическая психология – это не отдельное направление в психологической науке, а совокупность разных направлений, которые отличаются друг от друга по теоретическим посылкам, по методам, по объектам и предметам исследования. Затем стало понятно, что, несмотря на указанные различия, эти направления сходятся в одном: в качестве исходной предпосылки выступает отношение «человек – окружающая среда» или «индивид – среда». При этом среда может быть разного вида. Если это химико-физические свойства окружающей среды – это психологическая экология. Если социальные или социокультурные (та же, например, реклама, СМИ) – это информационная среда, а есть ещё образовательная, пространственная и т.д.

По поводу среды, ещё Л.С. Выготский писал, что один из постулатов педологии – это отношение «ребёнок – среда». Получается, что есть некая область, отличающаяся по предмету, но объединённая тем, что объектом исследования выступают психологические аспекты взаимодействия человека и среды – это общее для педологии и разных направлений экологической психологии. А что их отличает друг от друга? Отличает то, какой тип взаимодействия складывается и рассматривается во взаимоотношениях индивида со средой. Так, психологической экологии соответствует объект-объектный тип взаимодействия, потому что изменения психических функций под влиянием химико-физических свойств происходят в логике объект-объектных отношений: физическое или химическое воздействие на физиологические структуры. Пример: дефицит йода в питьевой воде приводит к нарушению функционирования щитовидной железы, нарушение дисбаланса в щитовидной железе приводит к нарушениям мнемической функции, соотношения симпатической и парасимпатической систем – к депрессиям или иным состояниям. Если мы ведем речь о психологии охраны природной среды, то среда будет выступать как объект, а человек – как субъект, что соответствует объект-субъектному типу взаимодействия. Если мы говорим об антропоцентрическом типе сознания, то среда опять же будет выступать в роли объекта, а человек – в роли субъекта. Если же речь идет об экоцентрическом типе экологического сознания и о коэволюционном развитии человека и среды, то и природная среда, и человек будут выступать субъектами взаимодействия.

Попытке разобраться в основных направлениях экологической психологии, как особой области психологических исследований, была посвящена моя монография «Экологическая психология: опыт построения методологии» (2004). В итоге стало понятно, что отношение «человек – среда» в психологических исследованиях используется трояко.

В одних случаях в качестве объекта исследования выступают человек и его психика, психические функции, состояния и пр., испытывающие влияния средовых факторов. Например, особенности личности и интеллектуального развития учащегося под влиянием напряжённости образовательной среды. В этом случае речь идет об обычном психологическом исследовании, только в качестве фактора воздействия берётся не отдельный фактор, а совокупность средовых факторов. В других, эколого-ориентированных случаях, объектом исследования становятся психологические и квазипсихологические свойства и качества самой окружающей среды. В третьем случае отношение «человек – среда» рассматривается в логике экосистемы, когда и человек, и средовые условия выступают компонентами экосистемы. В данном случае речь будет идти об экологии человека.

Есть четвёртый вариант, который привел меня к формированию отдельного направления, а именно – экопсихологического подхода к развитию психики. А именно, когда мы берём отношение «человек – среда» за исходную предпосылку (но я уже говорю индивид, потому что не обязательно речь идет о человеке, это может быть животное) – как постулат для определения психики в качестве объекта исследования. В этом случае психика в качестве объекта исследования рассматривается уже не как свойство или функция человека, а как такая психическая реальность, которая порождается в процессе взаимодействия человека (другого живого существа) и среды. Другими словами, психика рассматривается как форма бытия, которая возникает в этом взаимодействии индивида и среды. И тогда выясняется, что психика как объект исследования предстает в четырех формах бытия.

Во-первых – в ставшей форме, то есть это традиционный объект психологических исследований в естественнонаучной логике, т.е. психика как атрибут или функция человека.

Во-вторых – психика в опредмеченной форме существования, а именно – в антропогенных свойствах окружающей среды, отчуждённых от создавшего их человека: парковый ландшафт, архитектура, инструменты, жилище и т.д. Например, та же реклама, мы её видим с экрана телевизора. Телевизор – неживой объект, техническое устройство, но воздействие психологическое, потому что в его функционировании опредмеченные определенные психологические воззрения, методы и т.д.

В-третьих – это психика в становящейся форме, а именно, как она переходит из бытия возможности в бытие в действительности. Здесь мы переходим в онтологическую парадигму.

И, наконец, в-четвертых – это психика в виртуальной форме существования. Это скорее теоретический конструкт, позволяющий рассматривать становление психики (порождение психической реальности) как переход из «бытия в возможности», согласно Аристотелю, в «бытие в действительности». В свою очередь такое понимание требует выхода на трансцендентальные основания определения психики в качестве объекта исследования. В результате, получилось четыре уровня методологического использования отношения «индивид – среда» как предпосылки для определения объекта и предмета психологического исследования. Вот в этом пространстве мне пришлось работать и тогда и в настоящее время.

Н.К. — Вами было введено и разработано понятие «экопсихологические взаимодействия» и выделено шесть базовых типов. Откуда возникла идея? Что явилось основанием для выделения этих шести типов? Почему были выделены именно эти типы?

В.П. — Как уже было сказано выше, возникла необходимость обобщения разных направлений эколого-психологических исследований: психологической экологии, энвайронментальной психологии, психологии экологического сознания и т.д. В результате их анализа стало понятно, что каждое из этих направлений построено на постулировании определенного типа взаимодействия между компонентами отношения «индивид – среда». В психологической экологии – это объект-объектный тип взаимодействия, в психологии экологического сознания С.Д. Дерябо и В.А. Ясвина – это субъект-объектный тип взаимодействия (антропоцентрический тип сознания), или – объект-субъектный тип (архаический тип экологического сознания), или же – субъект-субъектный тип взаимодействия (экоцентрический тип сознания). Для последнего примера важно отметить, что мир природы субъектифицируется человеком, т.е. наделяется способностью выполнять субъектные функции. Как у С. Есенина: «Как жену чужую обнимал березку». Поэт наделяет березку свойствами выполнять женские функции. Это наделение очень важно для характеристики парадигмального отличия, потому что такое понимание субъект-субъектного взаимодействия реализует логику гносеологической парадигмы. А вот дальше мы столкнулись с иным типом экологического сознания – природоцентрическим. И оказалось, что нужен выход на трансцендентальную парадигму и субъект-порождающий тип взаимодействия.

В итоге стало понятно, что во взаимодействиях человека и природной среды есть шесть основных (базовых) типов взаимодействия. Обычно говорят о двух типах взаимодействия: субъект-объектном и субъект-субъектном. Но поскольку у нас естественнонаучный тренд, то объект-объектная логика всё равно есть, потому что есть физиологические основания, механизмы, которые необходимо учитывать, и они действуют по объект-объектной логике. А помимо этого оказалось, что субъект-субъектное взаимодействие недостаточно отражает взаимодействие между человеком и средой. Проще всего это видно на примере взаимодействия учитель и ученик. Так, например, современные педагоги говорят, что перешли на субъект-субъектное взаимодействие с учеником. Я спрашиваю: «Что это такое?» Они: «Мы считаем ученика субъектом». – «А что это такое?» – «Он для нас теперь личность». Я спрашиваю: «А дальше то что?» Отвечают: «Мы учитываем его личностные особенности». – «Простите, но это уже индивидуализация и дифференциация обучения. В педагогике есть принцип такой дифференциации и индивидуализации. Так что Вы имеете в виду?» Вот тут вот и начинается самое интересное.

Я опускаю подробности, но в итоге стало понятно, что если речь идет о субъект-субъектных взаимодействиях, то надо говорить о трех подтипах таких взаимодействий. Первый – субъект-обособленные взаимодействия, когда индивид и среда взаимодействуют неконструктивно и даже конфликтно. Второй – субъект-совместные взаимодействия; например, спортивная команда, в которой каждый выполняет свою субъектную функцию, но эти функции подчинены достижению общей, групповой цели. Команда выступает как групповой субъект совместного действия («один за всех, все за одного»). Третий – субъект-порождающие взаимодействия. Это пример конструктивного диалога, когда мы не сходимся в позициях, но ищем совместное решение какой-то проблемы. Однако, чтобы найти это решение, каждый из нас должен как бы, грубо говоря, «наступить себе на горло», чтобы пойти на компромисс или на решение, которое позволяет договориться. Речь о том, что происходит изменение субъектности каждого из участников этой группы и изменение субъектности группы в целом. Группа превращается из аморфных субъектно обособленных индивидов в группового субъекта совместного действия. Это субъект-порождающий тип взаимодействия. Можно привести еще пример из взаимоотношений мужчины и женщины. Чтобы родился ребёнок, должен быть мужчина со своей субъектностью и биологическими возможностями и должна быть женщина, как субъект женских возможностей. Если будет только мужчина и мужчина или только женщина и женщина, то не будет порождения третьего. А вот если есть мужчина и женщина, может появиться третий – ребёнок, и тогда они должны образовать семью как группового субъекта. При этом женщина должна стать субъектом любви к ребёнку, субъектом материнства; мужчина должен стать субъектом отцовства, то есть они должны изменить свою субъектность. И у ребёнка тоже порождается какая-то субъектность. При этом все три субъектности должны образовать группового субъекта совместной жизнедеятельности. Через сколько-то лет женщина, в традиции – хранительница очага, мужчина – добытчик, зарабатывает деньги, ребёнок знает, что ему надо хорошо учиться, выполнять свои обязанности по дому. Каждый имеет свою субъектную роль, образуя при этом субъект-совместное взаимодействие.

Н.К. — В 2006 г. выходит Ваша статья «Ноосфера – психическая реальность или метафора? Экопсихологическая гипотеза». Могли бы Вы рассказать об этом? Ноосфера – это психическая реальность или метафора?

В.П. — Дело в том, что первоначально понятие об экопсихологических типах взаимодействия появилось в ходе анализа экологических взаимоотношений человечества и планеты. И в итоге обнаружилось, что в перспективе человечество и планета выходят на субъект-порождающий тип взаимодействия, благодаря которому может возникнуть иная психическая реальность. Отсюда возник вопрос: столь модное понятие ноосфера – это метафора или это действительная реальность? Слово «ноосфера» состоит из двух слов: «ноо» – ум, разум и «сфера». Возникает вопрос: ум, разум – это такая же психическая реальность как мышление? И, появилось предположение, что если человечество и планета, как сосуществующие формы бытия, на определенном этапе совместной эволюции смогут взаимодействовать в субъект-порождающей логике, то продуктом их взаимодействия может стать иная, новая форма бытия. По аналогии с системным качеством, которое порождается компонентами системы, но не сводится к ним.

И тогда, согласно этой логике, идея ноосферы может рассматриваться не только как определенный этап в развитии цивилизации в техническом ее плане – ответственности человечества за состояние планеты, но и как реальность психическая, которая возникает во взаимодействии между человечеством, как совокупным субъектом психического бытия, и планетой, как онтологическим субъектом своего бытия, взаимодействующим с человечеством.

Казалось бы, фантастика. Но, например, есть исследование А.Л. Чижевского о том, что динамика вспышек на солнце соответствует динамике эпидемий и войн на планете Земля. Эти данные были перепроверены десятки раз и каждый раз подтверждали это утверждение. Значит, есть некое материальное основание, какие-то тонкие энергии, которые являются общими для солнечной активности, для человечества и для состояния человеческой психики. Поэтому, почему бы не быть тому, что, действительно, во взаимодействии человечества, как совокупного субъекта, и планеты, как субъекта бытия, возникает некая психическая реальность. Именно с этого я и начал: изменение способа мышления позволяет ставить иные проблемы, по-иному взглянуть на то, что как бы является самоочевидным.

Г.Г. Граник как-то сказала мне: «Виктор Иванович, Вы пытаетесь решать те проблемы, которые ещё не поставлены». В общем, где-то она права, эти проблемы есть.

В итоге оказалось, что данная типология взаимодействия (6 типов) приложима к анализу взаимодействий с любыми видами среды. Так, в качестве предмета исследования мы брали образовательную среду. И на этом материале было показано, что технологии обучения чётко раскладываются в стили педагогического взаимодействия в соответствии с экопсихологическими типами взаимодействия. Эти данные были представлены в монографии «Психодидактика образовательных систем: теория и практика», 2007. Под руководством М.О. Мдивани было проведено большое исследование коммуникативных взаимодействий нотариуса с клиентом. Данные глубинного интервью были проанализированы, используя типологию субъект-средового взаимодействия как теоретический конструкт, что позволило дать этим интервью содержательную интерпретацию.

Однако, если мы переходим на коммуникативные межличностные взаимодействия, шести базовых типов не хватает. Так, А.В. Капцов, защитивший в 2017 году докторскую диссертацию «Психолого-педагогическая концепция личностного развития студентов в условиях учебной группы», применил типологию субъект-средового взаимодействия для анализа формирования динамики микрогрупп в студенческой группе, и показал, что шести базовых типов мало, так как могут быть и односторонние типы межличностных взаимодействий.

Обобщение полученных данных по экопсихологической типологии взаимодействий было представлено в монографии «Экопсихология: парадигмальный поиск», 2014. В ней было показано, что данная типология позволяет проводить анализ взаимодействий не только с природной средой, но и с другими видами окружающей среды. Дальнейший анализ типологии экопсихологических взаимодействий привел к пониманию того, что вследствие их универсального (топологичного) характера, эти взаимодействия более правильно называть экопсихологической типологией субъект-средовых взаимодействий (коллективная монография «Субъект-средовые взаимодействия», 2017).

Что здесь важно? Важно то, что одна из методологических фундаментальных проблем современной психологии заключается в том, что для определения психических феноменов в качестве объекта и предмета исследования мы используем понятия и категории, которые несут определённую предметную отягощенность. Например, процесс восприятия формы, который мы исследуем через наши знания о форме. Процесс восприятия скорости исследуется через то, что мы знаем о скорости. Мы не можем взять психический процесс в чистом виде, потому что он находится «за занавесом» предметного содержания этого процесса. И тогда встает методологическая проблема: «А можно ли разработать такие теоретические конструкты, которые были бы освобождены от отягощенности предметным содержанием?», – это первое. И второе, чтобы их разработка проводилась не ретроспективно – от свойств продукта психического процесса к свойствам и механизмам этого процесса, а исходя из условий осуществления и особенностей психического процесса как формы бытия. Субъект-средовые взаимодействия – это один из таких теоретических конструкторов, который свободен от предметного содержания и от продуктной обусловленности. Этот конструкт позволяет исследовать разные виды взаимодействий.

Но вместе с этим встает проблема диагностики, так как диагностика всё-таки ориентирована на феноменологический уровень оценки психических явлений и процессов. Как проводить эту диагностику, как валидизировать и так далее? Это одна из главных задач, над которой мы сейчас работаем.

Другой аспект наших исследований обусловлен вопросом о том, что такое субъект и субъектность в контексте субъект-средовых взаимодействий. Дело в том, что, если мы говорим о субъект-объектном взаимодействии, то человек может занимать в этом взаимодействии как субъектную позицию, так и объектную. В итоге возникла необходимость разработки аналогичного теоретического конструкта по субъектности, который тоже был бы освобождён от предметного содержания. Те подходы к субъекту и субъектности, которые существуют традиционно, они всё-таки обусловлены целью и содержанием действия, и в этом смысле они предметно обусловлены или зависят от результата, т.е. продукта. В общем, мы вышли на типологию «Стадии становления субъектности» и выделили семь стадий. Сейчас стоит вопрос решения двух проблем. Первая психодидактическая: как можно использовать стадии становления субъектности в качестве психологического основания построения технологии обучения? Вторая психодиагностическая: как можно диагностировать стадии становления субъектности? Над этим мы сейчас и работаем.

Н.К. — Виктор Иванович, в своих работах Вы поднимаете вопрос о необходимости изучения экологического сознания как психологического явления, вопрос о разработке методов его диагностики и формирования у специалистов и у населения. Что Вы понимаете под экологическим сознанием?

В.П. — В наиболее привычном, традиционном плане эта проблема очень хорошо проработана Сергеем Дерябо и Витольдом Ясвиным. У них много публикаций по этой теме. Они выделили три типа экологического сознания: архаическое, антропоцентрическое и экоцентрическое. Через некоторое время у нас появилось основание добавить к этим трем типам экологического сознания еще один – природоцентрический. В то время на меня неожиданно вышли люди, обладающие экстрасенсорным опытом. В частности, Н.В. Лапчинская, которая в 2001 году под моим научным руководством защитила в нашем Институте кандидатскую диссертацию под названием «Психологические условия формирования экологического сознания». Суть работы состояла в том, что в ней был представлен и концептуализирован опыт развития способности к невербальному общению с растениями и деревьями. На этом материале и еще благодаря, частично, докторской диссертации «Становление психологической культуры: теория, эксперимент, практика» Т.Е. Егоровой, стало понятно, что должен быть ещё один тип экологического сознания. Я его обозначил как природоцентрический – когда наши взаимодействия, отношения с природным объектом строятся на непосредственном ощущении единства с этим объектом. Могу привести один из таких ненаучных примеров: мне не единожды говорили дачники, которые любят заниматься цветами, что когда они идут по дорожке, то цветы поворачивают головку им вслед. Я не знаю, так ли это, но если вспомнить эксперименты в лаборатории В.О. Пушкина, то они как раз были о том, что растения способны к психическому чувствованию человека и даже его идентификации. Это как раз и есть трансцендентальный подход, когда мы выходим на более глубокие основания взаимодействия человека и природы.

Н.К. — В 1995 году Вы явились инициатором создания в Психологическом институте РАО Лаборатории экопсихологии. Как возник замысел создать такую лабораторию? Какой путь был проделан от идеи до ее реализации?

В.П. — Это получилось немного случайно. В какой-то момент, в какой-то точке во времени сошлось несколько событий. Одно из них – это появление С.Д. Дерябо и В.А. Ясвина, которых я привлёк к работе по теме экология детства в Черноголовке. Потом И.В. Равич-Щербо попросила взять группу Т.М. Марютиной по исследованию психогенетики и среды. Затем М.О. Мдивани с группой сотрудников обратилась ко мне с такой же просьбой. В итоге собралась лаборатория. И вот тут возникла проблема в названии. Но оно появилось с легкой руки В.В. Рубцова. Так возникло название и сама лаборатория экопсихологии развития. В итоге, в лаборатории оказались люди, работающие в разных парадигмах, владеющие разными методами. Это хорошо. В такой работе должны быть разные специалисты, чтобы было некое единство.

Н.К. — Один из Ваших научных интересов связан с вопросами психодидактики. В 2007 году выходит монография «Психодидактика образовательных систем: теория и практика», первые публикации, посвященные этой теме, начинаются с 90-х годов прошлого века, а последняя публикация «Психодидактический подход: истоки и перспективы» вышла в 2019 году. Лаборатория, которой Вы заведуете, сегодня называется «Лаборатория экопсихологии развития и психодидактики». За более чем 30-летний период на материале общего и дополнительного образования Вами осуществлен теоретико-методологический анализ и систематизация теории и практики психодидактического подхода к решению проблем современного образования. Расскажите, пожалуйста, об этом направлении Вашей научной деятельности? В чём Вы видите причины смещения фокуса внимания исследователей с дидактического подхода к психодидактическому? Каковы перспективы применения психодидактического подхода к решению проблем современного образования? Как основные принципы экопсихологического подхода используются при решении психодидактических вопросов?

В.П. — Психодидактика возникла тоже случайно. Я уже рассказывал, что В.В. Давыдов предложил мне стать соруководителем в Черноголовке по двум темам, одна из которых была «Одаренный школьник». В то время руководителем ЦКФЛ РАО в Черноголовке была Виктория Петровна Лебедева. Она сразу поставила перед нами проблему, суть которой заключалась в следующем: в Москве есть элитные школы, есть спецшколы, а у нас в одном классе учатся дети «звёздочки» и дети с ЗПР (задержкой психического развития). Черноголовка – это Академгородок с 25000 жителей, там всего четыре школы, которые объединены в научно-образовательный центр (ЦКФЛ РАО). В этих школах уже пробовали использовать и традиционные технологии обучения, и подход Л.В. Занкова, и Давыдовский подход. Но всегда в классе оставались дети, которые были не охвачены из-за разного уровня готовности к обучению. Чтобы решить эту проблему, было выявлено семь уровней готовности к обучению. Были привлечены и дидакты, и физиологи, и психологи. Я предложил им вывернуть данную проблему «наизнанку»: не искать технологии обучения под каждую группу учащихся с разным уровнем готовности, а попробовать создать такие условия, чтобы каждый из этих детей имел возможность найти свою «экологическую нишу» для проявления своих интересов и способностей. Так появилось понятие образовательная среда. Для реализации данного понятия я привлёк В.А. Ясвина и С.Д. Дерябо, так как у них уже были наработки по природной среде. Действительно, они внесли свой вклад в развитие этой проблематики. Надо сказать, что в этой области в свое время очень много проработал Н.С. Лейтес. Но как-то так получилось, что я это узнал уже чуть позже, о чём очень сожалею. Может потому, что я входил в эту проблематику «с нуля».

В то же время у меня появилась экспериментальная площадка в Центре развития творчества детей и юношества, где я преподавал оздоровительную гимнастику. Одновременно с этим В.С. Юркевич предложила мне научное соруководство лицеем для одарённых детей №1524 в Москве. Стало понятно, что нужно проанализировать, в каком соотношении находятся дидактика и психология, и, соответственно, что такое дидактическая парадигма. В итоге мы вышли на понятие «психолого-дидактическая парадигма» (коротко – психодидактика). Когда мы это первый раз представили В.В. Давыдову, он нас очень поддержал. Я только потом со стыдом узнал, что ещё за 20 лет до этого в своей монографии «Виды обобщения в обучении (логико-психологические проблемы построения предметов)» (1972) Василий Васильевич ввел термин психолого-дидактический подход на примере обобщения в мышлении. Его знаменитая работа! Получается, что мы случайно вышли на тот же термин, на тоже понятие. А потом настал момент для обобщения наших психологических наработок в практике общего и дополнительного образования. Благодаря Центру творчества, научно-образовательному центру в Черноголовке, лицею №1524 для одарённых детей и университету непрерывного образования Наяновой (Самара), удалось практически реализовать многие идеи. В итоге получилась монография «Психодидактика образовательных систем: теория и практика» (2007).

Главная идея этой монографии заключается в следующем. Обучение предполагает развитие способностей обучающихся, а для этого должны быть созданы условия, способствующие проявлению творческой природы психики. Тогда смещается акцент в парадигме обучения – с достижения уровня обученности на развитие творческой природы детей и преподавателей. Так, например, речь должна идти не столько о выявлении одаренных детей, сколько о создании условий для проявления и развития одаренности. Ведь дети с явной одаренностью составляют всего 3-5% от популяции. А количество детей с потенциальной и скрытой одарённостью, по данным Н.Б. Шумаковой и Е.И. Щеблановой, доходит до 15-25%. Мы же исходим из того, что каждый ребёнок имеет по своей природе возможность проявить себя как одарённый. Но только в том случае, если взрослые создадут ему условия для проявления и развития этой одаренности. Поэтому опять встает вопрос о создании образовательной среды развивающего типа.

Есть еще одна позиция, которая отличает мой подход от всех остальных. Дело в том, что обычно одаренность и способности (хотя сейчас В.Д. Шадриков пошёл по-другому пути) определяют через успешность выполнения какого-то действия. Но успешность выполнения действия ограничена способом, который заложен в тестовое задание. Именно поэтому те одарённые дети, которые решают тестовое задание другим способом (есть и такие), не попадают в число успешно выполнивших тестовое задание. В итоге они отметаются как неуспешные и неодаренные. С другой стороны, понимание одаренности как сверхуспешности оказывается зависимым от представления о социально-значимых видах деятельности. Ведь на проявления одаренности вне социально-значимых видов деятельности мы обычно не обращаем внимания. Например, 40 лет назад никто о хакерах и не слышал. Изменились социальные условия, и эти способности стали востребованными. Четыреста лет назад одарённый охотник – это было очень социально значимо, а сейчас это хобби, так как уже не имеет высокого социального значения. Можно сказать, что исходной предпосылкой для понимания одаренности выступает конкретный вид деятельности или действия, т.е. сначала действие, а потом уже из успешности его выполнения следует определение одаренности. Я же поставил вопрос по-другому. Для меня одаренность – это проявление творческой природы развития психики. Именно поэтому одаренность существует в трёх видах: это психический процесс, психическое состояние и личность. Например, все испытывали когда-либо, хоть один раз в жизни, состояние «Эврика!», когда что-то делаю и вдруг: «Аааааа!» – получилось! Этот момент характеризуется ограниченным во времени системным единством всех сфер психики. Поэтому необходимым условием развития одаренности является создание условий для более частого проживания подобных состояний «Эврика!». Если же мы будем создавать такие условия, что ребёнок проживал эти состояния «эврики» как можно чаще, они превратятся в постоянную структуру сознания этого ребёнка, антиципирующую, предопределяющую его восприятие, мышление, поведение – и тогда мы получим одаренную личность. Таким образом, есть процесс, состояние, личность. Процессы, состояния, личность я взял у Н.Д. Левитова. Это было исходной предпосылкой. Но остается принципиальный вопрос – создание условий. В этом отличие моего подхода от остальных. Если мы говорим о создании средовых условий, то психодидактический подход превращается в экопсихологический.

Н.К. — Виктор Иванович, могли бы Вы дать определение одаренности?

В.П. — Сложная формулировка получается. Надо выделить два момента. Одаренность – это творческая природа психики, нашедшая высшую степень своего проявления в индивидуальной форме психики конкретного человека. Ещё раз повторю, здесь исходно то, что психика рассматривается как форма бытия, фундаментальной особенностью которой является творческая природа развития. Она обязательно должна развиваться. Это природная потребность психики в саморазвитии. Если психика не саморазвивается, не самоизменяется – она умирает. Например, возьмите ручку, положите ее себе на ладонь, Вы её сначала ощущаете, потом, через какое-то время, Вы уже не чувствуете, что она лежит у Вас на ладони. Вот, по сути, психическая жизнь человека – это то же самое. Если исчезает самоизменение, то исчезает психика как реальность и исчезает смысл жизни, – это первая позиция. И вторая позиция: одаренность – это естественная потребность к самовыражению человека, подчинившая себе его психическое развитие. Одаренность — это не просто сверхуспешность, а это ненасыщаемая потребность в том или ином виде психической активности. Это может быть познавательная, физическая, коммуникативная или иная психическая активность, которая подчиняет жизнь и развитие данного индивида себе. Мы это видели на детях с ранними признаками одаренности в лицее №1524 для одарённых: когда не ребёнок командует и руководит своими способностями, а когда способность заставляет его вести себя таким или иным образом и, в том числе, в первую очередь, демонстрировать свою одаренность. Ребёнок постоянно ищет ситуацию, где он может её проявить, показать, использовать.

Н.К.  — А существует ли в Вашем сознании «школа мечты»?

В.П. — Время от времени мне приходится повторять, что нет плохих парадигм. Есть неправильная рефлексия их исходных оснований и цели их использования. В психодидактике нет плохих технологий обучения. И традиционные технологии обучения и любые другие технологии обучения нельзя оценивать, как хорошие или плохие. Их можно оценивать только с точки зрения рефлексии. Есть несколько существенных вопросов психодидактической экспертизы. Сначала надо ответить на вопросы о миссии образовательного учреждения и о контингенте, специфике контингента – кого мы обучаем? – одарённые или неодарённые, инклюзивные/неинклюзивные. Затем ответить на вопросы о цели обучения, содержании обучения и технологии обучения. Первые вопросы – Где? Кого? Зачем? Почему? Как? Наконец, надо ответить на вопрос о педагогах: кому обучать? Какими профессиональными и личностными качествами должен обладать педагог? Это самое главное! Учитывая, что контингент детей постоянно меняется, дети каждые десять лет другие. Основное качество, которым должен обладать современный педагог – это способность принять другого. А вот наш опыт работы даже со школами Черноголовки, где педагоги очень высокого уровня, показал, что педагоги иногда не могут принять себя. На тренинге вдруг педагог может разрыдаться и в истерике выбежать из группы. Вы спросите, почему? Потому, что он (или она) вдруг увидел, какой он (она) на самом деле. Это открытие самого себя и принятие себя – необходимые условия для того, чтобы принять другого, иного. Все дети иные. Ребёнок как самоценность по определению. Раз это ребёнок – значит это самоценность! Как в буддизме: таракан бежит, его кто-то убил, значит, он убийца, так как таракан – это живое существо, оно самоценно, ты не имеешь права его убивать.

Если говорить о школе мечты, то, во-первых, это педагог способный принять себя и другого. Во-вторых – это педагог, понимающий разный психологический смысл разных технологий обучения. Вот сейчас говорят о важности субъект-субъектных отношений. Однако, при решении каких-то задач нужны субъект-объектные и даже авторитарный способ взаимодействия. Детей надо учить. В каких-то случаях нужны обязательно субъект-порождающие взаимодействия, фасилитация. Еще 30 лет назад в учебниках по педагогике был термин только «педагогическое воздействие», когда педагог только воздействует на учащегося. Потом появился термин «педагогическое взаимодействие», так как оказалось, что на ученика надо не только воздействовать, но ещё и взаимодействовать с ним. Потом появился термин «педагогическое содействие», фасилитация – создание условий для проявления возможности к обучению и к саморазвитию у учащихся. Современный педагог должен понимать разницу между этими тремя вещами и, соответственно, выстраивать технологию обучения с тем или иным типом взаимодействия в зависимости от задач, условия, целей и т.д.

Н.К. — Виктор Иванович, весь творческий путь Вашей научной жизни связан с Психологическим институтом РАО. Что для Вас сегодня значит это место? Каким видится будущее Психологического института?

В.П. — Начнем с того, что Психологический Институт – это дом, в котором я вырос, в котором я живу, и, надеюсь, буду жить. Что касается перспективы, с некоторых пор у меня пессимистическое отношение к перспективам института, по разным причинам: внешним и внутренним. Я ещё застал то время, когда в Большой и в Малой аудиториях института маститые ученые Е.И. Бойко, Н.И. Чуприкова, Н.А. Менчинская, В.В. Давыдов и остальные вели принципиальные научные споры. Споры очень эмоциональные, бескомпромиссные, но при этом они были друзьями. У них была общность. Сейчас, я не могу сказать, что наш институт – это общность, которая дискутирует на научные проблемы, как системообразующий фактор существования и развития института. Горько и обидно.

Н.К. — Вы уже не первый человек, у которого я беру интервью, и который говорит об одном и том же и практически одними и теми же словами. Так кто виноват? И что делать?

В.П. — Время перемен привело к тому, что люди подчинены больше индивидуальным потребностям и интересам, чем общенаучным. В советское время был принцип коллективизма, в нем есть положительные стороны, есть отрицательные, но… Как-то мне прислали ссылку на видео, в котором священнослужитель говорит о том, что вот мы ругаем советское время, а на самом деле, несмотря на мощную антирелигиозную государственную борьбу, государство использовало принципы православия, но в извращенной политической форме. Принцип коллективизма – это принцип соборности. Он (священник) дал неожиданную, совершенно другую изнанку понимания этих явлений. Сегодня необходимо смещение целей и ценностей. Сейчас ценности идут, к сожалению, в сторону индивидуальности и продуктов, обеспечивающих благополучие научное и материальное. Сама детерминированность научной идеей уходит. Но носителями этого всего всё-таки являются люди. А люди – продукт эпохи! Эпоха такая, к сожалению. Хотя, не всё ещё потеряно. Когда меня приглашают в регионы, я очень часто встречаю людей, которые зажигают своим интересом и активностью других. Я с большим уважением отношусь к этим людям и удивляюсь, как они в наших условиях работают с такой самоотдачей. Или быть может это Москва такая стала…

Н.К. — Сегодня, когда я спросила Вас, был ли А.И. Миракян гением, Вы рассказали, как сам А.И. Миракян определял гениальность: «Гений – это одиночество, потому что он вышел на пределы осмысления, недоступные многим». А как Вы отнесётесь к тезису, что гениальность в целом и появление гениев имеет отношение к соборности? Что невозможно появление в обществе гениев, так как нет некой общности?

В.П. — Когда-то я написал статью, в которой говорил, что ключ к развитию – в единстве разнообразия. Соборность предполагает, что разные люди объединены одним. А.А. Смирнов – директор нашего Института был уникален в этом плане. Он как раз реализовывал поговорку: «Пусть в саду расцветают сто разных сортов роз». Он никогда не давил на тот или иной научный подход и поиск. Благодаря этому все было и жило. Сейчас руководство научной деятельностью вынуждено решать больше социальные проблемы, чем научные, хотя это взаимосвязано. Но это уже другая тема. Это уже другие причины.

Н.К. — Виктор Иванович, что Вам сейчас интересно? Какую проблему хотелось бы решить? Ответ, на какой вопрос Вы хотели бы получить?

В.П. — Остаётся очень интересная и мощная проблема: психологическое предназначение человека как общеприродного явления. Для чего человек существует? Что он за явление в масштабе планеты, вселенной? Поскольку у меня получился выход на экопсихологический подход, где первый постулат – это психика как самостоятельная форма бытия, то получается, что человеку психика дана для того, чтобы он мог стать сознательным субъектом своего преобразования. Сейчас говорят о духовном, об интеллектуальном преобразовании, а речь идёт шире и больше. Есть разные позиции…. Первая, например, представлена в даосизме – человек существует в мире для того, чтобы объединить Небо и Землю, небесную энергию и земную. Это его высшее предназначение. Если человек это осознает и будет реализовывать, то он будет идти по пути Дэ, реализующим Дао. Вторая позиция представлена, например, в лекциях А.С. Арсеньева, который высказал очень интересную гипотезу. Опираясь на данные о том, что мозг неандертальцев по объему и энергетике больше, чем мозг современного человека, он задал вопрос: «Почему?». И высказал гипотезу, что эта энергетическая мощь мозга была нужна для преобразования тела «предтечи человека» в человеческое тело, эта энергия была направлена вовнутрь. Если по Г. Гегелю – это тезис (по Гегелю существует тезис, антитезис и синтез). Потом эта энергия посредством предметной деятельности была направлена вовне, на преобразование внешней среды – это антитезис. Теперь должен наступить этап, когда эта энергия вновь будет направлена на внутренние преобразования, но с опытом и умением того, что приобретено через преобразование внешней среды, то есть речь идёт о трансформации человека и человечества как вида. Во что? В плазменную форму существования? Или другое? Вот – интересный вопрос. Без развития психики здесь не обойдешься, потому что за всем этим стоит способность человека управлять своим телом ментально. Да, это эзотерика. Но есть и факты. Однако, нет способа мышления, соответствующего этим явлениям. Мне кажется, что если говорить о перспективе, то, по большому счёту, нужно решать эту проблему.

Еще, что я жду от будущего – должна произойти методологическая инверсия. До сих пор психология брала научную логику, методы и понятия у физиков. Сейчас должно наступить время, когда мы, психологи, должны выйти на такой уровень понимания порождения психического, в том числе и мышления, когда физики начнут брать наши теоретические конструкты, чтобы объяснять физические явления. Это второй момент, который я бы отметил.

Н.К. — Виктор Иванович, чтобы Вы пожелали тем, кто будет смотреть это интервью?

В.П. — Самое основное – найти и не потерять своего предназначения как существа психического. Если всё будет концентрированно на уровне благополучия, то получается, что мы уподобляемся животным. Живём для того, чтобы кушать, рожать, продолжать род, отдыхаем по стереотипам, которые воспитаны в нас с детства, ведем себя так, как принято… И самое главное, что я пожелал бы, чтобы мы не потеряли человеческой общности, понимания, что мы все люди и каждый человек самоценен независимо от всего остального. Наверное, это самое главное. Ведь, когда начинаешь думать о благополучии, то теряешь перспективу развития. Это не означает, что о нем думать не надо, но что является приоритетным? Я никогда не забуду, мне повезло, я был в Сарове, и нам монах делал экскурсию. Он рассказывал о святом Серафиме Саровском и поведал следующую историю. Когда Саровский жил в келье, в избушке, отдельно в лесу, на него напали разбойники. Вышли двое из леса и говорят: «Отдавай все». Он говорит «Да, берите», а сам рубил в это время дрова и у него в руке топор был. Они мало что взяли, там брать было нечего, и они его стали избивать. Избили. Потом спрашивают, почему он не защищался, ведь у него в руках даже топор был. Он ответил, что если бы я стал защищаться, я бы ответил злом на зло. Ситуация такова, что количество зла уменьшить нельзя, его можно только увеличить. У нас в массовом сознании вот это понимание соотношения зла и добра как высшей ценности человеческого бытия отсутствует. Чтобы сохранить равновесие между добром и злом мы можем и должны только увеличивать количество добра!

Интервью подготовила и провела Кондратюк Н.Г.

Обработка текста – Кондратюк Н.Г., Лидская Э.В.

Первая и вторая части интервью с В.И. Пановым были сделаны 25 февраля 2019 года. Первая часть «Об истории психологии восприятия» доступна по ссылке

https://www.pirao.ru/community–projects/text/transtsendentalnaya–psikhologiya–vospriyatiya–v–litsakh/

Защитные механизмы личности

Впервые термин «защитный механизм» ввел Зигмунд Фрейд.

Функциональное значение психологических защит состоит в ослаблении тревоги, напряжения, беспокойства, фрустрации, обусловленных противоречием между импульсами бессознательного и требованиями внешней среды, возникающими в результате взаимодействия с  окружающим. Психологическая защита выполняет функцию регуляции поведения человека, делая его более адаптивным, повышает приспособляемость, стабилизирует психику и нормализует состояние личности.

К основным защитным механизмам относятся: вытеснение, проекция, замещение, рационализация, реактивное образование, регрессия, сублимация, отрицание.

1. Вытеснение.

Одним из главных и первичных механизмов является вытеснение, которое заключается в отбрасывании неприятных для нас событий, мыслей, переживаний. В результате человек перестает осознавать внутренние конфликты, а также не помнит травматических событий прошлого. Вытесненные импульсы не теряют своей активности в бессознательной сфере и предстают в виде сновидений, шуток, оговорок и т.п.

Вытеснение можно сравнить с плотиной, которую может прорвать — всегда есть риск, что воспоминания о неприятных событиях вырвутся наружу. Психика затрачивает огромное количество энергии на их подавление.

2. Проекция.

По своей значимости следующим механизмом является проекция – приписывание собственных социально нежелательных чувств, желаний, стремлений другим. Этот механизм психологической защиты дает возможность снять с себя ответственность за собственные черты характера и желания, которые кажутся неприемлемыми.

Например, необоснованная ревность может быть результатом работы механизма проекции. Защищаясь от собственного желания неверности, человек подозревает в измене своего партнера.

3. Замещение.

В этом защитном механизме проявление инстинктивного импульса переадресовывается от более угрожающего объекта или личности к менее угрожающему. Например, чересчур требовательный работодатель критикует сотрудницу, и она реагирует вспышками ярости на незначительные провокации со стороны мужа и детей. Она не осознает, что, оказавшись объектами ее раздражения, они просто замещают начальника. В этом примере истинный объект враждебности замещается гораздо менее угрожающим для субъекта.

4. Рационализация.

Рационализация как защитный процесс заключается в том, что человек бессознательно изобретает логичные суждения и умозаключения для объяснения своих неудач. Подобное необходимо для сохранения собственного положительного представления о себе. Одним из наиболее часто употребляемых видов такой защиты является рационализация по типу «зелен виноград». Это название берет начало из басни Эзопа о лисе, которая не могла дотянуться до виноградной кисти и поэтому решила, что ягоды еще не созрели.

5. Реактивное образование.

Реактивное образование становится механизмом психологической защиты, когда человек демонстрирует действия, противоположные его подлинным переживаниям. В случае данной защитной реакции человек бессознательно проводит трансформацию одного психического состояния в другое (например, ненависть — в любовь, и наоборот).

 Подобный факт имеет важное значение в оценке личности того или иного человека, ибо свидетельствует о том, что реальные действия человека могут являться лишь следствием завуалированного искажения его истинных желаний.

Например, чрезмерный гнев в иных случаях есть лишь бессознательная попытка завуалировать интерес и добродушие, а показная ненависть — является следствием любви, которая испугала человека, бессознательно решившего скрыть ее за попыткой открытого выплескивания негатива.

6. Регрессия.

При регрессии человек возвращается к более ранним формам поведения. Регрессия позволяет приспособиться к травмирующей ситуации за счет неосознанного возвращения к привычным с детства формам поведения: плачу, капризам, эмоциональным просьбам и др. Мы на бессознательном уровне усвоили, что такие формы поведения гарантируют поддержку и безопасность.

Данный вид защиты особенно часто проявляется в ситуации болезни, когда взрослый человек начинает вести себя как ребенок. Регрессия дает возможность сбросить с себя бремя ответственности за происходящее: ведь в детстве за многое отвечали родители.

Злоупотребление регрессией приводит к отсутствию успешной жизненной стратегии, сложностям в отношениях с окружающими людьми и появлению психосоматических заболеваний.

7. Сублимация.

Сублимация это бессознательное переключение отрицательной психической энергии на занятия социально-полезным трудом. Сублимация выражается в том, что человек, испытывающий какой-либо невротический конфликт, находит замещение внутренней тревожности переключением на другое занятие (творчество, рубка дров, уборка квартиры и проч.).

Этот механизм рассматривают как единственную конструктивную стратегию поведения в ситуации психологического дискомфорта.

Сублимация — это продуктивный защитный механизм, давший миру огромное количество произведений искусства.

8. Отрицание

Этот защитный механизм позволяет игнорировать (отрицать) очевидные факты, защищая психику от травм. Это полный отказ от неприятной информации. Отрицание часто становится первой реакцией на боль потери или на наличие опасного заболевания.

Когда человек отказывается признавать, что произошло неприятное событие, это значит, что он включает такой защитный механизм, как отрицание.

Отрицание реальности имеет место там и тогда, когда люди говорят или настаивают: «Этого со мной просто не может случиться», несмотря на очевидные доказательства обратного (так бывает, когда врач сообщает пациенту, что у него смертельное заболевание).

Рассматривая механизмы психологической защиты личности, необходимо помнить следующее:

1) защитные механизмы проявляются на бессознательном уровне, т.е. человек не осознает, что использует механизмы защиты;

2) защитные механизмы не проявляются изолированно, т.е. личностью обычно используется 1-2 механизма защиты;

3) защитные механизмы охраняют человека от захлестывающей его тревоги, напряженности, предотвращают дезорганизацию поведения и помогают сохранить целостность личности.

4) осведомленность человека о существовании у него психологических защит помогает ему лучше понимать и принимать себя.

Если у Вас возникли вопросы, есть интерес к изучению своей личности, психологи медико-психологического отделения будут рады помочь Вам.

 

Список использованной литературы:

1. Мельник С.Н., Психология личности
2. С. А. Зелинский Защитные механизмы психики. Характеристики основных защит
3. Чумакова Елена Викторовна «Психологическая защита личности в системе детско-родительского взаимодействия»
4. Белов В.Г., Бирюкова Г.М., Федоренко В.В. Психологическая защита и ее роль в процессе формирования адаптационной системы человека.
5. С.Л. Богомаз Психологическая защита личности: методология, механизмы, инструментарий.

 

Материал подготовила психолог Черных И.Д.,

медико-психологическое отделение.

 

Статьи

Актуальность. Человеку все чаще приходится осваивать новые виды труда. Это приводит к необходимости перестраивать сложившиеся профессиональные навыки, как ментальные, так и двигательные. При этом, если проблема формирования навыков достаточно хорошо разработана, то проблеме их перестройки уделяется существенно меньше внимания. Но, судя по переживаниям участников, она зачастую приводит к замедлению, а в ряде случаев и к отказу от инновационного процесса.

Цель данной работы состояла в описании и выявлении причин появления разнонаправленных парадоксальных переживаний работниц, возникших при улучшении пространственной организации их рабочих мест.

Методы и выборка. Исследование опиралось на психологический анализ деятельности 25 швей (бригада) в условиях привычной и рационализированной предметной среды. Оно включало два метода:

1) векторно-координатный метод оценки и проектирования рабочих мест, позволивший оптимизировать пространственную организацию рабочих мест, снизить уровень утомления в процессе работы;

2) метод графической и вербальной фиксации динамики психосоматических переживаний работниц, связанных с взаимодействием с предметной средой до и после вносимых изменений.

Результаты. Рационализация пространственных параметров рабочих мест обеспечилаоптимизацию основной рабочей позы швей, снижение нагрузки на их опорно-двигательный аппарат. При этом смысловая составляющая деятельности оставалась неизменной. Предполагалось, что положительные изменения условий труда вызовут положительные переживания, связанные с выполнением трудового задания. Но улучшение условий труда вызвало парадоксальную реакцию. Швеи отмечали не только положительные, но и негативные переживания. Новая поза, принимаемая швеями до начала работы (исходный момент движения), положительнооценивалась всеми работницами. Но процесс реализации исполнительного действия сопровождался длительными (от пяти до десяти дней) негативными переживаниями. Выяснилось, что они были связаны с изменением положения центра тяжести тела и изменением сил и моментов инерции, что приводило к нарушению динамического равновесия при выполнении трудовых действий. 

Выводы. Объективное улучшение пространственных условий труда сопровождается сначала парадоксальными переживаниями соматического дискомфорта. Он связан с изменением положения центра тяжести организма и связанного с ним изменения силы и момента инерции. Переживание этих процессов носит явно негативный характер. Изменение положения центра тяжести и сил инерции оказывается более значимым для организма в условиях стереотипной деятельности, чем оптимизация работы скелетно-мышечного аппарата.

Снятие негативных переживаний и достижение целей рационализации возможно:

1. путем перехода к прежнему положению центра тяжести (субъективная реакция), т.е. к энергетически худшему варианту деятельности, либо 

2. волевым преодолением негативных переживаний, длящимся до 5–10 дней.

В этих условиях инновационные изменения должны сопровождаться контролем поведения работниц до прекращения негативных переживаний.

Ключевые слова: рационализация; рабочее место; стереотипная деятельность; рабочая поза; переживания; навык; перестройка навыка; соматический комфорт

Терроризм – угроза обществу

Терроризм – один из вариантов тактики политической борьбы, связанный с применением идеологически мотивированного насилия.

Суть терроризма – насилие с целью устрашения. Субъект террористического насилия – отдельные лица или неправительственные организации. Объект насилия – власть в лице отдельных государственных служащих или общество в лице отдельных граждан (в том числе иностранцев, или госслужащих иных государств). Кроме того – частное и государственное имущество, инфраструктуры, системы жизнеобеспечения. Цель насилия – добиться желательного для террористов развития событий – революции, дестабилизации общества, развязывания войны с иностранным государством, обретения независимости некоторой территорией, падения престижа власти, политических уступок со стороны власти и т.д.

Определение терроризма представляется непростой задачей. Формы и методы террористической деятельности существенно менялись со временем. Это явление имеет устойчивую негативную оценку, что порождает произвольное толкование. С одной стороны, существует тенденция неоправданно расширенной трактовки, когда некоторые политические силы без достаточных оснований называют террористами своих противников. С другой – неоправданного сужения. Сами террористы склонны называть себя солдатами, партизанами, диверсантами в тылу противника и т.д. Отсюда трудности как юридически-правовых дефиниций, так и общетеоретического осмысления терроризма.

Законодатели разных стран не пришли к единому определению терроризма. Исследуя и обобщая деяния и признаки составов преступлений террористической направленности, записанных в Уголовных кодексах государств – участников СНГ, В.П.Емельянов конструирует следующее определение терроризма: терроризм – это публично совершаемые общеопасные действия или угрозы таковыми, направленные на устрашение населения или социальных групп, в целях прямого или косвенного воздействия на принятие какого-либо решения или отказ от него в интересах террористов.

Терроризм связан с более общим, родовым для него понятием террора. Террор – способ управления обществом посредством превентивного устрашения. К этому способу политического действия могут прибегать как государство, так и организации (или силы) ставящие перед собой политические цели. Многие годы тактика превентивного устрашения, вне зависимости от характера субъекта террористического действия, обозначалась общим понятием террор. В 1970–1980-х сложилось терминологическое различение террора и терроризма. Сегодня «террор» трактуется как нелегитимное насилие со стороны государства по отношению к обществу в целом либо к диссидентам и оппозиции. «Терроризм» – практика нелегитимного насилия, реализуемая противостоящими государству силами и организациями.

Террор опирается на насилие и достигает своих целей путем демонстративного физического подавления любых сколько-нибудь активных противников с тем, чтобы запугать и лишить воли к сопротивлению всех потенциальных противников власти. Важно подчеркнуть, террор – политика превентивного насилия и это отличает его от самых жестких репрессий по отношению к нарушителям законов. К террору прибегает власть, стремящаяся радикальным образом изменить существующий порядок вещей. В таких случаях, как иностранное завоевание, или социальная революция, или утверждение авторитаризма в обществе с демократическими традициями – то есть всякий раз, когда политическая реальность изменяется радикально, и эти перемены неизбежно вызывают сопротивление значительной части общества – в арсенале политических стратегий новой власти лежит политика террора.

Слова «терроризм», «террорист», «теракт» представляют собой кальки с английского (terrorism, terrorist, act of terrorism). По своему исходному смыслу, все они связаны с террором, как политикой устрашения. Но здесь решающее значение приобретают различия. Прежде всего, субъектом террористической деятельности, то есть террористом, как правило, является не государство, а организации, ставящие перед собой политические цели – приход к власти, дестабилизацию общества, подталкивание его к революции, провоцирование вступления в войну и т.д.

Обязательное условие терроризма – резонанс террористической акции в обществе. Терроризм принципиально декларативен. Широкое распространение информации о теракте, превращение его в наиболее обсуждаемое событие представляет собой ключевой элемент тактики терроризма. Оставшийся незамеченным или засекреченный теракт утрачивает всякий смысл.

Это отличает террористический акт от таких близких явлений, как диверсия или политическое убийство. Диверсия – силовая акция подрывного характера осуществляемая спецслужбами государства. Диверсия ценна непосредственным уроном противнику, общественный резонанс операции не интересует диверсанта и даже опасен. В идеале диверсия имитирует техногенную катастрофу, несчастный случай или силовую акцию, совершенную другой силой. Такие диверсии, как политические убийства, совершенные спецслужбами, реальные исполнители предпочитают сваливать на ложных виновных.

Общественный резонанс на террористический акт необходим террористам для изменения общественных настроений. Теракты воздействуют на массовую психологию. Террористические организации демонстрируют свою силу и готовность идти до конца, жертвуя как собственными жизнями, так и жизнями жертв. Террорист громогласно заявляет, что в этом обществе, в этом мире есть сила, которая ни при каких обстоятельствах не примет существующий порядок вещей и будет бороться с ним до победы, или до своего конца.

Террористический акт:

1. Демонстрирует обществу бессилие власти. В той точке времени и пространства, где произошел теракт, власть утратила монополию на насилие, были вызывающе нарушены законы и установления власти. В зоне теракта реализовалась альтернативная власть.
2. Создает прецеденты активного неповиновения и силового противостояния власти. Идеологи терроризма называют это «пропагандой действием». Теракт содержит в себе призыв к силам, сочувствующим делу террористов, присоединиться к активному противостоянию власти.
3. Как правило, активизирует любые силы и настроения, оппозиционные власти, в том числе и дистанцирующиеся от тактики терроризма. Теракт трактуется как бесспорный признак острого кризиса в обществе. Все это подталкивает общество, а за ним и власть, к уступкам политическим силам, использующим тактику терроризма.
4. Ударяет по экономике, снижает инвестиционную привлекательность страны, ухудшает ее имидж, снижает поток международных туристов и т.д.
5. Подталкивает страну к радикализации политического курса, к авторитарным формам правления. Часто такая эволюция соответствует целям террористов.

Терроризм представляет собой наиболее опасный (по критерию вложенные ресурсы / полученный результат) способ политической дестабилизации общества. Такие способы дестабилизации как военная интервенция, восстание, развязывание гражданской войны, массовые беспорядки, всеобщая забастовка и др. требуют значительных ресурсов и предполагают широкую массовую поддержку тех сил, которые заинтересованы в дестабилизации. Для разворачивания кампании террористических актов достаточно поддержки дела террористов сравнительно узким слоем общества, небольшой группой согласных на все крайних радикалов и скромных организационно-технических ресурсов. Терроризм подрывает власть и разрушает политическую систему государства. Юристы относят террористические действия к категории «преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства».

Согласно общему мнению правоведов, терроризм в любых своих формах является наиболее общественно опасным из всех преступлений, описываемых уголовным законодательством (в санкциях статей, предусматривающих уголовную ответственность за преступление террористического характера, должно быть самое суровое наказание, из всех видов наказаний предусмотренных уголовным законом).

Формы и методы терроризма.

1. Анализируя методы террористической деятельности, исследователи выделяют:
2. Взрывы государственных, промышленных, транспортных, военных объектов, редакций газет и журналов, различных офисов, партийных комитетов, жилых домов, вокзалов, магазинов, театров, ресторанов и т.д.
3. Индивидуальный террор или политические убийства – чиновников, общественных деятелей, банкиров, сотрудников правоприменяющих органов и т.д.
4. Политические похищения. Как правило, похищают крупных государственных деятелей, промышленников, журналистов, военных, иностранных дипломатов и т.д. Цель похищения – политический шантаж (требования выполнения определенных политических условий, освобождения из тюрьмы сообщников, выкуп и т.д.)
5. Захват учреждений, зданий, банков, посольств и т.д., сопровождающийся захватом заложников. Чаще всего за этим следуют переговоры с представителями властей, но история знает и примеры уничтожения заложников. Обладание заложниками позволяет террористам вести переговоры «с позиции силы». Сегодня это одна из наиболее распространенных форм терроризма.
6. Захват самолетов, кораблей или других транспортных средств, сопровождающийся захватом заложников. Эта форма террористической деятельности получила широкое распространение в 1980-х.
7. Ограбление банков, ювелирных магазинов, частных лиц, взятие заложников с целью получения выкупа. Грабежи – вспомогательная форма террористической деятельности, обеспечивающая террористов финансовыми ресурсами.
8. Несмертельные ранения, избиения, издевательства. Эти формы террористического нападения преследуют цели психологического давления на жертву и одновременно являются формой так называемой «пропаганды действием».
9. Биологический терроризм. Например, рассылка писем со спорами сибирской язвы.
10. Использование отравляющих веществ и радиоактивных изотопов.

Арсенал методов и форм терроризма постоянно расширяется. Сейчас уже говорят о компьютерном терроризме. В принципе, любые инфраструктуры общества, любые промышленные объекты, технологические структуры, хранилища отходов, повреждение которых чревато экологическими катастрофами, могут стать объектом атаки террористов.

Теория действия — IResearchNet

Теория действия основана на философии, социальной и когнитивной психологии, неврологии и организационном поведении, а также в консультировании и развитии карьеры. Эта школа мысли обращается к преднамеренному, целенаправленному характеру человеческого поведения. Он имеет исторические корни в работах Джорджа Герберта Мида, Талкотта Парсонса и Льва Выготского, среди прочих. Теорию действия называют языком, на котором люди участвуют в своей повседневной жизни, уделяя особое внимание процессам во времени.Он принимает телеологическую перспективу человеческого поведения, таким образом, ища объяснения в первую очередь в целях поведения, а не в их причинах. Более того, теория действия не является теорией в традиционном смысле, цель которой — генерировать конкретные гипотезы, которые могут быть проверены и впоследствии приняты или отвергнуты как часть канона науки. Скорее, это больше похоже на метатеорию, которая обеспечивает руководящую основу для понимания человеческого поведения.

Теория действия применялась к консультированию и развитию карьеры и оказалась эвристической по нескольким причинам.Консультирование — это, по сути, практика, в основе которой лежит целенаправленное поведение. Карьерный рост также включает цели, намерения, планы, эмоциональные и когнитивные процессы с течением времени, все из которых рассматриваются в теории действий.

Предоставляя всеобъемлющую основу, теория действия признает, что действие можно рассматривать с трех точек зрения: социальное значение; внутренние процессы, то есть познания и эмоции, которые направляют и направляют действия; и конкретные поведенческие элементы, которые фактически составляют внешнее поведение, включая язык.Например, можно легко увидеть, что написание сообщения электронной почты или ужин имеют социальное значение. Эти действия понятны как участникам, так и наблюдателям. Они имеют социальную значимость в том смысле, что общество создало различные нормы, правила и институты, которые служат для создания их значимости. Люди используют когнитивные и эмоциональные процессы, чтобы управлять своим поведением в этих действиях, и полагаются на язык, навыки, привычки и ресурсы для фактического осуществления действия. Теория действия также отражает представление о том, что цели иерархически упорядочены во времени, то есть некоторые цели более важны, чем другие, и могут сохраняться в течение более длительных периодов времени.

Применение теории действия к консультированию и профессиональной психологии

Теория действия была применена к консультированию и профессиональной психологии, обеспечивая новое понимание развития карьеры, создавая новые исследовательские возможности, а также разрабатывая новые и улучшая существующие вмешательства.

Альтернативная эпистемология

Наиболее важный эпистемологический сдвиг, который обеспечивает теория действия, заключается в том, что наше понимание карьерного поведения не представлено в первую очередь серией причинных утверждений.Скорее, это основано на эпистемологии, согласно которой знания и смысл индуцируются и конструируются посредством действия, особенно когда исследователи и практики сосредотачиваются на процессах и основывают генерацию знаний на языке, который отражает повседневный опыт. В частности, в этой эпистемологии новое знание генерируется путем интерпретации значения, анализа функции и наблюдения поведения.

Социальное внимание

Теория действия представляет собой часть существенного сдвига в консультировании и карьерном росте с акцентом на культурные и контекстные перспективы, которые фокусируются на социальном, а не на индивидуальном.В частности, радикальный отход от понимания призвания как отдельного процесса был операционализирован в теории контекстных действий карьеры путем направления внимания на совместные действия и проекты тех, кто центрально вовлечен в жизнь друг друга. Например, в нескольких исследованиях, проведенных за последние несколько лет, исследователи теории действия продемонстрировали, как отношения между родителями и подростками занимают центральное место в совместных карьерных процессах, и действительно, карьерные проекты связаны с целями отношений и общения.

Концептуализация проекта действий, карьеры

Один из вкладов теории действия — концептуализация связи между действием, проектом и карьерой. Здесь действие относится к краткосрочному, целенаправленному поведению, а проект к серии действий с общей целью в течение среднесрочного периода времени. Когда проекты объединяются или строятся как имеющие общую или всеобъемлющую цель в долгосрочной перспективе, их можно рассматривать как карьеру. Проекты и карьера могут быть как перспективными, так и ретроспективными.Эта концептуализация ставит действие в центр карьеры и не выделяет карьеру как строго профессиональную конструкцию. Таким образом, эта концептуализация не представляет собой приложение психологии к карьере, но представляет собой психологию, в которой карьера занимает центральное место.

Метод действий-проекта

В недавнем исследовании профессиональной психологии исследователи теории действия разработали качественный метод исследования, известный как метод действия-проекта, который имеет широкое применение в исследованиях в области консультирования, профессиональной психологии и других областях, связанных с деятельностью человека.Этот метод имеет уникальные единицы анализа и процедуры сбора данных, которые при совместном использовании при изучении социальных процессов человека могут генерировать результаты, которые говорят о системах действий (т.е. действиях, проектах и ​​карьере), о способах осуществления действий. организованы (то есть как цели, функциональные шаги и поведенческие элементы), а также на общие черты и несоответствия между ними.

Хотя исследователи использовали этот метод как качественный метод, он не ограничивается исключительно качественными данными.Есть аспекты сбора данных, которые подлежат систематическому наблюдению и, следовательно, поддаются количественному анализу. Другие аспекты данных являются интерпретирующими и зависят от субъективных отчетов и интерпретации в смысловом сообществе. Данные со всех точек зрения на действие, то есть проявленное поведение, внутренние процессы и социальное значение, имеют решающее значение, поскольку каждое из них способствует пониманию действия. Этот метод усовершенствован за счет использования процедуры видео-отзыва, называемой самоконфронтационным интервью, в которой участники имеют возможность увидеть видеозапись и вспомнить внутренний процесс во время недавнего действия.

Контекст

В теории действия контекст представлен в действиях, проектах и ​​карьере и через них. Действия встроены в их контекст. Они представляют собой агентское взаимодействие человека с обстоятельствами его или ее собственной жизни и, в частности, агентское взаимодействие участников с обстоятельствами их совместной жизни.

Разработка новых и совершенствование уже существующих мероприятий

Соединение теории и практики

Давний вопрос в профессиональной психологии заключается в том, что, хотя существуют теории развития карьеры, не существует явных теорий профориентации.Проще говоря, теория и практика развивались отдельно. Теория контекстных действий в равной степени подходит как к практике консультирования по вопросам карьеры, так и к накоплению знаний о процессе карьеры. Это позволяет консультанту и клиенту решать задачи консультирования, не проявляя излишней рациональности, заниматься когнитивно-эмоциональной обработкой, не подписываясь просто на подход к обработке информации, а также обращаться к привычному поведению и автоматическим процессам, не слишком полагаясь на физиологические или бессознательные процессы.

Совместные действия и самоконфронтация в консультировании

Неофициальные данные свидетельствуют о том, что участие в совместных действиях и самоконфронтация при консультировании могут изменить жизнь клиентов. Эти процедуры, кажется, помогают клиентам четко обозначить общие цели и признать, что они общие. Клиенты также, кажется, ценят возможность увидеть себя в действии во время видео-отзыва и в некотором смысле построить повествование об этом действии, вспоминая свои внутренние процессы.

Работа с проектами

Концепция совместного проекта значительно расширяет практику в области профессиональной психологии. Поскольку проект более ограничен по времени, он более доступен и, возможно, в большей степени находится под контролем клиента, чем построение карьеры. Кроме того, преимущество проекта заключается в том, что он отражает агентскую активность человека. Он связан с карьерой, и это уровень, который лучше всего отражает совместные действия консультанта и клиента.

Артикул:

1. Brandtstadter, J. & Lerner, R. (Eds.). (1999). Действия и саморазвитие. Таузенд-Оукс, Калифорния: Сейдж.
2. Валач, Л., Янг, Р. А. (2004). Некоторые краеугольные камни в развитии теории контекстных действий карьеры и консультирования. Международный журнал образовательной и профессиональной ориентации, 4, 61-81.
3. Валач, Л., Янг, Р. А., и Линам, М. Дж. (2002). Теория действия: учебник для исследований в области социальных наук. Вестпорт, Коннектикут: Praeger.
4. фон Кранах М., Кальберматтен У., Индермюлер К. и Гуглер Б. (1982). Целенаправленное действие. Лондон: Academic Press.
5. Янг, Р. А., Маршалл, С., Домен, Дж. Ф., Арато-Боливар, Дж., Хайун, Р., Маршалл, Э. и др. (2006). Отношения, общение и карьера в родительско-подростковых проектах семей с проблемами и без. Журнал профессионального поведения, 68, 1-23.
6. Янг, Р. А., и Валач, Л. (2000). Реконцептуализация психологии карьеры: теоретическая перспектива действия.В А. Коллин и Р. А. Янг (ред.), Будущее карьеры (стр. 181–196). Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета.
7. Янг, Р. А., и Валач, Л. (2004). Построение карьеры через целенаправленные действия. Журнал профессионального поведения, 64, 499-514.
8. Янг, Р. А., Валач, Л., Болл, Дж., Паселуихо, М. А., Вонг, Ю. С., Де Врис, Р. Дж. И др. (2001). Карьерный рост как семейный проект. Журнал консультативной психологии, 48, 190-202.
9. Янг Р.А., Валач Л., & Коллин, А. (2002). Контекстное объяснение карьеры. В D. Brown & Associates, Выбор карьеры и развитие (4-е изд., Стр. 206-250). Сан-Франциско: Джосси-Басс.
10. Янг, Р. А., Валач, Л., и Домен, Дж. Ф. (2005). Качественный метод действий-проектов в психологической консультации. Журнал консультативной психологии, 52, 215-223.

См. Также:

Action Research — Психология — Oxford Bibliographies

Введение

В отличие от многих областей психологии, «исследование действия» не имеет единого определения и не имеет единого значения для всех исследователей.Большинство исследований действий связаны с работой, начатой ​​группой исследователей под руководством Курта Левина (см. Левин 1946 и Левин 1951, оба цитируются в разделе «Определение»). Левина широко считают «отцом» исследования действий. Левин, безусловно, заслуживает этого признания, поскольку концептуальные исследования, проведенные Левином и его коллегами до и во время Второй мировой войны, касались ряда практических вопросов, а также помогли разработать теории изменения отношения. В своей работе руководствовался теорией поля Левина. Отчасти то, что делает работу Левина такой убедительной и что привело к различным вариациям исследования действия, — это его сосредоточенность на исследовании действия как философии исследования как средства достижения социального прогресса и изменений.Он рассматривал практические исследования как совместные и вовлекающие практиков и политиков в устойчивое партнерство, направленное на решение важнейших социальных проблем. Примерно в то время, когда Левин и его группа разрабатывали свой взгляд на исследования действий, аналогичная работа проводилась Бионом и его коллегами на Британских островах (см. Рапопорт 1970, цитируется в разделе «Определение»), снова связанная со Второй мировой войной и такими проблемами, как персонал. селекционные и эмоциональные последствия войны и заключения. Эта работа привела к созданию Тавистокского института человеческих отношений, который в послевоенную эпоху экспериментальной (социальной) психологии уделял особое внимание исследованиям действий.Тем не менее, в этой статье основное внимание будет уделено Левину и традициям исследования действий, созданным в его трудах и трудах. К ним относятся множество вариаций практических исследований, в первую очередь совместные исследования действий и совместные исследования на уровне сообществ. Cassell and Johnson 2006 (цитируется в разделе «Определение») описывают различные типы исследований действий, а также лежащие в их основе эпистемологии и допущения, что помогает объяснить, как развивались различные традиции и подходы.

Определение

Левин 1946 описал исследование действий как «сравнительное исследование условий и эффектов различных форм социального действия, а также исследование, ведущее к социальному действию» (стр.203), явно заинтересованная, ориентированная на изменения работа. Левин также сказал: «Прежде всего, это должно будет включать лабораторные и полевые эксперименты по социальным изменениям» (стр. 203). Постпозитивистские и конструктивистские исследователи, уходящие корнями в Левина, должны признать его глубинные позитивистские наклонности. Они, как правило, больше сосредотачиваются на том, что он характеризует цели исследования как двух типов: определение общих законов поведения и диагностирование конкретных ситуаций. Многие академические исследования были сосредоточены на выявлении общих законов и игнорировали местные условия, определяющие результаты, уделяя мало внимания конкретным ситуациям.В отличие от этого, Левин выступал за объединение «экспертов в теории», исследователей, «экспертов-практиков», практиков и других лиц, знакомых с местными условиями и тем, как они могут повлиять на планы и теории, чтобы понять обстановку и спланировать исследования. вероятно, будет эффективным. Фундаментальная часть исследования действий, которая обращается ко всем вариантам исследования действий, — это налаживание партнерских отношений с практиками, что Левин 1946 описал как «деликатную задачу построения продуктивных, эффективных команд с практиками.. . » (стр. 211). По словам Левина, эти партнерства должны выжить в течение нескольких циклов планирования, действий и установления фактов. По мере того, как исследования действий развивались и «разделялись» на потоки, упомянутые в начальном разделе этой статьи, они интерпретировались по-разному, обычно в зависимости от того, как исследователи взаимодействуют и разделяют ответственность на протяжении всего исследовательского процесса с практиками (Aguinis 1993).

• Агуинис, Х. 1993. Действие исследования и научный метод: предполагаемые несоответствия и фактическое сходство. Журнал прикладной поведенческой науки 29.4: 416–431.

  DOI: 10.1177 / 0021886393294003

  Предлагает практическое исследование — это применение научного метода и установления фактов в прикладных условиях, проводимое в сотрудничестве с партнерами. Взгляды на практические исследования и традиционные научные подходы не так расходятся, как часто их воображают. Хорошо справляется с представлением исторического развития исследования действия, включая точки зрения других, противопоставляя исследование действия и традиционное экспериментальное исследование, а также представляет свою точку зрения.

• Cassell, C., and P. Johnson. 2006. Исследование действий: объяснение разнообразия. Отношения с людьми 54.6: 783–814.

  DOI: 10.1177 / 0018726706067080

  В этой статье выделяются пять категорий исследования действий. Каждая категория обсуждается с точки зрения основных философских предположений и используемых методов исследования. Важно отметить, что авторы обсуждают трудности использования одного набора критериев для оценки успеха подхода к практическому исследованию, предлагая использовать разные критерии из-за различных философских допущений.

• Левин К. 1946. Исследование действий и проблемы меньшинств. Журнал социальных проблем 2: 34–46.

  DOI: 10.1111 / j.1540-4560.1946.tb02295.x

  В этой статье содержится оригинальное определение исследования действий, данное Левином, перечисленное выше, а также рассматриваются различные цели исследования, изучаются общие законы и диагностируются конкретные ситуации. Эта статья также появляется в главе 13 в K. Lewin, Resolving Social Conflicts (New York: Harper, 1948), pp.201–216. Разрешение социальных конфликтов также было переиздано в 1997 году (переиздано в 2000 году) Американской психологической ассоциацией в одном томе вместе с Теория поля в социальных науках .

• Левин К. 1951. Теория поля в социальных науках: Сборник теоретических работ . Под редакцией Д. Картрайта. Нью-Йорк: Харпер.

  Статьи в этом томе редко обращаются непосредственно к практическим исследованиям, но закладывают основу для них с помощью теории поля, которая признает, что поведение является результатом взаимодействия индивидов и окружающей среды, B = f (P, E).Чтобы объяснить и изменить поведение, исследователи должны разработать и понять общие законы и применять их к конкретным ситуациям и отдельным людям. Книга представляет собой сборник его статей, отредактированные Дорвином (Док) Картрайтом после смерти Левина.

• Рапопорт Р. Н. 1970. Три дилеммы исследования действий. Отношения с людьми 23: 499–513.

  Рапопорт дает прекрасную историческую справку о работе Биона и его коллег, которая привела к созданию Тавистокского института.Описывает связи между центром Lewin’s Group Dynamics и Тавистоком. Описывает исследование действий как профессиональные отношения, а не как услугу.

к началу

Пользователи без подписки не могут видеть полный контент на эта страница. Пожалуйста, подпишитесь или войдите.

Как подписаться

Oxford Bibliographies Online доступен по подписке и постоянному доступу к учреждениям.Чтобы получить дополнительную информацию или связаться с торговым представителем Оксфорда, щелкните здесь.

Перейти к другим статьям:

Артикул

.

Вверх

• Ненормальная психология
• Академическая оценка
• Аккультурация и здоровье
• Теория регулирования действия
• Исследование действий
• Захватывающее поведение
• Подростковый возраст
• Принятие, социальные, психологические и эволюционные перспективы…
• Совершеннолетие
• Аффективное прогнозирование
• Эйджизм
• Эйджизм в действии
• Агрессия
• Олпорт, Гордон
• Болезнь Альцгеймера
• Анализ ковариации (ANCOVA)
• Злость
• Поведение животных
• Обучение животных
• Тревожные расстройства
• Искусство и эстетика, Психология
• Оценка и клиническое применение индивидуального различия…
• Привязанность в социальном и эмоциональном развитии через …
• Синдром дефицита внимания / гиперактивности (СДВГ) у взрослых
• Синдром дефицита внимания / гиперактивности (СДВГ) у детей …
• Отношение
• Установочная амбивалентность
• Влечение в близкие отношения
• Теория атрибуции
• Авторитарная личность
• Аутизм
• Байесовские статистические методы в психологии
• Поведенческая терапия, рациональные эмоции
• Поведенческая экономика
• Поведенческая генетика
• Вера Настойчивость
• Тяжелая утрата и горе
• Биологическая психология
• Порядок рождения
• Образ тела у мужчин и женщин
• Выгореть
• Эффект наблюдателя
• Детство и юность, виктимизация со стороны сверстников и издевательства…
• Клиническая нейропсихология
• Клиническая психология
• Теории когнитивной согласованности
• Теория когнитивного диссонанса
• Когнитивная неврология
• Общение, невербальные сигналы и
• Сравнительная психология
• Право предстать перед судом
• Соответствие, соответствие и послушание
• Сознание
• Процессы преодоления
• Консультативная Психология
• Храбрость
• Креативность
• Творчество на работе
• Критическое мышление
• Межкультурная психология
• Культурная психология
• Повседневная жизнь, методы исследования для изучения
• Методы науки о данных для психологии
• Обмен данными в психологии
• Смерть и умирание
• Обман и обнаружение обмана
• Защитные процессы
• Депрессия
• Депрессивные расстройства
• Развитие, Пренатальный
• Психология развития (когнитивная)
• Психология развития (социальная)
• Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам (DSM…
• Дискриминация
• Отвращение
• Диссоциативные расстройства
• Наркотики и поведение
• Расстройства пищевого поведения
• Экологическая психология
• Образовательная среда, оценка мышления в
• Размер эффекта
• Воплощение и воплощенное познание
• Развивающаяся взрослая жизнь
• Эмоции
• Эмоциональный интеллект
• Эмпатия и альтруизм
• Стресс и благополучие сотрудников
• Экологическая неврология и экологическая психология
• Этика в психологической практике
• Восприятие события
• Эволюционная психология
• Экспансивная поза
• Экспериментальная экзистенциальная психология
• Исследовательский анализ данных
• Свидетельские показания
• Айзенк, Ганс
• Факторный анализ
• Фестингер, Леон
• Пятифакторная модель личности
• Эффект Флинна,
• Судебная психология
• Прощение
• Дружба, Детские
• Основная ошибка атрибуции / смещение корреспонденции
• Заблуждение игрока
• Теория игр и психология
• Геропсихология, Клиническая
• Формирование привычки и изменение поведения
• Счастье
• Психология здоровья
• Исследования и практика в области психологии здоровья, Измерение в
• Хайдер, Фриц
• Эвристика и предвзятость
• История психологии
• Человеческие факторы
• Гуманистическая психология
• Юмор
• Гипноз
• Тест неявной ассоциации (IAT)
• Промышленная и организационная психология
• Выводная статистика в психологии
• Интеллект
• Интеллект, кристаллизованный и текучий
• Межкультурная психология
• Межгрупповой конфликт
• Международная классификация болезней и родственных болезней…
• Международная Психология
• Интервью в настройках криминалистики
• Насилие со стороны интимного партнера, Психологические перспективы
• Теория отклика предмета
• Эксцесс
• Язык
• Смех
• Право, психология и
• Лидерство
• Выученная беспомощность
• Теория обучения
• Обучение против производительности
• ЛГБТК + Романтические отношения
• Обнаружение лжи в криминалистическом контексте
• Продолжительность развития
• Составы
• Локус контроля
• Одиночество и здоровье
• Математическая психология
• Смысл в жизни
• Механизмы и процессы взаимного заражения
• Насилие в СМИ, Психологические перспективы
• Анализ посредничества
• Медитация
• Воспоминания, автобиографические
• Воспоминания, Flashbulb
• Воспоминания, подавленные и восстановленные
• Память, ложь
• Память, Человек
• Память, неявная и явная
• Память в образовательной среде
• Память, семантика
• Мета-анализ
• Метапознание
• Метапамять
• Метафора, Психологические перспективы
• Внимательность
• Внимательность и образование
• Миннесотский многофазный опросник личности (MMPI)
• Деньги, Психология
• Моральное убеждение
• Моральное развитие
• Моральная психология
• Моральное рассуждение
• Мотивация
• Музыка
• Нарциссизм
• Повествование
• Неврология ассоциативного обучения
• Непараметрический статистический анализ в психологии
• Обсессивно-компламентарное расстройство (ОКР)
• Психология профессионального здоровья
• Оперантного кондиционирования
• Оптимизм и пессимизм
• Организационная справедливость
• Родительский стресс
• Стили воспитания
• Модели пути
• Психология мира
• Восприятие
• Восприятие, Человек
• Оценка производительности
• Личность и здоровье
• Расстройства личности
• Психология личности
• Феноменологическая психология
• Эффекты плацебо в психологии
• Поведение игры
• Позитивный психологический капитал (PsyCap)
• Позитивная психология
• Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР)
• Предрассудки и стереотипы
• Дилемма заключенного
• Решение проблем и принятие решений
• Прокрастинация
• Просоциальное поведение
• Просоциальные расходы и благополучие
• Анализ протокола
• Психолингвистика
• Психология, Политическая
• Психофизика, Визуальный
• Психотерапия
• Психотические расстройства
• Гонка
• Рассуждения, Контрфактические
• Психология реабилитации
• Отношения
• Религия, Психология и
• Репликационные инициативы в психологии
• Методы исследования
• Устойчивость
• Принятие риска
• Руминация
• Вкусный
• Шизофренические расстройства
• Школьная Психология
• Школьная психология, Консультации в
• Я, пол и
• Я, Психология
• Самоконструируемый
• Самоконтроль
• Самообман
• Теория самоопределения
• Самоэффективность
• Самооценка
• Самоконтроль
• Саморегуляция в образовательных учреждениях
• В поиске сенсации
• Пол и пол
• Воспитание сексуальных меньшинств
• Сексуальная ориентация
• Теория обнаружения сигналов и ее приложения
• Одинокие люди
• Одноразовые экспериментальные проекты
• Скиннер, Б.Ф.
• Сон и сновидения
• Малые группы
• Социальный класс и социальный статус
• Социальное познание
• Социальная неврология
• Социальная поддержка
• Исследования в области социального прикосновения и массажа
• Соматоформные расстройства
• Пространственное внимание
• Спортивная психология
• Стэнфордский тюремный эксперимент (SPE): икона и противоречие
• Стереотип угроза
• Стереотипы
• Стресс и совладание, Психология
• Успех студентов в колледже
• Гомеостаз субъективного благополучия
• Самоубийство
• Вкус, Психологические перспективы
• Преподавание психологии
• Теория управления терроризмом
• Тестирование и оценка
• Подход разумного действия и теории разумного…
• Теория разума
• Терапия, ориентированная на человека
• Когнитивно-поведенческая терапия
• Навыки мышления в образовательной среде
• Восприятие времени
• Перспектива черт
• Психология травм
• Исследования близнецов
• Модель поведения типа А (личность, подверженная коронарным заболеваниям)
• Бессознательные процессы
• Добродетели и сильные стороны характера
• Мудрость
• Женщины и наука, технологии, инженерия и математика (STEM…
• Женщины, Психология
• Хорошее самочувствие на работе
• Вундт, Вильгельм

Вниз

границ | Дополнительные действия | Психология

Введение

Двигательный резонанс определяется как подсознательная активация двигательной системы — и имитационной реакции — при наблюдении за действиями, выполняемыми другими (обзор в Heyes, 2011).Галлезе (2001) объяснил, что: «когда мы наблюдаем действия, выполняемые другими людьми, наша двигательная система« резонирует »вместе с системой наблюдаемого агента» (стр. 38–39). Многочисленные нейрофизиологические исследования фактически продемонстрировали, что моторный резонансный механизм работает в моторной, премоторной и задней теменной коре головного мозга, когда людей инструктируют наблюдать за целенаправленными действиями, выполняемыми другим или другими лицами (см. ., 2005; Heyes, 2011; Rizzolatti et al., 2014). Открытие зеркальных нейронов у обезьян предоставило физиологическую модель этого механизма сцепления между восприятием и действием (Rizzolatti and Craighero, 2004). Было обнаружено, что зеркальные нейроны, расположенные в вентральной премоторной коре (область F5) и задней теменной коре, срабатывают как , так и , когда обезьяна выполняет целенаправленное действие, а также когда она наблюдала то же действие, выполняемое другим субъектом ( ди Пеллегрино и др., 1992). Таким образом, моторный резонанс, по-видимому, предварительно активирует моторную систему наблюдателя, чтобы представить и интерпретировать движения другого человека даже до того, как будет дан сигнал «идти», и активация остается по большей части на бессознательном уровне (Costantini et al. ., 2011).

Хотя наблюдаемые и планируемые действия кажутся функционально эквивалентными (Knoblich and Flach, 2001), неясно, неизбежно ли визуальное представление наблюдаемого действия приводит к его моторному представлению. Это особенно верно в отношении дополнительных (от латинского complementum ; т. Е. Наполняющих) действий, особого класса движений, которые отличаются от — хотя и взаимодействуют с наблюдаемым действием (Sebanz et al., 2006; Кноблич и др., 2011). В случае, например, если кто-то протянет нам кружку за ручку, мы автоматически, не задумываясь, схватим кружку с захватом всей рукой (наиболее подходящая поза для захвата в данной конкретной ситуации). Типы захватов, принятые двумя взаимодействующими агентами, несовместимы, но, тем не менее, уместны и дополняют друг друга.

Как рабочее определение, дополнительные действия относятся здесь к любой форме социального взаимодействия, при котором два (или более) человека координируют и взаимно завершают свои несовместимые действия, а не выполняют имитационное поведение.В этом отношении мы можем определить как дополнительные возможности, все возможности действий, в которых активируются подходящие моторные программы, направленные на достижение совместной цели (например, хватание и предложение монеты при виде раскрытой руки в знак просьбы). Следовательно, в зависимости от положения и контекста протянутая открытая рука может привести к пожертвованию, рукопожатию или бесконечному количеству других действий (Sartori et al., 2009). Активация дополнительного аффорданса — важный социальный инструмент, и он предполагает, что автоматическое быстрое декодирование социальных сигналов влияет на намеренное поведение в наших повседневных взаимодействиях, максимизируя эффективность наших ответов.Эти примеры иллюстрируют функциональную важность дополнительных действий в области действия-восприятия (Graf et al., 2009) и побуждают нас исследовать механизмы, участвующие в выработке этих ответов.

Поведенческие исследования дополнительных действий

Поскольку считается, что прямое соответствие между наблюдаемыми и выполняемыми действиями происходит автоматически, когда мы наблюдаем действие, которое отличается от предполагаемого действия, мы должны подавлять тенденцию к подражанию (Brass et al., 2005). Хотя механизм, ведущий к автоматическому подражанию, относительно хорошо изучен (Heyes, 2011), менее ясно, как эту автоматическую тенденцию взять под контроль.

Доказательства того, что представление задачи играет ключевую роль в формировании наших действий, были предоставлены серией исследований (Newman-Norlund et al., 2007a, b; van Schie et al., 2008b; Poljac et al., 2009), в которых участникам было дано явное указание подготовить имитационные или дополнительные действия после просмотра виртуального актера, схватившего манипуландум, используя либо точный захват (PG; i.е., противопоставление указательного пальца и большого пальца) или захват всей рукой (WHG; т. е. противопоставление большого пальца другим пальцам). Как и ожидалось, участники быстрее готовили свой ответ в имитационном контексте, если выполняемое действие соответствовало тому, что они наблюдали. Вместо этого, когда от них ожидали выполнения дополнительных действий, они реагировали быстрее, когда их действие отличалось от того, которое они только что наблюдали. Представление задачи (имитационное или дополнительное), по-видимому, перевешивает долгосрочные ассоциации стимула и реакции, влияя на то, как происходит связь между действием и восприятием.Дальнейшие доказательства, касающиеся этой гибкой связи между восприятием и действием, были получены в исследовании 3D-захвата движения (Ocampo and Kritikos, 2010), в котором было обнаружено, что достижение и улавливание параметров конгруэнтных ответов улучшается в имитационных контекстах, а неконгруэнтные реакции облегчаются в дополнительных контекстах. В соответствии с этими выводами Longo et al. (2008) продемонстрировали, что уровень кодирования действий также может быть изменен (например, в сторону кодирования с точки зрения движений) в зависимости от требований задачи.Взятые вместе, эти данные ставят под сомнение идею о том, что наблюдение за действием автоматически приводит к подражанию в наблюдателе, и предполагают, что, в зависимости от контекста, наблюдаемые действия могут вызвать неконгруэнтные реакции.

Недавно Sacheli et al. (2012, 2013) показали, что участники, участвующие в личном общении, могут взаимно корректировать свои движения во времени и пространстве даже при отсутствии инструкций либо имитировать, либо выполнять дополнительный ответ. Это демонстрирует, что прайминг не зависит строго от ограничений задачи, и что люди действительно могут быть способны активно переходить от имитационных к дополнительным действиям благодаря нейрокогнитивным процессам, которые все еще нуждаются в уточнении.

Нейровизуализационные исследования дополнительных действий

Несколько исследований изучали нейронные схемы, лежащие в основе совместных действий, и в частности участие системы зеркальных нейронов человека (hMNS) в дополнительных формах социального взаимодействия. Может ли hMNS обеспечить основу для дополнительных действий? А если нет, то какую роль играют другие системы мозга?

В новаторском эксперименте реакция hMNS была специально исследована в контекстах имитации и дополнительных действий с использованием функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ; Newman-Norlund et al., 2007а, б). Сигналы записывались, когда участники готовились схватить манипуландум одним из двух способов — с помощью WHG или PG — после того, как они наблюдали за актером, выполняющим это действие. Было обнаружено, что подготовка к дополнительным действиям привела к усилению сигнала, зависящего от уровня кислорода в крови (BOLD) в правой нижней лобной извилине (IFG) и в двусторонней нижней теменной доле (IPL), двух основных компонентах зеркальной системы. (Фигура 1). Это открытие можно объяснить с помощью различных видов зеркальных нейронов: строго конгруэнтных зеркальных нейронов, которые реагируют на идентичные действия, как наблюдаемые, так и выполняемые, и в целом конгруэнтных зеркальных нейронов, которые реагируют на неидентичные наблюдаемые и выполняемые действия и объекты, связанные с ними (Fogassi, Gallese, 2002).Также возможно, что в дополнительном условии, когда участники наблюдают за действием, привлекающим внимание к объекту, вызывающему другое действие, происходит взаимодействие между зеркальными и каноническими нейронами, причем последние реагируют как во время выполнения действия, так и во время его выполнения. объекты, связанные с этим поведением, воспринимаются (Rizzolatti and Craighero, 2004). Необходимость выполнения дополнительного действия с участием другого объекта может тогда означать комбинацию зеркальных и канонических нейронов, кодирующих различные типы действий в разное время последовательности.Гипотеза о том, что разные классы зеркальных нейронов служат для интеграции наблюдаемых и выполняемых действий во время дополнительных видов социального взаимодействия, безусловно, привлекательна.

Рисунок 1. Нейровизуализационные исследования дополнительных действий. В ряде исследований было высказано предположение, что правильный IFG (A) задействован не только тогда, когда мы отвечаем на действия других, делая то же, что и они (имитация), но и когда мы отвечаем дополнительными действиями (Newman-Norlund et al. al., 2007а, б, 2008; Окампо и др., 2011; Шибата и др., 2011). Напротив, другие предполагают, что гибкость, необходимая во время дополнительных действий, требует наличия большой сети (B) , включая IFG, IPL, верхнюю теменную долю (SPL), прецентральную извилину, базальные ганглии, среднюю и височную затылочные извилины и мозжечок. вовлечены в интеграцию собственных действий с действиями других (Kokal et al., 2009; Kokal and Keysers, 2010).

Newman-Norlund et al. (2007a, b, 2008) также предположили, что совместное действие может преимущественно задействовать правосторонние латерализованные компоненты зеркальной системы, поскольку правые нижние фронтальные активации связаны с процессами торможения (Brass et al., 2005). Планирование и выполнение дополнительных действий в этой структуре означало бы, прежде всего, активное подавление естественной тенденции имитировать наблюдаемые действия. В свете недавних дебатов, вращающихся вокруг зеркальных механизмов (Gallese and Sinigaglia, 2011; de Bruin and Gallagher, 2012), некоторые предположили, что зеркальные нейроны трансформируют перцептивную информацию, касающуюся намеренного действия, с точки зрения возможностей действия самого наблюдателя (Gazzola et al. ., 2007). Идея о том, что hMNS может связывать воспринимаемые действия с соответствующими двигательными планами, была подтверждена исследованием фМРТ, разработанным Ocampo et al.(2011), которые изучали нейронные активации, лежащие в основе выполнения действий, отличных от наблюдаемых. Как и ожидалось, активность в правой IPL и правой IFG — основных областях hMNS — была наибольшей в имитационном контексте, когда участники отвечали действиями, аналогичными наблюдаемым действиям рук. Интересно, что активность в этих регионах также увеличивалась при выполнении разнородных действий, указывая на то, что существуют повышенные требования, связанные с переназначением ассоциаций стимул-ответ (рис. 1А).Shibata et al. (2011) аналогичным образом обнаружили, что правильный IFG участвует в посредничестве в понимании действий более высокого порядка, связанных с запросом дополнительных действий. В целом, эти данные, по-видимому, предполагают, что существует два отдельных процесса, и что оба поддерживаются лобно-теменными областями мозга. Первый процесс работает на простом моторном уровне в контекстах, требующих одинаковых реакций. Второй позволяет наблюдателю подавить эти реакции и подготовить действие, совместимое с требованиями поставленной задачи.

Более подробное описание нейронных цепей, лежащих в основе дополнительных действий, недавно было сделано Kokal et al. (2009; Kokal and Keysers, 2010; Рисунок 1B). Участникам интерактивного исследования фМРТ было поручено выполнять дополнительные и имитационные действия в сотрудничестве с экспериментатором в реальном времени («Совместное действие»), выполняя одни и те же действия индивидуально («Выполнение») или просто наблюдая за действиями экспериментатора ( «Наблюдение»). Этот эксперимент поднял наше понимание социальных взаимодействий на совершенно новый уровень, специально отображая вклад hMNS (т.е., общие воксели как для выполнения, так и для наблюдения), а также области, конкретно участвующие в совместных действиях (то есть воксели, превышающие сумму выполнения и наблюдения). Области, ответственные за этот процесс интеграции, были расположены с обеих сторон в IFG, IPL, прецентральной извилине, верхней теменной доле, средней и височной затылочной извилине и мозжечке.

Таким образом были очерчены две анатомически отдельные сети: одна, которая расшифровывает наблюдаемые и выполняемые действия в один общий код (Etzel et al., 2008) и еще один, который объединит эту информацию для успешного достижения общих целей. Эти результаты показывают, что, хотя hMNS играет критически важную роль в преобразовании всех действий в общий код, их гибкое переназначение, похоже, выполняется где-то еще. Тогда может показаться, что любое потенциальное несоответствие между наблюдаемым действием и дополнительной реакцией можно гибко разрешить в два этапа. На первом этапе наблюдаемое действие обрабатывается для прогнозирования его цели.На втором этапе возникают ассоциации между наблюдаемым действием и соответствующей реакцией, необходимой для достижения дополнительной цели. Что особенно важно, Erlhagen et al. (2006) предложили анатомическую модель, основанную на исследованиях на животных, дифференцируя прямые (автоматические) и гибкие пути взаимодействия между действием и восприятием. Модель включает четыре взаимосвязанных области мозга, а именно верхнюю височную борозду (STS), область PF (область Бродмана 7b), область F5 и префронтальную кору (PFC). Связь STS-F5, обеспечивающая соответствие между визуальным описанием действия и его моторным представлением, будет представлять собой нейронную основу прямого маршрута для автоматической имитации наблюдаемого действия.Что еще более важно, когда требуется, гибкая связь между действием и восприятием реализуется в модели за счет связи между областью PF и PFC, посредством которой представления целей из PFC могут модулировать и устанавливать связь между визуальным (STS) и двигательным (F5) представления (Erlhagen et al., 2006).

Примечательно, что временной ход взаимодействия систем низкого и высокого уровня является предметом споров.

Если выходные данные от систем управления направляют и модулируют зеркальную систему, это будет представлять собой нисходящий процесс.Модель STORM (социальная модуляция ответа сверху вниз) предполагает, что решение имитировать или подавлять имитацию изначально основывается на социальных сигналах и, скорее всего, поддерживается мозговой сетью, включая медиальную префронтальную кору (mPFC) и височно-теменное соединение (TPJ), два основные области так называемой системы ментализации, задействованные, когда участники оценивают психическое состояние других людей (Wang and Hamilton, 2012; Hamilton, 2015). Недавно Cross et al. (2013) предложили модель обработки конфликта в случае несоответствия между наблюдаемыми и выполненными действиями.Когда подготовка к избежанию имитации невозможна, медиальные префронтальные области (мПФК и передняя поясная извилина коры) сначала обнаруживают имитационный конфликт и отправляют информацию в переднюю часть островка, которая обрабатывает разрешение конфликта, подавляя нежелательную двигательную активацию. Таким образом, hMNS станет целью нисходящих механизмов разрешения конфликтов. Напротив, если hMNS приводит к автоматической тенденции имитировать наблюдаемое действие, и эта информация поступает в систему мониторинга, это представляет собой восходящий процесс (Brass et al., 2009). Согласно Ubaldi et al. (2015; см. Также Barchiesi and Cattaneo, 2013), за ранними зеркальными ответами (150 мс от появления зрительных стимулов) последуют более поздние нематериальные ответы, основанные на правилах (300 мс). Эти данные, по-видимому, указывают на то, что быстрый восходящий процесс, опосредованный спинным зрительным потоком, вызывает автоматические имитационные реакции. В то время как зрительно-моторные ассоциации, основанные на правилах, будут опосредованы более медленной нисходящей системой, основанной на PFC.

Нейрофизиологические исследования дополнительных действий

Наблюдение за действием автоматически активирует соответствующие моторные представления у наблюдателя, и более сильная поддержка этого процесса исходит от одноимпульсной транскраниальной магнитной стимуляции (spTMS) над первичной моторной корой (M1) и сопутствующей электромиографии (EMG; e.г., Фадига и др., 1995). Этот метод позволяет измерять модуляции корково-спинной (КС) возбудимости наблюдателя, когда он / она наблюдает за агентом, выполняющим действие. Статистически значимое увеличение амплитуд вызванных TMS моторных вызванных потенциалов (MEP) в соответствующих мышцах указывает на то, что наблюдатели специально настроены на наблюдаемое действие и на то, в какое время оно действительно происходит. Облегчение возбудимости CS предоставило первое физиологическое доказательство прямого соответствия у людей между восприятием действия и его выполнением (для обзора см. Fadiga et al., 2005) и позволили изучить реакции двигательной системы в интерактивном контексте. Ряд недавних нейрофизиологических исследований был разработан для оценки облегчения возбудимости CS, в то время как участники наблюдали видеоклипы, вызывающие имитационные и дополнительные жесты (Sartori et al., 2011b, 2012, 2013a, b, c). В одном из этих исследований (Sartori et al., 2012) MEP, вызванные TMS, были записаны с помощью мышц рук участников, когда они наблюдали, как актер схватился за объект, а затем безуспешно пытался выполнить задание (например,(g., наливая кофе в чашку, которая была стратегически размещена вне ее досягаемости, но на переднем плане видео, рядом с правой рукой наблюдателя). Почти незаметное движение руки актера было интерпретировано как просьба пододвинуть недоступную чашу ближе к актеру, чтобы она могла завершить действие (рис. 2). Примечательно, что тип схватывания, который наблюдал участник, и тот, который был необходим для выполнения задачи актера, не совпадали во всех видеороликах (т. Е. WHG, выполняемый актером vs.PG требуется от наблюдателя, и наоборот ). Поскольку участников проинструктировали оставаться неподвижными на протяжении всего задания, степень активации двигательной системы обеспечивала показатель активности CS, вызванной подготовкой к действию. Более того, поскольку участникам не давали никаких явных инструкций, эксперимент выявил спонтанные тенденции к выполнению неявного запроса, встроенного в социальное взаимодействие. Этот эксперимент был особенно поучительным с учетом того факта, что в большинстве исследований обычно просят участников выполнять действия, которые не связаны с каким-либо значимым поведением в реальных условиях, или используют парадигмы, направленные на выявление диспозиций, сформированных во время выполнения самой экспериментальной задачи (например, .g., в подражании против дополнительных блоков), а не в спонтанных тенденциях. Результаты исследования показали, что механизм соответствия в начале последовательности действий превращался в дополнительный, как только запрос на реципрокное действие становился очевидным ( функциональный сдвиг, ). Мышечная специфичность записей МВП подчеркнула взаимосвязь между первоначальной тенденцией резонировать с наблюдаемым и последующей склонностью неявно готовиться к разнородным дополнительным действиям (рис. 2).

Рисунок 2. Функциональный сдвиг. Основным требованием для успешных дополнительных действий является способность плавно и эффективно переключаться от наблюдения за жестами другого человека к планированию соответствующих ответных действий. MEP, индуцированные TMS, были записаны с мышц рук участников в ответ на наблюдение, как актер схватился за объект, а затем тщетно пытался выполнить задание (например, налить кофе) в чашке, которая была стратегически размещена вне досягаемости для нее, но на переднем плане видео. , рядом с правой рукой наблюдателя (Sartori et al., 2012, 2013б, в). Наблюдаемый тип захвата и тот, который требовался, не соответствовали друг другу во всех видеороликах (т. Е. WHG, выполняемый актером, и PG, запрошенный наблюдателем, и , наоборот, ).

Здесь возник новый важный вопрос: в какой момент происходит это функциональное переключение? Был разработан новый эксперимент, в котором ТМС вводили в пять различных временных точках, соответствующих пяти кинематическим ориентирам, характеризующим наблюдаемое действие (Sartori et al., 2013б, в). Самым критическим был четвертый (T ₄ ) момент времени, когда траектория руки актера начала значительно смещаться к объекту, находящемуся вне зоны досягаемости. Импульс TMS был доставлен именно в этот момент, чтобы выяснить, смогли ли участники предсказать траекторию актера еще до того, как действие стало явным. Условие управления, которое было разработано, заключалось в том, что актер возвращал свою руку в исходное положение, при этом недоступный объект все еще был виден на переднем плане.Результаты показали, что участники быстро различали действие, движимое социальной целью, и другое, просто наблюдая за кинематическими сигналами, указывающими направление руки актера. Эти результаты имеют прямое значение в отношении теорий репрезентации действий, поскольку они предполагают, что приписывание намерений (то есть социальное или индивидуальное) чувствительно к кинематическим ограничениям. Поскольку разные типы намеренных действий имеют отличительные сигнатуры движения, наблюдатели, кажется, обращают внимание на преждевременные различия в кинематике во время наблюдения за действием, чтобы иметь возможность предсказать намерения актера (Kilner et al., 2007; Sartori et al., 2009, 2011a; Becchio et al., 2010, 2012a, b; Manera et al., 2011).

Гипотеза рабочей памяти

Таким образом, в основе совместных действий, по-видимому, лежит двойной процесс: моторный резонанс низкого уровня анализирует и сохраняет информацию о наблюдаемых действиях, в то время как система высокого уровня гибко интегрирует наши моторные намерения и намерения других и выбирает наиболее подходящий ответ и временной курс для достигать совместных целей (van Schie et al., 2008a). Таким образом, можно предположить, что функция hMNS аналогична функции рабочей памяти, хотя она специально предназначена для действий.Зеркальное отображение ответов других может быть полезно для постоянного отслеживания и мониторинга взаимодействующих партнеров, а также для поддержки временной координации и планирования действий (Colling et al., 2013), в то время как системы когнитивного контроля вступают в игру, чтобы различать представления, связанные с собой и другими, для подавления нежелательных имитационных реакций и для принуждения к самогенерируемым действиям (Brass et al., 2009; Cross et al., 2013). Как и в случае с рабочей памятью, отдельные элементы будут храниться в оперативном режиме, в то время как другие обрабатываются (Гибсон, 2000).Поэтому мы предлагаем расширение предыдущих моделей имитационного управления, включающее перекрестные помехи и одновременную активацию систем низкого и высокого уровня.

Дополнительные действия — идеальный способ проверить эту тему. Во время сложных социальных взаимодействий, человеку необходимо сохранять доступной информацию о наблюдаемом действии, одновременно пытаясь обработать ответ. В этом типе контекста зеркальная система может быть задействована в удержании связанной с действием информации, чтобы позволить другим областям мозга извлекать значение наблюдаемого действия для достижения общей цели.Примечательно, что наблюдение за действиями другого человека, направленное на неконгруэнтную реакцию, может привести к двигательной резонансной реакции в соответствующих мышцах наблюдателя, а также к одновременной подготовке различных эффекторов, необходимых для достижения дополнительной реакции (Sartori et al., 2015). Соотношение между наблюдаемыми и выполненными действиями, по-видимому, координируется социальной ассоциативной памятью, которая, по-видимому, сопоставляет некоторые действия с их естественными социальными реакциями, независимо от того, кто на самом деле выполняет действие (Chinellato et al., 2013). Согласно этой модели, не будет различий между конгруэнтными, неконгруэнтными и дополнительными ответами, если они связаны ассоциативно. В этом ключе Catmur et al. (2007; 2008; 2009; см. Также Heyes, 2001, 2011; Cooper et al., 2013) предположили, что гибкость в сочетании восприятия действий может быть достигнута благодаря ассоциативному обучению последовательностям (т. Е. теория ASL) развивалась во время социальных взаимодействий. Они настоятельно предполагают, что заученные ответы способны модулировать эффект моторного прайминга: когда конкретное поведение зависит от несоответствующего поведения (например,g., протягивая правую руку при наблюдении правой руки), образуется неконгруэнтная ассоциация.

Заключение

Исследование, описанное здесь, показывает, что моторный резонанс, вызванный наблюдением за действием, модулируется в зависимости от его контекста: когда наблюдаемый жест является социально значимым (то есть есть неявный или явный запрос), следуют упреждающие дополнительные активации. Предположение о том, что наблюдение за действием автоматически вызывает склонность к подражанию, вероятно, возникло из-за того, что в большинстве исследований явно не оспаривалась автоматичность или гибкость процесса зрительно-моторной трансформации.Приведенные здесь данные помогли пролить свет на функционирование двигательной системы человека в социальных контекстах и ​​на типы социального поведения, часто встречающиеся в реальных условиях. С более широкой точки зрения, мы можем предположить, что определение условий и модальностей, с помощью которых можно модулировать двигательные резонансные реакции на наблюдение за действием, может иметь специфические трансляционные последствия, ведущие к разработке новых протоколов нейрореабилитации для пациентов с локализованными поражениями коры головного мозга. двигательные области (например,g., ишемический инсульт) и при таких патологиях, как аутизм (Hamilton, 2015). Более отдаленные горизонты могут включать разработку моделей мозговых механизмов, лежащих в основе социальных взаимодействий, с целью наделить искусственных агентов, таких как роботы, способностью выполнять значимые дополнительные действия в ответ на наблюдаемые действия.

Заявление о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Список литературы

Беккио, К., Кавалло, А., Беглиомини, К., Сартори, Л., Фельтрин, Г., и Кастиелло, У. (2012b). Социальная хватка: от зеркального отражения к ментализации. Neuroimage 61, 240–248. DOI: 10.1016 / j.neuroimage.2012.03.013

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Беккио, К., Сартори, Л., и Кастиелло, У. (2010). К вам: социальная сторона действий. Curr. Реж. Psychol. Sci. 19, 183–188.DOI: 10.1177 / 0963721410370131

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Брасс М., Дерфусс Дж. И фон Крамон Д. Ю. (2005). Подавление имитационных и заученных ответов: функциональная двойная диссоциация. Neuropsychologia 43, 89–98. DOI: 10.1016 / j.neuropsychologia.2004.06.018

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Катмур, К., Гиллмейстер, Х., Берд, Г., Липельт, Р., Брасс, М., и Хейес, К. М.(2008). Через зеркало: активация контрзеркала после несовместимого сенсомоторного обучения. Eur. J. Neurosci. 28, 1208–1215. DOI: 10.1111 / j.1460-9568.2008.06419.x

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Катмур, К., Уолш, В., и Хейес, К. (2009). Ассоциативное последовательное обучение: роль опыта в развитии имитации и зеркальной системы. Philos. Пер. R. Soc. Лондон. B Biol. Sci. 364, 2369–2380.DOI: 10.1098 / rstb.2009.0048

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Чинеллато, Э., Огнибене, Д., Сартори, Л., и Демирис, Ю. (2013). «Время меняться: решение, когда менять планы действий во время социального взаимодействия», в Биомиметические и биогибридные системы , ред. Н. Ф. Лепора, А. Мура, Х. Г. Крапп, PFMJ Verschure и Т. Дж. Прескотт (Берлин: Springer), 47– 58.

Google Scholar

Кросс, К. А., Торриси, С., Лосин, Э.А.Р., Якобони, М. (2013). Управление автоматическими имитационными тенденциями: взаимодействие зеркального нейрона и когнитивных систем управления. Neuroimage 83, 493–504. DOI: 10.1016 / j.neuroimage.2013.06.060

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

ди Пеллегрино, Г., Фадига, Л., Фогасси, Л., Галлезе, В., и Риццолатти, Г. (1992). Понимание моторных событий: нейрофизиологическое исследование. Exp. Головной мозг. Res. 91, 176–180.DOI: 10.1007 / BF00230027

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Фадига, Л., Фогасси, Л., Павеси, Г., и Риццолатти, Г. (1995). Облегчение моторики во время наблюдения за действием: исследование магнитной стимуляции. J. Neurophysiol. 73, 2608–2611.

PubMed Аннотация | Полный текст | Google Scholar

Фогасси, Л., и Галлезе, В. (2002). Нейронные корреляты понимания действий у нечеловеческих приматов. Adv.Сознательный. Res. 42, 13–36. DOI: 10.1075 / aicr.42.03fog

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Галлезе, В. (2001). Гипотеза «общего многообразия». От зеркальных нейронов к сочувствию. J. Сознание. Stud. 8, 33–50.

Google Scholar

Газзола В., ван дер Ворп Х., Малдер Т., Викер Б., Риццолатти Г. и Кейзерс К. (2007). Аплазики, рожденные без рук, отражают цель движений рук ногами. Curr. Биол. 17, 1235–1240.DOI: 10.1016 / j.cub.2007.06.045

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гибсон, Э. (2000). «Теория локальности зависимости: дистанционная теория языковой сложности» в Image, Language, Brain , ред. Я. Мияшита, А. Маранц и У. О’Нил (Кембридж, Массачусетс: MIT Press), 95– 126.

Google Scholar

Граф М., Шютц-Босбах С. и Принц В. (2009). Моторное участие в действии и восприятии объекта: сходство и взаимодополняемость.Основание социальности: нейроны, умы и культура 90 162. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Психология Пресс.

Google Scholar

Гамильтон, А. Ф. де К. (2015). Нейрокогнитивные механизмы имитации. Curr. Opin. Behav. Sci. 3, 63–67. DOI: 10.1016 / j.cobeha.2015.01.011

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Кноблич, Г., Баттерфилл, С., Себанс, Н. (2011). «Психологические исследования совместных действий: теория и данные», в Психология обучения и мотивации — достижения в исследованиях и теории , изд.Б. Росс (Лондон: Academic Press), 59–101.

Google Scholar

Лонго М. Р., Кособуд А. и Бертенталь Б. И. (2008). Автоматическая имитация биомеханически возможных и невозможных действий: эффекты предварительных движений против целей. J. Exp. Psychol. Гм. 34, 489–501. DOI: 10.1037 / 0096-1523.34.2.489

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Манера В., Беккио К., Кавалло А., Сартори Л. и Кастиелло У.(2011). Сотрудничество или конкуренция? Различение социальных намерений путем наблюдения за цепкими движениями. Exp. Brain Res. 211, 547–556. DOI: 10.1007 / s00221-011-2649-4

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ньюман-Норлунд, Р. Д., Босга, Дж., Меуленбрук, Р. Г., и Беккеринг, Х. (2008). Анатомические основы совместного действия в непрерывной двигательной задаче: виртуальный подъем и балансировка. Neuroimage 41, 169–177.DOI: 10.1016 / j.neuroimage.2008.02.026

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ньюман-Норлунд, Р. Д., Нордзий, М. Л., Меуленбрук, Р. Г., и Беккеринг, Х. (2007a). Изучение мозговой основы совместных действий: координация действий, целей и намерений. Soc. Neurosci. 2, 48–65. DOI: 10.1080 / 174701224623

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ньюман-Норлунд, Р. Д., ван Ши, Х.Т., ван Зуйлен, А. М., и Беккеринг, Х. (2007b). Система зеркальных нейронов более активна во время комплементарного действия по сравнению с имитационным действием. Nat. Neurosci. 10, 817–818. DOI: 10.1038 / nn1911

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Риццолатти, Г., Каттанео, Л., Фаббри-Дестро, М., и Роцци, С. (2014). Корковые механизмы, лежащие в основе организации целенаправленных действий и отражающие понимание действий на основе нейронов. Physiol.Ред. 94, 655–706. DOI: 10.1152 / Physrev.00009.2013

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Сачели, Л. М., Кандиди, М., Павоне, Э. Ф., Тидони, Э., и Аглиоти, С. М. (2012). И все же они действуют вместе: межличностное восприятие модулирует зрительно-моторные помехи и взаимные адаптации во время выполнения задачи по захвату суставов. PLoS ONE 7: e50223. DOI: 10.1371 / journal.pone.0050223

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Сахели, Л.М., Тидони, Э., Павоне, Э. Ф., Аглиоти, С. М., и Кандиди, М. (2013). Кинематические отпечатки ролей лидера и ведомого во время совместных совместных действий. Exp. Brain Res. 226, 473–486. DOI: 10.1007 / s00221-013-3459-7

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Сартори, Л., Беккио, К., Булгерони, М., и Кастиелло, У. (2009). Модуляция системы управления действиями социальным намерением: неожиданные социальные запросы отменяют заранее запланированные действия. J. Exp. Psychol. Гм. Восприятие. Выполнять. 35, 1490–1500. DOI: 10.1037 / a0015777

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Сартори, Л., Кавалло, А., Буккиони, Г., и Кастиелло, У. (2011b). Кортикоспинальная возбудимость специфически модулируется социальным измерением наблюдаемых действий. Exp. Brain Res. 211, 557–568. DOI: 10.1007 / s00221-011-2650-y

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Сартори, Л., Бетти, С., Кастиелло, У. (2013a). Когда зеркального отображения недостаточно: то есть, когда подойдет только дополнительное действие (трюк). Neuroimage 24, 601–604. DOI: 10.1097 / WNR.0b013e3283630a66

CrossRef Полный текст | Google Scholar

van Schie, H. T., Koelewijn, T., Jensen, O., Oostenveld, R., Maris, E., and Bekkering, H. (2008a). Доказательства быстрого низкоуровневого моторного резонанса к действию: исследование МЭГ. Soc. Neurosci. 3, 213–228. DOI: 10.1080/174701414364

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

van Schie, H. T., Van Waterschoot, B. M., and Bekkering, H. (2008b). Понимание действия за пределами имитации: обратные эффекты совместимости наблюдения за действием в имитации и совместном действии. J. Exp. Psychol. Гм. Восприятие. Выполнять. 34, 1493–1500. DOI: 10.1037 / a0011750

PubMed Аннотация | Полный текст | CrossRef Полный текст | Google Scholar

границ | Выбор действий | Психология

Введение

Действия делают психологическую деятельность осязаемой, поскольку именно через действия выражаются решения.Поэтому, чтобы быть на переднем крае психологии, желательно не только знать, какие действия выбраны, но также и то, как они осуществляются. Действия, представляющие интерес, могут быть масштабными, например, при принятии решения, остаться ли в школе или бросить учебу; или они могут быть мелкими, например, когда вы поднимаете бровь или киваете, что не означает полного согласия. Однако действия не обязательно должны быть коммуникативными. Они могут быть чисто функциональными, например, когда вы дотягиваетесь до чашки кофе в одиночестве. Такие функциональные действия также могут выполняться по-разному, например, быстро и уверенно или медленно и неуверенно.

Психологи мало обращали внимания на то, как физически выражаются действия. Вместо этого они обычно сосредотачиваются на инструментальных результатах поведения, наиболее известным примером является исследование Б. Ф. Скиннера, в котором крысы нажимали на рычаги, а голуби клевали ключи, чтобы получить вознаграждение или избежать наказания (например, Skinner, 1969). То, как крысы нажимают на рычаги или как голуби клюют клавиши, представляло меньший интерес, чем то, какие устройства срабатывают и когда.

Ограничение фокуса замыканием переключателя, независимо от того, достигается оно конечностями или клювом, понятно, когда методы регистрации поведения примитивны.Намного легче записать, какой электрический выключатель замкнут в коробке Скиннера, чем количественно оценить подробные характеристики траекторий движения. Тем не менее, способ выполнения движений может иметь значение не только для передачи тонкостей общения или для определения того, выполняется ли задача уверенно. То, как совершаются движения, также может иметь значение для освещения самого управления моторикой.

Рассмотрим простое нажатие кнопки лифта. Лифт, вызываемый нажатием кнопки, безразличен к движениям, совершаемым для нажатия кнопки.Тем не менее, движения, выполняемые для нажатия кнопки, вызывают беспокойство у человека, нажимающего кнопку. Это очевидно для людей с двигательными нарушениями, но даже для неврологически типичных людей существует нетривиальная проблема, которую нужно решить, нажав кнопку лифта. Количество возможных конфигураций суставов, позволяющих пальцем нажимать кнопку, безгранично. Кроме того, для любой данной конфигурации соединения, достигнутой во время прессования, количество путей, ведущих к этой конфигурации соединения, также безгранично.Наконец, для каждого из этих путей к окончательной конфигурации возможности выбора времени также безграничны. Таким образом, даже для такой тривиальной задачи, как нажатие кнопки лифта, количество возможных действий бесконечно. Ключевой вопрос в управлении моторикой заключается в том, как в подобных ситуациях выбираются определенные действия.

Подходы к выбору действий

Проблема выбора действий в только что рассмотренном смысле была впервые признана Бернштейном (1967), который назвал этот вопрос проблемой степеней свободы .Как понимал Бернштейн, степени свободы тела превышают степени свободы, связанные с наглядным описанием большинства задач, которые необходимо выполнить. Например, кнопка руля высоты имеет шесть (позиционных) степеней свободы — три пространственные координаты ее центра и три координаты ориентации ее плоскости (тангаж, крен и рыскание). Ширина кнопки (определяющая ее допуск на ошибки прицеливания) также важна, как и сила, необходимая для завершения нажатия. Суммируя эти степени свободы, их восемь.

Степень свободы тела типичного человека, намеревающегося нажать кнопку, намного больше. Рассматривая только скелет, плечо человека имеет три степени свободы (вращение вокруг осей x , y и z ), предплечье имеет две степени свободы (сгибание / разгибание и скручивание), и каждая сустав пальца добавляет свои собственные степени свободы. Добавление суставов позвоночника, бедра, колена и лодыжки дает еще больше степеней свободы.Также учитывается то, как ориентирована голова, как ориентированы глаза и так далее. Вскоре телесные степени свободы превышают восемь, связанные с кнопкой, и это игнорирует превратности мышц, влияющих на суставы, и нервов, управляющих мышцами, что создает еще больший взрыв возможностей.

Муфта

Как можно добиться прогресса в выборе конкретных действий, когда задача выполняется бесконечно большим числом? В литературе по этой теме используются три подхода.Двое из них были преследованы Бернштейном (1967). Третий появился вслед за ним.

Один из подходов, которые использовал Бернштейн (1967), заключался в выявлении функциональных зависимостей между эффекторами. Идея Бернштейна заключалась в том, что связи между эффекторами могут ограничивать контролируемые степени свободы.

На абстрактном уровне этот подход можно оценить, рассмотрев рисунок 1, на котором в одном случае показаны две независимые точки на плоскости, а в другом — две точки, соединенные линией фиксированной длины.В первом случае есть четыре степени свободы: значения x и y точки A и значения x и y точки B. : x и y одной точки и угол фиксированной длины линии от A до B. Этот простой пример, адаптированный из Saltzman (1979), показывает, как сцепление может уменьшить степени свободы до быть управляемым.

Рисунок 1.Влияние сцепления на степени свободы . (A) Две независимые точки (четыре степени свободы). (B) Две точки, соединенные линией неизменной длины (три степени свободы).

Существует ли муфта в реальных характеристиках двигателя? Ответ однозначный: да. Как заметил фон Холст (1939), когда рыбы колеблют свои спинные плавники, а затем начинают колебать грудные плавники, колебания спинных плавников меняются. Когда фон Холст попросил людей сделать что-то подобное: поднять и опустить одну вытянутую руку с фиксированной частотой, а затем с другой частотой, колебания управляющей руки изменились.Такие взаимодействия конечностей происходят надежно и были подробно изучены (например, Swinnen et al., 1994).

Что эти результаты говорят о проблеме степеней свободы? Они могут быть восприняты как предположение, что зависимости между эффекторами устраняют проблему, но это предположение связано с трудностями. Связи не фиксируются, а приходят и уходят в зависимости от того, что необходимо достичь. Например, во время речи верхняя губа опускается к нижней губе быстрее, чем обычно, если нижняя губа поднимается медленнее, чем обычно (и наоборот), но это верно только тогда, когда звук, который должен издаваться, требует закрытия двух губ, так как в «р» или «б».Это не тот случай, когда производимый звук является фрикативным, как в «ф» или «в» (Abbs, 1986).

Проявление сцепления зависит также от того, как поставлена ​​задача. Когда перцептивное представление задачи упрощается, действия, которые иначе трудно выполнить, могут быть легкими (Mechsner et al., 2001). Точно так же, если руки тактильно отслеживают движущиеся объекты, оставаясь в легком касании с объектами, пока они движутся, два объекта, движущихся по кругу, вращающихся с разными частотами, могут быть тактильно отслежены практически идеально независимо от того, какое соотношение частот между ними.Напротив, создание двух кругов с одинаковыми частотами почти невозможно, если круги нарисованы более традиционными способами, например, нарисовать их на доске (Rosenbaum et al., 2006b).

Механика

Второй путь, который Бернштейн (1967) использовал для решения проблемы степеней свободы, заключался в обращении к эксплуатации механики. Его идея заключалась в том, что управление действиями можно упростить, используя механическое взаимодействие между телом и внешним миром.

Примеров моторных характеристик, отражающих использование механики, предостаточно. Восхитительный пример касается младенцев в Jolly Jumpers. Подвешенные на своих маленьких сиденьях, свешиваясь на эластичных веревках с твердых крючков наверху, младенцы учатся толкаться по полу с правильной скоростью и силой, чтобы получить максимальную «отдачу» (Goldfield et al., 1993).

Когда младенцы и малыши учатся ходить, они продолжают использовать механику. Во время зрелой ходьбы есть фаза стойки и фаза поворота для каждой ступни.Во время фазы стойки ступня находится на на земле, тогда как во время фазы качания ступня находится на от земли. Во время фазы качания мышечная активность очень мала после начала качания. Однако замах завершается, потому что нога раскачивается вперед, а затем опускается под действием силы тяжести. Оказывается, люди переключаются с ходьбы на бег по мере того, как скорость передвижения увеличивается как раз с той скоростью, при которой опускание ноги происходит быстрее, чем это возможно, если позволить гравитации тянуть ногу вниз.На этой критической скорости происходит переход от ходьбы (серия контролируемых падений) к бегу (серия контролируемых прыжков) (Alexander, 1984).

Решает ли использование механики проблему степеней свободы? Возможно, в какой-то степени при некоторых обстоятельствах. Например, было показано, что использование механики является полезным способом избежать обильных вычислений для траекторий роботов (Collins et al., 2005). Тем не менее, неясно, как далеко можно зайти с этим подходом, поскольку он не может объяснить богатство и разнообразие произвольно сформированных характеристик.

Ограничения

Если ни связанный подход к проблеме степеней свободы, ни механический подход к проблеме степеней свободы полностью не решают проблему, какой подход может сделать это? Чтобы ответить на этот вопрос, полезно вернуться к тому способу, которым мы представили проблему степеней свободы ранее в этой статье. Мы отметили, что Бернштейн (1967) сформулировал проблему в терминах степеней свободы тела относительно степеней свободы, связанных с наглядным описанием задачи, которую необходимо решить.Ключевая фраза для нас, психологов, — это «наглядное описание». Мы имеем в виду, что хотя описание задачи имеет некоторые свойства, человек, приближающийся к задаче, добавляет к описанию больше свойств — фактически достаточно, чтобы полностью описать проблему и, таким образом, фактически решить ее. Например, если задача состоит в том, чтобы «нажать кнопку лифта», человек, собирающийся выполнить эту задачу, может добавить дополнительные ограничения, такие как «… с эффектором, который можно легко поднести к кнопке.Эффектором мог бы быть указательный палец правой руки, но если бы человек держал извивающегося ребенка, вместо него можно было бы использовать какой-нибудь другой эффектор.

Утверждение, что ограничения ограничивают выбор действий, поднимает вопрос о том, как ученые могут идентифицировать эти ограничения. Для начала обратите внимание, что если ограничения ограничивают диапазон возможных действий, ограничения, которые делают это, соответствуют характеристикам выполняемых действий. Точно так же действия, которые могли бы выполнить задачу, но не были выполнены, лишены этих функций.Однако не все ограничения одинаково важны. Если необходимо нажать кнопку лифта, вероятно, важнее нажать кнопку пальцем, чем поднести палец к кнопке с некоторой желаемой средней скоростью.

Учитывая эту пару моментов — что ограничения отражаются в особенностях выбранных действий и что одни ограничения важнее других — задача психологов, заинтересованных в выборе действия, состоит в том, чтобы обнаружить, какие ограничения важнее других.Определение ранжирования или взвешивания ограничений позволяет достичь двух целей. Во-первых, это избавляет от необходимости говорить, какие ограничения актуальны, а какие нет. То есть, вместо принятия такой двоичной классификации, все возможные ограничения могут быть и действительно должны быть включены. Итак, что отличает ограничения, так это их вес. Некоторые ограничения имеют большой вес. Другие имеют малые веса, в том числе исчезающе малые (то есть почти нулевые или нулевые сами по себе).

Во-вторых, веса ограничений определяют задачу, представленную субъектом.Этот момент имеет неоценимое значение для психологии, потому что многие психологические исследования посвящены выполнению той или иной задачи — задачи Струпа, задачи Фланкера и так далее. Что такое задача — как она представлена ​​тем, кто ее выполняет — редко рассматривается, но проблема лежит в основе понимания выбора действий и психологии в более широком смысле. Если водитель автобуса видит свою задачу в том, чтобы прямо указать людям, как сесть в его автобус, то отношение к нему пассажиров будет совсем другим, чем если бы он видел свою задачу в том, чтобы приветствовать пассажиров настолько тепло, насколько это возможно.

Математический формализм может помочь проложить путь к тому, куда мы пойдем с этим. Формализм позволяет нам изобразить задачи в абстрактном «пространстве задач» (рис. 2) и позволяет нам выдвинуть гипотезу о минимизации переходов в этом пространстве.

Рис. 2. Действия, выбранные из тех, которые удовлетворяют элементарным требованиям задачи (заключены в эллипсы), определяемые их местоположением в двумерном пространстве весов (0–1) для ограничения 1 и ограничения 2 .В левом и втором регистрах выбирается другая первая точка.

Элементарная задача T, выполняемая в момент времени 1, может быть определена как вектор весов ограничений, w _1,1 для ограничения 1, w _2,1 для ограничения 2 и т. Д., Все путь до ограничения n в момент 1.

Веса можно визуализировать как точку в пространстве задач, как показано на рисунке 2. Оси пространства соответствуют весам (от 0 до 1) для возможных ограничений.На рисунке 2 для удобства наглядности показаны только два веса ограничений. На этом рисунке эллипсы содержат возможные веса для достижения данной элементарной задачи. Отдельная точка внутри эллипса выделяется, чтобы показать, какая комбинация весов выбрана.

Также возможно рассмотреть ряд решений элементарных задач , как показано в следующем уравнении, где мы расширяем первое уравнение до уравнения, в котором все веса принимают значения в течение определенного периода времени от времени 1 до времени т :

T = w1,1w1,2w1,3… w1, tw2,1w2,2w2,3… w2, t⋅⋅⋅⋅⋅⋅⋅⋅⋅⋅⋅⋅⋅⋅⋅wn, 1wn, 2wn, 3… wn, t

Две серии задач показаны на рисунке 2.В случае слева при решении первой элементарной задачи учитывается, какая точка будет выбрана для выполнения второй элементарной задачи. На правой панели, хотя набор возможных решений для первой элементарной задачи такой же, как на левой панели, выбранная в ней пара весов другая. Причина в том, что дальше требуется другая задача.

Мы говорим, что действия могут быть выбраны таким образом, чтобы минимизировать переходы в пространстве задач. Эта идея была оценена раньше (e.g., Jordan and Rosenbaum, 1989) и особенно хорошо известен в связи с совместной артикуляцией речи, когда способ воспроизведения звука зависит от того, какие звуки будут следовать (Fowler, 2007).

Манипуляции с объектами

В наших лабораториях в штатах Пенсильвания и Юта мы больше занимались ручным управлением, чем управлением речью. В области ручного управления мы особенно интересовались манипуляциями с объектами. Управление объектами особенно интересно для нас, потому что мы используем когнитивный подход к выбору действий.При изучении манипулирования объектами один и тот же объект может использоваться для разных целей. Ручка может использоваться для письма или для тыкания, нож может использоваться для нарезания или для удара и т. Д. (Klatzky and Lederman, 1987). Эта особенность манипулирования объектами делает связанные задачи привлекательными для нас с учетом наших когнитивных способностей. Один и тот же участник может столкнуться с одним и тем же объектом в одной и той же позиции и может быть проинструктирован или иным образом побужден использовать объект с разными целями. Различия в том, как участники схватывают или обращаются с предметом, в зависимости от требований будущей задачи, можно объяснить различиями в психических состояниях участников.

Порядок планирования

Еще одна привлекательность манипулирования объектами заключается в том, что можно изучать эффекты планирования разного порядка. Можно искать эффекты планирования первого порядка , отражающие влияние объекта, достигаемого в его текущем состоянии; или можно искать эффекты планирования второго порядка, отражающие влияния того, что нужно сделать следующий с объектом; или можно искать эффекты планирования третьего порядка, отражающие влияния того, что должно быть сделано после этого ; и так далее (Розенбаум и др., 2012). Наблюдаемый эффект планирования наивысшего порядка может отражать период планирования. Для обсуждения продолжительности планирования разговорной речи и набора текста см. Sternberg et al. (1978) и Логан (1983).

Пока существуют эффекты планирования второго или более высокого порядка в манипуляции с объектами, эти эффекты можно рассматривать как ручные аналоги речевой коартикуляции. Фактически, мы можем придумать фразу, чтобы выделить эту ассоциацию. Так же, как существуют эффекты совместной артикуляции для речи, мы можем сказать, что могут быть эффекты «совместной манипуляции» для ручного управления.

Можно было бы ожидать эффектов совместной манипуляции, если бы когнитивные субстраты совместной артикуляции распространялись на мануальное поведение. Другими словами, в той мере, в какой ручной контроль присутствует у многих животных, эволюционное прошлое которых еще не наделило их способностью к речи, способность к совместным манипуляциям может подготовить почву для совместной артикуляции.

Натуралистическое наблюдение

Если допустить, что совместную манипуляцию было бы интересно обнаружить, как можно было бы ее найти? Первая мысль состоит в том, чтобы наблюдать микроскопические особенности мануального поведения в лаборатории, используя преимущества технических систем для регистрации и количественной оценки свойств движений конечностей (например,g., Cai and Aggarwal, 1999). Мы использовали такие системы в наших исследованиях (например, Studenka et al., 2012). Однако метод, который мы обычно предпочитаем, был проще. Мы предпочитаем наблюдать за поведением в ситуациях, когда есть два легко наблюдаемых способа захвата любого заданного объекта, особенно когда один из этих способов может быть правдоподобно связан с тем, что будет сделано с объектом. Нам нравится этот подход, потому что его можно применять в повседневной среде, разрешая или, еще лучше, поощряя, , естественное наблюдение.

Фактически, это было натуралистическое наблюдение, которое подготовило почву для описания большинства исследований в этой статье. Когда первый автор ел в ресторане, он заметил, как официант наполняет стаканы водой. Каждый стакан переворачивался, и официанту приходилось переворачивать каждый стакан, чтобы налить в него воду. Официант захватил каждый стакан большим пальцем вниз , после чего перевернул стакан и налил в него воды, держа стакан большим пальцем вверх .Наконец, он поставил наполненный стакан, держа большой палец вверх, а затем перешел к следующему стакану, повернув руку в положение «большой палец вниз», готовясь к следующему эпизоду наполнения стакана.

Обычный способ взять стакан — это, конечно, взяться за него позой большого пальца вверх. Почему же тогда официант схватил стакан большим пальцем вниз? Когда официант наливает воду в стакан, а затем ставит его на стол, хватаясь за перевернутый стакан, можно было удерживать большой палец вверх.Если бы стакан поднимали большим пальцем вверх, получившееся положение большого пальца вниз сделало бы последующее выливание и установку неудобным. При крайних углах поворота предплечья (например, углах поворота большого пальца вниз) по сравнению с менее экстремальными углами поворота предплечья (например, углами поворота большого пальца вверх) номинальный комфорт ниже (Rosenbaum et al., 1990, 1992, 1993), мышечная сила ниже (Winters, Kleweno, 1993), вариативность конфигурации суставов выше (Solnik et al., 2013), а максимальные скорости колебаний, которые имеют решающее значение для быстрого исправления ошибок, также ниже (Rosenbaum et al., 1996). По любой из этих причин официанту было разумно брать каждый перевернутый бокал, как он.

Двухальтернативная процедура принудительного выбора

Принятие официантом позы большого пальца вниз соответствовало модели, показанной на рисунке 2. Решение официанта схватить стакан большим пальцем вниз показывает, что он знал (или узнал), что он будет делать дальше со стаканом, таким образом, его выбор действий отражал планирование второго (или, возможно, более высокого порядка).

Маневр официанта был обнаружен в одном натуралистическом наблюдении, поэтому было важно воспроизвести результат в лаборатории.Использованный лабораторный метод основан на двухальтернативной процедуре принудительного выбора. Две альтернативы для каждого испытания были легко классифицированными действиями, любое из которых было возможно для поставленной задачи, но только одно из которых обычно было предпочтительнее (или ожидалось, что будет предпочтительнее) по сравнению с другим.

Логика подхода заключалась в том, чтобы выяснить, как часто одна альтернатива предпочтительнее другой, в зависимости от характера различия в выборе. Подход оказался полезным, как указано в большом количестве исследований, в которых он использовался (Rosenbaum et al., 2012). В настоящей статье мы освещаем некоторые из основных результатов этой работы, в том числе несколько выводов, которые были получены после подготовки только что процитированной обзорной статьи. В частности, мы рассматриваем (1) результаты, которые были получены о выборе ориентации захвата , как у неврологически типичных и неврологически атипичных взрослых и детей, так и у нечеловеческих приматов; (2) результаты, касающиеся захвата , местоположения вдоль перемещаемых объектов; и (3) результаты, касающиеся выбора действий, включающих ходьбу, а также достижение.

Ориентация на хватку у здоровых молодых людей

Первое лабораторное испытание тенденции к выбору изначально отличных ориентаций захвата для обслуживания более поздних ориентаций захвата (Rosenbaum et al., 1990) включало представление студентам университета горизонтально ориентированного деревянного дюбеля, опирающегося на подставки под концами дюбеля (рис. ). Один конец дюбеля был белым; другой конец был черным. Круглая дисковая мишень была размещена с обеих сторон стенда, ближе к тому месту, где стоял участник, и участнику было предложено протянуть руку правой рукой, чтобы схватить дюбель и поместить черный или белый конец в указанную мишень.В задаче использовался двухальтернативный метод принудительного выбора, хотя две альтернативы не были явно названы для участников. Они могли либо захватить дюбель верхним хватом (ладонью вниз), либо захватить дюбель нижним хватом (ладонью вверх). Установка дюбелей может также закончиться двумя способами: положением большого пальца вверх или положением большого пальца вниз. Оценки участников показали, что они сочли позу с опущенным большим пальцем вниз неудобной. Кроме того, они сочли нижнюю (положение ладони вверх) менее неудобным, а положение сверху (положение ладони вниз) и положение большого пальца вверх — наименее неудобным (наиболее удобным).

Рис. 3. Транспортировка дюбелей (Розенбаум и др., 1990), демонстрирующая эффект комфорта в конечном состоянии . В (A) черно-белый дюбель опирается на подставку с мишенью по обе стороны от подставки. В (B) конец дюбеля черный должен был быть помещен в левую или правую мишень. В позиции (C) белый конец дюбеля должен был быть помещен в левую или правую мишень. Цифры рядом с черным и белым концом дюбеля представляют количество участников, которые ухватились за дюбель большим пальцем, направленным в сторону этого цветного конца дюбеля.(Изображение из Rosenbaum et al., 2006a.)

Для задачи, а не для оценки, основным результатом было то, что участники последовательно выбирали начальную ориентацию захвата, которая облегчила положение большого пальца вверх, когда дюбель был помещен на цель. Когда участников попросили поместить черный (левый) конец дюбеля в мишень, они подняли дюбель с захватом сверху, что позволило им закончить так, чтобы палец был направлен вверх. Напротив, когда участников попросили поместить белый (правый) конец дюбеля в мишень, они подняли дюбель с помощью захвата снизу , что также позволяло им заканчивать в той же ориентации большим пальцем вверх.Таким образом, независимо от того, какой конец нужно было поставить на цель, участники изменили свои первоначальные схваты таким образом, чтобы обеспечить удобную конечную ориентацию схватывания. Розенбаум и др. (1990) назвали это эффектом комфорта в конечном состоянии .

После этой первой лабораторной демонстрации эффекта комфорта в конечном состоянии многие исследования подтвердили, что тенденция отдавать приоритет ориентации захвата в конце движения проявляется в самых разных задачах. Было обнаружено, что участники отдали предпочтение комфорту в конечном состоянии, когда задача установки дюбеля была обратной, поэтому вертикальный дюбель был переведен в горизонтальное положение покоя; конечной позой была удобная поза ладонями вниз (Rosenbaum et al., 1990). Когда участников попросили взять перевернутую чашку и наполнить ее водой, они выбрали сначала неудобный захват, а в конце схватили большим пальцем вверх (Fischman, 1997). Когда участников попросили взяться за ручку и повернуть ее, чтобы повернуть диск на 180 °, чтобы язычок совпал с заданным местом по периметру диска (см. Рисунок 4), участники использовали изначально неудобные захваты, чтобы обеспечить удобную ориентацию захвата при захвате. конец оборота (Rosenbaum et al., 1993).

Рисунок 4.Задача вращения, изученная Rosenbaum et al. (1993) . В (A) участник становится перед колесом, которое ориентировано под углом 45 °, протянув руку и взявшись за ручку. В (B) пронумерованные конечные местоположения вкладки (внизу) показаны для всех возможных целей, кроме 5, которая скрыта вкладкой. (Изображение из Rosenbaum et al., 2006a.)

Эффект комфорта конечного состояния проявляется не только в одиночных -ручных задачах, как только что описано, но также и в бимануальных задачах .В бимануальной версии задачи по транспортировке дюбелей участники схватили два горизонтальных дюбеля, по одному каждой рукой, и переместили их в два вертикальных положения (Weigelt et al., 2006). Участники схватились за дюбели таким образом, чтобы были удобные захваты для большого пальца на концах транспортеров для дюбелей. Аналогичным образом вели себя участники других экспериментов (Janssen et al., 2009, 2010).

Последующие исследования показали, что точность, а не конечный комфорт как таковой может быть решающим фактором при планировании захвата второго порядка.Short и Cauraugh (1999) показали, что участники с меньшей вероятностью схватились за дюбель таким образом, чтобы обеспечить комфорт в конечном состоянии, если цель, к которой был перемещен дюбель, была широкой, а не узкой. Аналогичный эффект был обнаружен в исследовании задачи вращения диска, в котором участников просили взяться за ручку, чтобы повернуть ленивую сьюзан в конечную ориентацию (Rosenbaum et al., 1996). В одном случае фиксация конечного положения требовала очень небольшого контроля благодаря болту, который останавливал вращение диска.В этом состоянии только половина участников показала конечный комфортный эффект. Напротив, гораздо большая часть участников продемонстрировала эффект комфорта в конечном состоянии, когда им приходилось контролировать окончательную ориентацию с помощью обычного прицеливания.

Все результаты, приведенные в последнем абзаце, указывают на то, что термин «комфорт конечного состояния» может быть неправильным. Принятие комфортного состояния может быть менее важным, чем принятие позы, обеспечивающих максимальный контроль. Дополнительные доказательства см. В Künzell et al.(под давлением).

Планирование захвата у животных, не являющихся людьми

Только что рассмотренные данные свидетельствуют о том, что рассмотрение ориентации хватания является важным ограничением, определяющим выбор действия при манипулировании объектами, по крайней мере, у нейротипичных студентов колледжа. Важен ли этот фактор и для других популяций?

Рассмотрим первое выступление нечеловеческих приматов. Исследования манипулирования объектами у нечеловеческих приматов пролили свет на эволюционную историю когнитивных способностей, лежащих в основе выбора с помощью ручного действия.Weiss et al. (2007) тестировали тамарин-тамаринов с модифицированной версией задач, описанных выше. Как показано на Рисунке 5, этим тамаринам с хлопковой верхушкой предлагали бокал шампанского с пищевой наживкой, ориентированный вертикально или перевернутый. Основание стакана было снято, и длинный стержень выдвинул ножку стакана. И когда стакан был вертикальным, так и перевернутым, плоская пластина не позволяла обезьянам проникать в стакан, чтобы удалить зефир, видимый внутри него. Чтобы получить еду, каждая индивидуально протестированная обезьяна должна была сдвинуть стакан к себе, чтобы удалить зефир.

Рис. 5. Тамарин с хлопковым верхом, выполняющий задачу по извлечению детенышей, предложенную Weiss et al. (2007) . В позиции (A) обезьяна берет вертикально стоящую чашу за ножку, используя каноническую позу поднятого вверх большого пальца. В (B) та же обезьяна берет ножку перевернутой чашки, используя неканоническую позу большого пальца вниз. (Изображение из Weiss et al., 2007.)

Когда чаша стояла вертикально, тамарины хватались за ножку, как обычно, большим пальцем вверх.Что еще более интересно, когда чашка была перевернута, тамарины захватили ножку с нетипичной ориентацией большого пальца вниз. В последнем случае (как и в первом) обезьяны закончили с поднятым вверх большим пальцем стаканом (см. Рис. 5). Таким образом, тамарины, как студенты колледжей и официанты, отдавали приоритет комфорту (или предполагаемому комфорту) конечных ориентаций захвата над приоритетным комфортом (или предполагаемым комфортом) исходных ориентаций захвата. Этот результат предполагает, что когнитивные субстраты для планирования захвата второго порядка могли существовать еще 45 миллионов лет назад, когда эволюционная линия, ведущая к тамаринам, отклонилась от эволюционной линии, ведущей к человеку (рис. 6).

Рисунок 6. Эволюционное древовидное древо общего предка приматов до прозимий (например, кольцевидного лемура, показанного здесь), которое отошло от линии антропоидов примерно 65 миллионов лет назад; обезьянам Нового Света (например, тамарин с хлопковой верхушкой, показанный здесь), которые покинули линию антропоидов примерно 45 миллионов лет назад; обезьянам Старого Света (например, показанной здесь макаке), которые покинули линию антропоидов примерно 30 миллионов лет назад; и Homo sapiens (e.g., здесь показан Чарльз Дарвин) .

Можно ли перенести родословную для такого планирования еще дальше во времени? Chapman et al. (2010) показали, что это возможно. Эти авторы получили тот же эффект планирования схватывания, когда задание чашки (слегка измененное) использовалось с лемурами. Лемуры — самые далекие в эволюционном отношении из ныне живущих родственников людей приматов (рис. 6 и 7). Линия лемуров отошла от линии антропоидов (линия, ведущая к Homo sapiens ) примерно 65 миллионов лет назад, или на 20 миллионов лет раньше, чем у тамаринов.

Рис. 7. Кольцевидный лемур, хватаясь за ножку перевернутой чашки, используя позу большого пальца вниз . Затем лемур перевернул чашку, чтобы вынуть из нее изюм. (Изображение из Chapman et al., 2010.)

Последнее замечание об эволюции состоит в том, что можно было бы ожидать, что способность к планированию, индексируемая планированием схватывания, также будет существовать у обезьян старого мира и обезьян; в противном случае в картине образовалась бы неприятная «дыра». Обезьяны-резусы (Nelson et al., 2011) и шимпанзе (Frey and Povinelli, 2012) также проявляют чувствительность к будущим требованиям ориентации хватки, так что, насколько мы можем судить, способность к планированию захвата второго порядка существовала еще 65 миллионов лет назад и держится с того времени.

Планирование хватки у младенцев, детей ясельного возраста и детей

А как насчет онтогенетического, а не филогенетического развития? У людей, видов, онтогенетическое развитие которых представляет для нас наибольший интерес, планирование схватывания первого порядка осуществляется в течение первого года жизни.Младенцы изменяют свои хватки в зависимости от свойств предметов, к которым они дотягиваются. Соответствующая литература кратко рассмотрена в учебнике по моторному контролю, написанном в основном для психологов (Rosenbaum, 2010), и более подробно в недавней главе справочника (Savelsbergh et al., 2013).

Что касается развития планирования захвата второго порядка, такое планирование появляется у некоторых малышей примерно в возрасте 18 месяцев (Thibaut and Toussaint, 2010). Удивительно, однако, что планирование захвата второго порядка, изученное описанным выше способом, не достигает уровня взрослой компетенции до 9 или 10 лет (Hughes, 1996; Smyth and Mason, 1997; Manoel and Moreira, 2005; Thibaut and Toussaint). , 2010; Weigelt, Schack, 2010; Jovanovic, Schwarzer, 2011).

В нескольких исследованиях также изучались детские клинические популяции. Дети с аутизмом и дети с легкой степенью обучаемости проявляют меньшую чувствительность к окончательной ориентации схватывания, чем дети контрольной группы того же возраста (Hughes, 1996). Менее стойкая чувствительность к окончательной хватательной позе также наблюдается у детей с церебральным параличом (Crajé et al., 2010) и у детей с синдромом Вильямса (Newman, 2001).

Планирование схватывания у взрослых клинических групп

Исследования взрослого клинического населения также выявили дефицит планирования схватывания.В задаче, требующей от участников схватить дюбель и повернуть его в разные положения, люди с зрительной агнозией не всегда выбирали начальные захваты, которые способствовали удобной ориентации захвата на концах вращения (Dijkerman et al., 2009). То же самое и у взрослых с церебральным параличом (Crajé et al., 2009) или с апраксией из-за односторонних поражений (Hermsdörfer et al., 1999). Более того, взрослые с расстройством аутистического спектра проявляли некоторую чувствительность к конечному состоянию комфорта не только для себя, но и для других, как показано в исследовании передачи инструмента другому человеку (Gonzalez et al., 2013). Однако способность предугадывать потребности других была менее последовательной у аутичных людей, чем у их обычно развитых сверстников того же возраста.

Высота захвата

Ограничения, которые вступают в игру при планировании манипулирования объектами, выявляются не только путем захвата ориентации ; они также обнаруживаются захватом локации . Например, взяв стакан, чтобы поставить его на высокую полку, человек может схватить стакан низко, рядом с основанием, чтобы избежать чрезмерного растяжения во время установки.Точно так же, берясь за стакан, чтобы поставить его на низкую полку, тот же человек может взять тот же стакан выше, чтобы избежать чрезмерного растяжения вниз.

Эти ожидания подтвердились в натуралистическом наблюдении, сделанном первым автором у себя дома, когда он возвращал вантуз унитаза в его нормальное положение на полу. Детали инцидента не важны. Мы вас пощадим! Достаточно сказать, что тип манипуландума, для которого впервые появилось это явление, оказался полезным в лабораторных экспериментах, где использовался свежий поршень.

Участников попросили поместить поршень на полки разной высоты (Cohen and Rosenbaum, 2004). Как видно на рисунке 8, плунжер всегда начинался в одном и том же месте. Участника попросили взять его правой рукой, чтобы переместить на другую полку переменной высоты. Когда плунжер захватывали для размещения на высокой полке, захват был низким. И наоборот, когда плунжер был захвачен для размещения на нижней полке, захват был высоким. В целом, как показано на рисунке 9, существует обратная линейная зависимость между высотой цели (независимая переменная) и высотой захвата (зависимая переменная) в пределах диапазона изучаемых высот дома и цели.

Рис. 8. Два условия, изученные Коэном и Розенбаумом (2004) в их демонстрации эффекта высоты захвата . Плунжер занимает одно и то же начальное положение в обоих показанных здесь условиях (и во всех пяти испытанных условиях высоты цели). Каждому участнику было поручено держать левую руку в левом кармане и начинать каждое испытание с того, что правая рука висит рядом с участником. Левая панель : тестируемая самая высокая целевая полка. Правая панель : самая нижняя проверенная целевая полка. Экспериментатор — первый автор данной статьи. Участник дал разрешение показать свое лицо.

Это наблюдаемое соотношение, которое Коэн и Розенбаум (2004) назвали эффектом высоты захвата , можно понять как отражение желания избежать чрезмерных углов суставов, подобно тому, что было замечено для эффектов ориентации руки, описанных ранее. Также, что касается эффектов ориентации руки, оказалось, что важную роль играет требуемая точность.Эффект высоты захвата ослаблялся, когда размещение поршня в его целевом местоположении требовало меньшей точности, чем когда размещение поршня в его целевом местоположении требовало большой точности (Rosenbaum et al., 2006a). Этот результат предполагал, что избегание чрезмерных углов суставов стремилось, когда требовался больший контроль, как было сделано ранее в связи с ориентацией захвата.

Другой результат исследования Коэна и Розенбаума (2004) пролил свет на природу процесса выбора действия.Коэн и Розенбаум обнаружили, что высота схватывания зависит не только от требований предстоящей задачи, но и от предыдущих действий. После того, как поршень был перемещен из исходного положения в цель, участник опустил руку, а затем вернул руку к поршню, чтобы вернуть поршень в исходное положение. Когда участники делали это, высота захвата, которую они выбрали, была очень похожа на высоту захвата, только что принятую для захватов от дома к цели (Cohen and Rosenbaum, 2004). Таким образом, участники не стремились к неизменным конечным положениям для транспорта с целью возврата домой.Если бы они это сделали, они бы захватили поршень выше от высоких целей, чем они это делали изначально (преодолевая тенденцию захватывать нижнюю часть для высоких целей на исходной площадке), и они захватили бы поршень ниже от низких целей, чем они это делали изначально ( преодоление тенденции хвататься за низкие цели на домашнем сайте). Вместо этого участники схватились близко к тому месту, где они только что схватили поршень, когда они подносили его к цели из исходного положения.

Последующее исследование показало, что это было место на смещении плунжера, а не поза, которую участники запомнили для обратных движений.Weigelt et al. (2007) продемонстрировали это, предложив участникам встать на табурет или спуститься с него после перемещения поршня от дома к мишени и перед возвращением в исходное положение. Вместо того, чтобы принять позу, подобную той, которая была принята при удерживании поршня на мишени (непосредственно перед тем, как отпустить его), что означало бы удерживание поршня в другой точке вдоль вала после шага вверх или вниз, участники схватили поршень близко к тому месту, где они схватились за это раньше, даже если для этого требовалась совсем другая поза.Таким образом, участники полагались на память о месте захвата, чтобы направлять свои захваты в обратный путь. Использование этой стратегии могло потребовать меньше когнитивных ресурсов, чем планирование нового действия каждый раз с нуля. Насколько другая поза будет допустима на обратном пути, все еще остается открытым вопросом.

Достижение и ходьба

Рассмотренные выше исследования касались выбора захватов для предстоящих манипуляций с предметами. Исследования предоставили доказательства, по крайней мере, для планирования второго порядка.Исследования показали, что захваты не просто регулируются в соответствии с непосредственными потребностями захвата объекта на основе его текущих воспринимаемых свойств (планирование первого порядка), но, напротив, также зависят от того, что будет сделано с объектом впоследствии. Доказательства того, что планирование схватывания может выходить за рамки второго порядка, см. В Haggard (1998).

Возможности захвата — не единственные аспекты поведения, которые служат доказательством для планирования манипулирования объектами более высокого порядка. Рассмотрим исследование Studenka et al.(2012). Они попросили участников выполнить повседневную задачу: открыть ящик, чтобы схватить предмет внутри. Когда участники знали, что за предмет не нужно хвататься (т. Е. Они просто открывают ящик), они опускали захватывающую руку ниже, чтобы открыть ящик, чем когда они знали, что поднимут предмет из ящика после его открытия. Мало того, что рука была выше в состоянии подъема, чем в состоянии без подъема; шарнирные углы также были больше похожи на те, которые были бы приняты для лифта.Этот результат аналогичен эффекту высоты захвата Коэна и Розенбаума (2004) в том, что он отражает ассимиляцию: особенности предстоящего поведения отражаются в поведении, которое происходит раньше. Такая ассимиляция отражает тенденцию к минимизации различий между непосредственно предстоящими позами и последующими позами, как показано на Рисунке 2.

Поддержка манипуляций с объектами

Тогда как Студенка и др. (2012) рассматривали конфигурации рук, можно также рассмотреть более макроскопические аспекты поведения, чтобы сделать выводы о планировании действий в контексте манипулирования объектами.В частности, можно изучить, как люди подходят к пространству, в котором они знают, что будут манипулировать объектом. Люди, приближающиеся к пространству, должны проецировать себя в новую позицию, часто в совершенно иную часть пространства, чем та, которую они в настоящее время занимают. Как они это делают, — тема давнего интереса в психологии.

Было проведено мало исследований по планированию манипуляций с объектами для всего тела, но в нашей лаборатории в Пенсильванском университете была проделана определенная работа. Ван дер Вел и Розенбаум (2007) спрашивали, как люди подходят к столу, чтобы переместить поршень влево или вправо на большое или короткое расстояние.Длинное расстояние составляло 120% длины руки испытуемого; короткое расстояние составляло 20% длины руки испытуемого. Участники начинали каждое испытание, стоя на некотором расстоянии от стола: на один, два, три или четыре шага от стола, где «шаги» определялись для каждого участника в зависимости от его или ее роста. Участники могли использовать любую руку, какой захотят, для выполнения задачи по перемещению поршня, которая включала подъем поршня, а затем опускание его на большое или короткое расстояние влево или вправо.

Основной результат заключался в том, что участники предпочитали стоять на ноге против направления предстоящего смещения объекта, если смещение было большим. Если смещение было небольшим, участники не показывали предпочтения ног во время ручного смещения.

Почему участники стояли на противоположной ноге при больших перемещениях? Это дало возможность участникам раскачиваться в направлении предстоящего ручного смещения, приземляясь на стопу с ипсилатеральной стороны от положения.При малых ручных перемещениях такого раскачивания не наблюдалось.

Каково было влияние первоначального расстояния участников от стола? К удивлению van der Wel и Rosenbaum (2007), было более сильное предпочтение стоять на ноге, противоположной большому приближающемуся смещению объекта, когда участники первоначально стояли на расстоянии от стола, чем когда участники первоначально стояли на около стола ( Рисунок 10). Причина такого исхода не совсем ясна.Участники, возможно, думали, что они не могут перемещаться так хорошо, чтобы поставить ноги, как они хотели, когда они начали приближаться к столу. Однако, сделав больше шагов, у них, возможно, было больше шансов изменить положение ног.

Рис. 10. Средняя наблюдаемая доля испытаний, в которых участники стояли на правой ноге, когда они хватались за поршень, чтобы переместить его далеко влево, ближе к левому, ближе к правому или далекому от правого, изображенное на графике в виде функция расстояния от стола в начале каждого испытания .Фромван дер Вел и Розенбаум (2007).

Последняя гипотеза была подтверждена путем анализа изменений длины шага в зависимости от начального расстояния от таблицы. van der Wel и Rosenbaum (2007) обнаружили, что чем больше исходное расстояние, тем больше изменяется длина шага по мере приближения участников к столу. Когда участники подошли к столу, они изменили свои шаги, чтобы обеспечить контралатеральную опору для стопы во время большого ручного смещения.

Эти результаты, наряду с другими, резюмированными в этом разделе, предполагают, что участники могли проецировать себя на позиции, которые им понадобятся (или захотят) принять для ручных перемещений, которые они будут выполнять.

Ходьба для манипулирования объектами

Если люди могут мысленно проецировать себя с по на будущие положения тела, смогут ли они также спроецировать себя, перемещая эти положения с по ? Другими словами, могут ли они представить, как они манипулируют предметами, перемещаясь по окружающей среде — например, хватая предметы с полки в супермаркете во время прогулки по проходу?

То, что люди могут координировать свои движения и ходьбу впечатляющими когнитивными способами, было показано Мартенюком и Бертрамом (2001), которые сравнили траектории рук, создаваемые людьми, перемещающими чашку из одного положения в другое, стоя или во время ходьбы.Как видно на рисунке 11, пути рук были практически идентичны в двух случаях, по крайней мере, когда пути рук были изображены во внешнем, пространственно скоординированном виде. Когда пути рук изображались во внутренних координатах, основанных на суставах, они разительно отличались.

Рис. 11. Вертикальное смещение переносной чашки в зависимости от горизонтального смещения той же чашки при стоянии (левый столбец) или ходьбе (правый столбец), а также при нанесении данных во внешних пространственных координатах (верхняя строка) или Внутренние координаты сочленения (нижний ряд) .По материалам Мартенюк и Бертрам (2001).

Это открытие напоминает классический результат, о котором сообщалось 20 лет назад. В этом исследовании Морассо (1981) обнаружил, что траектории рук для движений от точки к точке были почти прямыми во внешних пространственных координатах, но часто были изогнутыми и очень сложными во внутренних координатах, основанных на суставах. Результат Морассо показал, что двигательная система делает ставку на создание движений, определенных с учетом внешних координат.Сложность движений во внутренних координатах предполагает, что внутренняя система управления — та, которая отвечает за движение и стабилизацию мышц — чрезвычайно «умна», чем-то вроде высококвалифицированного секретаря, который работает за кулисами, чтобы его или ее босс выглядел хорошо (Розенбаум и Доусон, 2004). В случае результата Мартенюка и Бертрама (2001) тот факт, что двигательная система могла генерировать простые пути рук во внешнем пространстве, даже когда люди ходили , является ошеломляющим результатом.Разработка вычислительной модели, способной моделировать эту возможность, будет полезной целью для будущих исследований.

В исследовании Мартенюка и Бертрама (2001), представлявшего интерес, было текущее поведение участников. Проблема, которая не была затронута в этом отчете, заключалась в том, насколько заблаговременно люди планировали свои прогулки и достижения. Это тема, по которой большинство известных нам исследований было проведено в нашей собственной лаборатории, где мы снова сочли полезным полагаться на двухальтернативную процедуру принудительного выбора.

В одном из наших экспериментов (Rosenbaum et al., 2011) мы попросили участников взять на столе детское ведро для пляжа и отнести его к любому из двух участков за столом (рис. 12). Чтобы взять ведро, участник мог пройти либо по левой, либо по правой стороне стола. Если участник шел по левой стороне стола, он или она должны были взять ведро правой рукой и отнести его к целевому месту (табурету) за левым концом стола. Если участник шел по правой стороне стола, он или она должны были взять ведро левой рукой и отнести его к нужному месту (другой табурет) за правым концом стола.В разных испытаниях левая и правая сайты-мишени (левый и правый стул) находились на разном расстоянии от конца таблицы. Пересечение этой переменной означает, что корзина находилась близко к левому краю таблицы, в середине таблицы или близко к правому краю таблицы.

Рис. 12. Три схемы, использованные Розенбаумом и др. (2011), чтобы изучить ходьбу и достижение . Во всех случаях участник стоял на месте, где были сделаны эти фотографии. Верхняя панель : ведро у левого края стола и левый целевой табурет рядом. Средняя панель : ведро у правого края стола, а левый целевой табурет снова рядом. Нижняя панель : ведро посередине стола и справа целевой табурет рядом. По материалам Розенбаума (2012).

Учитывая эти возможные схемы, можно было изучить затраты на ходьбу по сравнению с тем, чтобы добраться до нее. В некоторых условиях у участников не было конфликта между этими двумя затратами.Например, у участников не было конфликта, если ведро находилось у левого края стола, левая цель была близко, а правая цель была далеко (верхняя панель рисунка 12). Однако, если ведро было рядом с правым краем стола, левая цель была поблизости, а правая цель была далеко (средняя панель рисунка 12), у участников возник конфликт. В этом случае участники могли либо идти по правой стороне стола, достигая меньше, но больше ходить, либо они могли идти по левой стороне стола, достигая большего, но меньше ходя.Наконец, с точки зрения рассмотренных здесь примеров (только некоторые из проверенных условий), если ведро находилось в середине таблицы, а левая цель находилась дальше, чем правая (нижняя панель рисунка 12), участники могли ходить меньше. ходя по правой стороне стола, или они могли бы ходить больше, идя по левой стороне стола, достигая одинакового расстояния в обоих случаях. Если бы они больше ходили, им пришлось бы использовать менее благоприятную руку (левую руку участников этого исследования).

Итак, что было важнее: меньше ходить или тянуться рукой, которая была предпочтительнее? Используя задачи, выходящие за рамки рассмотренных выше, Rosenbaum et al. (2011) могут оценить относительную стоимость ходьбы на некоторое расстояние по сравнению с достижением на некоторое расстояние, и они могут оценить относительную стоимость движения левой или правой рукой. То, как они оценили относительные затраты, отражено на Рисунке 13, который показывает вероятность, p ( L ), что участники прошли по левой стороне таблицы, построенной как функция разницы между двумя производными показателями, « Функциональное расстояние левого пути »и« Функциональное расстояние правого пути.Функциональное расстояние левого пути определялось как сумма пройденного расстояния (в метрах) плюс расстояние, достигнутое правой рукой (также в метрах), причем последний член умножался на эмпирически подобранную константу. Точно так же функциональное расстояние по правому пути определялось как сумма пройденного расстояния (в метрах) плюс расстояние, достигнутое левым (также в метрах), причем последний член умножался на другую константу, полученную эмпирическим путем. Константа, полученная эмпирическим путем для правой руки, равнялась 10.3. Константа, полученная эмпирическим путем для левой руки, составила 12,3. Основываясь на этих двух значениях, можно было сказать, что протягивание правой рукой было менее затратным, чем движение левой рукой (10,3 по сравнению с 12,3), и что преодоление некоторого расстояния было намного дороже, чем ходьба на такое же расстояние, в 11,3 раза больше на самом деле дорого (в среднем 10,3 и 12,3).

Рис. 13. Вероятность, p ( L ), выбора ходьбы по левой стороне стола (Rosenbaum, 2012).Функциональное расстояние левого пути было определено как расстояние ходьбы + 10,3 × расстояние до правого пути . Функциональное расстояние по правой траектории было определено как расстояние ходьбы + 12,3 × расстояние до левой руки, все в метрах (м). По материалам Rosenbaum (2012).

Следует сделать еще два замечания по поводу только что рассмотренного исследования. Во-первых, исследование было направлено на то, чтобы показать, как разные виды затрат рассматриваются вместе. Априори , не очевидно, как затраты на ходьбу и затраты на достижение сооцениваются при планировании ходьбы и достижения.Только что обобщенное исследование показывает, что можно найти общую валюту для оценки двух видов затрат. Этой общей валютой является (или аналогична) «функциональное расстояние», определяемое как взвешенная комбинация расстояния, пройденного пешком и пройденного расстояния. Предположительно, веса изменились бы, если бы ходьбе была более сложной задачей (например, добавлением нагрузки на ноги) или если бы было больше затруднено достижение (например, добавлением нагрузки на запястье). Возможность оценивать математические веса, подобные этим, является центральной для общего подхода, описанного здесь, потому что, как указано во введении к этой статье, мы считаем, что задачи могут быть представлены в виде векторов весов для измерений, по которым задачи различаются (см. Рисунок 2). .

Второе замечание заключается в том, что только что рассмотренное исследование было проведено путем того, что участники действительно ходили и дотягивались до окружающей среды, изображенной на Рисунке 12. Позже исследование было повторено, показывая новой группе участников (другая группа студентов Пенсильванского университета) фотографии среда, в которой была выполнена реальная задача, сфотографирована с точки зрения человека, стоящего там, где участники стояли в начале каждого испытания в реальных условиях (Rosenbaum, 2012). Примеры этих изображений показаны на рисунке 12.В каждом экспериментальном испытании одно изображение показывалось на компьютере, и участник либо нажимал левую клавишу, что указывало на то, что он / она будет ходить по левому краю стола (неся ведро правой рукой к левой цели), либо правый ключ, указывающий, что он будет ходить по правому краю стола (неся ведро левой рукой к правой цели). Не было цейтнота, как в эксперименте «реального действия». Более того, участникам было разрешено держать и поднимать ведро (которое было пустым) перед выполнением компьютеризированной задачи «виртуального действия».

Результатом исследования виртуального действия стало то, что выбор, сделанный участниками, когда они указали, как будет выполнять задачу, почти идентичен выбору участников, которые фактически выполнили задачу. Результат подтвердил впечатление, что Rosenbaum et al. (2011), когда они проводили свой эксперимент, их участники реального действия знали, каким путем они пойдут, как только они покинут начальную точку.

Также случилось, что в исследовании виртуального действия Розенбаума (2012) время реакции выбора было тем больше, чем больше схожи функциональные длины левого и правого путей.Этот результат позволил Розенбауму (2012) отвергнуть гипотезу о том, что участники мысленно моделировали одну альтернативу задачи, а затем другую, выбирая то, что казалось более легким. Такой метод последовательного моделирования привел бы к другому образцу времени реакции выбора, чем полученный. Время реакции выбора увеличилось бы, если бы сумма длин левого и правого функциональных путей была бы обратно пропорциональна разнице между двумя длинами пути, как было обнаружено.

Имел ли смысл в том, что участники не полагались на последовательное моделирование, чтобы выбрать свои действия в этой задаче «протянуть руку и пройти»? Розенбаум (2012) предположил, что это так.По аналогии с тем, кого преследует тигр, если бы у вас был тигр на хвосте, тигр пригласил бы вас на обед, если бы вы полностью смоделировали альтернативные пути побега. Если бы вы стояли в точке выбора, беспечно представляя себя идущим тем или иным путем, вы, вероятно, приземлились бы в пасти тигра. Более эффективным методом было бы сравнение критических различий между путями, быстро выбирая действие на основе различий между альтернативами. Время для выбора между путями будет расти вместе с их сходством, как это было обнаружено в задаче виртуального действия Розенбаума (2012) и как это обычно обнаруживается в исследованиях восприятия различения (например,г., Джонсон, 1939).

Заключение

Исследование, обобщенное в этой статье, было связано с выбором между действиями, выраженными на относительно низком уровне выполнения движений, особенно руками и ногами в контексте манипулирования предметами. Как отмечалось во введении, моторной системе в психологии уделяется относительно мало внимания, что странно, учитывая, что психология — это наука о психической жизни и поведении, тогда как моторный контроль — это наука о том, как человек переходит от психической жизни к . поведение.

Последнее определение может быть не тем, которое большинство исследователей моторного контроля спонтанно дают, когда их просят определить их область, поскольку большинство исследователей моторного контроля обычно приходят из инженерии или нейробиологии. Помимо этого вопроса, не всегда ясно, что для понимания моторного контроля необходимо задействовать психические состояния. Некоторые аспекты моторного контроля явно удалены из психических состояний, поскольку они полагаются на механические свойства нервно-мышечной и скелетной системы, иногда устраняя необходимость в планировании или контроле, как обсуждалось в разделе «Механика».Точно так же рефлексивные (высокоавтоматические) реакции могут не потребовать значительного умственного вмешательства. Даже в случае простых задач, когда рефлексы кажутся достаточными, психические состояния обладают функцией настройки, как описано в разделе «Связь». Таким образом, ментальные состояния необходимы для управления моторикой, так же как моторный контроль важен для выражения ментальных состояний.

Почему в психологии мало внимания уделяется контролю над моторикой — это интересная тема, которая, помимо прочего, рассказывает психологам об их ценностях (Rosenbaum, 2005).Одна из гипотез о том, почему психологи не проводили исследования моторного контроля так активно, как они могли бы, заключается в том, что они считают необходимые методы чрезвычайно техническими, так что для достижения любого прогресса нужно регистрировать электрическую активность мышц. , например, или подробные кинематические свойства конечностей с дорогостоящим оборудованием. Однако, как мы пытались показать здесь, простые поведенческие методы могут быть с успехом применены к изучению выбора двигательных действий.Ни одно из описанных здесь исследований (из нашей лаборатории) не требовало экзотического или высокотехнологичного оборудования. Оборудование, необходимое для проведения исследований, которые мы обобщили, ограничивалось столами, табуретами, ведрами для пляжа, унитазами, деревянными дюбелями, деревянными дисками, веб-камерами и портативными компьютерами.

Однако даже с такими примитивными материалами мы пришли к некоторым полезным выводам. Во-первых, разные задачи могут быть представлены в виде весов, присвоенных различным переменным производительности.Независимо от того, насколько очевиден этот момент, на самом деле он расходится с преобладающей точкой зрения в исследованиях по управлению моторами, вдохновленных инженерами, а именно, что существует некая единственная переменная оптимизации, которая управляет моторным управлением. На протяжении многих лет предлагались различные кандидаты для этой единственной переменной оптимизации, включая минимизацию среднеквадратичного рывка (Hogan, 1984), минимизацию изменения среднеквадратичного крутящего момента (Uno et al., 1989) и минимизацию дисперсии конечной точки (Harris and Wolpert , 1998). Но движения не всегда удовлетворяют этим ограничениям.Действительно, гибкость исполнения — например, возможность делать высокие удары смычком при игре на скрипке в стиле стаккато по сравнению с очень плавными ударами смычка при игре на скрипке в стиле легато — отражает противоположность безоговорочной верности одной фиксированной оптимизации. ограничение. Скорее, он отражает возможность изменения приоритетов ограничений в соответствии с задачей, которую необходимо решить. Мы полагаем, что суть навыков заключается в способности переориентировать ограничения, а не ограничиваться их фиксированным приоритетом.

Наш второй вывод состоит в том, что определение приоритетов ограничений для задачи не должно рассматриваться как неуловимая цель. Напротив, это достижимая цель, если кто-то хочет просто попытаться выяснить, какие средства достижения задачи предпочтительнее других. Все рассматриваемые в настоящее время эксперименты (из нашей лаборатории) преследовали эту цель. Общей для всех экспериментов была цель определить, какие переменные производительности волновали участников больше, чем других. Чтобы ответить на этот вопрос, мы опирались на рейтинги, показатели качества работы и, особенно, на предпочтения двухальтернативного принудительного выбора.

Наш третий и последний вывод касается воплощенного познания. В последнее время это стало очень популярной темой. Перспектива воплощения — это та, которая нам нравится, учитывая наш интерес к управлению моторикой, но обсуждение воплощения замалчивает детали моторной деятельности. Сказать, что восприятие неявно вызывает реакцию, — это нормально, но «реакция» на самом деле является классом эквивалентности возможных решений движения, как подробно описано здесь. Следовательно, если обратиться к знакомому примеру из литературы о воплощенном познании (Glenberg and Kaschak, 2002), чтение предложения об открытии ящика может вызвать реакцию открывания ящика, но нет ни одного движения, которое приводит к открытию ящика, как обсуждалось ранее в связи с исследованием Studenka et al.(2012). Точно так же утверждение, что воплощение может повлечь за собой моделирование действий, полезно только теоретически до определенной степени. Как мы утверждали здесь в связи с исследованием выбора между маршрутами пешком и до достижения (Rosenbaum, 2012), моделирование может не использоваться, по крайней мере, судя по тому факту, что время выбора между маршрутами не было предсказано сумма их длин. Другие исследования нашей лаборатории, не рассматриваемые здесь (Walsh and Rosenbaum, 2009; Coelho et al., 2012), также поставили под сомнение наивное представление о моторных образах, согласно которым действия выбираются путем просмотра мысленных фильмов о действиях, чтобы узнайте, что лучше или лучше; см. также Cisek (2012).Если бы мы использовали такой метод, мы, вероятно, не выжили бы в джунглях, из которых мы произошли. Методы, которые мы используем для выбора действий, отточены эонами избирательного давления. Характеристики действий, которые являются предпочтительными, — это те, для которых были выбраны и которые эксперименты, обобщенные здесь, были нацелены на выявление.

Заявление о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Список литературы

Аббс, Дж. Х. (1986). «Инвариантность и изменчивость в производстве речи: различие между языковым намерением и его нейромоторной реализацией», в Инвариантность и изменчивость в речевых процессах , ред. Дж. С. Перкелл и Д. Х. Клатт (Хиллсдейл, штат Нью-Джерси: Эрльбаум), 202–219.

Александр, Р. М. (1984). Ходьба и бег. Am. Sci. 72, 348–354.

Бернштейн, Н. (1967). Координация и регулирование движений .Лондон: Пергамон.

Цай, К., и Аггарвал, Дж. К. (1999). Отслеживание движения человека в структурированной среде с помощью системы распределенных камер. IEEE Trans. Pattern Anal. Мах. Intell. 21, 1241–1247.

CrossRef Полный текст

Коэльо, К. Дж., Нусбаум, Х. К., Розенбаум, Д. А., и Фенн, К. М. (2012). Воображаемые действия — это не просто слабые действия: вариативность задач способствует обучению навыкам в физической практике, но не в умственной. J. Exp. Psychol. Учить. Mem. Cogn. 38, 1759–1764.

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Дейкерман, Х. К., Макинтош, Р. Д., Шиндлер, И., Ниджбоер, Т. К. У., и Милнер, А. Д. (2009). Выбор между альтернативными позами запястий: планирование действий требует восприятия. Neuropsychologia 47, 1476–1482.

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Фишман, М.Г. (1997). Конечный комфорт при манипулировании объектами. Res. В. Упражнение. Спорт , 68 (доп.),: A60. [Абстрактный].

Фаулер, К. А. (2007). «Производство речи», в Оксфордский справочник по психолингвистике , изд. М. Г. Гаскелл (Нью-Йорк: издательство Оксфордского университета), 489–502.

Фрей, С. Х., Повинелли, Д. Дж. (2012). Сравнительные исследования представлений о ручных действиях: доказательства того, что шимпанзе представляют собой издержки потенциальных будущих действий с использованием инструментов. Philos. Пер. R. Soc. Лондон. B Biol. Sci. 367, 48–58.

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Гонсалес, Д. А., Глейзбрук, К. М., Студенка, Б. Э., Лайонс, Дж. (2013). Двигательные взаимодействия с другим человеком: планируют ли люди с расстройством аутистического спектра заранее? Фронт. Интегр. Neurosci. 7:23. DOI: 10.3389 / fnint.2013.00023

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Хаггард, П.(1998). Планирование последовательности действий. Acta Psychol. (Amst.) 99, 201–215.

CrossRef Полный текст

Хермсдёрфер, Дж., Лаймгрубер, К., Керкхофф, Г., Май, Н., и Гольденберг, Г. (1999). Влияние одностороннего повреждения мозга на выбор захвата, координацию и кинематику ипсилезионного схватывания. Exp. Brain Res. 128, 41–51.

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Янссен, Л., Crajé, C., Weigelt, M., and Steenbergen, B. (2010). Двигательное планирование при бимануальном манипулировании объектами: два плана для двух рук? Мотор. Контроль. 14, 240–254.

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст

Джонсон, Д. М. (1939). Уверенность и скорость в суждении по двум категориям. Arch. Psychol. 241, 1–52.

Джордан, М. И., и Розенбаум, Д. А. (1989). «Действие», в Основы когнитивной науки , изд. М.И. Познер (Кембридж, Массачусетс: MIT Press), 727–767.

Клацки, Р. Л., и Ледерман, С. Дж. (1987). «Умная рука», в Психология обучения и мотивации , Vol. 21, изд. Г. Х. Бауэр (Сан-Дейго, Калифорния: Academic Press), 121–151.

Künzell, S., Augste, C., Hering, M., Maier, S., Meinzinger, A.-M., and Siessmeir, D. (в печати). Оптимальное управление в критической части движения: функциональный подход к процессам двигательного планирования. Acta Psychol.(Амст.)

Логан Г. Д. (1983). «Время, информация и различные интервалы машинописного ввода», в Когнитивные аспекты квалифицированного набора текста , изд. У. Э. Купер (Нью-Йорк: Springer-Verlag), 197–224.

Маноэль, Э. Дж., И Морейра, К. Р. П. (2005). Планирование манипулятивных движений рук: проявляют ли маленькие дети эффект комфорта в конечном состоянии? J. Hum. Mov. Stud. 49, 93–114.

Мартенюк Р.Г., Бертрам К.П. (2001). Вклад походки и движения туловища в схватывание: перспективы с точки зрения мира и координат тела. Управление двигателем 5, 151–164.

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст

Нельсон, Э. Л., Бертье, Н. Э., Метевье, К. М., и Новак, М. А. (2011). Доказательства двигательного планирования у обезьян: макаки-резусы выбирают эффективные захваты при транспортировке ложек. Dev. Sci. 14, 822–831.

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Ньюман, К.(2001). Планирование и контроль действий у нормальных младенцев и детей с синдромом Вильямса . Лондон: Университетский колледж Лондона. [неопубликованная докторская диссертация].

Розенбаум, Д. А. (2010). Управление моторикой человека , 2-е изд. Сан-Диего, Калифорния: Academic Press / Elsevier.

Розенбаум, Д. А., Чепмен, К. М., Вайгельт, М., Вайс, Д. Дж., И ван дер Вел, Р. (2012). Познание, действие и манипулирование объектами. Psychol.Бык. 138, 924–946.

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Розенбаум, Д. А., Коэн, Р. Г., Мейленбрук, Р. Г., и Воган, Дж. (2006a). «Планы схватывания предметов», в Motor Control and Learning over the Life , edds M. Latash and F. Lestienne (New York: Springer), 9–25.

Розенбаум, Д. А., Доусон, А. М., и Чаллис, Дж. Х. (2006b). Тактильное отслеживание допускает бимануальную независимость. Дж.Exp. Psychol. Гм. Восприятие. Выполнять. 32, 1266–1275.

CrossRef Полный текст

Розенбаум, Д. А., и Доусон, А. М. (2004). Двигательная система хорошо вычисляет, но плохо запоминает. J. Mot. Behav. 36, 390–392.

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст

Розенбаум, Д.А., Хьюгтен, К., и Колдуэлл, Г.С. (1996). От познания к биомеханике и обратно: эффект комфорта конечного состояния и эффект среднего — быстрее. Acta Psychol. (Amst.) 94, 59–85.

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Розенбаум, Д. А., Марчак, Ф., Барнс, Х. Дж., Воган, Дж., Слотта, Дж., И Йоргенсен, М. (1990). «Ограничения для выбора действия: захват сверху или снизу» в Attention and Performance XIII: Motor Representation and Control , ed. М. Жаннерод (Хиллсдейл, Нью-Джерси: Lawrence Erlbaum Associates), 321–342.

Розенбаум, Д.А., Воган, Дж., Барнс, Х. Дж., И Йоргенсен, М. Дж. (1992). Временной график планирования движений: выбор захватов для манипулирования предметом. J. Exp. Psychol. Учить. Mem. Cogn. 18, 1058–1073.

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Розенбаум, Д. А., Воган, Дж., Йоргенсен, М. Дж., Барнс, Х. Дж. И Стюарт, Э. (1993). «Планы манипулирования объектами», в «Внимание и перформанс» XIV — Серебряный юбилей: синергия в экспериментальной психологии, искусственном интеллекте и когнитивной нейробиологии , ред.Э. Мейер и С. Корнблюм (Кембридж: Bradford Books), 803–820.

Зальцман Э. (1979). Уровни сенсомоторного представления. J. Math. Psychol. 20, 91–163.

CrossRef Полный текст

Савельсберг, Г., ван дер Камп, Дж., И ван Версмерскеркен, М. (2013). «Развитие достижения действий», в The Oxford Handbook of Developmental Psychology, Vol. 1: Тело и разум , изд. П. Д. Зелазо (Нью-Йорк: издательство Оксфордского университета), 380–402.

Скиннер, Б. Ф. (1969). Непредвиденные обстоятельства армирования: теоретический анализ . Нью-Йорк: Appleton-Century-Crofts.

Сольник, С., Пазин, Н., Коэльо, К. Дж., Розенбаум, Д. А., Шольц, Дж. П., Зациорки, В. М. и др. (2013). Комфортность в конечном состоянии и изменение конфигурации суставов при достижении цели. Exp. Brain Res. 225, 431–442.

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Штернберг, С., Монселл С., Нолл Р. Л. и Райт К. Э. (1978). «Задержка и продолжительность речи и машинописного текста», в Обработка информации в управлении моторикой и обучением , изд. Г. Э. Стельмах (Нью-Йорк: Academic Press), 117–152.

Студенка, Б. Э., Зегельке, К., Шютц, К., и Шак, Т. (2012). Планирование моторики на основе осанки в задаче последовательного захвата. J. Appl. Res. Mem. Cogn. 1, 89–95.

CrossRef Полный текст

Свиннен, С.П., Хойер, Х. и Касаер, П. (1994). Межконечностная координация: нейронные, динамические и когнитивные ограничения . Сан-Диего: Academic Press.

фон Холст, Э. (1939). Относительная координация как Phänomenon и als Methode zentral-nervöse Funktionsanalyze. Ergeb. Physiol. 42, 228–306. [Английский перевод у Э. фон Холста (1973). «Относительная координация как явление и как метод анализа функций центральной нервной системы», в Поведенческая физиология животных и человека: Сборник статей Эриха фон Холста , Vol.1, Пер. Р. Мартин Лондон: Метуэн].

CrossRef Полный текст

Вайгельт М., Коэн Р. Г. и Розенбаум Д. А. (2007). Возвращение домой: при манипулировании человеческими объектами вспоминаются места, а не движения. Exp. Brain Res. 149, 191–198.

CrossRef Полный текст

Вайс, Д. Дж., Уорк, Дж. Д., и Розенбаум, Д. А. (2007). Обезьяна видит, обезьяна планирует, обезьяна делает: эффект комфорта конечного состояния у тамаринов с хлопковой верхушкой ( Saguinus oedipus ). Psychol. Sci. 18, 1063–1068.

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Континуум, распространение и валентность поведения

Eur J Soc Psychol. Авторская рукопись; доступно в PMC 2013 11 марта.

Опубликован в окончательной отредактированной форме как:

PMCID: PMC3593352

NIHMSID: NIHMS329770

Кэтлин К. МакКаллох

Департамент психологии, Департамент штата Айдахо

психологии, Университет Флориды

Сунгджин Хонг

Факультет психологии Иллинойского университета в Урбана-Шампейн

Долорес Альбаррасин

Факультет психологии Иллинойского университета в Урбана-Шампейн

Кэтлин К.Маккалок, факультет психологии, Государственный университет Айдахо;

Корреспонденцию по этой статье следует направлять к Кэтлин К. Маккалок, 921 S. 8, ^th St, Гаррисон-холл, факультет психологии, Государственный университет Айдахо, Покателло, штат Айдахо, США, 83209 ude.usi@htakuccm Факс: 208 282 4832 См. другие статьи в PMC, цитирующие опубликованную статью.

Abstract

Сплоченность общества частично зависит от того, как его отдельные члены управляют своей повседневной деятельностью в соответствии с целями этого общества.Следовательно, должно быть определенное общественное согласие относительно того, что составляет действие, а что — бездействие. В настоящем исследовании изучалась структура определений действия и бездействия, оценка действия и бездействия, а также индивидуальные различия в этих оценках. Рейтинги действий и состояний действия-бездействия показали большее социальное согласие на концах континуума бездействие-действие, чем в середине, что предполагает общественно разделяемую интерпретацию этого определения. Также было показано, что рейтинги действие-бездействие коррелируют с валентностью оцениваемого поведения, так что чем более активно поведение, тем более положительно его валентность.Наконец, индивидуальные различия в передвижении, потребность в закрытии и христианские религиозные убеждения положительно коррелировали с предпочтением действий.

Ключевые слова: контроль действий, бездействие, саморегулирование, агентство

Миллионы долларов на рекламу тратятся на то, чтобы побудить людей «просто делать это», а рост продаж энергетических напитков свидетельствует о постоянно растущей популярности быта. активны в современном обществе. Учитывая этот популярный рост внимания к действию, можно спросить, участвуете ли вы в различных степенях активности с высокого уровня действия (например,ж., бег) на более низкий уровень действия или бездействия (например, сидение) имеет последствия для того, как люди регулируют и оценивают эту деятельность. В этой статье мы спрашиваем, существует ли индивидуальная вариативность в определении поведения и текущего состояния опыта как действия или бездействия. Ценятся ли действия больше, чем бездействие, и зависит ли отношение к действию и бездействию от христианских религиозных убеждений, которые идеализируют работу и продуктивность? Эти вопросы важны для психологов и всех социальных и поведенческих ученых, потому что то, что люди думают о action , может повлиять на то, как действие регулируется в обществе.Однако до сих пор исследователи уделяли минимальное внимание толкованию действий и бездействия, степени, в которой разные люди соглашаются в определении действий и бездействий, или предшествующим и следствию этих определений. Изучение этих вопросов улучшит понимание общественно разделяемых значений поведения в социальном, политическом, развивающем и клиническом контексте.

Активность обычно определяется на основе уровня усилий, вложенных в поведение, тогда как бездействие обычно подразумевает отдых (Albarracin, et al., 2008). Поскольку регулирование уровня активности (количество когнитивных и двигательных функций; см. Albarracin et. Al, 2008; Gendolla & Silvestrini, 2010; Laran, 2010; Noguchi, Handley, & Albarracin, 2011) важно в повседневной жизни, люди, вероятно, будут истолковывать поведение и состояния организма с точки зрения активности (например, действия и бездействие). Несомненно, люди могут прийти к идиосинкразическим, индивидуальным определениям действия и бездействия, например, отслеживая свои уровни усилий и трудностей с различными формами поведения (Albarracin, Hepler, & Tannenbaum, 2011).Хотя личный опыт должен способствовать определению действия и бездействия, социализация, вероятно, предоставит по крайней мере некоторые иллюстрации этих концепций. Например, в западных культурах «бег», вероятно, будет рассматриваться как популярная форма действия, тогда как поведение, подобное «суждению», с большей вероятностью будет колебаться в зависимости от личных обстоятельств (например, суждение о том, что надеть в субботу вечером или суждение. противоречивые доказательства в суде). Мы утверждаем, что крайние случаи действия (например, run ) и бездействия (напр.g., sleep ) может быть частью социальной риторики, разделяемой членами группы, тогда как другие случаи могут быть оставлены на усмотрение отдельных членов группы (Haidt & Baron, 1996). Такого рода социальное определение значения действия и бездействия подразумевает согласие между людьми по концам континуума бездействие-действие (то есть крайние случаи или примеры действия и бездействия), но межличностную вариативность в середине. Мы постулируем, что наивные определения действия и бездействия будут лежать в тонком континууме с крайними формами поведения и состояний, а также более умеренными.Такой континуум был предложен (Albarracin et al., 2008), но никогда не проверялся эмпирически.

Исследование 1 в этой статье исследовало эту возможность, попросив участников оценить серию слов, обозначающих поведение, выраженное глаголами (например, run ), или поведенческие состояния, выраженные существительными и прилагательными (например, спокойный и динамический ). Затем мы смоделировали средние и дисперсии заявленных действий / бездействия , используя несколько аналитических процедур для устранения потенциальных потолочных эффектов, которые могли бы искусственно уменьшить дисперсию рейтингов на крайних уровнях наших ограниченных шкал.Мы предсказали, что найдем согласие по крайним концам континуума бездействие-действие и изменчивости в середине.

Определение поведения или состояний как действий или бездействия имеет важные, хотя и не обязательно прямые, последствия для оценок. С одной стороны, есть основания предполагать, что бездействие будет оцениваться более благоприятно, чем действия. Например, настроение людей улучшается, когда они занимаются расслабляющей деятельностью (например, медитацией; Lane, Seskevich, & Pieper, 2007) и страдают от недосыпания (Vandekerckhove & Cluydts, 2010).С другой стороны, есть несколько причин полагать, что действия будут оцениваться более благоприятно, чем бездействие. Во-первых, социальная этика часто предписывает работу и осуждает безделье, предполагая, что такие действия, как работа, могут рассматриваться как более позитивные, чем бездействие, например, вздремнуть (Miller, Woehr, & Hudspeth, 2002). Предположительно, если работа и трудолюбие ценятся больше, чем лень, другие формы поведения, которые относятся к всеобъемлющим категориям действий (включая работу) и бездействия (включая безделье), могут быть оценены соответственно.Во-вторых, действия, вероятно, более заметны, чем бездействие, и, следовательно, с большей вероятностью привлекут внимание и будут оценены. Эта естественная ориентация на действие была исследована в обучении, самовосприятии и принятии решений (Allison & Messick, 1988; Cioffi & Garner, 1996; Dittrich & Lea, 1993; Fazio, et al., 1982; Kardes, et al., 2006), и может отражать фундаментальное свойство целей, заключающееся в том, что люди уделяют больше внимания тому, что делать, чем тому, чего не следует делать (Senay, Wang, McCulloch, & Albarracin, анализируется).В-третьих, представления о достижении цели предполагают, что все, если действия привлекают внимание, люди могут чаще рассматривать их как связанные с достижением цели и, таким образом, оценивать их более благоприятно, чем бездействие (см., Например, Ferguson & Bargh, 2004; Ferguson, 2007). Исходя из этих предпосылок, действие можно рассматривать как более благоприятное, чем бездействие. Чтобы проверить, имеют ли люди более положительные оценки поведения и состояний, явно определенных как действия, чем бездействие, участников исследований 1 и 2 попросили оценить значимость конкретных действий и бездействий.В исследовании 1 мы дали участникам список поведения для оценки, тогда как в исследовании 2 участники создали свои собственные примеры бездействия и действия и оценили свою валентность.

Предложение индивидуальной и социальной вариативности в определении и оценке действия вызывает важный вопрос: каковы вероятные социальные и индивидуальные основания для дифференциальной оценки действия или бездействия? Индивидуальные различия, которые ускоряют целенаправленную активность (например, передвижение; Kruglanski, et al., 2000) или закрытие (например,г., необходимость закрытия; Kruglanski, Webster, & Klem, 1993) может ассоциироваться с предпочтением действия, а не бездействия. Локомоторы стремятся заниматься целенаправленной деятельностью и проявлять настойчивость перед лицом препятствий, в то время как люди с высокой потребностью в закрытии стремятся к быстрому разрешению проблем и принятию решений. Следовательно, эти опасения следует соотносить с предпочтением действий вместо бездействия.

Кроме того, религия, которая представляет собой исторически сложившуюся и передающуюся в обществе культурную систему, влияет на мысли, чувства и действия людей, предоставляя общие системы координат (Tsai, Miao, & Seppala, 2007; Koole et al., 2010). Важно отметить, что религиозность способствует эффективному саморегулированию действий людей в дополнение к их убеждениям (Koole et al., 2010). Например, серия эмпирических исследований показала, что религиозные праймы запускали неявные процессы, которые способствовали принятию религиозных норм и целей. В частности, прайминг концепций, связанных с Богом, усилил социальное взаимодействие (Shariff & Norenzayan, 2007) и просоциальное поведение (Randolph-Seng & Nielsen, 2007; Pichon, Boccato, & Saroglou, 2007), которые все включали активные компоненты.Кроме того, в идеальных аффективных состояниях возникают религиозные различия (Tsai, Miao, & Seppala, 2007). Например, хотя и христиане, и буддисты хотят испытывать больше положительных и менее отрицательных аффектов, христиане в большей степени, чем буддисты, ценят положительные состояния с высоким возбуждением (например, возбужденное) по сравнению с положительными состояниями с низким уровнем возбуждения (например, спокойствие). Более того, христиане (против евреев) считают, что ментальные события, связанные с действиями, в некотором смысле эквивалентны самому действию (Cohen & Rozin, 2001).Например, христиане считают себя целостными в своих моральных суждениях, поскольку между мыслями и явным поведением существует тесная связь. То есть христиане используют как явные действия, так и мысли в качестве критериев моральных суждений. Например, для христиан мысли о совершении противоправных действий считаются столь же греховными, как и совершение таких действий. Эти данные свидетельствуют о том, что, регулируя мыслительные процессы, цели и влияние, христианство может неявно или явно способствовать благоприятному отношению людей к действию (vs.в действии). Поэтому в исследованиях 3 и 4 мы проверили эти идеи, выработав предпочтение шкалы действий и используя ее для изучения ее взаимосвязи с христианскими верованиями, движением и потребностью в закрытии.

Исследование 1: Социально разделяемые значения действий и бездействия

Метод

Участники

Сто семьдесят три студента (76% женщин, 24% мужчин) из американского университета приняли участие в исследовании в обмен на кредит. Ни один из студентов не участвовал в более раннем исследовании, проведенном для создания исследовательских стимулов.

Процедуры

Участники получили список из 88 слов с двумя шкалами оценок. Для нашей меры определения участникам было предложено оценить каждое слово по 7-балльной шкале в диапазоне от бездействия (-3) до действия (3). Для нашей меры валентности участников спросили, считают ли они слово положительным (хорошо) или отрицательно (плохо), и оценили его по 7-балльной шкале от отрицательных (-3) до положительных (3).

Материалы

Слова, использованные в данном исследовании, были взяты из списка, составленного независимой выборкой из восьмидесяти студентов бакалавриата, которые предоставили слова, относящиеся к действию и бездействию .Эта более ранняя группа студентов сидела в классе и получила лист бумаги с инструкциями по созданию примеров заданных понятий / слов. Их специально попросили перечислить примеры, которые сразу приходят в голову , когда они читают определенное понятие / слово. Пример проиллюстрировал, как понятие / слово фрукт может сначала вызвать яблоко , а затем грушу , и попросил студентов записать примеры в том порядке, в котором они приходят в голову (например,г., яблоко , груша ). Остальная часть листа перечисляла либо действие , либо бездействие и включала десять слотов под концепцией, помеченные от 1 до 10 в порядке возрастания. Участники узнали, что им не нужно заполнять все примеры, и что они могут остановиться, если обнаружат, что начинают бороться. Мы исследовали каждое сгенерированное слово и выбрали 88 концептов / слов, состоящих из одного слова. Эти отдельные слова имели различную природу, в том смысле, что некоторые слова обозначали четко определяемое поведение (например,g., глаголы типа kick ), тогда как другие слова обозначают физическое или психическое состояние (например, прилагательные вроде усталость, спокойствие ). Наконец, участники были тщательно проинформированы и поблагодарили за участие.

Результаты

Мы рассчитали средние значения для определения действия-бездействия и оценок для каждого слова (см. И, соответственно). Все поведения и состояния кодировались по частоте слов и сохранялись постоянными для каждого анализа (определение и валентность).Чтобы выяснить, отражают ли данные нашу социально разделяемую гипотезу, мы использовали полиномиальную подгонку стандартных отклонений, регрессированных на средние значения определения (см.). Согласно нашей гипотезе, слова, оцененные как явно неактивные или активные (крайние средние), должны быть менее изменчивыми (меньше SD с), что может быть проверено с помощью возрастающей доли дисперсии, приходящейся на квадратичный тренд по линейному тренду, а также вес квадратичной компоненты квадратичного многочлена. Данные подтвердили нашу гипотезу: инкрементальный R ² =.343 (0,579 против 0,236), F (1, 84) = 68,304, p <0,001, и вес регрессии для квадратичной составляющей b = -0,112, t (84) = — 8.265, стр. <.001. То есть крайние примеры действия и бездействия имели большую вариативность, чем умеренные.

Исследование средних рейтингов действия-определения 1

Исследование средних рейтингов валентности 1

Распространение и изменчивость рейтингов определения действия 1.

Наша вторая основная гипотеза заключалась в том, что должна существовать положительная линейная связь между рейтингами действия-бездействия и оценочные рейтинги.Таким образом, средние оценки были регрессированы на рейтинги определения действия-бездействия и показали сильную положительную связь: b = 0,628 t (85) = 7,613, p <0,001, что соответствует 41% дисперсии, разделяемой означают оценки действия, бездействия и оценки.

Хотя данные убедительно подтверждали гипотезы о рейтингах определений и их линейной связи с оценочными рейтингами, крайние значения в сторону −3 и +3 могли быть исключены из-за характера представленной шкалы.Такие эффекты потолка, конечно, могут привести к переоценке эффекта квадратичной составляющей, поддерживающей социально разделяемую гипотезу. Чтобы решить эту проблему, мы скорректировали данные рейтинга действие-бездействие, добавив случайный компонент, выбранный из равномерного распределения, ограниченного [-0,5, 0,5]. Эта корректировка основана на предположении, что оценщики округлили свое определение понятия / слов до обязательных целочисленных значений шкалы. Используя скорректированные данные, мы нашли по существу эквивалентные результаты для влияния квадратичной составляющей на дисперсию оценок действия: приращение R ² =.335 (0,575 против 0,239), F (1, 84) = 66,252, p <0,001 и b = -0,108, t (84) = -8,140, ​​ p < .001. Для корреляции между средними значениями определения и оценочными рейтингами корректировка не имела никакого значения с точностью до трех десятичных знаков. Этого последнего результата следовало ожидать, потому что добавленный случайный компонент не зависит от целочисленных оценок, имеет гораздо меньшую дисперсию, чем оценки, и был выбран из симметричного распределения.Следовательно, добавленный компонент должен был быть практически полностью исключен при усреднении скорректированных рейтингов.

Обсуждение

Результаты исследования 1 подтвердили наши гипотезы. В частности, мы нашли доказательства для гипотезы общественно разделяемого смысла, согласно которой рейтинги действие-бездействие имели большую изменчивость в середине континуума бездействие-действие, чем на концах. Мы предполагаем, что отсутствие изменчивости в более крайних полюсах континуума отражает общее или общее восприятие того, что может быть отнесено к категории действий или бездействия .Кроме того, мы обнаружили, что чем сильнее пример действия, тем положительнее ассоциированная с ним валентность. Этот результат подтверждает представление о том, что поведение оценивается не только с точки зрения конкретных благоприятных результатов (например, «работа — это хорошо»), но просто на основании того, насколько они активны.

В следующем исследовании мы хотели повторить и подтвердить результаты исследования 1 относительно большей положительности действия, чем бездействия. На этот раз мы попросили участников привести собственные примеры действий и бездействия и оценить их валентность.Мы предсказали, что эти отдельные примеры действия и бездействия дадут одинаковый образец результатов, так что поведение, порожденное концепцией «действие», будет значительно более позитивным, чем поведение, порожденное концепцией «бездействие».

Исследование 2: Самостоятельные примеры поведения и бездействия

Метод

Участники

Тридцать восемь участников (58% женщин, 42% мужчин) из университета США получили зачетные баллы на вводном курсе психологии. за их участие.

Материалы и процедура

Участники сидели в лекционном зале и получали анкеты с частями создания примеров и оценками примеров. В первой части участников попросили создать несколько примеров заданных понятий / слов. Подобно построению материалов для Исследования 1, участникам было предложено перечислить примеры, которые сразу же всплыли в уме после того, как они прочитали конкретное понятие / слово, и получили пример создания яблоко и груша в ответ на фрукты. Затем участников попросили записать примеры в том порядке, в котором они приходили на ум. Ниже инструкций первая концепция ( действие или бездействие ) была представлена ​​перед пятью слотами, помеченными от 1 до 5 в порядке возрастания. Участников проинформировали, что им не нужно заполнять все примеры, и что если они начнут бороться, они должны будут перейти к следующей концепции. Затем каждый участник перечислил своих партнеров как для действия , так и для бездействия , один предшествующий другому в уравновешенном порядке между участниками.

Далее участники приступили к выполнению рейтингового задания. Участникам было поручено перепечатать все примеры, которые они только что создали, в специально отведенных местах на следующих страницах. Следующие страницы были настроены таким образом, чтобы участники повторно перечисляли свои примеры под каждой концепцией, а затем использовали ту же процедуру оценки валентности, что и в Исследовании 1. Участников попросили оценить каждый пример по шкале, которая оценивала валентность на отрицательная (−3) до положительная (3) 7-балльная шкала.В конце исследования участников опросили и поблагодарили за участие.

Результаты

Рейтинги валентности для примеров действий и примеров бездействия были усреднены в пределах каждого набора и затем представлены на t -тест. Частота слов не контролировалась, учитывая идиосинкразический характер образцов. Хотя наиболее частыми первыми сгенерированными словами были «бег» (или бег) для действия и «сон» (или сон) для бездействия, дальнейших шаблонов не было.Более того, поскольку слова были созданы самостоятельно, это означает, что слова были знакомы человеку. Повторяя результаты исследования 1, примеры действий были оценены более положительно, чем примеры бездействия: Ms = 2,08 ( SD = 0,83) по сравнению с 0,54 ( SD = 1,117), t (37) = 4,71, р <0,001.

Обсуждение

В этом втором исследовании концепции действия и бездействия были изучены более индивидуально.Участники создали свои собственные примеры действий и бездействия, а затем оценили значимость этого поведения. Как и предполагалось, исследование показало, что действия были расценены как более благоприятные, чем бездействие. Этот результат подтвердил идею о том, что действие в целом воспринимается как более позитивное, чем бездействие.

В исследовании 3 вместо того, чтобы просить участников оценивать слова, мы создали шкалу из двух пунктов, которая непосредственно оценивала предпочтение действий. Мы предсказали, что просьба людей оценить общие действия и бездействие приведет к внутреннему согласованному показателю с более положительными оценками оценки действия, чем бездействия.Кроме того, мы стремились выявить потенциальные индивидуальные различия, связанные с предпочтением действий. Мы выдвинули гипотезу, что индивидуальные различия в общем продвижении целенаправленного действия (локомоция) и ускорении действия к цели (потребность в завершении) должны положительно коррелировать с предпочтением к действию.

Исследование 3

Метод

Участники

Сто тридцать семь студентов бакалавриата (64% женщин, 36% мужчин) из американских университетов приняли участие в этом исследовании в обмен на зачетные курсы.

Материалы и процедура

Участникам было предложено заполнить два пункта, касающихся предпочтения действий (а не бездействия), шкалы потребности в закрытии (Kruglanski, Webster, & Klem, 1993) и шкалы передвижения (Kruglanski, et al. , 2000). Тестирование происходило в групповом формате. После заполнения анкет каждого участника поблагодарили и опросили.

Предпочтение действию (бездействию)

Предпочтение действию (бездействию) оценивалось по 7-балльной шкале из 2 пунктов.В частности, участников попросили указать, в какой степени они согласны с утверждениями «Для меня действие важнее бездействия» и «Для меня действие всегда лучше бездействия». Оба пункта были оценены по 7-балльной шкале от 1 ( совершенно не согласен, ) до 7 ( полностью согласен, ).

Потребность в закрытии

Мы использовали 42-элементную меру различий в желаниях определенного когнитивного закрытия по сравнению с двусмысленностью (Kruglanski & Webster, 1996).Шкала включает в себя такие пункты, как «Я считаю, что упорядоченная жизнь с обычными часами соответствует моему темпераменту», «Мне не нравится быть с людьми, которые способны на неожиданные действия», «Столкнувшись с проблемой, я обычно вижу одно лучшее решение очень быстро »и« Мне не нравятся неопределенные ситуации ». Шестибалльная шкала оценок варьировалась от 1 ( Совершенно не согласен, ) до 6 ( Совершенно согласен, ) без нейтрального балла. Общая оценка потребности в закрытии была рассчитана путем суммирования ответов по всем пяти подшкалам.Коэффициент альфа Кронбаха был 0,84.

Передвижение

Шкала локомоций была разработана для измерения стремления инициировать и поддерживать целенаправленную деятельность, часто путем преодоления возможных отвлекающих факторов и трудностей в процессе (Круглански и др., 2000). Примеры элементов передвижения: «Я чувствую возбуждение перед самым достижением цели» и «Я не против делать что-то, даже если это требует дополнительных усилий». Участников попросили оценить степень, в которой каждое утверждение описывает их лично, по 5-балльной шкале от 1 ( Совершенно не характерно для меня, ) до 5 ( Очень характерно для меня, ).При усреднении альфа Кронбаха составляла 0,88.

Результаты

Предпочтение действия (против бездействия)

Была получена сильная корреляция между двумя предпочтениями элементов действия («Для меня действие важнее бездействия» и «Для меня действие всегда лучше бездействия. ”), r = 0,67, p <0,001. Средний балл по этим двум пунктам использовался в дальнейшем анализе как показатель индивидуальных различий в предпочтении действий (vs.в действии). Средний балл предпочтения действия (против бездействия) составил 5,18, SD = 1,43, с 95% доверительным интервалом от 3,06 до 5,42. Кроме того, средний балл 5,18 был значительно больше, чем значение нейтрального балла шкалы: t (136) = 15,68, p <0,001. Таким образом, мы подтвердили, что оценки действий были более положительными, чем оценки бездействия. Этот вывод дополняет результаты наших первых двух исследований.

Корреляции с потребностью в закрытии и передвижении

Суммарная оценка потребности в закрытии ( M = 3.72, SD = 0,48) имела значительную корреляцию с оценкой предпочтения действий (а не бездействия), r = 0,27, p <0,01. Точно так же корреляция между движением ( M = 3,66, SD = 0,66) и предпочтением к действию была значимой: r = 0,29, p <0,01. Эти корреляции умеренного размера предполагали, что предпочтение действия было отчетливым, но психологически связанным с потребностью в замкнутости и передвижении.

Обсуждение

В соответствии с нашими прогнозами предпочтение действий (vs.бездействие) коррелирует с потребностью в передвижении и потребностью в закрытии. Эти умеренные ассоциации предполагают различимые конструкции, которые, тем не менее, связаны. Мы считаем, что эти отношения предполагают, что люди, которые стремятся к быстрому разрешению неопределенности и ориентированы на достижение цели, извлекают выгоду из предпочтения действий, потому что действия в большей степени указывают на прогресс. Например, поиск быстрого решения проблемы позволяет человеку уйти от этой проблемы. Это «движение вперед» больше связано с конструкцией действия, чем бездействия.

В исследовании 4 мы хотели воспроизвести существование предпочтения действия как индивидуального различия, используя многопозиционную шкалу, и проверить нашу гипотезу о связи между предпочтением действия и христианскими религиозными убеждениями. Мы оценили эти убеждения, чтобы определить, коррелирует ли предпочтение к действию положительно с христианскими религиозными убеждениями.

Исследование 4

Метод

Участники

Двести тридцать семь студентов бакалавриата (66% женщины, 33% мужчины) из американского университета приняли участие в этом исследовании в обмен на частичное выполнение требований для получения кредита за курс.

Материалы и процедуры

Участников попросили заполнить анкету на бумаге и карандаше с пунктами, касающимися предпочтения действий (а не бездействия) и религиозных убеждений, связанных с христианством. Тестирование проводилось в отдельных боксах в лабораторных условиях. После заполнения анкет каждого участника поблагодарили и опросили.

Предпочтение к действию (а не к бездействию)

2 пункта исследования 3 не были включены в эту шкалу. Вместо этого шкала, используемая в этом исследовании, содержала десять пунктов, касающихся отношения и убеждений к действию и бездействию (например,g., «Действие — хорошо» и «Бездействие — хорошо») (см. Приложение A, где приведен полный список элементов шкалы). Участников попросили указать степень их согласия с каждым утверждением по 7-балльной шкале от 1 ( категорически не согласен, ) до 7 ( полностью согласны, ). При усреднении альфа Кронбаха составляла 0,72.

Религиозные верования, связанные с христианством

Шкала, измеряющая христианские верования, включала десять пунктов, касающихся основных христианских верований о Боге (напр.g., «Бог существует») (фактический масштаб см. в Приложении B). Участники оценили свое согласие с каждым утверждением по 5-балльной шкале от 1 ( Совершенно не согласен, ) до 5 ( Полностью согласен, ). После того, как элементы были усреднены, альфа-оценка шкалы Кронбаха составила 0,86.

Результаты

Результаты одновыборочного теста t показали, что предпочтение участников действия (а не бездействию) было значительно выше, чем нейтральное значение шкалы ( M = 5.13 против 4,0), т (236) = 28,04, р <0,001. Кроме того, пять пунктов, измеряющих положительную оценку действий, дали средний балл 5,66 (тест t по одной выборке против нейтральной точки, t (236) = 35,28, p <0,001) и 5 пунктов по положительной оценке бездействия дали средний балл 4,61 (один образец t -тест против нейтральной точки, t (236) = 10,34, p <0,001). Две подшкалы были положительно коррелированы ( r =.16, p = 0,01), что указывает на то, что более высокая положительная оценка действия была связана с более высокой положительной оценкой бездействия. Однако, что более важно, в соответствии с результатами исследования 3 участники исследования 4 имели более высокую положительную оценку действий, чем бездействие, t (236) = 15,20, p <0,001. Кроме того, как и предполагалось, чем больше людей одобряли действие (а не бездействие), тем больше они поддерживали религиозные убеждения, связанные с христианством, r =.18, стр. <0,01.

Обсуждение

Результаты исследования 4 подтвердили наш прогноз. Степень одобрения действий коррелирует с более сильным одобрением христианских верований. Мы предполагаем, что в основе этой ассоциации может лежать переход от оценки высокого возбуждения, положительных эмоциональных состояний, явных действий и работы, предписываемых протестантской рабочей этикой, к предпочтению общих действий.

Общее обсуждение

Согласны ли люди в том, что составляет действие, а что — бездействие? Является ли действие более позитивным, чем бездействие? В этом исследовании мы попытались ответить на эти вопросы, рассматривая индивидуальные и культурные различия в оценке действия и бездействия.Наши результаты подтвердили идею о том, что люди определяют действие и бездействие в континууме и что концы полюсов представляют собой социально разделяемые концепции. Кроме того, мы обнаружили, что христианские верования, движения и потребность в закрытии играют роль в предпочтении или позитивности действия.

В нашем первом исследовании мы нашли доказательства нашей гипотезы о общественно разделяемом значении действия и бездействия , так что было больше согласия по полюсам континуума бездействие-действие, чем в середине континуума.Другими словами, было меньше вариабельности оценок поведения, таких как , пробежка, (крайний случай действия) или , сон, (крайний случай бездействия), чем поведения, такого как судья . Была также найдена поддержка нашей гипотезе о том, что рейтинги действий положительно коррелируют с рейтингами валентности, тем самым демонстрируя общую позитивность действий. В нашем втором исследовании мы воспроизвели и расширили наши основные результаты из первого исследования, используя созданные участниками примеры действий и бездействия.Опять же, примеры действий чаще оценивались положительно, чем примеры бездействия. В нашем третьем и четвертом исследованиях мы изучили индивидуальные различия в этой общей позитивности к действию и использовали различные меры для оценки коррелятов оценки действия и бездействия. С этой целью мы построили шкалу предпочтений между действием и бездействием и проверили, коррелирует ли предпочтение к действию с потребностью в закрытии, передвижением и христианскими убеждениями. В каждом случае была обнаружена значимая положительная корреляция, в то время как небольшой или умеренный размер ассоциаций предполагал высокую дискриминантную валидность предпочтения действий.

Каковы последствия наших выводов? Во-первых, если группы соглашаются только в определениях крайних действий и бездействия ( запускают и спят соответственно), то большинство повседневных форм поведения можно гибко использовать для достижения целей либо действия, либо бездействия. Все промежуточные формы поведения должны требовать других маркеров того, что составляет действие и бездействие. Контекстные или личные маркеры, которые могут позволить людям выбирать подходящее поведение на основе их целей действия или бездействия, вероятно, связаны с их наивными определениями.Например, , сравнивающий , был оценен в середине распределения действий и бездействия (см.) И, таким образом, может считаться более активным, когда ему приписывается больше энергии и воли. Если люди планируют сравнить два элемента, чтобы принять важное решение (например, сравнить две машины для покупки одной), сравнение, вероятно, будет истолковано как весьма умышленное и, следовательно, будет рассматриваться как очень активное.

Непрерывная связь между оценкой поведения как активного или неактивного и его позитивностью интригует.Люди, приобщенные к этим представлениям через религиозные убеждения, или люди с хронической склонностью к ускорению активности, вероятно, будут игнорировать преимущества отдыха и расслабления. Более того, люди, которые хотят быть активными, могут классифицировать свои действия как положительные, даже если они являются рискованными или морально сомнительными. По сути, предпочтение действия независимо от его природы предполагает опасную предвзятость, при которой активное принятие риска или агрессия может быть приятным из-за соответствующего отношения к действию.Однако, поскольку мы не пробовали нежелательное поведение, такое как воровство или ложь, такие возможности следует проверить эмпирически в будущем.

Дальнейшая работа необходима, чтобы понять, как принципы саморегулирования взаимодействуют с положительностью действий по сравнению с бездействием. С психологической точки зрения постоянные усилия или настойчивость необходимы для достижения цели (Bargh, Gollwitzer, Lee-Chai, Barndollar, & Trötschel, 2001; Brehm & Self, 1989; Wright, 1996; Wright & Brehm, 1989), поскольку функция усилий состоит в том, чтобы выполнять или препятствовать определенным действиям для достижения важных целей (Wright, 1996).Следовательно, большее количество энергии (т. Е. Усилия, требуемые для выполнения или сдерживания поведения) и воли (т. Е. Преднамеренность и контроль, необходимые для выполнения или сдерживания поведения), вероятно, будут приписаны желаемому поведению как способ гарантировать, что члены группы будут вкладывать средства. ресурсы в этом поведении (Ryan, 2002). В этой статье мы не тестировали потенциальные эффекты оценок действия-бездействия на характеристику поведения как энергичного или умышленного. Может случиться так, что толкование затрат усилий как положительного происходит из-за эффекта оправдания усилий, когда затраченные усилия оправдывают ценность (Aaronson & Mills, 1959).Например, члены женского общества, которые «проходят через мельницу», с большей вероятностью будут ценить женское общество и его практику больше, чем те, кто этого не делает.

В дополнение к поведению восприятие и интерпретация событий могут зависеть от большей позитивности людей к действию. Если потенциальные возможности для действий являются благоприятными, они могут привлечь внимание, способствуя естественному сосредоточению на действии за счет неактивной или успокаивающей деятельности (например, медитации). В частности, внушение неизбирательного предпочтения действиям может вызвать трудности с расслаблением и повысить стресс и импульсивность.В США среднее количество часов сна уменьшилось в период с 1998 по 2005 год (National Sleep Foundation, 2005), и диагноз синдрома дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ) может быть на подъеме (Kelleher, Moore, Childs, Angelilli, & Comer, 1999). В некоторых регионах более высокая распространенность дневного сна (например, в странах Средиземноморья и Латинской Америки), чем в других регионах (Masa et al., 2006), и, по сравнению с городами Восточной Европы, города Западной Европы демонстрируют более высокую скорость ходьбы в центре города, а также более высокая скорость почтовых отправлений (Levine & Norenzayan, 1999).Более того, люди с СДВГ и биполярным расстройством проявляют более выраженный уровень энергии и гиперактивности (суетливость, более высокая скорость разговора), чем их здоровые коллеги (Faraone, Sergeant, Gillberg, & Biederman, 2003). Наши текущие исследования обеспечивают основу для будущих исследований региональных и исторических изменений в уровне активности, возникающих в результате предпочтения действий.

Важное культурное различие, которое, как было показано, коррелирует с предпочтением к действию, — это приверженность христианским верованиям.Кроме того, определенные типы культур поощряют отдельных представителей культуры к личным действиям в ответ на жизненные обстоятельства, тогда как другие типы культур поощряют более пассивный подход к жизненным событиям. Например, культура лица (например, многие культуры Восточной Азии) побуждает членов оставаться в бездействии в ответ на конфронтацию и неприятные жизненные события, в то время как культура чести (например, на юге Соединенных Штатов) поощряет членов активно справляться с неприятными событиями ( Коэн и Люнг, 2011).Хотя последствия такого культурного отношения к целям действия и бездействия еще предстоит в явной форме проверить, люди, принадлежащие к религии или культуре, предписывающей действие за счет бездействия, скорее всего, будут преследовать цели действия чаще и интенсивнее, чем цели бездействия. .

Что касается позитивности теории действий и целей (например, Ferguson & Bargh, 2004), поскольку люди стремятся к своим целям, они фактически снижают напряжение, создаваемое необходимостью достичь цели или конечного результата.Другими словами, люди пытаются устранить несоответствие между тем, где они находятся (например, имеют лишний вес), и тем, где они хотели бы быть (например, стройными). Если они тратят энергию или инициируют поведение, чтобы уменьшить напряжение, тогда это усилие или действие будут вознаграждены или, по крайней мере, возможно, не вызовут отвращения. Однако может случиться так, что если действие требует больших усилий и не имеет четкой цели или желаемого конечного состояния, связанного с ним, то, возможно, усилие или само действие вызывает отвращение. В соответствии с принципом энергосбережения люди, которые достигли конечного состояния или довольны состоянием прогресса, могут рассматривать дополнительную активность или усилия как отвращение, поскольку они хотят делать минимум для достижения своей цели (например,г., будучи стройной).

В области культуры можно было бы провести дополнительную работу, чтобы определить, чем культуры различаются в наивных определениях и оценках действия и бездействия. Самоконструктивные стили взаимозависимости и независимости (Markus & Kitayama, 1991) могут взаимодействовать с действиями, способствуя повышению уровня коллективных действий, когда культуры имеют высокий уровень взаимозависимости и предпочтения действий, но более высокие уровни индивидуальных действий, когда культуры обладают высокой степенью независимости и предпочтение к действию.Возможно, люди с взаимозависимой конструкцией предпочитают действие (а не бездействие) только тогда, когда оно связано с агентством, которое продвигает благо группы (Китайма и Учида, 2005).

В целом, индивидуальные и культурные определения и оценки действий должны играть фундаментальную роль в принятии и достижении цели, а также в общем успехе саморегулирования. Это исследование важно, потому что концепции действия и бездействия влияют на все виды поведения (например, Albarracin, et al., 2008), и тем не менее мы очень мало знаем о том, как эти концепции толкуются или оцениваются.Мы очень мало знаем об этом в отношении всех концепций целей, и это настоящее ограничение, так как слова, используемые для определения цели, часто даже не контролируются должным образом. Понимание семантических последствий, включая вариации валентности концепций целей, расширяет наши знания о том, как активация этих концепций вызывает поведение. Наконец, если люди по-разному оценивают активное и неактивное поведение, эти различия могут объяснить индивидуальные различия в поведении и познании, например, их реальный уровень активности, продуктивность или импульсивность.Наши результаты развивают теорию, предполагая, что эти индивидуальные различия действительно существуют, объясняя, как они существуют в отношении социально неоднозначного поведения, а не других, и связывая эти различия с религией, движением и потребностью в закрытии.

Благодарности

Исследование проводилось при поддержке Национальных институтов здравоохранения (гранты K02-MH01861 и R01-NR08325). Мы хотели бы поблагодарить Кенджи Ногучи за его помощь в сборе данных и предварительном анализе данных.Мы также хотели бы поблагодарить Марси Глисон за ценные статистические предложения.

Приложение

1. Шкала предпочтения действий (а не бездействия)

   1. Действия важны в жизни людей.

   2. Действия необходимы для жизни.

   3. Действия вносят вклад в общество.

   4. Активность делает людей счастливыми.

   5. Действие хорошее.

   6. Бездействие важно в жизни людей.

   7. Приятно быть неактивным.

   8. Бездействие — это хорошо.

   9. В жизни необходимо бездействие.

   10. Бездействие дает множество преимуществ.

2. Религиозные верования, связанные с христианством

   1. Бог существует.

   2. Я не клянусь ложно именем Господа.

   3. Родителей нужно почитать.

   4. Человек должен чтить своего Бога.

   5. Нельзя врать.

   6. Убивать нельзя.

   7. Нельзя прелюбодействовать.

   8. Не стоит завидовать тому, что есть у других.

   9. На религиозные обряды необходимо приходить на установленной основе.

   10. Один день недели должен быть посвящен Богу, а не работе.

Информация для авторов

Кэтлин К. Маккалок, факультет психологии, Государственный университет Айдахо.

Хун Ли, факультет психологии Университета Флориды.

Сонджин Хонг, факультет психологии, Иллинойсский университет в Урбана-Шампейн.

Долорес Альбаррасин, факультет психологии, Иллинойсский университет в Урбана-Шампейн.

Ссылки

• Альбаррасин Д., Хеплер Дж., Танненбаум М. Общие цели действия и бездействия: их поведенческое, когнитивное и эмоциональное происхождение и влияние. Современные направления психологической науки.2011; 20: 119–123. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
• Альбаррасин Д., Хэндли И.М., Ногучи К., Маккалок К.С., Ли Х., Липер Дж., Браун Р.Д., Эрл А., Харт В.П. Увеличение и уменьшение двигательной и когнитивной отдачи: модель общих целей действий и бездействия. Журнал личности и социальной психологии. 2008. 95: 510–523. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
• Allison ST, Messick DM. Положительный эффект, сила отношения и степень воспринимаемого консенсуса. Вестник личности и социальной психологии.1988; 14: 231–241. [PubMed] [Google Scholar]
• Аронсон Э., Миллс Дж. Влияние серьезности инициации на симпатию к группе. Журнал аномальной и социальной психологии. 1959; 59: 177–181. [Google Scholar]
• Барг Дж. А., Голлвитцер П. М., Ли-Чай А., Барндоллар К., Трочел Р. Автоматизированная воля: бессознательная активация и стремление к поведенческим целям. Журнал личности и социальной психологии. 2001. 81: 1014–1027. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
• Buchholz RA.Эмпирическое исследование современных представлений о работе в американском обществе. Журнал прикладной психологии. 1978; 63: 219–227. [Google Scholar]
• Brass M, Derrfuss J, von Cramon DY. Подавление имитационных и заученных ответов: функциональная двойная диссоциация. Нейропсихология. 2005; 43: 89–98. [PubMed] [Google Scholar]
• Брем Дж. В., Селф Э. Интенсивность мотивации. Ежегодный обзор психологии. 1989. 40: 109–131. [PubMed] [Google Scholar]
• Cioffi D, Garner R.При принятии решения: влияние активного и пассивного выбора на приверженность и самовосприятие. Вестник личности и социальной психологии. 1996; 12: 133–147. [Google Scholar]
• Коэн А.Б., Розин П. Религия и нравственность менталитета. Журнал личности и социальной психологии. 2001. 81: 697–710. [PubMed] [Google Scholar]
• Коэн Д., Леунг А.К. Насилие и характер: перспектива CuPS (культура × человек × ситуация). В: Shaver PR, Mikulincer M, ред. Человеческая агрессия и насилие: причины, проявления и последствия.Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация; 2011. С. 187–200. [Google Scholar]
• Диттрих WH, Lea SEG. Движение и как естественная категория для голубей: обобщение и положительный эффект. Журнал экспериментального анализа поведения. 1993. 59: 115–129. 59–115. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
• Fazio RH, Sherman SJ, Herr PM. Положительный эффект в процессе самовосприятия: не так ли важно делать, как делать? Журнал личности и социальной психологии.1982; 42: 404–411. [Google Scholar]
• Ferguson MJ, Bargh JA. Нравится делать: Влияние преследования цели на автоматическую оценку. Журнал личности и социальной психологии. 2004. 87: 557–572. [PubMed] [Google Scholar]
• Фергюсон MJ. Об автоматической оценке конечных состояний. Журнал личности и социальной психологии. 2007. 92: 596–611. [PubMed] [Google Scholar]
• Фараоне С.В., сержант Дж., Гилберг С., Бидерман Дж. Мировая распространенность СДВГ: это американское заболевание? Мировая психиатрия.2003. 2: 104–113. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
• Gendolla GHE, Silvestrini N. Неявное «Go»: замаскированные сигналы действия напрямую мобилизуют умственные усилия. Психологическая наука. 2010; 21: 1389–1393. [PubMed] [Google Scholar]
• Хайдт Дж., Барон Дж. Социальные роли и моральное суждение о действиях и бездействии. Европейский журнал социальной психологии. 1996; 26: 201–218. [Google Scholar]
• Кардес Ф.Р., Кронли М.Л., Ким Дж. Влияние конструктивного уровня на стабильность предпочтений, соответствие предпочтений и поведения и подавление конкурирующих брендов.Журнал потребительской психологии. 2006. 16: 135–144. [Google Scholar]
• Kelleher KJ, Moore CD, Childs GE, Angelilli ML, Comer DM. Раса и этническая принадлежность пациентов в первичной медико-санитарной помощи при проблемах поведения детей: отчет PROS и ASPN. Med Care. 1999; 37: 1089–1091. [PubMed] [Google Scholar]
• Китайма С., Учида Ю. Взаимозависимое агентство: альтернативная система действий. В: Соррентино Р., Коэн Д., Исон Дж. М., Занна М. П., редакторы. Культура и социальное поведение: симпозиум Онтарио.Vol. 10. Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум; 2005. С. 165–198. [Google Scholar]
• Кул С.Л., Маккалоу М.Э., Кул Дж., Рулофсма PHMP. Почему бремя религии легкое: от религиозности до имплицитного саморегулирования. Обзор личности и социальной психологии. 2010. 14: 95–107. [PubMed] [Google Scholar]
• Круглански А.В., Томпсон Е.П., Хиггинс Е.Т., Аташ М.Н., Пьеро А., Шах Дж.Й., Шпигель С. «Делать правильно» или «просто делать это»: движение и оценка как отдельные императивы саморегулирования. Журнал личности и социальной психологии.2000. 79: 793–815. [PubMed] [Google Scholar]
• Круглански А.В., Вебстер Д.М. Мотивированное закрытие ума: «схватывание» и «замораживание». Психологический обзор. 1996. 103: 263–283. [PubMed] [Google Scholar]
• Круглански А.В., Вебстер Д.М., Клем А. Мотивированное сопротивление и открытость убеждению при наличии или отсутствии предварительной информации. Журнал личности и социальной психологии. 1993; 65: 861–876. [PubMed] [Google Scholar]
• Lane JD, Seskevich JE, Pieper CF. Кратковременные тренировки по медитации могут улучшить воспринимаемый стресс и негативное настроение.Альтернативные методы лечения в области здравоохранения и медицины. 2007; 13: 38–44. [PubMed] [Google Scholar]
• Ларан Дж. Влияние достижения цели обработки информации на аффект после принятия решения и поведенческие намерения. Журнал личности и социальной психологии. 2010. 98: 16–28. [PubMed] [Google Scholar]
• Левин Р.В., Норензаян А. Темпы жизни в 31 стране. Журнал кросс-культурной психологии. 1999; 30: 178–205. [Google Scholar]
• Маркус HR, Китайма С. Культура и личность: влияние на познание, эмоции и мотивацию.Психологический обзор. 1991; 98: 224–253. [Google Scholar]
• Маса Дж. Ф., Рубио М., Перес П., Мота М., Санчес де Кос Дж., Монтсеррат Дж. М.. Связь между привычным сном и апноэ во сне. Спать. 2006. 29: 1463–1468. [PubMed] [Google Scholar]
• Миллер MJ, Woehr DJ, Hudspeth N. Значение и измерение трудовой этики: построение и первоначальная проверка многомерной инвентаризации. Журнал профессионального поведения. 2002; 60: 451–489. [Google Scholar]
• Национальный фонд сна.Опрос 2005 года «Сплю в Америке». 2005 Получено 10 июня 2007 г. с http://www.sleepsolutions.com/phys/education/NSF_2005_Sleep_in_America_Poll_Results.htm. [Google Scholar]
• Ногучи К., Хэндли И.М., Альбаррасин Д. Участие в политике напоминает физическую активность: общие закономерности действий в международных архивах, архивах США и эксперименты. Психологическая наука. 2011; 22: 235–242. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
• Пишон И., Боккато Г., Сароглу В. Бессознательное влияние религии на просоциальность: предварительное исследование.Европейский журнал социальной психологии. 2007; 37: 1032–1045. [Google Scholar]
• Randolph-Seng B, Nielsen ME. Честность: один из эффектов подготовленных религиозных представлений. Международный журнал психологии религии. 2007; 17: 303–315. [Google Scholar]
• Райан Дж. Дж. Рабочие ценности и организационное гражданское поведение: ценности, которые работают для сотрудников и организаций. Журнал бизнеса и психологии. 2002; 17: 123–132. [Google Scholar]
• Шариф А.Ф., Норензаян А.Бог наблюдает за вами: концепции сверхъестественного агента усиливают просоциальное поведение в анонимной экономической игре. Психологическая наука. 2007. 18: 803–809. [PubMed] [Google Scholar]
• Сенай И., Ван В., Маккалок К.С., Альбаррасин Д.А. Когда делать требует больше, чем не делать: фундаментальная асимметрия регулирующих действий и целей бездействия при выполнении задач. Рукопись отправлена ​​для публикации (копия находится в файле с автором) 2010 [Google Scholar]
• Цай Дж. Л., Мяо Ф. Ф., Сеппала Э. Хорошие чувства в христианстве и буддизме: религиозные различия в идеальном аффекте.Вестник личности и социальной психологии. 2007. 33: 409–421. [PubMed] [Google Scholar]
• Вандекеркхов М., Клойдтс Р. Эмоциональный мозг и сон: интимные отношения. Обзоры медицины сна. 2010. 14: 219–226. [PubMed] [Google Scholar]
• Райт Р.А. Теория мотивации Брема как модель усилия и сердечно-сосудистой реакции. В: Gollwitzer PM, Bargh JA, редакторы. Психология действия: связь познания и мотивации с поведением. Нью-Йорк: Гилфорд; 1996. С. 424–453.[Google Scholar]
• Райт Р., Брем Дж. У. Энергия и привлекательность цели. В кн .: Первин Л.А., редактор. Концепции GoaI в психологии личности и социальной психологии. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум Ассошиэйтс; 1989. С. 169–210. [Google Scholar]

Что означает когнитивный диссонанс?

Возможно, вы не знакомы с термином «когнитивный диссонанс», но это слово психологи используют для описания явления, с которым вы, вероятно, сталкиваетесь регулярно, если не ежедневно. У людей, вероятно, всегда было, хотя только в 1950-х годах социальный психолог Леон Фестингер изложил эту теорию и назвал ее.С тех пор она стала одной из самых влиятельных теорий в психологии. (1,2)

«Когнитивный диссонанс — это, по сути, явление, при котором у нас есть естественное стремление к последовательности, в том смысле, что наша система убеждений должна соответствовать самой себе и нашим действиям», — говорит Мэтт Джонсон, доктор философии, профессор и заместитель декана Международной школы бизнеса Hult в Сан-Франциско. Но такое постоянство не всегда происходит, и в результате может возникнуть расстройство.

Первоначальная предпосылка Фестингера заключалась в том, что люди предпочитают жить в стабильном мире, в котором убеждения согласуются друг с другом, а действия соответствуют убеждениям.Поэтому, когда вы выходите из этой совершенной гармонии и либо думаете, либо действуете вопреки своей системе убеждений, нарастает напряжение, и вы начинаете страдать. Это бедствие называется диссонансом.

Теория также предполагает, что текущие действия могут влиять на последующие убеждения и ценности, — загадка, которую психологи отметили при изучении когнитивного диссонанса. Наши убеждения и ценности должны определять наши действия, а не наоборот, верно?

Но если мы признаем, что наши убеждения или ценности могут влиять на наши действия и , что наши действия могут влиять на наши убеждения или ценности, это помогает объяснить многие очень общие человеческие тенденции: например, нашу склонность к рационализации или оправданию поведения или то, как наши убеждения и ценности меняются по мере того, как мы ориентируемся в различных жизненных ситуациях, и эту обычную человеческую ловушку — лицемерие.(3)

Это универсальное чувство, с которым приходится иметь дело всем людям. «Когнитивный диссонанс является общим для всех, поскольку мы сталкиваемся с различными решениями и переживаниями в нашей жизни, которые могут бросить вызов нашим существующим системам убеждений или противоречить некоторым из наших текущих моделей поведения», — говорит Коррин Лейкам, PsychD, заместитель директора Sober College, лечебного учреждения. в Лос-Анжелес.

СВЯЗАННЫЙ: Когнитивный диссонанс происходит в реальной жизни постоянно

Почему важно думать о том, как когнитивный диссонанс связан с вашим собственным здоровьем и благополучием? Потому что психологический или эмоциональный стресс, который он может вызвать, определенно может повлиять на ваше здоровье и благополучие.

Интенсивность дискомфорта, вызванного когнитивным диссонансом, в некоторой степени зависит от личности. Люди, которые достаточно гибки, чтобы корректировать свои мысли, или живут в «серых зонах», могут не иметь сильной реакции, когда они замечают несоответствия. «Некоторые люди могут испытывать это более интенсивно или часто, если у них есть высокая потребность в последовательности в своей жизни», — говорит доктор Лейкам. И важно распознать и устранить эти негативные мысли или эмоции.

Особые действия | Энциклопедия.com

Цель конкретного действия — позволить снять напряжение способами, сопоставимыми с инстинктивной целью. Этот термин появился в самых ранних работах Фрейда, но впоследствии он редко использовал его.

Термин «специфическая реакция» ( spezifische Reaktion ) был использован Фрейдом в «Черновике E» его переписки с Вильгельмом Флиссом, которая датируется, вероятно, июнем 1894 года и которую он озаглавил «Как возникает тревога» (1950a). . Он набросал ответ на этот вопрос с точки зрения энергетики соматико-психического функционирования, подхода, который впоследствии сыграл важную роль в развитии его мысли: тревога возникает в результате накопления напряжения (биологического напряжения, в ощущение присутствия потребности; но также и ментальное напряжение, поскольку оно подразумевало желание поиска объекта), когда не было возможности снять это напряжение.Напряжение можно было снять двумя способами: в форме яростных криков, эмоциональных всплесков, деструктивности и так далее; или способом, адекватным потребности — например, прием пищи для ребенка или вступление в половую связь для взрослого. Такие адекватные виды высвобождения — это то, что Фрейд называл «специфическими реакциями». Фрейд развил эти взгляды в других работах того же периода (1894a [1895]), в частности в «Проекте научной психологии» (1950c [1895]).

Понятие «конкретное действие» иногда считают устаревшим или запятнанным наивным бихевиоризмом.Фактически, еще в 1894 году Фрейд очень ясно подчеркивал необходимость различать биологическое напряжение потребности и собственно психический уровень , где конкретное действие предполагает «подготовку», целую «психическую проработку» в структура конфликтной динамики, специфичная для субъекта (Перрон-Борелли). Много позже, когда Фрейд пересмотрел свою концепцию тревоги, он добавил «сигнал тревоги» — свидетельство и результат этих процессов проработки — к своей более ранней «автоматической тревоге», вызванной накоплением напряжения.

Роджер Перрон

См. Также: Действие / действие; Беспокойство.

Библиография

Фрейд, Зигмунд.